О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Турция во Второй мировой войне — Турция в годы Второй мировой войны занимала позицию нейтралитета и присоединилась к Антигитлеровской коалиции лишь на последнем этапе войны. 8 мая во Франции – День памяти капитуляции Германии во Второй мировой войне.
Французское сопротивление во Второй мировой войне
Вот и вся их война: "Франция объявила войну Германии 3 сентября 1939 года, однако боевых действий вести не стала. К такой развязке Францию привела неудачная кампания в первый год Второй мировой войны. Российская сторона не получала приглашение принять участие в торжественных мероприятиях по случаю победы во Второй мировой войне.
Как Французская кампания гитлеровской Германии повлияла на ход Второй мировой войны
- Как СССР помог Франции во Второй мировой войне - Русская семерка
- PavelCV • Как Европа воевала против Гитлера. ч.6
- История одной капитуляции - Ведомости
- «Франция времен Второй Мировой Войны». Исторический час с Дмитрием Володихиным
- «Маки» и «Свободная Франция»
- Франция во Второй мировой войне — Рувики
ФотоТелеграф
Войны, конфликты Хроники Второй мировой войны, ч. В апреле 1940 года Германия вторглась в Данию, которая капитулировала через шесть часов.
Даже с учетом итальянских союзников Вермахта, которые влезли в войну с французами на ее завершающей стадии, и от которых толку было, честно говоря, как от козла молока, по крупнокалиберной артиллерии франко-британская коалиция превосходила противника почти вдвое. По количеству танков — в полтора раза, по боевой авиации — тоже чуть ли не вдвое. Людские ресурсы были практически равны. И, тем не менее, воевать с нацистами вся эта силища, мягко говоря, не рвалась. Французы предпочитали отсиживаться в бастионах «линии Мажино», которую современники называли «вершиной инженерного искусства» в области оборонительных укреплений, считавшейся неприступной в принципе. Британцы тоже атаковать не стремились.
Эта кампания недаром получила название «странной войны» — складывалось впечатление, что союзники, боясь выпустить лишнюю пулю по нацистам, стремятся ни в коем случае не допустить реального столкновения с ними. Лондон и Париж совершенно однозначно давали понять генералам и фельдмаршалам Вермахта: если они продолжат начатое 1 сентября 1939 года движение на Восток, то за свои тылы смогут не опасаться! Мы уже тебе Рейнскую область отдали, Австрию, Чехословакию со всеми ее военными заводами и арсеналами… Так какого ты лешего тянешь, фюрер недоделанный?! То, что мы тебе войну объявили за Польшу — так это ж только понарошку, по правилам «большой политики » так положено. Напади на большевиков - и трогать тебя никто не будет, не ясно, что ли? Ну, сказано, ефрейтор — он и есть ефрейтор…» То, что рассуждения, причем на самых высших уровнях в столицах Британии и Франции велись именно в таком ключе, неопровержимо доказывает один единственный факт: воевать по-настоящему там и вправду собирались. В конце осени 1939 года три месяца после оккупации Вермахтом Польши!
Десанты в Норвегии и Швеции высаживать собирались, наши нефтепромыслы на Кавказе бомбить… Победа РККА в «Зимней войне» не дала этим планам осуществиться — не успели попросту. Тем не менее, истинные намерения Запада они демонстрируют более чем красноречиво. Вся последовавшая за этим кампания была одним громадным позорищем — естественно, для тех, с кем вел войну Вермахт. Дания, захваченная им за 6 часов, Люксембург, не сопротивлявшийся и одного дня 7 убитых с обеих сторон за всю операцию , «державшиеся» целых 4 дня Нидерланды… Кто-то может сказать, что речь идет о государствах, чьи силы нельзя было сравнить с гитлеровской Германией. Ну, не скажите! Армия голландцев насчитывала 400 тысяч человек, бельгийцев — 600 тысяч. Малость поболее, чем гарнизон Брестской крепости, не правда ли?
Полтора месяца, шесть недель… Именно столько понадобилось Вермахту, чтобы в пух и прах разнести двухмиллионную французскую армию вместе с англичанами заодно. Да, около 95 тысяч французов погибли в ту войну. Полтора миллиона при этом оказались в плену. А гитлеровская армия при оккупации половины Европы Франции, Бельгии, Нидерландов , не потеряла убитыми и 46 тысяч. Насмерть никто не стоял.
С тех пор многие представители французской интеллигенции приезжали в Африку в поисках вдохновения. Местные, наоборот, отправлялись в Париж и другие французские города в поисках работы. К 1954 году число европейских переселенцев в Алжире превысило миллион человек. У таких жителей было намного больше прав и возможностей, чем у расселенных по провинциям мусульман.
Взаимная неприязнь и даже ненависть между разными социальными группами достигла кульминации в середине XX века. Французские власти слишком дорожили табаком, виноградом, цитрусовыми и овощами, которые экспортировались из Африки, чтобы предоставить Алжиру больше автономии. Среди мусульман усиливались националистические настроения, которые нашли выход 1 ноября 1954 года. Бойцы Фронта национального освобождения расстреляли двух учителей-молодоженов, приехавших в горы Орес на медовый месяц. Женщина выжила, а мужчина скончался от полученных ран. Вскоре националисты атаковали французские военные укрепления, полицейские участки, склады, коммуникационные узлы и муниципальные учреждения. Политик объявил, что в Алжире на кону стоит само существование Франции. Их отделение невозможно». Битва за столицу: жестокие расправы и систематические пытки В ответ на агрессию ФНО французы разделили заморскую территорию на шесть провинций и прочесали их одну за другой, согнав большинство повстанцев к восточной границе.
За следующие три года многие основатели и лидеры Фронта национального освобождения погибли или попали в заключение, но такие меры лишь ожесточили националистов. Их мишенью часто становились не военные, а потомки европейских иммигрантов. Они прошли от двери до двери через всё поселение, убив как минимум 123 человека. Некоторые погибли под пулями, другим перерезали горло, оставшихся забили топорами, серпами и голыми руками. Французские власти ответили жестокостью на жестокость: увидев выпотрошенные тела, военные потеряли самообладание и расстреливали каждого араба, который попадался им на пути. Сепаратисты рассчитывали именно на такую реакцию — многие преданные метрополии местные, столкнувшись с насилием со стороны французских солдат, меняли позицию. Вступивший в ФНО в 15 лет в 1955 году алжирец французского происхождения Реми Моди рассказывал , как на Суммамской конференции 1956-го многие активисты осудили расчетливые нападения на мирное население и террористическую тактику, однако кровопролитие продолжилось. Кроме французских военных и «черноногих», противниками партизан стали мессалисты — участники другого оппозиционного движения, которые не захотели объединяться с ФНО. Нападки на них продолжались до тех пор, пока большую часть вовсе не истребили, а оставшихся не вынудили присоединиться к французской армии.
Сами мессалисты оценили потери в 10 тысяч человек — еще 25 тысяч, предположительно, получили ранения. Аналогичная судьба постигла местную коммунистическую ячейку, которая тоже выступала против колонистов, но не договорилась с Фронтом национального освобождения. В мае 1957 года бойцы ФНО перебили во «вражеской» деревне Мелуза 300 местных мусульман из-за подозрений в связях с конкурирующими повстанцами. Сепаратисты сражались между собой и параллельно терроризировали мирных соотечественников. В результате взрывов около пяти часов вечера погибли три человека, а еще 46 серьезно пострадали. Жертв могло быть намного больше, если бы устройство в аэропорту не заклинило. Эти события ознаменовали начало битвы за Алжир, которая продлилась до 8 октября 1957 года. На протяжении всего этого времени правительственная пропаганда тщательно скрывала происходящее в Африке. Во Франции о войне говорили как о единичном восстании, которое пытаются усмирить доблестные служащие республиканской армии.
Приуменьшали масштаб конфликта даже тогда, когда численность войск в Алжире составила 400 тысяч человек. Правительство, согласно пропагандистским источникам, отправило войска туда точно так же, как могло отправить их, чтобы успокоить бастующих, скажем, в Бретани. В Алжире армия не вела войну, а проводила специальную операцию по поддержанию порядка». До начала 1957 года между французами и сепаратистами происходили отдельные столкновения, но по-настоящему ожесточенные бои начались 7 января, когда в Африку прибыла 10-я десантная дивизия под фактическим руководством нового министра Алжира Робера Лакоста. Это подразделение получило карт-бланш на любые действия, «необходимые для восстановления порядка и соблюдения мер безопасности». До сих пор положение дел кажется относительно понятным: как бы ни настрадался алжирский народ от колонистов, в 1950-х именно местные мусульмане-радикалы утопили страну в крови с помощью взрывов, резни и манипуляций. Однако с формированием Аппарата городского контроля на базе десантников Лакоста граница между черным и белым сначала предельно истончилась, а затем и вовсе исчезла. Военные поделили столицу Алжира на сектора, сектора — на дистрикты, кварталы и отдельные здания, которым присваивались буквы и номера. За каждым кварталом наблюдал назначенный французами преданный мусульманин.
В его обязанности входило докладывать о любых подозрительных действиях. В краткосрочной перспективе этот ход позволил наладить связь между французской армией и местным населением. В долгосрочной почти все арабы-информаторы погибли или примкнули к сепаратистам. Еще более серьезную проблему для моральной оценки представляют пытки, которые начали систематически применять французские солдаты при допросах. В марте 1955 года государственный служащий Рожер Вийом составил отчет, в котором рекомендовал «институализировать» жестокие методы, поскольку они помогают нейтрализовать опасные террористические элементы. Чиновник уточнил , что использование воды и электричества оказывает скорее психологическое, чем физическое воздействие и не угрожает здоровью подозреваемого, если только тот не страдает от болезней сердца. Генерал-губернатор Алжира Жак Сустель категорически отверг предложение Вийома, однако всего два года спустя — уже после отставки Сустеля — идеи из отчета получили широкое применение. Интеллектуал и писатель Пьер-Анри Симон цитировал письмо солдата, которого жандармы попросили поучаствовать в допросе двух арестованных арабов. Внутри этого блока описаны виды пыток.
Просим пропустить его и продолжить чтение ниже, если вы не уверены в собственной психоэмоциональной устойчивости. Пытка заключалась в том, что обнаженных мужчин со связанными руками подвешивали за ноги, а голову окунали в ведро с водой до тех пор, пока кто-то не согласится сотрудничать. В другом варианте пытки в горло вставляли шланг, из которого внутрь качали воду, пока человек не начинал задыхаться. Едва он приходил в себя, начинали заново. Особой популярностью среди военных пользовалась процедура, когда электроды подключались к половым органам или другим частям тела, после чего через них пускали ток. Один из инициаторов пыток, генерал Жак Массю, утверждал , что такие «беседы» проходили быстро и не оставляли никаких следов на теле. Он даже испробовал электроды на себе — правда, не учел при этом, что реальные допросы длились много часов и каждый следующий разряд причинял больше боли, чем предыдущий. К тому же неправильно игнорировать психологический аспект. Подключивший электроды ради эксперимента прославленный военный не нервничал из-за них так, как мусульманин, подозреваемый в связях с мятежниками.
Командовавший десантниками Робер Лакост точно так же приуменьшал эффект пытки и считал , что она не представляет из себя ничего серьезного. Намного убедительнее выглядит описание французского журналиста еврейского происхождения Анри Аллега, который в 1958 году одним из первых рассказал о негуманных методах соотечественников в Алжире. В годы войны он работал редактором коммунистического издания Alger Republican и летом 1957-го целый месяц содержался под стражей по подозрению в сотрудничестве с сепаратистами. В первый раз, когда электроды подсоединили к его уху и пальцу, мужчина почувствовал, как «молния прошла через его голову, а сердце запрыгало в груди».
В Париже и Лондоне долго надеялись, что удастся направить агрессию нацистов на восток, столкнуть лбами «двух злодеев», чем и объяснялась их уступчивость Гитлеру. Но получилось то, чего никак не ожидали французские и английские политики: в августе 1939 г. Сталин и Гитлер переиграли их, заключив пакт о ненападении. Когда же Германия напала на Польшу, безопасность которой гарантировали Париж и Лондон, у них уже не оставалось другого выбора, как объявить Берлину войну.
Продолжение умиротворения агрессора грозило им окончательной потерей лица, но всерьез воевать союзники не собирались. Все это время военные действия на сухопутном фронте почти не велись. Попытки современно мысливших военных теоретиков, в частности полковника Шарля де Голля, доказать, что будущая война будет войной маневренной, с массированным применением танков во взаимодействии с авиацией, отвергались в верхах. Надежды на успешное отражение возможной агрессии военно-политическое руководство Третьей республики связывало с линией Мажино по имени военного министра — 400-километровой, глубоко эшелонированной системой укреплений вдоль границы с Германией. Дорогостоящее ее строительство велось с 1930 г. Кроме того, главный удар нацисты нанесли совсем не там, где их ждали. Укреплению обороноспособности предвоенной Франции мешала и хроническая правительственная неустойчивость, частая смена главы кабинета и министров, в том числе военных. Они, не успевая войти в курс дела, уступали свой пост преемнику.
Можно сказать, национальная оборона Франции к началу войны оказалась заложницей разбалансированной политической системы, где межпартийная борьба стала едва ли не самоцелью соперничавших группировок, утративших понимание государственных интересов страны. Налицо были все признаки острого кризиса, охватившего одряхлевшую Третью республику, где в критический момент не нашлось решительного лидера, равного Уинстону Черчиллю. Разобщенным оказалось и французское общество. Правые радикалы:«Аксьон франсез», «Огненные кресты» и др.
Франция в период Второй мировой войны
Хотя первыми во Францию и вошли америкосы, но если бы не наша советская страна, которая "перемолотила" почти 80% всех германских вооруженных сил, ничего бы у американцев и англичан не получилось. В Лондоне и Вашингтоне даже собирались причислить Францию к подлежащим оккупации после Второй мировой войны территориям, находившимся в одном лагере с Германией. Нормандская десантная операция стала самой крупной морской десантной операцией Второй мировой войны.
Нарышкин напомнил Франции, кто признал её победительницей нацизма
Освободительная борьба алжирцев была поддержана всем арабским миром, эта война отличалась крайней жестокостью и буквально разорила Францию. Война обострила внутренние противоречия. В Алжире практически открыто французские генералы готовили военный переворот, правительство оказалось не в силах противостоять политическому кризису. Все больше укреплялись позиции сторонников «сильной власти», требовавших возвращения в политику генерала де Голля, пользовавшегося огромным авторитетом. Де Голль, который в послевоенные годы жил уединенно в своем загородном доме, согласился вернуться в политику, но на своих условиях: парламент должен был предоставить ему чрезвычайные полномочия и предоставить ему право на проведение конституционной реформы.
В рамках этого мероприятия состоится возложение венка к памятнику-де Голлю на Елисейских полях, а на площади Звезды президент обойдет строй почетного караула, возложит цветы к могиле Неизвестного Солдата и зажжет Вечный огонь под сводами Триумфальной арки. Кроме того, 8 мая в некрополе Пер-Лашез в Париже пройдет акция «Бессмертный полк». Ее участники возложат цветы к памятнику русским героям французского движения Сопротивления.
Контент недоступен.
Советовали немедленно обстреливать автомобили с определенным номерным знаком... Сообщайте другим! Слух был пущен почти одновременно в разных концах Амстердама и распространился со сверхъестественной быстротой. Послевоенные расследования показали, что парашютисты немцев не сбрасывались нигде, кроме районов Мурдейка, Дордрехта и Роттердама и трех аэродромов близ Гааги. По одной простой причине: ВДВ Гитлера были просто малочисленны.
Не нашли и никаких подтверждений страшным слухам о стрельбе неизвестных людей по голландским войскам в городах. Полной чушью оказались и слухи об отравлении воды и продовольствия, о таинственных световых сигналах и условных знаках. Немцы поразили Голландию прежде всего не парашютными десантами и не танками, не налетами бомбардировщиков и артиллерийскими обстрелами - они убили ее волной умело поднятого страха. Способность здраво рассуждать отключилась - и вот в момент, когда немецкие танки и мотопехота прут на Голландию с востока, голландские войска лихорадочно перебрасываются к Гааге и Роттердаму, для борьбы с несуществующим восстанием нацистских боевиков! Скорость, с которым рухнуло и раскололось общество в демократической Голландии,поразительна. Голландия пала всего за пять дней, доставшись завоевателям с целыми-невредимыми паровозами, железными дорогами, заводами, электростанциями, плотинами и каналами.
Для ее сокрушения не пришлось уничтожать жестокими бомбардировками всю техносферу и инфраструктуру... Бельгийский случай - это особая глава триллер - войны. С самого начала, немцы, в один только день, 10 мая 1940 года , смогли одержать совершенно реальную - и при этом на сто процентов фантастическую! Именно она стала тем самым шоком, который поверг бельгийцев в сильнейший трепет. И той победой немцев стало молниеносное падение самой сильной бельгийской крепости, ключа ко всей стране - твердыни Эбен-Эмаэль. Немцы взяли ее десантом с планеров!
Они свершили чудо, и это поразило сознание их неприятеля. Стремительное падение Эбен-Эмаэля и всей системы укреплений на границе вызвало панику в Бельгии. Ведь никто не знал, как немцы добились такого мгновенного успеха. Массы бельгийцев были уверены в том, что в верхах их страны - измена. А как иначе объяснить взятие неприступной твердыни, падение всей системы укреплений на границе и успешный переход немецких частей через канал Альберта? Впрочем, другое объяснение нашлось тотчас же.
Ничего этого и в помине не было. Власти только подстегнули этот психоз. Он предложил людям снять с автомобилей все радиоприемники. Действие этого обращения оказалось поразительным. Бельгийцы поняли это так: шпионы - на каждом шагу, а радио в машинах нужно снимать, потому что уже обнаружены вражеские агенты, получавшие инструкции с помощью автомобильных приемников. Поток сигналов бдительных граждан о множестве подозрительных субъектов буквально захлестнул бельгийских военных.
На третий день войны власти по радио заявили: мол, граждане, по всей стране высаживаются германские парашютисты-диверсанты, переодетые в гражданскую одежду и снабженные портативными передатчиками. И это сообщение было бредом воспаленного воображения - практически все немецкие ВДВ в тот момент дрались в Голландии. Но дело было сделано - и вот уже само бельгийское правительство стало главным распространителем панических слухов и генератором всеобщей шпиономании. И этот бред несли в эфире на полном серьезе! Параллельно с развалом армии страх сорвал с места массы беженцев. Уже 10 мая дороги юго-восточной части Бельгии оказались запруженными толпами бегущих от войны людей.
Дело в том, что правительство приказало эвакуироваться железнодорожникам и почтовотелеграфным служащим, но население, увидев их поспешный уход, рвануло следом. Движение по дорогам оказалось полностью дезорганизованным. Невозможно стало перебросить войска навстречу наступающим гитлеровцам. Поток беженцев заражал страхом все новые и новые районы, захватывая с собой тысячи их жителей. И вот уже в западную часть Бельгии прибежали полтора миллиона деморализованных, обезумевших людей. Они рвались дальше, во Францию, но французы на пять дней перекрыли границу.
А когда они ее открыли, было уже поздно. Ударив через Арденны к морю, немцы перерезали пути снабжения англо-французской группировки в Бельгии - и та стала отходить к порту Дюнкерк. Шок и трепет стали перекидываться из Бельгии во Францию, куда рвались толпы ошалевших от ужаса беженцев. Органы французской войсковой контрразведки оказались парализованными: в них не имелось отделов для борьбы с замаскированными немецкими агентами, способными затесаться в массу гражданских беглецов аналога сталинского СМЕРШа. Сами сбитые с толку, французские контрразведчики поддавались действию самых нелепых и пугающих слухов. Но беженцев-то - сотни тысяч!
Как их профильтровать? То здесь, то там среди французских войск начиналась беспорядочная пальба - по призракам немецких диверсантов. То и дело расстреливали подозрительных местных жителей. Страх смел в мусорную кучу всякие права человека, законность и прочие принадлежности демократии. А всеобщая мания вызывала нечто подобное массовым видениям. Люди видели то, во что верили и что боялись.
Журналист Ходсон 13 мая встретил в Брюсселе перепуганную почтенную даму, которая говорила ему: мол, немцы разбрасывают взрывающиеся часы и авторучки, а после падения всего одной немецкой бомбы все дома в радиусе 150 ярдов были просто сметены с лица земли. Да, такой радиус поражения - это почти атомная бомба тактического назначения! Вот что делает страх! Получилось так же, как у Сталина в СССР: он приказывал брать троцкистов, а местные органы, стремясь выслужиться и достичь личных целей, бросали в мясорубку репрессий всех по своему произволу. Уже 13 мая бельгийские тюрьмы оказались переполненными. Самых подозрительных решили погрузить в поезда и вывезти на территорию Франции.
Творились страшные вещи. Как пишет де Йонг, в одном из поездов, вышедших из Брюсселя, томились 1100 человек немецких подданных, большинство которых были евреями, бежавшими от Гитлера. Среди тех, кого депортировали из Валлонии, были националисты Дегрелля, коммунисты, подозрительные лица из Эйпена и других районов Бельгии с немецким населением, торговцы, полицейские. Здесь был студент-иранец, исключенный из университета по подозрению во враждебной деятельности. Или, например, инженер из Югославии, которого арестовали за то, что он несколько раз подряд проехал вверх и вниз на лифте. Несчастный пытался объяснить, что убирал вещи с верхнего этажа, опасаясь немецких зажигательных бомб.
Но соседи были уверены, что он продает сигналы немецким самолетам - и югослава забрали. Среди арестованных замечали много священников - их сочли шпионами, переодевшимися в рясы. Тут были немцы, голландцы, фламандцы, евреи, поляки, чехи, русские, канадцы, итальянцы, французы, датчанин и швейцарец. Их отправили сначала в Бетюн - но там тюрьма оказалась битком набитой, и бедняг повезли в Абвиль на севере Франции. Однако и там мест в темнице не нашлось. Что делать?
Вокруг царила страшная паника, в любой момент в окрестностях города могли появится немецкие танки. И тогда, 22 арестованных, расстреляли прямо в городском парке, у эстрады для оркестра. Лучшие англофранцузские части и остатки бельгийской армии оказались в окружении, отходя к Дюнкерку. Так, в считанные дни, пала к ногам Гитлера Бельгия, пораженная страхом... После прорыва немцев к морю более миллиона французских, английских и бельгийских солдат были отрезаны от основных сил. Немецкие танковые корпуса продвигались вдоль побережья, почти без сопротивления занимая французские порты.
Объятые паникой французы бросали оружие; английская экспедиционная армия отступала к Дюнкерку - это был единственный порт, откуда англичане могли эвакуироваться на родину. Но Гудериан подошел к Дюнкерку на два дня раньше; немецкие танки уже стояли перед беззащитным городом - и тут поступил приказ остановить наступление... Через день после эвакуации англичан немецкие танковые корпуса прорвали французский фронт на Сомме. Французская армия потеряла 84 тысячи убитыми, полтора миллиона французских солдат сдалось в плен. Потери вермахта составили 27 тысяч убитыми. Победа была почти бескровной; немцы не бомбили французские города и заводы; все это стало добычей победителя.
Итак, Гудериан ринулся через Арденны он нанес французам поражение при Седане и переправился через реку Маас, устремившись затем к морю. Уже 10 и 11 мая французские разведывательные подразделения, продвигаясь в Арденнах, наткнулись на беспорядочные толпы беженцев и бельгийских солдат. С выпученными от ужаса глазами и перекошенными страхом лицами они тараторили о приближающихся несметных полчищах немецких танков. Беженцы-люксембуржцы твердили о том, что их маленькая страна оказалась захваченной в ночь с 9 на 10 мая группой немецкого спецназа, который приехал в герцогство под видом цирковой труппы. По всей стране, мол, носились таинственные автомобили, откуда стреляли по людям. И даже дети подавали, через окна, какие-то сигналы немецким солдатам.
Ошеломленные французские дозоры в Арденнах, услышав все это и заразившись страхом от беженцев, выскользнули из Арденн и поспешили обратно - с рассказами о приближающихся танковых дивизиях Гитлера. Они прибежали на левый берег Мааса, в расположение 9-й французской армии, которая и должна была удержать речной рубеж. Однако немцы появились перед 9-й армией на три дня раньше, чем предполагали французы. Но французов поражали не только бомбы и танки. Их войска оказались терроризированы страшными слухами. Немецкие парашютисты которых на самом деле не было повсюду высаживаются в тылу.
Мол, распространяются ложные приказы, а те офицеры, которые должны были отдать приказ о взрыве мостов через Маас, оказались расстрелянными из автоматов немецкими шпионами, переодетыми в мирных жителей. И эти слухи в сочетании с воздушно-танковым натиском немцев сделали свое дело! За солдатами следовали потоки беженцев, которые своими рассказами только увеличивали смятение. Массы беженцев захлестывали французскую армию. А немцы, налетами бомбардировщиков, только усугубляли этот хаос. Повсюду устало разбредались разрозненные отряды, метались лошади и бестолково сигналили автомобили, - писал Гай Чепмен.
Попытка французского командования спешно сколотить новый оборонительный рубеж за Маасом провалилась: большинство войсковых частей 2-й и 9-й французских армий уже превратились в толпы обезумевших от паники двуногих... Именно паника тогда уничтожила две армии Франции. Страх перед переодетыми немцами, сброшенными на парашютах, охватил массы, передавшись и военным штабам. Самое интересное, что немцы кое-что сделали для того, чтобы эти слухи поражали сознание французов.
Немецкие войска маршируют по Елисейским Полям 2 июля 1940 года.
Именно пустота поражала больше всего, — записал 17 июня 1940 года в своём дневнике прибывший в столицу Франции Ширер. Пустота на центральных улицах, во всех городских кварталах. Не работали рестораны и магазины, были закрыты окна жилых домов, на улицах отсутствовали прохожие. Лайфа говорит, что паника в Париже была невообразимая… По меньшей мере три из пяти миллионов человек бежали, бежали без вещей, бежали — в буквальном смысле слова — на своих ногах, на юг, — продолжает Ширер. Очевидцем этого бегства, начавшегося за несколько дней до вступления немцев в город, стал британский журналист Гордон Уотерфилд.
Воспоминания об этом, опубликованные в 1940 году, он назвал "Исход из Парижа", сравнив с бегством евреев из Египта. Наша маленькая машина ползла со скоростью десять миль в час в сплошном потоке автомобилей, автобусов, грузовиков, велосипедов и повозок, — пишет Уотерфилд. Порою мы делали не больше 100 ярдов в час, а иногда удавалось проехать за час 2—3 мили. Мы попали в густую колонну автомобилей, шедших по три, а иногда и по четыре в ряд, так что занята была вся дорога… К шести часам утра вереница машин протянулась на милю впереди нас и мили на две за нами. С каждой минутой хвост позади вырастал.
Французы на службе Третьего Рейха
Право ВЕТО с Совете безопасности ООН Франция получила как страна -победительница во Второй Мировой Войне. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Новости РуАНа. Роль Франции во Второй мировой войне. Большая часть нынешних французских политиков забыла, что именно СССР по итогам Второй мировой войны отнёс Францию к числу держав — победителей. Франция накануне Второй мировой войны Социально-экономическое развитие Франции в конце 1930-х годов Вступление Франции во Вторую мировую войну. В то же время, обратил внимание дипломат, на праздновании окончания Второй мировой во Франции будут присутствовать послы государств, которые сражались на стороне нацистской Германии в 1939-1945 годах.
Франция не пригласила РФ на мероприятия по случаю окончания Второй мировой войны
События в Алжире спровоцировали политический кризис во Франции. Несколько премьер-министров ушли в отставку, а в 1957 году страна на 58 дней осталась без правительства. К маю 1958-го споры о методах военных и целесообразности их действий чуть не привели к гражданской войне: многие поселенцы выступили против Республики, военные переходили на сторону сепаратистов или дезертировали, алжирцы и их товарищи во Франции устраивали забастовки. Власти колебались между стремлением удержать заморскую территорию любой ценой и готовностью уступить, чтобы наконец завершить изматывающее противостояние. Международные союзники порицали действия Франции и усиливали давление на сменявших друг друга министров. Казалось, что из замкнутого круга нет выхода: террористические акты ФНО провоцировали пытки со стороны французов, а военные преступления колонистов приводили к ожесточению и новым террористическим актам со стороны сепаратистов. В 1958 году запутанное положение привело к падению Четвертой республики и возвращению Шарля де Голля на должность премьер-министра после 12-летнего перерыва. В стране приняли новую Конституцию, расширявшую полномочия президента. В конце того же года Де Голля выбрали главой государства. Его назначение ознаменовало подготовку к прекращению огня и переговорам, которые в результате привели к независимости Алжира.
Одним из первых решений Де Голля стало возвращение из Алжира главного сторонника пыток генерала Массю. С 1960 года военные действия носили эпизодический характер, а в 1961-м Де Голль организовал референдум по вопросу независимости Алжира. Официально война закончилась летом 1962 года, хотя вспышки насилия случались даже в последние месяцы. Они перебили больше 100 жителей европейского происхождения, прежде чем жандармам удалось подавить беспорядки. Намного меньше огласки во Франции получило массовое убийство этнических алжирцев, которое произошло в октябре 1961 года на улицах Парижа. Тогда около 30 тысяч иммигрантов вышли на улицы в рамках мирного протеста против комендантского часа. Ранее власти приняли «меры предосторожности», по которым алжирцам запрещалось покидать квартиры и дома с 20:00 до 5:30. Перед началом акции активисты сами обыскивали участников, чтобы убедиться, что никто из них не взял оружие. Однако это не помешало столичной полиции при поддержке пожарных и добровольцев отреагировать на митинг неоправданно жестоко.
Вечером 17 октября представители властей арестовали около 14 тысяч человек и убили как минимум 100. Большинство тел сбросили в Сену, а значительную часть задержанных нелегально депортировали в Алжир. Куратор парижских архивов Бригитт Лайне в 1999 году рассказала , что из воды вылавливали много трупов — некоторые с проломленными черепами, другие с огнестрельными ранениями. На набережной в тот день появилось граффити со словами: «Здесь мы топим алжирцев». Нападкам подверглись и представители других национальностей — марокканцы, португальцы, испанцы и итальянцы. Из-за темных кудрей и смуглой кожи полицейские принимали их за алжирцев. Наследие Парижской резни проявилось в том, насколько тщательно государство скрывало избыточное насилие. Цензоры внимательно просматривали новостные сводки и запрещали журналистам расследовать историю. Большую часть архивов засекретили или уничтожили, а в газетах сообщили о смерти трех человек в результате давки, причем один из них оказался этническим французом.
Систематическое изъятие и сокрытие любых материалов о полицейском беспределе позволило виновным оставаться безнаказанными. Лишь в 1998 году во Франции начался суд над командовавшим парижскими полицейскими в начале 1960-х Морисом Папоном. Причем судили его не за столичное массовое убийство, а за коллаборационизм в годы Второй мировой — тогда Папон поучаствовал в депортации 1600 французских евреев в нацистские концлагеря. Во время процесса раскрылись подробности должностных преступлений чиновника в период Алжирской войны, но даже после этого его не смогли привлечь к ответственности из-за принятого указа об амнистии: власти решили, что лучше простить разом всех участников тех событий, чем годами искать правых и виноватых. По тому же закону генерал Поль Оссарассес в 2001 году открыто рассказал , как пытал алжирцев, и признался, что не испытывает никаких угрызений совести. Папона приговорили к тюремному заключению и лишили всех наград, но в 2002 году освободили по состоянию здоровья. Суд получился символическим — дело важного политика и функционера показало, насколько легко вроде бы гуманный француз может перейти на сторону зла не один и не два раза. Папон, как и сотни его соотечественников, сначала систематически сотрудничал с оккупантами в 1940-х, а потом активно участвовал в репрессиях против алжирцев в 1960-х. Его пребывание в должности шефа парижской полиции тоже закончилось скандально — уйти пришлось из-за похищения и убийства марокканского оппозиционера Махди Бен-Барка.
Память о войне Несмотря на эпизодические выступления французских политиков, главные претензии к ним со стороны очевидцев, историков, журналистов и потомков жертв сохраняются — власти по-прежнему не признают вину в военных преступлениях периода алжирского конфликта. Ни Олланд, ни Макрон не конкретизировали количество жертв и не упоминали, что в период войны алжирские иммигранты подвергались преследованиям на территории Франции. Со стороны исследователей и активистов было бы наивно ожидать появления памятников алжирским мученикам в Париже точно так же, как в Лондоне никогда не возведут монументы в честь бойцов ИРА. Уместнее говорить об исторической памяти — для многих французов Алжирская война остается темой, от которой проще отмахнуться и оставить в стороне. Для кого-то вопрос о морали и вине слишком сложный и болезненный, чтобы разбираться в нем спустя 60 лет. Другие, наоборот, считают, что всё однозначно: пытки оказались вынужденной мерой против террористов, солдаты героически сражались, да и вообще было бы хорошо, если бы Алжир так и остался французским. Говорить о войне не бывает просто, но особенно сложно анализировать конфликты, в которых участвовали настолько разные противники. Статистика гласит , что те события коснулись каждого десятого француза. Этнические алжирцы, которые вступали во французскую армию, а потом бежали в Европу.
Алжирцы европейского происхождения, которые массово переехали во Францию в начале 1960-х. Иммигранты, которые устроились работать в Европе, но каждое лето возвращались домой, в Алжир. Дискурс о подобных событиях удобно строить, когда мы можем четко определить две стороны конфликта: своих и чужих, одну страну и другую, нападающих и обороняющихся, предателей и патриотов. Однако иногда сделать это просто невозможно. Стороны постоянно меняются, вроде бы цивилизованные европейцы творят зверства. Главными жертвами оказываются зажатые посередине мирные обыватели. Говорить о войне — значит не только фиксировать победителей, проигравших и основные предпосылки. Важно преодолевать себя — признавать, что несправедливость и насилие часто творятся независимо от происхождения, статуса или политических взглядов его инициаторов. Лучшее доказательство этому — то, как выступающая оплотом либеральных ценностей Французская Республика воспроизвела в Алжире практики национал-социалистов.
В 1960-х огромную роль в осмыслении Второй мировой во Франции сыграл режиссер Марсель Офюльс, снявший документальный фильм «Скорбь и жалость». В этой работе он развеял миф о том, что чуть ли не каждый француз участвовал в Сопротивлении и боролся с нацистами. Выяснилось, что многие, наоборот, приспосабливались к жизни в оккупации или вовсе проникались лозунгами гитлеровской диктатуры и сотрудничали с новыми хозяевами. Следующие 30 лет продолжались суды над виновными в преступлениях против человечности — от Мориса Папона до руководителя гестапо в Лионе Клауса Барби. Большинство преступников Алжирской войны уже погибли — те, кто арестовывал, пытал и казнил невинных граждан по надуманным обвинениям. Единственное, что остается сделать в такой ситуации, чтобы принять историческую ответственность, — это согласиться, что, несмотря на историю, наследие, культуру и принципы, при определенных обстоятельствах многие французы повели себя не лучше нацистов или террористов, которым они противостояли. Лишь признав, что ни у одной нации нет моральной индульгенции или иммунитета от вируса тоталитаризма, можно если не победить этот вирус навсегда, то хотя бы научиться эффективно ему противостоять.
Немецкие офицеры в парижском кафе Повседневная жизнь в оккупированной немцами северной Франции возобновилась сразу.
Владельцы магазинов, лавочек и ресторанов ликовали — их радовало небывалое количество новых посетителей. Гитлеровские солдаты разгуливали по улицам Парижа, как туристы, фотографировались на фоне Эйфелевой башни, офицеры потягивали в кафе французский коньяк и галантно преподносили французским дамам цветы… Парижанки с немецкими солдатами Немецкий историк С. В 1940 году фашизм везде имел своих сторонников, а огромное впечатление от молниеносных побед Германии делало свое дело». Не успело в Виши на юге Франции сформироваться марионеточное правительство, как его представители тут же обратились к немецкому послу с планом реорганизации страны. Франция, считали они, должна стать «оборонительным рубежом Европы… европейским бастионом в Атлантике». Однако немцам такое сотрудничество со страной, которая и так была у них под сапогом, было ни к чему. Разочарованный отказом Жак Бенуа-Мешен писал : «Я полагал, что Гитлер объединит все континентальные страны, чтобы начать штурм сталинской империи. В качестве образца мне виделся Александр Македонский...
Разве борьба с большевизмом не была тем общим принципом, который мог даровать нам чувство единого континента? В октябре 1940-го абвер вынужден был прекратить приём внештатных осведомителей, поскольку во Франции их оказалось слишком много.
При этом дипломаты проведут мероприятия, связанные с Днем Победы. Так, в городе Нуайе-Сен-Мартен есть большой некрополь, где захоронено около пяти тысяч русских солдат. Мешков отметил, что 9 Мая пройдет мероприятие с участием представителей дружественных стран.
Однако главной из них эксперт считает нежелание французов сражаться в полную силу из-за боязни потерь. По его словам, Франция очень тяжело переживала гибель значительного количества своих граждан в годы Первой мировой войны. Также по теме 80 лет назад началась операция гитлеровских войск по захвату Дании и Норвегии. В ходе неё немцы с минимальными потерями смогли... Юрий Кнутов подчеркнул, что потери западных союзников тем не менее оказались весьма весомыми. По его словам, они потеряли убитыми и ранеными около 300 тыс. Германия потеряла 27 тыс. На остальной части страны действовало коллаборационистское правительство. Кроме того, 832 кв. Поэтому в разных странах возникали принципиально отличающиеся друг от друга оккупационные режимы: рейхскомиссариаты, военные администрации, марионеточные государства или генерал-губернаторство, как в Польше», — рассказал Константин Залесский. При этом деятельность движения Сопротивления в Западной Европе в первые годы войны, по его словам, сильно мифологизирована. Однако движение Сопротивления в Западной Европе на самом деле было слабее, чем об этом принято говорить. Более того, в западноевропейских странах существовали сильные коллаборационистские движения», — утверждает Залесский. Состоятельные жители Западной Европы беспокоились за своё имущество, считая, что им есть что терять. Партизаны же были активны там, где нацистский режим был более жесток, существовал удобный рельеф, а население было пусть менее состоятельным, но более патриотично и государственнически настроенным», — предположил историк. В свою очередь, Юрий Кнутов утверждает, что вплоть до 1941 года нацисты были относительно лояльны по отношению к населению Западной Европы, однако после провала наступления под Москвой и отсутствия прогресса в войне с Великобританией гитлеровцы стали чаще «срываться» на нём. Однако чем ближе были войска антигитлеровской коалиции, тем активнее становилось движение Сопротивления», — резюмировал Кнутов. Ошибка в тексте?
Франция в период Второй мировой войны
В данном случае голландец нес полную околесицу: он был таким же перепуганным животным, как и его соотечественники. У немцев физически не могло быть тысяч парашютистов-шпионов - едва ли не столько же, сколько всех ВДВ Гитлера. Однако логика у обуянных страхом уже не работает. Смертельно испуганный голландский чиновник через прессу заражал своим ужасом миллионы французов. В ночь с 15 на 16 мая в Париже узнали о полном разгроме 9-й армии. Господи, путь на Париж открыт для немцев! Тогда еще никто не знал, что танки Гитлера пойдут не на столицу, а к Ла-Маншу, отрезая обреченную англо-французскую группировку во Фландрии. В Париже вспыхивает животная паника... Он говорил об искаженных донесениях, о ложных приказах на эвакуацию, об измене, саботаже и трусости.
Он назвал предателем командующего 9-й армией генерала Корапа позднее полностью оправданного. Это истеричное выступление окончательно свихнуло мозги всей Франции. Нормандия, Бретань и юг страны оказались буквально забитыми беженцами. Издерганные, похожие на душевнобольных существа заражали друг друга страхами. Сообщения о деятельности пятой колонны в газетах и по радио пугали людей... Немцам удалось главное - они сломали способность французов трезво соображать. И у них было прекрасное Рейхсминистерство пропаганды Геббельса, источник умных и смелых голов. Вальтер Шелленберг вместе с геббельсовцами разработал программы радиопередач, которые сеяли панику и неразбериху среди противников.
Директор мощной радиостанции в Саарбрюккене, доктор Адольф Раскин, начал передавать мощный поток сообщений на французском языке - якобы официальных сообщений от французских властей. С их помощью потоки беженцев направились на юг страны, забивая дороги и совершенно парализуя переброску французских резервов на фронт. А чтобы эффект усилился, немцы с самолетов разбросали листовки с пророчествами Богородицы и Нострадамуса о том, что французы смогут спастись от летающих огненных машин читай - пикирующих бомберов Ю-87 на юго-востоке Франции. При этом они умело скомбинировали подлинные и фальшивые тексты катренов Нострадамуса. Здесь беженцев пытались проверять, справедливо опасаясь того, что в их толпы затесались и немецкие агенты. Итог - новая волна маниакальных неврозов и чудовищные пробки на магистралях... Немецким частям оставалось лишь двигаться вперед, как стае волков, загоняющих стадо без памяти бегущих копытных... Любое замеченное ими странное явление стало приписываться таинственной деятельности вражеских агентов.
Личный состав войск относился ко всему окружающему с величайшим подозрением. Если солдаты замечали каких-либо пришельцев, которые не могли объяснить причины своего пребывания в данной местности, они немедленно арестовывали их, как шпионов. А шпионов было приказано расстреливать на месте... Многим иностранцам, заподозренным в принадлежности к пятой колонне, пришлось пережить весьма неприятные минуты... Филипа вытащили из поезда. Форма военного корреспондента, голубые глаза и белокурые волосы - все это возбудило подозрения у солдат. Это вызвало возмущение. Такой исключительной наглости не ожидали даже от немца.
Филипа чуть не расстреляли тут же, у железнодорожного полотна. У населения крупных городов Франции и особенно у парижан нервы оказались взвинченными с самого начала тревожных событий. Уже 13 мая волнение охватило тысячи людей, когда кто-то крикнул, что спускается немецкий парашютист. Вскоре выяснилось, что это был аэростат заграждения. Через неделю случилось то же самое; в результате на Альминской площади застопорилось движение транспорта. Многие решили, что это дело рук немецких парашютистов. Вновь и вновь возникали слухи, что парашютисты приземлились в парижских парках. Да, парашютисты, которые прыгают из самолета с зажженными факелами в руках - это сильно.
Лучшего примера для того, как в войне люди превращаются в запуганных дебилов, лишенных элементарной способности здраво мыслить, просто не отыскать. Большинство людей вообще лишено способности логически рассуждать даже в обычной жизни, слепо доверяя мнению окружающих, телевизору и газетам. Французы просто бредили немецкими парашютистами. Если верить им, то Гитлер высаживал шпионов под каждым кустом, обильно сея их с воздуха, потратив на это чуть ли не всю свою армию. А уж отравленный шоколад, кажется, густо засыпал города всей Европы к западу от Германии... Скорее всего, психическое смятение в больших массах людей рождает галлюцинации, и множество французов было уверено, что действительно видело страшных парашютистов. Зачастую гражданское население срывало свою ярость на случайных людях, заподозренных в пособничестве врагу. В ряде случаев преследованиям подвергались священники и монахини.
Англичанка Сесилия Меркворт чуть было не подверглась линчеванию в Бретани, куда она прибыла, убегая от немцев. В селении Сен-Николя ей рассказали, что настоятельницу тамошнего монастыря местные жители уже дважды арестовывали, принимая за переодетого парашютиста. Случалось, что выбросившихся с парашютами со сбитых самолетов французских и английских пилотов избивали до полусмерти сбежавшиеся к месту приземления крестьяне. Вот по такой Франции, население которой дрожало от страха и негодования, катились все дальше на юг вагоны для перевозки скота, переполненные людьми, арестованными в Бельгии. Крупный железнодорожный эшелон, следовавший из Брюсселя, прибыл в Орлеан через 6 суток. Стояла невыносимо жаркая погода. Все заключенные сидели в вагонах вперемежку. Тут были немецкие подданные, фламандские нацисты, евреи, коммунисты.
В пути несколько человек умерло, одна женщина родила. На станции Тур перед эшелоном с арестованными, который остановился напротив здания вокзала, собралась возбужденная толпа. Лагеря и без того уже были заполнены до отказа, так как во Франции десятки тысяч людей арестовывались по подозрению в принадлежности к пятой колонне... Повальные аресты во Франции продолжались и в последующие недели. Он бросал людей в тюрьмы без разбора. За одну неделю в Париже прошло 2 тысячи обысков и 60 тысяч допросов! В тюрьму отправилось пятьсот человек. Многих чиновников сняли с работы.
Некоторых приговорили к заключению за пораженческие настроения и разговоры. Каждый вечер в Париже десятки вооруженных патрулей проверяли подземные лабиринты канализации и задерживали подозрительных лиц. Вновь арестованных бросали в концлагеря на юге страны. Например, в лагере Гюрс скопилось 13 тысяч человек - не только немцев, но и коммунистов, анархистов, заподозренные эльзасцы, евреи, греки, русские, армяне, фламандцы и голландцы. В лагере кишели крысы, вши и блохи. В лагере Ле Верне томились 6 тысяч душ. Паника не рассасывалась. Наоборот, пошли слухи о предательстве в самых верхах Франции.
Когда после трех недель борьбы капитулировал король Бельгии Леопольд, его стали называть изменником, заманившим англо-французские войска в свою страну, как в ловушку. Мол, любовницей короля была агентесса гестапо. Французы стали видеть в беженцах сплошных шпионов. Целые селения выгоняли беженцев, обзывая их пятой колонной... Так погибла Франция, сожравшая саму себя в приступах дикого ужаса. Смотри, читатель: цивилизованные, культурные французы, не знавшие ни Сталина, ни ГУЛАГа, ни НКВД и 1937 года, за какие-то считанные дни в той войне превратились в кровожадную толпу, готовую убивать любого подозрительного без суда и следствия, заживо сжигать людей в вагонах. С французов слетела тонкая шелуха современной демократической цивилизации, и наружу вылез архаичный, обезумевший от страха средневековый человек, готовый поверить в любой бред, в ведьм и колдунов парашютистов и пятую колонну. Французы стали доносить друг на друга, бить чужаков и заводить концентрационные лагеря.
Но, поражает еще один психологический эффект гитлеровского блиц-триллера мая-июня 1940 года - его действие на самих немцев. Падение к ногам Германии Голландии, Бельгии и Франции невиданно окрылило самих фрицев. Они почувствовали себя непобедимыми воинами, перед которыми трепещет весь мир, для которых нет больше преград. Гитлер подвергся обожествлению. Отныне он был горячо любимым, всезнающим и победоносным вождем, за которого не страшно идти ни в огонь, ни в воду. А ведь перед началом кампании все было иначе. Немецкие генералы-профессионалы страшно боялись столкновения с французами и англичанами. Мол, Польша, Дания и Норвегия - это не показатель, несерьезные противники.
А вот западные силы... Простой подсчет показывал: на 62 дивизии Германии приходилось 85 французских, 23 бельгийских, 8 голландских и столько же английских. Генералы всерьез вынашивали идею государственного переворота. Мол, свергнем Гитлера - и, пока не поздно, замиримся с западниками. А вот после победы сорокового года, об этом даже мыслить было страшно. Гитлер показал Германии, что война может быть не затяжной, страшной и голодной, а стремительной и легкой... Призрак затяжной войны, от которой лишенная сырья Германия рухнет замертво, преследовал немцев еще в 1939 году. Победа на Западе оказалась достигнутой при минимальной затрате ресурсов, без мобилизационного напряжения экономики Рейха!
Немцам не пришлось жрать хлеб из отрубей, маргарин и вареную брюкву, простаивая в многочасовых очередях у пунктов выдачи скудной еды... А вот впечатления генерала Фридо фон Зенгера, немецкого аристократа, который откровенно не любил ни Гитлера, ни нацистов. В Первую мировую ему пришлось четыре года гнить в окопах во все тех же Фландрии и северной Франции, среди морей крови, которые пришлось пролить немцам на Западном фронте. И вот, бывший лейтенант Зенгер, став при Гитлере комбригом, снова идет весной сорокового года по местам, знакомым ему до боли. Вот Эрсен - небольшой городок западнее горы Лоретто, где немцы в 1914-1915 годах вели бои месяц за месяцем, и это место, словно мясорубка, поглощала тысячи жизней. Зенгер видит старое военное кладбище - лес крестов и большая братская могила для тел, которые разорвало на куски. Человечество, будь человечным! Зенгера передергивает от страшных воспоминаний юности.
Вильгелм Кейтель и Шарль Хюнцигер во время подписания перемирия 22 июня 1940г. Одна из крупнейших европейских держав продержалась лишь 40 дней. Его возглавил 84-летнй маршал Анри Филипп Петен — один из французских военачальников. Петен полностью поддержал Гитлера в обмен на контроль за южной частью Франции. Северная часть осталась оккупированной германскими войсками. По сути Франция перешла на сторону Гитлера, хоть это и не любят вспоминать сами французы. Окупационная зона Франции. Адольф Гитлер и Анри Филипп Петен. Гитлер победоносно шагал по Европе, а французские газеты вопрошали: как Парижу удержать первенство в мире высокой моды.
С приходом немцев Париж прямо-таки ожил, охотно распахнув перед ними двери ресторанов, бутиков и кабаре. Парижское кафе. Фотография из альбома Андре Зукка, корреспондента немецкого журнала "Сигнал Парижское кафе. Фотография из альбома Андре Зукка, корреспондента немецкого журнала "Сигнал Немцы очень быстро освоились во Франции и завоевали симпатии у французского населения. Париж во время оккупации. Фотография из альбома Андре Зукка, корреспондента немецкого журнала "Сигнал Париж во время оккупации. Фотография из альбома Андре Зукка, корреспондента немецкого журнала "Сигнал Парижанки с немцами. Фотография из альбома Андре Зукка, корреспондента немецкого журнала "Сигнал Парижанки с немецкими солдатами. Парижанки с немецкими солдатами.
Доходило до того, что французы открыто ликовали, когда немецкие люфтваффе сбивали английские самолеты, появлявшиеся над Парижем. Правительство Виши депортировало как минимум 75 тысяч французских евреев в лагеря смерти, сотни тысяч французов воевали на стороне гитлеровской Германии против Советского Союза в качестве добровольцев.
Там были русские эмигранты, алжирцы, армяне и даже немцы. Подавляющую часть французского партизанского сопротивления составили советские военнопленные, бежавшие из лагерей на территории Западной Европы, немецкие антифашисты, а также британские и американские военные разведчики, сотнями забрасываемые в тыл к гитлеровцам. Огромный вклад в организацию партизанской борьбы вложили евреи — французские и выходцы из других стран, создавшие целый ряд собственных подпольных групп. В истории Франции известно имя Мисака Манушяна — армянского антифашиста, который бежал из нацистского концлагеря и создал собственную подпольную группу.
Мисак был схвачен гестаповцами 21 февраля 1944 года и казнен. В его группу входили 2 армянина, 11 евреев, 5 итальянцев, 1 испанец и лишь 3 француза. Мисака Манушян — армянский антифашист, который бежал из нацистского концлагеря и создал собственную подпольную группу. Авиационный полк «Нормандия — Неман» 96 летчиков которого отдали свои жизни, сражаясь в небе над Советским Союзом против гитлеровской авиации, четверо из них стали Героями СССР. По итогам войны в советском плену оказались 23 тысячи 136 граждан Франции, служивших в различных частях и подразделениях СС и вермахта. Как только союзники освободили Францию в 1944г, "патриоты" осмелели.
Вооружённые мужчины тащили женщин на городские площади, и там под улюлюканье толпы брили наголо. Наказание за общение с немцами. Французы жаждали утешения, и де Голль тогда уже генерал создал миф о том, что якобы "Париж освобождён французскими руками. С помощью всей Франции"! Но одно дело убедить свой народ, совсем другое - Москву, Лондон и Вашингтон. Как же такое удалось?
Сталин которого раздражали "хозяйские манеры" англичан и американцев в Европе долго присматривался к де Голлю. Генсек готов был поддержать миф о "победе" Франции в противовес влиянию союзников. В заключительном акте капитуляции 8 мая 1945 г. Генерал-фельдмаршал Кейтель даже воскликнул: «Ба!
Надежды на успешное отражение возможной агрессии военно-политическое руководство Третьей республики связывало с линией Мажино по имени военного министра — 400-километровой, глубоко эшелонированной системой укреплений вдоль границы с Германией. Дорогостоящее ее строительство велось с 1930 г. Кроме того, главный удар нацисты нанесли совсем не там, где их ждали. Укреплению обороноспособности предвоенной Франции мешала и хроническая правительственная неустойчивость, частая смена главы кабинета и министров, в том числе военных.
Они, не успевая войти в курс дела, уступали свой пост преемнику. Можно сказать, национальная оборона Франции к началу войны оказалась заложницей разбалансированной политической системы, где межпартийная борьба стала едва ли не самоцелью соперничавших группировок, утративших понимание государственных интересов страны. Налицо были все признаки острого кризиса, охватившего одряхлевшую Третью республику, где в критический момент не нашлось решительного лидера, равного Уинстону Черчиллю. Разобщенным оказалось и французское общество. Правые радикалы:«Аксьон франсез», «Огненные кресты» и др. Их мечты после капитуляции воплотились в корпоративно-тоталитарном Французском государстве маршала Филиппа Петена. Левые радикалы — Французская компартия, имевшая достаточно широкую поддержку, — продолжали вести «классовую борьбу» против «власти капитала». Послушная поддержка пакта Молотова — Риббентропа по приказу Москвы закономерно привела к обвинению в государственной измене, запрету компартии и закрытию ее центрального органа, газеты «Юманите».
Любопытно, что после вступления немцев в Париж коммунисты попытались получить у них разрешение возобновить ее выпуск. Умело дезинформировав французов, немцы вторглись главными силами в нейтральные Бельгию, Голландию и Люксембург и обошли линию Мажино. Другая группировка вермахта одновременно совершила стремительный бросок в сторону моря и в районе Дюнкерка прижала к берегу группировку французских, английских и бельгийских войск. Более 60 000 оказались в немецком плену.
Французы во Второй мировой войне. Часть 1
Вся правда о французском Сопротивлении во Второй мировой войне. «Франция ввиду неизмеримых жертв Германии не может оставаться пассивной и индифферентной». Почему Франция оказалась победителем во Второй мировой?