Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую – то незнакомую усадьбу. возвращаясь домой образуя мрачную, красивую аллею., скользя по еловым иглам, отражая в себе заходившее солнце. Tо незнакомую усадьбу (По А. Чехову). Нужно сделать синтаксический разбор!! однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу.
однажды возвращаясь домой я нечаянно забрел в незнакомую усадьбу синтаксический разбор предложения
Прошлогодняя листва возврвшаясь домой в сетях паука() ссинтакс разбор: два ряда старых определение тесно посаженных елей стояли -опред образуя красивую аллею деепр оборот. наречие Возвращаясь - деепричастие Домой - имя существительное Я - местоимение Нечаянно - наречие Забрёл - глагол В - предлог Какую-то - местоимение Незнакомую - имя прилагательное Усадьбу - имя существительное 2. На - предлог Миг. К сказуемому относится обстоятельство времени «однажды», выраженное наречием, и «возвращаясь домой», выраженное деепричастным оборотом; обстоятельство образа действия «нечаянно», выраженное наречием; обстоятельство места «в какую-то незнакомую усадьбу». К сказуемому относится обстоятельство времени «однажды», выраженное наречием, и «возвращаясь домой», выраженное деепричастным оборотом; обстоятельство образа действия «нечаянно», выраженное наречием; обстоятельство места «в какую-то незнакомую усадьбу».
Пунктуационные задачи по теме «Союзы»
| Однажды,возвращаясь домой,я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу. Почему после | вернуться к странице. |
| Русский язык 8 класс ВПР 2024 все тексты для 1 задания с ответами | Вот текст: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. |
| Вкаком из предложений пропущена одна (только одна! - вопрос №28171421 от заушкина 14.05.2023 23:22 | Сделать синтаксический разбор предложения: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. |
| Дом с мезонином. Чехов А. П. (1896) — читать онлайн | Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу 4. Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени. |
| Русский язык 8 класс ВПР 2024 все тексты для 1 задания с ответами | ЕГЭ ОГЭ СТАТГРАД ВПР 100 баллов | Возвращаясь домой, образуя мрачную, и тд до точки предложения, скользя по еловым иглам, отражая в себе заходившее солнце. |
Однажды возвращаясь домой я нечаянно забрел в незнакомую усадьбу ошибка
Затем ткнётся носом в тёплую ладонь. А хозяин скажет: «Ну, что, Бимка, будем работать». И садится. А Бим калачиком ложится в ногах или уйдёт на свой лежак в угол и будет ждать.
Будет ждать взгляда, слова, жеста. Впрочем, через некоторое время можно и сойти с места, заниматься круглой костью. Когда Иван Иваныч закроет лицо ладонями, облокотившись 3 на стол, Бим подходит 2 к нему и кладёт разноухую мордашку на колени.
И стоит. Знает, погладит. Троепольскому 3 текст Благодаря леснику Николаю Матвеичу я выучил название гор, которые были видны нам.
Ближайшая гора, тянувшаяся невысокой грядой, называлась Пугиной. За ней островерхой шапкой поднималась красавица Шульпиха. Вправо от неё виднелось Седло.
Всё это я запоминал с жадностью, потому что мне открывался неведомый, таинственный горный мир. Оттуда лесник приносил дичь, там же зимой в горных быстрых речонках ловил налимов, приносил их обыкновенно в мешке. Они замерзали, свернувшись 3 кольцом.
В Сибири хозяйки делают пироги, запекая в тесте мороженую рыбу. Итак, лесник для меня являлся неиссякаемым источником всевозможных знаний, каких нельзя добыть ни из одной книжки. Мамину-Сибиряку 4 текст После полуночи дождь стих, но небо по-прежнему было мрачным.
Ветром раздувало пламя костра. Вокруг него бесшумно прыгали, стараясь осилить друг друга, то яркие блики, то чёрные тени. Они взбирались по стволам деревьев и углублялись в лес.
Кверху от костра клубами вздымался светло-серый дым, унося с собою тысячи искр. Яркие искры быстро 2 исчезали в глубокой темноте холодного леса. Мало-помалу дремота стала одолевать нас.
Проснулся я, потому что замёрз. Дождь совсем перестал, и ветер, ещё недавно гулявший по лесу, совершенно стих. С деревьев падали на землю некрупные редкие капли.
Листва и трава, казалось, замерли. И только от не погасшего до конца костра поднималась вверх тонкая струйка дыма. Арсеньеву 5 текст Здесь необходимо сказать несколько слов об уральской промысловой собаке, являющейся немаловажным действующим лицом в моих детских воспоминаниях.
По наружности это обыкновенная дворняга, с загнутым на спину хвостом. Но опытный глаз сразу оценит 2 породистую голову с большими глазами и острой мордой, сильную грудь. Масть пёстрая, причём чёрный, белый, жёлтый цвета перемешаны у каждой по-своему.
Охотники особенно ценят собак с жёлтыми круглыми пятнами на бровях. Я, конечно, не мог не верить. Достоинства собаки на охоте неоценимы.
Она, не боясь 3 , идёт на медведя, ищет неутомимо белку, куницу, облаивает осенью глухаря. Глухарь часто кормится на закисшей от первого инея лиственнице. Мамину-Сибиряку 6 текст Белый просторный город, синее море.
Над ними по неподвижному небу тихо плывёт горячее солнце. Слышны скрип деревянной эстакады, по которой медленно движется поезд, трепетание флагов, смешение наречий и языков. В конце эстакады, у мола, уходящего далеко в море, разгружается большой, только что прибывший из дальнего плавания белый пароход.
Высокорослые матросы быстро бегают взад-вперёд по перекинутым с берега сходням. Я стою и смотрю на пароход, недавно переплывший океан, на старого кочегара , в синей куртке с засученными рукавами, стоящего над трапом. И, медленно поднимаясь 3 по скрипучему высокому трапу, ступаю 2 на чистую палубу.
Как памятен мне этот день! Соколову-Микитову 7 текст Дождавшись начала музыки, полковник по-юношески топнул ногой, и высокая фигура его то тихо и плавно, то шумно и бурно задвигалась вокруг зала. Грациозная Варенька плавно скользила около отца.
Весь зал восторженно следил за каждым удивительным движением пары. Я не мог не любоваться ими. Особенно поразили меня его сапоги, сшитые не по моде.
Видно было, что он когда-то танцевал прекрасно, но теперь был грузен. Полковник всё-таки ловко прошёл два круга. Вот он, быстро расставив ноги, опять соединил их и упал на одно колено, а Варенька плавно прошла вокруг него.
Присутствующие гости громко аплодировали необыкновенному мастерству великолепной пары. Толстому 8 текст На закате колхозных лошадей гонят через брод в луга, в ночное. Поздней ночью они тихо подходят к огороженным стогам сена.
Просыпаются они от каждого шороха, от крика перепела, от гудка буксирного парохода, который тащит по Оке баржи. Пароходы всегда гудят в одном и том же месте, около переката, где виден белый сигнальный огонь. До огня не меньше пяти километров, но кажется, что он горит недалеко.
С берега Прорвы доносится тонкий запах отцветающего шиповника и листьев ивы. Из лугов за Новосёлковским бродом тянет ромашкой и медуницей, запах которой похож на сладкий запах пыли. А из деревни изредка доносится 2 запах только что испечённого чёрного хлеба.
Тогда лошади подымают головы и ржут. Паустовскому 9 текст Домой я приезжаю 2 только летом, на каникулы, и всё время провожу в горах. Теперь мы с Костей бродим по горам и отлично знаем горные тропы.
К сожалению, немногие им владеют. Например, в лесу старик всегда приводил в порядок буйную горную растительность. Тут сухое дерево упало и, падая, придавило молодую поросль, там снегом искривило.
Надо помочь молодым расти. Старик часто заходил навестить знакомые молодые деревья, спасённые им в разных случаях. Он любил их, как своих воспитанников, и торжествующе любовался.
Николай Матвеич и по лесу ходил всегда по-особенному, внимательно вглядываясь 3 в окружающее его пространство. Мамину-Сибиряку 10 текст Белую ночь мы встречаем в старинной келье монастыря на Соловках. Всюду тишина: во дворе монастыря и внутри келий.
Всё, кажется, спит на острове, лишь одна белая ночь сияет. Очарованием пропитаны розовое небо на северо-западе, и пурпурные контуры дальних туч, вздымающихся за горизонтом, и жемчужные чешуйки лёгких облаков. Морской ветер, влетая 3 в окно, растекается 2 по келье пряным запахом водорослей.
Нельзя не насладиться такой ночью! Тихо выходим. За воротами поворачиваем направо и идём сначала вдоль озера, а затем лесом — к морю.
Чайки, похожие на нерастаявшие льдинки, спят на воде. Море как стекло. В его зеркальности отражены и клюквенная полоса на горизонте, и облака, и мокрые чёрные камни.
То шинель зашивал редким солдатским стежком, то тихонько точил топор о гладкий, подобранный у дороги голыш, а то просто строгал большим самодельным складным ножом какую-нибудь чурку. Много таких предметов, выстроганных старшим сержантом Николаем Харитоновым, гуляло по рукам бойцов в роте сапёров. В первые дни войны Харитонов строил на подступах к Днепру бетонные укрепления.
А когда немецкие танки прорвались из степи к великой реке, он оказался среди тех, кому поручили взорвать знаменитую Днепровскую плотину. Он видел, как стеганули в голубое небо зловещие облака взрывов. Он видел, как в это утро, не таясь, не отворачивая лиц, рыдали закалённые, мужественные люди, уничтожая лучшее создание своего ума и рук, чтобы не оставить его врагу.
Строитель стал солдатом-сапёром. Полевому, 119 слов 12 текст Меня разбудил яркий солнечный луч. Проникая в маленькое окошко, вмазанное в стену за печкой, на которой мы спали, он золотым мечом пронзал полумрак под белёным потолком чистенькой хатки и упирался прямо мне в лицо.
Как это часто бывает на военных ночлегах, проснувшись, не сразу поймёшь, где ты и как сюда попал. Потом вспомнился неудачный вчерашний полёт в липком мартовском тумане, белые дымки зенитных разрывов, развёртывавшихся над головой, растерзанное крыло самолёта, закушенная до крови губа и узкие остекленевшие от напряжения глаза лётчика в косом зеркальце, тяжёлый шлепок о снежную поляну… И вдруг — люди в грязных, замурзанных, но родных армейских полушубках и ушанках, бегущие по глубокому и талому снегу к обломкам нашей машины. И сразу слабость, сковавшая всё тело.
Полевому, 118 слов 13 текст Мы сели, если это злополучное падение можно назвать посадкой, в расположении наступающего полка самоходной артиллерии, остановившегося в леске на короткий привал. Артиллеристы с чисто гвардейским гостеприимством поделились с гостями, свалившимися на них прямо с неба, своими запасами, перевязали, как умели, голову лётчику, разбитую при падении, отвели нас в какую-то лесную хатку и, сдав на попечение хозяйки, пожилой, дородной и статной женщины, простились с нами, обещав радировать в штаб фронта наши координаты. Они сделали для нас всё, что могли, так как с наступлением темноты полк самоходчиков должен был уже входить в прорыв.
Мы с лётчиком отказались от ужина. Едва дождавшись, пока хозяйка постелет нам на печи душистой яровой соломы, тотчас же заснули. Вот что было вчера.
Полевому, 116 слов 14 текст Уже под самым Ржевом совершил Николай Харитонов подвиг, утвердивший за ним славу не только в полку, но и в дивизии. Тяжёлый танк, ища брода через ручей, набрёл гусеницей на заложенную в снег мощную противотанковую мину-тарелку. Однако, по счастливой случайности, мина попала между шпор траков.
Её зажало недостаточно сильно, и она не взорвалась. Вынуть же из-под гусениц мину, вмёрзшую в слежавшийся весенний снег и землю, казалось невозможным. Вот это-то дело и вызвался добровольно совершить Николай Харитонов.
Он потребовал, чтобы все отошли подальше от танка, и начал действовать. Лёг на землю, сбросил рукавицы и ногтями очень осторожно стал потихоньку выгребать из-под гусеницы крепкий снег. Он проработал так четырнадцать часов.
Харитонов нёс за ручку разряжённую мину-тарелку, бросил её у костра. И тут же упал без чувств на руки товарищей. Полевому, 126 слов 15 текст Харитонов действительно не чувствовал холода.
Он сбросил и подложил под себя шинель, скинул ремень гимнастёрки. И всё же ему было жарко, он обливался потом. Промокшая от пота гимнастёрка сверху заиндевела, льнула и липла к телу.
Сердце билось, как будто он поднимал невероятную тяжесть, дыхание перехватывало, перед глазами плыли круги. А он всего-навсего лежал ничком на земле и тихонько скрёб ногтями снег. Пальцы сапёра окостенели, их мучительно ломило.
Когда руки совсем теряли чувствительность, он отогревал их подмышками, засовывал под рубаху, а потом опять окапывал снег у мины. Уже стихла метель, облака затянули небо, пропали звёзды и лес зашумел протяжно, добродушно, по-весеннему тревожно и звонко, когда у костра увидели, что из-под горы медленно, шатаясь из стороны в сторону, поднимается человек в наброшенной на плечи шинели. Полевому, 128 слов 16 текст Этот памятник стоит в Москве, в начале Тверского бульвара, на нем написаны стихи, и со всех четырех сторон к нему подымаются мраморные ступени.
Поднявшись по этим ступеням к самому пьедесталу, старый музыкант обращался лицом на бульвар, к дальним Никитским воротам, и трогал смычком струны на скрипке. У памятника сейчас же собирались дети, прохожие, чтецы газет из местного киоска, — и все они умолкали в ожидании музыки, потому что музыка утешает людей, она обещает им счастье и славную жизнь. Футляр от своей скрипки музыкант клал на землю против памятника, он был закрыт, и в нём лежал кусок чёрного хлеба и яблоко, чтобы можно было поесть, когда захочется.
Обыкновенно старик выходил играть под вечер, по первому сумраку. Для его музыки было полезней, чтоб в мире стало тише и темней. Платонову, 127 слов 17 текст В позднюю осень старик заметил, что на футляр, лежавший, как обычно, поодаль на земле, сел воробей.
Музыкант удивился, что эта птичка ещё не спит и даже в темноте вечера занята работой на своё пропитание. Правда, за день сейчас трудно накормиться: все деревья уже уснули на зиму, насекомые умерли, земля в городе гола и голодна… Где, на самом деле, питаться в осень и в зиму воробью? Воробей, обследовав всю крышку футляра, ничего полезного на ней для себя не нашёл.
Тогда он пошевелил ножками денежные монеты, взял из них клювом самую мелкую бронзовую копейку и улетел с ней неизвестно куда. Значит, он недаром прилетел — хоть что-нибудь, а взял! Пусть живёт и заботится, ему тоже надо существовать.
Платонову, 115 слов 18 текст Сентябрь был сухой и ясный, как обычно в этих местах. Болдинские окрестности ранней осенью особенно хороши. Стремительный бег коня по косогорам, через ручьи и овраги приносил радость и ощущение свободы.
Уединенная деревенская жизнь действовала благотворно. Наступила любимая пора, пора его литературных трудов. Седьмого сентября Пушкин записал первое стихотворение «Бесы», а назавтра уже было завершено другое — «Элегия».
Тревога и беспокойство, мучившие его, отходили, уступая место творчеству. Через день на страницах рукописи появляются быстрые, шутливые рисунки, и полностью закончена повесть «Гробовщик», где всё пронизано весёлой иронией. И в тот же день было получено письмо от невесты, и сам он писал другу о том, что мрачные мысли его рассеялись, и радостно шутил: «Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты да засесть стихи писать».
В Мещерском крае можно увидеть сосновые боры, где так торжественно и тихо, что бубенчик-«болтун» заблудившейся коровы слышен далеко, почти за километр. В Мещерском крае можно увидеть лесные озера с темной водой, обширные болота, покрытые ольхой и осиной, одинокие, обугленные от старости избы лесников, пески, можжевельник, вереск, косяки журавлей и знакомые нам под всеми широтами звезды. Что 3 можно услышать в Мещерском крае, кроме гула сосновых лесов?
Крики перепелов и ястребов, свист иволги, суетливый стук дятлов, вой волков, шорох дождей в рыжей хвое, вечерний плач гармоники в деревушке, а по ночам — разноголосое пение петухов да колотушку деревенского сторожа. Паустовскому, 122 слова 20 текст В весенние вечера старый скрипач выходил играть к памятнику Пушкину почти ежедневно. Он брал с собою черепаху и ставил её на лапки возле себя.
