Артур Спрогис был специальным уполномоченным Государственного Комитета Обороны на Западном фронте по диверсионной работе. 2 октября 1980; русский: Артур Карлович Спрогис) был латвийским полковником и командиром советских партизан во время оккупации Латвии нацистской Германией во Второй мировой войне. Артур Карлович Спрогис, командир в/ч 9903, где проходила службу Вера Волошина, у ее могилы.".
Боец невидимого фронта
В 1919 году он добровольно вступил в Латвийских красных стрелков в защиту недолговечных Латвийская Социалистическая Советская Республика. Одновременно вступил в комсомол. В 1920 году его направили на курсы Комосомола в Москва , после чего он продолжил военную службу в Красной Армии , сражаясь против белых войск генерала Врангель. Впоследствии он поступил в военную академию, которую окончил в 1922 году. После этого он служил в пограничной службе до 1928 года, когда был направлен в Пограничную школу ОГПУ в Москве для повышения квалификации. Затем он был направлен с особым поручением в Гражданская война в Испании.
Литература Strods, Heinrihs ed. Диверсанты Западного фронта: Артур Спрогис и другие.
Страницы Памяти. Дмитриев Д.
Вернувшись из Испании в 1937 году, он поступил на курсы в Красную Армию. Военная академия им. Фрунзе , закончивший обучение в 1941 г. Советский партизан С началом Операция Барбаросса , Спрогис участвовал в организации антинемецких партизан сопротивление в Беларуси и Латвии. С момента основания в 1943 году до 1944 года Спрогис занимал должность начальника штаба Латвийское движение сопротивления.
Более поздняя карьера Позже его назначили в спецгруппу активистов из Коммунистическая партия Латвии , чья работа заключалась в восстановлении функционирования Латвийская ССР после того, как немцы были изгнаны из страны.
Разговор настолько взбудоражил писателя, что ему захотелось самому отправиться в разведку. Михаил Ефимович Кольцов 1898-1940 , бывший там официально как корреспондент «Правды», а негласно — политическим представителем властей СССР, добился разрешения на поездку Хемингуэя в учебно-тренировочный лагерь, где постигали подрывное дело бойцы диверсионных групп. В этом-то лагере, располагавшемся в прифронтовом городке Альфамбре, Хемингуэй и познакомился с Артуром Спрогисом. Он терпеливо отвечал на дотошные вопросы мировой знаменитости, которого, наряду с прочим, интересовала работа проводников-испанцев, выводивших группы к местам диверсий: кто они, как их находят, чем они руководствуются, давая согласие на сотрудничество с республиканцами? В конце разговора Хемингуэй попросил взять его на боевую операцию в тыл противника. Майор Артур Карлович Спрогис, 1937 год. Разрешение, после некоторого колебания, Мамсуров дал.
И Хемингуэй отправился во вражеский тыл. Группа польского коммуниста Антония Хруста «Пепе» взорвала в том рейде поезд с боеприпасами и разрушила железнодорожную линию Сан-Рафаэль — Сеговия. Хемингуэй, который шёл в группе внештатным, одиннадцатым бойцом, вооружённый винтовкой и двумя гранатами, безропотно тащил на себе, как и прочие, двадцать килограммов взрывчатки. Когда поезд взлетел на воздух и бесформенной грудой рухнул под откос, писатель хладнокровно снимал эту картину на фотокамеру. Впечатлений от этой диверсии у Хемингуэя было столько, что воспоминаниями о подрыве поезда писатель пронизывает всё повествование своего романа «По ком звонит колокол» For Whom the Bell Tolls , который вышел в 1940 году и мгновенно стал бестселлером. В произведении рассказывается история Роберта Джордана, молодого американского бойца Интернациональных бригад, отправленного в тыл франкистов, к партизанам, во время Гражданской войны в Испании в качестве подрывника.
5 прибалтов, которые верно служили Советскому Союзу
Arturs Sproģis (6 March 1904 – 2 October 1980; Russian: Артур Карлович Спрогис) was a Latvian colonel and commander of the Soviet partisans during the occupation of Latvia by Nazi Germany in World War II. Артура Карловича Спрогиса. Артур Спрогис прошел путь от разведчика партизанского отряда "Дикли" до командира взвода пограничной дивизии на государственной границе. Артур Карлович Спрогис (латыш. Arturs Sproģis, 1904, Рига — 1980, Москва) — советский военный деятель. Сейчас Артуру Карловичу Спрогису 64 года. Артур Карлович Спрогис. Arturs Sproģis.
Она запела «Интернационал»
Задачей юных бойцов-комсомольцев части особого назначения 9903, которой командовал участник нашей Гражданской войны и войны в Испании легендарный коммунист Артур Карлович Спрогис, были разведка и диверсии в тылу врага. Спрогис артур карлович википедия вдоль заочно проложенных белорусских и хвойных стихов были возведены шале и трубопроводы, предназначенные для повышения императора и его здравоохранения. Спрогис, Артур Карлович — статья из Интернет-энциклопедии для биография, дата рождения. Артур Спрогис был в числе тех, кто заступал на самый ответственный пост — у кремлевской квартиры вождя мирового пролетариата.
Легендарный разведчик, латыш Артур Спрогис пролил свет на подвиг Космодемьянской
О боевом пути командира части 9903 можно писать романы. В самом начале революции, совсем мальчишкой Спрогис прибился к латышских стрелкам. Ходил в разведку и даже успел отличиться. В конце карьеры у Спрогиса на груди, помимо других значимых медалей, висели два ордена Ленина и 4 ордена Красного знамени. За каждой его наградой стоят целые истории. И начинались они в рядах органов госбезопасности.
Но свое первое оружие как сотрудник московской ЧК он получил в 15 лет. По крайней мере об этом свидетельствует удостоверение на право ношения и хранения револьвера системы Наган, выданное в 1919 году.
Прошел службу на государственной границе в должности командира взвода пограничной дивизии штаб-квартира — Полоцк.
Важно отметить, что его опыт и профессионализм в области разведки и военной службы сделали его ценным специалистом в своей области. Спрогис проявил себя как человек с выдающимися навыками и способностями, что отразилось на его карьерном росте и вкладе в историю страны. Действия Спрогиса в операции "Синдикат-2" советской контрразведки были направлены на проведение через "окно" на советско-польской границе террориста Бориса Савинкова и его группы.
Сопровождая их до Минска, он обеспечивал безопасность врага советской власти в оперативных интересах. Эти действия требовали высокой профессиональной подготовки и хладнокровия. С 1928 года Спрогис активно развивал свои навыки в Высшей пограничной школе.
После окончания учебы в 1930 году он возглавил специальную школу Белорусского пограничного округа. Его опыт и знания были востребованы не только на территории Советского Союза, но и за его пределами.
После полного освобождения Латвийской ССР, от нацистов и их союзников, в 1944 году, Спрогис назначен заведующим военным отделом Центрального Комитета Коммунистической партии Латвии.
Начальник военной кафедры при 1-м Московском государственном педагогическом институте иностранных языков [5] , с 1965 года имел учёное звание — профессор. Артур Спрогис скончался 2 октября 1980 года. Знаки отличия Награждён двумя орденами Ленина , 4 орденами Красного Знамени в том числе 07.
Сегодня исполнилось бы 120 лет с момента рождения этого выдающегося человека, и в свете этого юбилея были опубликованы ценные фотографии и документы, связанные с его деятельностью в период с 1919 по 1943 год. Артур Спрогис прошел путь от разведчика партизанского отряда "Дикли" до командира взвода пограничной дивизии на государственной границе. Уникальные материалы рассказывают о его участии в операциях советской контрразведки, службе на Гвадалахарском фронте во время гражданской войны в Испании, обучении в Высшей пограничной школе и Военной академии имени Фрунзе.
ч.2-2Воинская часть №9903
Все это я узнала, когда повзрослела. А во время войны просто выполняла поручения родителей. Были такие задания, которые мог выполнить только ребенок. Например, партизаны попросили выяснить численность подразделения, охраняющего железную дорогу в районе станции Доманово. Взрослому туда подойти невозможно, сразу пристрелят. Мама наложила в сито яичек. Я подошла с ними к укрепрайону и крикнула часовому по-польски: мол, яйки, презент. Он пропустил. Завели меня в столовую. Выкладывая яйца, я боковым зрением определила число мест за обеденными столами. Эти данные потом помогли партизанам сориентироваться: какими силами блокировать охрану, чтобы взорвать в этом районе железнодорожное полотно.
Аналогичные задания выполняли вместе со мной брат Василий, сестры Евгения и Лариса. А родители, конечно, занимались более серьезными делами: переправкой в лес оружия, которое они складировали в схронах в первые дни войны после ухода наших войск, передачей партизанам разведданных, вербовкой нужных людей, приведением в исполнение приговоров партизанского трибунала в отношении предателей. В 1943 году над нашей семьей нависла реальная угроза разоблачения. Нам приказали уходить в лес. Комбриг Линьков зачислил всю семью в партизанский отряд. Папу командиром отделения. А остальных —рядовыми. Во время выполнения одного из заданий каратели схватили мою младшую сестру Ларису. Они ее долго пытали. Когда мы наши Ларочку, она вся была истыкана ножом.
ВЦИК 1922 , Высш. Фрунзе 1941. Участник Гражд. В 1920? В 1936—37 воен.
Хемингуэй описывает свою совместную работу со С. В 1941 нач. С нач.
В 14 лет, в 1918 году Спрогис стал разведчиком партизанского отряда, в 15 — латышским стрелком. В 26 лет уже начальник диверсионно-разведывательной школы. В 32 года отправлен военным советником в Испанию, где действовал под именем майора Артуро. Прославился взрывом порохового завода франкистов.
Спрогис стал героем романа «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя, когда тот упросил Спрогиса взять его с собой в рейд в тыл врага и отразил впечатления от этого похода в своем знаменитом романе. Многие из нас погибли, так и не узнав, кому они обязаны своим кодексом разведчика, своими навыками, своей выучкой». В 1941 году году майор Спрогис стал начальником войсковой части номер 9903 — одной из самых сверхсекретных в Красной армии. Не говоря уже о принадлежности к ней многих героев войны — живых и павших, ставших впоследствии каноническими символами преданности Отечеству и военной присяге, чьи подвиги вошли в учебники истории и многие произведения художественной литературы советского периода. Их, как правило, называли партизанами и подпольщиками. И долгое время не афишировали принадлежность к военной разведке. Все они — ученики и воспитанники Артура Карловича Спрогиса.
А сколько было тех, кто, выполняя разведывательные и диверсионные задания во вражеском тылу, сложили головы, так и оставшись неизвестными своим соотечественникам! Артур Спрогис и Елизавета Паршина. Артур Карлович, как только позволяла обстановка, повинуясь долгу командира, всегда выезжал на места гибели своих бойцов для выяснения мельчайших обстоятельств их смерти. Самый наглядный пример тому — установление причин провала, последних минут жизни и идентификация тела Зои Космодемьянской. Сам легендарный разведчик в одном из редких интервью, данных через много лет после войны, так рассказывал об этом: «В Петрищево, этой глухой деревушке, немцы расположили часть армейской радиоразведки. Она перехватывала радиопереговоры, устраивала эфирные помехи. В те дни наше командование планировало мощное контрнаступление.
Вот почему стало необходимым вывести вражескую станцию из строя хотя бы на некоторое время. Охраняли ее гестаповцы, и охраняли надежно. Мы послали несколько групп — никто задания не выполнил. В очередную группу была включена Зоя. По пути следования бойцы группы уничтожали провода связи, установили на дорогах два десятка мин. А потом командир дал приказ возвращаться. Зоя наотрез отказалась: «Пока задание не выполню — не вернусь, иду к Петрищево».
Когда в конце января 1942 года «Правда» опубликовала очерк «Таня», первый секретарь московского горкома партии Щербаков приказал установить личность неизвестной героини: готовилось ее награждение Золотой Звездой. Я отправил донесение, в котором твердо назвал Космодемьянскую. Но к этому времени объявилось несколько женщин, которые утверждали, что Таня — это их дочь. Я был вынужден провести беседу с этими «матерями». После этого осталось две претендентки на родство — Любовь Тимофеевна Космодемьянская и еще одна женщина. Образовали комиссию, куда вошли комсомольские руководители, представители городской милиции, доктор и я. Когда беседовали с женщинами, Любовь Тимофеевна рассказала, что у Зои было очень чистое тело и никаких особых примет.
Вторая женщина, напротив, решительно потребовала запротоколировать: у Тани выше левого колена глубокий шрам, а на щеке оспинки. Провели эксгумацию. Любовь Тимофеевна дочь не узнала. Другая женщина, напротив, запричитала: «Это моя Танечка! Вот шрам, а вот оспинки! А Любовь Тимофеевна дочь напрочь не узнавала. Голова пошла кругом.
Тогда тело стоймя прислонили к сосне. Ну как я могу в эту минуту ей объяснить, что повешенные сильно вытягиваются! А ведь Зоя висела около месяца… Положили тело в приготовленный гроб — пора закапывать.
Ваупшасова, мы получили стабильную связь с Москвой, с Белорусским штабом партизанского движения.
К нам стали постоянно прибывать группы из—за линии фронта. Какие-то из них поступали в подчинение нашим командирам, другие действовали самостоятельно, создавая свои базы под прикрытием наших аванпостов. Я был не единственным мальчишкой в отряде. Были и другие: кто в хозвзводе, кто в роте охраны, кто у строителей.
А Леня Вайнтруб из-за своей привязанности к радиотехнике был зачислен помощником радиста базовой радиостанции. Он целыми днями копался в недрах радиоприемников, что-то паял, тянул провода от землянки радистов в штаб… В мои обязанности входила связь с подпольщиками Борисова. Руководителем одной из подпольных организаций Борисова был в то время Владислав Станиславович Микульчик. Люди его группы собирали сведения о движении воинских эшелонов, о передислокации авиационных подразделений на борисовском транзитном аэродроме.
Цепочка связи была многоступенчатой. Каждое звено цепочки имело связь только со своим соседом. В случае провала одного из участников цепочки его соседи немедленно уходили из города, а связь осуществлялась через другие не оборванные звенья. У меня было несколько адресатов, на которых я выходил в зависимости от задания: на одной из окраинных улочек мальчишки целыми днями гоняли в футбол.
Каждый желающий мог включиться в игру. Что я нередко и делал. Во время этих бесконечных матчей мы успевали обменяться необходимыми заданиями и сведениями. Если же возникали какие—то экстраординарные обстоятельства, из Борисова в деревни Черневской волости приходила менять кое-какие вещи на продукты борисовская школьница Валя Соколова.
Она обязательно заходила к учителю Ольховской школы. Вскоре после ее визита учитель просил у старосты деревни коня, чтобы привезти воз дров для школы. А на делянке, где заготовляли дрова, его встречал кто—нибудь из наших разведчиков. Если же по какой-то причине футбольного матча не случалось, можно было прийти на городской базар к точильщику, что стоял возле мясной лавки и спросить, не возьмется ли он наточить ножи у нас в доме, и передать ему записку с адресом.
Были еще два—три способа выхода на связь. Одеты в военную форму, но без знаков различия. У всех автоматы ППД и пистолеты. Но самое главное, командир их говорит с немецким акцентом.
И еще один — молодой, белобрысый, по выговору на Черневского коменданта смахивает: очень правильно по-русски, но с акцентом. Ты ведь тоже москвич. Может, знакомого встретишь. Адъютант комиссара отряда Витя Приходько, огромного роста парень, в зеленой пограничной фуражке и холщовой домотканой рубахе, никогда не расстававшийся с ручным пулеметом, спрыгнул со второго яруса нар: — Готов, товарищ начальник!
Мы вышли из штабной землянки. Увидев нас, командир отрядной разведки Жора Соловьев подошел к начальнику штаба. Не дело начальника штаба в разведку ходить. Мы с Приходько все выясним и доложим.
И Шурке ходить не надо. Мало ли что случиться может. Мне эти гости не кажутся опасными. Больно уж открыто пришли.
И ведут себя совершенно спокойно. А Шурка? Ему же интересно с земляками встретиться. Ну и я послушаю, как они между собой говорить будут.
Между прочим, у нас в танковой бригаде был немецкий экипаж из города Энгельса, что на Волге под Саратовом. Знаешь, как ребята дрались? Их всех посмертно к орденам представили. А ведь тоже с акцентом по-русски говорили.
Вот мы сейчас все и выясним. И будет лады! Пошли, Шурка! Группа незнакомцев устроила свой лагерь примерно в полукилометре от нашей базы на краю небольшой поляны.
Все подступы к лагерю хорошо просматривались. По тому, как бездымно горел их небольшой костерок, как уверенно чувствовали себя пришельцы, было ясно, что перед нами профессионалы. Начштаба внимательно оглядел сидящих у костра и сразу и точно определил их командира — светловолосого подтянутого человека с военной выправкой. Все остальные сидящие у костра воины явно выказывали ему свое уважение.
Я о Вас слышал. Тут с месяц назад ваши девушки проходили. Вот сей юноша — начштаба показал на меня — их и провожал до бригады Чапаева. Группу девушек-десантниц я действительно проводил к нашим соседям.
Были они очень необщительны. Кто—то у них погиб: при десантировании не раскрылся парашют, и все они были подавлены гибелью своей подруги, разговаривали между собой тихо, внимания на меня не обращали. Даже спасибо на прощание не сказали. И это было обидно.
Я же все таки провел их под носом у фрицев через железнодорожное полотно, а они даже не поинтересовались, каково будет мне одному возвращаться на базу. Воспоминания эти сразу же отбили у меня охоту разговаривать с вновь прибывшими. Но Спрогис внимательно посмотрел на меня и улыбнулся: — Проводник, видно, опытный. Мне доложили, что группа девушек благополучно добралась в район дислокации.
Это военная терминология. Кстати, молодой человек, Вы не представились. Мне кажется, что Вы тоже не местный. Говорил Спрогис по-русски очень правильно, литературно грамотно, но с явным акцентом.
Так говорили некоторые немцы, много лет проведшие в нашей стране. Шурка Ульянов, то есть Александр. Прилетели в глубокий немецкий тыл, в Белоруссию, чтобы встретиться с москвичом. Подходите, знакомьтесь с нашими соседями.
Спрогис повернулся к начштаба: — А Вы, почтеннейший, часом не москвич? В Москве был только проездом, когда наш танковый корпус с Дальнего Востока под Брест передислоцировали. Знаю ваш город. Садов много.
Всю всю нашу страну—матушку — от Бреста до Магадана. И Среднюю Азию и Закавказье. Служба у меня такая. Ездить много приходится.
И сейчас, как видите, путешествую. Он улыбнулся. Заулыбались и его бойцы. Улыбнулся и Василий Петрович.
Много приключений случилось? Пока все по плану. Без приключений. Кстати, вы связь с Большой Землей имеете?
Тогда в ближайшем сеансе получите кое-какие директивы относительно нас. Мы гостям всегда рады, готовы помочь, если в чем нужда будет. Просто порядок у нас такой. Все должно быть по правилам.
Это не моя прихоть. Это служба такая, так что не обижайтесь. Мы люди служилые, себе не принадлежим. Выполняем то, что нам приказывает наше начальство.
А там люди привыкли к определенному порядку, и не нам их перевоспитывать. Чай будете пить? Настоящий, московский. С сахаром!
Естественно, мы не могли отказаться от такого приглашения. Спрогис на правах хозяина первым присел к костру. Начштаба последовал его примеру. А я как—то застеснялся.
Вообще-то в стеснительности меня упрекнуть было трудно, а тут… Артур Карлович заметил мое смущение: — Ты что же, земляк? Ты не стесняйся. Здесь все свои, чужих не держим. Ты где живешь в Москве?
Там же в начале улицы чье—то посольство? А наш — следующий, который надстраивался. Было четыре этажа, а сейчас семь. У вас там двор проходной на вторую Мещанскую.
Как ты агакнул, так москвича и выдал. У меня половина части так агакает. Все рассмеялись. И вся моя застенчивость исчезла.
А Спрогис обратился к начштаба: — Кстати, Василий Петрович, Вы не будете возражать, если мы сего юного отрока немного поэксплуатируем. Нам надо здесь в округе немного побродить, нужен проводник, ориентирующийся на местности. Как я понял, Александру это не впервой. Я верно говорю?
Чтобы не записал ему самовольную отлучку. Только чай с галетами попьет и сбегает. Как у вас говорят? Мы с Приходько переглянулись.
База отряда находилась на краю большого леса, что тянулся на многие десятки километров вдоль правого берега Березины. Раскинувшиеся вокруг деревушки своими названиями как бы уточняли породы деревьев в лесу, рельеф, флору, фауну. Ближайшей деревней была Ольховка. За ней — Березовка, а еще дальше — Кленовка.
А по другую сторону от Ольховки стояли Дубовручи, Боровины, Сосновка, Беличаны, Логи… Были, правда, еще две Князевки — Большая и Малая… После продолжительного рейда, результатом которого стал разгром полицейского гарнизона и уничтожение моста через Березину в Черневке, выведенный из строя торфозавод в Смолевичах, разгромленная автоколонна на шоссе Могилев — Минск и ряд других операций, командование отряда решило дать людям несколько дней отдыха. Тем более, что приближались Октябрьские праздники. А после праздников пора было готовиться к зимовке: достроить землянки на основной базе, отрыть там окопы, заминировать подходы к лагерю, ну и все такое прочее. Почти весь отряд был в сборе.
Даже большинство диверсионных групп в эти дни оказались на месте. Не было и одной из диверсионных групп капитана Рыбакова. Но базовая радистка Рыбакова, Вера, поддерживала с ними постоянную связь. И у них, вроде, все было в порядке.
Мне же было не до отдыха. Сапоги, что пошили мне весной, уже дышали на ладан. Требовался основательный ремонт. Новые сшить было нереально.
Удалось уговорить нашего начхоза: поворчав, что обувь на мне горит, что летом можно бы и босиком или, в крайнем случае, в лаптях походить, он все же выдал мне «союзки» и подметки.
Диверсанты Западного фронта : Артур Спрогис и другие : страницы памяти
Справка: Артур Карлович Спрогис (латыш. Латышский стрелок Артур Спрогис в годы гражданской войны был курсантом Первых Московских пулеметных курсов и не раз дежурил на посту № 27 — у кремлевской квартиры Владимира Ильича Ленина. Арту́р Кáрлович Спрóгис — советский военный деятель, один из руководителей партизанского движения в Подмосковье, Латвийской и Белорусской ССР в период Великой Отечественной. Артур Спрогис прошел путь от разведчика партизанского отряда "Дикли" до командира взвода пограничной дивизии на государственной границе. – Командир воинской части особого назначения капитан госбезпасности Спрогис Артур Карлович, – представился светловолосый.
5 прибалтов, которые верно служили Советскому Союзу
Тяжёлое ранение в октябре 1942-го, лечение в Москве — и новое задание. Теперь ему, имеющему опыт по созданию партизанского движения в Белоруссии, предстоит создать такое же в Латвии. А здесь ситуация совсем другая. Эти «лесные братья» активно шли в услужение гитлеровцам, из них создавались карательные батальоны СС для борьбы с партизанами. Но Спрогис с задачей справился блестяще. Совместно с ЦК Компартии Латвии он смог соединить разрозненные группы сопротивления в полноценные партизанские формирования. В результате в 1944-м уже действовали три партизанские бригады и несколько партизанских отрядов, успешно громивших гитлеровцев и их пособников.
Последним Спрогис уделял особое внимание, не оставляя факты предательства без возмездия. После нескольких десятков громких ликвидаций членов полицейских подразделений и латышских формирований СС личный состав этих подразделений стал их стремительно покидать, причём немало было и тех, кто присоединялся к партизанам. После освобождения Латвии Артур Карлович Спрогис работал там в партийных органах. А когда война закончилась, руководил военной кафедрой в Военном институте иностранных языков — кузнице советских разведчиков. Кавалер двух орденов Ленина, четырёх орденов Красного Знамени, орденов Отечественной войны I степени и Красной Звезды, а также множества медалей скончался в 1980 году.
Наши всё равно победят. Вот увидите! И девушка запела. И знаешь, какую песню? Ту самую, что каждый раз поют на собраниях и по радио играют утром и поздно вечером. А немцы стоят молча и слушают. Офицер, который командовал, что-то крикнул солдатам. Они набросили девушке петлю на шею и соскочили с машины. Офицер подбежал к шофёру и дал команду трогать с места. А тот сидит, побелел весь, видать, не привык ещё людей вешать. Офицер выхватил револьвер и кричит что-то шофёру по-своему. Видно, ругался очень. Тот словно проснулся, и машина тронулась с места. Девушка ещё успела крикнуть, да так громко, что у меня кровь застыла в жилах: «Прощайте, товарищи! Вот и всё, что рассказала моя мама.
Сейчас будет приговор. Когда мы вошли в кабинет командира, там уже были наши ребята: Павел, Илья, Виктор, Иван. Они с радостными улыбками бросились к нам и стали обнимать. Мы стояли ошеломлённые, ничего не понимая. Командир тоже улыбался. Подошёл к нам и сказал: «Простите, девочки, за грубость, допущенную к вам при допросе. Сейчас хорошо накормим вас, уложим спать в чистые постели, одежду вашу выстираем и высушим. Вы, оказывается, герои, а мы вас приняли за шпионов». Когда сели обедать, ребята рассказали, что под утро пограничники поймали настоящих шпионов, а также из нашей части пришёл ответ на запрос командира полка, что действительно 20-го октября мы перешли линию фронта для выполнения спецзадания в тылу врага. В полдень за нами пришла автомашина. Когда мы прибыли на базу части, группа Бориса Крайнова уже отдыхала там после выполнения задания. От них мы узнали, что Соня Макарова, оторвавшись от группы, когда за нами гнались фашистские солдаты, попала в группу Крайнова. Наши группы действовали в одном районе. Группа Крайнова готовилась к минированию дороги, в этой операции должна была участвовать и Соня. Когда Соня достала из рюкзака мину, она взорвалась у неё в руках. Рядом стоял открытый рюкзак, где было ещё несколько мин, брикеты тола, бутылки с горючей смесью. Взрыв был такой силы, что у Сони оторвало руки и ноги. У Маши Кузьминой, сидевшей рядом с Соней, размозжило череп и вырвало глаза, У Наташи Самойлович всё лицо было усеяно мелкими осколками металла. Был сильно контужен Коля Масин, а у Валентина Баскакова из ушей потекла кровь. Другие, кто сидел подальше, отделались мелкими ранениями. Соня стонала и всё время просила прощения у своей мамы — она ушла в военную часть 9903 втайне от неё, когда та гостила в семье старшего сына, ушедшего на фронт. Примерно часа через три после взрыва и Маша, и Соня ушли в небытие. Сердце моё обливалось кровью. Соня, Сонечка, мой верный друг пионерских и комсомольских лет мы с первого класса с ней дружили , что же я скажу твоей маме? А что случилось с нашим командиром Иваном Ананьевым, для нас до сих пор загадка — «Пропал без вести» — так нам сообщили из архива. Из всех ребят, входивших в состав нашей группы, выделялись Павел Проворов и Илья Марусин. Они чаще других ходили в разведку, проявляли находчивость в различных, сложных ситуациях, были очень внимательны к товарищам, особенно к нам — девушкам. Так как мы возвратились в часть без командира, группу нашу расформировали. Во второе задание и последующие я ходила в составе группы Григория Лаврова. В тыл врага группа Лаврова уходила в первых числах ноября 1941 года. Линию фронта переходили одновременно три группы: наша группа — Григория Лаврова, группа Екатерины Пожарской и группа Николая Семёнова. Если первый раз линию фронта мы переходили относительно спокойно, то в этот раз переход оказался трудным и принёс нам большие потери. Во-первых, мы вышли на минное поле, и те, кто шёл в дозоре, подорвались на минах. Или потому, что взорвалось много мин, и взрыв был далеко слышен, или, может быть, ещё до взрыва немцы обнаружили наши группы вместе с сопровождающими нас было более 40 человек. Начался интенсивный миномётный обстрел. Была дана команда: возвращаться на территорию нашей Армии. Через некоторое время — вторая попытка прорваться через линию фронта, и вновь безуспешно — ураганный огонь из миномётов и пулемётов обрушился на нас. Наконец, было принято решение переходить линию фронта по группам. Наша группа Лаврова относительно спокойно перешла линию фронта и, оказавшись в тылу врага, двинулась к району действия группы. Моя память хранит события каждого дня, проведённого в тылу врага, но, чтобы всё описать, потребуется много времени, поэтому опишу лишь некоторые из них. Нас на грузовой машине везли на передовую, где мы должны были ночью перейти линию фронта. Зима 1941 года была морозная и снежная. Машина забуксовала в снегу. Ребята выпрыгнули из машины, чтобы подтолкнуть её. Юра Посохин был без рукавиц и, как только он приложил руки к кузову машины, они тут же примёрзли к нему. Юра оторвал свои руки от машины без кожи. Возвращаться на базу части он отказался. Мы забинтовали ему руки, и он пошёл с группой в тыл врага. Но обходиться без посторонней помощи иногда не мог. По пути к району действия группы нам надо было переходить шоссейную дорогу. В нескольких метрах от дороги Юра попросил меня задержаться и помочь ему расстегнуть шинель, подождать две-три минуты, чтобы потом застегнуть шинель. В это время командир дал команду перебегать по два человека в лес на другую сторону шоссе. Когда я помогла Юре одеться, и мы с ним приготовились перебежать шоссе, на дороге показалась автоколонна. Вся группа была уже в лесу, а мы с ним оказались в реденьком перелеске в пяти-шести метрах от дороги. Реакция была мгновенной — мы залегли за кустами, взяв в руки по гранате «лимонке». На спине у каждого из нас был рюкзак, наполненный брикетами тола, часовыми минами, бутылками с горючей смесью. Если бы фашисты решили захватить нас, мы подорвали бы себя гранатами, а взрыв был бы такой силы, что уничтожил бы большую группу фашистских солдат. Но фашисты, видимо, не заметили нас, хотя ехали в открытых машинах. Когда колона проскочила мимо нас, мы перебежали шоссе и присоединились к товарищам, которые ждали нас в лесу. Ох, и досталось же нам с Юрой от командира. Командир группы решил понаблюдать за дорогой. Движение по ней оказалось активным, и мы решили заминировать дорогу ночью в нескольких местах. Шесть человек должны были минировать дорогу, а остальные — быть в дозоре и наблюдать за дорогой. Когда мы заложили и замаскировали мины, послышался шум машин. Мы стали отходить к лесу и уже на опушке леса услышали взрыв. Машин было много, а подорвались только три машины, идущие впереди.
Начался интенсивный миномётный обстрел. Была дана команда: возвращаться на территорию нашей Армии. Через некоторое время — вторая попытка прорваться через линию фронта, и вновь безуспешно — ураганный огонь из миномётов и пулемётов обрушился на нас. Наконец, было принято решение переходить линию фронта по группам. Наша группа Лаврова относительно спокойно перешла линию фронта и, оказавшись в тылу врага, двинулась к району действия группы. Моя память хранит события каждого дня, проведённого в тылу врага, но, чтобы всё описать, потребуется много времени, поэтому опишу лишь некоторые из них. Нас на грузовой машине везли на передовую, где мы должны были ночью перейти линию фронта. Зима 1941 года была морозная и снежная. Машина забуксовала в снегу. Ребята выпрыгнули из машины, чтобы подтолкнуть её. Юра Посохин был без рукавиц и, как только он приложил руки к кузову машины, они тут же примёрзли к нему. Юра оторвал свои руки от машины без кожи. Возвращаться на базу части он отказался. Мы забинтовали ему руки, и он пошёл с группой в тыл врага. Но обходиться без посторонней помощи иногда не мог. По пути к району действия группы нам надо было переходить шоссейную дорогу. В нескольких метрах от дороги Юра попросил меня задержаться и помочь ему расстегнуть шинель, подождать две-три минуты, чтобы потом застегнуть шинель. В это время командир дал команду перебегать по два человека в лес на другую сторону шоссе. Когда я помогла Юре одеться, и мы с ним приготовились перебежать шоссе, на дороге показалась автоколонна. Вся группа была уже в лесу, а мы с ним оказались в реденьком перелеске в пяти-шести метрах от дороги. Реакция была мгновенной — мы залегли за кустами, взяв в руки по гранате «лимонке». На спине у каждого из нас был рюкзак, наполненный брикетами тола, часовыми минами, бутылками с горючей смесью. Если бы фашисты решили захватить нас, мы подорвали бы себя гранатами, а взрыв был бы такой силы, что уничтожил бы большую группу фашистских солдат. Но фашисты, видимо, не заметили нас, хотя ехали в открытых машинах. Когда колона проскочила мимо нас, мы перебежали шоссе и присоединились к товарищам, которые ждали нас в лесу. Ох, и досталось же нам с Юрой от командира. Командир группы решил понаблюдать за дорогой. Движение по ней оказалось активным, и мы решили заминировать дорогу ночью в нескольких местах. Шесть человек должны были минировать дорогу, а остальные — быть в дозоре и наблюдать за дорогой. Когда мы заложили и замаскировали мины, послышался шум машин. Мы стали отходить к лесу и уже на опушке леса услышали взрыв. Машин было много, а подорвались только три машины, идущие впереди. Солдаты, сидящие в следующих машинах, выпрыгивали на землю, началась беспорядочная стрельба. Пламя перебрасывалось с одной машины на другую, и в свете бушующего пожара фашисты заметили группу людей, бегущих к лесу. Началась погоня за нами. Уходя от преследования, мы попали в болото, в котором были вынуждены просидеть по пояс в воде около трёх суток. Фашисты потеряли наш след. Они, видимо, даже предположить не могли, что можно так долго сидеть в воде, когда уже наступили морозы. Мы слышали немецкую речь, а на дороге было тихо,— значит, на ней работали сапёры. Стало быть, цель была достигнута, движение по дороге прекращено, пока по ней не пройдут сапёры. Мокрые, уставшие, голодные мы ещё несколько дней шли по подмосковным лесам, не имея возможности зайти ни в одну из деревень, встречавшихся на нашем пути, — все они были заняты фашистами. Группа выполнила задание, и путь наш лежал к передовой, чтобы прорваться через линию фронта и прибыть на базу части. Но снова беда, и опять с Юрой Посохиным. В 1941-1942 годах все дороги и поля под Москвой были заминированы. Минировали наши войска при отступлении, минировали фашисты, покидая наши города и сёла. Мы шли и ползли по-пластунски по заминированным дорогам и полям. Поэтому всегда шли след в след. Впереди шли дозорные, за ними — командир группы. Замыкал группу заместитель командира. В этот раз Юра шёл пятым. Четыре человека прошли спокойно, а под Юрой взорвалась мина, и ему оторвало стопу правой ноги. Юра истекал кровью, а до передовой было не менее двадцати километров. Двадцать километров по нашей родной, но временно захваченной фашистами земле, где всё время надо быть начеку, проявляя наблюдательность, осторожность и боевую готовность к встрече с врагом. Мы оказали Юре первую медицинскую помощь: остановили кровотечение, чистыми бинтами привязали оторванную стопу к ноге, предварительно обработав ногу и оторванную стопу водкой. Все сняли с себя шинели, из двух шинелей и палок соорудили носилки, двумя шинелями накрыли Юру. Из-за большой потери крови он очень мёрз. Девчата взяли у ребят рюкзаки, а ребята несли Юру на носилках. Продвигались осторожно, и в то же время надо было торопиться, так как силы Юры с каждым часом слабели. Когда нам удалось перейти линию фронта, мы сразу же передали Юру медикам. Очень памятным осталось последнее задание, которое я, в составе группы Григория Лаврова, выполняла в декабре 1941 года — январе 1942 года. Новый 1942 год мы встречали в лесу в тылу врага. И в эти же дни со мной случилась беда. Возраст: 18 лет. На начальное обучение отведена была 1 неделя!!! После чего отправлена в составе ДРГ на первое задание. Зоя была слишком юной, хрупкой и… красивой.
Полковник Спрогис Артур Карлович
Артур Карлович Спрогис - уже тогда являлся легендой оперативной разведки. Артур Карлович Спрогис ( Sproģis, 1904, Рига — 1980, Москва) — советский военный деятель. А впоследствии у меня произошли встречи с моими старыми друзьями Василием Захаровичем Коржем, Николаем Архиповичем Прокопкжом, Артуром Карловичем Спрогисом. Спрогис Артур Карлович (латыш. Spro;is Arturs). Родился 6 (26) марта 1904 года в городе Рига, Российская империя (ныне Латвия) в рабочей семье.