ОписаниеКазнь Italiano: L'esecuzione dei pervomartoccy il 15 aprile 1881.
Исаак Ньютон и философский камень. Алхимический манускрипт великого ученого
- Кем были первомартовцы казнившие царя?
- Казнь первомартовцев
- соц. реализм - открытки
- Казнь первомартовцев картина - 80 фото
- Казнь первомартовцев кратко и понятно
Последняя публичная казнь в истории России
Л. Н. ТОЛСТОЙ И КАЗНЬ ПЕРВОМАРТОВЦЕВ Л. Н. Толстой — Александру IIIИмператору Александру III. Казнь первомартовцев 3 апреля 1881 года Момент казни. Первомартовцы — группа восьми народовольцев, участвовавших в подготовке и осуществлении казни императора Александра II 1 марта (13 марта) 1881 года. Казнь первомартовцев кратко и понятно | Образовательные документы для учителей, воспитателей, учеников и родителей. Казнь первомартовцев на Семеновском плацу в Санкт-Петербурге. Изображение из собрания енко. Казнь в Макеевке над 12-ю военнопленными стала настоящей трагедией для российской стороны.
Дело первомартовцев и последняя публичная казнь в России
Личность Гриневицкого была установлена не скоро — по одним источникам, через пару месяцев, по другим — лишь в советское время. Судьба невесты террориста Казнь народовольцев не завершила череду смертей. Биограф Гриневицкого И. Жуковский-Жук пишет: «Родные, семья, личная жизнь, любовь — все тонуло в сиянии тех идеалов, которые он считал высшими, всечеловеческими». Но есть сведения, что у Гриневицкого была невеста. И любил он ее так, что на предложение сторонницы свободной любви Перовской доказать ей перед выходом на дело «свою преданность», ответил, что он католик, девственник, давший в костеле обет верности невесте. Говорили, что Софья расхохоталась и сказала, что он еще пожалеет о своем отказе. И назначила бросать вторую бомбу именно ему… Казнь террористов-цареубийц А. Желябова, Н. Рысакова, Т. Михайлова, Н.
Кибальчича и С. Как она познакомилась с Гриневицким, неизвестно. Была она дочерью небогатого помещика из Крестцов Новгородской губернии и служила в Москве классной дамой Елизаветинского института Благородных девиц. Милая, честная, добросовестная девушка. Воспитанницы ее любили, начальство ценило. Казнь «первомартовцев» и смерть Игнатия потрясли ее. Собрав 21 марта в зале своих воспитанниц, Софья объявила, что поддерживала идеи цареубийц и недостойна больше их воспитывать. На попытки девочек успокоить ее и обнять отстранилась: «Не подходите. Вы чисты, а я — преступница». То же самое, пав на колени, она заявила начальнице, княжне Волконской.
Решив не портить репутацию института и спасти Софью от допросов, княжна вызвала не полицию, а врачей. Софью признали душевнобольной. Брат Юрий забрал ее в Крестцы под свою опеку. Прожив 4 года затворницей, Софья не выдержала — покончила с собой, отравившись мышьяком по другой версии — выпив собранной со спичек серы. Отпевание провел, несмотря на самоубийство, местный священник — говорили, что родственники солгали о причине ее смерти. Во время отпевания большое паникадило — люстра — упало прямо на открытый гроб, начался пожар, одежда на покойной сгорела. Как здесь не упомянуть о мистическом совпадении: имя «Игнатий», «Ignatius» — римское родовое имя этрусского происхождения от латинского слова «ignis», что означает «огонь»… Все сочли это плохим знаком. Брат Софьи сменил фамилию на Крестцов, а ее роман с Гриневицким семья хранила в тайне до 1917 года. Чего добились народовольцы? Охота на Александра II — один из парадоксов истории.
Он отменил крепостное право, ограничил цензуру, ввел местное управление и суды присяжных. Да, реформы были половинчаты, непродуманны, и все же они шли во благо государству. Но странно — именно Александр II, старавшийся изменить жизнь к лучшему, получил в ответ рост революционных кружков и терроризма. Он проявил терпение даже после терактов против государственных чиновников — революционеров казнили, но массовых репрессий не было. И согласился приравнять теракты к военным преступлениям лишь через 20 лет своего правления, после убийства народовольцем в 1878 году шефа жандармов, героя Крымской войны генерала Николая Мезенцова. Так чего же все-таки добивались народовольцы, жертвуя своими семьями, карьерой, свободой и даже жизнью?
А на упреки польских земляков о неучастии в движении за свободу своей родины отвечал: «Когда вы в лес отправитесь, я буду тогда с вами. А теперь, когда вы ничего не делаете, я буду работать для дела освобождения России». Революционная деятельность занимала все больше времени. К концу года он — один из членов центрального кружка пропагандистов вместе с Андреем Желябовым и Софьей Перовской. Мало того — он входит вместе с революционерами Т. Михайловым и Н. Рысаковым в состав «боевой рабочей дружины», продумывающей террористические акции. Главная из них — подготовка убийства императора Александра II: исполнительный комитет приговорил его к смерти. Но Гриневицкий — христианин, как же такие планы сочетались в нем, истинно верующем человеке, с заповедью «не убий»? Все дело в том, что Игнатий был глубоко убежден: самодержавие — великое зло. Ради его уничтожения он был готов к полному самопожертвованию, в том числе — отправиться в ад после смерти. В феврале 1881 года, незадолго до покушения, он написал завещание. Дни его сочтены… Это необходимо для дела свободы, так как тем самым значительно пошатнется то, что хитрые люди зовут правлением — монархическим, неограниченным, а мы — деспотизмом… Мне не придется участвовать в последней борьбе. Судьба обрекла меня на раннюю гибель, и я не увижу победы, не буду жить ни одного дня, ни часа в светлое время торжества, но считаю, что своей смертью сделаю все, что должен был сделать, и большего от меня никто, никто на свете требовать не может». С ноября 1880 года Игнатий входит в наблюдательный отряд, следящий за выездами царя, на его квартире обсуждают детали операции. Внезапно Желябова арестовывают, руководство операцией по подготовке убийства берет на себя Софья Перовская. Утром каждому вручают по бомбе. Обычно император по воскресеньям выезжал на торжественный развод караула. На его пути по Малой Садовой улице террористы, включая Игнатия, заранее подготовили подкоп к сырной лавке и заложили там мину. На случай неудачи далее по пути кареты жертву будут ждать «бомбисты». Убийство Александра II. XIX век. Неизвестный художник И вот роковой день настал. Император выехал из Михайловского дворца в карете в сопровождении обычного конвоя. Позади него ехал в санях полицмейстер полковник Дворжицкий, следом — капитан Кох и ротмистр Кулебякин. Первый этап плана не сработал — государь, сменив маршрут, не проехал по Малой Садовой. По приказу Перовской террористы побежали на набережную Екатерининского канала. Сюда карета и выехала. На углу Инженерной улицы и канала она шла совсем медленно. Внезапно под каретой раздался страшный взрыв. Солдаты тут же схватили какого-то человека на панели со стороны канала. Это был Николай Рысаков, бросивший первую бомбу. Набежала толпа народу, все кричали, спрашивали, что с государем. Дворжицкий бросился к царской карете — из нее уже выходил целый и невредимый Александр II. Дворжицкий доложил, что преступник схвачен. Это было седьмое по счету покушение на императора, и разумно было бы предположить, что «бомбист» не один. Но и Александр II, и его охрана проявили непростительную беспечность.
По возвращении в Россию был арестован и три года просидел в следственном изоляторе по делу "193-х". Выйдя на свободу он продолжил революционную деятельность. Являлся членом редколегии народовольческой "Рабочей Газеты". Несомненные герои, которые невзирая на все трудности тюрем, ссылок, репрессий и вынужденной нелегальности, всецело отдали себя делу революции. Молодые и романтичные избрали методом борьбы - террор, опасную и ошибочную дорогу. Мы лишь чуточку коснулись памяти героев, хотя почти каждый из них достоин отдельного исторического труда. Первомартовцы навсегда внесли себя в историю борьбы народов России за свое освобождение. Они стали примером и антипримером, вдохновителями и учителями для многих последующих поколений революционеров. История же с народовольчеством вскоре расправилась, дав дорогу революционному пролетариату имеющему богатое революционное прошлое и сумевшему довести дело до решительной победы в революции. Желябовымъ на имя прокурора Спб. Ленине 2. Речь Андрея Ивановича Желябова на процессе по делу о 1 марта 1881 г. БСЭ [link] 7. Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. Том 9. Шикман А. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997. Исторический словарь. Москва, 1997 г. Том 4. Войти Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal Казнь первомартовцев. Вердикт был суровым, все были приговорены к сметной казни через повешение приговор беременной Гельфман отсрочили Пробудившиеся революционеры-народовольцы Николай ЛЯМИН Собственно, непосредственных убийц императора среди них не было. Рысаков, метнувший в бронированную карету первую бомбу, Александру II не принёс вреда, хотя погибли несколько человек, в том числе и ребёнок; убийца Гриневицкий скончался от смертельных ранений. Остальные были членами Народной воли, их арестовали кроме Желябова благодаря показаниям Николая Рысакова, который, надеясь на снисхождение, как несовершеннолетний, начал тесно сотрудничать со следствием, выдал всех, кого знал, и рассказал всё, что знал или слышал от других членов организации, сдал конспиративную квартиру на Тележной улице. Но Рысакову это не помогло, как и его прошение о помиловании, которое было оставлено без внимания. Затем под барабанную дробь был зачитан приговор. Во время оглашения приговора Перовская, Желябов и Кибальчич проявляли полную невозмутимость и спокойствие, Михайлов и Рысаков были смертельно бледны. Затем на всех осуждённых были надеты длинные белые саваны и накинуты особые мешки-балахоны с горизонтальными прорезями в области шеи, позволявшими свободно накинуть на шею петлю и, затем, крепко её затянуть. Тимофей Михайлов был самым высоким и крупным из осуждённых.
Как и Василия Иванова с Верой Фигнер. Аполлон Немоловский, Владимир Чуйко получили по 20 лет каторги. Лариса Чемоданова отправилась в сибирскую ссылку. В последнем слове Вера Фигнер брала всю вину на себя: «В программе, по которой я действовала, было уничтожение абсолютистского образа правления. Моя предыдущая жизнь привела меня к убеждению, что единственный путь, которым данный порядок может быть изменён, есть путь насильственный. Если бы какой-нибудь орган общества указал мне другой путь, кроме насилия, быть может, я бы его выбрала, по крайней мере, испробовала бы». Впрочем, все подсудимые вели себя достойно. Когда адвокат Похитонова, дабы спасти подзащитного, стал чернить «Народную волю», Похитонов потребовал, чтобы тот «прекратил свою защиту». И сам выступил с яркой обличительной речью. Печатать что-либо о процессе было запрещено. Лишь через две недели после суда «Правительственный вестник» обнародовал приговор. И всё же о процессе узнали. Он вызвал горячий отклик в России и за границей. За осуждённых вступился Лев Толстой. Сразу после суда Илья Репин написал картину «Революционерка перед казнью».
«Казнь первомартовцев. Автор: Верещагин В.»
Член Исполнительного комитета «Народной воли», фактически принявшая на себя руководство партией после казни «первомартовцев», Вера Фигнер. Военная организация «Народной воли» существовала и раньше, но после 1 марта 1881 года Фигнер делала упор именно на работу с офицерами. Она говорила о себе: «Раз я приняла какое-либо решение, то остаюсь при нём непременно». Даже в том случае, когда это кажется безнадёжным. А именно так и было: реформа Александра II наконец стала давать свои плоды и крестьянство относительно успокоилось, а пролетариат ещё только набирал силу. По сути, революционная ситуация, возникшая несколько лет назад, сошла на нет. Но Фигнер, верная своим принципам и памяти павших соратников, продолжала бороться: армия - традиционная опора режима, с её помощью можно расшатать его устои. Расчёт оказался верным. По делу о крамоле в армии были арестованы сотни офицеров, участвовавшие в десятках революционных кружков. Но именно потому, что революционные настроения среди военных казались особенно опасными, власть постаралась по возможности замять дело.
Большинство офицеров избежали суда. Зато оставшихся под судом революционеров - в назидание другим - решили покарать с особой жёсткостью. Военных среди них было всего шестеро, остальные - штатские, в том числе три женщины. Вообще говоря, большинство обвиняемых сделать ничего не успели. Создавали кружки, в которых обсуждали текущую политику, будущее страны, читали агитационную литературу.
Стоявшие поблизости от эшафота люди стали кричать, что верёвка вот-вот разорвётся в третий раз. Услышав крики, Фролов быстро сориентировался в ситуации, и подтянул соседнюю петлю, которая изначально предназначалась для Геси Гельфман. Он встал на скамейку и накинул, ещё одну петлю на шею висевшего Тимофея Михайлова, которого помощникам палача пришлось приподнять на руках. На этот раз было всё кончено, его мучения прекратились.
Тимофей Михайлов так и остался висеть на двух верёвках. Таким образом, можно считать, что Михайлова вешали четыре раза. Третьей на очереди была Софья Перовская. Её, как и двух её товарищей, под руки возвели на ступенчатую скамейку. Фролов затянул у неё на шее петлю и попытался выбить у неё из-под ног скамью. Однако Софья Перовская с такой силой ухватилась ногами за выступавшую часть, что помощникам Фролова с большим трудом удалось её оторвать. После этого её тело рывком сорвалось со скамейки, и ещё долгое время, словно маятник раскачивалось на виселице. Она не билась в конвульсиях, только её тоненькие ножки, выглядывавшие из-под савана, несколько секунд, ещё вздрагивали. Спустя полминуты она полностью замерла.
Четвёртым казнили Андрея Желябова. К нему Фролов испытывал особую ненависть. Возможно, по этой причине, он, насколько мог, продлил мучения Желябова. Петля была затянута слишком высоко, узлом на подбородке, что существенно проливало агонию. Этот факт настолько возмутил, присутствовавшего на казни врача, что тот, не выдержав, набросился на Фролова грубой бранью, на что последний злобно ответил: - Когда я тебя буду вешать, то стяну, как следует. Андрей Желябов долго бился в конвульсиях, описывая вольты в воздухе. В толпе вновь послышался недовольный ропот. Фролову пришлось спустить Желябова и вновь, на этот раз как следует, стянуть петлю, повернув узел к шейным позвонкам. Только поле этого тело Андрея Желябова неподвижно замерло.
Последним казнили Николая Рысакова. От всего пережитого он пребывал в шоковом состоянии и без посторонней помощи не мог не только взойти по ступенькам, но и вообще передвигаться. Сам Фролов был настолько потрясён неудачей с Тимофеем Михайловым, что и Рысакову ошибочно накинул петлю, слишком высоко, узлом к подбородку. Рысаков попытался в последний момент оказать сопротивление и, настолько сильно вцепился ногами в скамью, что помощникам палача, в буквальном смысле пришлось её вырывать из-под ног его. Одновременно с этим, палач Фролов дал сильный толчок Рысакову в грудь, после чего его тело повисло на верёвке, извиваясь в страшной агонии. В 9:30 всё было кончено. Фролов со своими подручными спустился с эшафота, став рядом с помостом в ожидании последующих распоряжений. Трупы оставили висеть, ещё 20 минут. После этого военный врач, в присутствии двух членов прокуратуры, осмотрел вытянутых из петли казнённых и освидетельствовал факт смерти.
Затем на эшафот были подняты пять чёрных гробов, в которые были уложены казнённые. Гробы были немедленно заколочены, уложены в две ломовые телеги и покрыты брезентом. Под сильным конвоем телеги с гробами отвезли на железнодорожную станцию, для захоронения в общей могиле на Преображенском кладбище. Ровно в 9:58 вся процедура была завершена. В 10:00 столичный градоначальник генерал-лейтенант Баранов отдал приказ к разбору эшафота. Ожидавшие в стороне плотники тут же приступили к работе. К 11:00 работа по разборке эшафота была завершена. Армейские подразделения, находившиеся на Семёновском плацу, были отправлены в казармы. А палачи, пользуясь людской глупостью и суеверием, начали бойкую торговлю снятыми с виселицы верёвками.
Во благо негодяям, на этот раз их оказалось достаточно много. В тот же день, на станцию Обухово, в сопровождении пристава Александро-Невской части и нескольких штатских, прибыл паровоз с одним единственным вагоном, в котором находились гробы с казнёнными. В присутствии пристава Шлиссельбургского участка Агафонова, вагон был вскрыт, и рабочие извлекли из него пять, вымазанных в чёрную краску, грубо сколоченных гроба. