Монолог женщины. В душе — актриса, а в жизни.
Почему женщины изменяют — откровенные монологи
Европа» публикует монологи женщин, которые служат в ВСУ — это медик штурмовой роты в Бахмуте, повар морской пехоты и военный бухгалтер. Мы пригласили в студию женщин, каждая из которых, говоря простым языком, ходила налево — разными путями, по разным причинам, это привело к различным результатам. Бог покарал меня за женскую распущенность лишением дорогой покупки и злобным блеском мужских глаз. Монолог Женщины. Автор: Батракова Наталья Николаевна Читает: Ненаркомова Татьяна Дата издания: 2023 Размер: 379 MB.
Монолог бабы Шуры, мечтающей дожить до Дня Победы
| Анна Якунина. Монолог Женщины (Р.Рождественский) 20.11.2017, Видео, Смотреть онлайн | На этой странице представлена подборка книг «Женские монологи», в нее входит 7 книг. |
| Женский монолог | Сушкины истории | Дзен | Смотрите онлайн самые последние и важные новости канала ОТР на официальном сайте. |
Я – Женщина: 13 мотивирующих монологов от героинь «Уфа.Собака.ru»
Код для вставки видео в блоги и другие ресурсы, размещенный на нашем сайте, можно использовать без согласования. Онлайн-трансляция эфирного потока в сети интернет без согласования строго запрещена. Вы можете разместить у себя на сайте или в социальных сетях плеер Первого канала.
Дети растут, муж стареет. Одна я красавица! В последнее время встречаются такие принцы, что кажется логичным выйти замуж за белого коня. Жена - мужу: "Почему носки по всей квартире раскиданы? Есть такая стадия опьянения, когда каждый думает, что он очень классно танцует.
Потому что каждую весну, лишь только пригреет солнышко, выползают они — молодые девчонки в мини юбках! Когда они успевают вырастать?! Вот соседская дочка сидела совсем недавно в коляске с соской… вчера! Бах — уже идёт: «Здрасьте, тётя Наташа! Нам задали реферат про революцию, не поможете?! Вы же все видели» Знаю способ, как избавиться от комплексов. Вот пригодится всем. Попробуйте в незнакомой компании, когда вас спросят, сколько вам лет, приврать не в ту, а в другую сторону. Вот, допустим, Вам сорок, а Вы скажите, мне 57. И буря восторга! Завистливых взглядов! Этот истеричный крик: «Умоляю! Скажи, что ты делаешь! Ты её ждешь. У тебя организм запомнил: число 57 вызывает восторг окружающих. Женщина в 40 — она уже всё знает, всё понимает. И даже если весь мир против, она всё сделает по-своему и победит!
MissNatalika 03 декабря 2013 Если вам понравилось бесплатно смотреть видео монолог женщины онлайн которое загрузил MissNatalika 03 декабря 2013 длительностью 00 ч 06 мин 31 сек в хорошем качестве, то расскажите об этом видео своим друзьям, ведь его посмотрели 2 603 779 раз. Френдлих его с такой душой прожила,молодец!!!!!!
Почему женщины изменяют — откровенные монологи
Анализ стихотворения «Монолог женщины» Роберта Рождественского. Все творчество Роберта Рождественского пронизано пониманием и сочувствием к женщинам и из судьбам. Поэму «Монолог женщины» читает актриса Анастасия Стежко. Смотреть видео онлайн Монолог Женщины. Длительность видео: 6 мин и 31 сек. LeClick, Женский монолог: Аннэтэс Розенберг Рудман, N Style, Эфир с Анастасией Зурабовой: 'Удачный рецепт или красивое фото: что важнее'. Европа» публикует монологи женщин, которые служат в ВСУ — это медик штурмовой роты в Бахмуте, повар морской пехоты и военный бухгалтер. На этой странице представлена подборка книг «Женские монологи», в нее входит 7 книг.
Монолог актрисы Елены Борзовой
Только в этих сложных и непредвиденных условиях возникают интересные амбициозные идеи, на которые в обычной жизни не было времени. Сильная женщина не позволяет себе тривиальным напором решать все вопросы. Я стараюсь подходить к сложным задачам с позитивом. Вообще я много смеюсь и не считаю это слабостью.
Гузалия Хазырова, совладелица и генеральный директор компании «ВАГР» Важно уметь переключаться Женственность — это способность после трудового дня «выключить» начальника, стать мамой и женой. Не дежурно, а искренне. Не самое женское занятие, на мой взгляд, но я люблю свое дело.
Много лет увлекаюсь психологией, и это уже стало моим хобби в поисках себя. Сначала я стремилась к улучшению финансовой стороны жизни, так как выросла в скромной семье. Придя к денежной стабильности, встала на путь принятия себя.
Важно заботиться о физической форме, но следует также не забывать о душе. Существует много инструментов для этого, в том числе трансформационные психологические игры. Это мощный инструмент для работы с подсознанием, ведь одна игра способна заменить несколько консультаций у психолога.
Я являюсь ведущей таких игр и активно пользуюсь ими для проработки устаревших деструктивных программ. Светлана Эбель, директор агентства маркетинга «Алиса OZ» Предназначение женщин — быть полезными обществу Женщины давно перестали быть просто домохозяйками и «тенью» мужчины. Мне нравится читать истории о известных и целеустремленных женщинах, в каждой эпохе были такие, например: Коко Шанель, Майя Плисецкая, Маргарет Тэтчер… Женщины перестали противиться своему внутреннему желанию и начали понимать, что их предназначение — быть полезными обществу.
Собственный бизнес требует от женщины быть многозадачной и целеустремленной. Это как готовить праздничный ужин: если даже есть «поварята», указания для них должны быть четкими, а цели — достижимыми. Завершение очередного проекта моего агентства вдохновляет меня на новые этапы развития.
Когда видишь результат своей работы, возникает желание достигать большего. Энергию для дальнейшего роста мне дают путешествия. Я веду рубрику о людях и странах для сайта soul-sisters.
Каждая поездка — это встреча с интересными людьми. Истории их жизни, развития и творческой реализации — все это дает мощный толчок расти дальше. Эльвира Ямалова, доктор политических наук, профессор Башкирского государственного университета На жизненном пути меня всегда сопровождают исключительные люди Всегда шучу, что я, наверное, хороший человек, раз на жизненном пути меня сопровождают исключительные люди, которыми я восхищаюсь, вдохновляюсь и которых очень ценю.
Начиная свой путь в сфере науки и образования, я ни секунды не сомневалась, что это на всю жизнь. Обучаясь в Уфимском государственном нефтяном техническом университете, поступая в аспирантуру и заканчивая докторантуру в Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации в Москве, я всегда знала, для чего это делаю. А получение знаний и общение с уникальными людьми, которые мне встречались, всегда доставляло удовольствие.
Являясь профессором классического университета нашей республики, я горжусь тем, что имею возможность делиться научными знаниями с подрастающим поколением, транслировать им свой практический опыт, получать обратную связь и готовить высококвалифицированных специалистов для региона и всей страны. Земфира Юсупова, владелица стоматологии «Белое Золото» Для того чтобы научиться принимать себя, пришлось приложить очень много усилий Я на сто процентов женщина: эмоциональная, уязвимая, слабая, я плачу и бываю без сил. И в то же время могу вести себя как ребенок: восхищаться, видеть во всем красоту, терять голову от эмоций.
Когда кто-то пытается навесить на меня ярлык сильной, слабой, умной или глупой, я с этим не согласна. Я могу быть разной. В бизнесе гендерные различия не играют большой роли.
Ведение своего дела требует от любого человека прежде всего стрессоустойчивости и умения отвечать за свои поступки и поступки людей, которые с ним работают. Они должны видеть в руководителе решимость, знать, что руководитель их не бросит. И эти качества справедливы как для женщин, так и для мужчин.
Он всякие опыты на них делал. У детей постарше кровь брали для солдат. Менгеле, сволочь, сбежал, в 1974 году умер трагически. Ему легкая смерть была. Я слышала по телевизору передавали, что он утонул, а сын его говорит: "Слава богу, у меня камень сошел с души". У работавших на химической фабрике специальный барак был. Они ходили в красных косынках, что они там делали — не знаю, но у них лица такие желтые-желтые были.
Нас охраняли солдаты СС с собаками, командовала немка, на руке черная повязка, на ней желтым написано "каппа", она только кричала: "Работайте быстрей! Вот сейчас там лес, это я его сажала кустиками. Тогда было там болото. Идешь в туалет, чуть нога по колено в грязи, и все. Полька один раз кричит "Пани, вытащи! На работу привозили баланду с брюквой, цветом как репа, желтая, и по форме как сахарная свекла. Порезана кубиками.
Брюква и вода — и все, вот такая баланда. По пол-литра привозили на работу. С работы, на работу пешком 1,5—2 километра. Еле ноги тащишь, не приходишь, а приползаешь. Меня в лагере с Надей разлучили, ее отправили в другой барак, а к нам привели Реню и Эмму — новеньких. Их мать и за связь с партизанами расстреляли, а их троих — две сестры и брата — в минскую тюрьму, а из тюрьмы — в Освенцим. У Эммы был номер 81460 — у Эммы, а ренин уже забыла.
Царство небесное, обе умерли. Вот наша пятерка. Дорога смерти Освенцим наши советские войска освободили 27 января 1945 года, но нас, кто был трудоспособен, накануне ночью подняли и погнали куда-то. Если приотстаешь — сил нет, два шага в сторону — выстрел в висок, а колонна дальше гонит, мы шли — трупы лежали. Как я все это вынесла? Господь силы дал. Я верующая с пяти лет, молилась, Реня с Эммой тоже.
Они католички, по-своему молились. Нас гонят, а я колодками ноги растерла, не могу идти, прошу: "Реня, оставьте меня! Ну будет выстрел в висок, и все". Реня мне: "Может, где-нибудь привал будет". А привала нет трое суток! Гонят куда-то, разведка докладывает, что это место русские заняли, и они, как мыши, не знают, куда бежать. Наконец, привели в какое-то поместье, сказали: "Располагайтесь, где хотите".
В каком-то курятнике легли. Потом нашли в доме обувь гражданскую, достали мужские туфли, надели. А Надя моя с подругами на сеновале закопались в сено. Когда утром все ушли, немцы с собаками сено на сеновале штыками истыкали, собаки тянут туда, мол, там человек. А девочки трое суток сидели под сеном и не выходили. Вышли, только когда услышали русскую речь. В дорогу нам дали по буханке хлеба — и все, конечно, голодные, все съели в первые сутки.
А мы нашли маленький горшок с топленым салом, видно, хозяин спрятал. Ну, а есть-то как? Хлеба нет. А у некоторых оставались кусочки. Мы, значит, им вот такой кусок сала, они нам вот такусенький — хлебушка. Берген-Бельзен Пригнали на какую-то станцию, загнали в открытые вагоны — пульманы. Мы так плотно были прижаты друг к другу — поезд остановится, начинается давка.
Нас привезли куда-то под Гамбург в концлагерь Берген-Бельзен. Это был лазарет для наших военнопленных, пустой. Пришел комендант Йозеф Крамер и вся его лагерная администрация. Ну, тут, уже конечно, не по 1000 человек было в бараке, а режим такой же. Крематория нет, а люди умирали каждый день. Там живых сжигали, а тут мертвых некуда деть. Складывали в кучу.
Февраль, март, апрель — самая весна, потепление. Умрет человек — в кучу. А до того были обессиленные, что труп крючком цепляли ниже пупка и вдвоем тащили. Я еще тут вдобавок заболела тифом. В Освенциме меня бы, конечно, сожгли, а тут пока сам не подохнешь. Реня и Эмма свои порции хлеба за стакан чая-гербаты отдавали и молились, когда айвазерка делает проверку, я лежала спокойно. Рассказывали, что иногда я доску брала из-под себя — и доской размахивала, буровила бог знает кого.
