Вдова режиссера Алексея Балабанова Надежда Васильева и режиссер, руководитель Союза кинематографистов РФ Никита Михалков во время прощания с режиссером Алексеем. У Балабанова с женой в то время была комната у Московского вокзала. В фильме приняли участие жена Балабанова Надежда Васильева, продюсер всех работ режиссера Сергей Сельянов, друг детства Евгений Горенбург и сын Петр.
Алексей Балабанов - биография, новости, личная жизнь
Вторая супруга Алексея Октябриновича Балабанова была с мужем до конца его дней. Что известно о второй жене Алексея Балабанова Надежда Васильева шила костюмы для персонажей...
В маминой семье я была «гойским» ребенком, а в папиной — нехристью. Ко всему этому прибавь няню — адвентистку седьмого дня, которая меня страшно любила, но с утра до вечера прочила мне погибель во время Страшного суда.
Конечно, все они меня по-своему очень любили. Я везде любимая была, но везде — не такая, как все. Любимая, но паршивая овца в стаде. Харбинская семья отца, 20-е годы.
Поляков и евреев было большинство. Дом, в котором я выросла, и улица, на которой он стоял, находились в квартале профессоров, врачей и адвокатов. К тому моменту, как я уже стала сознательным ребенком, умерли мои дедушка и бабушка, умер папа, и мы остались вдвоем с мамой. Мама была обворожительной детской женщиной.
Она была очень красивой, она закончила факультет журналистики, у нас в доме собиралась богема, играл во всю мощь магнитофон «Днепр» и танцевали беззаконные пары. Все это с точки зрения чрезвычайно буржуазного окружения выглядело совсем нереспектабельно. Мама была моей любимой подружкой. Мне кажется, что уже в свои 9-10 лет я была взрослее ее.
Я была абсолютно счастлива с ней в детстве, но для других я была девочка с ключом на шее: мама пропадала на работе, а я болталась на улице. И страшно завидовала другим девочкам, которые в белых подколенниках с помпонами, с папкой для нот и мешочком для спортивной обуви со своими нянями шли на музыку и художественную гимнастику. Я хотела быть как они — то есть как все. Я хотела с ними дружить.
Но я была «девочкой, с которой не разрешали дружить». Мы сидим и курим в машине. Я — потому, что после этой экстремальной поездки нет сил выйти, Аркус — чтобы не курить на морозе. Зажигался экран, и на нем появлялись Медный всадник или Рабочий и колхозница.
Если ни то, ни другое, значит, будет французская комедия, что тоже хорошо. Или фильм про индейцев, — а это просто замечательно. В прокате был набор из двадцати названий, которые варьировались: «Не промахнись, Ассунта! Еще «Верная Рука — друг индейцев».
И советское кино. Сначала было это, и мне все нравилось без разбору. А потом уже выискивала вместе с мамой то, что идет третьим-четвертым экраном. Помню, как на такси мы с ней ездили на «20 дней без войны» Германа — это был единственный вечерний сеанс в ДК Связи.
Если бы я могла — я бы, наверное, тогда жила в кино. Но еще были книжки. Огромная библиотека — мамина, бабушкина и папина, очень много книг. Читала я, как и смотрела, тоже безо всякого разбору.
Он был старше меня на шесть лет, и он мне читал. Адюня был очень одиноким ребенком. Я была маленькой. Но была его единственной подружкой.
Такие толстые книги я тогда не могла читать и потому без него читала, например, про маленького Володю Ульянова, тонкие, с картинками. Брат надо мной смеялся и отбирал у меня их. Потом читала про пионеров-героев. Страшно переживала по поводу того, что я бы не выдержала пытки.
В том, что фашисты будут меня пытать, сомнений у меня почти не было. Поэтому я все время себя испытывала: пыталась руку сунуть в огонь, что-нибудь порезать. Мне снились кошмары, в которых я рассказала, где партизаны. Я просыпалась и принимала решение, что нужно что-то делать срочно в плане закаливания, создавала какие-то тайные организации, изобретала шифры, которыми мы переписывались в классе, придумывая план по спасению Ленина.
Потом чтение стало, конечно, другим. Все собрания сочинений, все, что можно было найти дома, у друзей и в чудесных львовских букинах, как мы их называли. Хотя привычка читать все подряд осталась у меня до сих пор. Аркус чиркает зажигалкой.
Мы все же курим на морозе. Мимо к алкогольному ларьку идут напряженные люди. Скрипят дверью, ненадолго пропадают среди бутылок с цветными этикетками. Выходят, бодро звеня покупками в непрозрачных пакетах.
И многообещающе пропадают в надвигающейся мгле. В декабре темнеет быстро, в Питере — особенно. Алкоголь здесь — привычное средство примирения с действительностью. Неизбежное, как климат.
Я иду за Аркус по темной лестнице с никогда не понятной питерской нумерацией квартир. Я вспоминаю один из первых ее текстов в «Сеансе». Номер, кажется, 1992 года был посвящен 1960-м «из-под стола». То есть, выходит, Любиному львовскому детству в том числе.
Он кончался так: — Откуда у тебя в доме взялся Солженицын? Я Бродского прочитала в шестом классе — слепые копии синими буквами на папиросной бумаге. Я его стихи помню наизусть с этих страничек. А прекрасные книги его, изданные за последующие десятилетия, почти не открываю.
Вообще, Львов был важнейшей точкой на карте неофициальной культуры. Львовский театр, в котором я фактически выросла, первым в стране поставил «Утиную охоту» и Петрушевскую! Я увидела Людмилу Стефановну впервые, когда училась в 8-м классе. Однажды она задрала юбку и продемонстрировала всем свои рваные колготки со словами: «Вот, посмотрите, как живут советские драматурги!
По-моему, в стране его ставили только в двух театрах. Я была так им впечатлена и решила, что мне срочно надо к этим людям. Как-то нашла гримерки на четвертом этаже. Открыла дверь, увидела очень много людей, хаотично передвигающихся в небольшом пространстве, много дыма, потому что курили все.
И раздраженного человека, который повернул голову и спросил: "Так! А тебе что, девочка? Я сказала: «Вот я и пришла». Сняла куртку, повесила на вешалку, поставила сумку и села.
Я была в школьной форме, с косами, а разговаривала, как и сейчас, басом. Немая сцена. Все замерли как будто в полурапиде. А потом начали ржать.
Эту фразу потом использовали во всех капустниках театра много лет. И они бы меня тогда выгнали, конечно. Но им нужно было к 30-летию Победы ставить «В списках не значился», а значит, нужна была Верочка, сестра Плужникова. И этот раздраженный человек — как выяснилось потом, самый главный!
Сама пришла". Так я и осталась. Пропадала там, практически бросила школу. В архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга, 2018 год Я убираю.
Мы смотрим на снег за окном: из-за теплого света в комнате кажется, что небо снаружи — синее. Внутри Аркус на натянутом поверх стены экране показывает снятые материалы фильма про Аллу Демидову. Демидова читает «Поэму без героя», концентрируясь, — как сама говорит, — на ядовито-зеленой надписи «ВЫХОД» в зрительном зале Санкт-Петербургской филармонии. Катька, я так устала, — говорит Аркус.
И я не знаю, верит ли она, когда я пытаюсь сказать ей о том, что даже эти несколько смонтированных минут — грандиозны. Она молчит и расстраивается: «Времени ни на что нет, Катька. И сил нет.
Он дебютировал как режиссер в 1985 году, причем совершенно неожиданно даже для самого себя. Алексей просто помог одному из операторов в создании дипломного проекта. Молодой человек был сильно ограничен в средствах и во времени, поэтому Балабанов постарался всего за одну ночь придумать сценарий, и задействовать группу «Наутилус Помпилиус». Массовкой стали гости ресторана, в котором и снимался этот фильм. Алексей Балабанов на съемках В 1990-м Алексей закончил обучение на режиссерском отделении Высших курсов по подготовке режиссеров и сценаристов. Он учился у Б. Галантера и Л.
К этому времени он уже успел снять несколько картин, в которых снимались известные в городе рок-музыканты. Свою первую работу режиссер назвал «Раньше было другое время». В том же 1990-м Балабанов поселился в Санкт-Петербурге, и решил всерьез заняться большими проектами. В 1992 году Балабанов стал одним из создателей кинокомпании СТВ. Его партнером в этом деле был продюсер Сергей Сельянов. На этой киностудии впоследствии родились почти все проекты Балабанова. В 1991-м режиссер снял свою первую самостоятельную картину под названием «Счастливые дни». Роль главного героя он отдал Виктору Сухорукову. Его персонаж мечется в Петербурге и пытается найти себе комнату, хотя совершенно ничего не помнит о себе. Картина вошла во внеконкурсную программу кинофестиваля в Каннах, и получила множество премий на родине.
Именно в то время, в 1997-м, режиссер узнал, что такое настоящая слава и любовь зрителей. В этом году он выпустил свою известную картину «Брат», которая была награждена Гран-при на кинофестивале «Кинотавр». Потом к режиссеру пришло и международное признание. Свой следующий проект Алексей назвал «Про уродов и людей», и создавал он его не для широкого проката. Но вопреки всему картина получила «Нику», и звание культового проекта во всех постсоветских республиках.
Культура Вдова Балабанова рассказала, что режиссёр научил её любить русский народ Вдова известного режиссёра Алексея Балабанова Надежда Васильева рассказала, что после знакомства со сценаристом она полюбила русский народ. По словам художницы по костюмам, до знакомства с ним она не задумывалась о глубинке и не путешествовала по стране. Об этом лауреат премии «Ника» заявила в интервью WomanHit. Источник изображения: youtube.
Жена режиссера Балабанова — о самом сексуальном периоде в жизни с супругом
Васильева-Балабанова. View in Telegram. Режиссер Алексей Балабанов научил жену Надежду Васильеву любить русский народ. Неожиданное фото Алены Водонаевой на могиле известного российского режиссера Алексея Балабанова возмутило пользователей. Елена Балабанова (@elenabalabanova5) в TikTok (тикток) |921.8K лайк.82.5K троих детей, бабушка восьми те новое видео пользователя Елена Балабанова. Вдова российского режиссера Алексея Балабанова, художница Надежда Васильева рассказала, что ее супруг мог умереть из-за резкого отказа от алкоголя и табака. У вдовы режиссера Алексея Балабанова обнаружили психическое расстройство.
«Умер от того, что стал трезвым»: жена Балабанова рассказала о жизни с режиссером
Вдова Балабанова призналась, что полюбила русский народ из-за режиссера. К круглой годовщине смерти Балабанова телеканал ТВЦ начал снимать очередной документальный фильм о нем. Петр — сын Алексея Балабанова от второй супруги Надеждой Васильевой. Перед смертью Алексей Балабанов успел написать еще один сценарий и даже выбрать натуру для съемок.
Вдова Балабанова считает, что режиссер умер «от трезвости»
Ранее Сухоруков впервые признался , почему не любит вспоминать о Балабанове и Бодрове. А вам нравятся фильмы Алексея Балабанова? Пишите своё мнение в комментариях. Самые читаемые материалы на эту тему:.
Отец «Брата» и «Брата 2» - легендарный провокатор-артхаусник, помимо прочего, снял «Войну», «Мне не больно», «Про уродов и людей», «Жмурки», «Груз 200» и еще несколько важных фильмов, хотя бы один из которых наверняка смотрел каждый взрослый россиянин. Жизнь и карьеру кинематографиста, скончавшегося от сердечной недостаточности в 54 года, подкосили проблемы с алкоголем. Сейчас подобным недугом возможно страдает первая жена мастера и мать его старшего сына. К круглой годовщине смерти Балабанова телеканал ТВЦ начал снимать очередной документальный фильм о нем. В ленте согласились сняться многие люди из окружения режиссера. Но договориться об интервью с его первой женой Ириной у создателей так и не получилось. Последняя супруга Надежда до конца заботилась о своем Алексее Уже больше года Ирина Балабанова не появляется в соцсетях. С ней будущий режиссер познакомился в Свердловске. В 1989 году сыграли скромную свадьбу, на которую жених явился в белой рубашке, с узким черным галстуком и лысой головой - так было нужно для дипломного фильма друга, где он снимался в качестве актера.
За работу в этом фильме она также удостоена кинопремии «Ника». Надежда Васильева призналась, что за все время своей карьеры ей чаще всего приходилось работать с костюмами для персонажей серьезных фильмов, вот она и решила попробовать что-нибудь новенькое, взяться за конструирование нарядов для сказочных персонажей. В 1984 году она окончила Ленинградское художественно-промышленное училище имени Мухиной. В том же году Васильева устроилась на «Ленфильм», где сначала была ассистентом декоратора. В дальнейшем она принимала участие в выставке в зале «Манеж». Работала ассистентом художника по костюмам в телевизионном сериале под названием «Большая игра».
Балабанов скончался в 2013 году от острой сердечной недостаточности на фоне тяжелого хронического заболевания. Я дала ему жить, как он хотел… Но могла сделать больше. Это чувство вины, ты его выращиваешь, поливаешь водой, и иногда оно расцветает. А особенно когда тебе близкие напоминают об этом… Или ты сам уже с ума сошел и думаешь, что тебе напомнили, а тебе кажется...
Новости партнеров
- Новости партнёров
- Популярное
- Экс-жена Балабанова делила коммуналку с Сухоруковым - 7Дней.ру
- Навигация по записям
- «Бездарно»: жена Балабанова раскритиковала клип Монеточки
Вдова Балабанова рассказала, чему научилась с режиссером
К круглой годовщине смерти Балабанова телеканал ТВЦ начал снимать очередной документальный фильм о нем. В браке с первой супругой Алексей Балабанов воспитывал сына Федора. Алексей Балабанов и его жена Надежда Васильева. Второй женой режиссера стала Надежда Васильева, с которой он познакомился на съемках картины «Замок».
Что еще почитать
- Дудь снял резонансный фильм про умершего 5 лет назад режиссера Балабанова
- Жена актера Балабанова поскользнулась у метро и сломала ногу » Независимое интернет-издание "ДНИ24"
- Вдова Балабанова Надежда полюбила русский народ благодаря мужу
- Популярное
- Лента новостей
- Популярное
«Умер от того, что стал трезвым»: жена Балабанова рассказала о жизни с режиссером
Она молчит и расстраивается: «Времени ни на что нет, Катька. И сил нет. А ответственность есть», — говорит Аркуc. И, как будто пытаясь ввести меня в круг своей ответственности, обводит глазами стол с пепельницей, полной окурков, экран с застывшими ангелами Исаакиевского собора, окно с круглой луной, шпиль Петропавловской крепости, который, по правде говоря, отсюда не видно, но он есть; редакцию журнала «Сеанс», полуподвал центра «Антон тут рядом», где под потолком качается на нитке белая птица с синими глазами, которую склеила девочка Нина, мастерскую центра, где на только что обожженной глиняной кружке сохнет надпись: «Я времени не теряю. Время бесконечно. Времени вообще нет». За полгода до интервью.
Девочка из ниоткуда Идет дождь. Стоим под козырьком и ждем, когда он кончится. У нас нет сил. Мы только что говорили о нашем погибшем друге, режиссере Саше Расторгуеве: когда-то Аркус приложила все усилия к тому, чтобы вытащить невероятно талантливого Сашу из Ростова-на-Дону в Петербург. Теперь Сашу убили в Центральной Африке. И сказать об этом, в общем-то, нечего.
Просто очень больно и мы молчим. Идет дождь. Ей в руку падают сразу несколько капель. Там была такая стеклянная библиотека на берегу речки. Мне было 11 лет. И я прочитала всего Тургенева: приходила и брала том за томом.
Я ждала его весь год, этого момента, когда ты приезжаешь в Палангу. Дорога длинная: Львов, день в Вильнюсе, до Паланги на автобусе, потом место, где койки сдают. Потом: "Мама, можно? Наверное, не всегда был шторм — но я помню именно шторм. Это море из детства, которое единственное для меня до сих пор — море. Плавать нельзя, потому что мама не умеет, можно договариваться с каким-то чужими папами, чтобы они поплавали со мной, но только не дольше пятнадцати минут, а не то я заболею.
Паланга — Я с таким всегда подозрением смотрю на людей, чье детство прошло у холодного моря. Мне кажется, вы — другие. Оно было в сто раз теплее, спокойнее, у него не было такого бьющего в нос запаха. Но оно не было родным. Вот это вот слово «родной» — это, наверное, главное в наших отношениях с Расторгуевым. Представляешь, наш первый телефонный разговор продлился часов восемь или больше.
Это был 2007 год. Потом полгода по нескольку таких разговоров в день, вдогонку письма. Или в одну строчку. И еще эсэмэски. Он приезжал за это время дважды, но главными были телефон и письма. Мы по телефону читали Мандельштама, пели «Не для меня придет весна» и «Переведи меня через Майдан».
Я записывала рецепт ростовской ухи. Страшно ссорились. Орали друг на друга. С Александром Расторгуевым на даче, 2010 год — Из-за кино. Болевые наши точки — это отношения героя и автора в документальном кино, а также слово «реальность». Однажды он написал СМС: «Люба, родная.
Вчера кричал, прости. Родной человек — это больше, чем близкий. Ты знаешь это». Я знала. Он был родной, и все в нем было родное. Его дар, его ум, его ор, его мат, его тяжесть, его нежность, его «социально неприемлемое поведение», его фильмы, его тексты — даже больше, чем фильмы.
Он был не согласен на имитацию ни в чем. Он был помешан на этой чертовой «реальности», до которой он хотел добраться любой ценой — не жалея ни себя, ни своих героев. Он был готов перепахивать горы бессмысленного шлака, чтобы добраться до момента истины — в человеке. Он был… Она трет мокрую ладонь о сухую. Я знаю, мне надо поговорить с Аркус про Сашу и книгу о нем, про ее фильм о Балабанове, про журнал «Сеанс», про центр «Антон тут рядом», про ее блокадный фильм, про реформу ПНИ. Но совершенно ясно, что это все — потом.
Хочется начать с самого начала. Попробовать отмотать туда, откуда она, Люба Аркус, началась. Мне было хорошо, я любила свой город. И жизнь была устроена очень правильно. Я, конечно, ездила в Москву на спектакли Эфроса и на ретроспективу Вайды. Москва была городом событий, а Львов был городом жизни.
Где были самые лучшие на свете кавярни [кофейни], где были брусчатые мостовые, где серые камни и всегда идет дождь. В Петербурге дождь кончился. Мы идем медленно. По траве, что щекочет щиколотки, по мокрой щебенке пешеходных дорожек. Аркус кашляет. Она — только что после болезни.
Она вообще — много болеет, потому что никогда не успевает как следует полечиться. Не поступила первый раз — и вернулась во Львов. Не поступила во второй. А на третий раз меня валила вся кафедра — по русскому, по литературе, — но меня невозможно было завалить. Я была готова ко всему. ВГИК, начало 80-х — Ты хотела быть режиссером?
Поэтому выбрала киноведение. Я очень много знала: покупала книжки по кино, переписывала их, делала таблички, карточки. И мы останавливаемся. Ей надо сейчас говорить, глядя на меня. На ходу такое не скажешь. И когда ты умираешь, с тобой умирает весь твой мир.
И только потом, много времени спустя, ты понимаешь, что он никуда не делся. Она говорит, а мне кажется, мы сами с ней больше не на проезжей улице, остановились и мешаем людям пройти. Мы летим, как персонажи картин Шагала, над третьим — не Москва и не Львов — городом, в котором каждому, решившемуся жить, требуется немножко умереть. Это была мама, но уже не мама. Тогда я поехала в Палангу, внезапно, совсем одна. Это было после завершения монтажа фильма «Антон тут рядом».
Был такой момент — одна жизнь закончилась, а другая еще не началась. Шла по улице, узнавая каждый дом, каждый магазин, кафе, кинотеатр. И вдруг я увидела, что по противоположной стороне идет моя молодая мама. Поверь, это было гораздо реальнее, чем все остальное — я была менее реальной, чем она. Я все вспомнила: ее прическу, платье, босоножки, нитку с бусами на шее. Мир, который умер, казалось, невозвратимо, вдруг вернулся ко мне — оказался на расстоянии вытянутой руки.
Намного ближе, чем можно было себе представить. С Богом». По нашему облупленному дому кинематографистов в Репино, где уже никто не живет, только мы с Алексеем Юрьевичем Германом, Светой [жена Германа, Светлана Кармалита] и нашими собаками. Где мы в сотый раз смотрим «Андрея Рублева», и Герман чешет пузо и огорченно говорит: «Ну что, Любка, после такого можно снимать? По Сереже Добротворскому и нашей с ним, например, Риге, куда мы приехали на фестиваль «Арсенал» и однажды перепели хор шведских священников за стеной в гостиничном номере. Грех жаловаться.
Нашли ошибку? Фильм «Стыд» стал победителем Московского международного кинофестиваля 26. Жюри основного конкурса во главе с исландским режиссером и актером Фридриком Тором Фридрикссоном присудило «Золотого святого Георгия» фильму «Стыд» Мигеля Сальгадо. Картина также получила приз российской кинокритики и награду за лучшую мужскую роль Хуана Романо Лопеса. Двух призов удостоен фильма «Дыхание холода» - за лучшую режиссерскую работу Нахида Азизи Седига и приз зрительских симпатий.
И советское кино. Сначала было это, и мне все нравилось без разбору. А потом уже выискивала вместе с мамой то, что идет третьим-четвертым экраном. Помню, как на такси мы с ней ездили на «20 дней без войны» Германа — это был единственный вечерний сеанс в ДК Связи. Если бы я могла — я бы, наверное, тогда жила в кино. Но еще были книжки. Огромная библиотека — мамина, бабушкина и папина, очень много книг. Читала я, как и смотрела, тоже безо всякого разбору. Он был старше меня на шесть лет, и он мне читал. Адюня был очень одиноким ребенком. Я была маленькой. Но была его единственной подружкой. Такие толстые книги я тогда не могла читать и потому без него читала, например, про маленького Володю Ульянова, тонкие, с картинками. Брат надо мной смеялся и отбирал у меня их. Потом читала про пионеров-героев. Страшно переживала по поводу того, что я бы не выдержала пытки. В том, что фашисты будут меня пытать, сомнений у меня почти не было. Поэтому я все время себя испытывала: пыталась руку сунуть в огонь, что-нибудь порезать. Мне снились кошмары, в которых я рассказала, где партизаны. Я просыпалась и принимала решение, что нужно что-то делать срочно в плане закаливания, создавала какие-то тайные организации, изобретала шифры, которыми мы переписывались в классе, придумывая план по спасению Ленина. Потом чтение стало, конечно, другим. Все собрания сочинений, все, что можно было найти дома, у друзей и в чудесных львовских букинах, как мы их называли. Хотя привычка читать все подряд осталась у меня до сих пор. Аркус чиркает зажигалкой. Мы все же курим на морозе. Мимо к алкогольному ларьку идут напряженные люди. Скрипят дверью, ненадолго пропадают среди бутылок с цветными этикетками. Выходят, бодро звеня покупками в непрозрачных пакетах. И многообещающе пропадают в надвигающейся мгле. В декабре темнеет быстро, в Питере — особенно. Алкоголь здесь — привычное средство примирения с действительностью. Неизбежное, как климат. Я иду за Аркус по темной лестнице с никогда не понятной питерской нумерацией квартир. Я вспоминаю один из первых ее текстов в «Сеансе». Номер, кажется, 1992 года был посвящен 1960-м «из-под стола». То есть, выходит, Любиному львовскому детству в том числе. Он кончался так: — Откуда у тебя в доме взялся Солженицын? Я Бродского прочитала в шестом классе — слепые копии синими буквами на папиросной бумаге. Я его стихи помню наизусть с этих страничек. А прекрасные книги его, изданные за последующие десятилетия, почти не открываю. Вообще, Львов был важнейшей точкой на карте неофициальной культуры. Львовский театр, в котором я фактически выросла, первым в стране поставил «Утиную охоту» и Петрушевскую! Я увидела Людмилу Стефановну впервые, когда училась в 8-м классе. Однажды она задрала юбку и продемонстрировала всем свои рваные колготки со словами: «Вот, посмотрите, как живут советские драматурги! По-моему, в стране его ставили только в двух театрах. Я была так им впечатлена и решила, что мне срочно надо к этим людям. Как-то нашла гримерки на четвертом этаже. Открыла дверь, увидела очень много людей, хаотично передвигающихся в небольшом пространстве, много дыма, потому что курили все. И раздраженного человека, который повернул голову и спросил: "Так! А тебе что, девочка? Я сказала: «Вот я и пришла». Сняла куртку, повесила на вешалку, поставила сумку и села. Я была в школьной форме, с косами, а разговаривала, как и сейчас, басом. Немая сцена. Все замерли как будто в полурапиде. А потом начали ржать. Эту фразу потом использовали во всех капустниках театра много лет. И они бы меня тогда выгнали, конечно. Но им нужно было к 30-летию Победы ставить «В списках не значился», а значит, нужна была Верочка, сестра Плужникова. И этот раздраженный человек — как выяснилось потом, самый главный! Сама пришла". Так я и осталась. Пропадала там, практически бросила школу. В архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга, 2018 год Я убираю. Мы смотрим на снег за окном: из-за теплого света в комнате кажется, что небо снаружи — синее. Внутри Аркус на натянутом поверх стены экране показывает снятые материалы фильма про Аллу Демидову. Демидова читает «Поэму без героя», концентрируясь, — как сама говорит, — на ядовито-зеленой надписи «ВЫХОД» в зрительном зале Санкт-Петербургской филармонии. Катька, я так устала, — говорит Аркус. И я не знаю, верит ли она, когда я пытаюсь сказать ей о том, что даже эти несколько смонтированных минут — грандиозны. Она молчит и расстраивается: «Времени ни на что нет, Катька. И сил нет. А ответственность есть», — говорит Аркуc. И, как будто пытаясь ввести меня в круг своей ответственности, обводит глазами стол с пепельницей, полной окурков, экран с застывшими ангелами Исаакиевского собора, окно с круглой луной, шпиль Петропавловской крепости, который, по правде говоря, отсюда не видно, но он есть; редакцию журнала «Сеанс», полуподвал центра «Антон тут рядом», где под потолком качается на нитке белая птица с синими глазами, которую склеила девочка Нина, мастерскую центра, где на только что обожженной глиняной кружке сохнет надпись: «Я времени не теряю. Время бесконечно. Времени вообще нет». За полгода до интервью. Девочка из ниоткуда Идет дождь. Стоим под козырьком и ждем, когда он кончится. У нас нет сил. Мы только что говорили о нашем погибшем друге, режиссере Саше Расторгуеве: когда-то Аркус приложила все усилия к тому, чтобы вытащить невероятно талантливого Сашу из Ростова-на-Дону в Петербург. Теперь Сашу убили в Центральной Африке. И сказать об этом, в общем-то, нечего. Просто очень больно и мы молчим. Идет дождь. Ей в руку падают сразу несколько капель. Там была такая стеклянная библиотека на берегу речки. Мне было 11 лет. И я прочитала всего Тургенева: приходила и брала том за томом. Я ждала его весь год, этого момента, когда ты приезжаешь в Палангу. Дорога длинная: Львов, день в Вильнюсе, до Паланги на автобусе, потом место, где койки сдают. Потом: "Мама, можно? Наверное, не всегда был шторм — но я помню именно шторм. Это море из детства, которое единственное для меня до сих пор — море. Плавать нельзя, потому что мама не умеет, можно договариваться с каким-то чужими папами, чтобы они поплавали со мной, но только не дольше пятнадцати минут, а не то я заболею. Паланга — Я с таким всегда подозрением смотрю на людей, чье детство прошло у холодного моря. Мне кажется, вы — другие. Оно было в сто раз теплее, спокойнее, у него не было такого бьющего в нос запаха.
Александр Сергеевич как мог поддерживал падчерицу. Институт Анжелика смогла окончить с отличными оценками. И после учебы поступила в труппу ленинградского Театра комедии. Только вот сама начинающая актриса совсем не понимала, что она здесь делает. Утонченная, загадочная, "грациозная лань с личиком эльфа и бездонными глазами". Её амплуа лирические героини. Но ей везло. За 4 года работы в этом театре она сыграла несколько главных ролей, и была довольно востребована. А потом был драматический театр, который и стал для нее родным домом на много лет. Карьера в кино тоже началась сразу после института. Значимые роли предлагали редко, но это не расстраивало актрису. Работа была всегда. Анжелика дважды была замужем.