Error! mysqli_connect() [2002] Connection refused FILE: /srv/sites/ LINE: 3185 MySQL Query Error: SELECT TY_POLICY FROM b_group G WHERE =2. Также отмечается, что социолог распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа Российской Федерации. Как сообщается на сайте Минюста, 19 января реестр иностранных агентов пополнили экоактивист Евгения Чирикова, журналист Лола Тагаева, политик Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, а также социолог Григорий Юдин.
Григорий Юдин: биография социолога
Он сказал: «То, что мы делаем, плохо, но нам приходится это делать, мы вынуждены, потому что мы не дозрели как страна». Поэтому обнуление скрывается. Но какую роль он играет для народа? С одной стороны, немецкие и американские идеологи, которые предлагали плебисцитарную доктрину, не считали народ способным на самостоятельные действия.
Это вполне совпадает со взглядами сегодняшнего российского правительства и администрации президента: они считают народ опасным, легко поддающимся манипуляциям. Поэтому его надо всячески разобщать, предупреждать любое коллективное действие. Надо, чтобы каждый занимался своим делом, и, если это происходит, администрация готова им помогать.
Все остальное неприемлемо. Иными словами, народ не должен субъективироваться. С другой стороны, народ должен быть активным, но лишь в моменты аккламации.
Получается, мы все время говорим людям, что политика — это ерунда, грязное дело, в нем заняты сплошные мошенники, Путин на самом деле не намного их лучше, и единственная причина, по которой он должен быть главным, — это то, что остальные еще хуже и он всех их держит в узде. Мы вдалбливаем это людям, отвращаем их от политики, превращаем ее в маскарад, в нечто бессмысленное, на что не стоит тратить свое время, лучше зарабатывать деньги. А потом мы им говорим, что через два месяца голосование, нужно, чтобы все пришли на участок.
Это противоречие. Зачем приходить на голосование, если мы усвоили вашу политику циничного отношения к политике? До определенного момента российская система управляла этим противоречием с помощью деполитизации выборов и последующей мобилизации небольшого и контролируемого процента электората.
Но когда вы так действуете, вам начинает не хватать плебисцитарной легитимности. Но когда у вас плебисцитарный лидер, так делать нельзя. Поэтому приходится сильнее политизировать народ, а потом его деполитизировать.
Каждый следующий раз нужно все больше политизировать и все резче деполитизировать, т. Сейчас мы видим ситуацию, когда не стоило бы людей сильно политизировать, у них и так довольно много чего накопилось. Но политизировать необходимо, потому что иначе возникнет подозрение, что плебисцитарного, т.
Есть просто «один из» политиков. Поэтому в неизбежной политизации разных слоев я вижу риск для Кремля, причем эти слои могут проголосовать сейчас как против, так и за — вопрос, что будет потом. Здесь возникает перспектива контргегемонного проекта: в России есть достаточно большие группы с запросом на новую повестку.
Пока эту повестку никто не предлагает всерьез. Путин пытается что-то делать, но, похоже, у него не получается. Есть и другая вероятность.
Конечно, административно-агитационный блицкриг понадобился, чтобы утвердить пошатнувшуюся легитимность и задавить запрос на новую повестку чудовищными, плебисцитарными цифрами. А если так, что тогда? Тогда никаких перспектив нет, никакой повестки не будет, Путин — навсегда.
Это важный упреждающий удар по нарождающейся контргегемонии. Какой из сценариев сработает, пока трудно сказать. Если говорить о вашем анализе опросов, то какая онтология стоит за ним?
Поэтому пока я ограничусь тем, что озвучу ряд нормативных позиций. Для меня, безусловно, важна демократия. Демократию я понимаю как коллективное самоуправление.
Это минимальное определение, которое мало что раскрывает, но многое исключает. Далее, как уже говорилось, политическая философия опросов общественного мнения заключается в том, что есть реальность общественного мнения — надо ее просто корректно репрезентировать, и это будет демократией. Эта идея не выдерживает критики на уровне современной науки и философии.
Как вообще репрезентация соотносится с демократией? Здесь возникает развилка. Один путь — это критика репрезентации как таковой.
Это мощная традиция, которая политически проявляется в возвращениях к формам прямой демократии. Под прямой демократией понимается не плебисцит, который, разумеется, есть репрезентация, а натуральное прямое самоуправление. Всяческие эксперименты с коммунами, усилением местных сообществ на разных уровнях, жребием, партисипаторным бюджетированием — это движение в этом направлении.
Этот путь мне кажется интересным, но при этом я полагаю, что от репрезентации сейчас никуда не деться. Другой ход строится на понимании, что главной проблемой современной демократии является электорализация — это сведение демократии к выборам. На этом в последние годы сходятся основные теоретики демократии с совершенно разных сторон.
Но даже если выборы — не самый демократический элемент, вокруг него может происходить много всяческой демократии. Поэтому я думаю, что от выборов пока никуда не деться. А раз так, то нам нужно не отказываться от репрезентации через выборы, а пересмотреть свой подход к выборам и репрезентации.
По крайней мере, смириться с тем, что репрезентация перформативна и порождает то, что она репрезентирует. Поэтому мне близок подход Эрнесто Лаклау, для которого народ — это не твердая реальность, которую можно пощупать; народ производится в репрезентациях народа. Народ — это всегда содержание некоторого притязания на гегемонию.
Могут одновременно сосуществовать разные «народы», разные конкурирующие притязания, каждое из которых будут по-своему определять, что такое народ. Это не значит, что все на свете сконструировано, и мы завтра можем заявить, что народ в России хочет улететь на Луну. Нет, это невозможно, но в реальном дискурсивном пространстве сосуществуют много разных опций и тенденций, и на каждой можно построить некоторую репрезентацию народа.
Какая из них выиграет — это политический вопрос, это нельзя определить наукой. Политика — это всегда элемент непредсказуемости. Политики бы просто не было, если бы ее можно было определить точными исследованиями.
В этом и есть значительная часть проблемы: политику убивают, перекодируя политическую непредсказуемость в фиксированные структуры. Это нужно преодолевать. Я считаю, что демократическая политика может многому научиться у людей, которые первыми вводили в оборот понятие «общественное мнение».
Здесь нужны другие методы, инструменты, нужно другим языком разговаривать с этими людьми и с помощью других интервьюеров, которых респонденты не будут воспринимать скомпрометированными близостью с государством. Потому что в этой коммуникации опросной, которая связана с государством, с властью, они по разным причинам не хотят принимать участие. В России есть несколько групп, которые делают такого рода работу — ездят в экспедиции, наблюдают местную жизнь, учатся описывать ее на языках людей, работают с социальной теорией, чтобы узнать, откуда берутся проблемы, которые людей реально волнуют. Такие исследования есть, но специально заниматься теми, кто не отвечает на опросы, сложно в силу самой природы этой проблемы. Ткачев, тогдашний губернатор Кубани, любил козырнуть тем, что его «помощники недавно провели социологию, которая показала, что... У нас в крае до сих пор перед каждыми выборами появляются придворные социологи, которые угадывают процент будущих выборов и, в принципе, больше ничего не делают вообще. Я уже упоминал, что в этот момент произошла зачистка поля опросных компаний. Тогда стало понятно, насколько они влиятельны, насколько сильно то, что показывают опросы, определяет восприятие ситуации людьми в России. Именно по той причине, что это практически единственный способ обратной связи в обществе.
В условиях отсутствия горизонтальных связей между людьми, откуда мы можем знать в Краснодаре о том, что на Дальнем Востоке происходит? Что на Дальнем Востоке, что на Луне — одно и то же практически. Поэтому это исключительно важный и исключительно влиятельный инструмент формирования образа общества. Ткачев хорошо понимал, что говоря, что у тебя есть социология, «которая показала, что... Одно дело, если Ткачев скажет, что он как губернатор говорит, что люди хотят того-то и того-то. На это любой Денис может встать и ответить, что это не так. А вот если Ткачев говорит, что ему «провели социологию», то значит, у него есть научно обоснованная картина реальности. Никаких других картин все равно больше нет, так что вам приходится замолчать, и Ткачев выходит победителем. А цифры «придворных социологов», о которых вы говорите, — это как раз формирование целевых показателей избирательных комиссий.
Когда они озвучивают эти цифры, то они тем самым эти показатели формируют. А вот если дорисовать не 30, а 45, то у людей начнут возникать вопросы: почему мы думали, что будет 80, а получилось 95? Так формируется некоторый общественный консенсус по поводу того, чего ожидать от этих результатов. Они диктуют повестку, рамку, в которой ведутся дискуссии о политике. Повестка одна и та же, только власть говорит о том, что все хорошо, а [директор «Левада-центра» Лев] Гудков говорит, что все плохо. Но работают они в рамках одной и той же повестки. И по сути делают одно и то же дело. Но, как ни странно, вы очень близки к истине. У термина «полицейская наука» есть специальный смысл, который сформировался довольно давно — в Германии XVIII века, когда слово «полиция» имело совершенно иное значение.
Полиция воспринималась не столько как карательный и репрессивный институт, сколько институт заботы о гражданах, надзора над ними. Но надзора не карательного, а заботливого. Действительно, можно видеть, что опросы отчасти выполняют именно эту функцию. Они как бы обеспечивают присутствие в жизни человека уверенности, что за ним присматривают. Причем присматривают в разных смыслах: присматривают не только стражники, но и государство, которое о нем заботится. Эти вещи друг от друга неотделимы. Как наука, которая помогает государству надзирать за гражданами. Россия — это атомизированная страна. Мы мало общаемся с другими людьми за пределами своего круга знакомых, мы мало знаем о том, что происходит в жизни других людей.
В принципе, у нас мало способов узнать, что происходит в стране в целом. Важно, что опросы задают нам язык, при помощи которого мы это общество описываем. То, что мы знаем из опросов, определяется тем, какие вопросы задаются, какие слова используются, какие варианты ответов предлагаются и т. И с точки зрения языка между Кремлем и «Левада-центром» на самом деле нет особой разницы. И те и другие глубоко убеждены, что Россия населена безответственными, опасными и по природе своей жестокими людьми с внутренней склонностью к тоталитаризму. Что ни в коем случае им нельзя давать никакой власти — они тут все к черту разнесут. Так что, несмотря на все позиционные и политические различия, они одним и тем же языком разговаривают с людьми, описывают потом результаты этих разговоров. Но при этом иногда возникают исключения из этого правила, между дискурсом Кремля и «Левада-центра» образуется зазор. Например, как в приведенном вами примере с вымышленным кандидатом — что сразу обнаруживает лакуны в официальной идеологии.
Вдруг выясняется, что цифры отчасти произведены самим форматом вопросов. Проблема российских опросов вовсе не в том, что они рисуются легко показать, что это не так , а в том, что они разговаривают на языке власти, на языке Первого канала. Вопросы, которые задаются людям, — это вопросы, которые взяты из повестки вчерашнего выпуска новостей Первого канала. Как только опросы начинают говорить с людьми на другом языке, то они получают и другие результаты. Проблема в том, что публике об этих результатах обычно не говорят. Интервью с Ильей Будрайтскисом А как удается сохранить репрезентативность? Ведь результаты опросов воспроизводят всегда примерно одни и те же цифры, и это несмотря на все проблемы с интервьюерами, нарушением инструкций, отказами и т. Некоторые люди уверены, что более-менее одинаковые результаты опросов свидетельствуют о том, что они «нарисованы». Сегодня рынок исследований общественного мнения устроен олигополистически — есть три основных игрока, все остальные были сознательно вычищены Кремлем еще в начале нулевых годов.
Если бы имела место практика массового «рисования» результатов опросов, то поверьте мне — об этом стало бы известно немедленно. О гораздо менее существенных проколах, которые возникают в практике этих компаний, становится известно тут же. Поэтому здесь можете не переживать — цифры в массовом масштабе не «рисуются». Конечно, кое-кто кое-где так или иначе «подрисовывает», да — халтура бывает везде. Но ни о каком масштабном «рисовании» речь не идет. Отдельно проговорю, что мы сейчас имеем в виду федеральные компании. На региональном уровне практика «рисования» результатов опросов есть. Между Кремлем и «Левада-центром» нет особой разницы. И те и другие глубоко убеждены, что Россия населена безответственными, опасными и по природе своей жестокими людьми с внутренней склонностью к тоталитаризму Следующее.
Репрезентативность — это миф. Конечно, никакой репрезентативности нет и быть не может, особенно в российских условиях. Ситуация, когда значительная часть людей, которые должны попасть в выборку, так или иначе в нее не попадают, потому что они отказываются или недоступны, говорит нам о том, что нет никаких оснований считать, что выборка продолжает оставаться репрезентативной. Было бы сложно доказать обратное. Когда опросные компании говорят, что их выборка репрезентативна, они имеют в виду совершенно другое. Они говорят, что предприняли ряд мер, чтобы обеспечивать соответствие основных параметров выборки — это, как правило, пол, населенный пункт, иногда возраст и т.
Если НАТО постоянно расширялся до войны на Украине, вобрав в себя всю постсоциалистическую Европу и три постсоветские республики Литву, Латвию, Эстонию , он бы расширялся и дальше вне зависимости от того, началась бы СВО Украине или нет. Юдин готовит аналитические материалы для множества западных СМИ и "мозговых центров". За это в сентябре 2022 г. Теперь у него появились дополнительные возможности вести работу в ущерб России и на пользу Западу под видом научной деятельности. Так, Юдин участвует в проекте немецкого Фонда им. Фридриха Эберта "Российский кризис". Где немцы увидели в России кризис, непонятно, но формулировка удачная. Ею хотят перебить в информационном пространстве нежелательный для Запада термин "украинский кризис", внушив читателям, будто на Украине кризиса нет, а в России есть. Данная серия публикаций дает возможность лучше понять ситуацию внутри России и вписать ее в более широкий политический контекст», - поясняется на официальной странице Фонда им.
Но люди несколько устали от этих исторических войн, поэтому мы видим, как предлагаются способы для того, чтобы обойти агрессивный стиль празднования. В частности, если мы говорим про инициативу «Бессмертный полк», которая исходно являлась низовой, то это как раз такой способ перевести День победы из праздника, объединяющего через государство, в праздник, объединяющий через семьи. Все последние годы мы видим экспериментирование вокруг того, каким может быть празднование Дня Победы. Нам еще предстоит определить правильную интонацию для Дня победы, которая была бы не разделяющей, как сегодня, а объединяющей. Что вы имеете в виду? Текущие политические конфликты начали опрокидываться на историю и приобретать исторический смысл. Это было стратегическое действие со стороны государства: выбрана консервативная линия, направленная на поиск успокоения и безопасности в великом прошлом. Целый ряд структур, близких к государству прежде всего возглавляемые Владимиром Мединским , стали использовать историю как площадку для политического противостояния. Это удобно, потому что позволяет буквально описывать всех сегодняшних противников в терминах 75-летней давности или еще более давнего времени. Конечно, это предельно упрощающий историю подход, в котором государство фигурирует как единственный серьезный политический актор, который всю историю России сражается с внешними врагами. Образ российского государства, вечно находящегося в кольце врагов, стал основной моделью для внутренней политики. Два слоя памяти — В ваших предыдущих публикациях вы использовали термин «вторая память». Не могли бы вы пояснить его? Идея состояла в том, чтобы отрефлексировать, как устроена историческая память в условиях агрессивной исторической политики, которая развернулась в России. Мы обнаружили, что историческая память функционирует одновременно в двух планах. В одном из планов находится предлагаемая государством официальная версия истории и официальная память. Она существует в иерархичных формах, которые всегда центрированы на государстве как на единственном историческом субъекте. Собственно, поучаствовать в такого рода исторической памяти можно, только как-то подключившись к государству — к его бюрократии, его целевым программам, его системе планирования культурных мероприятий. Это, кроме прочего, и все педагогические формы вроде учебников, а также культурная индустрия фильмы, музеи и т. Информационной средой для этой исторической памяти являются федеральные медиа. Параллельно с этим возник очень большой слой альтернативных форм памяти, который мы, собственно, с подачи философа Александра Рубцова назвали «второй памятью». Это формы горизонтальные, они центрированы не на государстве, а на семейной истории. Если речь и идет о государстве, то оно переживается через семейную историю. Это формы, построенные на широком доступе: они активно используют цифровые технологии например, проекты по созданию баз данных репрессированных или погибших, а также проекты поиска бойцов, погибших во время ВОВ. Но самое важное — они отличаются от первой памяти как раз своей установкой. Если первая память ориентирована на размежевание, на продолжение войны, то вторую память мой соавтор Дарья Хлевнюк называет «нейтральной памятью».
Григорий Юдин. Олаф Шольц в московском метро
Отечественный политолог и социолог, научный сотрудник, профессор Высшей столичной школы – это далеко не полный список титулов Григория Юдина. Команда социологов по руководством Григория Юдина провела общероссийский опрос «Преодоление трудного прошлого: сценарий для России». Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. В числе новых иноагентов социолог Григорий Юдин*. В сообщении ведомства отмечается, что он выступал против СВО и распространял фейки, направленные на формированием негативного образа Российской Федерации. 27 июня в омском Конгресс-холле пройдет встреча с социологом, экспертом по общественному мнению и опросам Григорием Юдиным.
Минюст включил в реестр иноагентов социолога Юдина и экоактивистку Чирикову
Также отмечается, что социолог распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа Российской Федерации. Министерство юстиции пополнило реестр иностранных агентов, включив туда социолога Григория Юдина*, тверской лекторий "Живое слово"*, организацию "Комитет ингушской независимости"*, блогера Владислава Олейника*, шеф-редактора. Григория Борисовича Юдина знают не только как российского социолога, кандидата философских наук, старшего научного сотрудника и профессора Московской высшей школы, но и как эксперта по общественному мнению. Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Социолог Григорий Юдин в прямом эфире программы «Воздух» на канале Ходорковский Live поделился мнением о монополии власти на насилие в России. Министерство юстиции пополнило реестр иностранных агентов, включив туда социолога Григория Юдина*, тверской лекторий "Живое слово"*, организацию "Комитет ингушской независимости"*, блогера Владислава Олейника*, шеф-редактора.
Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и лекторий «Живое слово»
Ему важно было восстановить полную картину произошедшего, не с целью установить виновных, а чтобы выяснить все исторические факты. Давайте просто признаем: у нас это было, и не надо сводить исторические счеты. И никакой исторической ответственности государства. Это что, значит, что мы должны стереть эту часть своей культурной традиции? Любой разговор об исторической ответственности должен идти по каким-то правилам. Главное из них состоит в том, чтобы помещать исторического персонажа в тот реальный контекст, в котором он существовал. Давайте зафиксируем, что Иосиф Сталин был историческим персонажем, который, безусловно, ответственен за многочисленные жертвы, он действовал в конкретной исторической ситуации, а наука учит нас оценивать события с позиции времени, когда они совершались. Тогда мы сможем понять, в чем конкретно состоит ответственность того или иного лица или института. И начнем уже вырабатывать чуть более спокойное отношение к собственному прошлому. Еще недавно это была тоска по суверенной, сильной державе, важному игроку на мировой арене. Но сейчас мы сдвигаемся в сторону тоски по образу социального государства, которое заботится о людях и не допускает катастрофического неравенства.
Сейчас мы с коллегами делаем одно исследование, в котором и расспрашиваем молодых людей в возрасте 17-24 лет о том, какая структура общественного устройства им кажется наиболее правильной. Они говорят: эгалитарная — а в качестве примера приводят через запятую страны Северной Европы и Советский Союз. СССР — это для них Атлантида, ушедший под воду остров равенства, стабильности и благополучия? Переняли ностальгию у бабушек и дедушек? Подробнее — Скорее альтернативный проект. К СССР можно относиться по-разному, но он представлял для всего мира историческую альтернативу — существовало как минимум два проекта развития. И во многом благодаря этому скандинавские страны, к примеру, могли комбинировать элементы этих проектов, экспериментировать. Не нужно недооценивать катастрофу, в которой мы, в некотором смысле, оказались в 90-е годы. Социалистический проект рухнул, и остался один путь, в капитализм. А если мы допустим, что он заведет не туда?
Или уже завел? Какие у нас варианты? Нужен какой-то позитивный пример, отправная точка для того, чтобы искать новые дороги. И поэтому СССР — иногда первое, что в таком случае приходит в голову. Апелляция к Советскому Союзу, пусть и сильно приукрашенному воображением, — лучше, чем полное отсутствие позитивного ориентира. Значит, что мы признаем: нынешнее положение дел изменить нельзя, все намертво прибито гвоздями. Это лишает надежды и заставляет опустить руки. Нужны хоть какие-то иные горизонты.
Зачем тогда детальное описание групп избирателей и того, чем добиваться их лояльности в ходе президентской кампании? Что какой группе населения говорить. Вопрос о том, адекватна ли эта установка реальности, вообще бессмысленен. Это просто способ, которым в АП «нарезали» группы избирателей для этой аудитории. Даже если бы они сделали какую-то совсем безумную «нарезку» — кто её оспорит? Кандидатов, которые смогли бы это сделать, на президентских выборах не будет. При этом я совершенно не уверен, что с названными в документе установками система «доедет» до марта 2024 года. Я вполне могу допустить, что к тому времени появятся другие вводные. Например, какой-нибудь плебисцит о возвращении СССР, новой конституции со смертной казнью, в общем, об объявлении новой страны. В Кремле ведь ничем не рискуют: кто им предъявит претензию, что в апреле 2023 года они говорили другие вещи? Чем дальше деградирует система, тем более морально нокаутирующие цифры поддержки власти она будет показывать. В документе так прямым текстом и написано: основной смысл кампании состоит в обеспечении лидера легитимностью. Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал — Похоже ли это на реальную оценку настроений в России? К этому документу не нужно подходить как к объективному научному исследованию. У него совсем другие цели, и делали его опытные люди, которые понимают, что им нужно. Конечно, если у вас есть желание, например, измерить усталость от Путина и его людей, то вы будете использовать другие вопросы и получать другие цифры. Они ведь никуда не делись с 2020 года, когда мы видели перед конституционным плебисцитом совсем не те цифры, которые потом выдали официально. Но этот документ не ставит такой цели. Он, наоборот, должен убедить свою аудиторию в том, что против Путина сегодня могут быть только единицы. Поэтому и работа с критически настроенной частью избирателей должна заключаться в их деморализации. В том числе и с помощью этих выкладок. Во-первых, они способствуют тому, чтобы противники официального курса воспринимались как маргиналы. Чтобы вдруг не появилась толпа людей, которая вломится на эти выборы и всё поменяет. Во-вторых, чтобы люди, которые сейчас вписываются своими взглядами в удобные власти рамки, не начали эти взгляды расширять.
Отмечается, что Чирикова выступала против спецоперации, участвовала в качестве респондента и эксперта на информационных площадках, предоставляемых иностранными агентами и иностранными СМИ, распространяла ложную информацию о принимаемых органами публичной власти России решениях и проводимой ими политике. Чирикова и Юдин проживают за пределами РФ. Кроме того, в реестр включены журналистка Лола Тагаева, политик Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, "Комитет ингушской независимости", а также лекторий "Живое слово".
Он до предела напряг плебисцитарную конструкцию, в которой может быть только один политик: если сейчас по всей стране на заборах начнёт появляться слово «Навальный», эта конструкция сломается. Это тяжёлое и опасное сражение против превосходящего силой противника, но в этом сражении у Навального есть серьёзные ресурсы, и ветер дует в его паруса. Когда вы в поезде, идущем под откос, вы не спрашиваете окружающих, какие у вас шансы. Это неважно. Вы перестаете быть пассажиром в купе и начинаете действовать. Все шансы, которые есть — все ваши. Я обычно стараюсь на давать советов, но меня в последние дни всё время спрашивают о насилии, а о насилии я кое-что знаю. В ближайшее время будет много насилия; то, что было вчера — пустяки. Насилие нередко действует на людей не так, как можно было бы предположить. Кажется, что при взгляде на то, как десяток вооружённых людей избивает ребёнка, должно возникнуть негодование — однако вместо этого в определённых обстоятельствах у человека вполне может возникнуть желание присоединиться. Причина этого — страх.
Журналистку Лолу Тагаеву и социолога Григория Юдина признали иноагентами
Но опросы повторяют повестку вчерашних новостей — если вчера по телевизору об этом сказали, то люди это вам и выскажут. Не потому, что они глупые или ни о чем не задумываются, а потому, что, когда ты начинаешь общаться с ними на языке вечерних новостей, они начинают тебе отвечать тем же языком. Первая гипотеза, которую мы хотели проверить, связана с тем, что в последнее время происходит тотальная сталинизация исторического сознания, возникает любовь к особо кровавым и тоталитарным лидерам. Мы специально выбирали метод так, чтобы понять, так ли это, не скатываясь в телевизионную риторику. Поэтому мы провели не опрос, а серию глубинных интервью с другой категорией людей — в докладе мы назвали их акторами памяти, теми, кто производит историческую память. В нашем исследовании они делились на пять категорий: музейные работники и краеведы; профессиональные академические историки в том числе авторы учебников ; школьные учителя истории; журналисты, пишущие на историческую тематику; активисты исторических движений. На чем мы основываемся? На самом деле историческая память, как показывают исследования, устроена вовсе не так, что люди воспроизводят телевизор. Историческую память воспроизводят те, кто активно в это инвестирует, занимается ее трансформацией. Поэтому то, какой будет память завтра, зависит от того, как и с чем эти акторы памяти работают сегодня, какую повестку они преследуют. А вторая гипотеза в том, что есть сюжеты, которые существуют только в федеральной повестке, а за пределами Москвы не являются важными и ключевыми.
Эти гипотезы подтвердились? Реальность, как обычно, оказалась гораздо сложнее. Мы обнаружили то, чего не ожидали увидеть, — в России сейчас возникает множество новых форм исторической памяти. Иными словами, чтобы понять, что происходит с исторической памятью, нужно смотреть не на содержание, отношение к какому-то конкретному персонажу или событию, а на то, в каких формах она существует. Трансформация форм влечет за собой другое содержание. Меня время от времени спрашивают: «Что должно произойти для десталинизации? Но это случится не так, это будет трансформация форм. Поэтому какие-то сюжеты, которые сегодня кажутся важными, потихоньку, как трухлявое дерево, отпадут и станут никому не интересными. Они не будут раздавлены контратакой, а уйдут в небытие. В своем докладе вы говорите о двух моделях исторической памяти — одна из них директивная, навязанная идеологией и государством.
Вторую вы обозначаете как локальную память — о своей семье, районе, истории города. Не кажется ли вам, что она является эскапизмом, уходом от большой истории? Второй памятью мы назвали то, что не вписывается в государственное представление о том, как устроена история. Государственная политика достаточно агрессивна, она использует доступные ей инструменты — мемориалы, памятники, сейчас к этому подключается кино и искусство в целом. Но есть несколько новых форм памяти, которым не находится места в структуре, которую я описал, они появляются снизу. Если государственная система устроена по принципу «сверху вниз» и в нее трудно встроиться, то вторая память — наоборот, снизу вверх. Снизу возникают книги памяти, архивы, в том числе цифровые, коллективные акции, такие, как «Бессмертный полк», краеведческие, локальные формы, которые производятся местными историками в попытке оживить идентичность города или края. Между этими подходами есть очевидное различие по субъекту. Субъектом первой памяти является государство, это его единая история, которая тянется с незапамятных времен. Но это мифологическая конструкция, потому что она предполагает, что государство всегда было одним и тем же.
Это хорошо видно на примере юбилея революции, когда государственная пропаганда пытается игнорировать тот факт, что советское государство строилось как радикальное отрицание предыдущей власти. Мы знаем, что у коммунистов в принципе была идея отмирания государства. Во всяком случае, то, что они построили, было совершенно новым историческим субъектом. Сегодня мы видим, как эти огромные бреши пытаются заретушировать указаниями на преемственность. То же самое верно применительно к ситуации 1991 года. Субъектом второй истории является не государство, а индивид или семья. Она позволяет человеку узнать о том, что происходило с его предками, восстановить свою родословную. У такой памяти неизбежно много субъектов, это могут быть разные семьи, в зависимости от региона — разные локальные, городские, краевые или национальные памяти. Татарстан в этом смысле хороший пример, потому что татарская история не монтируется легко к славному русскому государству, которое не пойми откуда начало свой триумфальный марш по истории.
Так что да, предпосылки для ресентимента были, но были предпосылки и для других эмоций. Более того, само по себе описание и переживание краха Советского Союза как какого-то чудовищного поражения совершенно точно не было предопределено, потому что было много конкурирующих нарративов [которые описывали значение распада СССР для его жителей]. Один из них состоит в том, что это была народная революция, славный момент в русской истории и истории других народов, потому что они сумели справиться с постылым тираническим режимом. Эта концепция, конечно, не приводила бы к обиде. Но Путин выбрал обиду. Отчасти, вероятно, в силу своих личных качеств. Впрочем, и появление человека с какой-то врожденной обидой на этом месте тоже неслучайно. И дальше Путин начал эту обиду растравлять. А обида — заразная вещь. Это удобная эмоция: ты все время чувствуешь себя, во-первых, правым, а во-вторых, незаслуженно попираемым. О ресентименте, который описывает Григорий Юдин Когда война только началась, многие объясняли ее российским ресентиментом. А что это вообще такое? Ответ — в одном из главных выпусков рассылки «Сигнал» за 2022 год. Мы публикуем его на «Медузе» — Вы не раз говорили , что, на ваш взгляд, Путин не остановится в Украине. Что именно вы имеете в виду? Молдову, страны Балтии или самоуничтожительную войну с США?
Также отмечается, что социолог разносил недостоверные сведения, навещенные на формирование негативного образа Российской Федерации. В взаправдашнее времена, по настоящим министерства, Юдин проживает за пределами России. Помимо него в освеженный список включены включены экс-депутат Смоленской облдумы Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, журналист Лола Тагаева, экоактивист Евгения Чирикова, лекторий «Живое слово», а также «Комитет ингушской независимости».
У любого опроса есть граница применимости. Опросы предполагают существование автономного индивида, который вкладывает в себя некие суждения и дальше в ситуации голосования это суждение озвучивает. Опрос — это фактически голосование. Это всегда было проблемой во всех странах, и особенно в таких, как Россия. А сейчас это просто безумие. В России к людям на работе приходят и спрашивают, есть ли у них родственники в Украине. Давая понять, что если да, то человек становится ненадежным. Людям на работе рассказывают, как они должны демонстрировать свою поддержку «специальной военной операции». А вечером к ним приходит или звонит интервьюер и спрашивает: «А вы поддерживаете операцию в Украине? Только какое-то ослиное упрямство может заставлять нас по-прежнему предполагать, что тот самый автономный индивид голосует за операцию или против. Люди озабочены другими вещами. Им страшно, у них тревога, они пытаются выжить, а мы к ним приходим и говорим: «Представьте себе, что вы сейчас принимаете решение о продолжении военной операции». Все эти числа не имеют никакого значения. Мы почему-то не спрашиваем, какое количество немцев поддерживало «специальную военную операцию» Германии против Польши в 1939 году. Мы понимаем, что это идиотский вопрос. Почему мы сейчас смотрим на эти числа? Они — инструмент манипуляции, который создает эффект аккламации принятие решения на основе реакции участников, выражаемой эмоциями или аплодисментами. Есть фюрер, который вышел на сцену, и он получает аккламацию от народа для следующих жестоких действий. И есть ли оно? Россияне привыкли, что они охраняют свою частную жизнь, они бегут от вопросов, которые не находятся в зоне их контроля, особенно от вопросов политики. Все прекрасно знают, что за это отвечает Путин и лучше с ним не связываться. Ничего бы не изменилось. Нет оснований искать реальное число. А самый простой способ в этом случае — пассивно принять господствующую интерпретацию, которая предполагает, что все в порядке и все под контролем. С тех пор ситуация начала плыть в условиях тоталитарного состояния страны, «болото» чувствует, что если ты явно не поддерживаешь военную операцию, то можешь оказаться следующей целью. Граница между агрессивной частью и группой пассивной поддержки меняется. Что происходит на стыке, я не очень сильно понимаю. Но вижу повторяющейся месседж: начало этой операции, возможно, было не самой лучшей идеей, но сейчас ее нужно довести до конца, иначе нам конец. Россияне не верят пропаганде. У путинской пропаганды всегда был один посыл — никому нельзя верить. Все врут, мы тоже врем, потому что нам выгодно вам врать. И аудитория пропаганды это понимает. Если ты не можешь никому верить, то любые политические действия бессмысленны, нельзя ничего поменять, единственное, чем ты можешь заниматься, — это своим собственным благосостоянием. Это доминирующая позиция в России. И пропаганда сегодня говорит: «Это была серьезная угроза, рядом находилось фундаментальное зло, могла случиться война, все идет по плану. Да, есть жертвы, но мы в них не виноваты». Это нарратив, который позволяет простому человеку продолжать свое существование. Он думает, что скоро все закончится, все санкции будут сняты, конечно, будет сложно, но в итоге все сложится и будет плюс-минус как раньше. А если поверить в то, что российская армия совершает зверства, то у тебя возникнет крах мира. Предположим, что все — правда. Что делать? Лучше я буду думать, что это неправда. Изменить ничего невозможно. Все равно Путин будет делать то, что хочет. Пускай лучше будет так, что он прав. Это ключевая функция российской пропаганды. А не заставить во что-то поверить. На вопрос «За что погиб ее сын? Почему даже смерть не может переубедить людей?
Социолога Григория Юдина внесли в список иноагентов
Министерство юстиции включило в реестр иностранных агентов социолога Григория Юдина. Григорий Юдин кандидат философских наук, cтарший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Григория Борисовича Юдина знают не только как российского социолога, кандидата философских наук, старшего научного сотрудника и профессора Московской высшей школы, но и как эксперта по общественному мнению.
19 июня 2023 - На «Не телефонном разговоре» Шкуренко в Омске выступит социолог Григорий Юдин
| «Не очевидно, что наука должна спасать жизни»: интервью философа Григория Юдина | Григорий Борисович Юдин – известный российский социолог, который с первых дней российско-украинскго конфликта 2022 года участвует в акциях и критикует власть России. |
| Минюст пополнил список иноагентов социологом, блогером и экс-депутатом | Биография Григория Юдина — российскиого социолога, эксперта по общественному мнению, кандидата философских наук и профессора Московской высшей школы социальных и экономических наук. |
Минюст объявил «иноагентом» социолога Григория Юдина
По утверждению Минюста, блогер — участник организации, признанной нежелательной. Из реестра иностранных агентов исключен «Институт развития прессы — Сибирь» из-за его ликвидации. В конце февраля 2022 года участвовал в акциях протеста против спецоперации на Украине.
Я не исключаю, что Россия воспользуется той подачей, которую дал Совет Европы, приостановив членство России в этой организации. Она просто выйдет из него и вернет смертную казнь. Насколько этот мрачный сценарий оправдается, пока не знаю, потому что может удастся и без него обойтись. Все это крайние меры, и я не думаю, что они кому-то очень симпатичны. На них пойдут, только если будет очень нужно. Я думаю, что сейчас не только Путин и его группировка контролируют ситуацию, много зависит от каких-то внешних параметров. Я не готов давать пока ясный прогноз, единственное, что мне кажется, что какие-то довольно важные события будут происходить в ближайшее время. В том мире, в котором мы оказались сейчас, на 5 марта, мы долго не проживем. Очень скоро будут происходить события, которые поменяют этот мир кардинальным образом. Мы в России это тяжело переживаем, но вообще это не только наша проблема. Имеет смысл доносить это до людей во всем мире. Да, конечно, есть российский элемент, но, минуточку, это глобальный капитализм выпестовал этого монстра, которого мы сейчас видим. Это не дорогие россияне занимались тем, что давали возможность путинским коррумпированным деньгам выедать сердцевину общества в целом ряде стран мира. Мы можем вполне оказаться в положении немцев после Второй мировой войны. В последние дни уж больно много симптомов, которые указывают на то, что состояние части российского общества похоже на социологическую характеристику германского общества в 30-е и 40-е годы. Это очень тревожно, очень плохо и будет означать, что придется проходить через какие-то тяжелые испытания. Что касается вины, то я думаю, что это не очень хорошая штука. От нее очень сложно избавиться, она потом порождает реваншизм. Когда вины слишком много — это никому на пользу не идет. Главное, чему нам предстоит научиться — это брать на себя ответственность за то, что ты делаешь. Это требует большой политической реформы в России.
Абинска; Общественное движение «TulaSkins»; Межрегиональное общественное объединение «Этнополитическое объединение «Русские»; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы города Старый Оскол; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы города Белгорода; Региональное общественное объединение «Русское национальное объединение «Атака»; Религиозная группа молельный дом «Мечеть Мирмамеда»; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы города Элиста; Община Коренного Русского народа г. Астрахани Астраханской области; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы «Орел»; Общероссийская политическая партия «ВОЛЯ», ее региональные отделения и иные структурные подразделения; Общественное объединение «Меджлис крымскотатарского народа»; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы в г. S», «The Opposition Young Supporters» ; Религиозная организация «Управленческий центр Свидетелей Иеговы в России» и входящие в ее структуру местные религиозные организации; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы в г. Краснодара»; Межрегиональное объединение «Мужское государство»; Неформальное молодежное объединение «Н. Круглосуточная служба новостей.
В этой статье Юдин предположил, что никакие санкции «не остановят Москву», а её действия поспособствуют вступлению в НАТО ещё большего количества стран. С 24 февраля заявлял, что идея «денацификации», предложенная Владимиром Путиным , представляется ему самой опасной вещью, имеющей откровенные признаки родства с нацистской логикой [6]. К сентябрю 2022 года стал стипендиатом Принстонского университета , работает над своей книгой [9].