Вероятно, некогда деревню окружали дремучие леса, но крестьянская нужда, запашка и русская небережливость, а затем фабрики давно уже уничтожили их далеко кругом, и деревня Ломы стояла, как говорится, на полнейшем пустоплёсье, ниоткуда не защищённая от суровых зимних. 9 класс | Смотреть синтаксический разбор диктанта Деревня была где-то за лесом.
Другие вопросы:
- Правила грамматики в диктанте «Деревня была где-то за лесом»
- Текст Тотального диктанта – 2022
- Список предметов
- Текст Тотального диктанта – 2022
- Деревня была где то за лесом диктант
- Пунктуация в сложносочиненном предложении
Диктант: деревня была где-то за лесом. Грамматические задания с ответами
В данной статье представлен интересный диктант с названием «Деревня, была где-то за лесом». (1) Деревня была где-то за лесом. (2) Если идти в нее по большой дороге, нужно отмахать не один десяток километров; если пойти лесными тропинками, путь урежется вдвое. Главная» Новости» Дохнул холодом на лес январь уткнулись в сугробы и спят диктант. Сборник диктантов по русскому языку для четвертого класса по ФГОС и УМК. На лес наваливаются сумерки, и дороги совсем не видно; не знаешь, куда идти.
Контрольный диктант с грамматическим заданием по теме «Повторение изученного в 5-8 классах»
А сегодняшний настоящий царь, витязь и богатырь Москвы — тысячелетний блин, внук Дажбога. Блин кругл, как настоящее щедрое солнце. Блин красен и горяч, как горячее всесогревающее солнце, блин полит растопленным маслом, — это воспоминание о жертвах, приносимых могущественным каменным идолам. Блин — символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей. Деревня, куда направлялись люди и которая, по словам паромщика, находилась, во-первых, в четырех верстах, а во-вторых, была незначительна. Ее составляли десяток изб, которые криво и косо лепились по обеим сторонам пустынной улицы.
Низменное положение улицы на дне лощины должно было подвергать ее весною совершенному потопу: она превращалась в одну стоячую лужу, в которой почти до исхода мая весело барахтались утки и ребятишки. Теперь не было следа воды или грязи, но зато из конца в конец лежал сплошной слой рыжеватой пыли. Благодаря ли пыли, заглушавшей шаги, или тому, наконец, что народонаселение, от людей до животных, находилось в поле, люди не были встречены лаем собак. В деревне, которую, как оказалось потом по расспросам, прозывали Пустой Кожух, царствовало мертвое молчание; перелетали разве воробьи, чирикавшие за плетнями или делавшие вид, что купаются в пыли; иногда появлялся общипанный, бесхвостый петух самонадеянного вида. Григорович Выполнить по вариантам синтаксический разбор 1-го и 2-го предложений.
В лесу, залитом бледным лунным светом, стояла удивительная тишина. Внезапно глухой треск, донесшийся откуда-то издалека, нарушил ночное безмолвие. Охотник Роб Уапп поднял голову и прищурился, пытаясь что-то рассмотреть в той стороне, откуда послышался звук. Старый лесоруб, сидевший вместе с Робом у затухающего костра, продолжал задумчиво курить трубку. Роб вопросительно посмотрел на товарища, и он, заметив это, пробормотал: «Старое дерево свалилось».
Роб ничего не ответил, но тень сомнения скользнула по его открытому, мужественному лицу. В лесу снова наступила тишина, которая казалась даже более торжественной из-за едва слышного журчания ручейка и шипения догорающих поленьев. Охотник и лесоруб сидели молча, думая каждый о своем. Лесоруб любил и уважал Роба, который был не по годам искусным охотником, прекрасно знавшим нравы лесных зверей. Сам он тоже был хорошим охотником, но, в отличие от Роба, ничем, кроме дичи, в лесу не интересовался.
Сейчас он обходил леса, отмечая лучшие ели и сосны, чтобы срубить их зимой. Поэтому мысли его были заняты только деревьями, годными для рубки. Вслед за внезапным исчезновением бобров у пруда произошла та неожиданная встреча, которая обычно путает самые точные расчеты, разрушает самые верные планы. Приведенный в ярость исчезновением добычи медведь бросился вперед. В это же время обе рыси подскочили в воздух и распластались в полете гигантского прыжка.
С яростным визгом и фырканьем они опустились на землю в нескольких шагах от медведя, плотно прижав к головам уши.
Внимательное прослушивание Когда начинается процесс чтения диктанта, необходимо быть внимательным и следить за словами, правильностью их произношения и последовательности. Желательно не перебивать диктора и не отвлекаться на посторонние звуки или раздражители. Запись текста После прослушивания диктанта необходимо точно записать текст на листе бумаги или блокноте. Важно не пропустить ни одно слово и стараться сохранить правильное написание и пунктуацию. Проверка Когда диктант закончен, необходимо внимательно проверить свою работу.
