Книга «Бронепароходы» стала 15-м по счету романом Алексея Иванова. Книга «Бронепароходы» стала 15-м по счету романом Алексея Иванова.
Характеристики
- Проблема романа "Бронепароходы" в людях. Большинство из них мелькают как некие функции
- Бронебойная пропаганда / Литературная газета
- Алексей Иванов: «Вместо идеологии у нас сплошная конспирология»
- Народ безвольствует
Встреча с писателем Алексеем Ивановым и презентация нового романа «Бронепароходы»
Культура - 3 октября 2023 - Новости Челябинска - Известна только тема нового романа Алексея Иванова — «Бронепароход и гражданская война». В «Бронепароходах» сюжет несется, увлекая за собой читателя, стремительно, на всех парах, как судно одного из главных героев, капитана Ивана Диодорыча Нерехтина, под вражеским обстрелом. Сегодня, 24 января, вышла новая книга Алексея Иванова «Бронепароходы» – эпическая сага, события которой разворачиваются во времена Гражданской войны. Алексей Иванов в форматах fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн.
Писатель Иванов презентует в Екатеринбурге новую книгу о русской революции
Что бы у людей не происходило, река все равно течет, как и время. Глядя на крошечный период в истории, который для многих станет судьбоносным, но в сравнении с рекой такой незначительный, невольно осознаешь ничтожность человеческой жизни. В книге интересно раскрывается тема революции, причем с разных точек зрения. Персонажи книги по-разному переживают революцию.
Речные рабочие то присоединялись к Красным, то к Белым, оказываясь в кровавом и огненном вихре конфликта.
Они вынуждены были стрелять в своих товарищей, топить пароходы. Как сохранить свою совесть в условиях катастрофы? Как защитить тех, кто доверился тебе и тех, кого ты любишь?
От нечего делать, просто в силу зверского и дьявольского темперамента красные убивают князя Михаила. Никаких политических резонов нет. Просто им хочется. Они убивцы и маньяки. Уродливые плебеи. Игнатович Белые же движимы благородными помыслами, готовы бескорыстно друг другу помочь, вступиться за слабого, поправить шинель. Это же комиксы для фанатиков.
Это разноцветные стекляшки. Не надо это дочитывать, дети.
Я ее дописал до момента гражданской войны, остановился, дописал роман ["Бронепароходы"] и дальше продолжил работу над "Речфлотом", - добавил писатель. Алексей Иванов - русский писат ель и сценарист. Лауреат премии правительства Ро ссии в области культ уры 2017 и других литературных премий. Он получил известность благодаря книгам "Географ глобус пропил", "Сердце пармы", "Пищеблок".
Писатель Алексей Иванов провел первую в России презентацию нового романа в Екатеринбурге. Фото
| Бронепароходы — Википедия | Алексей Иванов бесплатные аудиокниги слушать онлайн. |
| "Бронепароходы" скачать fb2, rtf, epub, pdf, txt книгу Алексей Иванов | Роман «Бронепароходы» писателя Алексея Иванова выйдет 24 января в формате электронной и аудиокниги на «Букмейте» для подписчиков «Яндекс Плюса». |
Бронебойная пропаганда
Являясь поклонником творчества Алексея Викторовича Иванова, я с нетерпением жду каждый его новый роман. И вот в 2023 году выходит роман " Бронепароходы". Екатеринбург, иванов алексей, книга бронепароходы. увлекательный исторический роман, который рассказывает о жизни и приключениях главного героя, морского офицера Александра Иванова, во время русско-японской войны в начале 20 века. Над «Бронепароходами» он работал два года. Новость о завершении очередной книги Алексеем Ивановым озвучила его продюсер Юлия Зайцева. Учитывая количество фильмов по книгам Иванова, нельзя не задуматься, какой может получиться экранизация "Бронепароходов".
«Бронепароходы»: вышла актуальная книга Алексея Иванова
При заимствовании сообщений и материалов информационного агентства ссылка на первоисточник обязательна. Документ, устанавливающий правила применения рекомендательных технологий от платформы рекомендаций СМИ24.
Автор так рассказал о сюжете в одном интервью: «Хронология сжата в кулак — от лета 1918-го до лета 1919-го, а география будто разбросана взрывом: Нижний Новгород, Казань, Самара, Сарапул, Пермь, Уфа, Омск. События, в общем, схожи: везде красные и белые формируют военные флотилии , бронируют и вооружают мирные речные пароходы. Буксиры становятся канонерками, баржи — плавучими батареями, пассажирские лайнеры — десантными судами. И, конечно, флотилии сходятся друг с другом в сражениях» [4]. Создание[ править править код ] «Бронепароходы» стали пятнадцатым по счёту романом Иванова [1]. О работе над книгой стало известно в 2021 году вскоре после выхода « Теней тевтонов » [5].
Скоро у писателя выйдет новая книга, которая будет называться «Бронепароходы». Книга будет о событиях 1918 и 1919 годов. В это время на реках сражались флотилии. О сражении этих вооруженных речных флотилий красных и белых я и пишу. Также автор отметил, что планирует выпустить нон-фикшн книгу «Речфлот» о истории российского речного флота со времен появления первых пароходов до конца Советского Союза.
В «Бронепароходах» читатель также встретит дальновидных братьев Нобелей, импульсивного Льва Троцкого, беспринципную Ларису Рейснер, одержимого жаждой славы Гавриила Мясникова, деятельного адмирала Колчака, бесстрашного Владимира Каппеля и других известных фигурантов российской истории, станет свидетелем драматичных событий, любовных коллизий и предательств, охоты на золотой запас Российской империи и впечатляющих погонь на пароходах. Алексей Иванов — о процессе создания романа: — Идею «Бронепароходов» вы вынашивали много лет. Сколько времени у вас ушло на подготовку к написанию романа, на изучение технической фактуры? Были ли у вас консультанты — речники, историки, кто-то еще? Очень многое я узнал и освоил просто как часть своей обычной жизни. Искать консультантов мне тоже не приходилось: я их знаю с детства как «дядю Сашу» или «дядю Пашу» — и простых речников, и специалистов по истории речфлота. Надо было только сесть за стол и начать писать, остальное было уже давно готово. С «Бронепароходами» я поступил точно так же: к роману добавил книгу «Речфлот» — историю речного флота России. Чтобы не терять времени, я начал делать «Речфлот». Когда добрался до Гражданской войны, сюжет уже полностью сложился в голове, и я переключился на роман. А сейчас вернулся к «Речфлоту». Надеюсь, осенью он выйдет книгой. В целом проект займет у меня примерно три года. А противостоят друг другу не столько красные и белые, сколько охочая до власти недалекая грубая сила и живой любознательный ум, готовый адаптироваться к новым реалиям. Что вы думаете о противостоянии старых традиций и прогресса — не только технического, но и морального? Промышленный прогресс прочно, хотя и нелинейно связан с социальным. Однако в социальном отношении далеко не все, что новое, непременно прогрессивно. Опыт ХХ века показал, что советская власть не была социальным прогрессом, она сковывала производительные силы общества и человека. Значит, критерием социального прогресса в новое время всегда является развитие технологий развитие, а не заимствование. Но дело не в этом.
Алексей Иванов представил на Урале новый роман "Бронепароходы"
Исторический роман «Бронепароходы» популярного уральского писателя Алексея Иванова претендует на премию «Выбор читателей – 2023». Алексей Иванов — российский писатель, сценарист, культуролог. Книга «Бронепароходы» стала 15-м по счету романом Алексея Иванова. «Бронепароходы» по духу очень похожи на другие книги Иванова. о книге Алексея Иванова «Бронепароходы». Евгений Фатеев. Иванов Алексей Викторович.
Алексей Иванов: «Вместо идеологии у нас сплошная конспирология»
увлекательный исторический роман, который рассказывает о жизни и приключениях главного героя, морского офицера Александра Иванова, во время русско-японской войны в начале 20 века. Алексей Иванов в форматах fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Вернуть (Алексей Иванов, 2023) Перейдите на сайт, чтобы читать книгу целиком. Алексей Иванов" онлайн бесплатно без регистрации - полная версия. Закажите книгу «Бронепароходы. Роман» от автора Иванов Алексей Викторович ISBN: 978-5-386-14942-0, с доставкой и по низкой цене.
Павел Басинский о новом романе Алексея Иванова
Видимо, это и сказывается в моих произведениях. В общем-то я во многом с себя его и списывал. Но меня вполне устраивает существование в образе писателя Иванова. Можно немножко похудеть, всё остальное нормально.
Я уже много романов написал и умею это делать, но на ней я смотрю, сработали ли мои технологии или нет, оставило ли мое произведение нужное впечатление или нет. Советов практически не слушаю. Но критика, конечно, нужна, без нее существование литературы было бы неполноценным.
Правда, сейчас литературная критика умерла, это случилось с появлением соцсетей, когда литературные критики, пожелав популярности, превратились в литературных блогеров. Чем литературный критик отличается блогера? Тем же, чем кулинарный критик от кулинарного блогера: критик говорит о рецепте блюда, а блогер о вкусе.
Так вот, литературные критики начали говорить о вкусе: «это мне понравилось — это не понравилось», «это на меня произвело впечатление, а то нет». А о вкусах, как известно, не спорят. Мне абсолютно не интересно, какое впечатление моё произведение произвело на критика, мне интересно, как он разберет устройство моего произведения.
Как вы к этому относитесь? Когда появилось телевидение, все стали кричать, что театра больше не будет. Появилась фотография — переживали, что живопись будет убита.
Но ничего подобного не произошло. Точно так же будет существовать аудиоформат и бумажный формат. Одно другому не мешает.
Идёт конкуренция не между аудиокнигой и бумажной книгой, а между глазами и ушами. Бумажная книга конкурирует с компьютерными играми и с телевизором, но не с аудиокнигой.
Потом большевики двинулись в наступление. И половина жителей Вольска бросилась к пароходам. А Хамзат Мамедов, оперативный агент компании «Бранобель», оказался в Вольске случайно.
Он пробирался с Кавказа в Самару. Эмануил Нобель не боялся гражданской войны: его компания поставляла третью часть всей российской нефти, и Нобель полагал, что нужен и красным, и белым. Лето восемнадцатого года Эмануил Людвигович решил провести, как обычно, на минеральных источниках в Ессентуках, где предпочитали отдыхать промышленники, коммерсанты и финансисты. С собой он взял Гению, жену младшего брата Йосты, и её детей с гувернанткой. Гения любила дамское общество в Кисловодске.
Из Петрограда на Кавказ по взбаламученной стране семейство сопровождал Хамзат Мамедов — он один стоил взвода охраны. Управляющий телефонировал, что из Николо-Берёзовки на Каме пришла депеша от господина Турберна, геолога Арланской экспедиции. Турберну не доставили буровое оборудование, хотя баржу с нужным грузом Самарская контора отправила ему уже три недели назад. От результатов бурения под Арланом зависела судьба всей компании. И Эмануил Людвигович спешно командировал Мамедова на поиски баржи.
Вот так Хамзат Хадиевич и попал в Вольск, а потом на борт буксира «Вандал». На закате вольская армада бросила якоря у берега — в эту навигацию никто не выставил на фарватерах бакены, и бакенщики не зажигали на ночь огни. С рассветом армада снова двинулась в путь. И вскоре впереди на бледном небе тонкими линиями обрисовался длинный Александровский мост у Сызрани. Мамедов, разминая плечи, поднялся в штурвальную рубку.
На судне его уже знали и везде пропускали — как-никак, доверенное лицо самого Нобеля. В Мамедове была какая-то снисходительная восточная повелительность, и люди безотчётно подчинялись ему, хотя никаких особых прав он не имел. В рубке рядом с матросом-штурвальным стояли капитан «Вандала» в чёрном кителе, старпом и пожилой артиллерийский офицер — начальник флотилии. Офицер оглянулся на Мамедова и молча поприветствовал, коснувшись пальцами козырька фуражки. За «Вандалом» по реке рассыпались дымящие пароходы.
А под пролётами моста появились два буксира. Перед носом «Вандала» вдруг с плеском взметнулся водяной столб, а потом донёсся хлопок выстрела. Пассажиры на носу «Вандала» забеспокоились. Заплакал разбуженный ребёнок. Матрос у штурвала застыл.
Капитан поднял бинокль. Два буксира уверенно подходили всё ближе. На передней стенке капитанской рубки было написано название — «Вульф». На колёсном кожухе «Вульфа» появился моряк с рупором. Артиллерийский офицер тоже взял рупор и вышел из рубки.
Отступаем в Самару! Я — командир отряда штабс-капитан Соколов! Вспенивая воду, «Вульф» начал разворот, чтобы сойтись с «Вандалом» так, как полагается при швартовке на реке, — против течения. Мичман Мейрер оставался на кожухе, рассматривая вольские суда. А Мамедов рассматривал мичмана.
Вот кто ему будет нужен в Самаре. Вот у кого он потребует пароход. Казанский поезд прибыл в середине дня. Из заплёванных вагонов на дощатый перрон повалили крестьяне, рвущиеся в богатый город за хлебом; из теплушек вяло выбирались разномастные красноармейцы, и командиры орали, собирая своих бойцов. С подножки длинного пульмана соскочили два моряка с вещевыми мешками и солдат; моряк с короткой интеллигентной бородкой и усиками помог сойти высокой красивой девушке в тёмном дорожном платье.
Коля Маркин — моряк с бородкой — огляделся. Из распахнутых окон низкого деревянного вокзала уже доносился гвалт — там покупатели сошлись с продавцами. За сквером началась злобная толкотня вокруг извозчиков: от станции до города было пять вёрст, кто первый попадёт на базар, тому и выгода. Паровоз с шипеньем спустил пар и окутался белым облаком. Июльское солнце лупило с неба, точно главный калибр.
Маркин был комиссаром Волжской военной флотилии, а девушка — Ляля Рейснер — женой Фёдора Раскольникова, заместителя наркомвоенмора. Федю вчера ввели в состав Реввоенсовета, и Ляля тотчас затеяла поездку в Сарапул за беглым пароходом «Межень». Ляля желала, чтобы штаб флотилии — её штаб — разместился на судне, которое называли императорской яхтой. Раскольников не умел спорить со своенравной женой, а Маркин для Ларисы был согласен на всё. От Казани до Сарапула поездом была только ночь пути.
В Сарапуле располагался штаб Второй армии, отступающей под нажимом чехов из Самары и Уфы. Три командарма друг за другом переметнулись к белым, а четвёртый увяз в делах. Может, ему вообще не принесли телеграмму Раскольникова. В любом случае командарму сейчас было не до Ляли Рейснер. Волька Вишневский, рослый и плечистый, распихивая толпу, двинулся к какому-то шарабану.
Вольке ещё не исполнилось восемнадцати, а он выглядел мужиком, и на его солдатской гимнастёрке блестел Георгиевский крест. Тебе полезно пешочком гулять. На германский фронт он сбежал из гимназии и кое-что ещё помнил. Извозчик, покосившись, помрачнел, но промолчал. Понятно, что матросы не заплатят, но с ними лучше не связываться.
Маркин заботливо подсадил Лялю в шарабан. Ему нравилось прикасаться к Ляле и услуживать. Мягкая дорога тянулась через елово-осиновые перелески и крестьянские выгоны, огороженные жердями. Сарапул начался порожними сеновалами, щелястыми овинами, приземистыми избами и штабелями брёвен. По широким деревенским улицам окраины шли бабы с коромыслами, на пустырях детишки пасли коз, в пыли кувыркались куры, сквозь заборы лаяли собаки.
Впереди появился всадник — паренёк в синей косоворотке. Он поравнялся с шарабаном, увидел моряков, сразу осадил лошадь и развернулся. Сарапул — городок ладный и живший в достатке — сейчас был расхлёстан революцией и завален мусором. Витрины магазинов и окна первых этажей были выбиты или заколочены. Всюду сновали красноармейцы.
На Соборной площади жутко чернели сожжённые торговые ряды и чей-то особняк. Возле арки в кирпичной ограде юный военком Седельников спрыгнул с лошади и растолкал створки ворот. Шарабан свернул во двор. По-хозяйски сойдя с шарабана, Маркин подал руку Ларисе — и уловил восхищённый взгляд Седельникова. Ясное дело, Лялька — что твоя царица.
Маркин намеренно говорил «речняки» — так звучало пренебрежительнее. Анфиладу безлюдных комнат сквозь голые окна наискосок пронзало солнце. Обыватели и солдаты разграбили дом: ободрали шторы, растащили посуду, бельё и стулья, выпотрошили шкафы, кое-где вскрыли паркет. Ни лоцманов, ни капитанов. Утёмин поднял брошенную книгу, вырвал страницу и начал скручивать «козью ножку».
Волька Вишневский весело рассматривал чёрную чугунную скульптуру императрицы Екатерины, стоящую в углу на чугунной колонне. Караван ускользнул из Самары, когда туда нагрянули белочехи, и пошёл в Пермь, но по пути внезапно исчез. Потом до Нижнего доползли слухи, что нефтебаржи захвачены сарапульским пароходчиком Стахеевым. Возвращение беглой «Межени» Маркин хотел совместить с освобождением каравана. В кабинете хозяина — разорённом, как и весь дом, — растопырился массивный письменный стол с вывернутыми ящиками.
На столешнице, покрытой зелёным сукном, Седельников разложил лоцманские карты. У Стахеевых есть ещё малая стоянка возле Святого Ключа. Ляля подошла к стене, на которой в рамке висела большая фотография. Красивая дама в длинном платье и шляпке сидела в кресле, а за ней стояли, видимо, сын и муж: важный мужчина во фраке и мальчик в матросской форме. Седельников близоруко прищурился на фотографию.
Этот уже помер. А буксир увёл, который младший. Хамзат Мамедов перебрался на берег, на улицу, огляделся и махнул рукой извозчику. Мамедов казался грузным, как матёрый медведь, но, подобно медведю, двигался неспешно и ловко. Мясистое лицо его обросло чёрно-седой щетиной.
Толстый нос делал Мамедова похожим на безобидного деревенского увальня, однако тёмный взгляд персидских глаз давил с какой-то непреклонной силой. Коляска катилась по Набережной улице вдоль Волги мимо причалов, купален, плотомоен, штабелей брёвен, рыбных садков, лодок и складов. Навстречу попадались ландо с дамами под зонтиками, офицеры, мальчишки-лоточники, чиновники с семействами на моционе и провинциальные щёголи — будто не было никакой революции и большевистского простонародья. Нобелевский городок располагался на стрелке реки Самары, на месте бывшей деревни Щепновки. Мамедов издалека увидел огромные клёпаные цилиндры резервуаров, выкрашенные в белый цвет, и кирпичную башенку водокачки.
Городок был обнесён аккуратной деревянной оградой. Мамедов смотрел с ясным чувством правильности того, что здесь сделано. Карл Петрович Нюстрём, управляющий Самарским отделением, принял гостя в своём просторном кабинете с готическими часами. Нефтепромыслы национализированы? Деватсот скважин с дэбетом, а большевики нычего нэ могут взять.
Рабочие на мытингах. Пэрегонные заводы стоят. Пароходы стоят. Нэфт сначала слывали в ямы, потом нэкуда стало, льют в морэ. А вас, я вижу, нацьонализация пощадыла?
Словом, не успели ничего у нас растащить или разрушить. КОМУЧ признаёт частную собственность. Но проблема, Хамзат Хадиевич, в другом. КОМУЧ сам занимается вопросами сбыта, а это для коммерции неприемлемо. Мамедов поворочался, устраиваясь в кресле удобнее.
У всех свои претензии. Буржуазия недовольна тем же, чем и мы. Офицерство не принимает демократию. Рабочие до сих пор одурманены идеями коммунизма. Крестьяне обозлены мобилизацией.
Красные отступают. Сызрань теперь наша, Уфа наша, вся железная дорога от Самары до Челябинска тоже наша. В Оренбурге и Уральске казачьи правительства. Мамедов в сомнении покачал головой. Болшевики побэдят.
Потому я и здэс, дорогой. Советская власть после долгих колебаний национализировала нефтяную промышленность, однако на время оставила её под управлением прежних хозяев. Мамедов знал, что Нобель надеется отыграть собственность обратно. Мамедов трезво осознавал значение товарищества «Бранобель». В любом уездном городе России и в любом затерянном селе имелись керосиновые лавки «Бранобеля»: керосиновые лампы освещали всю страну.
Нобелевские дизели крутили станки на сотнях российских фабрик. На мазуте и бензине Нобелей работали двигатели пароходов, автомобилей и аэропланов. Россия не могла обойтись без Нобелей. Но большевики выкинули их вон. А Нобели не хотели отрекаться от дела, в которое они вложили столько упорства и веры.
Нюстрём извлёк из портсигара папиросу, всунул в мундштук и закурил. Йили хотя бы заключить концессью. Нэфтаные караваны по Волге нэ пройдут. У болшевиков нэт нэфти. Нобэль может прэдложить йим Арлан.
Башкирское село Арлан находилось в низовьях Белой недалеко от Камы. А Турберн до сых пор нэ получил баржу с буровым оборудованьем. Так что судба компаньи, Карл Пэтрович, завысит от этой баржи. Я должен доставыть её Турберну. Болшевики мнэ нэ помогут.
Но учредиловцы должны помочь. Убэдите их, мой друг, что Арлан достанэтся йим. От Уфы до Арлана по Белой только дэнь пути на пароходе. А бэлые соблюдают частное владенье. Нюстрём размышлял.
Мамедов встал, подошёл к окну и отодвинул занавеску. Яркое солнце, ухоженные дома служащих, тополя, столбы с проводами, рельсы с вереницей цистерн, причалы — правда, без остроносых наливных барж, слепящий простор Волги, белое облако. Здесь, в государстве Нобелей, был мир, в котором всегда что-то строили — буровые вышки, заводы, моторы, дороги, суда. Здесь был разумный порядок. Он, Хамзат Мамедов, не умел изобретать новые машины или руководить промышленными предприятиями.
Зато он умел убивать ради тех, кто созидает. При взгляде с другого края широкой Камы пароходы сливались в общую светлую полоску. Лёгкая прогулочная лодка поворачивала в воложку за островом. Военком Ваня Седельников держал румпель руля, Волька и Утёмин гребли, а Маркин и не порывался сесть к веслу — он же командир. Ляля улыбалась: Николь думает, что она, Ляля, допустит к себе только мужчину из начальства, поэтому изображает начальника.
Смешной он, Николь. Хороший, но смешной. Беглая «Межень» стояла на двух якорях у Девятовской мельницы. Ляля внимательно рассматривала судно. Чёрный корпус, широкая дуга колёсного кожуха, белая надстройка с многооконной рубкой и чуть склонённой трубой.
На носу — крамбол с якорем, на мачте — красный флаг, вместо буксирных арок — длинный пассажирский салон, за кормой — задранная шлюпка на шлюпбалке. Впрочем, угловатой лёгкости большого парохода Ляля не почувствовала. Моряки на «Межени» посовещались, а потом подцепили лодку багром. На невысокий борт парохода первыми вскарабкались Волька и Утёмин. Маркин подсадил Лялю, влез сам и подал руку Ване Седельникову.
По причине жары моряки на «Межени» были в одних тельняшках или голые до пояса, но все — в бескозырках с названиями балтийских кораблей. На загорелых телах угрюмо синели татуировки с якорями и штурвалами. На переносице у него сидело непривычное для флотского пенсне, из-под бескозырки с лентой «Гангут» свешивались длинные, как у попа, волосы. Фамилия моя Рехович. Теперь вы назовитесь.
Маркин, не желая ссориться, назвал всех своих спутников. В кратком слове прозвучали сразу и приговор, и удовольствие. Моряки «Межени» заухмылялись. А для вас — флаг-секретарь флотилии. Она сама ещё в Нижнем придумала себе такую должность.
Ляля ожидала такого отношения. Она сразу почувствовала, что эти, на «Межени», трусят — а потому и напоказ глумятся над тем, кого считают слабее. Но она-то не слабее — она и сильнее, и храбрее. И подомнёт их под свою волю. Бунт подняли левые эсеры.
Ляля с Раскольниковым были на том съезде Советов в Большом театре, когда чекисты арестовали всю левоэсеровскую фракцию. В ответ на арест восстал Михаил Муравьёв, командующий Восточным фронтом. Он находился в Казани. На пароходах он отправил два полка в Симбирск. Сам главком и его матросская охрана загрузились на «Межень», прихватив кафешантанный оркестр и певичек.
Но веселье длилось недолго. В Симбирске, объявив свою республику, Муравьёв сунулся в губернский исполком, в бывший кадетский корпус, а там большевики устроили ему засаду. Муравьёва застрелили. Быстро протрезвевшая «Межень» немедленно дала дёру до Сарапула и затаилась. Кубриком на «Межени» считалась императорская салон-столовая.
Ляля увидела измызганные занавеси на окнах, изящные стулья в стиле Людовика XV, оттоманку и банкетный стол с грязными стаканами. Пахло табачным дымом, жареной рыбой и «балтийским чаем» — водкой с кокаином. Матросы и Рехович уселись по одну сторону стола, Маркин со своими — по другую. Нам не по пути. Ну, сдурили.
Однако ж вы дунули не в Самару и не в Уфу к белочехам — значится, наши. Короче, давайте назад на базу. Я — комиссар, я за вас заступлюсь. Но Лялю не устраивал мирный исход. Она ощущала злое возбуждение.
Ей хотелось подвига, яркой победы, о которой потом будут рассказывать. А Ляля смотрела на Реховича. Этот самозваный капитан ей не нравился. Умничает, полагает себя равным с ними — командирами флотилии. Жениха, извиняюсь, ищете?
Ляля была довольна, что Рехович не удержался, свернул на тему баб. Военком Ваня Седельников покраснел — то ли от гнева, то ли от стыда. Ляля не боялась этих людей. Под рукой у неё был браунинг, да и свои не должны подвести. Утёмин стреляет быстро и метко, и у него нюх на опасность.
Волька Вишневский тоже не лопух: бывший разведчик, сейчас он не ощущает угрозы и с удовольствием ждёт, как острая на слово Лялька разделает всех противников. А Николь — вот размазня! Рехович медленно встал и сдёрнул с окна грязную занавеску. Вот вам и простынка для прелюбодейства. Рехович с презрением бросил занавеску на стол перед Лялей.
Это было оскорбление, и Ляля его ждала. Она царственно простёрла руку с уже приготовленным браунингом и выстрелила в Реховича. Она знала, что выглядит прекрасной и смертоносной, как эриния с факелом. Но зазвенело разбитое окно — Ляля промахнулась даже с расстояния в пять шагов. Матросы «Межени» шарахнулись от стола, сваливая посуду, а Рехович, пошатнувшись, цапнул кобуру на бедре.
И тотчас грянул второй выстрел — это военком Ваня Седельников раньше остальных выхватил свой военкомовский маузер. Реховича отбросило на простенок, он уронил пенсне и сполз на пол. А юный Ваня побледнел, испугавшись своего поступка. Утёмин, Вишневский и Маркин уже стояли, направив на матросов наганы. А Лялю не смутило, что она промахнулась.
По утрам торжественные белые лайнеры ожидали гостей у резных дебаркадеров. Судовые рестораны состязались друг с другом в изысканности убранства и разнообразии блюд. Блестели столовые приборы. Солнце нежно сияло сквозь занавеси двусветных окон, обещая благополучный и добропорядочный день… А в июле 1918 года Самара оказалась последним городом России, где ещё сохранилась добрая традиция пароходных завтраков. Только рестораны позволяли пассажирским судам зарабатывать хоть какие-то деньги, когда все рейсы упразднили.
С борта парохода открывался вид на краснокирпичные заводские корпуса с мансардными окнами и высокими трубами, над которыми вертелись флюгеры. В ресторане, украшенном пальмами в кадках, за круглым столом сидели трое: Мамедов, Георгий Мейрер — командир боевой флотилии и Василий Филипповский — начальник отдела торговли и промышленности в правительстве КОМУЧа. Официант со злорадной улыбкой положил Филипповскому — министру — карту кушаний, где многие блюда были вычеркнуты карандашом. Ему было чуть за двадцать. Длинноносый, ушастый и худой, по виду гимназист, а не моряк, Мейрер изо всех сил старался выглядеть суровым.
Мамедов догадался, что этот юнец просто смущается перед Филипповским — лейтенантом флота, который на броненосце «Орёл» прошёл через грохочущие водопады Цусимы и японский плен, а потом сделался ярым революционером. Мамедов предпочёл отнестись к Мейреру серьёзно. Да, мальчишка, да, горячий и самолюбивый, но судить надо по делам, а не по годам. Едва чехи вошли в Самару, Мейрер сам, без всякого поручения, принялся формировать боевую речную флотилию. Вместе с товарищем, таким же зелёным мичманом, на моторном баркасе-рыбнице Мейрер объехал самарские затоны, пароходные стоянки и зимовки и перегнал в город несколько брошенных буксиров.
Каким-то образом он убедил чехов дать ему артиллерию и на двух своих пароходах установил по орудию — получились канонерки. Они-то и встретили под Сызранским мостом армаду беженцев из города Вольска. Мамедов решил успокоить мичмана: — Опасность есть, уважаемый, но мы будем осторожны.
Ляля не боялась этих людей. Под рукой у неё был браунинг, да и свои не должны подвести. Утёмин стреляет быстро и метко, и у него нюх на опасность. Волька Вишневский тоже не лопух: бывший разведчик, сейчас он не ощущает угрозы и с удовольствием ждёт, как острая на слово Лялька разделает всех противников. А Николь — вот размазня! Рехович медленно встал и сдёрнул с окна грязную занавеску. Вот вам и простынка для прелюбодейства.
Рехович с презрением бросил занавеску на стол перед Лялей. Это было оскорбление, и Ляля его ждала. Она царственно простёрла руку с уже приготовленным браунингом и выстрелила в Реховича. Она знала, что выглядит прекрасной и смертоносной, как эриния с факелом. Но зазвенело разбитое окно — Ляля промахнулась даже с расстояния в пять шагов. Матросы «Межени» шарахнулись от стола, сваливая посуду, а Рехович, пошатнувшись, цапнул кобуру на бедре. И тотчас грянул второй выстрел — это военком Ваня Седельников раньше остальных выхватил свой военкомовский маузер. Реховича отбросило на простенок, он уронил пенсне и сполз на пол. А юный Ваня побледнел, испугавшись своего поступка. Утёмин, Вишневский и Маркин уже стояли, направив на матросов наганы.
А Лялю не смутило, что она промахнулась. По утрам торжественные белые лайнеры ожидали гостей у резных дебаркадеров. Судовые рестораны состязались друг с другом в изысканности убранства и разнообразии блюд. Блестели столовые приборы. Солнце нежно сияло сквозь занавеси двусветных окон, обещая благополучный и добропорядочный день… А в июле 1918 года Самара оказалась последним городом России, где ещё сохранилась добрая традиция пароходных завтраков. Только рестораны позволяли пассажирским судам зарабатывать хоть какие-то деньги, когда все рейсы упразднили. С борта парохода открывался вид на краснокирпичные заводские корпуса с мансардными окнами и высокими трубами, над которыми вертелись флюгеры. В ресторане, украшенном пальмами в кадках, за круглым столом сидели трое: Мамедов, Георгий Мейрер — командир боевой флотилии и Василий Филипповский — начальник отдела торговли и промышленности в правительстве КОМУЧа. Официант со злорадной улыбкой положил Филипповскому — министру — карту кушаний, где многие блюда были вычеркнуты карандашом. Ему было чуть за двадцать.
Длинноносый, ушастый и худой, по виду гимназист, а не моряк, Мейрер изо всех сил старался выглядеть суровым. Мамедов догадался, что этот юнец просто смущается перед Филипповским — лейтенантом флота, который на броненосце «Орёл» прошёл через грохочущие водопады Цусимы и японский плен, а потом сделался ярым революционером. Мамедов предпочёл отнестись к Мейреру серьёзно. Да, мальчишка, да, горячий и самолюбивый, но судить надо по делам, а не по годам. Едва чехи вошли в Самару, Мейрер сам, без всякого поручения, принялся формировать боевую речную флотилию. Вместе с товарищем, таким же зелёным мичманом, на моторном баркасе-рыбнице Мейрер объехал самарские затоны, пароходные стоянки и зимовки и перегнал в город несколько брошенных буксиров. Каким-то образом он убедил чехов дать ему артиллерию и на двух своих пароходах установил по орудию — получились канонерки. Они-то и встретили под Сызранским мостом армаду беженцев из города Вольска. Мамедов решил успокоить мичмана: — Опасность есть, уважаемый, но мы будем осторожны. Нам ведь только, слушай, мимо Симбирска пройти.
А на Каме красные ночью спят. Мичман недовольно засопел, но возражать не стал. Из полумрака буфета за веерами пальм снова появился официант. Теперь он бережно держал завёрнутую в полотенце бутылку вина. Прикажете откупорить? Восточное общество было учреждено управляющими Рязано-Уральской железной дороги; их нефтекараваны ходили от Баку до Саратова, где на реке при станции располагались причалы для наливных барж и плавучие перекачки. Караваны обслуживали бакинские промыслы Манташевых, Лианозовых и Гукасовых. Пять лет назад коммерческие банки, кредитовавшие пароходства, в угаре создания синдикатов соединили общество с компанией «Кавказ и Меркурий» в трест КАМВО — самое большое речное предприятие империи. Официально ваши суда числятся во временной собственности Комитета. И Комитет решил оказать содействие господину Нюстрёму и товариществу «Бранобель».
Вы должны передать одно судно господину Мамедову. После прибытия вольской флотилии беженцев у вас, Георгий Александрович, вполне достаточно пароходов для ваших дивизионов верхнего и нижнего плёсов. Судами без хозяев КОМУЧ распоряжался по своему усмотрению, обязавшись оплатить возможный ущерб от своих действий, если хозяева найдутся. Скорее всего, буксир, взятый у Мейрера, не вернётся в Самару — потому Нюстрём и не пожелал выделить Мамедову пароход из флота «Бранобеля». Мейрер пристально поглядел на этого вкрадчиво-самоуверенного азиата, больше похожего на грузчика-амбала с пристаней Баку, чем на агента фирмы Нобелей. Не много ли он о себе думает? Недавно в ночном рейде буксир «Вульф», на котором шёл Мейрер, смял и потопил разведывательную «горчицу» красных. Он сейчас на смене баргоута у стенки Журавлёвского завода. Пришлю два пулемёта и боезапас. Надеюсь, это вас удовлетворит?
Она была разъездным судном управляющего Казанским округом. Под царя «Межень» перелицевали в тринадцатом году, когда праздновали трёхсотлетие Романовых. Ляля видела в «Ниве» фотоснимки императорской флотилии: пароходы, увешанные гирляндами флажков. А теперь своя флотилия будет у неё, у Ларисы Рейснер, и она, Лариса, уже взяла себе «Межень». Кто был никем, тот оказался всем. Пулемётная очередь с «Межени» выбила цепь белых фонтанчиков перед носом «Фельдмаршала Суворова», и лайнер тотчас сбросил пар. Два судна неповоротливо сблизились посреди широкой реки и громоздко счалились, почти соприкасаясь «сияниями»: «Межень» полностью погрузилась в синюю тень большого парохода. Маркин и Ляля выбрались на колёсный кожух. Они ждали капитана «Суворова». А на галерею лайнера встревоженно высыпали пассажиры — крестьяне-мешочники и прилично одетые господа.
Пожилой и седоусый капитан спустился из рубки, придерживая китель: правая рука у него висела на перевязи, и китель был просто наброшен на плечо. У команды там семьи, кормить надо. Войдите в положение. Капитализм обратно разводишь? Разумеется, капитан был прав, но Маркин хотел придраться. Аристарх Павлович уже понял, что с большевиками спорить нельзя. Да, он увёл пароход из Перми, но чего добился? При прорыве погиб старпом, а комиссары послали на камские пристани телеграммы, что «Суворова» надо задержать. И в городе Осе пароход задержали. Команду посадили в подвал уездного Совета.
Его, знаменитого капитана Фаворского, гноили в каталажке, будто базарного карманника!.. Семнадцать дней с квашеной капустой, вшами и парашей!.. А затем случилось что-то непонятное. В Перми — или в Нижнем, или в Москве — большевики упразднили речком, который занимался делами пароходств, и все распоряжения речкома отменились. В том числе и приказ об аресте «Суворова». Команду выпустили и приказали проваливать. Рупвод — новое управление пароходствами — «Суворовым» не заинтересовался. Из толпы пассажиров на галерее за переговорами Аристарха Павловича с командиром «Межени» внимательно наблюдал Костя Строльман. Он пытался вспомнить: красивая девушка рядом с командиром — где он её видел? Она и сама с удовольствием разглядывала пароход — огромный и такой белый на ярком солнце, что мелкие волны вокруг сверкали отблесками.
Ляля думала, что сейчас она подобна флибустьеру — в её власти беспомощный и богатый фрегат. О флибустьерах писал стихи Гумилёв. Честолюбивый до бешенства, храбрый до безумия и неверный как бог. Великий поэт. Благородный подлец. Её первая отчаянная любовь. Она звала его Гафиз, а он её — Лери. Знал бы бессердечный Гафиз, что его милая Лери сейчас — словно Мэри Рид, королева пиратов! Маркин не возразил против обыска. Он чувствовал себя виноватым — не он застрелил Реховича, который оскорбил Лялю, — а потому хотел угодить.
Ляле нравилось ощущать демоническую природу силы. Важен был не результат, а месмерическая энергия, наполняющая душу свежестью. Ляля молча и торжествующе смотрела, как матросы «Межени» сгоняют пассажиров и команду «Суворова» точно стадо на верхнюю палубу и переворачивают всё в каютах. Бабы-торговки орали, мужики ругались, а люди образованные были поумнее и подчинялись безропотно. Матросам даже стрелять не пришлось. Маркин только вздохнул. Лялька — девка совсем шальная. С галереи «Суворова» Волька Вишневский вытолкнул на колёсный кожух «Межени» молодого человека в потрёпанном мундире путейского инженера. Молодой человек сердито смотрел Ляле в глаза. А Костя Строльман вспомнил, где видел эту красногвардейскую девушку.
В столице, на творческом вечере в «Академии стиха» при журнале «Аполлон». Костю нисколько не трогала её красота. Костя кипел от обиды, потому что матросы отобрали у него всё, что при нём было. Я требую вернуть мне кольцо моей матери. Его изъяли незаконно. Ляля вспыхнула, а потом заледенела. Убирайтесь на свой пароход. Настроение у Ляли испортилось. Она не стала дожидаться развязки с «Суворовым» и спустилась с кожуха вниз в салон-столовую, который теперь служил ей каютой. Она чувствовала себя очень одинокой.
Люди вроде этого путейца порабощены материализмом, точнее, потерей благополучия. А те, кто делает революцию, слишком просты. Кто её поймёт? Да, он сложный, но по натуре — ловкий царедворец. Холоднопламенный Гафиз слишком жаден до впечатлений жизни — до сражений, женщин, дальних стран и стихов. Ему мало одной Лери. И он далеко. Они никогда не соединятся. В салон осторожно вошёл Маркин и деликатно постучал в стенку. Ляля не оглянулась.
Маркин невесомо положил на стол что-то мелкое. Ты царицей рождена, всё твоё. Маркин ничего не понял, вздохнул и убрался прочь. Снаружи донеслись голоса и пароходный гудок. Салон качнулся, в окнах по правому борту посветлело — это освобождённый «Суворов» отодвинулся от «Межени», открывая склоняющееся к закату солнце. Ляля поднялась на ноги. На столе блестело золотое колечко с бриллиантом. Ляля взяла его и накрутила на палец, изящно помахала рукой, разглядывая обнову. Что ж, красиво. Ляля откинула занавеску.
В свете заката уходящий по реке белый лайнер казался розовым и янтарным, ветер сбивал набок дымовой хвост. А на стекле окна чуть заметными линиями был начерчен вензель — переплетённые «аз» и «фита». Порезать стекло мог только алмаз. И алмаз у Ляли тоже был. Деньги, собранные сельским сходом, у него закончились, и Федя попросил помощи у Перхурова. Знаменитый богомаз Перхуров, старообрядец, дал в долг, но не пустил никонианца на постой, и Федя ночевал в конторе на полу. Переносной кивот с иконой, завёрнутый в рогожу, он совал под голову. Контору казённая лоцманская служба арендовала у Дмитрия Василича Сироткина в здании его пароходства «Волга». Пароходы не ходили, и лоцманы сидели без работы. Федя вместе со всеми терпеливо ждал оказии.
И дождался этого перса — господина Мамедова: он искал вожатого от Самары до Перми. Самарская казённая дистанция имела в распоряжении только волжских лоцманов среднего и нижнего плёсов, единственным камским оказался Федя. Мамедов раздобыл старый-престарый буксиришко «Русло» с железными заплатами на бортах. Но корпус не тёк по швам, и машина пыхтела исправно. Капитана звали Роман Горецкий. Чуткий Федя сразу уловил, что капитан сомневается в нём. Понятно почему. Такие, как Роман Андреич — молодые, красивые, самоуверенные, — служили на пассажирских пароходах и лайнерах. Они привыкли к другим лоцманам: солидным, бородатым, в красных рубахах. А тут совсем отрок, похожий на послушника, отправленного за милостыней.
Мы, Панафидины, у судоходцев всегда в чести, и у начальства при дистанции сорок лет состоим. Федя попросил у капитана разрешение повесить в рубке свою икону. Этот пароход окормлял рыбаков на каспийских рейдах. Вся Волга потешалась над нелепым судёнышком с луковками и звонницей. Он наш, исконно навигацкий. Образ был ещё времён Ивана Грозного. Главная святыня храма в Николо-Берёзовке, он совсем почернел. Иконы дониконова письма поновляли мастера из раскольников, и год назад Николу Якорника передали богомазу Перхурову. А юного Федю в этом году общество послало привезти образ обратно домой. Горецкий скептически хмыкнул, но решил не спорить.
Отвал Мамедов назначил на раннее утро. По тихой воде стелился тонкий туман. Оставляя длинную растрёпанную полосу дыма, буксир двинулся на стрежень. Купола, крыши и заводские трубы Самары скрылись за поворотом. Федя стоял в рубке рядом со штурвальным матросом Бурмакиным и смотрел на мягкие горбы Жигулей. Он наскучался по своему делу, по реке, по родным изгибам сказочных круч Девичьей горы и Молодецкого кургана… Колёса парохода рыли волжскую гладь, словно горстями прижимали воду к сердцу. К Ветляному острову Горецкий уже убедился, что Панафидин — лоцман толковый, хоть и с блажью в голове. Горецкий кивнул на икону. По преданию, однажды в старину по Каме шёл соляной караван господ Строгановых, и вдруг с берега донёсся оклик. Судовщики не обратили на него внимания и правили дальше, и тогда все ладьи внезапно замерли на месте, будто бы дружно выскочили на мель — но никакой мели там отродясь не было.
Это он людей к себе призывал и суда держал. Для образа срубили часовню. Так и началась наша Николо-Берёзовка. Граница с красными пролегала перед Сенгилеем. Горецкий рассчитывал миновать Симбирск на закате. Мейрер предупредил, что в Симбирске красные вооружили несколько буксиров. Надо быть наготове. Волгу в Симбирске разделял надвое широкий и плоский остров Чувич. Пристани находились в протоке у правого берега, и Горецкий приказал двигаться левой воложкой. Федя повернулся к штурвальному Бурмакину и негромко пояснил: — Как поравняемся с верстовым знаком, руль на третью долю посолонь.
Подрагивая корпусом и стуча машиной, «Русло» вспахивал воложку. Красные заметили незваных гостей. В бинокль Горецкий увидел, что возле дебаркадеров один из пароходов задымил трубой и отвалил в сторону. В рубку вошёл Мамедов, огляделся и понял, что вмешиваться не следует. В протоке между Чувичом и островом Часовенный «Русло» выскользнул наперерез пароходу красных. С него тотчас бабахнула пушка. Водяной столб взметнулся по правому борту «Русла». Звук выстрела проскакал как тугой мяч. Стрелять покудова не будет, чтобы в мост не попасть. А за мостом побежим над песками, там тяга меньше.
Мамедов одобрительно похлопал Федю по острому плечу. Впереди всю волжскую пойму пересекал длинный железнодорожный мост с решётчатыми арками; несколькими опорами он наступил на низменный Часовенный остров. Пароход красных дымил на полверсты ниже по течению. Закат догорал, Волгу заволакивали синие сумерки. Миновав мост, он снова открыл огонь. Над плёсом звонко хлопали выстрелы, светлые пенно-водяные столбы то и дело выскакивали слева и справа от «Русла». Штурвальный Бурмакин испуганно косился на них, как лошадь на удары кнута. Феде некогда было отвлекаться, а Мамедов и Горецкий смотрели на разрывы спокойно. В тёплой истоме просторного июльского вечера с борта парохода обстрел казался каким-то ненастоящим, а гибель — невозможной. Федя обиженно насупился и молчал.
Федя поколебался. Пристань называлась «Святой Ключ». Чуть поодаль виднелся небольшой затон с товар но-пассажирскими пароходами и буксирами. Над пристанью, затоном и крутым берегом летали и кричали вечерние птицы. Хозяева прислали на лайнер лакея и пригласили капитана отужинать. Дом Стахеевых — двухэтажный терем с тремя кружевными фронтонами — прятался в кудрявом парке. От спелого заката крутые кровли и резьба подзоров были малиновыми. В столовой Фаворскому представили другого гостя — Джозефа Голдинга, агента компании «Мазут». После ужина Ксения Алексеевна велела подать чай на веранду — на широкий балкон. Горничная вынесла самовар.
Всё имение Стахеевых — дача, парк и село — освещалось электричеством, и над шёлковым абажуром настольной лампы беззвучно порхали мотыльки. Ксения Алексеевна глядела на гостей так умоляюще и так беспомощно, словно от них зависела её жизнь. Рядом с Ксенией Стахеевой, милой и уютной, женственно пухленькой, любой мужчина сразу ощущал себя сильным. Капитан Фаворский хотел сказать, что большевики с их ресурсами, увы, непобедимы, а старая Россия обречена, однако сказал другое: — Борьба предстоит долгая, дорогая Ксенья Алексевна. Он сидел в лёгком камышовом кресле, вытянув длинные ноги. В Баку придут англичане. Или турки. Это точно. Ему было девятнадцать. Студент Московского коммерческого института, он носил форменную серую тужурку и фуражку с синим околышем.
Чтобы казаться солиднее и старше, он тщательно выговаривал каждое слово. Я же и самовар-то раздуть не смогу, куда мне пароходами управлять. В Перми он услышал от большевиков, что молодой Иннокентий Стахеев угнал из Сарапула буксир и захватывает все пароходы на Каме. Однако суда в затоне возле пристани принадлежали сплошь обществу «По Волге»: Аристарх Павлович узнал их по голубоватым надстройкам и вифлеемским звёздам на «сияниях». Это были суда Стахеевых. Ксения Алексеевна, вдова Ивана Сергеевича, год назад унаследовала большой пакет акций общества. Вы много потеряете, но по вине большевиков, а не по нашей, зато потом ваша собственность и дивиденды будут защищены всей силой Британской империи. Теперь мы будем не русские пароходчики, а британские нефтедобытчики. Оцените сделку как третейский судья. Хочу, чтобы мама была покойна.
Фаворский распрямился в кресле. Голдинг продолжал улыбаться. В двенадцатом году «Шелль» купил себе компанию «Мазут», а через два года ваш покойный супруг объединил свою компанию с «Мазутом». Обменять акции «По Волге» на акции «Стандарта» для вас весьма выгодно. Доверьтесь опыту Ротшильда. Ксения Алексеевна смутилась, будто Ротшильд был её любовником. Господа, я вам всем доверяю — ну что ещё мне ответить? Давайте пить чай. Мистер Голдинг, у вас в Англии есть крыжовник? Вы пробовали варенье из крыжовника?
Когда самовар прогорел и почти опустел, Ксения Алексеевна позвонила в колокольчик, вызывая горничную. На этом чаепитии он отдохнул душой после пережитых унижений, как-то взбодрился, и ему нравилась Ксения Алексеевна, жаждущая покровительства. Капитаны лайнеров, люди светские, умели и любили ухаживать за дамами. Стахеев и Голдинг закурили у перил.
Оценка: 9 majj-s , 16 февраля 2023 г. Идем за Нобелем «А провожают пароходы Совсем не так, как поезда. А представлять и не нужно, потому — бессмысленно.
Отзывов топовых блогеров пока не видно, но читатели пишут очень достойные рецензии, подробно разбирая отдельные аспекты романа и все хвалят аудиокнигу в исполнении Сергея Бурунова, я читала глазами, но верю, хорошая аудиоверсия для книги как огранка для алмаза — позволяет засверкать всеми гранями. Как-то сложилось, что этот аспект российских реалий не отображен в литературе, кинематографе, только и вспоминается, что арестантская баржа из «Зулейхи» Гузели Яхиной да подробно выписанный быт речников на маленьких суденышках в «Вечной мерзлоте» Виктора Ремизова — то и другое относится к более позднему периоду. А между тем, кровеносная система судоходных рек, не могла не быть сферой притяжения для грузового и пассажиропотоков, когда страна стронулась с места. Алексей Иванов, верный призванию «развлекая просвещать», вынимает из небытия этот пласт знаний об истории страны. И по большому счету, оценивать книгу имеет смысл не только с позиций языка, стиля, увлекательности, мотивации и поведенческой логики персонажей, даже не того, насколько живыми получились герои, но именно с этой — возвращенного знания об истории родины: «мы не пыль на ветру и не захватническая империя, известная от веку лишь военными кампаниями, в нашей истории было еще и это». Спокойное мирное достойное движение по пути прогресса и цивилизации, и каждый раз, как нам дают возможность зарабатывать честным трудом, это возрождается. Жаль, позволяют ненадолго: НЭП, Оттепель, Перестройка — а в остальное время, вот уже больше ста лет, клапаны туже или слабее затянуты.
О чем книга? Гражданская, в которой все воюют против всех и большая часть озабочена элементарным выживанием, но есть и такие, кто борется за власть или пытается половить рыбку в мутной воде. Правильно, обогащается. Роман Горецкий, злой гений и один из центральных персонажей романа из этой породы. В прошлом капитан одного из судов, ныне потерявший и судно и капитанство, но не растерявший куража и обаяния идет к цели, топовой должности в международной корпорации, не останавливаясь ни перед чем. Внешне плоть от плоти Порядка, на деле амбассадор Хаоса. На стороне разума и прогресса ему противостоят не менее яркие персонажи: старый речной капитан Иван Диодорыч — олицетворение прежней, честной и достойной жизни; азербайджанец Хамзат Хадиевич чрезвычайный посол Альфреда Нобеля, который пытается спасти нобелевские разработки и оборудование в этом громокипящем котле; талантливый Алеша и упрямая Катя Якутовы, дети владельца судоходной компании, которые пройдут с нами через всю книгу.
Это важный момент, потому что в «Бронепароходах» опасно привязываться к какому-то из персонажей, автор пускает их в расход с той же легкостью, с какой это делал Джордж Мартин в «Игре Престолов». На вопрос: «Что ж такое множество хороших людей не сумело справиться с одним злодеем? Эти люди тоже во множестве представлены в романе: например валькирия революции Лариса Рейснер, которую другой персонаж книги, Волька Вишневский, сделавшись маститым драматургом, увековечит в «Оптимистической трагедии»: «Ну, кто еще хочет попробовать комиссарского тела! Все кипит, бурлит, стреляет и взрывается; завязываются скоротечные романы и рушатся судьбы; расстаются, встречаются и снова расстаются, теперь уж навек люди. А река течет, спокойная, равнодушная к человеческим страстям. И корабли плывут. Ах да, о Нобеле, почему нет, лет через 25, ЕБЖ.
Оценка: 8 Pavll , 13 февраля 2023 г. Оценка «6». Иванова читаю практически все, что выходит. Ну и мимо нового толстого романа, заранее до выхода расхваленного многими модными обозревателями, конечно, не смог пройти. Самое общее впечатление — детские воспоминания от советского кино о гражданской войне не прошли мимо уважаемого писателя Алексея Иванова. Как в советском кино много бестолковой стрельбы, в стиле выстрел-труп, суеты и бестолковости происходящего, ведь общий результат «кто победил» всем, в том числе, и автору известен. Ну, и по-ивановски, все действие происходит на Каме, Урале и Поволжье.
Изюминкой книги является описание военных действий на реках, выразившееся в бесконечных боях, отходах и наступлениях пароходов, буксиров, барж и речных яхт большевиков, КОМУЧА и других белогвардейцев. Автору, как обычно, натужно даются женские персонажи — вот не выходят они у него цельными натурами — строго однозначные — то глупые пустышки или страдающие мадонны, то беспринципные наполненные самолюбованием кровавые барыни. Герои-мужчины более содержательны, среди них и могущие впасть в полный грех холодные амбициозные красавцы, и безжалостные, но, томящиеся душой, убивцы. В начале романа Иванов решил собрать всех известных исторических персонажей, кто был в 1918г. При этом решил раскрасить их образы авторским видением содержания душ и мыслей. Насколько он смог проникнуть в их реальную суть, кто его уже знает, но, кажется, пахнуло стилем Пикуля...
Книга уральского писателя вошла в список самых ожидаемых романов 2023 года. Чем она примечательна?
У Алексея Иванова вышел роман «Бронепароходы» — семисотстраничный эпос про Гражданскую войну, противостояние нефтяных бизнесов, убийство Михаила Романова и речные пароходы. Если грубо подгонять "Бронепароходы" под этот стандартный шаблон, то новый роман Иванова больше всего исторически и повествовательно апеллирует к "Тоболу", а своей кинематографичностью – даже, скорее, сериальностью – к "Теням тевтонов". Войну вели и люди, и технологии, и капиталы. Писатель Алексей Иванов пообщается со свердловчанами, презентует им новый роман «Бронепароходы» и раздаст автографы в Сысерти.