31 марта 1814 года русские войска в составе сил антифранцузской коалиции вступили в Париж. Согласно легенде «бистро» появились после того, как в 1814 году русские солдаты заняли Париж. К довершению двухлетних побед, недоставало Русским только быть в Париже; до сей желанной минуты нельзя еще было насладиться плодами столь многих кровопролитных битв, завоеванных крепостей и ниспроверженных Царств. Русские войска пробыли в Париже три месяца, но город от русского присутствия нисколько не пострадал, что подтверждают французские историки и писатели.
Александр Михайловский-Данилевский: "Жители останавливали на каждом шагу лошадей наших..."
| Наказание без мести. Взяв Париж, Россия предложила обойтись без репараций | Взятием Парижа – столицы империи Наполеона Бонапарта, в марте 1814 года закончился заграничный поход русской армии, начавшийся после поражения французов в России в 1812 году. |
| Что высмеивали обычные парижане в русских офицерах в 1814 году | | 31 марта 1814 года (по новому стилю) русские войска под командованием генерала Николая Раевского торжественно вступили в Париж. |
| Русская армия вступает в Париж | 30 марта 1814 года союзные войска (главным образом русские корпуса) антинаполеоновской коалиции взяли штурмом Париж, тем самым положив конец Наполеоновским войнам. |
| Смотр русских войск в Париже: крупнейший парад в мировой истории | Русская армия начинает знаменитый Заграничный поход 1813-1814 гг., в результате которого весь Европейский континент был полностью освобождён от господства самопровозглашенного императора Наполеона. |
Русские в Париже. Забытый триумф
На исходе марта 1814-го в результате решающего обманного манёвра русские в составе армии союзников войска проникли в тыл Наполеона и вошли в Париж. Рассказываем, чем запомнились русские в Париже в 1814 году. В марте 1814 года русская армия вошла в Париж. 9 (31) марта 1814 г. русские войска во главе с императором Александром I триумфально вступили в Париж. 30 марта 1814 года союзные войска (главным образом русские корпуса) антинаполеоновской коалиции взяли штурмом Париж, тем самым положив конец Наполеоновским войнам.
«Вежливые люди» 1814-го: русские в Париже
Сражение за Париж в основном прекратилось между 16. К 18 часам союзные войска расположились на захваченных позициях с севера и северо-востока от Парижа, а французы начали уходить из города, не дожидаясь подписания капитуляции. В сражении за Париж французы потеряли 4-5000 человек, в том числе около 1000 пленными, большие потери понес офицерский состав Императорской гвардии, они также потеряли 2 знамени и неустановленное число орудий. Потери союзников составили свыше 8000 человек, в том числе 6100 русских, 1840 пруссаков и баденцев, 153 вюртембержца и 82 австрийца. В битве за Париж действия обеих сторон не отличались особой организованностью. Характерной чертой главного командования французских войск являлась его полная децентрализация и отсутствие налаженного снабжения питанием и боеприпасами, несмотря на то, что на складах имелось достаточное количество того и другого.
Тем не менее французы проявили высокий боевой дух и стойкость в сражении. Союзники также допустили просчеты в планировании боевых действий: войска армий были распределена по фронту весьма неравномерно, действовали неорганизованно и разобщено — так, части русских 6-го корпуса и 2-й кирасирской дивизии в первой половине дня оказались практически один на один с основными силами французских войск. По легенде и по непроверенным данным, на холме Монмартр жил мельник Добрей с 4 сыновьями, которые пытались защитить свою мельницу. Три его сына погибли в бою, при этом четвертый сын убил русского офицера. За это казаки якобы четвертовали его и распяли его останки на крыльях мельницы.
В память об этом мать поставила на могиле статуэтку в виде красной мельницы, которую можно видеть на маленьком церковном кладбище Распятия. Позже, в 1889 г. Лейб-гвардии Казачий полк , являвшийся конвоем Императора Александра I, вступил в город одним из первы. В 11 часов показался сам Император во главе огромной свиты, за которой следовали длинные колонны прусских, русских и австрийских полков. Военным губернатором Парижа до июня в этот день был назначен генерал от инфантерии барон Ф.
Солдаты различных частей были размещены не по квартирам, а в казармах и на бульварах, офицеры же были определены на обывательские квартиры. Это было сделано не столько для облегчения повседневной жизни горожан, сколько для предохранения своих собственных солдат и унтер-офицеров от разлагающего революционного «духа», характерного для парижан. Казаки в Париже в 1814 году В состав Лейб-гвардии Казачьего полка входила Черноморская сотня, сформированная из лучших казаков Черноморского будущего Кубанского казачьего войска. Она расположилась бивуаком на Елисейских полях. Из Донских казачьих полков в Париже находились строевые — И.
Андриянова 2-го, И. Грекова 21-го, В. Золотарева 8-го, И. Иловайского 4-го, В. Иловайского 12-го, И.
Исаева-2, А. Карпова-2, П. Киреева-2, Ф. Кутейникова, С. Пантелеева 2-го возможно , П.
Рябинина-1, И. Селиванова- 2, С. Семенченкова, В. Жолтоножкина 1-го, Г. Иловайского 9-го, Д.
Ребреева 2-го прибыл к 8 апреля , Т. Ребреева 3-го и С. Кроме того, в городе был 3-й Оренбургский казачий полк и один из Уральских казачьих полков, а также 1 ,3 и 4-й Черниговские казачьи полки. Донской атаман ген. Платов в приказе своим казакам особо подчеркивал с сохранением орфографии : «Обывателям города Парижу никакой обиды не чинить, наипаче не обижать ихних мадамов и мамзель, кроме если по взаимному согласию… Помнить, что мы присяжные казаки русского императора, войско благородное и цибулизованное …» 23 марта 4 апреля 1814 г.
Сразу после этого русская армия покинула территорию Франции. Во время пребывания оккупационных частей в столице и ее окрестностях наибольшее внимание своей экзотичностью привлекали казаки, калмыки, башкиры и другие инородцы. Наполеоновская пропаганда изображала их степными варварами, дикой азиатской ордой. Им было посвящено множество лубочных картинок союзников, рисунков профессиональных художников в том числе австрийца Г. Мода на все казачье распространилась и на степных, низкорослых и очень выносливых лошадей.
Те из состоятельных парижан, которые имели свои собственные конюшни, старались обзавестись такими лошадьми, чем не преминули воспользоваться мошенники. Лошадей на всех не хватало, а так как. На Новом мосту казаки устроили что-то вроде «блошиного» рынка, торговали украденными во время фуражировок у местных крестьян вещами. Узнав об этом, крестьяне стали приезжать в Париж и пытались их отнять. Как следствие этого возникали стычки и драки.
Городская администрация пожаловалась генералу Остен-Сакену и торговля краденным сразу прекратилась. Забавным фактом являлось то, что казаков стригли на том же мосту цирюльники, которые обычно делали прически собакам, кошкам и другим животным. Огромный интерес представляют воспоминания современников о казаках и связанных с ними событиях. Миркович: «На лейб-казаков женщины смотрели с любопытством, но сначала издали. Они боялись их, полагая, как им натолковали, что мы северные варвары, а казаки совершенно дикие, полунагие, с пленных сдирают кожу, а по деревням, где им попадаются малые дети, они их жарят и едят.