Сравните написанный вами текст с оригиналом и обратите внимание на возможные ошибки. Используйте словарь при необходимости. Исправление ошибок Если вы нашли ошибки, исправьте их, подчеркнув неправильные места и написав правильные варианты. Это поможет вам запомнить правильное написание слов и избежать ошибок в будущем.
Направо темнели холмы, которые, казалось, заслоняли собой что-то неведомое и страшное, налево все небо над горизонтом было залито багровым заревом, и трудно было понять, был ли то где-нибудь пожар или же собиралась восходить луна. Даль была видна, как и днем, но уж ее нежная лиловая окраска, затушеванная вечерней мглой, пропала, и вся степь пряталась во мгле...
В июльские вечера и ночи уже не кричат перепела и коростели, не поют в лесных балочках соловьи, не пахнет цветами, но степь все еще прекрасна и полна жизни. Едва зайдет солнце и землю окутает мгла, как дневная тоска забыта, все прощено, и степь легко вздыхает широкою грудью. Однообразная трескотня убаюкивает, как колыбельная песня, едешь и чувствуешь, что засыпаешь, но вот откуда-то доносится отрывистый, тревожный крик неуснувшей птицы или раздается неопределенный звук, похожий на чей-то голос, и дремота опускает веки... Пахнет сеном, высушенной травой и запоздалыми цветами, но запах густ, сладко-приторен и нежен. Сквозь мглу видно все, но трудно разобрать цвет и очертания предметов. Только далеко на горизонте, в том месте, где зашло солнце, небо еще рдело багровыми полосами, точно оно было вымазано широкими ударами огромной кисти, омоченной в кровь.
На этом странном и грозном фоне зубчатая стена хвойного бора отчетливо рисовалась грубым, темным силуэтом, а кое-где торчавшие над ней прозрачные круглые верхушки голых берез, казалось, были нарисованы на небе легкими штрихами нежной зеленоватой туши. Чуть-чуть выше розовый отблеск гаснущего заката незаметно для глаз переходил в слабый оттенок выцветшей бирюзы... Воздух уже потемнел, и в нем выделялся ствол каждого дерева, каждая веточка, с той мягкой и приятной ясностью, которую можно наблюдать только ранней весной, по вечерам. Слышалось иногда, как густым басом гудит, пролетая где-то очень близко, невидимый жук и как он, сухо шлепнувшись о какое-то препятствие, сразу замолкает. Кое-где сквозь чащу деревьев мелькали серебряные нити лесных ручейков и болотец. Лягушки заливались в них своим торопливым, оглушительным криком; жабы вторили им более редким, мелодическим уханьем.
Иногда над головой пролетала с пугливым кряканьем утка да слышно было, как с громким и коротким блеянием перелетает с места на место бекас-баранчик. Книгам удалось захватить все пространство комнаты: гигантские шкафы высились по стенам, как книжные крепости; стол, втиснутый между стенами, был полонен книгами; они захватили и кресла, и маленький шахматный столик, где лежали аккуратно связанными стопками. Они владели и воздухом комнаты, наполняя его особым запахом бумаги и старинных переплетов; книги насыщали воздух, делая его пыльным и душным. Картины словно хотели раздвинуть комнату и растворить стену, на которой висели, в тихих, спокойных пейзажах. Они наполняли пространство свежим воздухом рощ и мягким, просеянным сквозь облачную дымку солнечным светом. И если в комнату не проникали шорохи листьев и шепот трав, то лишь потому, что на всех картинах царила тишина.
Только ее да мечтательную задумчивость природы изображал на своих полотнах художник. Вечерами с улицы в комнату проникал свет фонарей, и она, казалось, наполнялась рыхлым серым веществом. В тех местах, где стояли книжные шкафы, вещество сгущалось до совершенно черного цвета. Конец июня, а она только-только оделась по-весеннему. Запоздалым сиреневым цветом горит багульник, а берёзка, не поверив лету, стоит голая. Тайга, увидев простор Байкала, катится к нему по сопкам ярусами зелени и у самой воды замирает.
Пощупав корнями воду, лиственницы, березы и сосны раздумали купаться, остановились, а тайга напирает сзади, остановиться не может. Оттого на берегу лежат поваленные деревья-великаны, загородив дорогу к озеру. Удивительно видеть здесь апрель и июнь сразу. За спиной запахи лета, а на Байкале — точь-в-точь Волга в разливе. То же безбрежное водное пространство, те же льдины стадами. Байкал вскрывается поздно, и до конца мая носятся по воде ледяные стада.
В июне они пристают к берегу и тут, у валуна, медленно оседают, неожиданным шорохом пугая зверей у водопоя. Чистая, как слеза, вода Байкала не терпит мусора, и в штормовую погоду он швыряет на берег обломки лодок, коряги. Ни соринки в воде! Дальние синие сопки сливаются с закатными полосами, и их медленно заволакивает вечерняя дымка. В сумерки, отдыхая у подножия сосновых лесов, за которыми начинается этот голый, пустынный подъём, я смотрел в необъятную глубину подо мною с тем особым чувством гордости и силы, с которым всегда смотришь с большой высоты. Ещё можно было различить огоньки в темнеющей долине далеко внизу, на побережье тесного залива, который всё расширялся и обнимал полнеба.
Но в горах уже наступила ночь. Темнело быстро, я шёл, приближаясь к лесам, — и горы вырастали всё мрачней и величавее, а в пролёты между их отрогами с бурной стремительностью валился косыми, длинными облаками густой туман, гонимый бурей сверху. Он срывался с плоскогорья, которое окутывал гигантской рыхлой грядой, и своим падением как бы увеличивал хмурую глубину пропастей между горами. Он уже задымил лес, надвигаясь на меня вместе с глухим, глубоким и нелюдимым гулом сосен. Повеяло зимней свежестью, понесло снегом и ветром. Я читал в старых книгах о том, как шуршат падающие листья, но я никогда не слышал этого звука.
Если листья и шуршали, то только на земле, под ногами человека. Шорох листьев в воздухе казался мне таким же неправдоподобным, как рассказы о том, что весной слышно, как прорастает трава. Я был, конечно, неправ. Нужно было время, чтобы слух, отупевший от скрежета городских улиц, мог отдохнуть и уловить очень чистые и точные звуки осенней земли. Бывают осенние ночи, оглохшие и немые, когда безветрие стоит над черным лесистым краем и только колотушка сторожа доносится с деревенской околицы. Была такая ночь.
Фонарь освещал колодец, старый клен под забором и растрепанный ветром куст настурции на пожелтевшей клумбе. Я посмотрел на клен и увидел, как осторожно и медленно отделился от ветки красный лист, вздрогнул, на одно мгновенье остановился в воздухе и косо начал падать к моим ногам, чуть шелестя и качаясь. Впервые я услышал шелест падающего листа — неясный звук, похожий на детский шепот. Я живо одевался, брал полотенце, книгу и шел купаться к реке в тени березняка, который располагался в полуверсте от дома. Там я ложился на траву и читал, изредка взглядывая на серебряную поверхность реки. А иногда забирался в яблоневый сад, в середину густого малинника.
Над головой — яркое горячее небо, а кругом — колючая зелень кустов малины, перемешанных с сорною травою. Темно-зеленая крапива с цветущей макушкой стройно тянется вверх. Разлапистый репейник с неестественно лиловыми цветками грубо растет выше малины и кое-где вместе с крапивою достает до развесистых ветвей старых яблонь. Внизу игловатая травка и молодой лопух, увлажненные росой, сочно зеленеют в вечной тени, как будто и не знают о том, как на листьях яблони ярко играет солнце. В чаще этой всегда сыро, пахнет паутиной, недозрелыми яблоками, малиной. Продвигаясь вперед, спугиваешь воробьев, которые живут в этой глуши, слышишь их торопливое чириканье и удары маленьких крыльев.
Вот послышалось пчелиное жужжание и шаги старенького садовника Акима. Ноги мои насквозь мокры, руки обожжены крапивой, голову начинают печь прямые лучи солнца, есть давно хочется. В одиннадцатом часу я обыкновенно приходил домой. Воздух, еще не ставший знойным, приятно освежает гортань и грудь. Солнце, еще не вошедшее в силу, греет бережно и ласково. Под косыми лучами утреннего света все кажется рельефнее, выпуклее, ярче: и мостик через канаву, и кусты, и деревья, особенно верхушки, румяные и яркие.
В лесу то и дело попадаются болотца, черные и глянцевые. Зеленее кажется трава, растущая возле них. Иногда из глубины леса прибегает ручеек, пересекающий дорогу. В одном месте к нашим ногам выполз из лесного мрака поток мха, сочный, пышный, нестерпимо яркий. В середине его почти неестественной зелени струился коричневый ручеек. Коричневая вода этих мест нисколько не мутна.
Она прозрачна, если зачерпнешь ее стаканом, но сохраняет при этом золотистый оттенок. Из ручейка, текущего в мягком и пышном зеленом ложе, мы черпали воду горстями. На лесной дороге, расходясь веером, лежали тени от сосен. Лес был нестарый, чистый, без подлесника. В сторонке от дороги вдруг попалась сколоченная из планок широченная скамья без спинки. Она вся была изрезана именами людей, пожелавших увековечить себя подобным образом.
Вскоре ворота дома отдыха, окрашенные белой масляной краской, объяснили присутствие деревянной скамьи в лесу. По-прежнему тяжело дышит июльский полдень. Сонно колышется над песчаной дорогой воздух, придорожные желтые травы никнут, стелются от зноя. Дремлет и томится без влаги зелень рощ и пашен. Что-то невнятно лепечет в полудремоте кузнечик. Ни человек, ни птица, ни мелкая травяная тварь — никто уже ничуть не борется с истомой, все сдались, кажется, ее непреодолимой силе.
Не хочется ни о чем думать. Что бы такое предпринять, чтобы освежиться? В лугах ни ветерка, ни росинки. В лесу так же душно, как и в открытом поле. Идти купаться в ближайшую речонку сил не хватает, да, пожалуй, еще больше разомлеешь на солнышке после купанья. Вследствие жары все замирает.
Одна надежда на грозу. Она одна разбудит природу, одна развеет сон. Вдруг слышишь: что-то грохочет вдали. Это строятся полки грозных туч, они быстро облегают все небо. Наступает зловещая тишина. Но вот откуда ни возьмись в мертвую глушь врывается резкий порыв ветра.
Он гонит перед собой столб пыли, рвет и мечет древесную листву. Блеснула молния, разрывая облака. Вот-вот разразится трескучий гром, на обожженные поля опрокинутся небесные озера. Куда бы скрыться от этого жестокого, но желанного ливня? Друзья, спрячьтесь под этот навес. Ливень скоро прекратится.
Чувствовалось, что в этом безлюдном месте властно царит теперь ночь поздней осени, и старый большой сад, забитый на зиму дом и раскрытые беседки по углам ограды были жутки своей заброшенностью. Одно море гудело ровно, победно и, казалось, все величавее в сознании своей силы.
Также необходимо запомнить правила склонения и спряжения.
При подготовке к диктанту следует уделить внимание правилам правописания. Это включает в себя знание правильного написания и употребления букв, правила постановки ударения, прописные и строчные буквы, знаки препинания и пунктуации. Очень полезно будет проводить практические упражнения по написанию слов и предложений.
Рекомендуется пользоваться пособиями, учебниками и онлайн-ресурсами, где можно найти множество примеров и текстов для тренировки.
Диктанты ВПР по русскому языку для 4 класса
| Диктанты по русскому языку за 4 класс | В данной статье представлен интересный диктант с названием «Деревня, была где-то за лесом». |
| Контрольный диктант в 9 классе № 1 (стр. 4 ) | Было непонятно, откуда она взялась в декабрьском лесу.4 И с ней бы зима справилась, чтобы весной эта непослушница растаяла последней. |
Диктант №1458
В этой статье представлены грамматические задания с ответами на диктант «Деревня была где-то за лесом». На лес наваливаются сумерки, и дороги совсем не видно; (ПРЕДЛОЖЕНИЯ РАСПРОСТРАНЕНЫ И ВЫРАЖАЮТ МЫСЛИ О РАЗНЫХ ЯВЛЕНИЯХ) не знаешь, куда идти. Главная» Новости» Дохнул холодом на лес январь уткнулись в сугробы и спят диктант. На лес наваливаются сумерки, и дороги совсем не видно; (ПРЕДЛОЖЕНИЯ РАСПРОСТРАНЕНЫ И ВЫРАЖАЮТ МЫСЛИ О РАЗНЫХ ЯВЛЕНИЯХ) не знаешь, куда идти. (1) Деревня была где-то за лесом. (2) Если идти в нее по большой дороге, нужно отмахать не один десяток километров; если пойти лесными тропинками, путь урежется вдвое.
Диктант: деревня была где-то за лесом. Грамматические задания с ответами
| Тексты диктантов | VI Деревня была где-то за лесом. Если идти в нее по большой дороге, нужно отмахать не один десяток километров; если пойти лесными тропинками, путь урежется вдвое. |
| срочнооДеревня была где-то за лесом. Если идти в нее по большой - Русский язык » | Сборник диктантов по русскому языку для четвертого класса по ФГОС и УМК. |
| Деревня была где-то за лесом. Если идти в неё по большой дороге | Диктант | На лес наваливаются сумерки, и дороги совсем не видно; не знаешь, куда идти. |
| Диктанты по русскому языку за 4 класс | 11-17): 11, 13. (11) На лес наваливаются сумерки, дороги совсем не видно. (13) Идти дальше рискованно: осенью северные леса страшны волками. 9. Сложносочинённое предл. (среди предл. |
Привет! Нравится сидеть в Тик-Токе?
Деревня была где-то за лесом. Если идти в неё по большой дороге, нужно отмахать не один десяток километров; если пойти лесными тропинками, путь урежется вдвое. 9 класс | Смотреть синтаксический разбор диктанта Деревня была где-то за лесом. Новости,статьи,диктанты, сочинения44 Методические пособия и разработки по русскому языку для учителей, конкурсы, статьи, диктанты, сочинения, конспект урока.
Нужен текст "в горном лесу" диктант
На лес наваливаются сумерки, и дороги совсем не видно; (ПРЕДЛОЖЕНИЯ РАСПРОСТРАНЕНЫ И ВЫРАЖАЮТ МЫСЛИ О РАЗНЫХ ЯВЛЕНИЯХ) не знаешь, куда идти. Диктант «Деревня была где-то за лесом» содержит несколько сложных грамматических конструкций, которые требуют особого внимания и понимания. На лес наваливаются сумерки, и дороги совсем не видно; не знаешь, куда идти. Тотальный диктант состоялся 9 апреля 2022 г. Автором Тотального диктанта — 2022 стала писательница Марина Степнова.
Каталог статей
Но скажите, - Женя дотронулась до моего рукава пальцем - скажите, почему вы с ней все спорите? Почему вы раздражены? Потому что она не права. Женя отрицательно покачала головой, и слезы показались у нее на глазах. Как это непонятно!
В это время Лида только что вернулась откуда-то и, стоя около крыльца с хлыстом в руках, стройная, красивая, освещенная солнцем, приказывала что-то работнику. Торопясь и громко разговаривая, она приняла двух-трех больных, потом с деловым, озабоченным видом ходила по комнатам, отворяя то один шкап, то другой, уходила в мезонин; ее долго искали и звали обедать, и пришла она, когда мы уже съели суп. Все эти мелкие подробности я почему-то помню и люблю, и весь этот день живо помню, хотя не произошло ничего особенного. После обеда Женя читала, лежа в глубоком кресле, а я сидел на нижней ступени террасы.
Мы молчали. Все небо заволокло облаками, и стал накрапывать редкий, мелкий дождь. Было жарко, ветер давно уже стих, и казалось, что этот день никогда не кончится. К нам на террасу вышла Екатерина Павловна, заспанная, с веером.
О мама, - сказала Женя, целуя у нее руку, - тебе вредно спать днем. Они обожали друг друга. Когда одна уходила в сад, то другая уже стояла на террасе и, глядя на деревья, окликала: "Ау, Женя", или: "Мамочка, где ты? И к людям они относились одинаково.
Екатерина Павловна также скоро привыкла и привязалась ко мне и, когда я не появлялся два-три дня, присылала узнать, здоров ли я. На мои этюды она смотрела тоже с восхищением, и с такою же болтливостью и так же откровенно, как Мисюсь, рассказывала мне, что случилось, и часто поверяла мне свои домашние тайны. Она благоговела перед своей старшей дочерью. Лида никогда не ласкалась, говорила только о серьезном; она жила своею особенною жизнью и для матери и для сестры была такою же священной, немного загадочной особой, как для матросов адмирал, который все сидит у себя в каюте.
Наша Лида замечательный человек, - говорила часто мать. И теперь, пока накрапывал дождь, мы говорили о Лиде. Она замечательный человек, - сказала мать и прибавила вполголоса тоном заговорщицы, испуганно оглядываясь: - Таких днем с огнем поискать, хотя, знаете ли, я начинаю немножко беспокоиться. Школа, аптечки, книжки - все это хорошо, но зачем крайности?
Ведь ей уже двадцать четвертый год, пора о себе серьезно подумать. Этак за книжками и аптечками и не увидишь, как жизнь пройдет... Замуж нужно. Женя, бледная от чтения, с помятою прической, приподняла голову и сказала как бы про себя, глядя на мать: Мамочка, все зависит от воли божией!
И опять погрузилась в чтение. Пришел Белокуров в поддевке и в вышитой сорочке. Мы играли в крокет и lown-tennis, потом, когда потемнело, долго ужинали, и Лида опять говорила о школах и о Балагине, который забрал в свои руки весь уезд. Уходя в этот вечер от Волчаниновых, я уносил впечатление длинного-длинного, праздного дня, с грустным сознанием, что все кончается на этом свете, как бы ни было длинно.
Нас до ворот провожала Женя, и оттого, быть может, что она провела со мной весь день от утра до вечера, я почувствовал, что без нее мне как будто скучно и что вся эта милая семья близка мне; и в первый раз за все лето мне захотелось писать. Скажите, отчего вы живете так скучно, так не колоритно? Отчего, например, вы до сих пор не влюбились в Лиду или Женю? Вы забываете, что я люблю другую женщину, - ответил Белокуров.
Это он говорил про свою подругу, Любовь Ивановну, жившую с ним вместе во флигеле. Я каждый день видел, как эта дама, очень полная, пухлая, важная, похожая на откормленную гусыню, гуляла по саду, в русском костюме с бусами, всегда под зонтиком, и прислуга то и дело звала ее то кушать, то чай пить. Года три назад она наняла один из флигелей под дачу, да так и осталась жить у Белокурова, по-видимому, навсегда. Она была старше его лет на десять и управляла им строго, так что, отлучаясь из дому, он должен был спрашивать у нее позволения.
Она часто рыдала мужским голосом, и тогда я посылал сказать ей, что если она не перестанет, то я съеду с квартиры; и она переставала. Когда мы пришли домой, Белокуров сел на диван и нахмурился в раздумье, а я стал ходить по зале, испытывая тихое волнение, точно влюбленный. Мне хотелось говорить про Волчаниновых. Лида может полюбить только земца, увлеченного так же, как она, больницами и школами, - сказал я.
А Мисюсь? Какая прелесть эта Мисюсь! Белокуров длинно, растягивая "э-э-э-э... Говорил он уверенно и таким тоном, как будто я спорил с ним.
Сотни верст пустынной, однообразной, выгоревшей степи не могут нагнать такого уныния, как один человек, когда он сидит, говорит и неизвестно, когда он уйдет. Дело не в пессимизме и не в оптимизме, - сказал я раздраженно, - а в том, что у девяноста девяти из ста нет ума. Белокуров принял это на свой счет, обиделся и ушел. III В Малозёмове гостит князь, тебе кланяется, - говорила Лида матери, вернувшись откуда-то и снимая перчатки.
Обещал опять поднять в губернском собрании вопрос о медицинском пункте в Малозёмове, но говорит: мало надежды. Я почувствовал раздражение. Почему же не интересно? По моему мнению, медицинский пункт в Малозёмове вовсе не нужен.
Мое раздражение передалось и ей; она посмотрела на меня, прищурив глаза, и спросила: Что же нужно? И пейзажи не нужны. Ничего там не нужно. Она кончила снимать перчатки и развернула газету, которую только что привезли с почты; через минуту она сказала тихо, очевидно, сдерживая себя: На прошлой неделе умерла от родов Анна, а если бы поблизости был медицинский пункт, то она осталась бы жива.
И господа пейзажисты, мне кажется, должны бы иметь какие-нибудь убеждения на этот счет. Я имею на этот счет очень определенное убеждение, уверяю вас, - ответил я, а она закрылась от меня газетой, как бы не желая слушать. Народ опутан цепью великой, и вы не рубите этой цепи, а лишь прибавляете новые звенья - вот вам мое убеждение. Она подняла на меня глаза и насмешливо улыбнулась, а я продолжал, стараясь уловить свою главную мысль: Не то важно, что Анна умерла от родов, а то, что все эти Анны, Мавры, Пелагеи с раннего утра до потемок гнут спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и в вони; их дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сотни лет, и миллиарды людей живут хуже животных - только ради куска хлеба, испытывая постоянный страх.
Весь ужас их положения в том, что им некогда о душе подумать, некогда вспомнить о своем образе и подобии; голод, холод, животный страх, масса труда, точно снеговые обвалы, загородили им все пути к духовной деятельности, именно к тому самому, что отличает человека от животного и составляет единственное, ради чего стоит жить. Вы приходите к ним на помощь с больницами и школами, но этим не освобождаете их от пут, а, напротив, еще больше порабощаете, так как, внося в их жизнь новые предрассудки, вы увеличиваете число их потребностей, не говоря уже о том, что за мушки и за книжки они должны платить земству и, значит, сильнее гнуть спину. Я спорить с вами не стану, - сказала Лида, опуская газету. Скажу вам только одно: нельзя сидеть сложа руки.
Правда, мы не спасаем человечества и, быть может, во многом ошибаемся, но мы делаем то, что можем, и мы - правы. Самая высокая и святая задача культурного человека - это служить ближним, и мы пытаемся служить как умеем. Вам не нравится, но ведь на всех не угодишь. Правда, Лида, правда, - сказала мать.
В присутствии Лиды она всегда робела и, разговаривая, тревожно поглядывала на нее, боясь сказать что-нибудь лишнее или неуместное; и никогда она не противоречила ей, а всегда соглашалась: правда, Лида, правда. Мужицкая грамотность, книжки с жалкими наставлениями и прибаутками и медицинские пункты не могут уменьшить ни невежества, ни смертности так же, как свет из ваших окон не может осветить этого громадного сада, - сказал я. Ах, боже мой, но ведь нужно же делать что-нибудь! Нужно освободить людей от тяжкого физического труда, - сказал я.
Призвание всякого человека в духовной деятельности - в постоянном искании правды и смысла жизни. Сделайте же для них ненужным грубый, животный труд, дайте им почувствовать себя на свободе, и тогда увидите, какая, в сущности, насмешка эти книжки и аптечки. Раз человек сознает свое истинное призвание, то удовлетворять его могут только религия, науки, искусства, а не эти пустяки. Освободить от труда!
Возьмите на себя долю их труда. Если бы все мы, городские и деревенские жители, все без исключения, согласились поделить между собою труд, который затрачивается вообще человечеством на удовлетворение физических потребностей, то на каждого из нас, быть может, пришлось бы не более двух-трех часов в день. Представьте, что все мы, богатые и бедные, работаем только три часа в день, а остальное время у нас свободно. Представьте еще, что мы, чтобы еще менее зависеть от своего тела и менее трудиться, изобретаем машины, заменяющие труд, мы стараемся сократить число наших потребностей до минимума.
Мы закаляем себя, наших детей, чтобы они не боялись голода, холода, и мы не дрожали бы постоянно за их здоровье, как дрожат Анна, Мавра и Пелагея. Представьте, что мы не лечимся, не держим аптек, табачных фабрик, винокуренных заводов, - сколько свободного времени у нас остается в конце концов! Все мы сообща отдаем этот досуг наукам и искусствам. Как иногда мужики миром починяют дорогу, так и все мы сообща, миром, искали бы правды и смысла жизни, и - я уверен в этом - правда была бы открыта очень скоро, человек избавился бы от этого постоянного мучительного, угнетающего страха смерти, и даже от самой смерти.
Вы, однако, себе противоречите, - сказала Лида. Грамотность, когда человек имеет возможность читать только вывески на кабаках да изредка книжки, которых не понимает, - такая грамотность держится у нас со времен Рюрика, гоголевский Петрушка давно уже читает, между тем деревня, какая была при Рюрике, такая и осталась до сих пор. Не грамотность нужна, а свобода для широкого проявления духовных способностей. Нужны не школы, а университеты.
Вы и медицину отрицаете. Она была бы нужна только для изучения болезней, как явлений природы, а не для лечения их. Если уж лечить, то не болезни, а причины их. Устраните главную причину - физический труд, и тогда не будет болезней.
Не признаю я науки, которая лечит, - продолжал я возбужденно. У нас много медиков, фармацевтов, юристов, стало много грамотных, но совсем нет биологов, математиков, философов, поэтов. Весь ум, вся душевная энергия ушли на удовлетворение временных, преходящих нужд... У ученых, писателей и художников кипит работа, по их милости удобства жизни растут с каждым днем, потребности тела множатся, между тем до правды еще далеко, и человек по-прежнему остается самым хищным и самым нечистоплотным животным, и все клонится к тому, чтобы человечество в своем большинстве выродилось и утеряло навсегда всякую жизнеспособность.
При таких условиях жизнь художника не имеет смысла, и чем он талантливее, тем страннее и непонятнее его роль, так как на поверку выходит, что работает он для забавы хищного нечистоплотного животного, поддерживая существующий порядок. И я не хочу работать и не буду... Ничего не нужно, пусть земля провалится в тартарары! Мисюська, выйди, - сказала Лида сестре, очевидно, находя мои слова вредными для такой молодой девушки.
Женя грустно посмотрела на сестру и на мать и вышла. Подобные милые вещи говорят обыкновенно, когда хотят оправдать свое равнодушие, - сказала Лида. Правда, Лида, правда, - согласилась мать. Вы угрожаете, что не станете работать, - продолжала Лида.
Холодно, и ноют обмороженные ноги. Наконец в промозглом рассвете неожиданно закричали петухи. Деревня, оказывается, была совсем рядом. Грамматическое задание: 1. Второе предложение указывает на причину того, о чем говорится в первом. Синтаксический разбор предложения.
Синтаксический разбор: Идти дальше рискованно: осенью северные леса страшны волками.
Выпишите грамматическую основу предложения 17. Среди предложений 1-6 найдите предложение с обособленным обстоятельством. Напишите номер этого предложения.
Укажите количество грамматических основ в предложении 10. Ответ запишите цифрой.
Вдруг что-то легонько щелкнуло Женьку по лбу.
Он замер. Р-раз, еще р-раз! Кто-то стрелял.
Не больно, но все-таки обидно. Женька огляделся. Кусты, трава у речки — ничто не качнулось, не шелохнулось.
И тут опять — щелк! Ну уж это слишком! Мальчик хотел вскочить, как от последнего щелчка по лбу на широкий лист подорожника что-то упало.
Женька присмотрелся. Круглое, блестящее, точно лаковое. Хотел взять — скользнуло семечко между пальцами и юркнуло вниз, на землю.
Женька растерялся — откуда оно? Привстал и увидел, как шагах в трех от него на стебельке какой-то травины покачивались маленькие плоды. Одни были похожи на журавлиные головки с длинными клювами, другие — на косматые шарики.
К одной из космушек прилепилось семечко: точь-в-точь такое же, как то, что отскочило от Женькиного лба. Он чуть дотронулся пальцем до плодика — журавлиного носа. Плодик мгновенно взъерошился, и в разные стороны полетели блестящими точками семена.
Вот это открытие! Женька забыл про все на свете, даже про бабушкин смех. Он ползал на коленках по лугу и искал стреляльщиков.
Находил, примеривался пальцем, кричал: «Р-раз! Если стреляло, вскакивал на ноги и орал: «Есть! Они хлопали крыльями по воде, взбивая белую пену, во все стороны летели брызги, как те блестящие семечки.
И Женька шагнул к ним. Вода оказалась прохладная и ласковая, как трава. По-над дном юркнула стайка крошечных мальков.
Из крапивной стены — берега речки — выглянули голубенькие незабудки. Женька замахал руками, как гуси крыльями, тоже взбил белую пену и победно взглянул на стреляльщиков. Среди цветов стояла бабушка.
Бабушка про такое не знала. Честное слово! Они сидели на лугу.
