Александр Александрович Зиновьев, несмотря на многократные заявления о том, что не вернется во вражескую Россию, все же возвратился на родину в 1999 году. Они на это и претендуют», — на валдайском форуме Владимир Путин процитировал выдающегося российского мыслителя Александра Зиновьева. В 1946 году Александр Зиновьев поступил на философский факультет МГУ, в 1951 году получил диплом с отличием и остался в аспирантуре. По приглашению Международного медиаклуба «Формат А3» в Минске побывала вдова и соратница Александра Зиновьева, выдающегося прозаика, социолога. Да простит мне профессор МГУ Александр Зиновьев поэтическую вольность!
«Александра Зиновьева оклеветали»: вдова философа об использовании его имени Академией наук
Ольга Зиновьева — вдова философа Александра Зиновьева и президентка его Биографического института. В Москве состоялся торжественный вечер, посвященный 100-летию со дня рождения выдающегося ученого Александра Александровича Зиновьева. 100 лет со дня рождения философа Александра Зиновьева.
Поделиться
- К 45-ЛЕТИЮ ИЗГНАНИЯ АЛЕКСАНДРА ЗИНОВЬЕВА ИЗ СССР — Московская Школа Конфликтологии
- Вдова философа Зиновьева рассказала "РГ" о его жизненном пути
- Вдова философа Зиновьева назвала Институт философии РАН прибежищем русофобов и призвала к проверкам
- Лекция «Интеллектуальное наследие Александра Зиновьева»
- Зиновьев Александр Александрович
"Сияющие высоты". К 100-летию великого русского мыслителя Александра Зиновьева
Он родился в 1922 году, в деревне Костромской губернии, семнадцатилетним поступил в Московский институт философии, литературы и истории знаменитый «красный лицей» , откуда был исключен за антисталинские выступления, чудом ускользнул от расправы, прошел Великую Отечественную войну, был награжден боевыми орденами и медалями. Демобилизовавшись, окончил философский факультет МГУ, защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию, стал научным сотрудником Института философии, университетским профессором, членом редколлегии журнала «Вопросы философии» и, что куда важнее, одной из ключевых фигур советской интеллектуальной элиты. Официальное признание не мешало превращению философа в «культовую фигуру», Зиновьева очень высоко ценили лучшие из его коллег, его работы переводились на иностранные языки. Между тем в железно логичных марксистских сейчас не вполне понятно, должно ли брать этот эпитет в кавычки работах о логике пряталась лютая ненависть к советскому социальному, политическому, культурному и бытовому укладу — к тому миру, в который вроде бы столь удачно вписывался Зиновьев.
Когда боевого офицера, капитана штурмовой авиации разжаловали в рядовые — ни с кем так не поступали. Его лишили всех академических званий и степеней. Мнение советского руководства составляли коллеги, которые писали чудовищное количество доносов. Ему однажды показали целый том чудовищных доносов, вранья, фальсификаций.
Это были его ученики, его коллеги, люди, которым он помогал поступать на работу в институт философии. Каждый раз ты проходишь через череду этих ощущений, — рассказывает президент Биографического института Александра Зиновьева, вдова философа Ольга Зиновьева.
В честь празднования юбилея великого мыслителя в Колонном зале Дома Союзов состоялся концерт государственного симфонического оркестра «Новая опера» с участием народного артиста СССР, дирижера Юрия Башмета. По Указу Президента России Владимира Путина Правительством РФ был образован оргкомитет и принят план памятных мероприятий, посвященных юбилею Александра Зиновьева и популяризации его интеллектуального наследия. В план вошли 35 различных событий, включая конференции, выставки, форумы, концертные программы. Петр Кучеренко зачитал приветствие Президента к участникам, организаторам и гостям памятного вечера: «Дорогие друзья, приветствую Вас по случаю открытия торжественного мероприятия, посвященного столетию со дня рождения Александра Александровича Зиновьева.
Это закономерность, и ничего сделать нельзя. Человеческий прогресс вообще не есть что-то абсолютно необходимое. Не значит, что люди, изобретающие нечто, стали умнее и двигаются вперед. Ничего подобного. Можно говорить о том, что происходят большие открытия в технической сфере, но это приводит не к развитию людей, а к чудовищному поглупению, причем даже в самых высоких сферах. Я бы взял для примера совершенно потрясающий случай: лауреаты нобелевских премий, которые считаются самыми умными людьми, — совершенно дремучие люди. Такой дремучести я не видел последние лет 50. Я могу только посоветовать, чтобы к этому относились как к реальности и не строили никаких иллюзий. Я смотрю на своих соотечественников: они ходят по улицам, покупают, продают… Создается впечатление, что что-то происходит. Но в действительности мы живем в мире с другим человеческим материалом, который изменился колоссальным образом. Подавляющее число изменений незримо, и заметить их очень трудно. Во всем мире сейчас нет достаточно развитой научной теории, чтобы хотя бы начать исследования этих процессов. Есть одна-единственная теория, разработанная мною это не для хвастовства , но я работал в одиночку. Сколько бы я ни работал, все-таки это работа одного человека. Кроме этой, других теорий я не знаю. Я всю жизнь работал в этом направлении и эту сторону человеческой жизни знаю лучше, чем что-либо другое. Достаточно посмотреть, как люди поступают в вуз. Может быть, мои слова будут звучать как парадокс, но в принципе в России никаких проблем нет, они надуманны. Дело не в проблемах. По-моему, сейчас студентов больше, чем было в СССР.
Александр Зиновьев
Так обстоит дело с Александром Зиновьевым (1922–2006) – грандиозным русским философом, социологом, писателем, орденоносцем Великой Отечественной войны. Книга Александра Зиновьева «Философские проблемы многозначной логики» стала сенсацией в стране и мире, она была переведена на английский и немецкий языки. Александр Зиновьев, обратил внимание парламентарий, во имя истины говорил правду, порой даже неудобную, и за это его выслали из страны. Группа Александр Зиновьев в Одноклассниках. Они на это и претендуют», — на валдайском форуме Владимир Путин процитировал выдающегося российского мыслителя Александра Зиновьева. известного писателя, философа, социолога и публициста Александра Зиновьева, впервые открылось в школе номер 2101 на западе Москвы, передает корреспондент РИА Новости.
Зиновьевский клуб
Теперь трехметровая бронзовая статуя установлена возле областной научной библиотеки на улице Советской. Философ был связан с университетом при жизни, и после его ухода мы постоянно обращаемся к его трудам и к его памяти.
Писатель вспоминал: «В архиве молоденькая девушка нашла документы. Около моего имени было написано, что я был исключен без права поступать в высшие учреждения вообще. Я попросил девочку не писать этого в справке, мотивируя тем, что «война списала все грехи». Она выполнила мою просьбу. Стипендия была небольшая, и писатель работал ночами. Он был грузчиком, маляром, сторожем, лаборантом на кирпичном заводе, донором. Иногда подделывал продуктовые карточки и спекулировал хлебом.
В это же время философ пробовал писать. В конце 1940-х годов он закончил «Повесть о долге», главный герой которой доносил на знакомых. Автор саркастически описал поступок как «исполнение обязательств перед обществом». Известный журналист посоветовал уничтожить повесть: за такое произведение философа могли в лучшем случае снова отчислить. В 1951 году Александр Зиновьев с отличием окончил философский факультет МГУ и поступил в аспирантуру. Через год философ основал в университете неформальный Московский логический кружок. На еженедельных семинарах студенты и аспиранты обсуждали спорные вопросы логики. В 1954 году философ защитил диссертацию на тему «Метод восхождения от абстрактного к конкретному», в которой критиковал марксизм с позиций логики.
Зиновьев вспоминал: «Обсуждение превратилось в настоящее сражение, длившееся более шести часов. Профессора обвиняли меня во всех возможных отступлениях от марксизма-ленинизма… …Пришло много людей с других факультетов — слух о необычной диссертации распространился по Москве». Диссертацию вскоре изъяли из открытого доступа. Она стала бестселлером в научной среде, и вскоре работу перевели на английский и немецкий языки. В 1962 году философ защитил докторскую диссертацию. Вскоре он стал членом редакционной коллегии журнала «Вопросы философии» — одного из главных идеологических журналов в СССР. Александра Зиновьева часто приглашали на международные конгрессы, но в выезде за границу ему отказывали. В 1968 году, после Пражской весны, у Зиновьева возник замысел сатирической книги о советской действительности.
В книге «Исповедь отщепенца» философ писал: «Для нас Чехословакия и Польша были не просто социалистическими странами, но странами, так или иначе бунтующими против советского насилия… Мы восприняли разгром пражского восстания как удар по самим себе». В начале 1970-х Зиновьев писал публицистические статьи, в которых критиковал режим, их печатали в Чехословакии и Польше. Некоторые тексты распространялись в самиздате. Летом 1974 года философ вспомнил о своем замысле и начал работать над книгой «Зияющие высоты». По жанру автор называл ее «социологическим романом». Я думал над ней [книгой] на работе, в дороге, в гостях, дома, днем и ночью. Я был буквально одержим ею.
Она умеет скрывать свою натуру, представлять свое поведение в наилучшем свете и находить оправдания. Власти хоть в какой-то мере вынуждены думать об интересах страны. Интеллигенция думает только о себе». И закончил: «Она не есть жертва режима. Она носитель режима». Слово «носитель» здесь употребляется в том же смысле, в котором говорят об инфекциях: есть «заразы», носители которых сами не слишком от них страдают — зато хорошо их разносят. Интеллигент разносит соввласть, инфицирует ею общество. Тут стоит вспомнить, что именно интеллигенты эту заразу в России и принесли откуда — вопрос другой, хотя «и так ясно», в чьих лабораториях делались эти штаммы. Стоит также вспомнить, что именно «либералы», всё лучше устраивавшиеся при «совчине» 2 , стали главными уклющителями Зиновьева в последние годы его жизни в Союзе. Впоследствии, уже в эмиграции, ситуация дошла до прямого конфликта — но там уже включилась прямая конкуренция. Забавно, что противоположная сторона, то есть «коммуняки», относились к Зиновьеву хорошо — ну, в том смысле, в котором эти люди вообще могут «быть хорошими». Его «не хотели терять», предлагали всякие ништяки и пряники по-советски, лишь бы он бросил дурить. Но Александр Александрович дурить продолжал, и тогда его — не без тяжёлогого вздоха — таки списали с глаз долой. Когда его провожали из Союза, у него, помимо всех прочих советских благ, отобрали даже военные награды и разжаловали в рядовые. Но вернёмся к «Высотам». Писать книгу Зиновьев начал в начале семидесятых. Ей предшествовали несколько статей, опубликованных в Польше и Чехословакии, которым, как это обычно у нас бывает, «давали больше свободушки», чем коренным русачкам. Ещё одним заходом было эссе об Эрнсте Неизвестном, по сути — социологический этюд на тему того, как общество обходится с талантливыми людьми. Нет, не «советское общество» — а социум как таковой. Это имело непосредственное отношение к тематике «ЗВ». Книга была закончена в 1975 году и практически сразу переправлена во Францию «с оказией». Оказия оказалась, впрочем, кривоватая, книжка доехала не в полной сохранности, часть текста бесследно пропала. Об этом Зиновьев узнал достаточно поздно и дико взбесился. Впоследствии он восстановил потерю с лихвой, написав «Светлое будущее» и «Записки ночного сторожа». Отдельный вопрос — печатание книги. Сам Зиновьев, конечно, хотел видеть её опубликованной. Однако ему не хотелось делать это безо всякого повода. Александр Александрович, откровенно говоря, стал ждать, когда его обидят, благо поводов было предостаточно: с ним вообще обходились несправедливо пусть даже это была такая же несправедливость, «как у всех». Непосредственным поводом для отмашки к публикации стало очередное «непущание» Зиновьева за границу. Он считался «невыездным» и по неписанным советским правилам «должен был это понимать». Но именно этого — «понимать» — он и не хотел. Здесь же случай был химически чистым. Зиновьева как раз избрали действительным членом финской Академии Наук. Зиновьев собирался в Финляндию на семинар по логике видимо, к Хенрику фон Вригту, знаменитому финскому логику. Буквально накануне отлёта делегации Зиновьева «зарубили». Зиновьев по этому поводу устроил публичный протест — встретился с западными журналистами и сделал заявление. На следующий день он пошёл сдавать партбилет. Секретарь партбюро, относившийся к Зиновьеву с симпатией, пытался отговорить его от глупого, с его точки зрения, шага. Профессор выслушал и ушёл, оставив партбилет секретарю. Дальше началась обычная в таких случаях свистопляска. Зиновьева даже умудрились исключить из Философского общества, в котором он не состоял. Тем не менее, в тот момент компромиссы ещё были возможны — но дальше начался процесс публикации «Высот», и все мосты были сожжены. Об этом нужно, опять-таки, сказать подробнее. Не то чтобы Зиновьев всерьёз ожидал, что его книга будет немедленно издана. Но вообще-то в те годы практически любая сколько-нибудь вменяемая рукопись «из-под железного занавеса» вызывала интерес и могла рассчитывать на публикацию — хотя бы за счёт какого-нибудь цеерушного фонда. Но с «Высотами» дело шло туго. Как выяснилось позже, её отказались публиковать все русскоязычные издательства. Дмитриевичу текст очень показался и он взялся за издание 3. Рекламировал книгу даже Владимир Максимов, старый антисоветский зубр. Так или иначе, книга вышла — и, что называется, пошла. Книжка не просто вышла, а была переведена, прочитана. Для русскоязычного сочинения, к тому же написанного отнюдь не набоковским языком и теряющего в переводе две трети гэгов и примочек 4 , полной намёков на малоизвестных на Западе людей, к тому же с весьма пессимистической моралью — можно говорить об успехе. Конечно, не таком, как у солженицынского «Архипелага», но всё-таки это был именно что успех. Разумеется, это перевело статус Зиновьева — находящегося, напоминаю, в пределах Отечества и не намеренного собирать чемоданы, во всяком случае, по доброй воле — ниже плинтуса. Его доисключили отовсюду, откуда ещё не успели, выгнали откуда только могли и начали потихоньку вредить. Досталось и родственникам — в частности, старшему брату, военному, почти дослужившегося до генерала, которого за отказ публично отречься от набедокурившего младшего выгнали из армии и выслали из Москвы. Вокруг семейства Зиновьевых образовалась пустота — та самая, схлопывающаяся. В частности, семейство Зиновьевых лишилось легальных источников заработка. Приходилось существовать на случайные деньги — фактически, на доброхотные даяния. Зиновьев продолжал писать. Засим последовала реакция — по сравнению со сталинскими и даже хрущёвскими временами довольно мягкая. Зиновьева было решено выслать, причём тихо и без шума, по приглашению от какого-нибудь западного университета. Посадили бы, но в ту пору власть боялась «нового Солженицына» или даже «нового Синявского» и вышла установка «не связываться». Впрочем, «по приглашению» выслать строптивого профессора не получилось — пришлось жать масло, ставить сроки… В августе 1978 года семья Зиновьевых отправилась в Мюнхен — как все тогда думали, навсегда. Более того, в эту клоаку их затаптывают ногами либералы в особенности те, которые сами были прототипами зиновьевских персонажей. Последующее «обратное предательство» Зиновьева — то есть его возвращение в Россию и фактическое присоединение к «красной» оппозиции — тому весьма способствовало. Помню, как одна интеллигентная дама на возрасте, безумно гордившаяся любовно собранной антисоветской библиотекой с перепечатанным на машинке Солженицыным, ксеренным Шаламовым и т. И та, и другая реакция, в общем, понятны, но нам сейчас неинтересны. Более того — смысл произведений Зиновьева в наименьшей мере состоит в их «антисоветском пафосе». Это не значит, что его там нет. Просто сейчас он идёт в ту же цену, что и, скажем, пафос Свифта, который в своих сочинениях тоже ведь тонко намекал на родную Британию. Но мы читаем «Гулливера» не за этим — и уж тем более не поэтому. Но для того, чтобы понять, чем именно зиновьевские инвективы отличались от прочей «антисоветчины», придётся малость углубиться в последнюю. А также поговорить о своеобразной зиновьевской социологии. Вся антисоветская литература, написанная на русском языке, целиком и полностью находится в русле той традиции, которая в своё время породила «критический реализм» и прочие «свинцовые мерзости русской жизни» от которых большевики впоследствии взялись лечить Россию по принципу similia similibus — и прописали русским свинцовые примочки. То есть это была литература обличительная и разоблачительная — либо впрямую, с конкретными именами и обвинениями в лицо, либо «с эзопчиком», через «сатиру». Обвинения бросались либо отдельным людям скажем, Ленину или Сталину , либо каким-нибудь коллективными сущностям например, «Партии» или «бюрократии». В пределе они адресовались двум метасуществам — Власти и Народу. Власть обличалась опять же, если доводить дело до предельного поинта за её активность, народ — за его пассивность впрочем, активности народа — особенно русского — принято было тоже заранее бояться, потому как ничего хорошего антисоветчики от него не ждали. Отношения власти и народа описывались в категориях «строя» в данном случае «советского» , который и был основной мишенью критиков. Ибо, с их точки зрения, единственным источником всего хорошего и всего плохого в стране была именно власть и её конкретные действия. Зиновьев же демонстрировал совершенно иной подход к социальной реальности. Если с чем-то его сравнивать, то он был близок — как по стилю, так и по предмету основного интереса — к популярным в среде советских инженеров Паркинсону и Мерфи, то есть к жанру «иронических социологических трактатов». Это очень специфический жанр, начатки которого можно усмотреть у великих сатириков прошлого, но по существу он родился во второй половине XX века. Это прямое художественное изображение общественных отношений на микроуровне, с карикатурными человечками-муравьишками, движимыми социальными законами. Зиновьев называл это «социологическим романом» — когда объектом литературного интереса становятся не герои и не их частные отношения, а то общее, которое через них просвечивает. Кстати: уж если искать западноевропейские корни зиновьевского творчества, то стоило бы обратить внимание не только на Свифта, но и на… Диккенса, чьи персонажи тоже деформированы «невидимыми социальными силами». К «обычной» литературе всё это имеет примерно такое же отношение, как попытка рисовальщика натюрмортов — скажем, каких-нибудь яблок на подносе — изобразить на холсте гравитацию, которая удерживает эти яблоки на подносе. Понятно, что такой рисовальщик неизбежно ударится в гротеск и сатиру: желание изобразить «саму тяжесть» неизбежно приведёт к тому, что яблоки получатся изрядно расплющенными. Но это вовсе не насмешка над яблоками — это именно что желание хоть как-то выразить, подчеркнуть то невидимое, что составляет основной предмет интереса. В этом смысле зиновьевские ушлёпки не более «сатиричны», чем паркинсоновские бюрократы. Объектом зиновьевского интереса был не «советский строй», а советский образ жизни. Его Зиновьев считал первичным, а «власть» и её трепыхания рассматривал, выражаясь по-марксистски, как «надстроечное явление». Не то, чтобы оно было совсем незначимо, напротив — но огромная роль властных институтов в «совке», как и сами эти институты, были порождением советского образа жизни, а не наоборот. То же самое касается и «народа», в котором многие искали исток и причину советских ужасов. О нет, это было бы слишком хорошо. Зиновьев был уверен, что советская ситуация имеет отношение к свойствам советского народа разве что в своих лучших проявлениях после 1991 года он стал уделять этому моменту основное внимание. А вот советская мерзотина, напротив, имеет прямое отношение ко всем людям вообще. Зиновьев отказался рассматривать советские порядки как нечто сконструированное «сверху» или рождённое «от особенностей нации». Он считал их в высшей степени естественными, природными, соответствующими самой природе человека. Советская власть, с его точки зрения, не исказила эту природу, а, напротив, убрала или сильно ослабила некоторые искажающие её факторы. Советская власть лишь дала ему шанс проявиться во всей своей красе. Под конец жизни ему это даже удалось. Однако к тому времени его первоначальная картина мира, с одной стороны, усложнилась, с другой, — подверглась сознательной деконструкции, осуществляемой отчасти в популяризаторских целях, отчасти в видах встраивания новых идеологем. Я буду излагать «систему Зиновьева» в том виде, в котором она представлена в его ранних книгах, начиная с «Высот» и кончая трактатом «Коммунизм как реальность». Разумеется, это во многом реконструкция, к тому же изрядно утрированная впрочем, тут Зиновьев, мастер «подчёркивания и выпячивания», меня бы понял. К тому же без такой утрировки многие важнейшие — и, заметим, наиболее скандальные — утверждения Зиновьева не могут быть поняты адекватно. Начать придётся издалека — с традиционных воззрений на «человека как такового», то есть с тех антропологических предпосылок, которые Зиновьев отвергает. В наше время — читай, в последние два века — на Западе сложилось определённое представление о человеке как о биосоциальном существе, обладающего некоей иерархией потребностей. В самой банальной — и оттого de facto общепризнанной — модели они описываются так называемой «пирамидой Маслоу». Эта модель хороша тем, что она крайне проста, не конфликтует со здравым смыслом и с наблюдаемыми фактами, и притом ничем не обижает гомосапиенса как «высший вид». К тому же пирамидка совместима с вульгарным марксизмом, но при этом приемлема и для идеалистов. В общем, сплошь удобство. Устроена пирамида человеческих потребностей так. В самом низу — физиологические потребности: поддержание жизни и «низкие» удовольствия. Выше идёт потребность в безопасности и защите. Ещё выше — потребность в коллективе принадлежности к социальной группе. Ещё выше — потребность в уважении и признании со стороны этого коллектива. И, наконец, на самом верху — потребность в самореализации начиная от творчества и кончая экстремальным спортом: всё сюда. Потребности упорядочены: если низшие не удовлетворяются в достаточно полном объёме, высшие просто не возникают. Сначала жратва, потом дом, потом компания, потом уважуха, потом выёживаться. Эту точку зрения на человека разделяют, в общем-то, все — конечно, с теми или иными оговорками. Оговорки могут занимать очень много места, но «самая кочерыжка» остаётся той же. В принципе, это очень оптимистический взгляд на человека. Потому что в нём практически нет места для серьёзного онтологического зла. Разумеется, удовлетворение любой из указанных потребностей может быть осуществлено путём совершения каких-нибудь негодяйств — но сама потребность в негодяйствах отсутствует. Все человеческие желания и нужды справедливы и обоснованы. Плохими могут быть лишь средства их достижения. Зиновьев смотрит на социальный мир совершенно иначе. Основными потребностями человека как социального существа он видит потребность в обществе себе подобных — и одновременно желание от этого общества избавиться. Человек является не только социальным, но и антисоциальным существом. Ненависть и отвращение к себе подобным ему свойственны в той же самой мере, что и потребность в них. Это типично диалектическое противоречие. Снимается оно в понятии доминирования. Доминирование — это ситуация, когда человек получает возможность обращаться с равными ему людьми как с низшими существами в идеале — как с животными или неодушевлёнными объектами. Это разрешение противоречия — человек оказывается одновременно и в центре общества, и вне его, выше его — доставляет доминатору наслаждение, а доминируемые страдают. Страдающим требуется адекватное утешение — в виде возможности доминировать над кем-нибудь ещё. И так далее — вплоть до последней беспомощной, шпыняемой жертвы, которой не повезло оказаться с краю. Страдание доминируемого часто является физическим, но не обязательно. В целом, оно сводится к унижению. Унижение — ещё одно диалектическое понятие. Это, в общем-то, субститут убийства. По-настоящему униженный человек должен чувствовать, что его убивают. Но при этом он остаётся в живых, чтобы быть «убитым» ещё и ещё раз. В идеале, умирание символическое, но переживаемое как реальное может длиться всю жизнь. В принципе, ничего особенного в нарисованной картинке нет. Так устроены многие нечеловеческие сообщества. Иерархия, доминирование, альфа-самец на верхушке и забитая «омега» — это всё «явления известные». Человек интересен только тем, что у него есть разум, а, значит, он может придумать много новых путей для достижения всё той же вечной, прадревней цели — унижать. Именно способность человека так страдать от унижения — и так наслаждаться чужим унижением — делает его уникальным существом, в котором социальность достигла своего наивысшего развития. Только человек способен испытывать столь захватывающее чувство счастья от осознания того факта, что, оказывается, можно одновременно находиться в обществе в обществе своих жертв и быть абсолютно свободным от этого общества, то есть господствовать над ним, то есть унижать, то есть символически и реально уничтожать других людей. Давить, давить, давить «таких же как он» — сапогом, словом, даже «всем своим видом» 5. Социум, таким образом, представляет собой машину по максимизации доминирования. Оно всегда стремится устроиться так, чтобы как можно большее количество особей могло удовлетворить свою страсть к унижению других. Все общественные институты, включая такие «с виду рациональные и полезные», как экономика, свободный рынок, или, скажем, государство и бюрократия, прежде всегослужат этой цели. Они могут при этом выполнять ещё и другие функции которые считаются «главными» , но если они не обслуживают — или хотя бы недостаточно обслуживают — эту главную, то они либо деградируют, либо всё-таки начинают работать на Главную Человеческую Игру — то есть функционировать как механизмы унижения. Из этого следуют кое-какие интересные леммы. Так, например, получается, что главная задача власти — любой власти — обеспечить максимальному количеству людей максимальное удовольствие от низведения и курощания других людей. Прочие функции власти, включая так называемое «управление», вторичны и малозначимы. Власть не сводится к управлению, более того — она гораздо чаще мешает управлять. Вообще, управление есть «работа» и «дела», а заниматься делами недостойно начальника. Начальствование есть наслаждение само по себе. Оно существует для того, чтобы большие начальники могли вытирать ноги о меньших, а те нагибали подчинённых. При этом иногда производится ещё и какая-то полезная деятельность — например, готовятся и принимаются какие-то разумные меры, направленные на улучшение общественной жизни. Но это скорее исключение из правила, чем правило. Вообще-то нормальная власть стремится не «управлять делами» и «брать на себя ответственность» за происходящее в обществе, а, напротив, скидывать с себя всякую ответственность, мешать всему полезному и разрушать чужой труд ибо ничто так не унижает людей, как уничтожение плодов их труда и помехи их труду и бесконечно куражиться — чем бессмысленнее, тем лучше. Власть всегда злонамеренна по отношению к подвластным и всегда хочет им зла. И это именно нормальное, естественное состояние «властной пирамиды»: для того, чтобы она функционировала иначе и приносила какую-то пользу, необходимы особые усилия наиболее разумной части общества. Но в нормальном, естественном своём состоянии власть ни для чего не нужна, кроме как для куража и разрушения. Власть — это всегда не только насилие, но и разрушение. Но именно поэтому мечты анархистов об «отмене» власти беспочвенны. Если бы власть несла бы какую-то полезную функцию, её можно было бы чем-то заменить, устроиться как-то иначе. Но власть ценна сама по себе. Если людей лишить государства, значительная часть этих людей будет несчастна, потому что лишится главного и единственного своего наслаждения — вредить ближним и наслаждаться безнаказанностью. А это значит, что они снова выстроят машину власти. И общество не будет особо сопротивляться, ибо хочет, в общем, того же самого. Но не всё исчерпывается властью. Так понимаемой сфере властных отношений противостоит — и с ней сливается — другая сфера, которую Зиновьев назвал сферой коммунальных отношений, а господствующий тип взаимодействий в ней — коммунальностью. Это слово, навылет провонявшее страшным духом советских «коммуналок», стоит признать одним из самых удачных терминологических находок Зиновьева — по меньшей мере, столь же удачной, как гумилевские словечки «пассионарность» и «антисистема», ныне вошедшие даже в тощенький словарь отечественной журналистики. Потому что это слово и в самом деле многое объясняет. Если кратко, то сфера коммунальных отношений — это область действий, направленных не на максимизацию доминирования, а на минимизацию собственного унижения. Выражается это, однако, не в бунте против системы доминирования, ибо эта система присуща человеческой природе, — так что бунтовать против неё способны лишь немногие личности, выдающиеся или безумные, но в любом случае восстающие против собственного естества то есть «извращенцы» — в прямом смысле этого слова. Нет, коммунальные отношения функционируют в рамках этой системы и не посягают на неё. Наоборот, они её укрепляют. Коммунальность, другими словами, — это темная, дурная сторона общинности трудно сказать, есть ли у нее вообще добрые стороны. Чтобы было понятно, о чём идёт речь, приведём два примера, из числа зиновьевских любимых. Один касается отношения социума к талантливым людям, другой — механизма коллективной травли одиночек. Зиновьев в своё время написал эссе о судьбе таланта в обществе с сильной коммунальностью забегая вперёд: именно такое общество он считал «реально коммунистическим». Такое общество прекрасно видит, кто из его членов по-настоящему талантлив — и ненавидит таких людей, и старается причинить им максимально возможный вред. Единственное, что хоть как-то извиняет талант — это приносимая им польза, которую общество иногда «сквозь зубы» принимает но обязательно недооценивает, и всегда в максимально унизительной форме. В то же самое время это же общество постоянно воздвигает над собой ложных кумиров, бьёт челом каким-нибудь дрянным людишкам, сходит с ума от бездарностей. Однако настоящий талант в число этих кумиров никогда не попадёт даже случайно. Зато после смерти гений вдруг оказывается оценён и признан, и внезапно прозревшие современники принимаются молиться на его могилку и выплачивать персональные пенсии «вдове и потомкам» но особенно охотно — в том случае, когда потомков нет. И так далее — всё это у нас перед глазами. Выглядит это как изощрённое издевательство. Но в рамках социологии Зиновьева всё объясняется довольно просто. Что такое «талантливый человек»? Это, с одной стороны, человек, выбивающийся из общего ряда. В рамках обычной звериной логики социума, это претендент на власть, «верхний». Но, с другой стороны, талантливый человек редко ведёт себя как «верхний»: если он талантлив, ему интереснее заниматься своим делом, а не куражиться и пановать. Общество чувствует себя обманутым и оскорблённым: гений как бы