Однако удостоверившись, что они ничуть не звери, а напротив, кротки и обходительны, они стали поближе их рассматривать и, видимо, любовались красотою и костюмами наших донских молодцов. Глинка: «Женщины в пленительных одеяниях и истощают все искусства к оживлению важности своего лица! С томными глазами бросают они сладострастные взгляды на мимо ходящих, мнимой невинностью обвораживают неопытность, и буйственная молодость с пламенными чувствами покоряется власти соблазнительных прелестниц! Трудно и старикам оставаться здесь равнодушными«. В квартале Пале-Рояль, в который превратился бывший дворец последнего его владельца Филиппа Эгалитэ, с апреля 1814 его практически ежедневно посещали офицеры союзников , в т.
Это было одновременно и веселое, и пагубное место по мнению К. Батюшкова — «средоточие шума, бегания, девок, новостей, роскоши, нищеты, разврата«. Батюшков писал Н. Гнедичу о том, что в Пале-Рояле было «множество барышень, которых бесстыдство превышает все. Не офицеры за ними бегали, а они за офицерами.
Это продолжалось до полуночи при шуме народной толпы, при звуке рюмок в ближних кофейных домах и при звуке арф и скрыпок …» Краснокутский А. Они расхаживают с подпрыжками, затрагивают всех мимоходящих, припевая неблагопристойные песни, и толпятся между множеством мужчин, собирающихся в сие время кучами на поприще беззаконных распутств! Все наглые способы употребляются, дабы пленять зрителей, все дышат нахальством, нравственность заглушается сладострастием, и источник заразительных болезней брызжет как водопад на обвороженную прелестями неосторожность! Не только молодые, но часто и старые вязнут в сей тине смертоносной гнилости! Казаки немало поразили жителей города — особенно парижанок, сбежавшихся посмотреть на доселе невиданное действо, — тем, что будучи в исподнем или в совсем обнаженном виде, купали своих лошадей в Сене.
Пришлось опять их обламывать! Потом французы ещё не раз воевали против России, демонстрируя, что они не только манкурты, но ещё в историческом плане и глухонемые — забыли всё, петушатся, и об уроках истории слышать не хотят… О некоторых страницах российско-французских отношений в связи с 210-летней годовщиной взятия Парижа армией Александра Первого в программе «Что происходит? Программу ведет обозреватель журнала Сергей Филатов.
Один солдат был расстрелян за то, что стащил хлеб из булочной. Отличительной чертой русских офицеров была самодисциплина. Знатные проводили свободное время в салонах; те, кто попроще, посещали театры, рестораны, музеи, литературные и политические кружки, из которых впоследствии некоторые последуют прямо на Сенатскую площадь в Петербурге. Было ли такое поведение следствием только строгих приказов, а для нижних чинов - палочного воспитания, страха крепостного перед офицером-барином? Или существовали еще какие-то побудительные причины жалеть ненавистного врага? Oтвет на эти вопросы можно найти в воспоминаниях современников и трудах историков, у романистов. Притом, чаще всего у зарубежных авторов.
Повторю вопрос: какие ещё были побудительные причины для подданных царя Александра жалеть ненавистного врага? Во многих источниках отмечается, что поведение русских во Франции разительно отличалось от того, как они расправлялись с врагом в России. Даже в затишье, когда военные действия не велись, пребывание в Москве стоило Наполеону 500 солдат и офицеров ежедневно. Вначале партизаны пленных брали редко, а мстителям-одиночкам возиться с ними вообще было некогда. Это позже появился спрос на пленных французов. Помещики стали давать за каждого из них по рублю серебром сходились и на восьми гривенниках, если двуногих трофеев было с избытком. Стало модным использовать их в услужении и, по пригодности, гувернёрами для недорослей. Наполеон, покидая Москву, оставил «на милость победителям» 10000 раненых французов и союзников. Первыми вошли в город партизаны и ополченцы, налетели казаки. Увидев страшное разорение, пепелище на месте Первопрестольной, поврежденный Кремль, разграбленные храмы и царские могилы, растоптанные сапогами иконы, они сгоряча, в мстительном порыве умертвили в лазаретах 4000 больных и увечных.
Не церемонились с «иноязычными гостями» и на пространстве от Москвы-реки до Березины. А дальше и след их простыл. Но то был жестокий враг, хотя и бегущий, да огрызающийся. Теперь же, в чужой стране, русские видели перед собой врага поверженного. Не только не подвергся. Труайя описывает вхождение войск в Париж: «По мере того, как войска продвигаются по бульварам, ликование парижан возрастает. Можно подумать, что французы обрели вторую родину и эта родина - Россия». Подобные картины дал Филипп Эриа в романе «Семья Буссардель»: «Всем в столице русские были ближе, чем другие союзники…На Елисейских полях царила приятная атмосфера дружеской близости, какой не было на других бивуаках». Кстати, Эриа описывает и палатки казаков на аллеях бульваров, у подножия мраморных коней Марли, куда стекались праздные парижане без страха. Ибо там, где лихая вольница была под надзором офицеров, бесчинств не наблюдалось.
Французы, да не те Разумеется, в глазах победителей это были уже не те французы, которые прогулялись от Немана к Москве и обратно. Но «не те» по внешним признакам и вынужденному поведению. Их глубинную суть в конце концов понял император Александр, покидая Париж, город, который по «Семье Буссардель» Ф. Эриа «был всем ему обязан». Царь бросил с горечью: «На этой земле живет тридцать миллионов двуногих животных, обладающих даром речи, но не имеющих ни правил, ни чести…». Эти слова были сказаны под воздействием открытия заговора вчерашних союзников. Ведь ещё кровь дымилась на полях сражений, а Вена и Лондон, и «примкнувший к ним» Париж заключили тайный союз, направленный против России и Пруссии. Документ попадёт в руки царю. Но он отправит его в огонь камина со словами: «Забудем об этом». Великолепный жест.
Но что осталось на душе! Можно понять Александра. Париж действительно «был всем ему обязан» ещё раз заглянем в роман Эриа. Благодаря энергичному заступничеству Александра, Франция освобождалась от выплаты контрибуций и возмещения ущербов, на чём настаивали союзники. Царь не согласился передать Пруссии Эльзас и крепости на Рейне. Были и другие уступки. Он объяснял их тем, что мир в Европе того стоит. Не надо разочаровывать тех, кто принял как должное падение Наполеона. Но и неразумно раздражать бонапартистов. Царь решительно против ссылки Бонапарта на Азорские острова, на чём настаивают австрийцы и англичане.
Александр проявляет сострадание к судьбе побеждённого императора и предлагает ему в пожизненное владение о. Эльбу и два миллиона франков содержания правда, из кармана «реставрированного» Бурбона, которого Романов едва терпит за его спесь. Приближённые царя, бывало, давали понять ему, что находят его благожелательность к Франции чрезмерной. Критикам казались ничтожными территориальные приобретения России в обмен на страдания народа и пролитую кровь. Александр и сам видел: страна разорена, города в развалинах, финансы расстроены. Предстоит трудная восстановительная работа. И всё-таки, в этом православном человеке, наделённом высшей земной властью, представляющим всю Россию, берёт верх христианин. Он прощает поверженного, который недавно явился русскому народу в образе Антихриста.. По моему мнению, была еще одна побудительная причина у русского человека, к какому бы сословию он не принадлежал, жалеть врага, сделавшего Отечеству так много зла, сравнимого разве с Батыевым разорением и Смутой. Муравьев свидетельствует: «Русские офицеры с недоумением взирали на страну своих детских грез.
Жители были бедны, необходительны, ленивы и в особенности неприятны. Француз в состоянии просидеть сутки у окна без всякого занятия. Едят они весьма дурно. Скряжничество их доходит до крайней степени; нечистота их отвратительна, как у богатых, так и у бедных людей.
Огромное зарево опоясало Париж и, дрожа в небе, отражалось неверным светом на мрачные стены города, на разоренные предместья, на массы движущихся солдат и на поле битвы, усеянное мертвыми. Опрокинутые вверх колесами зарядные ящики, подбитые лафеты, убитые люди и лошади валялись на каждом шагу. Солдаты строили биваки, разбирая крыши, двери, ставни и другие вещи оставленных домов в предместьях, занятых во время сражения; другие разводили огни, не щадя соседних виноградников, мебели, словом, ничего, что было у них под руками. После жаркого сражения солдат неразборчив в неприятельской стороне, и особенно между пустыми домами. Вскоре показалось между ними и вино, чтобы приличнее торжествовать победу: одни покупали его у маркитантов, другие доставали безденежно, таская манерками из разбитых во время дела погребов, и тогда новость торжественного вступления распространилась, общая радость обнаружилась в шумных кликах и песнях.
Офицеры ходили кучками по всем полкам с радостными лицами; знакомые и незнакомые здоровались и целовались, как в Светлый праздник, рассказывая друг другу и про сегодняшнее дело, и про завтрашний парад, и про всю войну. Адъютанты, ординарцы и рассыльные скакали и суетились во всех направлениях. Одни были из главной квартиры государей, другие пробирались в главную квартиру Барклая; каждый искал и спрашивал своего назначения, фамилию, имена полков, приказания перелетали из уст в уста и слова, торопливо сказанные и на лету перехваченные, раздавались со всех сторон. У подошвы Шомон, где расположилась русская гвардия в лагере…ского полка, около огня собралась кучка офицеров и громкий смех, далеко разносившийся, возвещал веселое их расположение. Его поймали между ротозеями, которые вышли посмотреть на сражение, и теперь мы его вербуем в казаки. В самом деле посредине их стоял полупьяный француз и размахивал казацкою пикою; на голове была казацкая шапка, у фрака одна пола оторвана. Другую полу оторвали; офицеры божились, что он первый казак на свете; а мусье Калесон — клялся, что завтра пойдет с русскими cosaquer le Paris [5] и поведет их в самые лучшие домы. В эту минуту раздался ужасный треск, подобный взрыву подкопа: и над головами смеющихся полетели огненные змеи гранат, лопавшихся и разгонявших веселые кучки. Все бросились в ту сторону, откуда послышался взрыв.
На месте происшествия лежало пятнадцать человек убитых и обожженных, и между ними двое полковников и два офицера того полка; при них закапывали брошенный французами зарядный ящик, и мера предосторожности обратилась в пагубу от неосторожно брошенного ядра, давшего искру и воспламенившего все заряды. Тысячи убитых и раненых не производят в сражении на военного человека такого впечатления, как один убитый вне дела. По всему лагерю шум затих на несколько времени, пока печальное происшествие было передано из края в край; потом мало-помалу прежнее движение началось и громы кликов раздавались везде по-старому. Офицеры опять волнами разливались по лагерю; по всей линии тени двигались, мелькали и исчезали. Военная музыка и песни разных наций гремели; все постигали важность победы и радовались концу кампании. Высоты, господствующие над Парижем, исключительно были заняты русскими, которые также не могли отказать в движении удовлетворенного честолюбия; но вскоре их радость сделалась умереннее: песни и музыка стихли, и когда в лагерях австрийских, прусских и виртембергских войск раздавались еще голоса импровизаций на свои победы — на французов и Наполеона, русские, не имея с природы наклонности величаться своими подвигами, скромно и тихо готовились к завтрашнему вступлению, чистя ружья, задымленные порохом, и поправляли амуницию, потерпевшую от непогод и грязной бивачной жизни. Гора Шомон служила сборищем разгульного офицерства, везде блистали эполеты, слышалось французское болтанье, шутки и смех с торговками и продавцами, пробравшимися из Парижа и незанятых окрестностей. Некоторые из смелейших жителей Бельвиля начали возвращаться в свои домы, в надежде найти что-нибудь нерасхищенным, в то время, как большая часть жителей всех вообще предместий, ушедшая в Париж с пожитками, со страхом ожидала, как поступят с ними северные варвары в стенах самой столицы. Подле одного огня на этой высоте несколько гренадер чистили амуницию: один спарывал холстинные нашивки с воротника, предохраненного таким образом от непогод, другой починял наскоро сапоги; третьего ротный цирюльник держал за нос, соскабливая двухнедельную бороду.
Все были заняты по-своему. Мы всегда так моем и белим шкуру на барабане. Солдаты захохотали, но не менее того, надели мундир на хозяина, составили какую-то краску из бывших под рукою материалов, намочили ею щетки и начали натирать бедняка, который терпеливо стоял с распростертыми руками, как телеграф. Он увидел на самой крутости ската убитого француза, который, лежа навзничь, держал в руке ружье. Только удалы же эти французы, собачьи дети: за этим не спор, что с ними с живыми надо держать ухо востро, а он и мертвый не плошает!.. Во время этих разговоров двое офицеров стояли поодаль в тени, чтоб не мешать солдатской веселости; смотрели, слушали и смеялись изобретательности русского ума. Это были два гвардейских полковника. Другой насмешливо улыбнулся и отвечал: — Ты любишь мундиры, а я людей; мне гораздо больше понравилась похвала неприятелю; у наших людей она часто имеет вид брани, но всегда стоит доброго панегирика. Разговор их был прерван отдаленным криком, перебегавшим от огня к огню и несшимся по всем бивакам; солдаты и офицеры повторяли какое-то имя и вслед за тем явился молодой офицер…ского полка на усталой лошади, подъехал к разговаривающим и, увидев в одном из них своего полковника, передал ему какое-то приказание от дивизионного начальника.
Я имел к нему приказание от полкового командира. Но скажите, отчего вы до сих пор разъезжаете? Мы кончим ваше дежурство рюмкой доброго вина». Глинский сжал руку своего полковника, вскочил в стремя, кольнул шпорами в окровавленные бока лошади и исчез, временно появляясь перед огнями и снова пропадая в темноте. Французы не пожертвуют своею столицею, как мы Москвою, и для ее спасения готовы принять все условия от победителей. С ним кажется дело кончено. Впрочем ступай, крась своих солдат и не опоздай вступить в Париж. Если мы, и особенно в поновленных мундирах будем там, то, конечно, нечего бояться движений Наполеоновых. Они расстались.
Один пошел в свою палатку, другой к полку и до рассвета натирал, красил и сушил мундиры на усталых солдатах. Таковы, или большею частью были таковы шумные и пестрые сцены всей ночи в стане союзников, тогда как мрачная тишина царствовала в оставленных предместиях. И в самом Париже улицы были пусты, несмотря на то, что огни сверкали во всех этажах домов, в которых граждане от мала до велика бодрствовали всю ночь, не смея предаться сну. Изумление, страх и ожидание неизвестного волновало все умы, одна мысль занимала каждого: что будет с городом и жителями, оставленными на произвол победителей и особенно русских, которых они по преувеличенным описаниям считали чудовищами и людоедами? Одни только патрули национальной гвардии, наскоро составленной, ходили по безлюдным улицам, предупреждая сборище людей, не имеющих ни крова, ни пристанища. Но в это же время необходимость переворота и вопрос о восстановлении дома Бурбонов явились на сцену и, посреди безмолвия Парижа и цепенелых его жителей, люди всех партий работали для достижения каждый своей цели. Всю ночь кипела битва мнений; даже рассвет застал ее неоконченною; но в политике действия скрытны и следствия медленны; жертвы не погибают, как на войне, мгновенно, и часто герой, отмеченный ее перстом, думая торжествовать победу, вдруг остается один среди поля и со стыдом бывает принужден воспевать собственное поражение. Рассвело утро прекрасного дня; войска союзников, назначенные ко вступлению, тянулись вдоль дороги к Бонди; кавалерия, артиллерия, русская и прусская гвардия, два батальона австрийских гренадер, бывших при Шварценберге, несколько гренадерских полков корпуса Раевского [8] стояли в колоннах вдоль шоссе, ожидая прибытия императора и короля прусского. У всех союзников на левой руке была белая перевязка; в киверах были воткнуты зеленые ветки, что было принято в сражении при Ратье для отличия своих от неприятелей [9].
Офицеры роились на дороге; различные толки и шумливая радость были на устах каждого. Одни готовились праздновать в Париже конец кампании и удовольствиями этой столицы заплатить за труды и лишения кровавой двухлетней войны; другие думали напротив, что это раннее торжество напрасно без уничтожения остальных способов Наполеона, и что будущее грозит новыми опасностями. Последнее могло оказаться верным, кто знал характер Наполеона, дух его войск, и соображал с этим известие о приближении французских сил, разнесшееся по всему лагерю. Уже было семь часов утра, как показался от заставы С. Мартен кто-то верхом; за ним ехал трубач, и когда он приблизился к голове колонн, то сошел с лошади. Это был человек высокого роста, приятной наружности, но бледный и сильная грусть явно выражалась на его лице. На нем был синий сюртук, застегнутый сверху донизу и шляпа с черным плюмажем. Лицо его было знакомо многим из гвардейских офицеров. Казалось, эти слова пробудили национальную гордость француза: он поднял голову, отступил на шаг, расстегнул сюртук, из-под которого блеснул шитый мундир, и сказал: — Не знаю, все ли то может случиться, что предполагается?..
В это время Ермолов, вышед из своей палатки, увел с собою гостя, который вскоре отправился в главную квартиру государей; но менее нежели чрез час он уже ехал назад и вид его был еще печальнее прежнего [12]. Наконец император с королем прусским приехали и осмотрели все войска. Русские точно были в новой амуниции и не только исправность, но даже щеголеватость отличали ряды русских героев. Никакой на свете солдат не имеет столько способности, чтобы помочь самому себе, как русский. Командные слова полетели из уст в уста по всей линии, барабан дал знак к маршу; войска тронулись, заколебались и потекли рекою. Колонны их, следуя в мерных промежутках, скрывались в предместий одна за другою, как волны, которые бьют и подмывают оплот, противопоставленный их стремлению. Там, где собрано много людей в одном месте, каждая новость пролетает подобно электрическому удару. Вчерашние известия о близости Наполеона, сегодняшние слова Коленкура были известны последнему флейтщику и когда дружный солдатский шаг начал отзываться гулом между стенами пустых домов оставленных предместий, когда запертые двери и окна, инде выломленные силою, или разбитые сундуки посреди улиц показали, что тут нет жителей, то солдаты, почитая это уже самим Парижем, начали поговаривать между собою потихоньку, «что этот вход в Париж похож на Наполеоново вступление в Москву». Такие разговоры, как пчелиное жужжанье разносились от головы до хвоста каждой колонны и передавались другим по мере той, как они вступали в улицы предместий.
Наконец появились ворота С. Музыка гремела; колонны, проходя в тесные ворота отделениями, вдруг начали выстраивать взводы, выступая на широкий бульвар. Надобно себе представить изумление солдат, когда они увидели бесчисленные толпы народа, дома по обе стороны, унизанные людьми по стенам, окошкам и крышам! Обнаженные деревья бульвара, вместо листьев, ломились под тяжестью любопытных. Из каждого окна спущены были цветные ткани; тысячи женщин махали платками; восклицания заглушали военную музыку и самые барабаны. Здесь только начался настоящий Париж — и угрюмые лица солдат выяснились неожиданным удовольствием. Между тем развернутые взводы подвигались посреди народа, который теснился, раздавался на стороны, но беспрестанно скоплялся впереди в таком множестве, что солдаты должны были укорачивать шаг, а задние взводы останавливаться, чтоб не набежать на передних. В одну из таких остановок первого взвода…ского полка, у самых ворот, офицеры задних отделений забежали вперед посмотреть, что тут делается. Тут стоял караул только что утвержденной национальной гвардии, и как эта служба была слишком нова для миролюбивых граждан, то насмешливая молодежь, судя по сравнению, перебирала весь фронт, смеючись над неуклюжестью непривычных ратоборцев.
Один из офицеров подошел к фронту и вступил в разговор с гражданином, который казался ему неловчее других под ружьем и сумою. С злым намерением спросил он его фамилию, но изумление его не имело границ, когда тот подал карточку со своим адресом: это был славный живописец Изабе [14]. Войска двинулись опять. Перед одним из взводов этого полка шел знакомый уже нам немного поручик Глинский, герой этого рассказа, но не этой главы, посвященной героям истории. Ему едва минуло 20 лет и свежесть молодости, соединенная со стройностью рослого стана и красотою лица, возбуждали всеобщее удивление французов. Каждый шаг взвода стоил ему просьб, убеждений и даже угроз штыками; любопытные беспрестанно перебегали дорогу, забегали вперед, чтобы больше любоваться русскими гренадерами и красивым их офицером. Бездна мальчишек бежала сбоку, спереди и со всех сторон, одни верхом на палочках, подражая казакам; другие подле солдат шагали вместе с ними под музыку. Несколько раз бедный Глинский был останавливаем за шарф; однажды какая-то старушка бросилась ему на шею и расцеловала в восхищении. Те же сцены повторялись и в других взводах — и толпы народа, следуя за ними, теснились, толкались, давили одни других, кричали, шумели и снова задвигали дорогу себе и взводам.
Вступление союзных государей было таким событием, какого ни древность, ни современная история не могут представить. Предшествуемые эскадроном лейб-казаков, государи тихо подвигались посреди копления и криков громад народных. Нельзя представить энтузиазма, доходившего даже до исступления к победителям. Париж, сравненный одним писателем с океаном и домы его с волнами, которые окаменели и остались недвижимы, теперь походил на живое море: оно двигалось, текло, колыхалось и волны его ожили, кипя, переливаясь и крутясь народом, покрывшим домы до самого верха, — в то время как земля стонала протяжным гулом от бури, его всколебавшей. Союзники, возникшие для парижан будто из недр земных — так мало они были приготовлены к их появлению; русские, которых они нашли вовсе не такими, как воображали; стройность их полков, блестящая щеголеватость офицеров, говоривших с жителями их языком, красота русского царя, миролюбивые его намерения, кротость в войсках, какой не ожидали — все это было так внезапно для парижан, так противоположно тому, что они привыкли воображать, что появление союзников в стенах столицы стало для побежденных таким же торжеством, как и для победителей. Везде раздавались крики: «Да здравствуют государи! Да здравствуют освободители!.. В эту минуту крики: да здравствует Александр! Карла визжал изо всех сил.
Близко подле мельника два человека, порядочно одетых, вдруг закричали: да здравствуют Бурбоны! Впервые раздались эти звуки между народом, который вовсе не был приготовлен к мысли о Бурбонах: толпы зашумели, чтоб уняли этих крикунов, ближайшие тянулись к ним с кулаками, дальнейшие нагибались уже за каменьями, как вдруг пронзительный голос горбунчика покрыл все голоса вопросом: — Что это за белая перевязка у союзников? Все думали угодить этим союзникам, хотя в это время никто из них не помышлял еще о Бурбонах!.. Толпы волновались и кружились; давили друг друга, бросались под ноги лошадям государей, останавливали, осыпали поцелуями конскую сбрую, ноги обоих монархов и почти на плечах несли их до площади Людовика XV, где они остановились на углу бульвара видеть, как будут проходить войска. Площадь захлынула народом, едва оставались для прохода взводов места, охраняемые казаками. Цвет парижского общества, тысячи дам, окружали и теснили со всех сторон государей. Военные султаны, цветы, колосья и перья дамских шляп колыхались, как нива. У каждого из адъютантов, у каждого верхового стояли на стременах дамы, — один казак держал на седле маленькую девочку, которая, сложив ручонки, глядела с умилением на императора, у другого за спиною сидела прекрасная графиня де Перигор [19] , которой красота, возвышаемая противоположностию грубого казацкого лица, обращала на себя взоры всей свиты государей и войск, проходивших мимо с развернутыми знаменами, с военною музыкою, с громом барабанов, в стройном порядке, посреди непрерывных и оглушающих кликов народа. Русские более всех внушали энтузиазма: наружность всегда говорит в свою пользу и рослые гренадеры, красивые мундиры, чистота, как будто войска пришли сию минуту из казарм, а не из дальнего похода; необыкновенная точность и правильность их движений, а более всего противоположность народной физиономии с фигурами австрийцев и прусаков, обремененных походною амунициею, изумляла французов.
Они не верили, чтоб северные варвары и людоеды были так красивы; они были вне себя от восхищения, когда почти каждый офицер русской гвардии учтиво удовлетворял их любопытству, мог с ними говорить; тогда как угрюмые немцы, ожесточенные противу французов, сердито отвечали на все их вопросы: Ich kann nicht ferstehen!.. Партия роялистов, разъезжавшая целое утро с белыми знаменами и белыми кокардами, ободренная кликами за Бурбонов во время шествия войск, отправилась по городу, сопровождаемая множеством народа, который увлекается всякою переменою; они сбивали вензеля Наполеоновы, ломали императорские гербы, наконец явились на Вандомской площади. Там они отбили дверь, ведущую на колонну Наполеонову; множество людей взобралось на салый верх статуи, они неистовствовали; сбили изображение победы, бывшее у него в руке, заложили за шею статуи веревку, сбросили другой ее конец вниз, запрягли несколько лошадей и при бешеных криках: «a bas le tyran! Вскоре по городу пошли смешанные патрули союзных войск и национальной гвардии. Порядок был восстановлен — и на этот раз изображение великого человека было избавлено от поругания. Союзники в ту же ночь были почти все размещены по казармам. На другой день офицерам выданы билеты на постой и с этого времени начинается наш настоящий рассказ. Жермен, офицеры всех полков, там квартировавших, получили от своих полковников билеты на постой в городе. Полковник гвардии…ского полка, один из тех, которых мы третьего дня видели у бивачного огня на горе Шомон и у которого Глинский служил в полку поручиком, был необыкновенно добрый человек, с положительным умом и твердым характером, неискательный и нетребовательный.
Он получил изрядное образование, но по светски и по настоящим обстоятельствам оно было недостаточно, потому что он не говорил ни на каком иностранном языке, хотя и читал на двух или трех. Он стыдился этого недостатка, тем более, что французский язык был необходимою вещью для гвардейского офицера, а особенно теперь, в Париже. Из всех офицеров своего полка он наиболее любил Глинского как юношу, порученного ему отцом, как человека с прекрасными качествами, которые он употреблял не для того только, чтобы блистать ими подобно многим из товарищей, но для приобретения новых развитии своим способностям. Всю кампанию Глинский пользовался расположением своего полковника и вполне заслуживал его. Мне назначили постой в самой модной части города, у какого-то знатного и богатого маркиза. Каким же образом я отниму у вас квартиру? Вы молоды: небольшое принуждение не должно быть вам тяжело, тем более, что у вас на первый раз готово порядочное знакомство.
Александр I совершил роковую ошибку, войдя в Париж
Бестужев Николай Александрович Русский в Париже 1814 года. Похищение в Париже 25 января 1930 года один проживавший в Париже русский эмигрант получил короткую записку с предложением о встрече. Да, русские войска занимали Париж не единожды, а дважды: многие знают и помнят взятие Парижа русскими и союзными войсками в 1814 году, но мало кто знает, что уже в следующем 1815 году российские войска вновь вошли в столицу побеждённой Франции. Конференция, посвященная пребыванию русских во Франции в 1814 году, была организована Центром изучения славянской истории Университета Париж-I Пантеон-Сорбонна. 31 марта 1814 года русские войска вошли в Париж во главе с императором Александром I. После чего Наполеон окончательно отрекся от трона.