Женька был совершенно счастлив. И бабушка тоже. Было совсем поздно, когда мне подали повозку, запряженную парой лошадей.
Кучер вскочил на козлы, и мы покатили. Какое наслаждение мчаться на бойких лошадях по укатанной снежной дороге! Удивительное спокойствие овладевает тобой, и приятные воспоминания роем теснятся в голове.
Недоверие, сомнение — все осталось позади. Равнина, расстилающаяся перед глазами, блестит алмазами, на горизонте догорает бледная заря. Скоро поднимется луна, озарит таинственным светом всю окрестность.
Опираясь на спинку саней, плотно запахнувшись шубой, гляжу на бесконечную темную ленту дороги. Вот в отдалении показались две точки, они то исчезают в ухабах, то, обгоняя друг друга, двигаются нам навстречу. Точки приближаются и превращаются в два воза, на которых сидят закутанные фигуры.
Мой кучер здоровается, о чем-то расспрашивает их и, повернувшись ко мне, говорит: «Не опоздаем, поспеем к поезду». Снова впереди пусто и тихо, только слышится непрерывный скрип саней да храп лошадей. Утомленный разнообразием местности, я погружаюсь в какой-то сладкий сон.
Мне кажется, что сон мой продолжался несколько мгновений, но, проснувшись, убеждаюсь, что мы уже добрались до цели нашего путешествия. В долине виднеется городок, освещенный рядами фонарей, а на западе догорают звезды. Потому что это дар данайцев.
В нас бунтует подавленная, не находящая реализации часть нашего живого существа. Даже в новогоднюю ночь, как невольники на галерах, мы прикованы к телеэкранам и видеомагнитофонам, неспособные сами ни петь, ни плясать, ни кричать, ни смеяться, ни играть, ни разыгрывать друг друга, — фактически не общаемся, а только смотрим, смотрим, в промежутках немного пьем и жуем, жуем, жуем… Телевидение — символ всей современной аудиовизуальной культуры. Гибельная суть этой новой «культуры» в том, что она лишает человека его собственного предметного мира, унося туда, где он существует только как фантом.
И есть уже телевидеоманы, «электронные почтальоны», которые забыли о естественных потребностях живого активного существа, чувствуя себя вполне хорошо без них. Умерли — и довольны. Впереди — компьютерная наркомания, которую называют пока «пребыванием в виртуальной реальности».
В подсознание — основную творческую лабораторию человека — попадает только то, что прошло через чувства. Через чувства проходит прежде всего живое, непосредственное воздействие другого человека, природы, мира, а информационное воздействие затрагивает только мышление, «кору». От хоккея по телевизору остается легкий поверхностный след, который, как след самолета, быстро рассеивается с новыми впечатлениями, смешивается с ними.
Хоккей на стадионе, даже наблюдение, а тем более собственную игру, помнит все тело, весь человек. И так любые события. По телевидению мы были везде, на всей планете, и слышали обо всем.
Но что это дает? Общее впечатление без переживания. Многие удовлетворяются жизнью без истины — живут как наблюдатели, «рядом с бытием».
Некоторые уже и не нуждаются в переживании — роботообразные, другие, напротив, прибегают к искусственной имитации переживания — наркообразные. Кутыреву 24 Дни были невыносимо жаркие, но в небольшом дубовом лесочке стояла живительная свежесть. Упругие глянцевитые листья молодых дубков свежи, как будто их только что обмакнули в зеленый воск.
Из-под пестрой трафаретной листвы папоротников глядит ярко-красная волчья ягода и опавшие желуди. Вверху блещет сухая орешина, вся золоченная светом, на темно-коричневой торфянистой почве в изобилии произрастают целые семьи грибов. Кругом сонное царство, только стрекочут в траве неугомонные кузнечики да тащат соломинки смышленые работящие муравьи.
Из чащобы на опушку выскочил полинялый заяц, но, сделав прыжок, тотчас же решил пойти на попятную и бросился наутек. Высоко в небе плавает ворон. Вот долетает издали, как брошенная горстка гороха, грустный вороний крик.
Что он высматривает оттуда? Может быть, он устал парить в поднебесье и хочет этой студеной воды из ручья? А вот издалека послышалось словно пение жаворонка.
И вдруг слышится тяжелый грохот. Опять удар, нива заколебалась, и по ней полоснуло холодом. К черной туче, которой заслонены восток и юг, книзу мало-помалу присоединяются тучки поменьше.
По верхнему краю тучи, которая кажется непроглядной, блеснула огненная нить серебряной молнии. Вихрь свистнул, защелкал, и по бурому полю зреющей ржи заблистали причудливые светлые пятна. И вдруг тихо.
Информация
В данной статье представлен интересный диктант с названием «Деревня, была где-то за лесом». Я не нашла свой диктант у меня совершенно был другой диктант поэтому пожалуйста добавьте этот диктант. Кое-где на фоне черного леса клубился в сыром воздухе дымок, и искры вылетали и таяли во тьме.