Социолог и философ Григорий Юдин и общественный деятель Митя Алешковский — о феномене «второй памяти». На одном запрещённом ныне сайте, дрожа и попеременно оглядываясь, прочитал очень толковое интервью с социологом Григорием Юдиным, которого многие, подозреваю, хорошо знают.
Минюст России признал иноагентом социолога Юдина
Кто-то верит, что в последний момент можно будет свернуть или выскочить. Кто-то думает, что в ад едут другие, и его это не коснётся. Кто-то радуется Ура! Кто-то уверен, что в ад едут все поезда, и потому какая разница. Кто-то оживленно спорит о том, кто в этом виноват. Пожалуй, сильнее всего это ощущение сквозит в словах Владимира Путина, который изо всех сил стремится выиграть ещё немного времени перед тем, что он видит неизбежным. Но в целом мы стараемся не зацикливаться на этом, и это вполне понятно — в поезде относительно комфортно, и человеческая психика старается вытеснять то, на что она не может повлиять.
Однако поезд продолжает ехать, и скорость возрастает. В этом поезде, мчащемся в Минск, Алексей Навальный дёрнул стоп-кран. И теперь происходит то, что всегда происходит в таких случаях — какое-то время будет сильно трясти. Возвращение Навального — мужественный поступок.
После этого для присвоения статуса «иноагента» властям стало достаточно указать на «иностранное влияние», под которым находится новый фигурант списка. Это влияние в законе определяется как «предоставление иностранным источником лицу поддержки или оказания воздействия на лицо, в том числе путем принуждения, убеждения или иными способами». Помимо реестра иноагентов появился также реестр аффилированных с ними лиц. В него включают учредителей, руководителей или работников организаций-иноагентов и тех, кто занимался политической деятельностью и получал деньги от уже попавших в реестр иноагентов людей и организаций или принимал участие в их деятельности.
Также в реестр иностранных агентов 19 января внесли политиков Евгению Чирикову, Владислава Живицу, журналистку Лолу Тагаеву, лекторий «Живое слово», «Комитет ингушской независимости» и др. Нашли ошибку?
При этом из реестра в связи с ликвидацией исключено некоммерческое партнерство «Институт развития прессы — Сибирь». До этого Николая Соболева оштрафовали за отсутствие плашки иноагента. Ранее сообщалось, что шоумена Гудкова могут признать иноагентом по просьбе активистов. Что думаешь?
Минюст опубликовал обновленный список иноагентов
- Социолога Григория Юдина внесли в список иноагентов | 360°
- Ходорковский LIVE: ЮДИН: Путин в панике? Всё идет не по плану (2023-16-07) - слушать подкаст
- Минюст пополнил список иноагентов
- Почему предсказуемость убивает политику
- Минюст России признал иноагентом социолога Юдина
- 19 июня 2023 - На «Не телефонном разговоре» Шкуренко в Омске выступит социолог Григорий Юдин
Григорий Юдин. Олаф Шольц в московском метро
Интервью Григория Юдина Катерине Гордеевой. Григорий Юдин — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. В реестр иноагентов включили шеф-редактора «Верстки». Григорий Юдин — кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук.
Григорий Юдин: «Результаты исследований засекречены»
В 2006 г. С 2007 г. В 2012 г. С 2015 г.
Они возникли как инструмент цеховой солидарности хакеров. Но потом они распространились за пределы хакерского мира как инструменты шеринга. Делиться оказалось выгодно и удобно. И это создает особую экономику. И сегодня многие из нас участвуют в таких структурах. Они помогают нам восполнять свои потребности в новой информации с помощью горизонтальных коммуникаций. Мой любимый пример — сервис SciHub, который создала Александра Элбакян. Он дает ученым бесплатный доступ к научным статьям. Это стало катастрофой для издательств и других академических капиталистов, которые занимаются тем, что продают ученым тексты, которые для них написали другие ученые. На этом никто не получает никаких денег, кроме этих жутких посредников. В любом случае структуры, которые предлагают другой механизм коммуникаций, продолжают существовать и появляться. Конечно, дальше в рамках конкуренции эти структуры пытаются «угнать». И в этом нет ничего страшного. Мы не ждем, когда коммунитарный принцип истребит все рыночные или государственные институты. Политика баланса, о которой писал Поланьи, состоит в том, чтобы поддерживать компромисс между ними. В этом случае сообщества порождают все новые и новые интересные инициативы. Кроме того, коммунитарная традиция является ключевой именно для российской интеллектуальной и политической истории. Именно из нее происходят главные русские политические идеи. Она связана с русским способом организации совместной жизни. Именно к этой традиции относятся и многие славянофилы, и Кропоткин, и Толстой, и многие другие. SciHub сделала простая русская студентка, а не hi-tech корпорации. Может быть, мы не туда смотрим? Нужно вглядываться не в «консерваторов» и «ультраконсерваторов» наверху, а в тех, кто оказался на дне? Может, решение в руках самых бедных, угнетенных, как говорили большевики, в руках «крестьян в солдатских шинелях»? Я думаю, вы правы в том, что не нужно ни на что закрывать глаза. Альтернатива, когда она дозреет, появится в нескольких местах одновременно. Совершенно не обязательно, что альтернативу принесут какие-то хорошо одетые люди; они могут выглядеть очень по-разному. Но пока я не вижу никакой альтернативы ни в каких окопах, ни в каких низах. Давайте вспомним про одно из самых ярких недавних событий — мятеж Пригожина. Он ведь пытался решать именно эту задачу: выстраивать альтернативу. И он начал ее формулировать одновременно на нескольких языках. На левопопулистском, консервативно-популистском и оппозиционно-патриотическом. Особенно это хорошо видно в его последних стендапах перед мятежом. Многие из его речевых конструкций просто буквально повторяли риторику российских оппозиционеров. Он это рифмовал с другими запросами, просто игнорируя противоречия между ними. Но чего-то своего, оригинального Пригожин не предложил, и в этом причина его провала. Так что я не думаю, что вопрос стоит так, как вы его ставите, что с фронта или откуда-то снизу идет какое-то обновление, запрос на него. Но я полагаю, что в момент, когда необходимость в такой альтернативе станет очевидной, слушать нужно будет разных людей. Коалиции перемен могут сформироваться по-разному. Нам всем все время хочется найти какую-то ошибку, исправив которую можно все поменять. Это характерно для христианизированной культуры. Она предполагает, что, обнаружив в себе «грех» и изменив ход действия, можно добиться искомых изменений — «спасения». Но в политике основная проблема не в наших ошибках, а в том, что просто не пришло время. Оно наступит, когда существующая конструкция будет признана и осознана как тупик. Вместе с ее собственными «бунтарями» и «радикалами». Этот момент обязательно настанет. И к нему надо готовиться. Искать идеологические ходы, которые могли бы позволить преодолеть эту ложную оппозицию между консерваторами и ультраконсерваторами, и искать слои, которые бы были готовы стать субъектом реализации этой новой идеологической позиции. Нынешняя ситуация непроста для переживания. Просто нет ничего, что каждый из нас неправильно делает, или чего-то такого, что сделать нужно, но никто об этом не догадался. Как ни странно, отсутствие ошибки оказывается сложнее для индивидуального переживания. Из истории мы знаем, что созревание ситуации происходит очень неожиданно. Не существует способов разглядеть это созревание заранее? Это правда. Ситуация тупика объективна, и осознание его неизбежно. Но мы не знаем, когда именно оно случится. Накопление противоречий по мере того, как сам тупик отрицается, продолжается. Мы наблюдаем, как этот тупик сказывается на разных слоях, и фиксируем, к чему их это подталкивает. Все, что нам нужно — это внимательность, выдержка и умение ждать. Это должно помочь. Одним из наиболее популярных терминов в социальных науках стал в последние годы «ресентимент». Вы им часто пользуетесь. Он означает нечто вроде «обиды» и «зависти», которые заставляют людей поддерживать антидемократические политики. Мне кажется, что этот термин превратился в идеологическое клише. Оно как бы подрывает легитимность социального протеста, обвиняет бедное большинство в моральном «грехе». Термин «ресентимент» появился в середине XIX века. Его трудно перевести на русский или даже английский язык. Но я бы сказал, что оптимальный перевод — «бессильная злоба». Это важно: ресентимент находится на стыке между эмоцией и действием. Злоба — это эмоция. Она вызвана восприятием ситуации вокруг. Когда же мы говорим «бессильная», то мы указываем на то, что она не переводима в действие. Эмоция такого рода не вызывает никакого трансформирующего политического действия. Обвинение низших классов в том, что они вместо того, чтоб взять на себя личную ответственность, скажем, работать или заниматься бизнесом, испытывают зависть, исторически было довольно популярным. Но оно игнорировало политическое измерение. Я могу сколько угодно брать лопату и кирку, но это не снизит мой ресентимент. Проблема в том, что нет выхода именно для политической энергии. Вот ситуация с современным американским белым трудовым классом, который во многом действительно одержим ресентиментом. Он не то чтобы бездельничает. Он работает будь здоров. И эта работа генерирует все больше ресентимента, потому что она не дает возможности перейти к политическому действию.
А сам по себе знак Z — это полусвастика. У любого человека, кто занимался историей Германии, это вызывает очевидные ассоциации. Все видят, что это такое, никаких сомнений быть не может. Еще они выстраивают человеческие тела буквой Z. Телесность стала инструментом государства в утверждении военной агрессии. Но самое важное — это нарратив «денацификации», который построен на идее чистоты и очищения. Российская армия занимается не освобождением Украины, а ее «очищением». Я не уверен, что мы в начале 30-х годов, тут немного другая динамика. Не бывает такого, что история с точностью повторяется. А логика может. Здесь и возрастная динамика другая: за Гитлером стояла пассионарная молодежь, в России сейчас, как мы с коллегами говорим, бабушка-фашизм. Но то, что все худшее впереди, с точки зрения того, на что нацелен этот режим, это правда. Я не понимаю людей, которые говорят, что самое худшее уже случилось. Это только первый этап по фундаментальному изменению мира. Это история не про Россию, а про то, что случилось со всеми. Путин — это кризис мирового порядка. Он человек, который развратил и купил огромное количество глобальных элит. И это ведет мир к большой катастрофе, которая угрожает не России или Украине, а планете. Где находиться в этих условиях — это вопрос технический. Нужно быть там, где ты можешь с этим что-то сделать. Абсолютная глупость думать, что если ты переберешься из России в Чехию, то у тебя все будет в порядке. Хватит уже закрывать глаза на это. Нас всех могут убить. Надо включаться в то, чтобы это остановить. Если мы будем думать, что находимся в безопасности, то шансов это остановить будет еще меньше. У нас у всех большие проблемы, мы в опасности. По-вашему, почему получилось так, что Лукашенко позволил российским войскам напасть на Украину с территории нашей страны? Самое главное про Беларусь — это не про Лукашенко. Россия и Беларусь сейчас оказались в разных ситуациях. В вашей стране мы имеем дело с хунтой, которая явно тиранит свой народ против его воли. Белорусское государство, которое контролирует Лукашенко, является соагрессором, но очевидно, что это происходит против воли вашего народа. Это заметно. Белорусы дают это понять: и внутри страны, и за рубежом. В России мы видим пассивное согласие, которое в отдельных моментах перерастает в соучастие. У вашей страны сейчас положение и перспективы гораздо лучше, чем у России. Беларусь пытается сопротивляться. Почему это случилось? У вас был момент формирования солидарности в 2020 году. Он позволил противопоставить страну тирану. Это не привело к перехвату политической власти, но дало возможность не доверить судьбу страны тирану. Лукашенко потерял белорусов, у него есть только мутный имперский проект, в котором он оказывается на стороне советского ренессанса, который в той или иной форме задумал Владимир Путин. Мы теперь понимаем логичность Кремля не поддерживать явного пророссийского кандидата Бабарико на выборах. Нужен был не пророссийский кандидат, а просоветский. Бабарико можно было бы сделать лояльным России, но на агрессивное, военное покорение соседних земель он бы вряд ли пошел. То, что сейчас происходит в Украине, — это шок для всего мира, но для нас с вами, с точки зрения методов действия этих людей, это не удивительно. Они сейчас стали направлять оружие и бомбить Украину, а в 2020 году они не направляли оружие на белорусов? Просто тогда не было необходимости применять кассетные бомбы, нужно было бы — применили. В чем проблема? Люди выходили на протест и в больших городах, и в деревнях.
В этом нет ничего удивительного, потому что изначально инициаторами второй памяти являются профессиональные историки. Именно они в конце 1980-х неожиданно получили возможность заниматься исторической работой, открылись архивы, появилось множество новой информации. И одновременно люди перестали бояться истории своей семьи, которую в советское время старались скрывать. Так что появился запрос на восстановление семейных историй — знать историю своей семьи постепенно становится модным. Историки восстанавливают эту память, делают архивы доступными гражданам; а те, в свою очередь, приносят историкам новые данные, частные архивы, артефакты — это особенно видно на краеведческом уровне. Философ Мишель Фуко говорил, что там, где возникает подавленный исторический конфликт, противостояние ведется не в терминах открытой борьбы, а в терминах скрытого сопротивления. Если есть какая-то доминирующая, господствующая память, то возникает и контрпамять, которая работает не через прямое оспаривание, а формирует обходные пути, которые позволяют избежать фронтального столкновения. Потому это способ избежать политических оппозиций, которые всем надоели. На лекции вы говорили о том, что проводили исследование с людьми, которые работают на опросах общественного мнения. Они рассказывали случаи, когда стараются отказаться от опроса, если он связан с политикой. Не кажется вам, что в этом есть табуированность разговора о политике, когда туда невольно вплетается история? Действительно, часть более общей проблемы, с которой мы имеем дело в России, — это деполитизация, отсутствие открытой политической дискуссии. Это относится не только к интервьюерам, у нас в принципе нет для этого подходящего языка; если в разговоре с друзьями или знакомыми вдруг обнаруживаются политические разногласия, то на втором шаге мы скатываемся к ругани, взаимным оскорблениям, это подрывает отношения. Политика все время связана с враждой, войной, жестоким конфликтом, поэтому люди стараются держаться от этого подальше. И история попадает сюда же — как не принято говорить о политике, точно так же не принято говорить об исторической политике. Гораздо проще и эффективнее говорить о том, что происходит со мной, моей семьей, узнавать о связи с ними. Когда мы уже сделали исследование и я писал отчет, возникла история Дениса Карагодина — человека, который провел расследование убийства своего прадеда, восстановил каждого, кто участвовал в этом. Есть ли у него цель пересмотра истории? Нет, он от нее открещивается, просто требуя признать, что это преступление, за которым кто-то стоял. Господствующая историческая политика не дает языка, чтобы об этом разговаривать, она направлена на раздробление, объявление предателями тех, кто не попадает в государственный нарратив. А в него не попадают большинство наших сограждан — так или иначе, очень у многих были конфликты с государством. Если зайти в любой книжный магазин, особенно сетевой, можно увидеть гигантское количество книг об истории. О качестве этих книг следует поговорить отдельно, но, тем не менее, спрос на большую историю очевиден и удовлетворяется он простыми формами — популярными книгами, телепередачами, сериалами. Как вы считаете, с чем связан этот повышенный интерес к историческому знанию? Это связано с тем, что у нас возникает запрос на формирование своей идентичности. Мы долгое время теряли это из виду, ушли в индивидуальные проблемы, когда нам нужно было заботиться о собственном выживании, благосостоянии, карьерном успехе. В обществе наиболее ценным стал признаваться индивидуальный успех. Смог ты найти оплачиваемую деятельность, что-то продать — ты на коне, а все остальное не имеет значения. Отсюда власть, связанная с деньгами, зацикленность на потребительских стандартах — то, на что сегодня работают большинство российских семей. Но человек устроен не так. Он не может все время думать о личной выгоде, ему нужно понимать, как он связан с людьми, землей, на которой он живет. Сейчас настал период, когда первая волна удовлетворения собственных интересов закончилась и начал проступать запрос на историю. Я бы назвал его частью более общего запроса на возрождение политики. Государство не дает этому запросу выхода — любая политическая активность, коллективные объединения строго запрещены и за ними следят. В России нет особой цензуры, но если ты попытался что-то организовать — у тебя точно будут проблемы. А человек — животное политическое. История становится одним из способов иноязычно работать с политикой, осознавать себя частью чего-то большего — страны, народа. Это пока аморфные понятия, но способ с ними работать уже есть. Неудивительно, что люди, связанные с этой озабоченностью историей, проявляют готовность к агрессивному политическому действию. Например, наиболее агрессивные группы, проявившие себя в ходе конфликта на Украине, были связаны с реконструкторским движением.
Минюст России признал иноагентом социолога Юдина
| Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина | Также отмечается, что социолог распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа Российской Федерации. |
| Почему предсказуемость убивает политику | Интервью с социологом Григорием Юдиным (признан в РФ иностранным агентом). |
Известные данные о прошлом профессора
- Минюст внёс Евгению Чирикову в реестр иноагентов
- В реестр иноагентов включили активистку Чирикову и социолога Юдина - МК
- Социолог Григорий Юдин внесен в реестр иноагентов – Москва 24, 19.01.2024
- Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина
Минюст внес в список иностранных агентов социолога Григория Юдина
На этот раз в реестр попали: социолог Григорий Юдин, журналистка Лола Тагаева, политики Евгения Чирикова и Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, а также лекторий "Живое слово" и "Комитет ингушской независимости". Отвечающее извещение опубликовано на сайте ведомства 19 января.«Юдин принимал участие в создании и распространении для абсолютного мира рыл извещений и материалов иноземных агентов, выступал против особенной военной операции на Украине», — говорится в тексте. Григорий Юдин — российский социолог, научный руководитель магистерской программы по политической философии Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинка), а также старший научный сотрудник лаборатории. Григо́рий Бори́сович Ю́дин — российский социолог, эксперт по общественному мнению и опросам в России. Кандидат философских наук (2012). Социолог Григорий Юдин внесен в реестр иностранных агентов за участие в создании и распространении материалов иноагентов и распространение фейков о России.
Социолог Юдин: Протестующие в России хотят предотвратить катастрофу
«Философ Григорий Юдин был избит полицией и доставлен без сознания в ОВД Южное Медведково. На одном запрещённом ныне сайте, дрожа и попеременно оглядываясь, прочитал очень толковое интервью с социологом Григорием Юдиным, которого многие, подозреваю, хорошо знают. Среди внесённых в перечень персон оказались социолог Григорий Юдин* и экоактивистка Евгения Чирикова**. Григорием Юдиным про будущее.
Товарищ Юдин, вы большой ученый..
| «Никакую из нынешних войн нельзя выиграть — это «война навсегда» — социолог Григорий Юдин* | Социолога Григория Юдина включили в реестр иностранных агентов. |
| Григорий Юдин: биография социолога | Министерство юстиции пополнило реестр иностранных агентов, включив туда социолога Григория Юдина*, тверской лекторий "Живое слово"*, организацию "Комитет ингушской независимости"*, блогера Владислава Олейника*, шеф-редактора. |
| Минюст пополнил список иноагентов социологом, блогером и экс-депутатом | Григорий Борисович Юдин – известный российский социолог, который с первых дней российско-украинскго конфликта 2022 года участвует в акциях и критикует власть России. |
Социолог Григорий Юдин внесен в реестр иноагентов
Среди включенных в реестр людей — экоактивист и политик Евгения Чирикова и социолог Григорий Юдин. Почему наука не существует вне политики и общества, что делает лозунг «Science saves lives» ошибочным и как агрессивный сциентизм мешает ученым действовать сообща, в интервью рассказал философ и социолог Григорий Юдин (НИУ «Высшая школа экономики»). Социолог Григорий Юдин и экоактивистка Евгения Чирикова пополнили список иноагентов. Минюст добавил в реестр иностранных агентов социолога Григория Юдина*, защитницу Химкинского леса Евгению Чирикову*, смоленского депутата Владислава Живицу*, журналистку Лолу Тагаеву*, лекторий «Живое слово»*. Включенный в список иноагентов социолог Григорий Юдин* создавал и распространял сообщения и материалы иноагентов, выступал против специальной военной операции на Украине.
Минюст объявил «иноагентом» социолога Григория Юдина
В первую очередь это те регионы, где "Единая Россия" проиграла в 2018 году. В ответ на совершенно, на мой взгляд, разумное замечание, что нужны дополнительные ресурсы, президент сказал, что вы там для этого и сидите, где хотите, там ищите ресурсы. Что значит, где хотите, там ищите? В России сформирована централизованная бюджетная система, и никаких особых ресурсов дополнительных у Сипягина, конечно нет, как и у подавляющего большинства других губернаторов. Не вижу здесь никакого радикального перераспределения полномочий, Путин скорее всего просто пытается снять с себя ответственность за происходящее и переложить её на губернаторов.
Но при этом нужно понимать, что всё это происходит на фоне наметившегося некоторое время назад движения в сторону децентрализации страны. Во многих регионах есть очень сильная усталость от такого микроменеджмента, который осуществляет Москва. Есть, и это не секрет, довольно большое раздражение от москвичей в принципе, кстати, москвичи в этом совершенно не виноваты, ведь понятно, что это раздражение от Федерального центра. Вообще межрегиональное неравенство, территориальное неравенство — одно из главных проявлений большого неравенства в России в принципе.
Многие кейсы, включая кейсы Екатеринбурга, в прошлом году показали, что самоуправство Москвы в местах, где она ничего не понимает и ничего не может решать, воспринимается всё с большим и большим гневом. Поэтому запрос на децентрализацию есть и поведение некоторых губернаторов в условиях этого эпидемиологического момента может, на самом деле, усилить этот запрос, просто потому, что эта тенденция уже существовала. Кто нас спрашивает С опросами в России проблема есть, и состоит она в том, что отрасль фактически превращена в олигополию, причем основные игроки в этой опросной отрасли так или иначе контролируются Кремлем. Не в том смысле, обращаю внимание, что данные фальсифицируются или мы получаем какие-то неверные липовые цифры, этого как раз не происходит; а в том смысле, что Кремль заказывает им исследования на наши с вами деньги, и эти исследования не публикуются.
Проблема в том, что мы никогда не узнаем, что в этих исследованиях написано, потому что их результаты засекречены. Это на самом деле понятная информационная задача, чтобы представлять, какие категории населения сейчас выражают наибольшей скепсис по поводу существующих мер, какие категории населения склонны пренебрегать рекомендациями оставаться дома, например, или следить за гигиеной, и к этим категориям обращаться целевым и понятным образом. Но, судя по той коммуникационной стратегии, которую мы сейчас видим, этого в общем-то не происходит, а происходит только нагнетание паники. Так что, с одной стороны, такие данные есть, а с другой — мы о них не узнаем; и по-видимому используются они сейчас, если иметь в виду задачу минимизации паники и успокоения населения, явно неадекватно.
Либеральная модель, или Сильная рука Как справился Китай, мы, в общем, пока толком не знаем. Есть очень серьезное основание предполагать, что число жертв в Китае радикально занижено. Другое дело, что это может быть вообще не важно, занижено оно или не занижено, важно, какое есть восприятие в мире этого, по мнению Китая, успеха. Если говорить о странах, которые пока лучше всего справляются с пандемией, это как раз не Китай, к которому есть очень много вопросов.
Во-первых, это страна, которая «проспала» начало распространения вируса. И мы, строго говоря, должны быть «благодарны» Китаю за то, что мы это всё получили, потому что можно было бы предпринять совершенно другие меры. Так что если говорить про страны, которые с этим успешно справляются, то это те страны, которые не совсем на слуху — это Тайвань, который находится рядом с Китаем и фактически минимизировал распространение пандемии, это Южная Корея, это Исландия. Может, это какие-то из европейских стран, типа Германии, где пока достаточно низкая смертность, хотя об этом пока рановато говорить, поскольку ещё там не всё прошло.
Что про эти страны можно сказать в общем виде? Они использовали разные технологии, но в целом, во-первых, эти страны ввели массированное тестирование с использованием хороших тестов. Потому что по числу тестов Россия вообще на одном из первых мест в мире, но уже всем понятно, и это было официально признано, что тесты, которые в России используют, на самом деле мало чего показывают. А в этих странах было введено массированное и эффективное тестирование, скажем, в Южной Корее вы просто могли выйти на улицу, подойти к специально поставленной будке и без контакта с медиком пройти тест, и таких тестов было сделано гигантское количество, что позволило резко повысить качество диагностики.
Другая вещь, которая была сделана в этих странах — это действительно контроль за теми, кто является потенциальными переносчиками вируса, но при этом этот контроль только отчасти можно называть каким-то авторитарным. Ещё раз обращаю внимание, что когда да у вас есть необходимость в учёте тех, кто сейчас болен или находится в зоне риска, то это можно делать двумя разными способами. Это можно делать принудительно и можно делать, опираясь на солидарность. Простой пример: и в Москве, и во Франции сейчас, чтобы выйти на улицу, нужна некая бумага.
И там, и здесь эту бумагу можно получить с помощью некого приложения или интернет-сервиса, но есть очень большая разница. Во Франции это все устроено таким образом, что приложение вам позволяет сгенерировать некий код, который показываете, выйдя из дома, патрулю, который может встретиться по дороге. В Москве, казалось бы, всё тоже самое, но на самом деле совсем не то же самое, потому что этот код будет сгенерирован только после проверки ваших данных в централизованной системе. Это то, чего во Франции не происходит, и поэтому, например, в Москве большое количество людей получают отказ в генерации кодов, если их данные не соответствуют тому, что про них думает система.
Сейчас даже не так важно, права система или ошибается, важно, что это два совершенно разных подхода. Казалось бы, и там, и там просто интернет-сервисы или приложения, но это два совершенно разных подхода. И пока что нет никаких данных, что именно централизованное наблюдение за всеми гражданами необходимо, чтобы с этой пандемии справиться. Во всяком случае, никаких исчерпывающих данных у нас пока нет.
Чуть-чуть лучше на этом фоне выглядит Москва, которая хотя бы пытается силами оперативного штаба создать какую-то коммуникацию, но и это в основном коммуникация по поводу того, что можно делать, а чего нельзя. Московская администрация говорит чуть другим языком, чуть менее приказным и как бы чуть более понимающим, но в целом, конечно, коммуникация провалена полностью. У части людей создается ощущение, что, поскольку эти меры не согласуются друг с другом, то они, видимо, чрезмерные. А другая часть людей, напротив, считает, что поскольку меры не согласуются друг с другом, то они недостаточны. Все это уровень доверия точно никак не повышает. Ключевые риски Понятно, есть существенные риски, которые были созданы в течение последних двадцать лет.
Про один из них мы поговорили — это общая атмосфера тотального недоверия, которая вызывает существенные трудности при координации. Вы фактически можете рассчитывать только на репрессивный аппарат или, по крайней мере, думаете, что можете рассчитывать только на репрессивный аппарат, когда пытаетесь справиться с такой ситуацией. А репрессивному аппарату в России не приходилось решать настолько масштабных задач за последнее время, и это, конечно, явное узкое место. Еще один очевидный риск связан с состоянием системы здравоохранения, в этом смысле Россия никак не лучше многих других стран. В мире в последние годы проводилась фактически ликвидационная реформа здравоохранения, которая была нацелена на сокращение числа медицинских пунктов, на оптимизацию использования ресурсов, на перегрузку врачей полутора-двумя ставками. И сегодня, когда мы ожидаем вала нагрузки, это конечно, очевидное узкое место.
Мы видим, что даже в Москве, где ресурсов гораздо больше, чем в любом другом городе России, в какой-то момент у местных чиновников начинают какие-то панические нотки звучать. А как со всем этим справятся регионы, в которых в принципе нет особо дополнительного, резервного ресурса, который можно было бы задействовать — это большой вопрос. Зато есть возможности медиа, и вот они, скорее всего, и будут использоваться. Имею в виду централизованные средства массовой информации, в первую очередь телевидение, которое по-прежнему держит большую долю телесмотрения по стране, особенно когда все сидят дома и смотрят телевизор. Вот этот ресурс можно использовать для регулирования восприятия масштаба эпидемии населением: если ситуация пойдёт по не очень хорошему сценарию, то до какой-то степени масштабы можно будет скрывать. Понятно, что это не бесконечный ресурс, какая-то информация будет просачиваться, да и в общем если действительно ситуация будет принимать характер полномасштабного кризиса, то это уже не скроешь.
Но до какого-то момента можно что-то скрывать, и это может позволять поддерживать управляемую ситуацию. Другое дело, что, ещё раз скажу, в принципе доверие к телевидению и аудитория телевидения сокращаются, кроме того, альтернативные медиа могут давать какую-то другую картину. Интересный вопрос, чем эта схватка закончится. Центр в ситуации перегрузки На губернаторов возложили ответственность за ситуативное регулирование, и это на самом деле понятно, потому что, действительно, в разных регионах разная эпидемиологическая ситуация. Но никаких специальных ресурсов, которыми губернаторы могли бы распоряжаться, не появилось. Мы видим, что по-прежнему все ресурсы из центра направляются только по заявкам этих регионов, одобренным правительством.
Так это всегда и было, то есть губернаторы и так всё время ползали в ногах у московских чиновников, не вылезая из Москвы, с тем, чтобы допроситься чего-нибудь для своих регионов. И сейчас они занимаются ровно тем же, только ещё параллельно вынуждены контролировать эпидемиологическую ситуацию. Эта дифференцированная стратегия, которая в целом кажется достаточно разумной, дала довольно интересный результат уже сейчас, потому что многие губернаторы вообще практически сняли все ограничительные меры, полагаясь то ли на то, что их пронесёт, то ли на то, что никто ничего не заметит. В зависимости от качества управления в условиях эпидемии, я думаю, могут последовать и губернаторские отставки, уж тем более в тех регионах, губернаторы которых Владимиру Путину неудобны и не нравятся. В первую очередь это те регионы, где "Единая Россия" проиграла в 2018 году. В ответ на совершенно, на мой взгляд, разумное замечание, что нужны дополнительные ресурсы, президент сказал, что вы там для этого и сидите, где хотите, там ищите ресурсы.
Что значит, где хотите, там ищите? В России сформирована централизованная бюджетная система, и никаких особых ресурсов дополнительных у Сипягина, конечно нет, как и у подавляющего большинства других губернаторов. Не вижу здесь никакого радикального перераспределения полномочий, Путин скорее всего просто пытается снять с себя ответственность за происходящее и переложить её на губернаторов. Но при этом нужно понимать, что всё это происходит на фоне наметившегося некоторое время назад движения в сторону децентрализации страны. Во многих регионах есть очень сильная усталость от такого микроменеджмента, который осуществляет Москва. Есть, и это не секрет, довольно большое раздражение от москвичей в принципе, кстати, москвичи в этом совершенно не виноваты, ведь понятно, что это раздражение от Федерального центра.
Вообще межрегиональное неравенство, территориальное неравенство — одно из главных проявлений большого неравенства в России в принципе. Многие кейсы, включая кейсы Екатеринбурга, в прошлом году показали, что самоуправство Москвы в местах, где она ничего не понимает и ничего не может решать, воспринимается всё с большим и большим гневом. Поэтому запрос на децентрализацию есть и поведение некоторых губернаторов в условиях этого эпидемиологического момента может, на самом деле, усилить этот запрос, просто потому, что эта тенденция уже существовала. Кто нас спрашивает С опросами в России проблема есть, и состоит она в том, что отрасль фактически превращена в олигополию, причем основные игроки в этой опросной отрасли так или иначе контролируются Кремлем. Не в том смысле, обращаю внимание, что данные фальсифицируются или мы получаем какие-то неверные липовые цифры, этого как раз не происходит; а в том смысле, что Кремль заказывает им исследования на наши с вами деньги, и эти исследования не публикуются.
Распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа Российской Федерации, проживает за пределами Российской Федерации», — отмечается в публикации.
Григорий Юдин — российский социолог, кандидат философских наук, сын философа Бориса Юдина.
Напомним, что в рамках проекта «Не телефонный разговор» Виктора Шкуренко уже состоялись встречи с режиссером Александром Сокуровым и киноведом Любовью Аркус. Оба спикера собрали полный зал. Вход на все встречи проекта бесплатный. Требуется предварительная регистрация.
Григорий Юдин: «Нам еще предстоит определить правильную интонацию для Дня Победы»
Очередным гостем авторской рубрики Виктора Шкуренко «Переход наличности» стал социолог и философ Григорий Юдин. Григорий Юдин — кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Как сообщается на сайте ведомства, в него включены социолог Григорий Юдин и бывшая активистка Евгения Чирикова. Политика - 19 января 2024 - Новости Москвы - Встреча с Григорием Юдиным — социологом и экспертом по общественному мнению и опросам. Григорий Юдин – социолог, философ, профессор «Шанинки» – в онлайн-цикле бесед Ельцин Центра «Мир после пандемии» рассуждает о важности повышения уровня доверия в российском обществе, о запросе на децентрализацию, страхах властей.
Известные данные о прошлом профессора
- Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и журналистку Лолу Тагаеву - Афиша Daily
- Правила комментирования
- Социолог Григорий Юдин внесен в реестр иноагентов – Москва 24, 19.01.2024
- Курсы валюты:
Социолог Григорий Юдин внесен в реестр иноагентов
Что именно следует считать иностранным влиянием, российское законодательство не уточняет. Больше новостей Радио Свобода:.
Также в мае 2020 г. Согласно информации, представленной на сайте Вильсоновского центра, организация спонсируется Агентством США по международному развитию USAID , Фондом «Открытое общество» Open Society Foundation , признанными нежелательными организациями в России, и рядом американских неправительственных фондов. Оцените статью.
Как показывают события последнего года, если ярославцам или екатеринбуржцам иногда удается заставить центральную власть с собой считаться, то москвичи и питерцы полностью бесправны в своих городах. Ведь гигантское неравенство между Москвой и регионами повторяется и внутри Москвы — на московских улицах небольшая элита, владеющая всей страной, смотрит на простонародье из-за тонированных окон. России нужны инфраструктурные реформы, которые позволили бы не добираться из одного сибирского города в другой через Москву, открыли потенциал регионов и разгрузили столичные города. Вместо этого москвичей натравливают на «остальную Россию», а всю страну — на москвичей. Дескать, не созрел еще народ. Недавно в таком же духе высказался экономист Андрей Мовчан, комментируя протестные акции в Москве. Вынужден процитировать: «Не стоит требовать от общества, перепрыгнувшего сто лет назад из болота сословного государства, управлявшегося разросшейся семьей Гольштейн-Готторпов через неимоверное насилие в тоталитарное государство, которое в мирное время уничтожало своих граждан миллионами и в войнах несло десятки миллионов потерь, чтобы на руинах сгнившего заживо тоталитаризма оно вдруг начало сознательно строить что-то невиданное, типа демократии». Согласны ли с таким посылом? Но все прогнозы, которые давали транзитологи, никак не подтвердились. Никто всерьез в социальных науках больше не использует в таком виде примитивную теорию модернизации. Нет никакого смысла говорить о том, что кто-то созрел или не созрел до демократии. Россия —часть глобального мира, и здесь можно видеть общемировые проблемы с российской спецификой. Никакого созревания ждать не стоит. Если посмотреть на ситуацию с психологической точки зрения, то такое объяснение ситуации — это результат насаждаемой идеологии, которая оправдывает бездействие и деполитизацию. Для многих она психологически комфортна. Можно сказать: я человек весьма прогрессивный, но вот со страной не повезло, к сожалению, она такая отсталая, поэтому я ничего не могу сделать, буду заниматься своими делами. Это позволяет столкнуть людей друг с другом. Приятно ведь себя считать очень умным, а других — ретроградами. И она, конечно, выгодна некоторым субэлитным классам, которые косвенно являются бенефициарами текущего режима. Они напрямую не имеют доступа к власти, но находятся в неплохом экономическом положении. Им свойственно говорить о «страшном и жутком народе», который надо держать в узде авторитаризма, а то иначе он может на них напасть и как-то навредить. Насколько вероятен революционный сценарий в России? Сегодня в одну кучу смешиваются: государственные перевороты, после которых ничего не меняется; низовые волнения с элементами насилия; и собственно исходный смысл слова «революция» — принципиальная смена общественного строя. Сегодня это слово является ключевым термином российской контрреволюционной идеологии, который используется, чтобы запугать людей. Поэтому я не вижу смысла обсуждать возможность революции в России. Просто надо зафиксировать: революция — это ключевое слово в российской идеологии, оно необходимо пропаганде, чтобы парализовать любую общественную активность. Если кто-то в телевизоре устрашающе произносит «революция», будьте уверены: он что-то крадет или кого-то мучает. Сможет ли поменяться политический режим под давлением низовых волнений? Я вижу, что в разных городах появляются демократические движения, которые на время становятся реальными субъектами политики и способны на успешные кампании. И, конечно, демократические движения направлены против текущего политического режима. С этой точки зрения я вижу запрос на демократизацию и смену политической ситуации в стране. Но миграция — это палка о двух концах. Уезжают самые активные, умные и энергичные. А эта группа людей и могла бы стать социальной базой для позитивных социально-политических перемен. Но как замечает экономист Владислав Иноземцев, революция невозможна, потому что идет миграция молодежи. Вы как оцениваете фактор миграции в связи с социально-политическими переменами в будущем? Будто бы есть два бассейна, и если открываешь воду в одном из них, то она сливается в другой. Современная миграция так не устроена. В России мы имеем дело с большим слоем людей, которые пересекают границу в обоих направлениях. Может быть, уезжают на долгий срок. Но они не обязательно мигрируют. Например, люди едут учиться за рубеж. Они мигрируют или нет? Эмоционально, финансово и политически они инвестированы в Россию. При этом они приобретают новые привычки и вообще чувствуют себя гражданами мира. Сегодня именно этот слой людей наиболее проблематичен для государственной пропаганды. Поэтому термин «миграция» не имеет того смысла, который он имел еще 30 лет тому назад. Сегодня мигранты — это не те, кто машут навсегда белым платочком и обосновываются в другом месте. Такая миграция как раз стала нетипичной. Люди, которые мигрируют, могут составлять важную часть движения демократизации.
Кроме того, иноагентами признаны журналистка Лола Тагаева, лекторий «Живое слово» и «Комитет ингушской независимости», сообщило ведомство на своем сайте. По данным Минюста, все пятеро указанных лиц выступали против СВО на Украине, распространяли недостоверные сведения, принимали участие в распространении сообщений иностранных агентов и проживают за границей.