Взятие Парижа: как русские войска захватили столицу Франции
| Вежливые казаки в Париже. К 210-й годовщине взятия столицы Франции на «русский штык» | Декабрист Николай Александрович Бестужев так описывает в своей хотя и художественной, но основанной на реальных событиях повести «Русский в Париже 1814 года» начало входа российских войск в Париж. |
| Русские в Париже. Забытый триумф | Правмир | Click to enlarge image 1. Vstuplenie Russkoj armii v Вступление Русской армии в Париж Вступление Русской армии в Париж. |
| 31 марта в 1814 году русские войска и их союзники вступили в Париж | Сам он Париж не брал, хотя его повесть «Русский в Париже 1814 года» и написана, что называется, «по реальным событиям». |
Как русские Париж брали
| 210 лет назад союзные войска взяли столицу Франции | Сражение при Париже в 1814 г. худ. |
| Сколько русских солдат осталось в Париже в 1814 году из-за любви | 31 марта 1814 года русские войска под командованием генерала Николая Раевского торжественно вступили в Париж. |
| Русская оккупация Парижа: интересные факты | Пикабу | 30 марта 1814 года союзные войска (главным образом русские корпуса) антинаполеоновской коалиции взяли штурмом Париж, тем самым положив конец Наполеоновским войнам. |
Русские в Париже в 1814 году: освобождение или оккупация?
Да, русского монарха в 1814-м по праву называли спасителем Европы — угроза наполеоновского диктата растаяла. Бестужев Николай Александрович Русский в Париже 1814 года. 31 марта 1814 года в полдень в Париж торжественно вступили отборные части союзных войск во главе с императором Александром I и командующими союзными войсками. В 1814 году, считается, что посещал Париж после победы союзников над Наполеоном и создал по мотивам происходивших событий два масштабных офорта.
Русская оккупация Парижа: галантные офицеры и «страшные» казаки
Триумфальная для русских войск весна 1814 года отражена во многих произведениях изобразительного искусства. Русская армия начинает знаменитый Заграничный поход 1813-1814 гг., в результате которого весь Европейский континент был полностью освобождён от господства самопровозглашенного императора Наполеона. 31 марта 1814 года в полдень в Париж торжественно вступили отборные части союзных войск во главе с императором Александром I и командующими союзными войсками. В этот день в 1814 году русские войска во главе с императором Александром I триумфально вступили в Париж после сражения у его стен. 30 марта 1814 года, совершив обманный манёвр, войска коалиции во главе с русской армией проникли в тыл армии Наполеона и подошли к Парижу. 31 марта 1814 года русские войска во главе с императором Александром I вступили в капитулировавшую перед ними столицу Франции.
Взятие Парижа. 31 марта 1814 года
Оставив Париж под защитой национальной гвардии и выставив заслоны, полководец решил молниеносно пройти между армиями Шварценберга и Блюхера к северо-восточным крепостям Франции, с тем чтобы, деблокировав их гарнизоны, значительно пополнить свои войска. После этого император намеревался, перерезав коммуникации союзников, вынудить их отступить. Дальний родственник и непримиримый враг Наполеона французский, а позднее и русский политический и военный деятель Поццо ди Борго заявил в лагере союзников: Цель войны — в Париже. Пока вы будете думать о сражениях, вы рискуете быть разбитыми, потому что Наполеон всегда будет давать битвы лучше, чем вы, и потому что его армия, хотя и недовольная, но поддерживаемая чувством чести, даст себя перебить до последнего человека, пока Наполеон около нее Ди Борго подчеркнул: «Нужно стремиться кончить войну не военным способом, а политическим. Коснитесь Парижа только пальцем, и колосс Наполеон будет низвергнут, вы этим сломаете его меч, который вы не в состоянии вырвать у него».
Почти одновременно с этим русские казаки доставили перехваченное письмо к Наполеону от Марии-Луизы, в котором императрица в пессимистических тонах сообщала мужу о настроениях во французской столице. Преследуемые неприятельской конницей, остатки войск двух французских маршалов отошли к Парижу, пополнив ряды его защитников. Картина Жозефа-Бернара Флогье «Портрет короля Жозефа I» 27 марта Наполеон узнал о дерзком маневре противника, одобрительно заявив: «Это превосходный шахматный ход. Никогда бы не поверил, что какой-нибудь генерал у союзников способен это сделать».
В ее состав кроме австрийских, русских и прусских частей входили также войска второразрядных германских государств. В отличие от далеко не безупречного, но смелого и решительного Блюхера Шварценберг проявлял чрезмерную осторожность и непоследовательность. Собственно говоря, оба фельдмаршала были назначены командующими из-за желания Александра I придать войне против Наполеона общеевропейский характер. При этом сам русский император часто вмешивался в оперативное руководство войсками, что вовсе не способствовало успешности их действий. Пользуясь всем этим, Наполеон с оставшимися у него небольшими силами довольно долго держал противников в напряжении и одержал ряд побед над их разрозненными армиями и корпусами. Сначала он нанес поражение Блюхеру под Бриеном. Интересно, что в этом сражении сам Наполеон, будучи вынужден рисковать, едва не угодил в плен! В пылу боя ему пришлось собственноручно отбиваться шпагой от казаков.
Но в итоге Блюхер отступил к Ла-Ротьеру на соединение со Шварценбергом. Под Ла-Ротьером Наполеону противостояли уже оба фельдмаршала. Их силы насчитывали 72 тысячи человек в том числе 27 тысяч русских. Французов было 40 тысяч. Несмотря на большое численное превосходство, союзники не смогли разгромить врага. После упорного 12-часового сражения Наполеон отступил к Труа никем не преследуемый. Такая нерасторопность оппонентов позволила французскому императору перегруппироваться и начать бить армию Блюхера по частям. У Шампобера он с 30-тысячным войском набросился на русский корпус З.
Олсуфьева 3,7 тысячи пехотинцев. Несмотря на отчаянное сопротивление, корпус был разгромлен, потеряв только пленными около двух тысяч человек вместе с раненым в сражении командиром. Уже на следующий день Наполеон атаковал под Монмирайлем 18-тысячный русско-прусский корпус Ф. Остен-Сакена, шедший на выручку Олсуфьеву, и одержал над ним решительную победу. После этого успеха французский император радостно воскликнул: «Я нашел свои сапоги Итальянской кампании! Потеряв примерно 3700 человек французы потеряли всего тысячу бойцов , Остен-Сакен отступил к Шато-Тьери. Там он соединился с прусским корпусом И. В подчинении у русского и прусского генералов оказалось 30 тысяч солдат, но это не помешало Наполеону атаковать их меньшими силами 22 тысячи человек и одержать при Шато-Тьери полную победу.
Союзники вынуждены были отступить за реку Марну и взорвать за собой мост, чем оградили себя от преследования. Не зная об этом, Блюхер устремился на Наполеона, рассчитывая ударить в тыл французам, преследующим Остен-Сакена и Йорка. В распоряжении прусского фельдмаршала было не более 20 тысяч бойцов. Они разбили выставленный Наполеоном заслон до 8 тысяч солдат во главе с маршалом О. Мармоном , но в сражении с главными силами французов при Вошане потерпели жестокое поражение. От полного разгрома Блюхера спасло начатое Шварценбергом наступление на Париж. Наполеон вынужден был переключиться на Главную армию. Как и его прусский коллега, австрийский фельдмаршал допустил разделение своих войск.
Из-за этой ошибки французский император смог одержать еще одну громкую победу. Выдвинувшийся слишком далеко вперед корпус кронпринца Фридриха Вильгельма Вюртембергского около 18 тысяч вюртембергских, баварских, австрийских и русских солдат был атакован 40-тысячной армией французов и потерпел тяжелое поражение.
С книгой можно познакомиться в отделе краеведения Донской государственной публичной библиотеки.
Вклад казаков в разгром французской армии высоко оценили и противники. Так, в погребальном по великой армии 29-м бюллетене Наполеон писал, признавая поражение в России: «Все наши колонны были окружены казаками, подобно аравитянам в пустынях — они охватывают обозы». Герои Дона: Граф Платов, Бакланов : популярный очерк с картами К этому времени относится и знаменитая фраза Наполеона: «Дайте мне одних лишь казаков — и я пройду всю Европу».
Еще в 1812 году, в самом конце русской кампании, Наполеон, удиравший из пределов России, писал: «Надо отдать справедливость казакам: именно им обязаны русские своими успехами в этой кампании. Это, бесспорно, лучшие лёгкие войска, какие только существуют». Не спорил с императором и французский генерал и военный писатель Шарль-Луи Моран.
Триумфальная арка в память участия донских казаков в Отечественной войне и заграничных походах 1812-1814 годов сооружена по инициативе основателя Новочеркасска, героя Отечественной войны 1812 года М. Но не только в России хранят память об участии донских казаков во взятии Парижа в 1814 году. Помнит об этом и Париж, город, который любят все, и те, кто был там, и те, кто никогда не был.
Любовь эта живёт в каждом из нас с детства. Она подпитывается книгами и фильмами, музыкой и полотнами импрессионистов, многими другими вещами, а позже — личными впечатлениями и фотографиями, привезёнными из «столицы мира». Само слово «Париж» наполнено магией и очарованием.
Перечислить все красоты невозможно. Все это вертится в ярком калейдоскопе, погружая в радостную атмосферу бесконечного праздника «праздник который всегда с тобой» , и забываешь обо всем на свете, даже о доме. Но Париж напоминает о доме сам.
Точнее, о Доне. На вершине холма церковь Сакре-Кёр, белоснежная на фоне яркого осеннего неба. А у подножия холма в лёгкой дымке раскинулся Париж, город, который казался несбыточной мечтой.
Хоть картину пиши. Недалеко от парижской базилики Сакре-Кёр находится небольшая, но при этом очень известная площадь под названием Тертр.
Русская армия начинает знаменитый Заграничный поход 1813-1814 гг. Вдохновлённые победой, Русские войска прошли всю Европу и очистив от французов Варшаву, Берлин, Дрезден, Гамбург и другие европейские города, 31 марта 1814 года вступили в Париж. Среди парижан царил ужас. Во время производства документального фильма « 1812.
Первая Отечественная », авторская группа из «Студии «Третий Рим» соучредитель кинофестиваля «Евразия. DOC , пытаясь воссоздать атмосферу момента, пригласила в качестве эксперта князя Александра Трубецкого, проживающего во Франции и в силу своей общественной деятельности на должности председателя ассоциации «Франко-российский диалог» хорошо разбирающегося в вопросе. Трубецкой во второй серии фильма. Русские солдаты и офицеры повели себя достойно.
2024-04-01 210-летие вступления Русской армии в Париж (1814)
В полдень 31 марта 1814 года кавалерия во главе с царем Александром I триумфально вступила в Париж. К довершению двухлетних побед, недоставало Русским только быть в Париже; до сей желанной минуты нельзя еще было насладиться плодами столь многих кровопролитных битв, завоеванных крепостей и ниспроверженных Царств. Взятием Парижа – столицы империи Наполеона Бонапарта, в марте 1814 года закончился заграничный поход русской армии, начавшийся после поражения французов в России в 1812 году. Поскольку у русских военных не было проблем с деньгами, как раз накануне они получили жалование за всю кампанию 1814 года аж в тройном размере, щедрых молодых красавцев Париж встретил с распростертыми объятиями.
Новые публикации
- Правила комментирования
- Русские в Париже. Забытый триумф
- К 200-летию окончания заграничного похода русской армии
- Мгновение великой славы: 205 лет назад русские войска вошли в Париж · Родина на Неве
- Содержание
Александр Михайловский-Данилевский: "Жители останавливали на каждом шагу лошадей наших..."
Лагеря, разбитые на Елисейских полях и на Марсовом поле, стали импровизированным рынкам. Парижане продавали солдатам продукты, алкоголь, безделушки. Донские казаки купали своих коней прямо в Сене, главной реке города. СС0 Среди тех, кто с любопытством наблюдал за войсками коалиции, был 12-летний Виктор Гюго. Он пишет: «Казаки совсем не походили на свои изображения: у них не было ожерелий из человеческих ушей, они не воровали часов и не поджигали дома». Русская армия пробыла в Париже почти 3 месяца, пишет rusplt. Солдаты оставили о себе память как о великодушном и дисциплинированном войске. Александр I показал себя настоящим "союзником французского народа". Самое важное - в нашем Telegram-канале Смотрите также.
Дмитрий Гутнов Московский государственный университет прочел доклад «Генерал Ф. Остен-Сакен — генерал-губернатор Парижа в 1814 году». Кратко обрисовав военную карьеру своего героя, от службы в Копорском мушкетерском полку до командира корпуса и генерала от инфантерии во время войны 1812—1814 годов, докладчик особенно подробно и живописно изобразил те многообразные житейские проблемы, которые Остен-Сакен вполне успешно решал в бытность свою парижским генерал-губернатором. Как уже говорилось в докладе М. Рей, одной из задач русского командования было создание у французов благоприятного мнения об оккупантах как галантных европейцах. Меж тем победители, вступив во французскую столицу, естественно, желали отпраздновать победу обильными возлияниями, а это было чревато большими беспорядками. Поэтому в пределах города союзники решили разместить только самые дисциплинированные части гвардию , остальных же удалить за заставы, то есть за окружавшую тогдашний Париж крепостную стену. Более того, русское командование в отличие от прусского, которое больше доверяло своим подчиненным решило временно не выплачивать солдатам жалованье и таким образом уберечь их от парижских соблазнов. Офицеров отправляли на постой в частные дома, и это порой тоже вызывало напряжение: так, одна хозяйка слезно просила атамана Платова не есть ее дочку, потому что она еще маленькая и совсем невкусная. Проблемы возникали в самых неожиданных местах: например, казаки, располагавшиеся в Булонском лесу, мыли лошадей в Сене, а это зрелище привлекало зевак и создавало, так сказать, нездоровый ажиотаж. Еще большее внимание парижской публики привлекли «русские бани», которые казаки построили из деревьев, сруб-ленных в том же Булонском лесу. Народ был рад поглазеть на диковины, но французские власти это шокировало, и потому бани пришлось перенести в глубь Булонского леса, где они не так бросались в глаза. Парижане оценили деятельность Остен-Сакена в их городе очень высоко и при его отъезде в июне 1814 года подарили ему золотую шпагу, осыпанную брильянтами. Быту русских во Франции, но на сей раз не победителей, а пленников, был посвящен доклад Жака-Оливье Будона Университет Париж-Сорбонна «Русские военнопленные в последние годы Империи». Французские власти опасались, как бы русские, находящиеся во Франции в плену а их общее количество исчислялось несколькими тысячами , не оказались «пятой колонной», и потому старались распределять их по разным, порой очень маленьким городам. Впрочем, сами условия, в которых жили русские пленники, были на редкость комфортными. С офицеров брали честное слово, что они не убегут, и позволяли им жить в нанятых за их собственные деньги квартирах; более того, им платили жалованье, а они роптали на его незначительность. Тех, кто данное слово нарушал и все-таки пускался в бега, сажали в тюрьму; туда же попадали уличенные в неуплате долгов, в ссорах с товарищами под действием горячительных напитков и в разврате, прежде всего в покушении на невинность хозяйских дочек. Впрочем, до начала «французской кампании» эти конфликтные случаи были скорее исключениями. Ситуация обострилась, когда в 1814 году русские войска вступили на французскую землю. Русских военнопленных заподозрили в том, что они создают в тылу свое ополчение; французские власти обязали пленников трижды в день являться на поверку чтобы таким образом прекратить поездки русских военнопленных в Париж на «экскурсии» , а 17 февраля устроили в Париже парад пленных их провели по бульварам, с тем чтобы парижане смогли «насладиться» их плачевным видом. После капитуляции Парижа и отречения Наполеона сменившее его временное правительство приняло решение вернуть всех русских военнопленных на родину — в ответ на аналогичное решение Александра I касательно военнопленных французских. Однако покинули Францию не все: остались, во-первых, раненые и больные, а во-вторых, те, кто просто не хотел возвращаться так, в одном небольшом городке Юзесе нашлось целых четыре десятка дезертиров. Французы очень боялись разграбления дворцов, архивов и библиотек, однако можно сказать, что по большому счету эти страхи не оправдались. Что касается библиотек, в них «оккупантов» интересовали только карты; в Лувр который уже два десятилетия как был музеем русские офицеры ходили любоваться экспонатами особенно их привлекали скульптуры , но оттуда ничего не пропало. Недосчитались французы нескольких тысяч мелких предметов в том числе с шифром Наполеона : они пропали из некоторых дворцов, располагавшихся в парижских пригородах хранители потом лаконично обозначали причину пропажи в документах: «казаки». Однако в общем русские вели себя очень сдержанно, и их пребывание во Франции, и прежде всего в Париже, докладчик назвал «военным туризмом»; русские военные получали удовольствие от прогулок по Парижу и, в частности, по «наполеоновским местам». Кстати, интерес к этим местам испытывал и сам император Александр: он побывал во дворце Тюильри, но жить там не захотел, а велел лишь показать ему кабинет Наполеона; Александр, по его словам, желал взглянуть на то место, где было задумано столько великих свершений. В благостную картину всеобщего братания победителей и побежденных в Париже 1814 года внесла новые, диссонирующие оттенки Дельфина Диаз Реймсский университет , выступившая с докладом «Русские и французы во время ок-купации, 1814—1818. Контакты и столкновения, отразившиеся в юридических источниках». Докладчица остроумно назвала оккупацию специфической, хотя и далеко не всегда удачной формой встречи разных народов. Юридические документы — один из источников, позволяющих судить о том, как именно происходила эта встреча. Разумеется, юридические документы представляют ситуацию не вполне объективно, потому что в них отражены только конфликтные ситуации. Однако они дают возможность уравновесить описания французских мемуаристов, согласно которым русские вели себя в Париже исключительно дружественно, любезно и вдобавок более дисциплинированно, чем представители всех остальных наций. Юридические документы существенно корректируют эту картину. Из них явствует, что русские во Франции не чуждались воровства и грабежа причем воровали не только вишни во французских имениях, но и вещи куда более значительные. Впрочем, не лучше вели себя и французы одно из рассмотренных докладчицей дел было заведено по поводу убийства французами русского солдата. А бывали и такие случаи, когда француз использовал оккупантов для сведения старых счетов с соотечественниками и занимался грабежом совместно с русскими «партнерами». Имели место и взаимные оскорбления «на почве личной неприязни»: так, например, в марте 1815 года француз увидел на улице русского, который шел с саблей наголо и с таким наглым видом, что француз, по его собственному признанию, не мог этого вынести и высказался весьма нелицеприятно, русский ответил тем же, затем собеседники перешли от слов к делу, русский взялся за саблю, а француз обезоружил его ударом трости. Порой русские доходили до того, что оскорбляли парижанок в присутствии их мужей и в их собственных домах. Правда, случаев изнасилований в юридических документах зафиксировано довольно мало. Тем не менее бесспорно, что изученные докладчицей документы демонстрируют изнанку той радужной картины оккупации, которую вдохновенно рисуют многие мемуаристы. Более того, докладчица оспорила расхожее мнение, гласящее, что столкновения французов с русскими оккупационными войсками начались только при второй оккупации то есть уже после Ста дней и сражения при Ватерлоо ; по мнению Дельфины Диаз, при первой оккупации дело обстояло точно так же, как и при второй. Если в одном из предыдущих докладов упоминался «военный туризм», то Плюмозиль говорила о «туризме» сексуальном.
Во время сражения Ж. Бонапарт покинул столицу, предоставив руководство сражением и возможной капитуляцией маршалам де Мармону и Мортье. В ночь с 30 на 31 марта была подписана капитуляция, в которой де Мармону удалось отстоять возможность отвода французских войск из Парижа. Картина неизвестного художника с оригинала И. Югеля Парижане отнеслись к русской армии и союзникам настороженно. Но вскоре поняли, что погромов не будет и осмелели. Один француз, вероятно, сторонник Бурбонов смело подошёл к царю и заявил : "Мы долго вас ждали! Александр ответил : " Вините храбрость французских войск в том, что я не пришёл к вам раньше! Париж наводнили наши офицеры, казаки и солдаты.
Город наводнили русские. Казаки превратили берега Сены в пляжную зону. Шахматный ход В 20-ых числах марта Наполеон после успешных действий против союзников на территории Франции отправился к северо-восточным крепостям, чтобы усилить армию и принудить союзников к отступлению. Он не ожидал наступления на Париж, рассчитывая на известную несговорчивость союзных армий. Однако 24 марта 1814 года союзники срочно одобрили план наступления на столицу. Чтобы отвлечь Наполеона, против него выслали 10-тысячный кавалерийский корпус под началом генерала Винцингероде. Тем временем союзники, не дожидаясь сосредоточения войск, начали наступление на Париж. Из-за неподготовленности было потеряно 6000 солдат. Город взяли за сутки. Разбив немногочисленный отряд, Наполеон понял, что его провели: «Это превосходный шахматный ход! Никогда бы не поверил, что какой-нибудь генерал у союзников способен это сделать».