В условиях резко поменявшихся в прошлом году обстоятельств, когда многие люди, живущие в России, забеспокоились о ее (и своем) финансовом будущем, главным голосом, разъясняющим, что происходит, стал декан экономического факультета МГУ Александр Аузан. Гость RTVI «Вы держитесь!» — декан экономического факультета МГУ им. Ломоносова Александр Аузан. Описание: Декан Экономического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова Александр Аузан во время седьмого Московского финансового форума в Центральном выставочном зале «Манеж». Декан экономического факультета МГУ им. Ломоносова Александр Аузан прочитал лекцию в МАИ. доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ, член Комиссии Президента РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России, президент Института национального проекта «Общественный договор», один из основателей группы.
Александр Аузан возглавил правление Федерации креативных индустрий
Более сложные — нет, потому что импорт был и лучше, и дешевле. Что мы точно не заместим никогда — это электронику». Как вы оцениваете проблему технологического отката? Учитывая, что слово «откат» в русском языке имеет другие смыслы, я бы говорил о технологической деградации. Это неизбежная реакция экономики, которая изолируется от поставки высокотехнологичных компонентов. В этом процессе очень важно правильно выбрать уровень отступления для того, чтобы, с одной стороны, сохранить все-таки возможности технологического снабжения производств, а с другой — не уйти в каменный век. Мы видим, что фактически траектории даже такого развития — через деградацию — были довольно разнообразны: иногда отступали очень сильно, а потом начали возвращать этот уровень, что можно отследить по тому, что происходит, например, со стандартами Евро-0, Евро-2 экологические стандарты, регулирующие содержание вредных веществ в выхлопных газах. Думаю, что по реальной картине сначала было достаточно резкое отступление — лишь бы сохранить производственный процесс, потом удалось все-таки отыграть часть технологического уровня.
Это не окончательная победа — основа в виде параллельного импорта и начинающегося собственного производства пока очень непрочная и мало надежная — фактически только китайская составляющая в этой технологической картине более или менее ясна, если, конечно, в свою очередь Китай не испугается вторичных санкций. Есть ли у креативных индустрий той части экономики, которая посвящена продуктам интеллектуального труда будущее в нынешних обстоятельствах? Когда экономика упрощается, технологии деградируют — говорить о ближайшем будущем тяжело и горько, и это относится в том числе и к креативным индустриям — здесь надо сделать примечание, поскольку для креативных индустрий гораздо более важными являются даже не эти общие условия, а наличие талантов. Человеческий капитал в России понес невиданно крупные потери: что, разумеется, сокращает возможности широкого набора креативных индустрий, но это как сосуд, из которого с одной стороны вода вытекает, а с другой — втекает. Это было видно по опыту кризиса 2008 года на примере Великобритании. Креативные индустрии увеличиваются — масса людей, которая попадает в ситуацию неполной занятости, начинает превращать в свою профессию то, что было их хобби. Выходят со своим таким продуктом не на угол улицы, а на цифровую платформу, которая способна открыть для них глобальный рынок.
Такого рода приток в условиях нынешнего кризиса, разумеется, будет.
Что думаешь? Подписывайтесь на «Газету. Ru» в Дзен и Telegram.
Уже 1750 долларов за тройскую унцию интервью от 10 апреля, так что отмазки не прокатывают. И дальше, по мере девальвации доллара в связи с бешеным принтером, тоже будет расти. Дальше доктор начинает городить и вовсе нечто несусветное, типа «в 2011 году несмотря на рост реальных располагаемых доходов населения люди захотели чего-то другого». Видимо, для него «люди» — это не все жители России, а жалкая кучка, которая вышла на Болотную. Вышла, причём, не потому, что «захотела что-то другого», а потому что западные хозяева и кураторы сказали выходить. А на Поклонной, получается, были «не люди», потому что они этого «другого» не хотели. Либерализьм головного мозга, в терминальной стадии. Едем дальше. Доктор заявляет, что власть в 2014 году предложила народу «можно не демократию строить, а супердержавой стать эффект Крыма ». А с каких это пор в России не демократия? Давайте, доктор, развейте мысль — тащмайор записывает. Следующая цитата: «с июня 2018 года распался брак между властью и народом». Видимо, опять с неким «настоящим народом», «людьми». А «народ» — это те, предводительнице которых Путин чайный сервиз подарил. Если в этом смысле, то да — распался. Дальше доктор начал явно противоречить сам себе. Потому что сначала повторил за Кудриным, что «январское послание Путина самое дорогое — от 3 до 4 триллионов рублей», а потом заявил, что «нужно раздавать деньги в размере 2 триллиона в год, это не много». Нацпроекты не нужны, а вот «деньги с вертолёта» — это то, что доктор прописал. И, конечно, отдельный хит, это ««в России кризис конкуренции» и «правительство принимает решения, которые имеют тяжёлые противоконкурентные последствия». А в этом, дорогой доктор, нет ничего страшного. Потому что кроме внутренней конкуренции есть ещё и внешняя, конкуренция не между компаниями в рамках одной страны, а конкуренция между компаниями разных стран. И поскольку у нас огромное количество компаний борется за рынки на мировом уровне начиная с аграрных и заканчивая рынками вооружений , то конкуренция никуда не девается, она просто принимает другие формы. Ой, этого в либеральной методичке не написано и, боюсь, в МГУ, при таком-то декане факультета экономики, этого тоже не преподают — а стоило бы! Ну и, собственно, самое вкусное, ради чего я и затеял всю эту полемическую статью, я приберёг напоследок. В конце интервью доктор Аузан констатирует, что «с 2014 года Россия уверенно стала на курс государственного капитализма». Вот только там, где Роджерс радуется по этому поводу, доктор Аузан в высшей степени недоволен. И стращает, что «угроза в том, что госкап может стать слишком сильным и непреодолимым в будущем».