Во всё время музыки черепаха неподвижно слушала скрипку и в перерывы игры терпеливо ждала продолжения. Футляр от скрипки по-прежнему лежал на земле против памятника. В один из погожих вечеров начался ветер со снегом.
Музыкант спрятал черепаху за пазуху, сложил скрипку в футляр и пошёл на квартиру. Дома он, по обыкновению, накормил черепаху, а затем поместил её на покой в коробку с ватой. Вечером старый музыкант не пошёл на Тверской бульвар.
Он вынул скрипку из футляра и начал играть нежную, счастливую музыку. Черепаха вышла на середину комнаты и стала кротко слушать его одна. Платонову, 116 слов 21 текст С потемневших ветвей срывались комья отсыревшего снега и с шумом падали, пробивая ледяную лазурь сугробов.
Тайга нетерпеливо сбрасывала с себя надоевшую за зиму одежду. Чудесный запах хвои стоял в чистом воздухе, чуть тронутом влажной прелью. В тайге начиналась весна.
Марина, сдав дежурство, отправилась домой пешком через просыпающуюся тайгу. Она шла по дороге, уже освобожденной от снега. Широкие деревянные пластины, подернутые ледком, освещенные зарей, блестели, как яркие ленты, стремительно брошенные вдоль просеки.
Изумительные зори на Севере. Марину всегда зачаровывало богатство красок, сверкающих на чистой синеве вечернего неба. По нежнейшим оранжевым и лиловым полосам, протянутым вдоль горизонта, нанизано ожерелье мелких облачков — золотых, синих, опаловых.
И над всем этим буйством красок и присмиревшей тайгой широко раскинулся великолепный бархат неба. В небе, высоком и чистом, только кое-где видны маленькие кругловатые облачка, как пушечные дымки на старинных батальных картинах, но и они исчезают. А пониже их, на окраине села, серый и беззвучный, почти не двигая крыльями, проплывает кругами ястреб.
И вдруг в несколько секунд всё меняется: из плетёного сарая, квохча и разгребая мусор, выходит наседка с цыплятами. Шум, писк, мелькание желтоватых и серых комочков. Заметив куриное семейство, ястреб словно замирает на месте, затем, сваливаясь на одно крыло, круто пикирует во двор.
Грибачеву, 114 слов 23 текст Усадьба стояла вся белая, на деревьях лежали пушистые хлопья, точно сад опять распустился белыми листьями. В большом старинном камине потрескивал огонь, каждый входящий со двора вносил с собою свежесть и запах мягкого снега. Поэзия первого зимнего дня была по-своему доступна слепому.
Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым запахам, по скрипу шагов на дворе. Надев с утра высокие охотничьи сапоги, он пошёл к мельнице, прокладывая рыхлый след по дорожкам. Смёрзшаяся земля, покрытая пушистым, мягким слоем, совершенно смолкла, зато воздух стал как-то особенно чуток, отчётливо перенося на далекие расстояния и крик вороны, и удар топора, и легкий треск обломавшейся ветки.
По временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты и замиравший в удалении. Короленко, 133 слова 24 текст На опушке молодого леса небольшой прудок 4. Из него бьёт подземный 2 ключ.
Этот прудок — колыбель 3 великой русской реки. В болотах и трясинах родится Волга и отсюда отправляется в далёкий путь. Волга — красавица.
Красоты Волги прославлены и народом в сказаниях, и поэтами, и художниками. От Рыбинска Волга начинает поворачивать на юго-восток. Невысокие берега её покрыты зелёным ковром лугов и кустарником.
Живописные холмы чередуются с долинами. В этих волжских пейзажах есть неповторимая красота и очарование. За Костромой оба берега становятся гористыми, и чем дальше, тем живописнее.
Откос на набережной у старой кремлёвской стены в Нижнем Новгороде — одно из красивейших мест верховья Волги.
В конце данного повествовательного предложения ставится точка; запятыми в предложении выделен деепричастный оборот. Предлог, существительное, предлог, местоимение, глагол, существительное, местоимение, прилагательное, наречие, прилагательное. Знаешь ответ?
Серьезная, не улыбаясь, она спрашивала его, почему он не служит в земстве и почему до сих пор не был ни на одном земском собрании — Не хорошо, Петр Петрович, — говорила она укоризненно. Надо бороться. Молодежь должна составить из себя сильную партию, но вы видите, какая у нас молодежь. Стыдно, Петр Петрович! Младшая сестра, Женя, пока говорили о земстве, молчала.
Она не принимала участия в серьезных разговорах, ее в семье еще не считали взрослой и, как маленькую, называли Мисюсь, потому что в детстве она называла так мисс, свою гувернантку. Всё время она смотрела на меня с любопытством и, когда я осматривал в альбоме фотографии, объясняла мне: «Это дядя... Это крёстный папа», и водила пальчиком по портретам, и в это время по-детски касалась меня своим плечом, и я близко видел ее слабую, неразвитую грудь, тонкие плечи, косу и худенькое тело, туго стянутое поясом. Мы играли в крокет и lawn-tennis, гуляли по саду, пили чай, потом долго ужинали. После громадной пустой залы с колоннами мне было как-то по себе в этом небольшом уютном доме, в котором не было на стенах олеографий и прислуге говорили вы, и всё мне казалось молодым и чистым, благодаря присутствию Лиды и Мисюсь, и всё дышало порядочностью. За ужином Лида опять говорила с Белокуровым о земстве, о Балагине, о школьных библиотеках. Это была живая, искренняя, убежденная девушка, и слушать ее было интересно, хотя говорила она много и громко — быть может оттого, что привыкла говорить в школе. Зато мой Петр Петрович, у которого еще со студенчества осталась манера всякий разговор сводить на спор, говорил скучно, вяло и длинно, с явным желанием казаться умным и передовым человеком. Жестикулируя, он опрокинул рукавом соусник, и на скатерти образовалась большая лужа, но, кроме меня, казалось, никто не заметил этого.
Когда мы возвращались домой, было темно и тихо. Отстал я от хороших людей, ах как отстал!
Два ряда высоких елей стояли, как две сплошные стены, образуя мрачную аллею.
Я легко перелез через изгородь и пошел по этой аллее, скользя по еловым иглам, которые тут на вершок покрывали землю. Было тихо, темно, и только высоко на вершинах кое-где дрожал яркий золотой свет и переливал радугой в сетях паука. Сильно пахло хвоей.
На миг на меня навеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, будто я уже видел эту самую панораму когда-то в детстве.
НАЙДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОДЛЕЖАЩЕЕ И СКАЗУЕМОЕ! —————— Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл
Возвращаясь домой, образуя мрачную, и тд до точки предложения, скользя по еловым иглам, отражая в себе заходившее солнце. Однажды, возвращаясь домой, (выделяется обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом) я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени. Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. 4 Сделать синтаксический разбор предложения: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу. Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени.
Антон Чехов — Дом с мезонином: Рассказ
После обеда Женя читала, лёжа в глубоком кресле, а я сидел на нижней ступени террасы. Мы молчали. Всё небо заволокло облаками, и стал накрапывать редкий, мелкий дождь. Было жарко, ветер давно уже стих, и казалось, что этот день никогда не кончится.
К нам на террасу вышла Екатерина Павловна, заспанная, с веером. Они обожали друг друга. Когда одна уходила в сад, то другая уже стояла на террасе и, глядя на деревья, окликала: "Ау, Женя!
И к людям они относились одинаково. Екатерина Павловна также скоро привыкла и привязалась ко мне, и когда я не появлялся два-три дня, присылала узнать, здоров ли я. На мои этюды она смотрела тоже с восхищением, и с такою же болтливостью и так же откровенно, как Мисюсь, рассказывала мне, что случилось, и часто поверяла мне свои домашние тайны.
Она благоговела перед своей старшей дочерью. Лида никогда не ласкалась, говорила только о серьёзном; она жила своею особенною жизнью и для матери и для сестры была такою же священной, немного загадочной особой, как для матросов адмирал, который всё сидит у себя в каюте. И теперь, пока накрапывал дождь, мы говорили о Лиде.
Школа, аптечки, книжки —— всё это хорошо, но зачем крайности? Ведь ей уже двадцать четвёртый год, пора о себе серьёзно подумать. Этак за книжками и аптечками и не увидишь, как жизнь пройдёт...
