В новой книге отец Варнава призывает нас отыскивать в самих себе семена того разлада и той разобщенности, которые сейчас существуют между людьми. Писательница также отметила, что её муж был вдохновителем её творчества многие годы и сейчас она продолжает ощущать его присутствие.
Фото: Дарья Донцова
- Дарье Донцовой — 70: предсказание гадалки, три брака и борьба за жизнь |
- «Мне сказали: вам жить 2 месяца»: Дарья Донцова обратилась к людям с онкологическими заболеваниями
- Ушел из жизни муж Дарьи Донцовой академик Александр Донцов | Телеканал Санкт-Петербург
- Дарья Донцова призналась, что попросила подругу выйти замуж за ее мужа
- Содержание
- «Чего грустить!»: посвежевшая после похорон мужа Донцова повеселилась с Малаховым - Экспресс газета
У Дарьи Донцовой рецидив рака и у мужа обнаружили онкологию
Тем не менее нам удалось узнать немало интересных фактов из жизни знаменитости. Так, например, когда Донцова познакомилась со своей коллегой по цеху — польской звездой ироничного детектива Иоанной Хмелевской, выяснилось, что они не только думают и одеваются одинаково, но также имеют схожие вкусовые привычки. Вообще, тема совпадений у писательницы встречается нередко. С Ларисой Удовиченко они каким-то образом выбрали одинаковые пальто, не советуясь друг с другом. При встрече Донцова сразу же поняла, что вот она — идеальная Даша Васильева. Не подвел и Дмитрий Харатьян, который, по мнению автора, полностью по всем характеристикам совпал с героем ее романов Иваном Подушкиным. Больших расхождений с видением режиссеров у нее не возникало. В кино, снятом по моим книгам, снимались сплошные звезды. Я вообще не участвовала в процессе — я просто написала сценарий, — говорит Донцова.
Немало смешных, порой даже нелепых ситуаций у Агриппины именно так зовут писательницу по паспорту периодически возникает из-за имени. Женщину называли Антарктидой, путали с собакой Груней, а ученик, которому она преподавала немецкий язык, как-то вообще выпалил: «Здравствуйте, Гречка Аркадьевна!
Еще одним страшным испытанием для писательницы стала болезнь ее мужа, которому диагностировали рак кишечника. Женщина впала в настоящую панику, когда представила, что будет жить без своего любимого супруга. Александру Ивановичу провели несколько операций и курсов химеотерапии, в ходе которых его супруга поддерживала его всецело.
Множество испытаний, выпавших на долю Донцовой, привели ее к Богу. Писательница стала глубоко верующим человеком. Как признается писательница, главным ее страхом является вид плачущего Господа, который посмотрит на нее во врем встречи после ее смерти. Что вот умру, предстану перед Господом, а Он на меня посмотрит и заплачет. И ужас вот этого плачущего из-за меня Господа, Который не может меня спасти по моей же вине, — вот это, наверное, самое страшное, что может быть в жизни», - признается Донцова в интервью.
Муж останется молодым, одиноким. Я приехала к подруге Оксане и сказала ей, что она должна выйти замуж за моего мужа", — отметила писательница на ток-шоу "Малахов". Александр Иванович с юмором вспоминал об этом спустя время. Он говорил с улыбкой, что ему нравилась Оксана.
Александр Иванович — третий муж Донцовой. Влюбленные сыграли свадьбу в 1983 году. Вместе они воспитали сына сценаристки от первого брака, Аркадия, Дмитрия — пасынка писательницы и дочь Марию. Дарья хотела выдать Оксану замуж за своего супруга Кадр из видео Еще больше интересных материалов в нашем телеграм-канале.
И у нее была такая вера и такая уверенность в том, что она все это победит, что она это победила. Она ходит на протезе так, что вы, если юбка длинная, вы не поймете, что с ней. Ну да.
И она, вот понимаете, вот это ее подняло, как бы вынуло из этой кровати. Я просто пытаюсь это вот с вашим вот примером с бухгалтером Таней, связать и понять. То есть она не оказалась в ситуации, естественно, такой, что у нее ничего не было, а тут теперь все внимание. Но получается, что она, что хотела вернуться в привычное состояние.
Ну вы понимаете, человек-то ведь как создан. Мы хотим, чтобы было так, как мы хотим. О, да. И мы хотим, чтобы это в принципе всегда было хорошо.
Если заболел, то только насморк. И то неприятно. Поэтому когда приходит какая-то реально серьезная болезнь, то человек сначала или пугается, складывает лапки и делается профессиональным больным. Он лег в кровать, лежит: я лежу, спасайте меня, помогайте мне, несите мне, вы мне должны, я болен.
Вот это тупиковая позиция. А вот когда люди… вы встречаетесь с этой ситуацией, когда человек себя жалеет, вы что-то говорите ему? Ну вы пытаетесь переубедить что-то? Я пытаюсь, я пытаюсь, я пытаюсь.
Но лучше всего действует пример других людей. В такой же ситуации, ну или в похожей. Абсолютно в такой же. Но что самое интересное, с чем я сталкиваюсь, когда я общаюсь с больными, это то, что, простите меня, конечно, за это, пожалуйста, но женщины оказываются сильнее.
Нет, это вполне понятно. У них дети, у них… Мужчины чаще как-то съеживаются. Это печально на самом деле очень. Должно быть наоборот, по идее.
Я просто все думаю над вашим примером, что вот человек, вдруг оказавшись в центре внимания, и он не хочет… Он не хочет. А ведь когда человек из центра внимания вот, ну не из центра внимания, а не становится ли такой же проблемой, когда человек был деятельный, активный и тут — бабах, он всего лишился, и это его раз — и ломает. Вот людей, которых я знаю, которые были деятельные, активны, ломает на какое-то время —на неделю. Вот он неделю лежит в этом диване, потом говорит: что это я гнию на этом диване-то, я что, вообще, кто я, что я.
Появляются силы, и человек начинает вставать и начинает выздоравливать. Врачи очень умные, говорят, что в болезни нас трое: врач, больной и болезнь. И если больной ноет, стонет, плачет, жалеет себя.. Вот ты идешь на одну операцию.
Потом выясняется: вторая, третья, четвертая — это мой вариант. И что, и что? Да ты же понимаешь, что, если ты хочешь жить, у тебя дети, они маленькие, ты хочешь жить, детей воспитать и все такое прочее, значит, ну давай, ты идешь на вторую, на третью. На четвертой ты привыкаешь уже, уже можешь пойти на пятую и смеется на шестую, на самом деле.
Человек, он не должен сдаваться — это раз. А потом: Господь не любит боязливых — это два. А это что значит? А это у Паисия Святогорца написано, он же воевал, он был на войне и он очень, вот это его фраза: «Господь не любит боязливых».
Он очень много случаев описывал, когда солдат, сидя в окопе: я боюсь, я не пойду, меня убьют, я боюсь, меня… пойду — его убивали. А другой… Причем там же, в окопе. Нет, ну там как бы, да. По-всякому, да.
А другой, который так никогда не думал и не говорил, а просто шел и делал вот это солдатское дело, оставался жив. А что для вас лично значит название вашей программы «Я очень хочу жить»? Это, кстати, ваше название? Это название моей книги.
Я имею в виду, все-таки вот вы же не случайно сказали: «Я очень хочу жить». Да, да. Вот здесь есть этот акцент. А вот что лично для вас это значит?
Сейчас… когда писалась книга, это просто было безумное, она писалась на какой-то химии очередной, не помню на какой, и реально ее следовало было бы назвать «Книга, написанная на унитазе», простите меня за это, потому что было плохо. У меня была такая скамеечка в саду, и я на ней сидела и писала. В какой-то момент мне делалось плохо, я откладывала книжку, открывала, понимаете… Вот так вот. Тогда очень хотелось жить, просто стояли чисто жизненные такие задачи.
А сейчас я понимаю, что если ты болен и ты жив, то у тебя есть, по крайней мере, если ты не ходил в храм никогда, у тебя есть время, у тебя есть время покаяться, смирится, прийти в храм. И у тебя есть надежда — надежда на милость Божию. Вот тебе вот… Человек, который погибает, знаете у меня была страшная ситуация, я болела ковидом, я попала в больницу, 52-ю. Да, вы писали.
Спасибо ей огромное, этой больнице. Прекрасные врачи. Да, прекрасные, да. Я туда попала, я взяла с собой, когда уезжала, Паисия Святогорца икону, мне приятели привезли ее из Афона.
И там такая тумбочка, я поставила эту икону туда. А давление не падает: 210, 210, 210, что ни колют — а у меня вообще 100 на 60, — 210, 210, 210. Смотрю: они шепчутся, монитор так отвернут. Думаю: у-у-у, сейчас меня в реанимацию увезут.
И они куда-то все ушли. Что-то вкололи мне и ушли. Я поворачиваюсь к Паисию Святогорцу, ой, мне так стыдно, и говорю ему: «Батюшка, совесть есть? Я прочитала весь пятитомник, я тебе молюсь каждый день, и так и сяк.
Батюшка, без исповеди, без причастия я не умру. Найди какого, кого-нибудь, есть какой-нибудь священник, наверное, здесь есть, найди. Вот сделай так, чтобы он ко мне пришел». А дышать не могу.
Знаете, вот как, вот так вот, ну как объяснить, как вот все связано и так: хе-хе-хе-хе, как собака. Я говорю: «Батюшка, сделай что-нибудь. Я что, зря тебе молилась». Отчитала я бедного Паисия, и вдруг в этот момент, знаете, у вас когда-нибудь щелкало в спине?
Вот так щелк, как эта кость на место встала. Вот я так — щёлк. Вы меня пугаете. Ну тот, кто спортом занимается.
Еще впереди, да. Тот, кто спортом занимается, тот знает. И как-то так раз, так — щелк и меня так — ах, и весь воздух входит в легкие. И этот аппарат, который висит так: пи-пи-пи-пи, начинает пищать.
Прибегают врачи и с ними еще какой-то, которого не было. И он говорит: «А что вы меня звали-то? Что вы меня звали? Он говорит: «Да у вас этот аппарат сломался» — и ушел.
Он ушел, все ушли. А я-то знаю, в чем дело. Я-то на колени перед этой иконой: «Батюшка, прости меня Бога ради». Так нет, он так, может быть, и наоборот.
А скажите, вы вообще чего-нибудь боитесь? Ну это уже, наверное, не в жизни. Я, знаете, чего боюсь? Я боюсь, что вот я умерла… вообще-то, я думаю, что, если я умру, это какое-то такое очень интересное путешествие.
Только я не знаю, я ведь не представляю себе, как там и что там будет, но это определенно что-то будет. Это никто не представляет. Ну это будет очень что-то интересное. Я боюсь чего — что я вот умру и предстану перед Господом.
А Он на меня посмотрит и заплачет. И скажет мне: «Агриппина, ну... И вот это вот… ужас вот этого вот плачущего Господа из-за меня, который в принципе не может меня спасти по моей же вине, вот это, наверное, самое страшное что может быть в жизни. Меня это от очень многих… сейчас останавливает от очень многих вещей каких-то, которые я могла бы, наверное, сделать, если бы я вот не боялась бы этих вот слез Господних.
Это, наверное, как-то не очень правильно, что я так думаю. Потому что я не боюсь, вот страх Господень, — я не боюсь, что меня Бог накажет. Как это объяснить? Нет, нет, это все понятно.
Я не боюсь, что Он меня накажет. Я боюсь… я боюсь, что я Его огорчу. Ну как, ну я не знаю. У меня отец очень рано умер, поэтому мне трудно сравнивать с родителями.
Ну как я огорчу, наверное, мужа предположим, он ко мне со всем хорошим, а я по-свински. Вот этого я боюсь. А вот очень многие признаются, что они боятся за близких. За себя нет, но за близких.
Этого страха у вас тоже нет? За близких я всегда боюсь. Я очень тревожная в отношениях. У меня если дети куда-то уезжают, нет, я и так молюсь всегда за детей и Богородичное правило каждый день за них читаю, когда… Псалтырь вечером обязательно, кафизму за них читаю.
Я каждый раз, как только дети уезжают, я начинаю судорожно молиться. И это у меня есть, да. Для одного это встать после очень тяжелой болезни, нет двух ног, научиться ходить на протезах. А для другого трудно разобраться с разорванными колготками».
Вот давайте определим, что такое сложности. Вот из этого, очень правильного, очень точного наблюдения за жизнью, мы, собственно, уже начали эту тему, да, чуть-чуть. Нет, это про то, что у каждого человека свои проблемы. Но вот и какой вывод?
То есть, условно говоря, у человека, у которого разорваны колготки и решать эту проблему нужно через… помните, как у Дейла Карнеги: «Я переживал, что у меня нет ботинок, пока не встретил человека, у которого нет ног». Меня когда-то это потрясло, а потом я подумал: ну от этого ботинки у человека не появились и проблема его не решена. Нет, проблема решена. Проблема решена.
Если человек умный и если он, как реально вот это все понимает, да, знаете, для этого нам даются испытания. Потому что пока тебя не хлопнет, простите, мордой об стол, ты, во-первых, никогда не поймешь того, кого хлопало, никак. Ты не сумеешь сострадать человеку, да — это первое. Редко кто может этому научиться без собственного печального опыта.
А второе: это показывает тебе, очень многие люди мне говорят, я сама себе это говорила: Боже, какая же я была счастливая до того момента, пока вот не поставили онкодиагноз. Боже, я не понимала, как я счастливо живу. Это, наверное, для того, чтобы люди понимали, что жизнь, она радостная, и что жизнь вообще счастливая. Она счастливая сейчас, сегодня, в этот момент, несмотря на твои рваные колготки.
Ну вот смотрите, Агриппина Аркадьевна, вот тогда что получается. Что вот, если последовательным быть, то, по идее, после онкодиагноза, который ну был самый большой, да, наверное, с этой точки зрения проблемой, вы вообще ничто не должны переживать как проблему. Вам удается это? А я и не переживаю ничто как проблему.
Ну вы понимаете, что вы в этом смысле уникальны? Нет, я не уникальна. Я неправ? Нет, вы неправы.
Потому что очень многие люди так поступают, как я. Что значит проблема? Проблемы не надо оплакивать, проблемы надо решать. Поэтому если возникает какая-то проблема, на самом деле проблема — это не сбежавший суп, не, значит, там какая-то...
Не, про это мы не говорим, даже про рваные колготки не говорим. Если какая-то проблема возникает, я сразу начинаю думать, коим образом я могу ее решить, что я должна сделать в этой ситуации. Я и пытался сказать ,что мне не нравится во фразе Карнеги. Я не буду переживать из-за того, что у меня нет ботинок, понимая, что есть люди, у которых нет ног, но ботинки мне найти надо все равно.
То есть мне все равно надо решить эту проблему. Ну да, в принципе. То есть у меня от этого они не появляются, да. Ботинки, нет, от этого не появляются.
Но от этого появляется некое внутреннее спокойствие, когда ты понимаешь, что если у тебя нет ботинок, то плакать на эту тему не стоит и переживать по этому поводу не стоит. Тебе следует думать в ином направлении. Смени полосу движения, да. Надо думать о том, как эти ботинки раздобыть, где заработать денег, у кого-то попросить.
То есть выбирай для себя как ты будешь, коим образом ты будешь решать эту проблему. Ты ее реши. А смотрите, а не получается здесь такой истории, ну я чуть-чуть, может быть, огрублю специально, что вот, ну не знаю: вот ребенок, он плачет, вы понимаете, что это вообще не проблема, да. И получается, что ему надо тогда не посочувствовать… а может, не ребенок, неважно, не сказать, что: да, я тебя понимаю, тебе тяжело.
Сказать: слушай, ну это вообще не проблема. Сейчас же война, знаете, вот как мы говорим. И это…. Нет, это неправильная позиция.
А какая правильная? Если… ну, во-первых, между ребенком и взрослым человеком это пропасть. То, как надо общаться с ребенком, — это одно. А мы говорим сейчас про взрослых людей.
Если кто-то упал духом на твоих глазах... У него масса проблем. То да, конечно, надо сразу сказать: я очень понимаю как тебе тяжело.
Пережившая рак и ковид Донцова отметила 69-летие с идеальной растяжкой: видео
Дарья Донцова в 2023 году Подруга писательницы Татьяна Устинова пригласила её в свою передачу «Мой герой», где они поговорили о творческих секретах и будущих произведениях. Культура - 11 июля 2022 - Новости Челябинска - 7 июня 2022 года исполняется 70 лет писательнице Дарье Донцовой.
«Уже третья стадия»: победившая онкологию Дарья Донцова снова борется с тяжелой болезнью
И кто, кроме меня, их бы терпел? Наконец, муж Александр Иванович — молодой мужчина. Он что, будет жить один? Женится, естественно. Значит, у детей появится мачеха. А что будет с моими кошками, собаками? Но доконали меня занавески. Перед тем как попасть в больницу, я сама сшила и повесила новые занавески — шелковые темно-бордовые.
Очень ими гордилась, хотя они никому не понравились. Все сказали: темные и сшиты по-дурацки! Так что из кабинета врача я вышла с мыслью: «Александр Иванович женится, и его новая жена снимет мои занавески! Я тут же решила, что за занавески надо бороться! В общем, как-то не думается о великом в тот момент, когда слышишь, что жизнь твоя, можно сказать, кончена. В первую очередь у женщины начинают крутиться чисто бытовые мысли. В их числе о том, как объявить о проблеме домашним, да и говорить ли… В какой-то момент я решила, что будет лучше, если сама подберу Александру Ивановичу новую жену.
Отдам его, так сказать, в хорошие руки. У меня есть близкая подруга — Оксана Степановна Глод, хирург по профессии. Она крайне порядочный человек, прекрасно готовит. К тому же понимает в собаках, у нее их три. Ее сын был близким другом моей дочки. Короче, поехала я к Оксане Степановне, в слезах влетела в квартиру и выпалила: «Ты просто обязана выйти замуж за Александра Ивановича! А потом отправила меня к другому, очень хорошему хирургу-онкологу, которому я благодарна за то, что осталась жива.
Был очень тяжелый год лечения, потом — неприятные пять лет сидения на гормонах. Зато теперь я вполне ничего. Из-за аэрофобии летаю на унитазе — Людям, больным онкологией, я советую не спрашивать себя: «Ой, за что мне это? Один живет долгие годы, не задумываясь ни о чем, — и шанса изменить жизнь у него нет. А у меня появился. Онкология вообще, как правило, так на человека и действует — стукает по голове. А почему стукает?
Значит, жил как-то не так. Поменяешься — выживешь… Хороший онколог так и говорит пациенту: «Вам надо измениться». При этом когда больной спрашивает: «А как? Сами нащупывайте». Как-то я проснулась утром и думаю: «Что-то холодно голове». Иду в ванную — и вижу в зеркале: кто-то в гости пришел. Кто же это?
А это я — вся лысая! У меня, конечно, шок. Обычно волосы у людей пучками выпадают, а у меня — все и сразу. В тот день я должна была проводить занятие в книжном магазине «Молодая гвардия». Я тогда еще не была писателем — преподавала там немецкий язык. Что было делать? Моя дочь метнулась в переход метро и купила синтетический парик — такие куделечки.
Натянула их на меня и причитает: «Ой, мама!
Поболело и перестало… Куда важнее дети, их заботы, проблемы… А еще мы как раз путевку на юг купили. И что теперь? Я скажу, что больна, — и сорву всем отпуск?
Подобные размышления — чисто женская глупость. Меня часто спрашивали, испытала ли я отчаяние, узнав диагноз? А кто обрадуется известию, что ему через три месяца умирать? Боялась я многого.
Маша была 11-летней школьницей. Сын Дима старше, ему 20 лет с небольшим, но и ему остаться без мамы было бы тяжело. Тогда еще были живы обе мамы — моя и мужа. Я их очень любила, а характер у обеих был… на козе не объедешь.
И кто, кроме меня, их бы терпел? Наконец, муж Александр Иванович — молодой мужчина. Он что, будет жить один? Женится, естественно.
Значит, у детей появится мачеха. А что будет с моими кошками, собаками? Но доконали меня занавески. Перед тем как попасть в больницу, я сама сшила и повесила новые занавески — шелковые темно-бордовые.
Очень ими гордилась, хотя они никому не понравились. Все сказали: темные и сшиты по-дурацки! Так что из кабинета врача я вышла с мыслью: «Александр Иванович женится, и его новая жена снимет мои занавески! Я тут же решила, что за занавески надо бороться!
В общем, как-то не думается о великом в тот момент, когда слышишь, что жизнь твоя, можно сказать, кончена. В первую очередь у женщины начинают крутиться чисто бытовые мысли. В их числе о том, как объявить о проблеме домашним, да и говорить ли… В какой-то момент я решила, что будет лучше, если сама подберу Александру Ивановичу новую жену. Отдам его, так сказать, в хорошие руки.
У меня есть близкая подруга — Оксана Степановна Глод, хирург по профессии. Она крайне порядочный человек, прекрасно готовит. К тому же понимает в собаках, у нее их три. Ее сын был близким другом моей дочки.
Короче, поехала я к Оксане Степановне, в слезах влетела в квартиру и выпалила: «Ты просто обязана выйти замуж за Александра Ивановича! А потом отправила меня к другому, очень хорошему хирургу-онкологу, которому я благодарна за то, что осталась жива. Был очень тяжелый год лечения, потом — неприятные пять лет сидения на гормонах. Зато теперь я вполне ничего.
Из-за аэрофобии летаю на унитазе — Людям, больным онкологией, я советую не спрашивать себя: «Ой, за что мне это? Один живет долгие годы, не задумываясь ни о чем, — и шанса изменить жизнь у него нет. А у меня появился. Онкология вообще, как правило, так на человека и действует — стукает по голове.
А почему стукает? Значит, жил как-то не так. Поменяешься — выживешь… Хороший онколог так и говорит пациенту: «Вам надо измениться». При этом когда больной спрашивает: «А как?
Сами нащупывайте».
Я, дурочка, обрадовалась своей такой невероятной красоте. И мы поехали с моей подругой хирургом и с моим мужем отдыхать в Тунис. И мы оказались с подругой в одной раздевалке. Ну, мы переодеваемся — она на меня посмотрела она хирург оперирующий , так изменилась в лице, говорит: «Что это? У нас дети, мы оплатили путёвку. Я осталась там ещё на десять дней.
Приехала в Москву, пошла к доктору. Доктор меня посмотрел, сказал: «Ну, что могу сказать? Онкология, четвёртая стадия. Жить вам осталось два месяца». Я сижу, думаю: это шутка, да? Такого просто вообще не может со мной быть. Вот такая была ситуация не очень приятная.
Как вы справились с болезнью? Я вышла от этого доктора вся в слезах и соплях. Я у него в кабинете не зарыдала. Но когда я оттуда вышла... Солнышко светит, погода хорошая. Смотрю: люди ходят. Думаю: батюшки, а мне умирать через два месяца.
Вообще как-то в голове не умещается. И я начала рыдать. Значит, рыдала я с такой силой — знаете, я вам даже объяснить не могу. Я села в автобус, чтобы ехать домой. А автобус — остановка «Онкологическая больница». И тогда ещё кондуктор... А это нужно было билетики купить у водителя.
Я роюсь, не могу найти. Он смотрит на меня, говорит: «Я вас так повезу». Он понял: я рыдаю, онкологическая больница, что-то со мной не так. Боже мой, это был какой-то ужас. Я добралась до дома, села у нас там в садике неподалёку от дома, и просто вот, знаете, просто я в полных слезах. Думаю: куда деваться, куда деваться? Потом немножко мозг на место встал.
Я думаю: так, у меня трое детей; ладно, мальчишки большие, им по 20; а дочке-то 12. Очень нехорошо. У меня мама и свекровь. Я их очень любила. Они были очень вредные. Кому мои вредные старухи-то понадобятся, правильно? А муж у меня, в общем-то, молодой, ему пятидесяти нет — доктор наук, профессор.
Он долго проживёт один? Нет вопросов — какая-нибудь аспирантка подберёт. И что будет тогда с моими детьми, с моими тремя собаками, кошкой, с двумя моими старухами? Как к ним эта женщина отнесётся? Мне стало страшно. И тут-то я вспомнила, что у меня есть подруга Оксана, с которой мы в Тунис ездили, ближайшая подруга. У неё три собаки, сын — ближайший приятель моей дочки Маши.
Оксана — замечательная женщина: готовит, стирает, убирает и не замужем. Я рванула к ней. Приехала, говорю: «Степаныч, ты должна выйти замуж за Александра Ивановича». Надо отдать должное Оксане. Она так на меня посмотрела, говорит: «Ой, я согласна. Только давай сначала обсудим почему». И втащила меня к себе на кухню.
Ну, тут уж, конечно, я ей всё рассказала, всю правду. Она мне ответила, что врач, у которого я была — дальше те слова, которые нонче запрещено произносить на телевидении, но каждый понимает, что она мне сказала: что диагноз так не ставят, что нужно ехать к нормальному специалисту. Я самое интересное вам не сказала. Сказавши мне, что мне осталось жить два месяца, доктор мне сказал, что можно рискнуть, сделать операцию. Но это мне будет стоить: ему столько, анестезиологу столько, медсестре столько. Мне выложил калькуляцию. А у нас денег тогда было не ахти, и вообще как-то не очень мы были богаты.
Она мне сказала: «Давай-ка ты поедешь к моему доктору Игорю Грошеву. Я с ним вместе работала». И отправила меня в 62-ю городскую больницу. Там уже был другой разговор. Там был молодой доктор, с которым я сейчас очень близко дружу, вот, работающий на потоке три операции в день , который мне сказал, что ситуация, да, на самом деле сложная, но мы можем как-то каким-то образом с ней побороться. Я вдруг вспомнила эти занавески. И думаю: я умру — они мои занавески снимут.
И вот это вот было окончательным решением пойти на операцию. И как-то у меня, знаете... Но окончательно меня сподвигли на это лечение занавески. Я, знаете, перед тем как мне диагноз сказали, я сшила сама новые занавески и повесила. И меня все отругали: и муж, и дети, и мама со свекровью. И в какой-то момент, когда вот было очень плохо, я думала: может, не делать операцию; ну, что — мне так мало жить осталось; зачем мучиться? Понимаю, что смешно.
Но тем не менее. Как вас болезнь привела к этому занятию? Ой, вы знаете, это очень, на самом деле, для меня сложный вопрос. Потому что я всегда очень честно отвечаю на все вопросы: сколько я вешу, что я ем, сколько у меня своих зубов, сколько имплантов — пожалуйста. У меня нет стопора. Я вам всё расскажу. Но в отношении книг...
Во-первых, я не знаю, откуда они берутся. Не надо меня об этом спрашивать. Я сама не знаю. А с книгами, которые получились первыми... Я поселилась в палате реанимации. У меня было несколько операций. Обычно там люди лежат два-три дня и уезжают в другую палату.
А я там жила. Потому что меня оперировали, потом увозили на другую операцию, опять возвращали, опять увозили на операцию. Меня как-то не уносили... А реанимация — она внеполовая. У вас, как мужчины и женщины, вы лежите вперемешку голые, все, значит, на трубках. В один прекрасный день со мной оказались два дедушки. И вот эти дедушки через меня начали переговариваться: мы умрём, нам так плохо.
А я твёрдо тогда уж решила, что я-то умирать не стану. У меня онкология! А я здесь с прыщами, значит, лежу. У меня то же самое, что и у вас. И вот посмотрите на меня вообще. Я вся в шрамах. Помолчите, бога ради» Нет!
Они ныли и стонали.
Самой первой разговор начала маленькая Эмма - юная читательница Дарьи Донцовой. Девочка спросила про домашних питомцев писательницы и их имена.
После она протянула ей читательский дневник и попросила расписаться, на что Дарья с легкой самоиронией ответила: "А что учительница скажет? Наверное, надо было что-то другое читать, Пушкина, например! После получения автографа девочка с сияющей улыбкой вернулась на свое место.
Раздался вопрос из зала: "Как вы относитесь к своим героиням? Может быть, кого-то жалеете, кто-то вас раздражает". Дарья Аркадьевна с улыбкой ответила: "Вы очень молодая девочка, у вас, наверно, нет детей.
Донцова описала последние 15 минут жизни своего тяжелобольного мужа: это был обряд
Дарья Донцова рассказала, как попыталась устроить личную жизнь мужа в сложный для семьи период. свежая новость на сайте международной выставки-форума «Россия» на ВДНХ. 69-летняя Дарья Донцова, автор культовых детективов, в беседе с Лерой Кудрявцевой рассказала о возвращении болезни, которую ей удалось победить 24 года назад. 7 июня 2022 года исполняется 70 лет писательнице Дарье Донцовой.
Ушел из жизни муж Дарьи Донцовой академик Александр Донцов
Когда-то ясновидящая предрекла Дарье Донцовой судьбу – и до сих пор все, о чем она вещала, сбывается. В 2017 году Дарья Донцова была в студии Малахова, и тогда она заявила: "Я приготовила мужу новую жену". Культура - 11 июля 2022 - Новости Ярославля - Дарья Донцова — все самые свежие новости по теме. Писатель Дарья Донцова минувшей весной сообщила, что ее муж скончался после продолжительной болезни. Академик психологии и муж автора детективов Дарьи Донцовой Александр скончался после долгой борьбы с раком кишечника. Донцова Дарья Аркадьевна Читать новые книги Дарьи Донцовой, все детективы новинки можно купить по привлекательной цене.