Что те, кто уехал за последние два года, часть из них вернулась... Я благодарен российскому правительству, что в итоге мы их сохранили в российской налоговой системе. Потому что воспроизвести эти мозги чрезвычайно трудно, — говорит профессор. Вот до сих пор мы живем в этой ситуации, когда у нас люди лучше, а институты хуже, — считает Аузан. Если в начальной школе «дети отличаются умом» и Россия попадает в некую пятерку стран по образованию, то уже в средней школе падает на 32—38-е место. Вот эту лестницу, ведущую вниз, я показывал трем министрам образования последовательно. Но там ничего не меняется, притом что понятно, что есть глобальные конкурентоспособные компании, неважно, частные — «Яндекс», «Касперский» — или государственные, как «Росатом», «Ростех», которым мозги нужны. Ясно, что есть исходная точка школы, — сказал декан экономического факультета МГУ.
Декан экономфака МГУ назвал главную угрозу 2024 года
Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан назвал главную угрозу для экономики нашей страны. Закончил экономический факультет МГУ, имеет степень доктора экономических наук. Таким мнением поделился с журналистами декан экономического факультета МГУ Александр Аузан. Экономист и декан экономического факультета МГУ Александр Аузан спрогнозировал возвращение в ближайшем будущем к фазе глобализации. Давным-давно в интервью «КП» декан экономического факультета МГУ Александр Аузан очень хорошо описал российскую ментальность. Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан высказал мнение, что России при новой глобализации поможет так называемый эффект Левши.
Александр Аузан возглавил правление Федерации креативных индустрий
Это такой трансформер, который ты под себя подлаживаешь. Автономию надо иметь! Я даже не говорю о демократии, о политической конкуренции и прочем. Автономия в том, что не только власть воздействует на тебя, но и ты воздействуешь на власть и у тебя есть сфера защищенного пространства. Власть не лезет в твою семью, в идеи, религию, и плюс к тому ты имеешь инструмент воздействия. Налоговую систему надо перестраивать, потому что налоги - это вообще-то способ управления государством. Гарантии, конечно, надо иметь другие, в том числе гарантии от призыва. Государственная Дума не приняла бронь [от призыва] для кандидатов и докторов наук, приняв бронь для студентов. Позвольте вопрос: а как это?
А кто учить-то будет? Вы о чем думали, законодатели? Поэтому у нас пока нет осознания проблемы потери человеческого капитала как главного козыря для будущего России. Этот главный козырь мы сейчас, так сказать, сбросили под стол". Бедные - это люди отвязные, они могут в какой-то момент всякое сотворить: не того поддержать, дорогу перекрыть, еще что-то сделать. Обратите внимание, что у нынешней власти есть своя политика борьбы с бедностью и неравенством: их просто не замечают. Сегодня впервые, наверное, за 30 постсоветских лет депрессивные регионы получили деньги и работу. Работу на предприятиях оборонно-промышленного комплекса, которые вели не очень веселое существование, по крайней мере до 2012 года.
А деньги - в виде денег за военные контракты, компенсации за ранения и смерть. Смотрите, целые социальные фонды создаются, и они все адресованы практически депрессивным регионам страны, которые до этого как-то были вне фокуса государственной экономической и социальной политики. Это создает устойчивость системы, на мой взгляд. Является ли это стратегически правильным решением? Нет, я не уверен. Я совершенно в этом не уверен, потому что, если мы намерены десятилетиями экономику держать на оборонно-промышленном комплексе и компенсациях за ранения и смерть, то чем мы намерены жить и заниматься в течение десятилетий?
Нам нужно обдумывать, как Россия будет входить в новый поток глобализации, с чем", — заявил он. В этой ситуации, по словам Аузана, Россия могла бы пойти по свойственному для себя "пути Левши". Он пояснил, что подобное заключается в способности россиян делать нестандартные вещи.
Вместе с этим эксперт отметил, что передовые цифровые технологии являются преимуществом РФ.
Являлся членом Комиссии при Президенте РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России и Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. В настоящее время входит в состав Экономического совета при Президенте РФ. Автор более сотни научных работ, в том числе четырех монографий. Регулярно публикует статьи и дает интервью СМИ, читает лекции о модернизации экономики, социокультурных ценностях и динамики социального контракта.
Надо понимать, что вы отдаете и что вы в обязательном порядке оставляете. В мартовских антикризисных мерах отдали завоевание 1990-х годов — свободную конвертируемость рубля. Но ни в марте, ни в последующие месяцы экономисты ЦБ не позволили лишить Россию плавающего курса. Фактически рынок был отрезан от мирового, но при этом остался рынком. И предложение Минфина путем закупок исправить уровень курса до того, который устроил бы, например, экспортеров, не сработало — Центробанк сохранил рыночный принцип работы; и в общем мы видим, что финансовый рынок устоял. По существу, ошибка была только одна — и была она на удивление всеобщей. Все готовились к высокой инфляции и никто не готовился к дефляции. То, что импорт упадет сильнее экспорта, конечно, трудно было предвидеть, но можно. Именно такая динамика привела к образованию тяжелого рубля и тех проблем экспортеров, которые теперь в основном решаются. Ваша коллега-экономист Наталья Зубаревич в недавнем интервью «Москвич Mag» сказала следующее: «Какие-то простые вещи импортозаместим. Более сложные — нет, потому что импорт был и лучше, и дешевле. Что мы точно не заместим никогда — это электронику». Как вы оцениваете проблему технологического отката? Учитывая, что слово «откат» в русском языке имеет другие смыслы, я бы говорил о технологической деградации. Это неизбежная реакция экономики, которая изолируется от поставки высокотехнологичных компонентов. В этом процессе очень важно правильно выбрать уровень отступления для того, чтобы, с одной стороны, сохранить все-таки возможности технологического снабжения производств, а с другой — не уйти в каменный век.
Аузан А.А.. Книги онлайн
В интервью Марианне Минскер он рассказал, как изменилась российская экономика и чего с ней не произошло, как повело себя население в этот год и как смог адаптироваться бизнес, смогут ли Россия вместе с Индией и Китаем построить новый мир, почему в 2023 году произойдёт мировая рецессия и есть ли у России будущее. Александр Аузан 00:55 Что произошло с российской экономикой за этот год?
Именно ковид, с моей точки зрения, привел к серьезному изменению человека и человечества. Это уникальный исторический период, когда оба источника развития сработали. Был внешний удар в виде пандемии, домашнего ареста, под которым сидело три миллиарда человек.
То, что они за это время прочитали, посмотрели, передумали; те вопросы, которые они себе задали и на которые не нашли ответа; все это сделало их другими, не такими, какими они были до карантина. Турбулентные процессы шли в небольших форматах, но на выходе приобрели сокрушительный характер. Это видно и по политическому поведению людей, и по этическим сдвигам, которые происходят в обществе, и по экономике: в 2020 году «овцы» постригли «волков», то есть мелкие участники финансового рынка обыграли крупные фонды, совершив в несколько секунд совместную операцию. Такого раньше не бывало!
Из-за потери привычных и комфортных условий появляется агрессивность, которая распространяется, как мы видим, не только на членов семьи. С другой стороны, новые сложные обстоятельства потребовали решения самых базовых жизненных задач — например, отвезти старикам продукты. И мы увидели настоящий расцвет волонтерской деятельности. Пока не очень понятно, каким станет человек.
С новой силой проявились, очертились ранее существовавшие представления о должном, о хорошем, о плохом. Чтобы было понятно, о каком масштабе изменений идет речь, я приведу пример, который приводил сам Фогель вместе со своим соавтором Дугласом Нортом, получившим Нобелевскую премию по экономике за создание теории институциональных изменений. Они доказали, что американское плантационное рабство было экономически результативным, а социальное положение раба на Юге было лучше, чем положение наемного работника на Севере. В 1930-е годы XIX века американцы считали, что рабство — это своего рода протекторат над не очень развитыми людьми, которых сначала нужно чему-то научить, а уж потом предоставлять им права.
А потом все перевернулось. В 50-е годы они пришли к тому, что рабство — зло и гадость. Недаром же Авраам Линкольн сказал: «Вы та маленькая женщина, из-за которой началась эта большая война», имея в виду Гражданскую войну в США. Кстати, «Муму» Тургенева сыграла у нас аналогичную роль.
Собачку жалко, и Герасима жалко, и вообще — какая гадость это ваше крепостное право! Я думаю, что мы находимся на грани переворотов вот такого масштаба. Они не всегда имеют благотворные последствия, но уж точно, что в 2020-е годы мы увидим неожиданно новые представления людей о добре и зле. Потому что все это идет в условиях взрыва противоречий и межцивилизационных конфликтов.
Причем речь не только о культурной войне с западнохристианской цивилизацией, но и об ускоренной попытке сближения с конфуцианской цивилизацией, когда вдруг возникают новые представления о том, что с детьми можно делать, чего нельзя, как семья устроена. Я с нетерпением и некоторой тревогой жду, какими окажутся люди конца 2020-х годов. Точно не такими, какими были в прошлом десятилетии. Каким бывает патриотизм?
В 2022 году я выпустил книжку «Культурные коды экономики», а до этого мы с коллегами 10 лет занимались большими полевыми исследованиями. Например, в русском сознании пространство играет совершенно особую роль. Это имеет климатическое объяснение — каждые 7 лет нужно было менять поле, а значит, передвигаться все дальше и дальше. И социальное объяснение, поскольку история России — это история побега от власти на север, на восток, продвижение казачьих станиц, регулярных войск вслед за бегущими, что в итоге привело к созданию крупнейшей империи.
Осознание пространства как главной ценности заложено в нас достаточно глубоко. Хотя с экономической точки зрения, конечно, тот человеческий капитал, значительную часть которого мы потеряли в 2022 году, — сегодня гораздо более значимая вещь. Это самый серьезный вызов, который российская экономика испытала за 30 лет своего постсоветского существования, потому что это удар по будущему. Эта фраза уже поднадоела, если честно.
В целом же те, кто уехал, — такие же, как те, кто остался. Это люди из мегаполисов, примерно 30 миллионов человек, из которых, может быть, миллион или два покинули страну. Здесь не деление на худших и лучших, а вопрос того самого ценностного выбора. Я всегда говорил студентам, что советский период дал нам через литературу две максимы, которые противоречат друг другу.
Виктор Некрасов, автор знаменитой повести «В окопах Сталинграда», сказал, что «лучше подохнуть от тоски по родине, чем от злобы на родных просторах». А Владимир Высоцкий говорил: «Не волнуйтесь, я не уехал, и не надейтесь — я не уеду». И то, и другое есть патриотизм. Когда человек уезжает и у него сердце разрывается от расставания с родиной, с близкими, друзьями, коллегами — это такое же патриотическое переживание, как когда говорят: «Это моя страна, я остаюсь и буду делать то, что считаю важным для следующих поколений».
В 2022 году мы отметили 350-летие Петра и 300-летие империи. Петр был очень противоречивой фигурой, своей дубинкой он вбил в нас европейскую идентичность. Собственный выбор он сделал выбором нации. И закреплено это было не столько его преемниками, сколько рождением великой русской литературы, которая возникла из тесного переплетения с европейской.
Пушкин, который часто мыслил по-французски и для которого Парни был не менее важен, чем Тредиаковский , Достоевский, Толстой, Чехов — все это абсолютно русское, российское явление, однако немыслимое вне контекста европейской культуры. Это вычеркнуть невозможно. При этом мы остаемся раздвоенной страной. С одной стороны, Россия архаичная, настроенная на коллективистские ценности, государственный патернализм, солидарность, перераспределение.
А с другой — индивидуалистическая, живущая по принципу «в России можно делать очень многое, если не спрашивать разрешения». Это великая фраза Даниила Гранина. Как декан экономического факультета МГУ вы замечаете перемены? Университеты, наука в принципе живут в коллаборации, единым миром.
А он рушится. Но не могу сказать, что уже полностью разрушен. Даже с Европой коммуникация сохраняется, а на китайском направлении она растет очень быстро. Мы получили чрезвычайно интересное предложение от одного из китайских университетов по созданию совместного института цифровой экономики и прикладного искусственного интеллекта.
Причем финансирование обеспечивает китайская сторона, а мы работаем здесь, как и привыкли работать.
Может ли это произойти сейчас?
Это институты, причем необычные.
Они растут не снизу, как традиции или неформальные конвенции и т. При этом фактически у каждого из них есть многомилионное цифровое гражданство, свое "правительство" — агрегатор, свои рынки, входы и выходы, на них не действует, как на остальных, антимонопольная политика, лицензирование, стандартизация. И там намного выше уровень взаимного доверия. Цифровые платформы вышли победителями из нового кризиса.
Их рост произошел везде. По данным Forbes, за три месяца карантина состояние цифровых гигантов Amazon и Facebook увеличилось на 250 млрд долларов. Но я хочу сказать, что и в остальных государствах цифровые платформы не бедствовали. Во все страны сбоку будут входить и входят новые институты — цифровые платформы.
Инклюзивны ли цифровые платформы? Это сложный вопрос. Потому что они не похожи на экстрактивные институты. Экстрактивный институт выжимает ренту, что-то запрещает, что-то разрешает и распределяет доходы.
Это институты подавляющего большинства стран. Они выжимают ренту из естественного ресурса, доминирующего монопольного положения, административных связей. И это относится не только к крупному бизнесу, малый бизнес тоже может организовываться подобным образом иметь административную связку, делить рынки, садиться на ренту. Инклюзивные институты — трансформеры, они приспосабливаются к человеку, подстраиваются под человека и притягивают высококачественный человеческий капитал.
Правительства всех стран мира, наверное, на этом сконцентрированы, чтобы общество было более устойчивым и мотивированным на дальнейшее экономическое развитие. Каковы перспективы в этом смысле, о чем должны думать правительства, чтобы сконцентрироваться на новой задаче? Александр Аузан: "Решения, скорее всего, будут разные. Потому что мир предлагает несколько вариантов социального контракта, если брать тот мир, который возник у нас на глазах за последние месяцы.
Есть три глобальных предложения. Первое продемонстрировала Китайская Народная Республика. Китай довершил создание цифровой тотальной модели и показал, как она работает в сочетании с силовыми инструментами, цифровым контролем каждого гражданина, способностью за 10 дней построить "ковидный госпиталь", окружить тот или иной регион и т. Китай показывает себя как образец: посмотрите, как у меня получается.
Не думаю, что это можно легко тиражировать, потому что в тоталитарных моделях сильна идеологическая составляющая. Но это определенный вид социального контракта: человек полностью отдает себя под опеку государства в обмен, например, на поддержку предпринимательства. Надо признать, что КНР всегда поддерживает своего предпринимателя. В ходе острой торговой войны с США Китай нес потери, и, я считаю, первый торговый раунд проиграл, но правительство понизило налоги для предпринимателей, а не повысило, как поступили бы многие правительства.
Другой образец показала Европа. Почему так много разговоров вокруг маленькой Швеции? Они сказали: свобода и справедливость чрезвычайно важны, мы не пойдем на многие ограничения, мы пойдем на определенные риски, но будем оставаться в этом варианте. Швеция и Германия лучше справились с задачами борьбы с пандемией, потому что там много бюджетных средств было инвестировано в здравоохранение.
Они в этом смысл показывают привлекательный пример. Не страховой должна быть медицина. Боюсь, что страховая медицина, которая может давать качественную недоступность, сгорела в огне пандемии. Мы видим страшную картину в США.
А бюджетная медицина оказалась работоспособной. Она тоже предлагает социально-демократический контракт, но, я бы сказал, что он не существует без активности снизу, развитых гражданских обществ, реакций, связки политических партий с большими социальными группами интересов. Третий вариант контракта идет от цифровых платформ. Alibaba китайская, но в основном они по происхождению американские.
Культура закодировала экономику?
Александр Аузан — доктор экономических наук, профессор, декан экономического факультета МГУ, член Комиссии по экономике и финансам Государственного совета РФ, председатель Общественного совета Минэкономразвития России. В очередном выпуске "Белой студии" – декан экономического факультета МГУ, профессор, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики Александр Аузан. доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ им. Ломоносова. Александр Аузан — доктор экономических наук, профессор, декан экономического факультета МГУ, член Комиссии по экономике и финансам Государственного совета РФ, председатель Общественного совета Минэкономразвития России. В условиях резко поменявшихся в прошлом году обстоятельств, когда многие люди, живущие в России, забеспокоились о ее (и своем) финансовом будущем, главным голосом, разъясняющим, что происходит, стал декан экономического факультета МГУ Александр Аузан. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.
Аузан отвел 7-10 лет на замену уехавших из России в 2022 году специалистов
Ломоносова Александр Аузан. В интервью Марианне Минскер он рассказал, как изменилась российская экономика и чего с ней не произошло, как повело себя население в этот год и как смог адаптироваться бизнес, смогут ли Россия вместе с Индией и Китаем построить новый мир, почему в 2023 году произойдёт мировая рецессия и есть ли у России будущее.
Он сказал об этом на VII Пермском экономическом конгрессе. По этому вопросу идут серьезные дискуссии. Как человек, занятый производством человеческого капитала, и как университетский профессор и декан, я вам хочу сказать, что человеческий капитал производится медленно. Воспроизвести то, что мы потеряли, вряд ли сможем раньше, чем через 7-10 лет", - заявил он.
Когда экономика упрощается, технологии деградируют — говорить о ближайшем будущем тяжело и горько, и это относится в том числе и к креативным индустриям — здесь надо сделать примечание, поскольку для креативных индустрий гораздо более важными являются даже не эти общие условия, а наличие талантов. Человеческий капитал в России понес невиданно крупные потери: что, разумеется, сокращает возможности широкого набора креативных индустрий, но это как сосуд, из которого с одной стороны вода вытекает, а с другой — втекает.
Это было видно по опыту кризиса 2008 года на примере Великобритании. Креативные индустрии увеличиваются — масса людей, которая попадает в ситуацию неполной занятости, начинает превращать в свою профессию то, что было их хобби. Выходят со своим таким продуктом не на угол улицы, а на цифровую платформу, которая способна открыть для них глобальный рынок. Такого рода приток в условиях нынешнего кризиса, разумеется, будет. Он, скорее всего, по качеству человеческого капитала и по уровню исполнения креативных задач будет уступать тому, что мы имели до февраля 2022 года. Но слухи о смерти креативных индустрий сильно преувеличены. Когда мы поймем, чем наполнится этот бассейн, будем говорить о новых стратегиях развития человеческих индустрий.
Тогда уместно поговорить про такой творческий проект — цифровой рубль, который разрабатывается уже несколько лет. Насколько я понимаю, это отечественная криптовалюта… Цифровой рубль — это проект, который имеет несколько неоднозначных аспектов: мы понимаем, что лидерами цифровых перемен были и, пожалуй, остаются крупные частные компании, среди которых в том числе российские — «Яндекс», Mail, «ВК», «Сбер». В России и не только правительство стремится перехватить новый технологический тренд и начать создавать цифровые платформы, инструменты и так далее под контролем государства. Стремительный рост шеринговых платформ вызывает у правительств всего мира некоторые опасения, связаны они как с ростом влияния цифровых систем, имеющих сотни миллионов цифровых граждан и находящихся с ними в разнообразных отношениях через море приложений, так и с возможностью появления этих гигантов в святая святых — государственной макроэкономической политике в сфере эмиссии выпуск и обращение как наличных, так и безналичных денег. Все национальные банки и регуляторы опасаются потери монопольного права на эмиссию, поэтому Китай запрещает криптовалюту, а Павлу Дурову ни в России, ни в США не разрешают развить его проект — конечно, криптовалютный. Та альтернатива, которую делает российское государство, с одной стороны, должна решить проблему инклюзивности — доступа самых разных банков, клиентов, участников финансовых рынков к этой самой системе, а с другой — устранить угрозу деноминирования главного игрока этой сферы — «Сбербанка». Такие проконкурентные соображения вроде бы надо приветствовать, но есть и риски — иногда в этой, как периодически выражаются, плоской системе исчезают стимулы для банков создавать инновации — конкурировать и двигаться вперед.
Попросту говоря, это воровство. Если вы считаете, что это нормально, допустимо или более или менее допустимо — это значит, что защиты прав собственности у вас в стране не будет. Это поколение будет понимать, что «если от много взять немножко, то это не грабеж, а просто дележка». Все довольно дружно осуждают доносчика, правда, в разной степени.
Американцы чуть-чуть: «в принципе не прав», а русские — просто жесточайшим образом. Все в разной степени осуждают списавшего: американцы очень жестко, а наши и израильтяне — мягко. Но самое важное — это отношение к тому, кто дал списать. Студента Б, который дал списать, одобряют наши соотечественники и израильтяне.
Голландцы осуждают его слегка, а американцы — довольно сильно. Надо давать списывать или нет? Трудный вопрос. Если вы не осуждаете того, кто дал списать, значит, со своим-то можно поделиться, своему-то можно — это чужому нельзя.
Это означает, что вы делите мир на своих и чужих, что у вас нет равного подхода к людям, без которого право не работает, вы не признаете конкуренцию — потому что когда человек отчитался чужим результатом, то и тот, кто сделал, и тот, кто не делал, оказались в равном положении. Мы провели опрос среди студентов 11 российских университетов. Ситуация вообще мрачная — на 1 курсе картинка примерно такая, как по стране в целом, а к 3 курсу, когда люди сдружились, появились свои, во всех университетах перестают осуждать даже того, кто списал. За одним исключением — в МГУ.
Это к вопросу о роли образования. Автоматически от того, что человек просто учится, он не становится хорошим, перспективным и так далее. С этими вещами нужно работать целенаправленно, чтобы люди понимали, что списать — это все равно что украсть. Это великая проблема: мы получаем из школы людей, которые считают, что копипаст в работе — это нормально, это люди, топчущие свою индивидуальность.
Здесь даже технический прогресс работает против индивидуального развития: 20 лет назад нужно было переписывать от руки, и проще было написать свое, а сейчас можно просто скопировать. Я в данном случае говорю не о последствиях этого для конкретного школьника, а о последствиях для страны. А они плохие — потому что у нас не будет пригодных институтов для инвестиционного и тем более инновационного роста: защиты прав собственности, равенства перед законом, конкуренции. А как вы относитесь к ЕГЭ?
Многие считают, что новая модель российского образования не подходит нашему обществу, создает слишком много противоречий. ЕГЭ как способ дать человеку из глубинки быстрый и бесплатный доступ к лучшим университетам — это великий замысел. Но ЕГЭ как система простых решений, где креативности не требуется, а требуется, по сути, умение решать кроссворд, имеет тяжелые последствия для человеческого капитала страны. Если человека приучили, что всегда есть комбинация готовых ответов, то новые ответы там вряд ли появятся.
У нас и так люди очень боятся новизны, неопределенности. Обычное рассуждение такое: не надо открывать дверь, мало ли что там, не меняйте здесь ничего, потому что противно, но как бы не вышло совсем плохо.
Александр Аузан: В России «две страны в одной»
Декан Экономического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, научный руководитель Института национальных проектов Александр Аузан (справа). Александр Аузан, декан экономического факультета МГУ, в колонке для порассуждал про образование, пределы цифровизации и о том, почему апокалиптические прогнозы обычно не сбываются. Декан экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Александр Аузан заявил, что Соединенные Штаты находятся на грани «великой революции», передает РИА Новости. Такое мнение высказал доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ Александр Аузан в интервью телеканалу РБК. Главный редактор «Афиши Daily» Трифон Бебутов обсудил с экономистом и деканом экономического факультета МГУ Александром Аузаном.
Декан экономфака МГУ Аузан готовит «смену пораженцев» для сдачи России
Александр Александрович Аузан — декан экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, доктор экономических наук, создатель и бессменный руководитель первой в стране кафедры прикладной институциональной экономики. Так считает декан экономического факультета МГУ Александр Аузан. Об этом в интервью телеканалу РБК заявил декан экономического факультета МГУ и учредитель Института национальных проектов Александр Аузан. Декан экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, доктор экономических наук. В условиях резко поменявшихся в прошлом году обстоятельств, когда многие люди, живущие в России, забеспокоились о ее (и своем) финансовом будущем, главным голосом, разъясняющим, что происходит, стал декан экономического факультета МГУ Александр Аузан. Александр Александрович Аузан — доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, член совета директоров крупных российских компаний.
«Наш рынок был отрезан от мирового, но при этом остался рынком» — экономист Александр Аузан
Архивировано 1 ноября 2023 года. Александр Аузан — внук латышского стрелка рус. The Baltic Course 19 июля 2016. Дата обращения: 19 апреля 2022. Архивировано 11 сентября 2016 года.
И это тоже можно отследить? Тут приведу пример из лекции, прочитанной на нашем факультете, итало-американским экономистом Альберто Бизином. В XIV веке в Италии свирепствовала чума. Люди в те времена по-разному объясняли себе происходящее и, соответственно, демонстрировали разные реакции. В городах и деревнях, где считали, что чумной яд разносят евреи, на евреев были гонения, а в других городах полагали, что чума — это кара Господня за людские грехи и евреи тут совершенно ни при чем. Проходит 600 лет.
Вторая мировая война. Италия оккупирована нацистами, которые пришли «окончательно решать еврейский вопрос». Так вот, в тех деревнях и городах, где в XIV веке обвиняли евреев в распространении чумного яда, в XX веке их выдавали нацистам — а в остальных регионах прятали от немцев и помогали спастись. Бизин говорит, что это ярко демонстрирует «длину культурной волны», она может быть огромной: 600 лет. И Средневековье может проявляться в современном мире совершенно неожиданно. Теперь о том, можно ли целенаправленно изменить культурный код.
При этом действовать нужно очень деликатно. Давайте рассмотрим яркий пример целенаправленного изменения культурного кода страны. В конце XIX века Япония — закрытая, слабая, отсталая, умирающая восточная страна. Ее заставили открыться миру, чтобы европейские державы получили доступ к японскому рынку. Прошли реформы Мэйдзи — японцы приняли абсолютно новые культурные установки, попробовали стать англичанами: стали носить цилиндры, читать Дарвина и Локка. Дало ли это результат?
И кстати, Россия, наши предки, первыми этот результат почувствовали, потому что никому не известная восточная страна в военно-морском сражении под Цусимой в 1905 году разбила знаменитый российский флот. После поражения во Второй мировой войне, после еще одной волны вестернизации произошло так называемое японское экономическое чудо. Но потом пошло торможение, некоторые исследователи объясняют это тем, что культурный код страны был поврежден. И именно отсюда высокий уровень самоубийств среди населения, нежелание молодежи работать и так далее. По этой версии, японцы фактически заплатили за экономический успех слишком высокую цену — они сломали свою идентичность. Мы знаем, как они преобразовывали культурные коды, как они их использовали и меняли.
Мы знаем, что всюду рос индивидуализм, снижалась дистанция власти, снижалось избегание неопределенности. В ходе длинных реформ и преобразований, которые мы теперь называем Восточноазиатской модернизацией, процесс проходил успешно. И тут важно уточнить: почему успешно? Я и мои коллеги по экономическому факультету Института национальных проектов делали в 2012 году доклад о культурной модернизации в ходе «восточноазиатского скачка». Главным моментом нашего доклада был тезис: не столько важно то, что страны меняли в ходе реформ, сколько важно, что они оставляли, выбирали внутри своей культуры, чтобы опереться. Они не сносили целиком идентичность, а убирали то, что мешает развитию, при этом оставляя и используя какие-то важные для своего народа характеристики.
Можете привести пример? Давайте возьмем Южную Корею — это самый, может быть, красивый пример. Весь мир сейчас знает об успехах Samsung, крупнейшего конкурента Apple. Этот успех закладывался в очень странной конструкции, когда в 1950-е годы в Южной Корее стали создавать чеболи — крупные машиностроительные концерны на базе — внимание! Не отказываться от традиционного уклада, не ломать его оказалось чрезвычайно правильным решением.
Обратите внимание, что далеко не все страны в состоянии породить цифровые экосистемы. Это развитие является результатом креатива, потому что в основе лежит всегда что-то вроде поисковой машины Яндекса. Другой пример, который видим мы все — успех российской анимации, наших мультиков. Оказалось, что можно через разные культурные коды пробить смыслы и образы, ввести в экономический оборот, как это было с «Машей и Медведем», «Фиксиками» и, надеюсь, будет с другими произведениями этой сферы. Они должны вступать в противоречие? С одной стороны, традиционные и творческие индустрии конкурируют между собой. А с другой — у них есть некоторые общие биосоциальные основы экономики. Преемственность и изменчивость существуют как база и в биологическом процессе, и в человеческой деятельности. Думаю, в экономике сохранятся и традиционная, и креативная деятельности. Они будут по-разному сочетаться, и эти сочетания будут все время меняться. Современный активный процесс начался именно с IT, и именно в ковидный период, потому что правительство пошло на существенное облегчение условий деятельности IT-индустрии, чего в общем-то хотят и другие участники креативной деятельности. Поэтому те лидеры процесса, которые уже вышли на мировую арену и пользуются вниманием правительства, — именно тот пример, на основе которого мы надеемся построить другое отношение и другую систему работы с креативной экономикой. Только что был принят Этический кодекс искусственного интеллекта. Что человеческий разум может противопоставить ИИ, уровень которого продолжает расти? Не проиграем ли мы «сверхразуму»? Потом наступило долгое затишье — шел поиск новых технологий. И в 2016 году появилась новая машина, которая способна к самообучению. Скажем так - ребенок встал на ноги. И тут надо задуматься о том, в чем наш естественный интеллект может конкурировать с искусственным. ИИ лучше считает. Сам себя программирует. Справляется с самыми сложными алгоритмами. А что мы можем делать лучше? Наше преимущество в эмоциональном интеллекте. У нас есть то, что недоступно во всяком случае, пока искусственному интеллекту. Мы часто в МГУ об этом спорили. Один из лучших специалистов в области эволюционной биологии Вячеслав Дубынин высказал мысль, которую я запомнил: «Лиса, конечно, умнее зайца. Но лисы за миллионы лет не смогли истребить зайцев. Лиса не может просчитать траекторию, по которой побежит заяц, потому что он и сам не знает, куда побежит». Так вот, когда мы столкнемся с сильным искусственным интеллектом, мы обеспечим себе выживаемость за счет того, что наше поведение не поддается анализу или расчету. Назовите это божественной искрой, эмоциональным интеллектом, интуицией или еще как-то. В этом заключается потенциал креативности человека. И дилемма искусственного и естественного интеллекта будет решаться так: либо искусственный вытеснит естественный, либо естественный окажется конкурентоспособным благодаря креативности.
Мария Михантьева Статья открыта для подписчиков и в гостевом доступе У меня есть пароль.
«Человеческие жизни или локдаун»: Александр Аузан о том, как мы живем в цифровой экономике
Экономист и декан экономического факультета МГУ Александр Аузан спрогнозировал возвращение в ближайшем будущем к фазе глобализации. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Так считает декан экономического факультета МГУ Александр Аузан. Александр Аузан — доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.