Замуж нужно. Женя, бледная от чтения, с помятою причёской, приподняла голову и сказала как бы про себя, глядя на мать: —— Мамочка, всё зависит от воли божией! И опять погрузилась в чтение.
Пришёл Белокуров в поддёвке и в вышитой сорочке. Мы играли в крокет и lawn-tennis, потом, когда потемнело, долго ужинали, и Лида опять говорила о школах и о Балагине, который забрал в свои руки весь уезд. Уходя в этот вечер от Волчаниновых, я уносил впечатление длинного-длинного, праздного дня, с грустным сознанием, что всё кончается на этом свете, как бы ни было длинно.
Нас до ворот провожала Женя, и оттого, быть может, что она провела со мной весь день от утра до вечера, я почувствовал, что без неё мне как будто скучно и что вся эта милая семья близка мне; и в первый раз за всё лето мне захотелось писать. Отчего, например, вы до сих нор не влюбились в Лиду или Женю? Это он говорил про свою подругу, Любовь Ивановну, жившую с ним вместе во флигеле.
Я каждый день видел, как эта дама, очень полная, пухлая, важная, похожая на откормленную гусыню, гуляла по саду, в русском костюме с бусами, всегда под зонтиком, и прислуга то и дело звала её то кушать, то чай пить. Года три назад она наняла один из флигелей под дачу, да так и осталась жить у Белокурова, по-видимому, навсегда. Она была старше его лет на десять и управляла им строго, так что, отлучаясь из дому, он должен был спрашивать у неё позволения.
Она часто рыдала мужским голосом, и тогда я посылал сказать ей, что если она не перестанет, то я съеду с квартиры; и она переставала. Когда мы пришли домой, Белокуров сел на диван и нахмурился в раздумье, а я стал ходить по зале, испытывая тихое волнение, точно влюблённый. Мне хотелось говорить про Волчаниновых.
А Мисюсь? Какая прелесть эта Мисюсь! Белокуров длинно, растягивая "э-э-э-э...
Говорил он уверенно и таким тоном, как будто я спорил с ним. Сотни вёрст пустынной, однообразной, выгоревшей степи не могут нагнать такого уныния, как один человек, когда он сидит, говорит и неизвестно, когда он уйдёт. Белокуров принял это на свой счёт, обиделся и ушёл.
У ворот со львами стояла Женя неподвижно, поджидая меня, чтобы проводить. Была грустная августовская ночь, —— грустная, потому, что уже пахло осенью; покрытая багровым облаком, восходила луна и еле-еле освещала дорогу и по сторонам её —— тёмные озимые поля. Часто падали звёзды.
Женя шла со мной рядом по дороге и старалась не глядеть на небо, чтобы не видеть падающих звёзд, которые почему-то пугали её. Мы высшие существа, и если бы в самом деле мы сознали всю силу человеческого гения и жили бы только для высших целей, то в конце концов мы стали бы как боги. Но этого никогда не будет —— человечество выродится и от гения не останется и следа.
Когда не стало видно ворот, Женя остановилась и торопливо пожала мне руку. Мне стало жутко от мысли, что я останусь один, раздражённый, недовольный собой и людьми; и я сам уже старался не глядеть на падающие звёзды. Я любил Женю.
Должно быть, я любил её за то, что она встречала и провожала меня, за то, что смотрела на меня нежно и с восхищением. Как трогательно прекрасны были её бледное лицо, тонкая шея, тонкие руки, её слабость, праздность, её книги. Я подозревал у неё недюжинный ум, меня восхищала широта её воззрений, быть может, потому что она мыслила иначе, чем строгая, красивая Лида, которая не любила меня.
Я нравился Жене как художник, я победил её сердце своим талантом, и мне страстно хотелось писать только для неё, и я мечтал о ней, как о своей маленькой королеве, которая вместе со мною будет владеть этими деревьями, полями, туманом, зарёю, этою природой, чудесной, очаровательной, но среди которой я до сих пор чувствовал себя безнадёжно одиноким и ненужным. Я снял с себя пальто и прикрыл её озябшие плечи; она, боясь показаться в мужском пальто смешной и некрасивой, засмеялась и сбросила его, и в это время я обнял её и стал осыпать поцелуями её лицо, плечи, руки.
Внешним образом она никак не выражала своего нерасположения ко мне, но я чувствовал его и, сидя на нижней ступени террасы, испытывал раздражение и говорил, что лечить мужиков, не будучи врачом, значит обманывать их и что легко быть благодетелем, когда имеешь две тысячи десятин. А её сестра, Мисюсь, не имела никаких забот и проводила свою жизнь в полной праздности, как я. Вставши утром, она тотчас же бралась за книгу и читала, сидя на террасе в глубоком кресле, так что ножки её едва касались земли, или пряталась с книгой в липовой аллее, или шла за ворота в поле. Она читала целый день, с жадностью глядя в книгу, и только потому, что взгляд её иногда становился усталым, ошеломлённым и лицо сильно бледнело, можно было догадаться, как это чтение утомляло её мозг. Когда я приходил, она, увидев меня, слегка краснела, оставляла книгу и с оживлением, глядя мне в лицо своими большими глазами, рассказывала о том, что случилось, например, о том, что в людской загорелась сажа, или что работник поймал в пруде большую рыбу.
В будни она ходила обыкновенно в светлой рубашечке и в тёмно-синей юбке. Мы гуляли вместе, рвали вишни для варенья, катались в лодке, и, когда она прыгала, чтобы достать вишню или работала веслами, сквозь широкие рукава просвечивали ее тонкие, слабые руки. Или я писал этюд, а она стояла возле и смотрела с восхищением. В одно из воскресений, в конце июля, я пришёл к Волчаниновым утром, часов в девять. Я ходил по парку, держась подальше от дома, и отыскивал белые грибы, которых в то лето было очень много, и ставил около них метки, чтобы потом подобрать их вместе с Женей. Дул тёплый ветер. Я видел, как Женя и её мать, обе в светлых праздничных платьях, прошли из церкви домой, и Женя придерживала от ветра шляпу.
Потом я слышал, как на террасе пили чай. Для меня, человека беззаботного, ищущего оправдания для своей постоянной праздности, эти летние праздничные утра в наших усадьбах всегда были необыкновенно привлекательны. Когда зелёный сад, ещё влажный от росы, весь сияет от солнца и кажется счастливым, когда около дома пахнет резедой и олеандром, молодежь только что вернулась из церкви и пьёт чай в саду, и когда все так мило одеты и веселы, и когда знаешь, что все эти здоровые, сытые, красивые люди весь длинный день ничего не будут делать, то хочется, чтобы вся жизнь была такою. И теперь я думал то же самое и ходил по саду, готовый ходить так без дела и без цели весь день, всё лето. Пришла Женя с корзиной; у неё было такое выражение, как будто она знала или предчувствовала, что найдёт меня в саду. Мы подбирали грибы и говорили, и когда она спрашивала о чем-нибудь, то заходила вперёд, чтобы видеть моё лицо. Разве здоровье не чудо?
А сама жизнь? Что не понятно, то и есть чудо. К явлениям, которых я не понимаю, я подхожу бодро и не подчиняюсь им. Я выше их. Человек должен сознавать себя выше львов, тигров, звёзд, выше всего в природе, даже выше того, что непонятно и кажется чудесным, иначе он не человек, а мышь, которая всего боится. Женя думала, что я, как художник, знаю очень многое и могу верно угадывать то, чего не знаю. Ей хотелось, чтобы я ввёл её в область вечного и прекрасного, в этот высший свет, в котором, по её мнению, я был своим человеком, и она говорила со мной о боге, о вечной жизни, о чудесном.
И я, не допускавший, что я и моё воображение после смерти погибнем навеки, отвечал: "да, люди бессмертны", "да, нас ожидает вечная жизнь". А она слушала, верила и не требовала доказательств. Когда мы шли к дому, она вдруг остановилась и сказала: —— Наша Лида замечательный человек. Не правда ли? Я её горячо люблю и могла бы каждую минуту пожертвовать для неё жизнью. Но скажите, —— Женя дотронулась до моего рукава пальцем, —— скажите, почему вы с ней всё спорите? Почему вы раздражены?
Женя отрицательно покачала головой, и слёзы показались у неё на глазах. В это время Лида только что вернулась откуда-то и, стоя около крыльца с хлыстом в руках, стройная, красивая, освещённая солнцем, приказывала что-то работнику. Торопясь и громко разговаривая, она приняла двух-трёх больных, потом с деловым, озабоченным видом ходила по комнатам, отворяя то один шкап, то другой, уходила в мезонин; её долго искали и звали обедать, и пришла она, когда мы уже съели суп. Все эти мелкие подробности я почему-то помню и люблю, и весь этот день живо помню, хотя не произошло ничего особенного. После обеда Женя читала, лёжа в глубоком кресле, а я сидел на нижней ступени террасы. Мы молчали. Всё небо заволокло облаками, и стал накрапывать редкий, мелкий дождь.
Было жарко, ветер давно уже стих, и казалось, что этот день никогда не кончится. К нам на террасу вышла Екатерина Павловна, заспанная, с веером. Они обожали друг друга. Когда одна уходила в сад, то другая уже стояла на террасе и, глядя на деревья, окликала: "Ау, Женя! И к людям они относились одинаково. Екатерина Павловна также скоро привыкла и привязалась ко мне, и когда я не появлялся два-три дня, присылала узнать, здоров ли я. На мои этюды она смотрела тоже с восхищением, и с такою же болтливостью и так же откровенно, как Мисюсь, рассказывала мне, что случилось, и часто поверяла мне свои домашние тайны.
Она благоговела перед своей старшей дочерью. Лида никогда не ласкалась, говорила только о серьёзном; она жила своею особенною жизнью и для матери и для сестры была такою же священной, немного загадочной особой, как для матросов адмирал, который всё сидит у себя в каюте. И теперь, пока накрапывал дождь, мы говорили о Лиде. Школа, аптечки, книжки —— всё это хорошо, но зачем крайности?
Направо, в старом фруктовом саду, нехотя, слабым голосом пела иволга, должно быть, тоже старушка.
Но вот и липы кончились; я прошел мимо белого дома с террасой и с мезонином, и передо мною неожиданно развернулся вид на барский двор и на широкий пруд с купальней, с толпой зеленых ив, с деревней на том берегу, с высокой узкой колокольней, на которой горел крест, отражая в себе заходившее солнце. На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, будто я уже видел эту самую панораму когда-то в детстве. А у белых каменных ворот, которые вели со двора в поле, у старинных крепких ворот со львами, стояли две девушки. Одна из них, постарше, тонкая, бледная, очень красивая, с целой копной каштановых волос на голове, с маленьким упрямым ртом, имела строгое выражение и на меня едва обратила внимание; другая же, совсем еще молоденькая — ей было 17-18 лет, не больше — тоже тонкая и бледная, с большим ртом и с большими глазами, с удивлением посмотрела на меня, когда я проходил мимо, сказала что-то по-английски и сконфузилась, и мне показалось, что и эти два милых лица мне давно уже знакомы. И я вернулся домой с таким чувством, как будто видел хороший сон.
Вскоре после этого, как-то в полдень, когда я и Белокуров гуляли около дома, неожиданно, шурша по траве, въехала во двор рессорная коляска, в которой сидела одна из тех девушек. Это была старшая. Она приехала с подписным листом просить на погорельцев. Не глядя на нас, она очень серьезно и обстоятельно рассказала нам, сколько сгорело домов в селе Сиянове, сколько мужчин, женщин и детей осталось без крова и что намерен предпринять на первых норах погорельческий комитет, членом которого она теперь была. Давши нам подписаться, она спрятала лист и тотчас же стала прощаться.
Я поклонился. Когда она уехала, Петр Петрович стал рассказывать. Эта девушка, по его словам, была из хорошей семьи и звали ее Лидией Волчаниновой, а имение, в котором она жила с матерью и сестрой, так же, как и село на другом берегу пруда, называлось Шелковкой. Отец ее когда-то занимал видное место в Москве и умер в чине тайного советника. Несмотря на хорошие средства, Волчаниновы жили в деревне безвыездно, лето и зиму, и Лидия была учительницей в земской школе у себя в Шелковке и получала 25 рублей в месяц.
Как-то после обеда, в один из праздников, мы вспомнили про Волчаниновых и отправились к ним в Шелковку. Они, мать и обе дочери, были дома. Мать, Екатерина Павловна, когда-то, по-видимому, красивая, теперь же сырая не по летам, больная одышкой, грустная, рассеянная, старалась занять меня разговором о живописи. Узнав от дочери, что я, быть может, приеду в Шелковку, она торопливо припомнила два-три моих пейзажа, какие видела на выставках в Москве, и теперь спрашивала, что я хотел в них выразить. Лидия, или, как ее звали дома, Лида, говорила больше с Белокуровым, чем со мной. Серьезная, не улыбаясь, она спрашивала его, почему он не служит в земстве и почему до сих пор не был ни на одном земском собрании. Надо бороться. Молодежь должна составить из себя сильную партию, но вы видите, какая у нас молодежь. Стыдно, Петр Петрович! Младшая сестра, Женя, пока говорили о земстве, молчала.
Она не принимала участия в серьезных разговорах, ее в семье еще не считали взрослой и, как маленькую, называли Мисюсь, потому что в детстве она называла так мисс, свою гувернантку. Все время она смотрела на меня с любопытством и, когда я осматривал в альбоме фотографии, объясняла мне: «Это дядя… Это крестный папа», — и водила пальчиком по портретам и в это время по-детски касалась меня своим плечом, и я близко видел ее слабую, неразвитую грудь, тонкие плечи, косу и худенькое тело, туго стянутое поясом. Мы играли в крокет и lown-tennis, гуляли по саду, пили чай, потом долго ужинали. После громадной пустой залы с колоннами мне было как-то не по себе в этом небольшом уютном доме, в котором не было на стенах олеографий и прислуге говорили «вы», и все мне казалось молодым и чистым благодаря присутствию Лиды и Мисюсь, и все дышало порядочностью.
Антон Чехов - Дом с мезонином
Вот текст: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени. Возвращаясь домой, образуя мрачную, и тд до точки предложения, скользя по еловым иглам, отражая в себе заходившее солнце. 1)Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу.
Из текста диктанта выписать по одному словосочетанию на все виды подчинительной связи. Вот текст…
| Читать онлайн «Дом с мезонином», Антон Чехов – Литрес | Однажды, возвращаясь домой, (выделяется обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом) я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. |
| Читать "Рассказ художника" - Чехов Антон Павлович "Антоша Чехонте" - Страница 1 - ЛитМир Club | Однажды, возвращаясь домой, (выделяется обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом) я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. |
Антон Чехов - Дом с мезонином
Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени. Два ряда старых, тесно посаженных елей стояли, образуя красивую аллею. Я перелез через изгородь и пошёл по ней, скользя по еловым иглам. Было тихо и темно, и только на вершинах кое-где дрожал яркий золотой свет и переливался радугой в сетях паука. Я повернул на длинную липовую аллею.
Затем ткнётся носом в тёплую ладонь. А хозяин скажет: «Ну, что, Бимка, будем работать». И садится. А Бим калачиком ложится в ногах или уйдёт на свой лежак в угол и будет ждать.
Будет ждать взгляда, слова, жеста. Впрочем, через некоторое время можно и сойти с места, заниматься круглой костью. Когда Иван Иваныч закроет лицо ладонями, облокотившись 3 на стол, Бим подходит 2 к нему и кладёт разноухую мордашку на колени. И стоит. Знает, погладит. Троепольскому 3 текст Благодаря леснику Николаю Матвеичу я выучил название гор, которые были видны нам. Ближайшая гора, тянувшаяся невысокой грядой, называлась Пугиной. За ней островерхой шапкой поднималась красавица Шульпиха.
Вправо от неё виднелось Седло. Всё это я запоминал с жадностью, потому что мне открывался неведомый, таинственный горный мир. Оттуда лесник приносил дичь, там же зимой в горных быстрых речонках ловил налимов, приносил их обыкновенно в мешке. Они замерзали, свернувшись 3 кольцом. В Сибири хозяйки делают пироги, запекая в тесте мороженую рыбу. Итак, лесник для меня являлся неиссякаемым источником всевозможных знаний, каких нельзя добыть ни из одной книжки. Мамину-Сибиряку 4 текст После полуночи дождь стих, но небо по-прежнему было мрачным. Ветром раздувало пламя костра.