делает ложную заявку, претендует на то, чего не берёт. Короче, он ведёт себя как человек, которому налили водки, а он выливает её на землю. Для полноты картины представьте, что это происходит на глазах компашки алкашей 6. В то же время «ложный кумир» в этом смысле честен. Бездарный и пустой, он любит не какое-то там «дело», а свою известность и порождаемую ею власть. Он цепляется за неё всеми лапками и готов ради неё на всё. Публика это чует пузом — и ей это нравится. Вознося над собой пустышку, люди как бы говорят себе и другим: «он вроде бы и лучше нас, но на самом деле такой же, как мы, и даже хуже». То есть это чувство, в какой-то степени эквивалентное палаческому «вроде они как мы, а я ведь могу из них фарша накрутить». Здесь обратное: «захотим, и они сдуются». Теперь рассмотрим феномен массовой травли. С точки зрения социума, это экономичный механизм, позволяющий удовлетворить острейшую потребность множества людей вытереть об кого-нибудь ноги за счёт всего одного человека или небольшой кучки людей. Травимый одиночка при этом может совершенно ничем не выделяться среди всех прочих — просто ему не повезло, он оказался крайним. Как правило, несчастный стремится любой ценой «вернуться обратно», раствориться в коллективе — но коллектив не даёт ему этого сделать. Как ложный талант выпихивается вверх, чтобы задвинуть настоящий талант, так жертва выпихивается вниз, чтобы сохранить положение других и дать им их законное наслаждение — потоптать кого-нибудь, хоть на минутку да побыть в роли мучителя то есть начальника. Итак, коммунальность — это стихия «антивласти», но антивласти, которая не противостоит власти, а дополняет её. Это социальность в её чистейшем, дистиллированном виде. Но Зиновьев, во-первых, говорит о них открыто, и, во-вторых, признаёт их субстанциальность. Это именно суть человека, а не какие-то «внешние явления», которые можно преодолеть. Преодолеть основное желание каждого члена социума — быть выше того, кто равен тебе, — невозможно. Но его можно ограничить. Этих ограничителей Зиновьев находит, в общем, всего два. Во-первых, сферы власти и коммунальности ограничены снизу — биологическими потребностями человека. В отличие от Маслоу, Зиновьев не считает их первичными. Человек довольно легко может пойти на ограничение своих биологических потребностей, лишь бы удовлетворить свою социальную похоть, лишь бы приподняться над другими или избежать унижения со стороны других. Но в целом сфера материальных потребностей всё-таки ограничивает коммунальные силы.
Гала-концерт прошёл в колонном зале Дома Союзов. Прозвучали произведения Чайковского, Свиридова, Хачатуряна, Габриэля Форе и других известных композиторов. Ольга Зиновьева, супруга философа Александра Зиновьева: «Сегодня в этом зале звучат стихи и музыка, посвященные выдающемуся русскому явлению — Александру Зиновьеву. Я счастлива, что Россия наконец открывает для себя Зиновьева — автора 70 книг с лишним книг».
Ольга Зиновьева: «Спасая мужа, я сильно покалечила агента КГБ»
Ольга Зиновьева — вдова философа Александра Зиновьева и президентка его Биографического института. — Помимо Александра Зиновьева диссидентское и правозащитное движение в СССР для всего мира олицетворяли еще двое — академик Андрей Сахаров и писатель Александр Солженицын. Удивительная биография философа и диссидента Александра Зиновьева, автора социологического романа «Зияющие высоты», который покушался на Сталина. Прибытие в Мюнхен Александра Зиновьева с семьей после изгнания из Советского Союза — 1978 год. Ольга Зиновьева — вдова философа Александра Зиновьева и президентка его Биографического института.
Александр Зиновьев – русская судьба
Зиновьева, анимированы известные живописные и графические работы А. Часть материалов обнародуется впервые. В рамках столетнего юбилея 19 октября в Санкт-Петербургском национальном исследовательском Академическом университете им. Алфёрова Российской академии наук состоялась презентация фильма режиссера и сценариста Максима Катушкина «А.
Почему не сказали своё слово чекисты, когда подонки типа Яковлева готовы были взять на свою страну вину за любые преступления, даже мнимые, даже чужие. С этого ведь и начался пересмотр итогов Второй мировой войны. Тогда то врата ада были раскрыты. И снявши голову по волосам не плачут, - после этого врагу был дал полный карт-бланш на превращение народа-победителя в нацию проигравших.
В нынешней ситуации тем более давать советы в этом океане болтунов — просто безумие. Я предлагал и предлагаю только одно — научное понимание реальности и ее анализ. Этому нужно учиться с нуля. Обучать людей понимать и анализировать действительность — важная задача. Сейчас Россия, да и весь мир, оказались в нулевом положении.
Произошло колоссальное снижение интеллектуального уровня всего человечества. Это тотальное снижение, которое охватило буквально все сферы человеческого бытия. Это снижение — знамение времени. Как оно будет преодолеваться, какими путями? Пока я не вижу реальных путей. Вряд ли и в мире сейчас найдется группа людей или исследовательский институт, которые способны выполнить эту задачу. Это тотальное интеллектуальное снижение охватило почти все страны. Можно говорить о том, что изменился интеллектуальный тип поведения и жизни людей. Интеллектуальные механизмы, управляющие людьми, стали совсем другими.
В этом есть своя закономерность. Идут беспрерывные войны, глобализация, новая мировая война нового типа — война за покорение всей планеты. Такая война не может пройти бесследно для интеллектуальной составляющей человечества. Даже в лучшие времена в прошлом когда начинались войны первое, что происходило, — снижение интеллектуального уровня людей. Это закономерное явление. На преодоление этого мирового кризиса, если он вообще будет когда-либо преодолен, уйдут десятки, а может быть, и сотни лет.
Теперь вышел новый сериал о группировках - «Слово пацана». На этот раз действующие лица - подростки. И последствия уже начали появляться.
«Возвращение было совсем не простым»
Александр с детства стал убеждённым атеистом , а православие , церковь и «попов» всю жизнь воспринимал с отвращением, считая атеизм единственной научной составляющей советского марксизма [5]. Александр с раннего детства выделялся своими способностями, его сразу перевели во второй класс [6]. По мере взросления детей отец забирал их в столицу. В 1933 году, после окончания начальной школы Александра, по совету учителя математики, отправили в Москву.
Жил с родственниками в подвальной десятиметровой комнате на Большой Спасской улице [7]. Из-за непрактичности отца ему пришлось заниматься хозяйственными вопросами [8]. Нищенские условия жизни сочетались с интересными занятиями; в те годы советское государство активно модернизировало школьное образование , реформы сопровождались пропагандой его социальной значимости.
Александр учился успешно, больше всего ему нравились математика и литература. Участие в кружке рисования не сложилось — его рисунки обнаруживали черты карикатур, конфуз случился с перерисовкой портрета Сталина для Сталинской комнаты; неудачным был и опыт в драмкружке у Александра не было слуха и голоса. Много читал дополнительно, был завсегдатаем библиотек; читал классику, как отечественную, так и зарубежную.
В старших классах уже был знаком с большим количеством философских произведений — от Вольтера , Дидро и Руссо до Маркса , Энгельса и Герцена. Из русской классики Зиновьев особенно выделял Лермонтова , знал наизусть множество его стихов; из современных авторов — Маяковского. Наиболее понятным и близким зарубежным писателем был Кнут Гамсун « Голод ».
По замечанию П. Фокина, Зиновьева привлекали одиночество и гордость индивидуалистических характеров, что способствовало формированию чувства собственной исключительности. Эту позицию крайнего индивидуализма он рано начал осознанно культивировать, хотя впоследствии всегда её отрицал, называя себя «идеальным коллективистом» [9] [10] [11].
Как отмечали биографы, в юности Зиновьев был охвачен желанием «строительства нового мира» и верой в «светлое будущее», его завораживали мечты о социальной справедливости, идеи равенства и коллективизма , материального аскетизма; его кумирами были Спартак , Робеспьер , декабристы и народники. Как писал Константин Крылов , идеи соответствовали его личному опыту: Зиновьев вспоминал, что «был нищим среди нищих», подчёркивая, что коммунистическая утопия является идеей нищих. С одной стороны, происходившие в 1930-е годы социальные, культурные и экономические изменения способствовали оптимизму; с другой стороны, Александр замечал и возрастающее неравенство, видел, как живут семьи партийных и государственных чиновников; обращал внимание на то, что в продвижении по социальной лестнице наиболее успешны были активисты-демагоги, болтуны и доносчики; наблюдал дискриминацию крестьян по сравнению с рабочим классом, деградацию деревни и формирование нового «крепостного права» колхозов , чему был свидетелем, когда приезжал на каникулы в Пахтино [12] [13].
Под впечатлением от известной книги Радищева хотел написать обличительное «Путешествие из Чухломы в Москву»; в 1935 году, после обнародования проекта сталинской конституции , с другом в шутку составил вымышленную конституцию, в которой «лодыри и тупицы» имели «право на такие же отметки, как и отличники» история вызвала школьный скандал, но дело замяли. Как пишет Павел Фокин, «подвиги и подлости» советского общества, противоречия и проблемы повседневной жизни провоцировали «душевный бунт» [14]. Согласно интерпретации К.
Крылова, разочарование в практическом воплощении идеалов коммунизма не подтолкнуло юного Зиновьева ни к отрицанию самой идеи коммунизма, ни к поиску других идеалов. Он выбрал третий путь, сделав вывод, что социальному миру неизбежно присуще зло, и что этот мир в сущности и является злом. Эта позиция позднее повлияла на его социологию [15].
В комсомоле Зиновьев был членом школьного комитета, отвечал за выпуск сатирической газеты. На выбор философии в качестве будущей специальности повлиял учитель общественных дисциплин, аспирант Московского института философии, литературы и истории МИФЛИ — главного гуманитарного вуза тех лет в СССР. Вместе с учителем Александр начал изучать работы Маркса и Энгельса, увлёкся диалектикой.
С отличием окончив в 1939 году школу, поступил в МИФЛИ другими вариантами были математика и архитектура [16]. Атмосфера в институте, кузнице «бойцов идеологического фронта», была тяжёлой. Зиновьев был почти без средств, мизерной стипендии не хватало, отец перестал ему помогать.
Как пишет Павел Фокин, Зиновьев находился в состоянии физического и нервного истощения. В поисках ответа на вопрос, почему провозглашаемые светлые идеалы коммунизма расходились с реальностью, Зиновьев пришёл в размышлениях к фигуре Сталина: «Отец народов» стал причиной извращения коммунистических идеалов [17]. Ранний антисталинизм.
Военные годы[ править править код ] По воспоминаниям Зиновьева, ещё в школе ему пришла мысль убить Сталина, что он не раз обсуждал с близкими друзьями; «план» провалился, поскольку они не нашли оружия. В МИФЛИ на очередном комсомольском собрании в конце 1939 года Зиновьев эмоционально выступил, рассказав о бедах и несправедливостях, происходивших в деревне, открыто критиковал культ личности Сталина. Согласно его воспоминаниям, он был арестован и допрошен на Лубянке.
Зиновьев вспоминал, что следователи были уверены, что кто-то внушил ему его взгляды, поэтому его планировали отпустить, чтобы раскрыть всю антисоветскую группу. Скрывался в разных местах: на время уехал в Пахтино, затем бродяжничал, позднее вернулся в Москву. В конце 1940 года вступил в РККА , чтобы избежать преследований.
В военкомате назвался «Зеновьевым», сказав, что потерял паспорт [18] [19] [20]. Впоследствии Зиновьев часто возвращался к этой истории, в том числе в мемуарах «Исповедь отщепенца», называя тот год «годом ужаса». Этот эпизод биографии в общих чертах упоминается в энциклопедических изданиях, его достоверность в целом не подвергается сомнению биографами и комментаторами.
Фокин указывал, что не сохранилось документов об аресте и объявлении в розыск, поэтому трудно установить точную хронологию событий [К 1] [21]. Крылов отмечал, что искренность и отсутствие героизма в описаниях событий свидетельствует в пользу их достоверности [22]. Швейцарский комментатор литературовед Жорж Нива полагал, что Зиновьев в дальнейшем сконструировал свою биографию вокруг комплекса террориста, чей бунт остался воображаемым.
Как следствие, вся его жизнь стала яростным сопротивлением ходу истории, в этом контексте не имеет значения, планировалось ли в реальности убийство Сталина [23]. Вначале служил в Приморском крае в составе кавалерийской дивизии. Весной 1941 года войска перебросили на запад, его зачислили башенным стрелком в танковый полк.
Накануне 22 июня из передовой части направили в лётную школу в Орше, вскоре эвакуированную в Горький, а в начале 1942 года — в Ульяновскую военную авиационную школу пилотов. В авиашколе Зиновьев провёл почти три года, в основном находился в резерве. Учился летать на биплане, позднее — на Ил-2.
В Ульяновске у него родился сын, названный Валерием 1944. Окончил авиашколу в конце 1944 года и получил звание «младший лейтенант» [24]. Воевал в составе 2-го гвардейского штурмового авиационного корпуса , первый боевой вылет на Ил-2 состоялся в марте 1945 года во время взятия Глогау.
Участвовал в боях на территории Польши и Германии, был награждён орденом Красной Звезды. Войну завершил в Грассау 8 мая. Зиновьев вспоминал, что полёты доставляли удовольствие: нравилось чувствовать себя хозяином боевой машины, сбрасывать бомбы, стрелять из пушек и пулемётов; страх погибнуть облегчался осознанием того, что «это только раз».
После войны год прослужил на территории Чехословакии, Венгрии, Австрии. Зиновьев тяготился бессмысленностью военной службы, неоднократно пытался уволиться, но неудачно. Шесть лет в армии дали Зиновьеву богатый материал для осмысления советского общества, наблюдения за социальными отношениями и динамикой, армия представляла масштабную социальную лабораторию, в которой рельефно или даже карикатурно проявлялись особенности социальных процессов [25].
МГУ и аспирантура 1946—1954 [ править править код ] После увольнения из армии в 1946 году Зиновьев забрал мать и младших братьев из деревни в Москву. Приходилось искать случайные заработки — стипендии не хватало. За время учёбы Зиновьев успел поработать грузчиком, землекопом, сторожем, занимался изготовлением фальшивых хлебных карточек и сдавал кровь.
В 1950—1952 годах преподавал в школе логику и психологию [26] [27]. Первоначально не планировал философскую карьеру, думал стать писателем. Написал «Повесть о долге» или «Повесть о предательстве» , главным героем которой стал осведомитель — «разоблачитель врагов».
Зиновьев отнёс рукопись в журнал « Октябрь », где работал Василий Ильенков , отец Эвальда Ильенкова , и в « Новый мир », возглавляемый Константином Симоновым. Отзывы рецензентов были негативными, и Зиновьев уничтожил рукопись по совету Симонова. Как пишет П.
Фокин, неудача сильно подействовала на Зиновьева, он вёл разнузданный образ жизни: пьянствовал, не следил за здоровьем. Преодолеть ситуацию и сосредоточиться на философии помогла работа в стенгазете , где он начал писать эпиграммы , пародии, юмористические стихи, сочинял красочные истории «из жизни», которые, отмечал П. Фокин, казались такими правдоподобными, что даже сам автор иногда в них верил [28].
Философский факультет в послевоенные годы находился «на передовой» идеологического фронта — «крупнейшим событием» была речь секретаря ЦК Андрея Жданова 1947 , за которой последовало усиление роли партии в философском образовании. Проводились конференции по изучению работ Сталина, в 1948 году широко отмечался десятилетний юбилей «гениального сталинского труда» — « Краткого курса истории ВКП б ». Зиновьев учился в основном на «отлично», освоение марксистских текстов не составляло большого труда; Канта , Маркса и Гегеля он изучил ещё до войны.
Преподаватели были предметом его насмешек и сатирических карикатур, популярных среди студентов, его афоризмы входили в философский фольклор; он был склонен и к самоиронии. По воспоминаниям Вадима Межуева , Зиновьев выиграл конкурс на лучшее определение материи: «материя есть объективная реальность, данная нам в ощущениях богом». Зиновьев иронически вспоминал, как «косноязычный маразматик Бугаев» с первых занятий внушал студентам превосходство над всей предшествующей философией; другой предмет насмешек, Белецкий , через окно указывал на «объективную истину» — Кремль.
Исключением был историк философии Валентин Асмус , с ним у Зиновьева на всю жизнь сложились тёплые отношения [29] [30] [31]. Наиболее близким другом не слишком сентиментального Зиновьева стал Карл Кантор. Дружеские отношения с Эвальдом Ильенковым, который учился на курс старше, скорее представляли соперничество: оба были интеллектуальными лидерами студенческих компаний теоретические разговоры зачастую проходили в забегаловках , куда позднее добавились Борис Грушин , Мераб Мамардашвили , Георгий Щедровицкий , Александр Пятигорский , Лен Карпинский , Юрий Карякин , Юрий Левада.
По воспоминаниям Пятигорского, Зиновьев «стал для меня на факультете всем». Как писал К. Кантор, у Зиновьева не было конкретного предмета, он учил критическому взгляду на догматизм марксистско-ленинской учебной программы, рассматривал привычные темы под новым, часто неожиданным углом.
Его склонность к самостоятельному мышлению привлекала и студентов, и аспирантов, иногда даже преподавателей, включая Асмуса. Кантор вспоминал [32] : …он говорил мне в 48-м, примерно, году, что первым вульгаризатором марксизма был Энгельс. Я отвечал: «Саша, побойся Бога, как так?
Это воспоминание об одном моменте такого критического удара по сознанию в противовес тому, что говорилось. Презирал работу Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», иначе её не называл как «Мцизм-мцизм». Он говорит: «Попробуй.
Они на десять голов выше Ленина, который их критикует. Критикует он Богданова. Ты читал Богданова?
В повседневной жизни Зиновьев не скрывал антисталинских воззрений, открыто и последовательно осуждая, например, антисемитскую кампанию [33]. Как вспоминал А. Пятигорский, Зиновьев «ничего не боялся»; он был одним из немногих, кто продолжал общаться с К.
Кантором в разгар борьбы с космополитизмом, демонстративно отпуская в отношении друга «антисемитские» шутки. Щедровицкий вспоминал, что Зиновьев ненавидел советский социализм, в котором социалистические принципы накладывались на архаичные социальные структуры массовый подневольный труд и лагеря , но который соответствовал национальному характеру и культурным традициям. Пессимизм усиливался тем обстоятельством, что социализм рассматривался как неизбежное и безальтернативное будущее человечества.
В будущем обществе Зиновьев не видел для себя места, поскольку не относил себя к какому-либо классу и считал, что уцелел чудом. Крылов, комментируя воспоминания Щедровицкого, относил Зиновьева к жертвам Русской революции и противопоставлял его в этом смысле Щедровицкому, который признавал, что его личные перспективы в силу социального положения были более оптимистичными [34] [35]. На третьем курсе Зиновьев заинтересовался логикой « Капитала », работе Маркса был посвящён его диплом.
Окончив в 1951 году с отличием университет, поступил в аспирантуру. В «Капитале» Зиновьева интересовала логическая структура, а не экономическое или политическое описание капитализма, диссертация рассматривала логические приёмы, использованные Марксом. В советской догматике предмет изысканий Зиновьева, как и аналогичных исследований Ильенкова, назывался «диалектической логикой ».
Владислав Лекторский связывает поворот Зиновьева и Ильенкова к исследованиям теоретического мышления и методологии с убеждениями, что строгое знание способно повлиять на бюрократический «реальный социализм», реформировать советскую систему. По мнению П. Фокина, обращение к логике было актом самосохранения в условиях советской действительности, нежелание заниматься идеологической пропагандой в рамках исторического материализма — логика находилась за пределами партийных или классовых интересов [36].
В 1952 году Зиновьев и его младшие соученики Грушин, Мамардашвили и Щедровицкий учредили Московский логический кружок. Участники пытались выработать так называемую «генетически-содержательную» логику — альтернативу как официозной диалектической логике, так и логике формальной. Деятельность кружка проходила на фоне оживления атмосферы на философском факультете после смерти Сталина.
В начале 1954 года состоялась дискуссия «О разногласиях по вопросам логики», разделившая «диалектиков», формальных логиков и «еретиков» из кружка — т. На другой дискуссии Зиновьев произнёс известную фразу о том, что «раньше буржуазные философы объясняли мир, а теперь советские философы этого не делают», вызвавшую аплодисменты зала. После дискуссий участников кружка вызвали в КГБ , но репрессий не последовало [37].
Маркса » дважды «заваливали» на Учёном совете факультета, защититься удалось с третьего раза, уже в ВАКе [38] [39] , в сентябре 1954 года. Противодействие «стариков» уравновешивалось поддержкой министра культуры академика Г. Александрова , которую удалось получить через К.
Текст диссертации позднее распространялся в многочисленных перепечатках в самиздате и был издан лишь в 2002 году. Перипетии тех событий Зиновьев гротескно описал в романе «В преддверии рая» [40] [41]. В 1951 году Зиновьев женился, в 1954 году родилась дочь Тамара, через год супруги получили небольшую комнату в коммуналке.
Брак был отчасти по расчёту Тамара Филатьева была дочерью работника НКВД , отчасти по любви, но семейная жизнь не сложилась — у каждого были свои профессиональные интересы, усиливалось непонимание. Положение усугублялось продолжавшимся пьянством Зиновьева [42]. Карьерный взлёт: наука и преподавание 1955—1968 [ править править код ] Зиновьев постепенно охладел к логическому кружку, где на роль лидера выдвинулся Щедровицкий.
У Зиновьева были собственные амбиции, его не устраивала «колхозная» и «партийная» модель кружка П. В 1955 году он получил должность младшего научного сотрудника в Институте философии Академии наук СССР сектор диалектического материализма , где чувствовал себя комфортно [43]. Институт был в первую очередь идеологическим учреждением с жёсткими порядками, но некоторое возрождение по характеристике В.
Лекторского философской мысли в 1950-е годы давало возможность заниматься наукой, в том числе и в области логики, что признавал и Зиновьев. Во второй половине 1950-х годов происходило становление логической науки [К 2] , выходили учебники, сборники, коллективные монографии, проходили методологические семинары [45] [46]. Зиновьев активно включился в научную работу, но первые статьи отклонили на заседаниях сектора, что, по предположению П.
Фокина, было отголоском истории с Ильенковым, который тогда подвергался гонениям. Соратники по кружку Мамардашвили и др.
Ольга Зиновьева, супруга философа Александра Зиновьева: «Сегодня в этом зале звучат стихи и музыка, посвященные выдающемуся русскому явлению — Александру Зиновьеву. Я счастлива, что Россия наконец открывает для себя Зиновьева — автора 70 книг с лишним книг». Юрий Башмет, дирижёр: «Насколько я понимаю, мысль, наука, культура, живопись, музыка всегда были вместе в нашей истории. И это и сделало нашу страну великой».
Ранее, в 2006 году, через 19 дней после смерти моего мужа этот же В. Розин опубликовал пасквиль на деньги РГНФ , который назвал "научной" монографией, где "развенчивал" научный статус А. Особый цинизм в том, что свой методологический опус 2021 года они опубликовали на деньги РФФИ в издательстве "Алетейя", означающего на греческом языке слово "истина".
Также считаю факт издания этого пасквиля оскорблением чести Президента России В. Путина, издавшего исторический указ о чествовании А. В этих двух книгах обозначена роль еще одного философа-методолога-провокатора Ю.
Наша страна ни в каком смысле не имеет права находиться в роли гончего пса у ноги «охотника», в роли которого ныне выступают США. Вот это гибельный путь.
Коль у нас сегодня не хватает сил, чтобы в полной мере противостоять США и их союзникам, то, как правильно говорил Зиновьев, «мы должны переумнить Запад». Это вполне возможно. Именно поэтому, видимо, Зиновьев не раз говорил, что был бы рад на сей раз ошибиться в своих прогнозах. Назову только наиболее крупные работы: «Молодежь и молодежная политика» 2000 г. Только что вышли сразу три книги: «Между будущим и прошлым.
Социальная философия о Происходящем», «Образование. Человек» — сборник некоторых наиболее серьезных статей, опубликованных за последние пять лет, а также книга «Главный противник» — документы внешней стратегии и политики США. Пересказывать свои взгляды на будущее России я не стану — это попросту невозможно. Коротко скажу, что в последние два года и особенно месяцы Президент РФ Владимир Владимирович Путин говорит и делает именно то, что необходимо для возрождения нашей страны. Еще не все и не так решительно, как хотелось бы, но — лед тронулся.
Решение демографической проблемы тянет за собой весь узел социальных вопросов, как минимум тех, которые обозначены как Национальные проекты. Обеспечение национальной безопасности, в свою очередь, требует существенного пересмотра подходов и приоритетов во внешней стратегии и политике. Если власть сделает серьезные шаги по этому пути, это поднимет общенародный дух, вдохновит людей. А мы знаем, на какие жертвы и подвиги способен российский народ и прежде всего русский, когда речь заходит о защите Отечества. Но это — только начало.
Вперед и смелее! Так ли это на самом деле? Какой, в самых общих чертах, представлялась Зиновьеву доктрина развития России? Коммунизм — идеология. Либерализм — идеология.
Социал-демократизм — идеология. Консерватизм — идеология. И так далее. Разные по содержанию, всеохватности и глубине, но все это — идеологии. Без внятной системы значимых для общества идей не может жить и развиваться никакая организация.
Даже промышленная корпорация, вуз должны иметь некую внятную концепцию развития. Тем более — государство, партия и т. Это ложь, что у российского государства нет идеологии. Была и есть — идеология либерализма. Власть не осмеливалась произнести это вслух, потому что это были не просто либеральные реформы, а разрушение страны под флагом ультра, сверх либеральных идей и лозунгов, осуществлявшиеся по указке США такими дикарями либерального фундаментализма как Гайдар, Чубайс, Кох и группа олигархов, которым, в принципе, глубоко наплевать на всякую идеологию — главное, чтобы не мешали воровать и обогащаться.
Что касается меня, то я считаю, что Россия, тем не менее, уже так далеко ушла в либерализм, что говорить о возврате назад и не следует, и невозможно. Даже какой-то слишком крутой поворот может привести к новым катастрофам. России следует идти по пути умеренного социального либерализма. Вот, кстати, момент философского реализма: классический либерализм не озабочен социальными проблемами, а тут предпринимается попытка соединить несоединимое «Социальный либерализм», что звучит почти как «социалистический либерализм». Нет, реализм.
И Россия уже двинулась по этому пути. Другое дело, что впереди нас вновь ожидают совершенно новые, вновь еще никем в мире не решавшиеся проблемы. Мы вновь первопроходцы. Выход один: правильно формулировать задачи и находить оптимальные пути их решения. У Зиновьева не было, насколько я знаю, никакой доктрины развития России.
Другое дело, что он часто говорил о необходимости разработки новой общественной идеологии, считал, что создал собственную теорию социализма и свою теорию капитализма. Мы собирались обсудить этот вопрос на каком-нибудь заседании Русского интеллектуального клуба. Возможно, мы это сделаем, хотя в принципе на эту тему уже исписаны горы бумаги. По итогам Всероссийского конкурса качества образования в 2005 году, который проводился Министерством образования и науки РФ, наш университет занял первое место. Это — прекрасный показатель!
Ведь из 80 вузов-участников этого конкурса, среди которых всего два вуза — негосударственные, была выделена десятка лучших, а из ее состава — четыре вуза стали лауреатами. В этой четверке мы — первые. Однако ставить успехи в управлении вузом в прямую связь с исполнением романсов я бы не стал. Сталин, между прочим, в юности писал хорошие стихи, а Гитлер был художником. Главное в управлении — насколько морален, добродетелен человек, какие цели он ставит и какие средства использует в их достижении.
Утверждаю: политика и мораль — вещи совместные… Да, я люблю музыку, немножко пою, люблю спорт, пишу стихи — на днях вышел сборник моих стихов и песен на мои стихи, написанных, в том числе, такими знаменитыми композиторами как Владимир Шаинский, Марк Минков, Георгий Мовсесян. Но широко развитый человек тут Вы правы все же чаще добивается успеха. Ректор университета должен быть широкообразованным человеком по определению, ибо этого требуют объект и предмет управления: профессора и преподаватели как высокообразованные люди, огромное разнообразие специальностей и дисциплин, преподаваемых на различных факультетах. Но чтобы грамотно управлять высокоинтеллектуальными людьми и такими сложными и многообразованными процессами, надо быть универсалом, я бы сказал, выдающимся дилетантом слово дилетант в переводе с латинского — знающий». В древности звание дилетанта было почетным.
В МосГУ на 8 факультетах обучается сейчас около одиннадцати тысяч студентов и почти 800 аспирантов. Замечу: 80 процентов — это студенты очного отделения; у нас не было и нет ни одного филиала. Действуют шесть докторских и один кандидатский спецсовет, Колледж, Институт гуманитарных исследований, в котором семь Центров, в том числе, Центр имени А. Уж если говорить обо мне как успешном ректоре, то успешно руководить вузом вот уже 13 лет мне, скорее всего, помогает мое разнообразное образование. Мое первое образование — техник-механик и инженер-механик плюс два года учебы в танковом техническом училище.
Я изучал точные и естественные науки, технику 12 лет… Знаю журналистику не только как человек, много публиковавшийся в газетах и журналах, но и как главный редактор всесоюзного журнала. Кандидат исторических наук, доктор философских наук. Заведовал отделом научно-исследовательского центра, был заместителем директора и 10 лет — директором этого центра. Опубликовал более 20 книг и свыше 500 статей, в том числе и по вопросам образования. Именно поэтому в управлении вузом для меня в принципе нет больших тайн ни в одной из областей, которыми я управляю.
Зиновьевский клуб
Последние новости о персоне Александр Зиновьев новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое. Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте Радио Sputnik. Выставка приурочена к К 100-летию со дня рождения великого русского мыслителя А.А. Зиновьева.