Если бы при айзерке это, она бы меня пристрелила. Бог дал, выкарабкалась! Очнулась, пришла в сознание. Стали доноситься залпы. Мы соберемся и мечтаем: "Если освободят лагерь, накормят нас хоть картошкой в мундире? А потом уже я заболела тифом, поднялась, а на работу ходить не могу. На работе заставляли для площадки под крематорий пни выкорчевывать.
Я говорю: "Реня, а вдруг их освободят, а я в лагере останусь. Возьмите меня с собой на работу. Поставьте в середине и как-нибудь локтями поддержите, чтобы не шаталась". Согласились, взяли. Вышли мы, простояли до 10 часов утра, нас никого из лагеря не выпустили. Вернули опять в бараки, и тут администрация вывесила белый флаг, нас решили отравить. Вечером только гербату давали, а тут приготовили баланду.
Рассчитывали, что союзные войска придут вечером, и они нам дадут эту баланду. А союзные войска опередили их планы. В три часа дня между бараками проехал союзный танк, и на танке комендант Йозеф сидит. Евреи бросались на него, готовы танк были разорвать, кричали: "Ты мою мать, мою семью сжег! У некоторых, наверное, от радости разрыв сердца был. Господи боже! Тут и радость, и слезы, и крик!
Это передать и представить невозможно. Люди голодные, особенно мужчины, кухня у них на лагере была, женщины тоже разорвали проволоку, кто мог. Я Рене с Эммой говорю: "Я тоже пойду, может, что-нибудь возьму на кухне". А после тифа у меня перед глазами как сетка. А там… Мужчины первые пришли и всю эту отраву съели, одни только трупы валяются.
Необязательно, что после этого ваша квартира станет сиять чистотой, но мир в ней точно установится. Ваша подруга снимет с себя груз ответственности за все сразу и не должна будет больше каждый раз подсовывать и всучивать вам отдельные боевые задания, и если в доме будет слишком мало хлеба и слишком много грязных носков, то она, по крайней мере, не будет чувствовать за собой по этому поводу вины. Она хотела поужинать с вами и вместе посмотреть новую кассету. Но вы сказали, что у вас есть более важные дела. Что Колян и Витек уже ждут вас в бильярдном клубе, а Петя обещал подойти туда попозже. Разумеется, она тут же сообщает вам, что вы никогда не бываете вместе. Хотя, между прочим, она живет с вами в одной квартире, спит с вами в одной постели и даже то и дело пробует еду с вашей тарелки. Чего нельзя говорить ни в коем случае: «Но, дорогая, уж тебя-то я вижу каждый божий день». Любая женщина нуждается в том, чтобы быть для своего мужчины Самой Важной Персоной в Мире. Если она начинает чувствовать себя на вторых ролях, учтите, что это будут роли отрицательных героев. Кроме того, она подозревает, что вы с приятелями проводите время каким-то особенно захватывающим и интригующим образом, в то время как в ее компании вы по большей части ходите в магазин за продуктами или навещаете скучных родственников. Тут, признаться, она недалека от истины. Постарайтесь, чтобы у нее тоже были собственные мероприятия, на которые она вас с собой звать не будет. Например, занятия аэробикой несколько раз в неделю. А когда она будет просить вас рассказать о том, чем вы с ребятами накануне занимались, отвечайте правду: «Четыре часа сорок минут обсуждали подвески автомобилей с задним приводом». В следующий раз она сама не захочет, чтобы вы пригласили ее посидеть вместе с вами. Но только вне дома. Если дома вы могли остаться просто потому, что вам некуда было сегодня идти, то совместные вылазки на улицу неважно — в театр, в гости или в кафе докажут ей, что вы по-прежнему цените ее общество. Только по телевизору начались новости, как она совершенно синхронно начала нескончаемый монолог, сообщая вам все мельчайшие подробности последнего разговора с ее тетей Марией Петровной. Вы пытаетесь сделать вид, что увлечены рассказом, но она быстро ловит вас на том, что вы уставились на экран и даже шевелите губами вслед за политическим обозревателем. Мы ведь два дела одновременно делать не умеем, поэтому это дохлый номер. Чего нельзя говорить ни в коем случае: «Извини, ты что-то сказала? Потому что вы изначально не запрограммированы на то, чтобы слышать все, что она говорит. Мужчине проще следить за речью, построенной на принципе логической последовательности, а женщинам более свойственно отвлекаться, перескакивать с мысли на мысль, по нескольку раз возвращаться к одному и тому же месту и делать неожиданные, интуитивные выводы. При этом еще стоит помнить, что средний мужчина говорит примерно в три раза меньше, чем средняя женщина. Изучите собственную мимику, особенно те выражения, которые чаще всего оказываются у вас на лице в тот момент, когда вы чем-то заинтересованы. Теперь в следующий раз вам нужно будет лишь правильно напрячь нужные лицевые мышцы. Не смотрите при разговоре прямо ей в глаза иначе она запросто заметит косину, которую вы то и дело даете в сторону экрана. Иногда кивайте. Если услышали паузу в речи, можно вставить туда междометия «у-уу», «м-да» или «вот как». Если вам не хочется слушать пересказ этого длинного, отменно нудного и абсолютно лишенного логики диалога, начинайте говорить сами. Пусть даже на совершенно не относящуюся к делу тему — главное, чтобы это было достаточно горячо, многословно и энергично. Во всяком случае, вы никогда ее за собой не убираете… Чего нельзя говорить ни в коем случае: «Ты сама там была 10 минут назад». В подавляющем большинстве культур — от цивилизованного общества до первобытных племен — на женщинах лежит обязанность поддерживать порядок в доме. На мужчинах, как я уже говорил раз пятьдесят, ничего такого не лежит.
Билеты стоили по двести рублей, но какие-то деньги у меня были. Во-первых, родственники мужа прислали немного, во-вторых, деньги из Швеции и, в-третьих, я, твердо решив вернуться на родину, продала в Якутске почти все свои вещи. В Якутске все было очень дорого, так что если было что продать, то можно получить за это хорошие деньги. В Москву долетели тоже без проблем, хотя болтанка в воздухе была большая и когда самолет особенно резко проваливался в воздушную «яму» трусили мы отчаянно. В Москве сразу поехали в Шведское посольство. Его адрес мне прислали вместе с денежным переводом и посылкой. Дорогой мы придумывали множество вариантов, как пробраться на территорию посольства, но, видимо, Бог решил вознаградить нас за нашу смелость. У входа в посольство стояли два русских охранника. Мы с подругой, громко разговаривая по-немецки решительно подошли прямо к дверям. Обе мы отчаянно боялись, что нас остановят и потребуют предъявить документы, наши якутские наряды вполне позволяли догадаться, откуда мы прибыли. Но очевидно охранники приняли нас за служащих посольства, и позволили войти внутрь. В посольстве нас направили на беседу к одному их служащих. Я приготовилась к утомительным объяснениям, долгому и обстоятельному рассказу о своей семье. Но, к нашему удивлению, длинных речей от меня никто не ждал. Сотрудник миссии, улыбнувшись, сказал, что моя история ему знакома: «Мы о Вас почти все знаем, не волнуйтесь. Мы же пересылали вам продукты и деньги» - сказал он. Оказалось, что вопрос о моем воссоединении с семьей живущей в Швеции, мог решаться только на правительственном уровне СССР и Швеции. Я, хоть и не писала никаких заявлений, не имела паспорта, считалась гражданкой Советского Союза уже с тех пор как СССР оккупировал Литву в 1940 году. Было решено, что мы будем пробираться в родные места, в Литву, и там ждать решения своей судьбы. Три дня проведенные в Москве, хотя так, наверное, говорить неправильно, ведь мы не покидали Шведской миссии, промелькнули незаметно. Что бы свести до минимума контакты с и милицией и всевозможными контролерами мы вновь решили добираться в Литву по воздуху. На сей раз билеты на самолет мы заказали из посольства по телефону и нам их доставил посыльный. Перелет в Ковно прошел благополучно. Нам сказочно везло, за все время наших дорожных путешествий никто у нас не спрашивал документов. И это в Советском Союзе, где человек без паспорта автоматически задерживался милицией и, если других «грехов» за ним не числилось, а паспорт не находился, получал три года тюрьмы. А нам, за самовольное оставление места ссылки, грозило до пяти лет тюрьмы. В Ковно у моей подруги жили родственники, которые предоставили нам ночлег. Как непривычно было слышать вокруг родную литовскую речь. Видеть знакомые силуэты зданий, видеть лица свободных людей, дышать воздухом родины. Но в Ковно, столичном городе, оставаться было опасно, и я на поезде поехала в свой родной Жагаре. В милом городе моего детства все напоминало о счастливых днях. Все также смотрелись в неторопливые воды реки Шветы склоненные ивы, все также костел возносил к небу многострадальный крест. Но были и другие изменения. Повсеместно были закрыты маленькие кафе и магазинчики, придававшие нашему городку неповторимое обаяние. Частная инициатива не только не поощрялась оккупационной властью ни и безжалостно каралась. С трудом привыкали литовцы жить в новых советских условиях. В нашем маленьком городке многие знали, что я вернулась из Советского Союза, где была в заключении, но относились ко мне доброжелательно и сочувственно. Я довольно быстро получила работу, хоть не имела никаких документов. Через несколько дней после приезда я зашла в бывшее здание магистратуры, где размещался теперь новый административный орган - исполнительный комитет и сообщила о своем прибытии и о том, что я живу у племянницы мужа. Это я сделала для того, чтобы власти знали, где меня найти, если придет известие из Шведского посольства. Как я уже говорила, люди в Жагаре знали меня с детства, и чиновник исполкома хорошо помнил и меня и моего мужа. Он не спрашивал у меня документы, видимо даже не предполагал, что я самовольно оставила место ссылки. Я жила в доме у родственников мужа, работала на фабрике и, как в довоенные времена, вязала еще дома. Заработанных денег едва хватало и на еду и на одежду. Все стоило очень дорого. Так мне удалось прожить в родном городе почти полтора года. Несколько раз за это время меня вызывали в районный центр для получения советского паспорта. Но я под разными предлогами оттягивала свой визит в милицию, не сомневаясь, что, скорее всего, меня могут арестовать и выслать обратно в Якутск, который я оставила самовольно. Дважды даже пришлось заплатить штраф за неявку в милицию. Наконец оттягивать дальше поездку стало невозможно. Еще в начале 1947 года был издан милицейский приказ, по которому, всех литовцев, нелегально вернувшихся на родину, власти стали возвращать в места ссылки или спецпоселения. В Жагаре по этому приказу уже были арестованы несколько сравнительно молодых людей, но женщин пока не трогали. Я втайне надеялась, что может быть, власти сжалятся надо мной и не отправят обратно, посмотрев на мой возраст и слабое здоровье подорванное в заполярной ссылке. Для получения паспорта надо было ехать за двадцать километров в районный центр город Ионишкис. Я поехала 29 апреля, рассчитывая, что в предпраздничной суете каждый год в Советском Союзе 1 мая отмечается как всемирный день солидарности трудящихся милиционеры не будут слишком строги и мне удастся выскочить из паспортного «капкана». Увы, моим надеждам не суждено было сбыться. Как только я пришла в паспортный отдел и назвала свою фамилию, меня тут же арестовали и после короткого допроса «Когда и откуда приехала? Там я просидела долгих шесть месяцев пока мой следователь писал разные запросы и оформлял бумаги для суда. Нас, самовольно вернувшихся, было в тюрьме много. И по мере того как ужесточались советские законы становилось все больше и больше. В конце ноября меня и еще несколько заключенных перевезли в тюрьму города Вильнюса Ковно где я просидела в ожидании суда еще три месяца. Суд, если его можно так назвать, продолжался пять минут. Судья зачитал по бумагам мои анкетные данные, спросил, самовольно ли я приехала в Литву и получив утвердительный ответ, вынес вердикт: «За побег с места ссылки и самовольное возвращение в Литву - назначить наказание: три года трудовых лагерей с последующим возвращением к месту ссылки и закреплении на спецпоселении навечно». Трудно описать, что я почувствовала в тот момент, когда судья, как бы любуясь собой, нарочито возвысив голос, почти пропел это - НА-ВЕЧ-НО. Навечно в Сибирь, в ее самую морозную и гибельную часть Якутию. Я провела на промерзших островах уже восемь каторжных лет, оставила все здоровье. И если снова попаду в заполярную тундру, то проживу я там не много. После суда меня еще несколько недель продержали в тюрьме, так как не знали в какой лагерь меня послать. Здоровых заключенных посылали в трудовые лагеря на Дон и Волгу. Мое состояние было таким, что даже тюремные врачи, при их известной склонности видеть в каждом больном симулянта, не отважились признать меня здоровой. Наконец было решено не посылать меня в Россию, а оставить вместе с другими больными и слабыми заключенными для работ в лагере расположенном в Литве. Лагерь Шилуте был лагерем для инвалидов. Нас там было около трехсот человек, в основном женщин и стариков. Мы жили в бараках по 40- 50 человек. Лагерь был огорожен колючей проволокой и охранялся специальными вооруженными солдатами. Труд заключенных использовали на сельскохозяйственных работах. Мы выращивали картофель и другие овощи, много сил отнимала заготовка дров для кухни, бани, отопления бараков. Зимой когда выпадало много снега, нас выгоняли на расчистку дорог и аэродрома. В этом лагере я пробыла два года. Мне засчитали в срок наказания и то время которое я провела в тюрьме пока длилось следствие. За ворота меня вывезли в закрытом автомобиле-фургоне для перевозки заключенных, именуемом в народе «черным вороном». Привезли на железнодорожную станцию и передали конвою специального вагона для перевозки заключенных. В этом вагон-зеке, или «столыпине», как окрестили его заключенные по имени российского премьера Столыпина, придумавшего такой способ перевозки каторжников я во второй раз отправилась в Сибирь. Это было долгое путешествие через Москву, Свердловск, Новосибирск, Иркутск. По дороге сменились несколько вагон-зеков, «погостила» в нескольких пересыльных тюрьмах, научилась различать характер конвоя. Только в августе месяце меня, наконец, привезли в Якутск, Теперь он не показался мне большим и цивилизованным городом. Деревянные тротуары, скособоченные деревянные домишки, кучи бытового мусора. Господи, неужели мне предстоит здесь прожить остаток своих дней? В комендатуре снова дали подписать бумагу о том, что я не могу покидать Якутск без специального разрешения. Особо предупредили, что за новый побег теперь меня будет ждать наказание в двадцать лет каторжных работ. Там же в комендатуре определили мне место работы - обувную фабрику. Изнурительный физический труд пагубно отражался на моем здоровье. Проработав два года на этой фабрике, я отлежала в общей сложности полгода в больнице с высоким кровяным давлением. Наконец, собрав целый «букет» медицинских справок я смогла перейти на более легкую работу - домашней работницы, в одной русской семье. Работа была не сложной для литовской женщины: делать все, что надо по дому и приглядывать за парой чудесных ребятишек. Лишней работы с меня не спрашивали, наоборот иногда сердились на меня, если, по их мнению, я хлопотала слишком усердно. Благодаря нормальным условиям жизни и постоянному наблюдению моего работодателя-врача я постепенно выправилась и стала реже болеть. До сих пор я с благодарностью вспоминаю эту семью. Мы по дружески расстались, когда я смогла получить разрешение поехать в Швецию. Мой рассказ был бы не полным, если бы я не рассказала, как удалось добиться разрешения от русских властей уехать в Швецию. После моего второго ареста всякая письменная связь с моими сестрами и братом прервалась. Правда, находясь в лагере, я сделала попытку отправить им открытку через безконвойных заключенных, но очевидно она не дошла, так как ответа я не получила. Затем, уже из Якутска, я вновь пыталась несколько раз наладить переписку, но письма «странным» образом терялись в пути. Эта «национальная особенность» российской почты существует до сих пор. Ну не любят у нас такие письма, или на оборот «любят», и по этому, «коллекционируют» в определенном месте. Первое письмо от сестры я получила в 1955 году. Ей удалось разыскать меня через Красный крест. Наша переписка стала регулярной. Стали приходить письма от Шведского посольства в Москве, которое взяло на себя все хлопоты по оформлению разрешения моей поездки в Швецию на встречу с родственниками. Наконец, в ноябре 1956 года, я получила извещение из посольства о том, что мне разрешено поехать в Швецию. Но пришлось ждать еще больше месяца, пока оформлялись другие нужные бумаги. Русские чиновники решили, что я должна ехать через Финляндию и для этих целей заставили получить транзитную финскую визу. Мне пришлось заполнить дополнительно множество анкет и заплатить за транзитную финскую визу. Основные, хлопоты по оформлению документов, включая оформление внутреннего советского паспорта и шведской визы, взяла на себя Шведская миссия. Свой советский паспорт я впервые смогла взять в руки через семнадцать лет, после того как моя родина была оккупирована советскими войсками и насильно включена Советский Союз. Прежде чем мне его выдали, я вынуждена была заплатить четыреста рублей в банке и предъявить квитанцию в паспортное отделение Якутска. Чиновник, выдавая мне советский паспорт в серо-коричневой обложке, произнес патетическую речь. Смысл ее сводился к тому, что держа в руках эту паспортную книжечку «я должна испытывать безмерное чувство гордости за то, что несмотря на мое недостойное поведение мне, ныне ссыльной и бывшей заключенной, выдали советский паспорт. И что отныне вся мощь, великого и могучего Советского Союза, оплота и гаранта демократии во всем мире, будет защищать и оберегать меня от происков империалистов в погрязшей в буржуазный пороках, монархической Швеции». Я шведка по происхождению, в замужестве ставшая литовской гражданкой, оказавшаяся в 1940 году, без всякого на то моего согласия, «гражданкой СССР», провела в советском «гражданстве» в сталинской ссылке и лагере почти шестнадцать лет. Можно ли после этого испытывать гордость, держа в руках такой паспорт? Самолетом я долетела из Якутска до Москвы.
«Ожидание. Монолог Женщины» - полная версия. Чистый звук.
Как выкладывать новости. Странная женщина или почему гнойные люди пишут гнойные отзывы. На этой странице сайта вы можете посмотреть видео онлайн Женские монологи | Что чувствует женщина. No woman, No cryСмотреть онлайн - «Ожидание. Монолог Женщины» - полная версия. Мы пригласили в студию женщин, каждая из которых, говоря простым языком, ходила налево — разными путями, по разным причинам, это привело к различным результатам.
Открытый показ литературно-драматической композиции «Монолог женщины» состоялся в Южнопортовом
| Ваша помощь. Женский монолог: newdrama — LiveJournal | Открытый показ литературно-драматической композиции «Монолог женщины» состоялся в Южнопортовом. |
| Пятничное. Монолог женщины - ВОмске | Смотрите онлайн самые последние и важные новости канала ОТР на официальном сайте. |
| Монолог женщины | публикует монолог москвички Марии Шинкаренко, бывшей узницы двух концлагерей. |
| Монолог женщины - Р. Рождественский: Группа Души прекрасные порывы | монолог Женщины. |
| Тихонов раскритиковал судью за то, что она женщина. Комитет по этике, а где ты был? | монолог Женщины. |
Ведущая Лазарева призналась, что была в депрессии после отъезда из России
И слава Богу, что мы, как в старые добрые времена, можем в Москве сесть в поезд и поехать в Минск. Для меня это счастье. До слез. Есть такое понятие, которое не передать словами. Это любовь.
Вот у меня с Беларусью случилась любовь. Постараюсь быть объективной. Она, безусловно, великая актриса. Как режиссер Татьяна Васильевна послабей.
В театре при ней была совершенно сталинская атмосфера, все друг на друга «стучали». Я там играла в спектакле, Татьяна Васильевна посмотрела меня на репетиции. Она пришла тихо, я и не знала, что она в зале сидит. Дала мне высшую ставку и заключила со мной контракт на год.
Вдруг Доронина говорит: «Да вас в Америку пальцем помани, вы туда и сбежите…» Я как выдала тираду: триста лет мне нужна эта Америка, я — русский человек и люблю свою страну… Она не нашлась, что ответить и промолчала. И поняла, что проиграла. Она со мной не разговаривала, я думала: значит так надо. Так у них принято.
За три дня до премьеры пришла Татьяна Васильевна и говорит: «Это переделываем, и это переделываем. Юбочку вам надо пониже, ноги кривые…» «Хорошо, хорошо», — отвечаю я. Кривые ноги так кривые… Там по ходу сюжета раненый лежит партнер, я над ним причитаю: «Зачем нам эта Америка, мы туда никогда не поедем». А у меня в это время второй муж остался в Америке, а я с ребенком на руках в Москве.
Мне эта тема была больна и понятна. Я очень эмоционально играла. А Татьяна Васильевна проигрывать ох как не любила. В эту минуту я свой контракт и расторгла.
Мы сыграли премьеру, был успех. Но на следующий год контракт со мной уже не продлили… Трудное счастье — У меня было три мужа, к сожалению. К сожалению! Я хотела выйти замуж один раз и на всю жизнь.
В первом браке случился один нюанс, от которого мне пришлось с маленьким ребенком на руках сбежать к маме. Мы жили втроем, потом появился второй муж, тоже артист. Родился второй ребенок, муж уехал в Америку. Я один раз к нему съездила, второй — он не хочет возвращаться.
У меня наступило отчаяние… Я рубанула по краю и всю эту американскую жизнь отсекла. Прошло время, в моей жизни появился поэт Николай Николаевич Зиновьев. Сегодня у меня два взрослых сына, которые мне говорят, что я хорошая мама. Я их воспитала на русской классике и в православном духе.
Трудно ли жить с большим поэтом? Очень трудно! У нас с Колей были очень сложные отношения, первые пять лет мы не могли понять, жить нам вместе или нет? Всё время искрили, сходились и расходились.
Потом мы с ним зарегистрировали брак и повенчались.
Да постоянно! Или вот — из классики! Купила новое платье, нарядилась в него — пришла в офис, чтобы похвастаться перед заклятой подругой — Людкой из бухгалтерии! А она — бац — именно в этот день заболела! И она не услышит всех комплементов, которые сегодня скажут твоему новому платью! А когда она снова выйдет на работу — платье уже будет не новым и комплименты ему уже никто говорить не будет! Чем не женский закон подлости? Ещё я знаю закон подлости для молодых мам. Сидишь дома с кашляющим ребенком, зачуханная такая, в бигуди.
Звонит твоя бездетная подружка, у которой все тип-топ: она и по курортам мотается, и в клубах зажигает, и карьеру делает. Ты, естественно, не хочешь ударить в грязь лицом, говоришь, что прямо сейчас лежишь в спа на стоун-массаже или сидишь со своим в ресторане. И тут подходит ребенок и громко так, отчетливо: «Мам, я хочу какать!
Но нас снова пересчитали, погрузили на грузовые машины, оцепили конвоем и повезли дальше. Привезли нас к притоку реки Лены, а там нас вновь пароходы дожидаются. Опять пересчитали, сверили списки, исключив из них умерших по дороге, и вновь загрузили по пароходам.
Но отправили нас не сразу. Примерно две недели мы, в буквальном смысле этого слова, томились в трюмах этих пароходов стоящих у причала. Климат в центре Сибири резко континентальный. Летом жарища, а зимой морозы такие, что птицы на лету замерзают. Капитаны пароходов ругаются, вмерзнем в лед, говорят, на обратном пути. А наши начальники не торопятся, им все подвозят и подвозят: и людей подконвойных, и бревна, и доски, тюки да ящики разные.
Наконец отчалили. Все шире и шире становилась река. Вот уже противоположные берега стали невидимыми. Впереди показались острова расположенные в устье реки Лены - конечная цель нашего этапа. Около двух месяцев продолжилась наше вынужденное путешествие. В середине августа 1942 года нас выгрузили из пароходов на множество небольших островков в устье реки, на границе Северного Ледовитого океана.
Несколько суток непрерывно мы разгружали с пароходов разные грузы, строительные материалы и продовольствие. Очень торопились капитаны вернуться обратно к теплым краям. Остров, на который попала я, назывался Трофимовским. Главная задача сказали нам - срочно построить жилье, зима не за горами. И правда, не смотря на то, что была только середина сентября, было холодно и в воздухе уже кружились первые снежинки. В начале жилье нам заменяли несколько досок поставленные наклонно друг к другу.
Но нам еще повезло. На нашем острове уже с весны работали сосланные из Ленинградской области финны, и они успели уже возвести стены нескольких бараков. Нам пришлось лишь дооборудовать их. Вставить рамы, законопатить щели в стенах, навесить двери устроить нары и сложить печь. Но постройка проходила медленно, так как на нашем острове из полутора тысяч человек было всего несколько мужчин. Основную рабочую силу составляли женщины и дети.
На других островах картина была такая же безрадостная. Острова лишенные растительности были неприветливыми и пустынными. До нашего появления на них не было ни одного жителя. Когда нас привезли обживать этот край, то расселили на разных островах, разбив на группы от ста пятидесяти до полутора тысяч человек. На нашем острове обосновался центральный поселок названный по имени острова Трофимовским. Не успели мы до конца оборудовать свой барак и контору для начальства как началась зима.
Уже в сентябре выпало много снега. Те, кто попали на маленькие острова и не успели построить себе жилище, оказались в очень тяжелых условиях из-за снега и сильных морозов. В течение первой зимы многие спецпоселенцы умерли из-за плохой защиты от холода и цинги, инфекционных болезней, таких как тиф. Больше всего страданий нам доставлял холод. Посылая нас на край земли, на побережье Северного Ледовитого океана, тюремная власть, не дала нам никакой теплой одежды. Пришлось довольствоваться тем, что удалось привезти с собой из дома, делиться одеждой с теми, у кого теплых вещей вообще не было.
Самой большой проблемой был - холод. Ни дров, ни угля пароходы нам не оставили, а вокруг простиралась голая тундра, в которой не росло ничего похожего на топливо. Суровый якутский климат не давал вырасти даже кустикам. Поэтому мы все с большим вниманием дежурили у берегов нашего острова, пытаясь до ледостава выловить из воды как можно больше деревьев, которые приносило течением из южных таежных районов. И не было больше радости чем выловленное дерево или бревно. Они означали тепло на несколько дней, а значит и возможность жить.
После того, как бараки были построены, мы переселились туда из своих временных убежищ. Каждый барак состоял из одной большой комнаты, в которой помещалось от двадцати до тридцати пяти человек. В середине барака стояла печь, где каждый готовил себе пищу. Каждый из нас имел в своем личном распоряжении полметра на нарах настеленных вдоль стены барака. Нары - это двухметровый помост из досок, тянущийся вдоль стен барака на высоте полметра от пола. Несмотря на то, что условия нашего содержания были ужасные, специальной охраны спецпоселнцев не было.
Суровые морозы зимой, всепроникающая мошка и гнус кровососущие насекомые летом и безмолвная, безлюдная круглый год тундра, удерживали любого, кто осмелился хотя бы подумать о побеге. Среди русской администрации были люди НКВД, но, несмотря на то, что у них было и топливо, и теплая одежда, и лучшие продукты они, так же как мы, боролись за свое выживание. Они обращали на спецпоселенцев внимание только тогда, когда им нужно было отобрать у нас дрова. После того, как жилищная проблема была в основном решена, спецпоселенцы - занялись ловом рыбы. Рыбная ловля - стала нашим основным производственным заданием на все последующие годы. Когда пережили первую суровую зиму, оказалось, что на нашем острове из полутора тысяч спецпоселенцев примерно шестьсот человек умерли.
Оставшихся в живых распределили в группы по двадцать пять - тридцать человек в каждой и отправили на более мелкие острова, где нам пришлось вновь строить для себя бараки, запасать топливо и начинать лов рыбы. Я попала на один из таких маленьких островов вместе с тридцатью пятью другими несчастными. Нашей группой руководил русский бригадир, который инструктировал, как и в каком месте ловить рыбу. Лов осуществлялся круглый год. Летом отправлялись на лов только самые сильные из нас, так как они были вынуждены на своих маленьких лодках искать рыбу далеко в океане. Зимой могли участвовать в подледном лове рыбы и более слабые люди.
Те, кто не мог по состоянию здоровья участвовать в самой добыче рыбы, были заняты чисткой и засолкой улова. Пойманную рыбу отправляли на центральный остров и грузили на пароходы, которые вверх по реке Лене увозили ее внутрь Советского Союза. За каждый пойманный килограмм рыбы платили по пятьдесят копеек. Мой среднемесячный заработок составлял около 150 рублей. На заработанные деньги мы имели возможность покупать американские консервы, белый хлеб, изредка немножко масла. В основном питались рыбой, которую сами поймали.
Наш русский бригадир называл этих рыб какими-то причудливыми местными названиями, иногда очень метко и остроумно. К сожалению, моя память не сохранила эти экзотические «рыбные» названия. У Северного Ледовитого океана я прожила пять бесконечно долгих, как сама полярная ночь, безрадостных лет. Не было такого дня, чтобы я не думала о муже, о сестрах и маме. Но только дважды почта приносила мне коротенькие весточки от мужа. Он по-прежнему находился в лагере под Красноярском.
В письмах уверял, что с ним все в порядке, я понимала, что это далеко не так. Я тоже писала в ответ бодрые, жизнерадостные письма, надеясь поддержать его гаснущие силы. Я отправила на удачу, не сильно надеясь, что дойдут, два письма в Швецию, сестре и маме. Но ответа не последовало. Однажды, не помню точно в 1943 или 1944 году, ко мне на маленький остров приехал какой-то чин из НКВД и дал заполнить анкету. Как я не упрашивала его сказать: «чьи родственники мои или мужа?
Осенью 1947 года, меня и еще нескольких человек из тех, что часто болели, а я уже дважды успела побывать во вновь отстроенной поселковой больнице с сердечным приступом и нервным заболеванием, из Трофимовского перевели в столицу Якутии. Когда нас на грузовом пароходе привезли в Якутск, каким огромным мне показался этот город. Тротуары, выложенные из досок, двухэтажные рубленные из дерева дома, магазины, парикмахерская, ресторан. И, самое главное, люди, много людей. После того как я побывала в местной милиции и комендатуре, где сообщила о своем прибытии, меня направили работать на местную стеклянную фабрику в качестве... Я не знаю, что там делали настоящие стеклодувы, меня поставили на подноску песка.
Возле завода стояли старые деревянные бараки. В одном из них меня поселили. Больше всего меня радовала возможность свободно передвигаться по всему городу. Конечно, на своем маленьком острове мы тоже передвигались свободно, и в совхозе «Предгорный» то же, но там нас постоянно сопровождал бригадир, или другое начальство. А тут - отработал смену на заводе и иди куда хочешь. Правда в комендатуре меня предупредили, что я не имею права покидать пределы города, я даже какую-то бумагу, предупреждающую об этом, подписала.
Вскоре разыскала литовцев живущих в Якутске. Какой теплой и трогательной была наша встреча. Мы без умолку говорили по-литовски, вспоминая нашу далекую родину. Наши встречи стали такими частыми как позволяло время. Мы вспоминали наших родных и близких оставшихся в Литве или сидевших в сталинских лагерях, иногда тихонько пели литовские народные песни. Желание скорее увидеть свою родину владело нами.
Мы шепотом пересказывали друг другу об известных нам удачных побегах из ссылки или лагеря. Очень кстати, но совершенно для меня неожиданно получила небольшую продуктовую посылку и денежный перевод из шведской миссии в Москве. Мое желание уехать домой окончательно оформилось, когда я получила от родственников мужа письмо, в котором они сообщили, что их официально известили ил лагеря о смерти моего мужа, наступившей в 1945 году. Так спустя два года я узнала о смерти единственного в СССР для меня родного человека. Больше находиться в Сибири не имело смысла. Мой дорогой муж уже никогда не приедет из лагеря для того, чтобы увезти меня из ссылки.
В начале ноября 1947 года мы вдвоем с моей более опытной подругой по несчастью решились нелегально пробираться домой. Начало удалось нам довольно легко. Знакомые русские купили нам за тысячу рублей два билета на самолет от Якутска до Новосибирска. Документов у нас никаких не было, но ни каких трудностей на посадке у нас не возникло, было достаточно показать только билет, что бы нас пропустили в самолет. В Новосибирск прилетели ближе к вечеру. В аэропорту нас никто не останавливал и мы на автобусе поехали в город.
Что делать дальше не знаем. Знакомых никого нет, в гостиницу без паспорта не поселиться, на вокзале без документов можно попасть в облаву. Что нам делать? Решили пробираться домой на поезде. Пошли на станцию и, не заходя на вокзал, обратились к железнодорожному служащему с просьбой: «Не знает ли он у кого можно переночевать? Наш поезд уходит только завтра, а в гостинице свободных мест нет.
Мы согласны заплатить за ночлег, как в гостинице». Служащий оказался очень отзывчивым человеком и предложил переночевать в него дома. Там мы познакомились с его женой и даже успели подружиться. За ужином мы разговорились и незаметно для себя поведали новым знакомым о наших злоключениях. Посоветовавшись с ними решили, что нам надо лететь на самолете, так как в поезде легче попасться в руки милицейских патрулей.
И в Житомире именно вот это было. Они своей ненавистью, вот этим беспределом, просто беспределом заставили людей бояться.
Просто бояться. Понимаете, народ боится. Слово сказать боится. И я боюсь. Но я понимаю, что от того, что мы все будем бояться, у нас ничего не изменится. Ведь превратили народ в стадо трусящихся, сидящих по углам барашков. Да потому и превратили, что такую жестокость показали.
Потому и превратили. Знаете, что на майдане кроме той сотни более трех тысяч людей погибли. Те, которые хоть мяу открывали слово против. Вот так как я здесь: сказала против, -- если бы это было на майдане, уже меня бы, -- показывает, -- и в палатку. И скотчем, и живого закопать в лесополосе. А потом еще и поставили этот, как он, крематорий рядом, и он дымился сутками. Вы этого не знаете?
Но народ Украины этого не знает.
Женский монолог
В 40 лет женщина уже умеет все свои недостатки превратить в достоинства. На этой странице представлена подборка книг «Женские монологи», в нее входит 7 книг. Ольга Ярмош-Гумбар из Лиды душа в душу жила с супругом больше 10 лет, проблемы преодолевали дружно, вместе воспитывали дочку, строили планы на будущее, но в. Монолог женщины. В душе — актриса, а в жизни. Comic Con Germany "Монолог Женщины"-Алиса Агуреева. Смотрите онлайн самые последние и важные новости канала ОТР на официальном сайте.