Вокруг него бесшумно прыгали, стараясь осилить друг друга, то яркие блики, то чёрные тени. Они взбирались по стволам деревьев и углублялись в лес. Кверху от костра клубами вздымался светло-серый дым, унося с собою тысячи искр. Яркие искры быстро 2 исчезали в глубокой темноте холодного леса. Мало-помалу дремота стала одолевать нас. Проснулся я, потому что замёрз. Дождь совсем перестал, и ветер, ещё недавно гулявший по лесу, совершенно стих. С деревьев падали на землю некрупные редкие капли.
Листва и трава, казалось, замерли. И только от не погасшего до конца костра поднималась вверх тонкая струйка дыма. Арсеньеву 5 текст Здесь необходимо сказать несколько слов об уральской промысловой собаке, являющейся немаловажным действующим лицом в моих детских воспоминаниях. По наружности это обыкновенная дворняга, с загнутым на спину хвостом. Но опытный глаз сразу оценит 2 породистую голову с большими глазами и острой мордой, сильную грудь. Масть пёстрая, причём чёрный, белый, жёлтый цвета перемешаны у каждой по-своему. Охотники особенно ценят собак с жёлтыми круглыми пятнами на бровях. Я, конечно, не мог не верить.
Достоинства собаки на охоте неоценимы. Она, не боясь 3 , идёт на медведя, ищет неутомимо белку, куницу, облаивает осенью глухаря. Глухарь часто кормится на закисшей от первого инея лиственнице. Мамину-Сибиряку 6 текст Белый просторный город, синее море. Над ними по неподвижному небу тихо плывёт горячее солнце. Слышны скрип деревянной эстакады, по которой медленно движется поезд, трепетание флагов, смешение наречий и языков. В конце эстакады, у мола, уходящего далеко в море, разгружается большой, только что прибывший из дальнего плавания белый пароход. Высокорослые матросы быстро бегают взад-вперёд по перекинутым с берега сходням.
Я стою и смотрю на пароход, недавно переплывший океан, на старого кочегара , в синей куртке с засученными рукавами, стоящего над трапом. И, медленно поднимаясь 3 по скрипучему высокому трапу, ступаю 2 на чистую палубу. Как памятен мне этот день! Соколову-Микитову 7 текст Дождавшись начала музыки, полковник по-юношески топнул ногой, и высокая фигура его то тихо и плавно, то шумно и бурно задвигалась вокруг зала. Грациозная Варенька плавно скользила около отца. Весь зал восторженно следил за каждым удивительным движением пары. Я не мог не любоваться ими. Особенно поразили меня его сапоги, сшитые не по моде.
Видно было, что он когда-то танцевал прекрасно, но теперь был грузен. Полковник всё-таки ловко прошёл два круга. Вот он, быстро расставив ноги, опять соединил их и упал на одно колено, а Варенька плавно прошла вокруг него. Присутствующие гости громко аплодировали необыкновенному мастерству великолепной пары. Толстому 8 текст На закате колхозных лошадей гонят через брод в луга, в ночное. Поздней ночью они тихо подходят к огороженным стогам сена. Просыпаются они от каждого шороха, от крика перепела, от гудка буксирного парохода, который тащит по Оке баржи. Пароходы всегда гудят в одном и том же месте, около переката, где виден белый сигнальный огонь.
До огня не меньше пяти километров, но кажется, что он горит недалеко. С берега Прорвы доносится тонкий запах отцветающего шиповника и листьев ивы. Из лугов за Новосёлковским бродом тянет ромашкой и медуницей, запах которой похож на сладкий запах пыли. А из деревни изредка доносится 2 запах только что испечённого чёрного хлеба. Тогда лошади подымают головы и ржут. Паустовскому 9 текст Домой я приезжаю 2 только летом, на каникулы, и всё время провожу в горах. Теперь мы с Костей бродим по горам и отлично знаем горные тропы. К сожалению, немногие им владеют.
Например, в лесу старик всегда приводил в порядок буйную горную растительность. Тут сухое дерево упало и, падая, придавило молодую поросль, там снегом искривило. Надо помочь молодым расти. Старик часто заходил навестить знакомые молодые деревья, спасённые им в разных случаях. Он любил их, как своих воспитанников, и торжествующе любовался. Николай Матвеич и по лесу ходил всегда по-особенному, внимательно вглядываясь 3 в окружающее его пространство. Мамину-Сибиряку 10 текст Белую ночь мы встречаем в старинной келье монастыря на Соловках. Всюду тишина: во дворе монастыря и внутри келий.
Всё, кажется, спит на острове, лишь одна белая ночь сияет. Очарованием пропитаны розовое небо на северо-западе, и пурпурные контуры дальних туч, вздымающихся за горизонтом, и жемчужные чешуйки лёгких облаков. Морской ветер, влетая 3 в окно, растекается 2 по келье пряным запахом водорослей. Нельзя не насладиться такой ночью! Тихо выходим. За воротами поворачиваем направо и идём сначала вдоль озера, а затем лесом — к морю. Чайки, похожие на нерастаявшие льдинки, спят на воде. Море как стекло.
В его зеркальности отражены и клюквенная полоса на горизонте, и облака, и мокрые чёрные камни. То шинель зашивал редким солдатским стежком, то тихонько точил топор о гладкий, подобранный у дороги голыш, а то просто строгал большим самодельным складным ножом какую-нибудь чурку. Много таких предметов, выстроганных старшим сержантом Николаем Харитоновым, гуляло по рукам бойцов в роте сапёров. В первые дни войны Харитонов строил на подступах к Днепру бетонные укрепления. А когда немецкие танки прорвались из степи к великой реке, он оказался среди тех, кому поручили взорвать знаменитую Днепровскую плотину. Он видел, как стеганули в голубое небо зловещие облака взрывов. Он видел, как в это утро, не таясь, не отворачивая лиц, рыдали закалённые, мужественные люди, уничтожая лучшее создание своего ума и рук, чтобы не оставить его врагу. Строитель стал солдатом-сапёром.
Полевому, 119 слов 12 текст Меня разбудил яркий солнечный луч. Проникая в маленькое окошко, вмазанное в стену за печкой, на которой мы спали, он золотым мечом пронзал полумрак под белёным потолком чистенькой хатки и упирался прямо мне в лицо. Как это часто бывает на военных ночлегах, проснувшись, не сразу поймёшь, где ты и как сюда попал. Потом вспомнился неудачный вчерашний полёт в липком мартовском тумане, белые дымки зенитных разрывов, развёртывавшихся над головой, растерзанное крыло самолёта, закушенная до крови губа и узкие остекленевшие от напряжения глаза лётчика в косом зеркальце, тяжёлый шлепок о снежную поляну… И вдруг — люди в грязных, замурзанных, но родных армейских полушубках и ушанках, бегущие по глубокому и талому снегу к обломкам нашей машины. И сразу слабость, сковавшая всё тело. Полевому, 118 слов 13 текст Мы сели, если это злополучное падение можно назвать посадкой, в расположении наступающего полка самоходной артиллерии, остановившегося в леске на короткий привал. Артиллеристы с чисто гвардейским гостеприимством поделились с гостями, свалившимися на них прямо с неба, своими запасами, перевязали, как умели, голову лётчику, разбитую при падении, отвели нас в какую-то лесную хатку и, сдав на попечение хозяйки, пожилой, дородной и статной женщины, простились с нами, обещав радировать в штаб фронта наши координаты. Они сделали для нас всё, что могли, так как с наступлением темноты полк самоходчиков должен был уже входить в прорыв.
Мы с лётчиком отказались от ужина. Едва дождавшись, пока хозяйка постелет нам на печи душистой яровой соломы, тотчас же заснули. Вот что было вчера. Полевому, 116 слов 14 текст Уже под самым Ржевом совершил Николай Харитонов подвиг, утвердивший за ним славу не только в полку, но и в дивизии. Тяжёлый танк, ища брода через ручей, набрёл гусеницей на заложенную в снег мощную противотанковую мину-тарелку. Однако, по счастливой случайности, мина попала между шпор траков. Её зажало недостаточно сильно, и она не взорвалась. Вынуть же из-под гусениц мину, вмёрзшую в слежавшийся весенний снег и землю, казалось невозможным.
Вот это-то дело и вызвался добровольно совершить Николай Харитонов. Он потребовал, чтобы все отошли подальше от танка, и начал действовать. Лёг на землю, сбросил рукавицы и ногтями очень осторожно стал потихоньку выгребать из-под гусеницы крепкий снег. Он проработал так четырнадцать часов. Харитонов нёс за ручку разряжённую мину-тарелку, бросил её у костра. И тут же упал без чувств на руки товарищей. Полевому, 126 слов 15 текст Харитонов действительно не чувствовал холода. Он сбросил и подложил под себя шинель, скинул ремень гимнастёрки.
И всё же ему было жарко, он обливался потом. Промокшая от пота гимнастёрка сверху заиндевела, льнула и липла к телу. Сердце билось, как будто он поднимал невероятную тяжесть, дыхание перехватывало, перед глазами плыли круги. А он всего-навсего лежал ничком на земле и тихонько скрёб ногтями снег. Пальцы сапёра окостенели, их мучительно ломило. Когда руки совсем теряли чувствительность, он отогревал их подмышками, засовывал под рубаху, а потом опять окапывал снег у мины. Уже стихла метель, облака затянули небо, пропали звёзды и лес зашумел протяжно, добродушно, по-весеннему тревожно и звонко, когда у костра увидели, что из-под горы медленно, шатаясь из стороны в сторону, поднимается человек в наброшенной на плечи шинели. Полевому, 128 слов 16 текст Этот памятник стоит в Москве, в начале Тверского бульвара, на нем написаны стихи, и со всех четырех сторон к нему подымаются мраморные ступени.
Поднявшись по этим ступеням к самому пьедесталу, старый музыкант обращался лицом на бульвар, к дальним Никитским воротам, и трогал смычком струны на скрипке. У памятника сейчас же собирались дети, прохожие, чтецы газет из местного киоска, — и все они умолкали в ожидании музыки, потому что музыка утешает людей, она обещает им счастье и славную жизнь. Футляр от своей скрипки музыкант клал на землю против памятника, он был закрыт, и в нём лежал кусок чёрного хлеба и яблоко, чтобы можно было поесть, когда захочется. Обыкновенно старик выходил играть под вечер, по первому сумраку. Для его музыки было полезней, чтоб в мире стало тише и темней. Платонову, 127 слов 17 текст В позднюю осень старик заметил, что на футляр, лежавший, как обычно, поодаль на земле, сел воробей. Музыкант удивился, что эта птичка ещё не спит и даже в темноте вечера занята работой на своё пропитание. Правда, за день сейчас трудно накормиться: все деревья уже уснули на зиму, насекомые умерли, земля в городе гола и голодна… Где, на самом деле, питаться в осень и в зиму воробью?
Воробей, обследовав всю крышку футляра, ничего полезного на ней для себя не нашёл. Тогда он пошевелил ножками денежные монеты, взял из них клювом самую мелкую бронзовую копейку и улетел с ней неизвестно куда. Значит, он недаром прилетел — хоть что-нибудь, а взял! Пусть живёт и заботится, ему тоже надо существовать. Платонову, 115 слов 18 текст Сентябрь был сухой и ясный, как обычно в этих местах. Болдинские окрестности ранней осенью особенно хороши. Стремительный бег коня по косогорам, через ручьи и овраги приносил радость и ощущение свободы. Уединенная деревенская жизнь действовала благотворно.
Наступила любимая пора, пора его литературных трудов. Седьмого сентября Пушкин записал первое стихотворение «Бесы», а назавтра уже было завершено другое — «Элегия». Тревога и беспокойство, мучившие его, отходили, уступая место творчеству. Через день на страницах рукописи появляются быстрые, шутливые рисунки, и полностью закончена повесть «Гробовщик», где всё пронизано весёлой иронией. И в тот же день было получено письмо от невесты, и сам он писал другу о том, что мрачные мысли его рассеялись, и радостно шутил: «Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты да засесть стихи писать». В Мещерском крае можно увидеть сосновые боры, где так торжественно и тихо, что бубенчик-«болтун» заблудившейся коровы слышен далеко, почти за километр. В Мещерском крае можно увидеть лесные озера с темной водой, обширные болота, покрытые ольхой и осиной, одинокие, обугленные от старости избы лесников, пески, можжевельник, вереск, косяки журавлей и знакомые нам под всеми широтами звезды. Что 3 можно услышать в Мещерском крае, кроме гула сосновых лесов?
Крики перепелов и ястребов, свист иволги, суетливый стук дятлов, вой волков, шорох дождей в рыжей хвое, вечерний плач гармоники в деревушке, а по ночам — разноголосое пение петухов да колотушку деревенского сторожа. Паустовскому, 122 слова 20 текст В весенние вечера старый скрипач выходил играть к памятнику Пушкину почти ежедневно. Он брал с собою черепаху и ставил её на лапки возле себя. Во всё время музыки черепаха неподвижно слушала скрипку и в перерывы игры терпеливо ждала продолжения. Футляр от скрипки по-прежнему лежал на земле против памятника. В один из погожих вечеров начался ветер со снегом. Музыкант спрятал черепаху за пазуху, сложил скрипку в футляр и пошёл на квартиру. Дома он, по обыкновению, накормил черепаху, а затем поместил её на покой в коробку с ватой.
Вечером старый музыкант не пошёл на Тверской бульвар. Он вынул скрипку из футляра и начал играть нежную, счастливую музыку. Черепаха вышла на середину комнаты и стала кротко слушать его одна. Платонову, 116 слов 21 текст С потемневших ветвей срывались комья отсыревшего снега и с шумом падали, пробивая ледяную лазурь сугробов. Тайга нетерпеливо сбрасывала с себя надоевшую за зиму одежду. Чудесный запах хвои стоял в чистом воздухе, чуть тронутом влажной прелью. В тайге начиналась весна. Марина, сдав дежурство, отправилась домой пешком через просыпающуюся тайгу.
Она шла по дороге, уже освобожденной от снега. Широкие деревянные пластины, подернутые ледком, освещенные зарей, блестели, как яркие ленты, стремительно брошенные вдоль просеки. Изумительные зори на Севере. Марину всегда зачаровывало богатство красок, сверкающих на чистой синеве вечернего неба. По нежнейшим оранжевым и лиловым полосам, протянутым вдоль горизонта, нанизано ожерелье мелких облачков — золотых, синих, опаловых. И над всем этим буйством красок и присмиревшей тайгой широко раскинулся великолепный бархат неба. В небе, высоком и чистом, только кое-где видны маленькие кругловатые облачка, как пушечные дымки на старинных батальных картинах, но и они исчезают. А пониже их, на окраине села, серый и беззвучный, почти не двигая крыльями, проплывает кругами ястреб.
И вдруг в несколько секунд всё меняется: из плетёного сарая, квохча и разгребая мусор, выходит наседка с цыплятами. Шум, писк, мелькание желтоватых и серых комочков. Заметив куриное семейство, ястреб словно замирает на месте, затем, сваливаясь на одно крыло, круто пикирует во двор. Грибачеву, 114 слов 23 текст Усадьба стояла вся белая, на деревьях лежали пушистые хлопья, точно сад опять распустился белыми листьями. В большом старинном камине потрескивал огонь, каждый входящий со двора вносил с собою свежесть и запах мягкого снега. Поэзия первого зимнего дня была по-своему доступна слепому. Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым запахам, по скрипу шагов на дворе. Надев с утра высокие охотничьи сапоги, он пошёл к мельнице, прокладывая рыхлый след по дорожкам.
Смёрзшаяся земля, покрытая пушистым, мягким слоем, совершенно смолкла, зато воздух стал как-то особенно чуток, отчётливо перенося на далекие расстояния и крик вороны, и удар топора, и легкий треск обломавшейся ветки. По временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты и замиравший в удалении. Короленко, 133 слова 24 текст На опушке молодого леса небольшой прудок 4. Из него бьёт подземный 2 ключ. Этот прудок — колыбель 3 великой русской реки. В болотах и трясинах родится Волга и отсюда отправляется в далёкий путь. Волга — красавица. Красоты Волги прославлены и народом в сказаниях, и поэтами, и художниками.
От Рыбинска Волга начинает поворачивать на юго-восток. Невысокие берега её покрыты зелёным ковром лугов и кустарником. Живописные холмы чередуются с долинами. В этих волжских пейзажах есть неповторимая красота и очарование. За Костромой оба берега становятся гористыми, и чем дальше, тем живописнее. Откос на набережной у старой кремлёвской стены в Нижнем Новгороде — одно из красивейших мест верховья Волги.
Солнце уже спряталось, 2 и на цветущей ржи растянулись вечерние тени. Два ряда старых, тесно посаженных очень высоких елей стояли, как две сплошные стены, 3 образуя мрачную, красивую аллею. Я легко перелез через изгородь 4 и пошел по этой аллее, скользя по еловым иглам, 5 которые тут на вершок покрывали землю. Было тихо и темно, 6 и только на вершинах кое-где дрожал яркий золотой свет 7 и переливал радугой в сетях паука.
Дом с мезонином 2 — запятая между частями сложносочиненного предложения, соединенными союзом и 3 — обособление деепричастного оборота 4 — запятая не нужна — однородные сказуемые, соединенные союзом и 5 — запятая между частями сложноподчиненного предложения, соединенными союзным словом которые 6 — запятая между частями сложносочиненного предложения, соединенными союзом и 7 — запятая не нужна — однородные сказуемые, соединенными союзом и Карточка 3 Прочитайте фрагмент текста. Ветер забирался в пустые комнаты 1 и в печные воющие трубы 2 и старый дом 3 весь расшатанный, дырявый, полуразвалившийся, вдруг оживлялся странными звуками 4 к которым я прислушивался с невольной тревогой. Вот точно вздохнуло 5 что-то в белой зале 6 вздохнуло глубоко 7 прерывисто, печально. Вот заходили 8 и заскрипели 9 где-то далеко высохшие гнилые половицы под чьими-то тяжелыми 10 и бесшумными шагами. Чудится мне затем 11 что рядом с моей комнатой, в коридоре, кто-то осторожно 12 и настойчиво нажимает на дверную ручку 13 и потом 14 внезапно разъярившись, мчится по всему дому 15 бешено потрясая всеми ставнями и дверьми… А.
Она не любила меня за то, что я пейзажист и в своих картинах не изображаю народных нужд, и что я, как ей казалось, был равнодушен к тому, во что она так крепко верила.
Помнится, когда я ехал по берегу Байкала, мне встретилась девушка бурятка, в рубахе и в штанах из синей дабы, верхом на лошади; я спросил у нее, не продаст ли она мне свою трубку, и, пока мы говорили, она с презрением смотрела на мое европейское лицо и на мою шляпу, и в одну минуту ей надоело говорить со мной, она гикнула и поскакала прочь. И Лида точно так же презирала во мне чужого. Внешним образом она никак не выражала своего нерасположения ко мне, но я чувствовал его и, сидя на нижней ступени террасы, испытывал раздражение и говорил, что лечить мужиков, не будучи врачом, значит обманывать их и что легко быть благодетелем, когда имеешь две тысячи десятин. А её сестра, Мисюсь, не имела никаких забот и проводила свою жизнь в полной праздности, как я. Вставши утром, она тотчас же бралась за книгу и читала, сидя на террасе в глубоком кресле, так что ножки её едва касались земли, или пряталась с книгой в липовой аллее, или шла за ворота в поле. Она читала целый день, с жадностью глядя в книгу, и только потому, что взгляд её иногда становился усталым, ошеломлённым и лицо сильно бледнело, можно было догадаться, как это чтение утомляло её мозг.
Когда я приходил, она, увидев меня, слегка краснела, оставляла книгу и с оживлением, глядя мне в лицо своими большими глазами, рассказывала о том, что случилось, например, о том, что в людской загорелась сажа, или что работник поймал в пруде большую рыбу. В будни она ходила обыкновенно в светлой рубашечке и в тёмно-синей юбке. Мы гуляли вместе, рвали вишни для варенья, катались в лодке, и, когда она прыгала, чтобы достать вишню или работала веслами, сквозь широкие рукава просвечивали ее тонкие, слабые руки. Или я писал этюд, а она стояла возле и смотрела с восхищением. В одно из воскресений, в конце июля, я пришёл к Волчаниновым утром, часов в девять. Я ходил по парку, держась подальше от дома, и отыскивал белые грибы, которых в то лето было очень много, и ставил около них метки, чтобы потом подобрать их вместе с Женей.
Дул тёплый ветер. Я видел, как Женя и её мать, обе в светлых праздничных платьях, прошли из церкви домой, и Женя придерживала от ветра шляпу. Потом я слышал, как на террасе пили чай. Для меня, человека беззаботного, ищущего оправдания для своей постоянной праздности, эти летние праздничные утра в наших усадьбах всегда были необыкновенно привлекательны. Когда зелёный сад, ещё влажный от росы, весь сияет от солнца и кажется счастливым, когда около дома пахнет резедой и олеандром, молодежь только что вернулась из церкви и пьёт чай в саду, и когда все так мило одеты и веселы, и когда знаешь, что все эти здоровые, сытые, красивые люди весь длинный день ничего не будут делать, то хочется, чтобы вся жизнь была такою. И теперь я думал то же самое и ходил по саду, готовый ходить так без дела и без цели весь день, всё лето.
Пришла Женя с корзиной; у неё было такое выражение, как будто она знала или предчувствовала, что найдёт меня в саду. Мы подбирали грибы и говорили, и когда она спрашивала о чем-нибудь, то заходила вперёд, чтобы видеть моё лицо. Разве здоровье не чудо? А сама жизнь? Что не понятно, то и есть чудо. К явлениям, которых я не понимаю, я подхожу бодро и не подчиняюсь им.
Я выше их. Человек должен сознавать себя выше львов, тигров, звёзд, выше всего в природе, даже выше того, что непонятно и кажется чудесным, иначе он не человек, а мышь, которая всего боится. Женя думала, что я, как художник, знаю очень многое и могу верно угадывать то, чего не знаю. Ей хотелось, чтобы я ввёл её в область вечного и прекрасного, в этот высший свет, в котором, по её мнению, я был своим человеком, и она говорила со мной о боге, о вечной жизни, о чудесном. И я, не допускавший, что я и моё воображение после смерти погибнем навеки, отвечал: "да, люди бессмертны", "да, нас ожидает вечная жизнь". А она слушала, верила и не требовала доказательств.
Когда мы шли к дому, она вдруг остановилась и сказала: —— Наша Лида замечательный человек. Не правда ли? Я её горячо люблю и могла бы каждую минуту пожертвовать для неё жизнью. Но скажите, —— Женя дотронулась до моего рукава пальцем, —— скажите, почему вы с ней всё спорите? Почему вы раздражены? Женя отрицательно покачала головой, и слёзы показались у неё на глазах.
В это время Лида только что вернулась откуда-то и, стоя около крыльца с хлыстом в руках, стройная, красивая, освещённая солнцем, приказывала что-то работнику. Торопясь и громко разговаривая, она приняла двух-трёх больных, потом с деловым, озабоченным видом ходила по комнатам, отворяя то один шкап, то другой, уходила в мезонин; её долго искали и звали обедать, и пришла она, когда мы уже съели суп. Все эти мелкие подробности я почему-то помню и люблю, и весь этот день живо помню, хотя не произошло ничего особенного. После обеда Женя читала, лёжа в глубоком кресле, а я сидел на нижней ступени террасы. Мы молчали. Всё небо заволокло облаками, и стал накрапывать редкий, мелкий дождь.
Было жарко, ветер давно уже стих, и казалось, что этот день никогда не кончится. К нам на террасу вышла Екатерина Павловна, заспанная, с веером. Они обожали друг друга. Когда одна уходила в сад, то другая уже стояла на террасе и, глядя на деревья, окликала: "Ау, Женя! И к людям они относились одинаково. Екатерина Павловна также скоро привыкла и привязалась ко мне, и когда я не появлялся два-три дня, присылала узнать, здоров ли я.
На мои этюды она смотрела тоже с восхищением, и с такою же болтливостью и так же откровенно, как Мисюсь, рассказывала мне, что случилось, и часто поверяла мне свои домашние тайны. Она благоговела перед своей старшей дочерью.
Антон Чехов - Дом с мезонином
Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу 4. Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени. 1)Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. возвращаясь домой образуя мрачную, красивую аллею., скользя по еловым иглам, отражая в себе заходившее солнце. Однажды, возвращаясь домой, (выделяется обстоятельство, выраженное деепричастным оборотом) я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Возвращаясь однажды домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу.