Семеновский полк был ненавистен младшему сыну Павла I за то, что в этом полку установились несвойственные аракчеевщине нравы. Семеновский полк достался Шварцу и против него взбунтовался — если можно только назвать бунтом справедливые и законные требования людей, притесненных безрассудным начальником.
Семёновский полк в Москве: каратели его величества (18+)
Шварц, Григорий — Григорий Ефимович Шварц 1791 — 1882 Портрет Курская государственная картинная галерея им. и Принадлежность Россия Род войск пехота Звание генерал-лейтенант Командовал Семёновский лейб-гвардии полк, 3-я бриг. Новый Семеновский полк был сформирован в декабре 1820 года из военнослужащих трех разных гренадерских дивизий. Шварц Фёдор Ефимович (1783-1868) – полковник (1 июня 1815 года), главный виновник «Семёновской истории». хорошему поведению; после того он служил со всеми молебен в роте и, простясь со слезами уехал.»20 Вполне понятно, что такой дух, господствовавший в Семеновском полку был совершенно несовместим с назначением туда полковника Шварца.
История одного бунта или "Семеновская история"
Ну а на его место в Семеновском полку по настоянию Аракчеева была назначен полковник Федор Шварц. Полковник Шварц, опасаясь расправы, сбежал из части и спрятался на квартире знакомого офицера. Он-то и предложил заменить командира Семеновского полка генерала Потемкина неким полковником Шварцем, "чудесным фронтовиком", встреченным им в Калуге, где тот забил насмерть половину Калужского гренадерского полка, которым командовал. Фёдор Ефи́мович Шварц — русский генерал, командир лейб-гвардии Семёновского полка Российской императорской гвардии (с 9 апреля по 2 ноября 1820 года).
Выступление Семёновского полка 1820
К 1820 году рядовыми в полку служили уже не дворяне, а как и во всей русской армии рекруты. Но этот полк отличался от всех прочих. Офицерами в полку служили родовитые дворяне, обладавшие огромными состояниями. Среди них не принято было курить табак, сквернословить, посещать сомнительные заведения. В полку не применялись телесные наказания, зато обучали солдат грамоте и всячески культивировали среди них понятие о чести и личном достоинстве.
Однако при дворе это рассматривалось как падение дисциплины. В апреле 1820 года командир полка генерал Потёмкин получил под начало гвардейскую бригаду, а полк принял полковник Шварц, боевой офицер, водивший солдат в штыковую при Бородино. Однако худшей кандидатуры нельзя было сыскать. Он был неродовит.
Он был беден. Ни образования, ни лоска, ни воспитания. Он был полковник, в то время как в Семёновском полку даже отдельными батальонами командовали генералы. Муштровик Шварц С первых же дней Шварц начал «закручивать гайки».
В полку, где забыли о розгах и шпицрутенах, вновь начали сечь солдат, героев Отечественной войны, отмеченных наградами. Гвардейских кавалеров, которых согласно статусу награды нельзя было подвергать телесным наказаниям, изобретательный Шварц щипал за нос, щёки, дёргал за усы. Кроме батальонных и ротных смотров Шварц ввёл десятичные и каждый день 10 солдат должны были приходить к нему демонстрировать исправность амуниции и свою строевую выучку. Выбранную десятку готовили к смотру всей ротой, потому как если какой элемент амуниции признавался полковником негодным, приходилось покупать новый.
За 7 месяцев рядовые и унтер-офицеры только 1-го батальона приобрели 4321 единицу обмундирования, затратив на это 10. За эти же 7 месяцев 44 человека получили 14. В полку появились дезертиры, чего прежде никогда не бывало. Бунт 16 октября 1820 года Шварц прибыл в манеж, где проводила учения 2-я фузилёрная рота.
Рядовой Бойченко замешкался при построении.
Тургенев так описывает в своем дневнике настроение общества в эти дни: «В государственном совете говорили о происшествии Семеновского полка. Все с негодованием и ужасом отзываются о Шварце. В английском клубе только об этом и говорили. Весь полк в крепости... Все это кончится бедствием многих солдат. Солдаты показали необыкновенное благородство во время всего происшествия. Все им удивляются, все о них сожалеют...
Я не могу без душевной горести думать о солдатах... Тысячи людей, исполненных благородства, гибнут за человека, которого человечество отвергает». Через несколько дней 28 октября А. Тургенев снова писал П. Вяземскому: «Семеновцы все еще в крепости и крепки мужеством и своею правдою и страданием. Товарищи их в других крепостях. Всеобщее участие в их пользу. Один голос за них: от либералов до ультра глупцов».
Также сочувственно отнеслось к семеновской истории и московское общество. Не только образованное общество сочувствовало положению семеновцев. И другие слои петербургского населения были на их стороне. Пока команда собирались, к ее начальнику Михайлову подошел человек, по виду купец и, подавая ему 100 рублей, просил истратить их на угощение солдат в походе. На вопрос офицера, нет ли у него родственников среди семеновцев, купец отвечал, что нет, но что он привык уважать семеновцев, как добрых и порядочных людей, и всех их считает своими. Сочувственное отношение петербуржцев к восставшим семеновцам выразилось еще в том, что они относились к вновь сформированному по приказу царя полку с презрением и враждебностью. Особенно недружелюбно относились к новым собратьям гвардейцы других столичных полков. Даже высшее офицерство проявляло это недружелюбие довольно откровенно.
Так, Васильчиков сообщал Волконскому, для передачи царю, что прежний командир Семеновского полка, ген. Потемкин, позволял себе заступаться за восставших, везде проповедовал, что они не виновны, что Васильчиков «хотел погубить войско, которое оказало столь большие услуги государству, наконец, он не снимал семеновского мундира, рисуясь им на разводе; можете себе представить, какое действие должно было производить на войска его поведение; Левашев громко объявлял, что рота его величества совершенно невинна и что военно-судная комиссия должна оправдать ее». Таково же было, как жаловался Васильчиков, поведение генералов Милорадовича, Розена начальник гвардейской дивизии и других. Жаловался он еще на других «болтунов» из гвардейских офицеров, в том числе на П. Пестеля, будущего главного деятеля заговора 1825 года, и добился того, что царь велел перевести Пестеля в армию. Что Васильчиковым руководили в этом случае только соображения карьерного свойства видно из следующих строк одного его письма к Волконскому: «Энергические меры, вызванные важностью обстоятельств, навлекли на меня осуждение всех тех, которые не знают ни солдат, ни дисциплины; к этим лицам присоединялись мои личные враги и изменившие мне друзья, которые нашли минуту эту благоприятной для обнаружения своих замыслов и искали случая повредить мне... Женщины подняли крик против тиранства, и нашлись военные, которые, подражая женщинам, как эхо отвечали на подобные вопли; это малообдуманное поведение сделало мое положение весьма щекотливым». Васильчиков переслал царю и стихи под заглавие «Гений отечества», написанные по поводу семеновских событий, авторство которых приписывалось полковнику Шелехову и которые были распространены в столице во многих списках.
Собирались гвардейские офицеры подать царю адрес с просьбой простить офицеров-семеновцев, но из этого, конечно, ничего бы не вышло хорошего. Движение грозило принять обширные размеры. Были обнаружены признаки готовности солдат других полков встать на защиту семеновцев. Так, после ареста, восставшего полка был задержан унтер-офицер гвардейского егерского полка Степан Гущевозов и заключен в Шлиссельбургскую крепость за разговор с одним солдатом Преображенского полка о том, что «если не возвратят арестованных батальонов, то они докажут, что революция в Испании ничего не значит в сравнении с тем, что они сделают». Взбунтуется вся гвардия — не Гишпании чета, все подымет». Бенкендорф писал Волконскому: «более чем вероятно, что если бы настоящая катастрофа потребовала вмешательства сооруженной силы, то сия последняя отказалась бы повиноваться, так как, большая часть полков уже давно разделяла неблагоприятное мнение семеновцев о полковнике Шварце». Тем не менее Бенкендорф высказывал сожаление, что Васильчиков поступил слишком мягко с восставшими солдатами. В числе проектов расправы с непокорными были предложения отправить семеновцев на Кавказ, в обстановку вечной войны с горцами.
Когда Милорадович объявил об этом заключенным, они ответили: пойдем, когда отдадут нам государеву роту». Так стойко держались семеновцы, несмотря на тягостное положение в крепости. Теснота в казематах вызвала усиленные заболевания среди заключенных. Уже 1 ноября А. Тургенев писал брату Сергею: «батальон в крепости, и от сырости и дурной пищи без кваса, но с водою, в которую кладут уксус, несколько солдат уже занемогли, особливо глазами». Тургенев занес в свой дневник: «солдат и крепости содержат дурно». Пришлось даже оборудовать специальный лазарет на несколько десятков человек. Начальство над отправленными в Финляндию батальонами поручено было полковнику Bадковскому, которого торопили так, что он даже не успел попрощаться с родными и собраться к походу.
В столице при этой приняты были чрезвычайные меры предосторожности. Троицкий мост у крепости был занят казачьим, кавалергардским и гренадерским полками. Начальство обнаруживало необычайную трусливость перед безоружными людьми, опасаясь взрыва народного сочувствия к ним. Боялись, что солдаты откажутся идти без первой роты, и хотели картечью принудить их повиноваться. Рассказав, как высшее начальство ухаживало за ним и льстило ему при отправке из Петербурга, И. Вадковский пишет: «Вот каким образом 19 октября, сопутствуемый ветром и дождем, я поплыл из Санктпетербурга, предводительствуя восемью стами в ветхих шинелях одетых людей, из коих половинное число было почти без обуви. В Кронштадт приехал я весьма поздно; людей, обмокших и целый день не евших, в самый город не впустили, а поместили на военный корабль «Память Евстахия». Оный стоял на рейде в самом жалком положении, без окошек, без рам, без бортов и налитый водою.
На корабле, по малой помощи, данной мне начальством, едва я мог устроить между подчиненными какой-либо порядок касательно их пищи. Если я счастливо доплыл до Свеаборга, то я это приписываю не попечению и не старанию начальников, но единственно Провидению, избавившему от гибели суда, которые, по ветхости своей, нисколько не казались способными к дальнему пути. Морозы, ветры, снега и дожди беспокоили нас во всю переправу, что тем тягостнее было, что люди почти никакой одежды не имели». После целого ряда невольных остановок в пути и других приключений семеновцы были доставлены к месту назначения. В числе приключений была история в Пскове, где вследствие грубой придирчивости к семеновцам местного начальства едва не возник бунт. При этом несколько высланных из столицы солдат были «нещадно наказаны» розгами, якобы за буйство и обиды жителям города, хотя губернатор доносил в Петербург, что семеновцы «обывателям стеснения не делали». Выяснилось еще, что солдат в пути морили голодом и что бывшие их офицеры устроили складчину для облегчения участи высланных. Вадковскому же был сделан выговор за раздачу солдатам денег вопреки приказанию начальства.
Такова была расправа со вторым и третьим батальонами, впредь до решения дальнейшей участи всего полка, а над первым батальоном был наряжен военный суд под председательством ген. Это был милый, светский офицер, «душа общества», любимец царя и его братьев, свитский генерал и командир гвардейских гусар. Под внешним лоском аристократа и культурного представителя высшего общества в этом выхоленном господние жила душа аракчеевца, пред которым грубый, необразованный армеец Шварц должен считаться образцом человечности. Муравьев-Апостол передает про него в своих воспоминаниях такой случай. Однажды в Царском Селе Левашев приказывает вахмистру собрать на другой день в манеж его эскадрон, а сам отправляется в Петербург, Вахмистр сообщил об этом эскадронному начальнику полк. Злотвицкому, который обращает внимание вахмистра на то, что «завтра — великий церковный праздник», и, не дав ему более определенных указаний, также уезжает в Петербург. Вахмистр заключил из этого, что эскадрона собирать не надо. Вернулся Левашев, узнал обо всем и, ничего не говоря вахмистру, посылает за розгами.
В это время генералу подали обед, и он садится за стол, приказав наказать вахмистра и крича из столовой несколько раз: «не слышу ударов! А когда любимец царя наелся, старого, заслуженного вахмистра унесли и госпиталь, где он через пару дней умер. Для Левашева это дело имело только приятные последствия: его продолжали осыпать наградами. И надо сказать, что Левашев был не из худших представителей тогдашнего правящего класса. Такова была среда, в которой, по замечанию М. Муравьева-Апостола, «жестокость и грубость, заведенные Павлом, не искоренялись, а поддерживались и высоко ценились». Пока наряжался суд, Васильчиков посылал царю донесения о событиях одно на них послано было с известным другом Пушкина П. Чаадаевым , рисуя Александру поведение офицеров и солдат в мрачных красках.
Он велел распределить всех солдат-семеновцев и офицеров по разным армейским полкам и образовать новый Семеновский полк из состава других полков. Приказав предать Шварца суду за неумение удержать полк в должном повиновении, царь одновременно писал Аракчееву, что никто на свете не убедит его, чтобы сие происшествие было вымышлено солдатами, или происходило единственно от жестокого обращения с оными полк. Он был всегда известен за хорошего и исправного офицера и командовал с честью полком, отчего же вдруг сделаться ему варваром? В то же время прибывшему к нему Чаадаеву царь говорил: «надо признаться, что семеновцы, даже совершая преступление, вели себя отлично хорошо». И хотя царь писал Аракчееву что «если бы с первою гренадерскою ротою поступлено было приличнее при самом начале, ничего другого важного не было бы», он раскассировал свой «любимый» полк, раскассировал даже вопреки советам Васильчикова, который указывал, что это «произведет слишком много шуму и представит дело более серьезным, нежели оно есть». При этом царю хотелось скрыть от Европы всю историю. Он как бы стыдился восстания гвардии и ареста целого полка. По рассказу Чаадаева, первый вопрос Александра при приеме его был следующий: — Иностранные посланники смотрели с балконов, когда увозили Семеновский полк в Финляндию?
Затем царь спросил Чаадаева, где он остановился в Лайбахе и узнав, что у князя А. Меньшикова, начальника канцелярии главного штаба при царе, сказал: — Будь осторожен с ним, не говори о случившемся с Семеновским полком. Меньшиков был известен как салонный балагур, и царь, опасался только, что начальник канцелярии его штаба, ведавшего все военные тайны государства, разболтает о волнении нескольких тысяч человек, происходившем в столице в течение нескольких дней на глазах всех жителей. Между тем, европейские дипломаты доносили из Петербурга своим правительствам, что «негодование против Шварца всеобщее; раздаются общие жалобы против гибельной мании всей императорской фамилии, особенно вел. Разослав мятежных семеновцев в разные армейские полки, царь предписал соответственным начальствующим лицам иметь за ними неослабный надзор как для предотвращения их тлетворного влияния на других офицеров и солдат, так и для выпытывания подробностей восстания, особенно причин его. В начале января 1821 года кн. Волконский писал из Лайбаха главнокомандующему первой армии ген.
Анны 4-й степени, св. Владимира 4-й степени с бантом и св. Анны 2-й степени. В 1820 г. Его кратковременное командование полком связано с так называемой «Семёновской историей», немало способствовавшей повороту правительства на путь реакции. Шварц был человек бескорыстный и трудолюбивый, но ограниченный; педантичная его строгость, доходившая иногда до жестокости и странно соединенная с нерешительностью, отсутствие всякого такта — повели к тому, что, вступив в командование полком, он на первых же порах восстановил против себя всех — как офицеров, так и нижних чинов; требования и распоряжения его, доходившие до назначения во время богослужения, сопровождались несправедливостями и презрением чувства личного достоинства. Это повело к беспорядкам среди нижних чинов. Рота Его Величества, недовольная строгостью и взыскательностью командира полка, собралась вечером 17 октября 1820 г. Александр I , находившийся тогда в Троппау , отдал приказ о раскассировании лейб-гвардии Семёновского полка; весь состав полка, как офицеры так и нижние чины, были переведены в различные армейские полки, а новый Семёновский полк, которому предоставлены были права лишь молодой гвардии, был сформирован из других гвардейских частей; сам Шварц и рота Его Величества были преданы военному суду.
В дальнейшем один из батальонов был предан военному суду. Весь остальной полк расформирован и разослан служить в Грузию, Оренбург и Сибирь. Александр I, находившийся в это время за границей на конгрессе в Троппау, узнал о бунте семеновцев 19 октября, то есть через три дня. Именно Семеновский полк, шефом которого был в свое время цесаревич Александр, сыграл главную роль в низложении Павла I. Бунт встревожил Александра, он начал подозревать, что солдаты не сами додумались жаловаться на командира полка, что причиной этого стали либеральные идеи среди офицеров. Один из свидетелей того времени пишет: "После взятия Парижа никто без восторга не произносил имени государя. Но чего не могли военные поселения и Аракчеев, удалось Михаилу Павловичу со Шварцем... Сейчас при имени государя все хранят угрюмое молчание". Министр внутренних дел доносил государю: "... Всех нижних чинов распределить по разным армейским полкам, невиновных в бунте офицеров перевести в армию с повышением в чине. Шварца предать суду за неумение "держать полк в должном повиновении". Для пополнения Семеновского полка назначить роты из других гренадерских полков. Австрийский министр Меттерних 3 ноября писал в своих записках об этом бунте после разговора с Александром: "Царь думает что есть причина для того, чтобы 3000 русских солдат отважились на дело, так мало свойственное народному характеру. Он воображает, даже, что это дело радикалов, желавших устранить его и заставить возвратиться в Петербург. Я с ним согласен". Александр писал Аракчееву: "Никто на свете меня не убедит, чтобы сие происшествие было вымышлено солдатами, или происходило единственно от жестокого обращения полковника Шварца. Он был всегда известен за хорошего и исправного офицера и командовал с честью полком. Отчего же вдруг сделаться ему варваром? Спасибо за прочтение статьи. Поставленный вами лайк, подписка или написанный комментарий способствует более лучшему и интересному написанию материалов.
Трагедия русского датчанина
В декабре 1905 года командующий Семеновским полком полковник Мин назначил полковника Н.К. Римана командиром специального карательного отряда. В 1820 году военному министерству удалось сместить командира полка Потёмкина, любимца всех офицеров, и назначить на его место полковника Шварца. Полковнику Лейб-гвардии Семеновского полка Федору Ефимовичу Шварцу в этом почетном ряду принадлежит особое место. Назначение полковника Шварца командиром полка, как вы знаете, возбудило всеобщее неудовольствие гвардии.
Выступление семеновского полка аракчеевщина
В 1820 г., состоя в чине полковника, Шварц был назначен командиром Лейб-гвардии Семёновского полка. Фёдор Ефимович Шварц (?—1869) — русский генерал, командир лейб-гвардии Семёновского полка, главный виновник «Семёновской истории». Ну а на его место в Семеновском полку по настоянию Аракчеева была назначен полковник Федор Шварц. Командиром Семеновского полка 11 апреля 1820 года Аракчеев назначил полковника Шварца. Шварц исчез из полка с момента получения им известия о недовольстве солдат, и больше в Семеновском полку он уже не появлялся.
Шварц, Григорий
22 февраля 2023 года в месте расположении Первого отдельного стрелкового Семёновского полка состоялся торжественный митинг с возложением цветов к бюстам Героев Советского Союза, служившим в части. узнайте все о его биографии, достижениях и вкладе в историю! Полковник Шварц, опасаясь расправы, сбежал из части и спрятался на квартире знакомого офицера.
[BadComedian] - Союз Спасения (ПРОТЕСТ НА КОЛЕНЯХ)
Его кратковременное командование полком связано с так называемой «Семёновской историей», немало способствовавшей повороту правительства на путь реакции. Шварц был человек бескорыстный и трудолюбивый, но ограниченный; педантичная его строгость, доходившая иногда до жестокости и странно соединенная с нерешительностью, отсутствие всякого такта — повели к тому, что, вступив в командование полком, он на первых же порах восстановил против себя всех — как офицеров, так и нижних чинов; требования и распоряжения его, доходившие до назначения во время богослужения, сопровождались несправедливостями и презрением чувства личного достоинства. Это повело к беспорядкам среди нижних чинов. Рота Его Величества, недовольная строгостью и взыскательностью командира полка, собралась вечером 17 октября 1820 г. Александр I , находившийся тогда в Троппау , отдал приказ о раскассировании лейб-гвардии Семёновского полка; весь состав полка, как офицеры так и нижние чины, были переведены в различные армейские полки, а новый Семёновский полк, которому предоставлены были права лишь молодой гвардии, был сформирован из других гвардейских частей; сам Шварц и рота Его Величества были преданы военному суду. Шварц обвинялся в том, что вызвал возмущение своим суровым и несправедливым обращением с нижними чинами, а приказом 3 сентября 1821 г. Несмотря, однако, на этот приговор, Шварц в скором времени опять был определён на службу, награждён уже в 1823 г.
Владимира 3-й степени, а в следующих годах и другими орденами и весьма крупными денежными подарками и произведён 20 августа 1828 г. Он участвовал в кампаниях против кавказских горцев и состоял с 1837 г.
Шварц, Фёдор Ефимович Фёдор Ефимович Шварц 1783 — 1869 — русский генерал, командир лейб-гвардии Семёновского полка Российской императорской гвардии с 9 апреля по 2 ноября 1820 года , главный виновник «Семёновской истории» 1820 года. Биография Фёдор Ефимович Шварц начал службу в 1797 году прапорщиком Псковского гарнизонного батальона. Затем был переведён в армию: сначала служил в Кекскгольмском пехотном полку, позднее — в Перновском. В составе последнего участвовал в кампаниях 1805 и 1806—1807 годов.
Был ранен, удостоен ряда орденов и награждён золотым оружием. В 1809 году был переведён в гренадерский графа Аракчеева полк в чине майора, командовал батальоном. Участвовал в сражении при Валутиной Горе. Во время Бородинского боя «с начала сражения находился под выстрелами, ободрял людей, потом, когда 1 батальон пошёл отбивать батарею от неприятеля, то другая неприятельская колонна из лесу хотела ударить в тыл, по чему он с батальоном ударил на нею в штыки и опрокинул оную в бегство», за что был награждён орденом Св.
Это повело к беспорядкам среди нижних чинов. Рота Его Величества, недовольная строгостью и взыскательностью командира полка, собралась вечером 17 октября 1820 года и отказалась идти на караул и даже по прибытии ротного командира не разошлась; тогда эта рота была посажена в Петропавловскую крепость; остальные роты выказали солидарность с арестованной ротой и непослушание даже высшему начальству, вследствие чего также были арестованы и посажены в крепость; оттуда полк, за исключением роты Его Величества, оставшейся арестованной, отправлен в Финляндские крепости; во всём этом происшествии Шварц выказал поразительную нерешительность. Шварц обвинялся в том, что вызвал возмущение своим суровым и несправедливым обращением с нижними чинами, а приказом 3 сентября 1821 г. Несмотря, однако, на этот приговор, Шварц в 1823 году был определён на службу в Отдельном корпусе военных поселений, а четыре года спустя — получил предложение о службе на Кавказе. Высочайшим приказом от 14 октября 1850 года, по сентенции военного суда, за злоупотребление властью, обнаруженное жестоким наказанием и истязанием нижних чинов, исключён из службы с тем, чтобы и впредь в оную не определять и с воспрещением въезда в обе столицы. Только в 1857 году Шварцу разрешён въезд в Санкт-Петербург, а в 1867 году назначена ему пенсия. Умер в 1869 году. Разночтения Русский биографический словарь в 25 т.
В ходе кампании 1812 года отличился в сражениях при Валутиной Горе и при Бородино, где «с начала сражения находился под выстрелами, ободрял людей, потом, когда 1-й батальон пошел отбивать батарею от неприятеля, то другая неприятельская колонна из лесу хотела ударить в тыл, по чему он с батальоном ударил на неё в штыки и опрокинул оную в бегство». С 11 апреля 1820 года командовал Семёновским полком, выказал себя педантичным и строгим до жестокости начальником Из секретного архива III-го отделения и материалов военного суда: «По выписке из полковых приказов, судом сделанной, видно, что с 1-го мая по 3-е октября 1820 года полковником Шварцем наказано за разные проступки 44 человека и дано им в общей сложности 14, 250 ударов»; «Во время ученья 16-го октября 1820 года, когда не был ещё сведён полк и роты учились отдельно, 2-я рота, кончив ружейные приемы, стояла вольно. Ротный командир, увидя приближавшегося полковника, скомандовал: «Смирно! Тогда Шварц, «подбежав к нему, плюнул ему в глаза, потом взял его за руку и проводя по фронту передней шеренги, приказывал рядовым на него плевать.