Накануне 30-летия вывода советских войск из Афганистана легендарный командующий 40-й армией генерал-полковник Борис Громов ответил на вопросы Sputnik и 14.02.2019, Sputnik Абхазия.
Генерал Борис Громов: РФ не проиграла в Афганистане и будет победителем в СВО - Интервью ТАСС
Такой поддержки «афганцам» долгие годы не хватало. Афганский синдром Продолжительные и чрезвычайно жестокие боевые действия не могли пройти бесследно для всех, кто в них участвовал. Пережитый опыт сделал «афганцев» потерянным поколением , которое так и не смогло оправиться, отмечают исследователи. На фоне того, что само государство поспешило осудить свои действия, сочувствия к вернувшимся военным в обществе было мало. Психологической помощи людям, которые пережили ужасающие бои, лишения и смерть товарищей, тогда не было и в помине. Впоследствии именно афганцы стали её продвигать и создавать центры помощи для своих.
Это тяжёлое психическое состояние, характерное для людей, побывавших в «горячих точках». В российской практике специалисты впервые массово встретили его как раз у вернувшихся «афганцев». Военнослужащие и участники боевых действий часто демонстрируют высокую тревожность, избегательное поведение либо могут ничего не помнить о травмирующих событиях. Жертва солдат была обесценена. Государство, ради которого они выполняли свой долг, и вовсе прекратило существовать.
Вскоре после вывода войск, в ноябре 1989 года, исследователи собрали печальную статистику: 3700 ветеранов Афганской войны сидели в тюрьмах, больше половины бывших военных страдали от алкоголизма и наркомании. Многие накладывали на себя руки. Часто их авторами были сами «афганцы», которые пытались переосмыслить пережитое. Из этих книг, интервью, а ещё из писем и воспоминаний «афганцев» в обиход проникла специфическая «афганская» лексика кишлак, дукан и армейский жаргон — «зелёнка», «за речкой», «духи». Примерно в это же время появились и первые фильмы о конфликте, в которых солдаты-«афганцы» также делают попытки осмыслить произошедшее.
Советско-итальянскую картину «Афганский излом» 1991 года о событиях накануне вывода войск критики называют одной из лучших советских драматических лент про Афганистан. Режиссёр Фёдор Бондарчук в 2005 году снял художественный фильм «9 рота», события которого происходят накануне вывода войск из Афганистана. По словам режиссёра , это картина про «афганцев» и для «афганцев». Он называет консультантами фильма советских солдат, которые воевали там. Однако отзывы картина собрала противоречивые.
Ветеран Афганистана, когда-то служивший в 9-й роте, указывал на засилье вымысла в фильме, и поэтому «смотреть его тяжело». Памятники «афганцам» Памятники павшим воинам-«афганцам» похожи на обычные военные мемориалы. Это могут быть стелы и плиты с именами погибших, скульптуры солдат или военной техники, скорбящей матери и — Вечный огонь. При этом только воинам-«афганцам» ставят памятники в виде чёрного тюльпана — цветка либо самолёта Ан-12. Этот советский военный транспортник воевавшие в Афганистане прозвали «чёрным тюльпаном», потому что на нём тела погибших военных груз 200 вывозили в СССР.
Есть несколько теорий, откуда пошло такое цветочное прозвище. По самой достоверной версии, вывеску с тюльпаном имело похоронного бюро, стоявшего у аэропорта таджикистанского города Тузель, откуда шли вылеты в Афган.
Он прекрасно знал, естественно, обстановку. Но он все предпринимал для того, чтобы оттуда или не уйти, или вовремя не уйти, или оставить какую-то часть. Он все прекрасно понимал. Конечно, это была одна из основных задач — привлечь, в хорошем смысле, к выводу советских войск привлечь и руководство Афганистана, и тех, кто воюет против руководства, и тех, кто воюет против нас, так называемые моджахеды. Мы про них знали очень много, про моджахедов. И про каждую личность того человека, который возглавлял в то время и крупные бандформирования, и средние, и маленькие.
Мы знали всех абсолютно. Разведка работала очень хорошо. Перед нами была поставлена цель — вывести без потерь. А мы, естественно, привлекали для этого все, что было возможно, в том числе старались привлечь и бандформирования свои. Мы вытаскивали их к себе, кто шел на контакт, приглашали вести разговор. Кто не шел — через посредников. Мы им рассказывали, уже ничего не тая, они все знали уже, что будет вывод войск. И, в принципе, даже и график знали.
Мы тоже не скрывали этого. Но все они были предупреждены: если вы позволите себе предпринять что-то, связанное с нанесением удара или с какими-то нехорошими такими вещами, которые помешали, или, не дай бог, нападениями на нашу колонну. Для вас это будет смертельно опасно. Сил у нас много, всех мы их знали, где чего, как они там. Та подготовительная работа, которая была проведена нами, в том числе когда мы встречались, как я говорил, с этими главарями или лидерами этих бандформирований, они все прекрасно поняли. Хотя в самом начале для них цель была, и эту цель им ставили из Пакистана, то есть их руководители, которые постоянно сидели в Пакистане. Цель была, чтобы сорвать вывод. А потом они собрались, мы знаем об этом, в Пешаваре и подумали, все взвесили и поняли, что для них это будет убийственно.
Справка «Бур». Война в Афганистане была далеко не первой в ХХ веке. И с тех пор в Афганистане осталось большое количество оружия, в том числе «Буры» - это английская винтовка Lee Enfield образца 1902 года. Душманы применяли такие винтовки настолько широко, что был даже случай, когда из «Бура» сбили советский многоцелевой вертолет Ми-8. И он, в общем, добился своих целей. И если бы мы не бросили Наджибуллу, причем бросили совершенно безответственно, отказав ему в помощи, он в одиночку смог противостоять, по-моему, в течение трех лет, внешней агрессии, при том, что мы его бросили. А в общем, все, что ему требовалось, это оказание материально-технической помощи, чтобы мы продолжали оказывать материально-техническую помощь. Мы бы сейчас не имели очень многих проблем.
Потому что, ну да, мы отказались от Афганистана, от того, чтобы там поддерживать Наджибуллу. Советский Союз на самом деле закончил эпопею в Афганистане с ограниченным контингентом, напомню, там 50 тысяч человек было, с очень ограниченными задачами и, в общем, успешно. Потому что мы имели сильнейшую армию в мире, наиболее боеспособную, которая выполнила свою задачу. Мы сами ушли, нас никто оттуда не выгнал. Это было наше политическое решение. Я не считаю Афганистан негативным примером. Это то представление, которое было нам навязано в 80-е годы. И в 90-е годы закрепилось в общественном сознании.
Оно совершенно не соответствует действительности. Александр Ковалев, на момент вывода — капитан, награжден орденом Красной Звезды: Я вам скажу одно. Война в Афганистане без принятия политического решения могла длиться и сегодня, до сих пор. Это честно. Потому что эта партизанская диверсионная работа, тем более она финансировалась, она могла идти и сегодня. Если бы, конечно, нам поставили задачу — зачистить территорию, это одна постановка задачи. Но нам такой задачи никто не ставил. Поэтому мы, вот некоторые сейчас рассуждают… Да ведь изначально ввод войск он был краткосрочным, рассчитан краткосрочным.
Прийти, навести порядок и уйти. Но все затянулось. Это как обычно. И сегодня мы как бы в своих кругах обсуждаем. Слава богу, в Сирии не повторяют эти ошибки. Пришли, отработали, и сразу наземные части сократили. А в Афгане… Прошла десятилетняя война. Я всегда честно говорил и сегодня говорю: сегодня на дорогах в стране до 30 тысяч ежегодно гибнут.
Прошла почти десятилетняя война, мы потеряли 15 тысяч человек. Давайте так честно говорить, полторы тысячи в год, при стотысячной с лишним группировке — это… Офицеры были подготовлены, солдаты были обучены. Я выступал в двух ролях. Когда я служил в Николаевской учебной дивизии, мы готовили солдат для войны туда. Потом я сам пришел и я видел, что солдаты подготовлены, офицеры нормально, опыт у армии колоссальный. Ну, стоять в Афганистане можно было еще сто лет. Бжезинский позже, спустя почти двадцать лет, признался, что Картер подписал директиву о финансировании исламистской оппозиции в Афганистане 3 июля 1979 года. То есть практически за полгода до ввода войск, когда еще речь не шла и даже не было стратегических планов Советского Союза туда входить, Америка хотела втянуть Советский Союз в Афганистан.
И Бжезинский в своих записках так и пишет: вот как бы не спугнуть. Приходили какие-то разведданные, когда началось, что называется, шевеление в верхах поздней осенью, октябрь, ноябрь и декабрь 1979 года. И вот он думал: как бы туда затащить. И вообще, устроить такую ловушку. Потому что первая ловушка — это была польская «Солидарность». А вторая ловушка — Афганистан. Она была, вот часто тоже говорят, что СССР не выдержал в экономическом плане груза афганской войны. Да, Афганистан, действительно, обходился дорого.
Есть даже цифры, что помощь правительству Афганистана, ну там в продовольствии, машины, оборудование и тому подобное, составляла где-то 600-800 млн. Не такая большая сумма. Само содержание армии обходилось в 2-3 млрд. Тоже можно потянуть. Но главная проблема для Советского Союза после ввода войск в Афганистан — это, конечно же, разрушение коммунистической солидарности в западном мире. Потому что даже такие крепкие компартии, которые до последнего поддерживали Советский Союз, это компартии Италии и Франции, отвернулись от Советского Союза. И вот есть дневники Чернова, внешнеполитического помощника Горбачева, где он как раз это время описывает с сожалением. Что, что бы мы потом ни пытались сделать — 1980, 1981 год, всё, международное социалистическое движение было разрушено этим вводом войск в Афганистан.
Владимир Снегирев, первый собственный корреспондент «Комсомольской правды» в Афганистане: Сейчас, когда в Афганистан приезжаешь, я редко приезжаю, но иной раз бываю там… И когда видишь моджахедов, они говорят, что вы были достойными врагами, вы были врагами честными, а не то что вот сегодняшние эти американцы, которые из-за облаков, из-за туч бомбят, их не видно, никого не видно, попадают часто в мирных жителей. Как-то уважение у них к нам осталось. Разведка и десант в то время были вооружены автоматами АКС со складным прикладом. Кстати, автоматы Калашникова стояли на вооружении душманов. Их закупали в Китае на деньги ЦРУ. Часть 3 Справка «Блок» - так называли блокпосты советской армии в Афганистане. Такие контрольно-пропускные пункты на дорогах были способны самостоятельно держать круговую оборону. Необходимость в этом возникла из-за того, что на афганской войне фактически не было линии фронта, и нападение можно было ожидать в любом месте, в любой момент и с любого направления.
Павел Пряников, историк, основатель портала и Телеграм-канала Толкователь: Впервые о выводе войск заговорили в 1985-1986 годах. И, в общем, те Женевские соглашения, которые формально подписал Афганистан с Пакистаном и там некими группировками моджахедов, под эгидой СССР и США, вот это все начало готовиться в 1986 году. Потому что Горбачев посчитал, что это будет хорошим, ну, таким подарком, может быть, Западу. Речь шла, еще раз говорю, не столько об экономических сложностях. Конечно, уже в 1988-1989 году, наверное, о тех суммах, о которых я говорил, тратах на Афганистан, они уже были значительными для бюджета такого, рассыпающегося по швам. А в 1984-1985 году это было не так сложно — выносить этот груз войны. И, действительно, перестройка, новое мышление Горбачева способствовало тому, чтобы уходить из Афганистана. Афганистан превратился в такой, я бы сказал, фейко-государство, которого не существовало на момент разрушения этого государства.
Его нет сейчас. И, скорее всего, не будет и впоследствии. Потому что Афганистан — это, действительно, такая была рыхлая конструкция. Ну, там много говорится о том, что это, действительно, они находились в дофеодальном обществе, про огромное там число неграмотных. Но здесь надо сказать, что Афганистан — это лоскутное одеяло, сотканное из разных племен, из племен еще и разного вероисповедания. Потому что забывают, что кроме там пуштунов, таджиков, узбеков, которые, действительно, белуджи фигурируют, все верно, в этих племенных разборках. Там же еще разборки между шиитами, суннитами, исмаилитами, как такой вот экзотической сектой. И вряд ли все эти группы — это такая война всех против всех, вряд ли эти группы придут к какому-то единому мнению.
И даже в Советском Союзе при такой помощи материальной и военной Афганистан тоже представлял лоскутное одеяло. Потому что центральная власть контролировала Кабул и несколько больших городов. В общем, есть статистика, что примерно от 30 до 60 процентов. А все остальное — это такая серая зона. Мы, я еще раз повторю, войной в Афганистане получили исламизм и международный наркотрафик в огромных числах. В огромных суммах, которого не было до этих пор. Борис Громов, бывший командующий 40-й армией, она еще называлась ограниченным контингентом советских войск, генерал-полковник в отставке: Афганистан — это особая страна. Я говорю, имею в виду не армию, это была слабенькая, в общем, армия, чего тут греха таить, а я имею в виду народ.
И вот сегодня уже наши сыновья уходят в бой. И как бы не изгалялись либеральные бумагомаратели, но наши ребята на земле Афганистана выполнили свой воинский долг. Тех, кто прошёл суровыми, пыльными, скалистыми, песчаными, горными, кровавыми дорогами! Тех, кто помнит ушедших друзей и побратимов!
Судьба десятков солдат остается неизвестной до сих пор.
К большому сожалению до пленных давно уже никому нет дела. Иногда в СМИ всплывает информация о бывших пленных, которые вполне неплохо устроились на новой родине, но эти новости мало кому интересны. К сожалению в нашей стране к пленным солдатам всегда относились в лучшем случае безразлично. Таким образом можно сказать, что до сих пор военнослужащие уже несуществующей советской армии до сих пор находятся на территории Афганистана. Сколько таких людей сказать сложно.
Каким то чудом им удалось приспособиться к жизни в чужой стране и стать её частью. Винить их в чем либо я не имею никакого морального права. Что же касается генерала Громова как я уже писал выше он сделал головокружительную карьеру не только в армии, но и в политике. У Бориса Всеволодовича очень интересна сложилась личная жизнь. К сожалению подробности написать мне не позволяют правила, но сказать можно только одно, поступил он как настоящий мужчина.
Сыновья генерала Громова так-же связали свою жизнь с армией. Всего же у него пять детей, два сына от первой жены, две приёмные и одна родная дочери от второй супруги. Что интересно- старший сын генерала Громова Максим окончил Киевское суворовские училище и высшее Киевское общевойсковое командное училище, полковник в отставке.
Борис Громов: «Мы с афганцами были честными»
Борис Громов остался с двумя сыновьями на руках. Примечательно, что в этой же авиакатастрофе погиб товарищ Громова, и его супруга — Фаина осталась вдовой с двумя новорожденными детьми. Общее горе сблизило, и вскоре пара поженилась. Громов сначала не мог оставить жену товарища из чувства долга. Громов удочерил детей Фаины.
В браке родилась общая дочь — Елизавета. Супруга Фаина и четверо детей генерала Громова. Фото: кадр из видео Кратко Поддержал кандидатуру Путина на выборах. Представляет партию «Единая Россия».
Официальное вступление состоялось в 2005 году. Носит орден Дружбы народов, которым его наградил Лукашенко. Владеет собственным кабинетом в Кремле.
На этой войне не бывает чудес. Не всем пацанам суждено возвратиться.
Они наблюдают за нами с небес, Они помогают нам выйти к границе. Вот выйдем и мамам напишем: «Теперь Не надо за нас ночами молиться! Будем жить! Ведь мы на границе! Давай, доставай - мы уже на границе!
В некоторых поселениях люди выходили с цветами и приветливо махали вслед. За время марша не было произведено ни единого выстрела. В местах возможных засад и в населенных пунктах по договоренности с родовыми авторитетами на борт наших боевых машин садились старейшины, которые служили своего рода гарантами безопасности наших военнослужащих. Мы не остались в долгу у населения. Им были переданы наши хорошо обжитые городки с налаженной инфраструктурой.
Особую ценность представляли собой артезианские скважины, которые стали источниками водоснабжения многих кишлаков. Конечно же, для наших солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров возвращение на Родину стало настоящим праздником. В свежевыстиранном обмундировании, с подшитыми подворотничками, развернутыми полотнищами, на которых были написаны наименования подразделений, наши воины эффектно смотрелись при пересечении границы. На бортах боевых машин были надписи: «Я вернулся, мама! Кухни не дымили.
Почти по всей границе обоняние солдат дразнил запах вкуснейшего туркменского, узбекского и таджикского плова. И стар и мал приграничных населенных пунктов встречали наших воинов. На митингах, посвященных выходу из Афганистана, выступили руководители республик, приграничных районов, солдаты и офицеры-интернационалисты. Встречать своих сыновей из многих регионов СССР приехали родители. Они искренне благодарили офицеров за возвращение домой их возмужавших мальчишек.
Армия для этого не предназначена. Для разрешения внутренних конфликтов было и остается много других способов, есть специальные подразделения. Слушая эти его слова, я вспоминал октябрь 1993 года, когда и Ельцин, и Черномырдин «выламывали руки» коллегии МО, требуя дать согласие на то, чтобы в новой военной доктрине России было зафиксировано право использовать армию внутри страны.
Тогда Громов сказал: «По сути, речь идет о том, чтобы армия развернула штыки в сторону собственного народа. Я с этим никогда не соглашусь». Не соглашался он и в декабре 1994 года.
Изменялось время. Не изменялись его принципы… Он упорно стоял на своем: войска из Чечни надо выводить. Он продолжал доказывать, что военная операция в Чечне была подготовлена министром и Министерством обороны бездарно.
Громов: «В Чечне только за 4 месяца погибло больше наших солдат, чем за самый тяжелый 1984 год в Афганистане». Он упорно вел кинжальный огонь критики по Грачеву, заявляя, в частности, что министр обороны не учел при планировании и проведении чеченской операции «афганских» уроков. По-прежнему часто Громов применял и свой фирменный удар: «Грачев предан одному человеку, а не армии».
На своей предвыборной пресс-конференции в августе 1995 года в столичном Доме журналистов Громов сказал: — Чечня не Афганистан. Она не «другая страна», а субъект Российской Федерации, неотделимая часть ее территории. Из ввода в Чечню «ограниченного контингента» тайны не делали.
Тайными, как и и пятнадцать лет назад, стали механизмы принятия решений… В то время в российском Генштабе часто можно было слышать разговоры, что действительно механизм принятия решения о вводе войск в Чечню был весьма сомнительным. Прежде всего это касалось правового статуса Совета безопасности, на закрытых заседаниях которого и был принят вариант силового разрешения конфликта. Громов выступал против того, чтобы право на принятие таких решений было «приватизировано» группой лиц, подтолкнувших президента на явно поспешные, плохо подготовленные, авантюрные меры… Особенно резко Громов осуждал применение оружия против мирного населения.
Когда он командовал 40-й армией в Афганистане, то строжайшим образом карал подчиненных за такие бандитские методы. В своей книге «Ограниченный контингент» он писал об этом: «Не менее строго соблюдался и другой приказ, запрещающий нанесение бомбово-штурмовых ударов авиации по населенным пунктам… Обстрелы населенных пунктов, даже если оттуда открывали огонь по нашим солдатам и офицерам, предусматривали уголовное наказание». Анализируя причины трагедии на Кавказе, Громов все чаще начинал проводить параллели между афганской и чеченской войнами.
И хотя то были слишком разные войны, многое говорило о том, что высшее политическое и военное руководство слишком быстро забыло уроки Афганистана… Незадолго до своей гибели Дудаев давал интервью иностранному журналисту. Тот спросил у него: могло ли вообще не быть этой страшной войны? Дудаев ответил утвердительно.
И добавил, что если бы Ельцин очень хотел, то договориться было можно. Среди тех, кого бы хотел видеть на переговорах в составе московской делегации, Дудаев назвал фамилию Громова… Летом 1995 года стало известно, что генерал-полковник Громов включен в состав общественно-политического блока, возглавляемого спикером Государственной думы Иваном Рыбкиным. Это было неожиданным для многих политиков и военных.
В Минобороны и Генштабе очень многие весьма скептически отзывались о блоке Рыбкина, считая его искусственной политической конструкцией, придуманной в Кремле, откровенно высказывали соболезнования Громову в связи с тем, что его «втащили» в столь малоперспективную команду. Было понятно, что на боевой славе и авторитете Громова хотят «наварить» политическую прибыль весьма серые деятели… Вряд ли этого не понимал и сам Борис Всеволодович. Вскоре он заявил, что не хотел бы зависеть от каких-то блоков и партий.
Но не много потребовалось времени, чтобы он внес коррективы в свою позицию и понял: в России быть политически свободным нельзя особенно тогда, когда назревает очередная схватка за передел власти. Результат: Громов объявил, что вошел в движение «Мое Отечество». Этот маневр генерала произвел фурор.
Чем же он мотивировал свой шаг? Подумайте, как я буду смотреть в глаза своим офицерам и их женам, если они по полгода не получают зарплату! Интересно, за какую еще «социальную справедливость» я буду биться вместе с Рыбкиным, если он уже сейчас у власти и может сделать все, чтобы эта справедливость соблюдалась?
То был очень большой камень в огород Рыбкина. Но осколки от него летели и в Ельцина, и в Черномырдина. Придется генералу искать другую работу.
Или садиться на даче писать очередную книгу мемуаров… Судьба вводила его в очередной круг испытаний. Громов так определял свою цель пробиться в Думу: — В Думе я хочу через законодательство решить ряд вопросов, в которых считаю себя специалистом. Они связаны с военной и экономической безопасностью страны, со строительством Вооруженных Сил, с помощью «афганцам» и, наконец, с вопросами мира и дружбы между народами.
Громов, как и некоторые другие генералы, прорывался в большую политику… Грачев и его сторонники бдительно следили за политическими маневрами Громова. Когда стало известно, что Громов собирается баллотироваться в Саратове, министру стали советовать, чтобы он там же выставил свою кандидатуру, чтобы «оттянуть» от Громова голоса военных. Но Грачев на это не пошел и заявил, что на посту министра принесет больше пользы Отечеству.
Как только Громов вышел из блока Рыбкина и вступил в «Мое Отечество», оно сразу же подверглось гонениям. По признаниям вице-президента фонда «Реформа» и одного из лидеров громовского блока Станислава Ассекритова, на его коммерческие структуры обрушилась лавина проверок. Ассекритов сообщил также, что министр обороны лично распорядился не пущать генерала Громова в гарнизоны и военные училища.
За месяц до выборов у Громова спросили: — О чем свидетельствует мощный десант военных в Думу? Он ответил так: — Это как раз и подтверждает весь беспорядок, творящийся в стране и армии. Но в политику офицеров толкнули именно те, кто больше всего шумел о том, чтобы армия находилась вне политики.
Безусловно, эту акцию можно было расценивать как специально устроенный политический подыгрыш генералу, который не однажды высказывался за объединение славянских народов. И все же не всякому российскому генералу присылают подобные письма президенты соседних стран. Лукашенко писал: «…Альтернативы сближению двух братских государств Беларуси и России не существует, поскольку у белорусского и русского народов единая многовековая история, единый национальный, культурно-духовный код — это славянство».
В ответном письме Громов писал: «…Я всегда был противником распада нашего великого Отечества. Никогда не считал и не считаю, что развал Советского Союза был неизбежен и тем более необходим. Как и Вы, я сожалею по поводу возникновения противоестественных границ на территоррии бывшего СССР, так как они ножом пошли по живому телу наших народов, разорвали единство многих семей, разрушили судьбы и очаги многих миллионов наших соотечественников».
Уже вскоре после парламентских выборов 17 декабря 1995 года стало известно, что Громов с большим преимуществом победил в своем избирательном округе. В 1996 год он вступил с мандатом депутата Государственной думы. Грачев выступил на нем с речью.
Громова среди присутствующих не было. А ведь именно он должен был быть главным именинником. У меня создавалось впечатление, что в зале, где происходило торжество, кого-то очень не хватает… Мой друг генштабист Валера Арзамасцев, воевавший с Громовым и выводивший с ним войска из Афгана, наклонился ко мне: — Пойдем выпьем водки.
Мы пошли в буфет и, к удивлению своему, обнаружили там толпу афганской братвы в золотых погонах. Тут было гораздо интереснее и теплее, чем там, в огромном зале, где Грачев рассказывал о значении вывода наших войск. Громов, как мы узнали, в это самое время проводил в Колонном зале Дома союзов «свою» встречу с афганцами.
В холле Кремлевского Дворца грянул оркестр. Понесли шампанское. Офицеры приглашали дам на танец.
Маша Распутина раскручивала Грачева. Валерка сказал: — Пойдем выпьем водки. Я закрыл один глаз и, глядя на Грачева с Распутиной, по уровню их раздвоения прикидывал, сколько могу еще принять.
Раздвоение было уже достаточно большим, но Пашу от Маши я еще отличал. Я понимал, что его мучает. Мы пошли в Дом союзов.
Торжество было в разгаре. Гремела музыка. Такая же, как в Кремле.
Валерка был ветераном афганской войны, и его многие сразу узнали. Кто-то вспомнил, как в одном из боев душманским снарядом сорвало с нашего танка защитный лист, который подхватил Арзамасцева под задницу и пронес по воздуху метров десять… Многое вспоминалось. Смешное и страшное.
Кореша-афганцы быстро нашли нам место за столом. А золотых погон становилось все больше: такие же беглецы из Кремля, как и мы. Арзамасцев предложил пойти к Громову и чокнуться тарой.
Громов отвлекся от разговора с соседом по столу и поднял свою рюмку навстречу Валеркиной: — За нас, ребята. Громов улыбнулся и сказал как-то тепло, по-семейному: — Среди своих всегда лучше… Афганцы, поддерживающие Громова, предложили его кандидатуру в президенты России. Но генерал отнесся к этому без энтузиазма.
Он привык ставить перед собой достижимые цели… ЕЛЬЦИН До весны 1996 года генерал Громов не сказал и слова, не сделал и шага, которые были бы непонятны тем, кто его поддерживал. В мае о нем у нас на Арбате заговорили чуть ли не как о «изменнике»… Его увидели в Волгограде рядом с Ельциным… Поначёлу глазам не верилось, что военачальник, уже длительное время занимавший нелояльную позицию по отношению к президенту, вдруг оказался в его стане. И пошли разговоры, что «Ельцин купил чем-то Громова».
И наверное, уже в ближайшее время генерал станет министром обороны. И уже даже спорили, когда именно Ельцин объявит об этом: в Чечне или на совещании высшего руководящего состава в конце мая? И все же не у одного меня еще теплилась надежда, что поездка Громова с Ельциным в Волгоград чисто популистская штучка президента, желавшего показать, что он не такой уж неуважаемый среди уважаемых военных человек.
Безусловно, Громов имел и имеет полное право на любой собственный выбор. И все же неприятно было услышать в генштабовской курилке: — Кажется, Громов променял принципы на должность. А я ведь был уверен: «Изменялось время.
Не изменялись его принципы». Так неужели?.. Я гнал от себя мысли, очень похожие на разочарование.
Не много было генералов, в порядочности которых я не сомневался. Утешало лишь, что, возможно, я заблуждаюсь, что идет какая-то скрытая игра, в которой ни черта не понимаю. Когда к Ельцину перебежал Лебедь, многие генералы и полковники, оправдывая такой его шаг, стали говорить о каких-то «высших соображениях» и «стратегической игре».
Звучало красиво, загадочно, но не убедительно. Оставалось ждать, когда появится указ президента о назначении его министром… Наши догадки еще больше усилились, когда стало известно, что Громов стал еще и доверенным лицом президента. Но тогда никто на Арбате еще не знал, что за кремлевскими стенами генералу Громову пытались вложить в руки свирель, чтобы он играл величальную высшей власти и таким образом принял новую политическую веру.
Плата — должность министра. От этого бартера он отказывался. Ему многозначительно предлагали «подумать».
Он думал и говорил, что главное для военного министра — спасение армии… В прессу просочилась информация, что в Кремле состоялась встреча Ельцина и Громова. О подробностях не сообщалось. Если подробности таких встреч неизвестны журналистам, то о них в первую очередь стараются узнать в Минобороны и Генштабе.
А в Кремле у нас было немало «своих» глаз и ушей. Суть разговора сводилась к вещам весьма прозаическим, касающимся положения в армии и путей ее реформирования. Когда Ельцин спросил у Громова, знает ли он, что надо делать с армией, генерал изложил свой план военной реформы.
Громов не скрывал, что ему. Сам президент или минобороновские «разведчики» уже вскоре сообщили министру, что Громов «сам напросился на встречу и на пост министра обороны». Самым поразительным было то, что Павел Сергеевич знал даже детали разговора между президентом и Громовым.
Все это так взволновало Грачева, что он на совещании высшего руководящего состава по этому поводу не упустил возможности злорадно оттянуться. Но было видно: министр чувствует себя неуверенно… СЛУХИ …Громов еще не знал, что после того как Ельцин приблизил его к себе, с бешеной скоростью стали плестись вокруг него тонкие сети компромата, подозрений, «заслуживающих доверия» сигналов. Все это стекалось в Кремль и доводилось до «государева уха».
Чему-то Ельцин верил, чему-то нет… Как и любая известная личность в России, Громов жил среди слухов и домыслов, старая сплетница Москва всегда была по этой части впереди планеты всей. О Громове судачили не только как о личном друге Кобзона, Лужкова, Пугачевой и даже «великого мафиози» — покойного Отари Квантаришвили. В некоторых российских газетах имя Громова не раз мелькало в материалах, посвященных инциденту с захватом обслуги «Мост-Банка» Службой охраны Президента.
Из «информированных источников» просачивалась информация о якобы имеющихся фактах связи Громова с рядом представителей «Мост-Банка» и другими коммерческими структурами. Но никаких реальных фактов, убедительных доказательств таких связей не было представлено. Генерал Громов упорно открещивался от своих связей с «темными силами» столицы и даже предупреждал, что против него могут быть в связи с этим различные провокации в прессе.
Особенно в предвыборный период. Он уже знал законы не только боевых, но и политических сражений и умел предвидеть появление «высококондиционной» «компры». И не ошибся.
За несколько месяцев до парламентских выборов в президентские и правительственные структуры была «сброшена» информация о том, что Громов строит себе дачу на сомнительные средства. Дача Громова по сравнению с ханскими дворцами генералов Грачева, Бурлакова, Чечеватова, Харченко и многих десятков других военачальников выглядела халупой, которая вполне по карману не только замминистра, но даже уборщице крупного коммерческого банка. И тем не менее нашлись в нашем военном ведомстве осведомители, которые навели журналистов на громовское невидное сооружение оно оценивалось специалистами примерно в 55—60 миллионов рублей.
Многие генеральские дачи в Архангельском, Барвихе, Баковке тянули на 700—800 тысяч долларов. Пришло время Борису Громову отвечать на один из самых неприятных для военачальников его уровня вопросов: — На какие деньги вы строите дачу? Ведь даже свою зарплату в 1 миллион 300 тысяч рублей вы не получаете уже полгода!
Громов объяснил так: — В 1992 году в Центральном банке я взял кредит 50 миллионов рублей на десять лет. На эти деньги я купил практически все, что мне было нужно для дачи. А Центробанку я должен отдать квитанции для отчета за эти 50 миллионов.
Плюс семейные резервы, плюс продажа некоторых вещей, плюс гонорар за книгу. Нашлись люди у нас в МО, которые все эти факты проверили с педантичностью Шерлока Холмса. Их постигло великое разочарование.
Все сходилось. Я уже говорил, что по Москве давно ходят упорные слухи о якобы «особо приятельских» еще со времен войны в Афгане отношениях Громова с Иосифом Кобзоном. В свое время одна из его мощных коммерческих фирм «Московит» наступала на горло и оказалось, что вполне справедливо самому генерал-полковнику Матвею Бурлакову.
Тогда шли схватки за лучшие продовольственные контракты между ЗГВ и многими иностранными фирмами. Руководство Западной группы войск подбирало партнеров, как выяснилось позже, с которыми можно было иметь немало личной выгоды. Иногда подписывались контракты, которые были крайне невыгодны для армии, зато оказывались весьма прибыльными для тех, кто участвовал в их подписании… Узнавший об этом Кобзон пришел в ярость: его поставщики могли привозить в ЗГВ продукты по вполне приемлемым и гораздо более выгодным для группы ценам.
Офицеры штаба группы рассказывали мне, что после одной из очередных «продовольственных» схваток Кобзона с командованием ЗГВ Иосиф Давидович даже явился к Павлу Грачеву и потребовал, чтобы он сместил Бурлакова с должности Главкома, а на его место назначил Бориса Громова. Говорили, что Грачев, еле сдерживаясь, процедил: — Иосиф, ты же у меня еще не начальник Главного управления кадров. Один из свидетелей рассказывал, что во время 50-летнего своего юбилея Громов взобрался на стул и предложил гостям тост: — За самого лучшего моего друга Иосифа Давидовича Кобзона!
Некоторые из замов министра так ревниво и болезненно на это прореагировали, что, захватив жен, немедленно ретировались из-за праздничного стола… Верный дружбе с известным генералом, Кобзон на некоторых своих концертах для военных и гражданских зрителей и слушателей не упускал случая, чтобы провести агитационную работу в пользу Громова. И с этим мало кто не соглашался. Генерал некоторое время обладал способностью давать довольно точные и хлесткие оценки многим видным фигурам в политике и Вооруженных Силах.
Мне хорошо помнится, как, например, в ходе одного из своих предвыборных выступлений Лебедь по-своему оценил дружеские отношения Громова с Кобзоном. Он выразил сожаление, что вокруг Громова собрались «сомнительные люди», бросающие тень на его боевой мундир. Весьма возможно, что на такой ход Лебедь пошел, руководствуясь своими правилами предвыборной борьбы.
Но значение персональных характеристик, которые давал Лебедь высшим генералам во время своего назначения секретарем Совета безопасности РФ летом 1996 года, многократно возросло.
Поэтому во время вывода войск, демонстрируя боевую мощь 40-й армии и готовность ее командования к любому сценарию развития событий, командарм Громов приказал нанести мощный, но демонстративный артиллерийский удар по пустым ущельям. Мера сработала. Полевые командиры не рискнули нарушить негласную договоренность. Отход войск через перевал Саланг завершился без потерь. Прямое участие Советского Союза в Афганской войне закончилось. Читатели "Родины" могут познакомиться с фотографиями и стоп-кадрами из советских документальных фильмов, хранящихся в Российском государственном архиве кинофотодокументов, и зримо представить себе, как проходил вывод войск из Афганистана.
Генерал Громов: СССР уходил из Афганистана с гордо поднятой головой, а США с позором
15 февраля 1989 года последняя колонна советских войск пересекла афгано-советскую границу. Борис Громов после вывода советских частей и соединений из Афганистана, выполненного в соответствии с Женевскими соглашениями. Планировалось вывести войска в течение года, но со стороны Америки пришло — «9 месяцев». Об этом генерал-полковник, Герой Советского Союза Борис Громов заявил 15 февраля в интервью ТАСС, посвящённом 35-летней годовщине вывода войск СССР из Афганистана. Завершен вывод войск СССР из Афганистана. Согласно официальным данным, последним советским солдатом, который покинул территорию Афганистана, стал генерал-лейтенант Борис Громов.
» Борис Громов: «Мы сами разворотили «муравейник» международного терроризма». Эхо Афгана
Вслед за этим город покинули подразделения охраны аэродрома, 8 февраля завершилось последовательное снятие личного состава 40-й армии с застав на дороге Кабул — перевал Саланг. Через два дня наши подразделения были полностью выведены с перевального участка, а сама трасса передана под охрану правительственным войскам. На западном направлении советские подразделения 4 февраля оставили Шинданд и 12 февраля покинули Герат». С 11 до 14 февраля на территорию Туркестанского военного округа вышли все части и подразделения 40-й армии, которые находились на участке от перевала Саланг до Хайротона. А 15 февраля масштабную операцию завершили. Задачи выполнены Западная пропаганда и отечественная перестроечная пресса пытались представить вывод советских войск из Афганистана как военное поражение. Якобы громоздкая и неуклюжая красная военная машина проиграла свободолюбивым моджахедам-повстанцам. Тогда по обе стороны Атлантики смотрели вышедший в 1988-м голливудский боевик «Рэмбо 3», где давали именно такую картинку. Однако реальность была иной. Если в качестве основного противника Ограниченного контингента рассматривать вооруженные отряды оппозиции, то различие между нами заключается в том, что 40-я армия делала то, что считала нужным, а душманы — лишь то, что могли». После ухода советских войск в Афганистане развернулась привычная междоусобица.
Страна превратилась в крупнейшего в мире производителя героина — последствия этого все 1990-е ощущала постсоветская Россия. Через семь лет талибы снесли режим Наджибуллы, а страна окончательно рухнула в анархию. Почти десять лет советские воины-интернационалисты оберегали афганцев от этой участи. Но политики решили все переиначить.
Альтернатива, если мы хотели помогать Афганистану, а Советский Союз хотел помогать, всегда была. Продолжать наращивать военно-техническую и экономическую помощь, обучать военных спецов, инженеров, транспортников», — сказал он. Громов отметил, что многие государства пытались завладеть афганской землей, однако только СССР «отличается от других своими помыслами и задачами».
Это была очень мощная армия.
Ни о каком поражении речи быть не может. Силы, которые там находились, были просто несопоставимы. С одной стороны были мы, а с другой — те, кто действовал по указке США. Американцы действовали скрыто. Бывший начальник ЦРУ писал об этом в своих мемуарах. США все делали руками пакистанцев и афганцев, которые были на стороне Пакистана. А самое главное — 40-я армия в Афганистане никогда и ни от кого не получала задачи победить военным путем. Когда говорят, что наша армия потерпела там поражение, то этих людей надо называть "сказочниками".
Мы вышли с развернутыми боевыми знаменами и гордо поднятой головой. А американцы с позором бежали. Мы после себя оставили, как ни странно это прозвучит, добрую память, огромное количество построенных объектов, дороги и трубопроводы. Когда делегации наших ветеранов-"афганцев" приезжают в Афганистан, их встречают как друзей. А что оставили американцы? Обманутых ими людей, которые погибали, срываясь с шасси улетающих из Кабула самолетов. Насколько сложно было осуществить вывод советских войск из Афганистана с технической и тактической точек зрения? Мы готовились серьезно, привлекли все, что было возможно: и космическую и другие виды разведки, которые существовали на тот момент.
Мы знали все про каждый километр территории Афганистана. Вывод войск осуществлялся по двум направлениям: западному — вдоль иранской границы и центральному — через юг, юго-запад на Кабул, через Саланг на Термез и на Кушку. Мы настроили и поддерживали связи со всеми лидерами "Альянса семи". У нас была мощнейшая агентура среди них. Мы вели переписку, встречались лично со многими лицами. В конечном счете, завершая подготовку к началу вывода, всем разослали письма за моей подписью, так как официально я был командующим 40-й армией — представителем правительства СССР по Афганистану, то все соглашения шли через меня. Все были предупреждены, в том числе письменно. Более того, мы направили письма тем, кто поддерживал их в Пакистане.
Вывод прошел практически без потерь, хотя было очень нелегко. Как была достигнута договоренность? Какие у вас были взаимоотношения с Ахмад Шахом? Вы встречались с ним? Каким он вам запомнился?
Борис Громов: Я считаю, что оно было абсолютно неадекватным, оно было неправильным и в какой-то степени преступным.
Генерал отмечает, что на столе у высшего руководства ежедневно лежали сводки от разведки о положении дел в Афганистане. Генерал Громов: У них уже был опыт, и всё это в совокупности позволяло самим дойти и понять, правильно это решение о выводе войск или нет.
«Полная версия»: вывод советских войск из Афганистана
Тридцать лет назад начался вывод ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Герой Советского Союза, генерал-полковник Борис Громов заявил, что советские войска удалились из Афганистана с гордо поднятой головой, оставив там добрую память, в то время как США ушли из страны в 2021 году с позором. По словам руководившего выводом советских войск Бориса Громова, в Афганистане не было ни победы, ни поражения. – Решение о выводе советских войск из Афганистана было правильным?
Сегодня Герою Советского Союза, легендарному генералу Борису Громову - 80 лет
По мнению генерала Громова, советская власть могла бы вывести войска из Афганистана, начиная с 1986 года или даже с 1985 года. После вывода советских войск борьба между различными силами внутри Афганистана продолжилась. Борис Громов поблагодарил главу региона за активное содействие в подготовке к 25-летию вывода Советских войск из Афганистана, сообщает пресс-служба облправительства. Вывод советских войск из Афганистана начался в мае 1988 года, а полностью завершился 15 февраля 1989 : REUTERS.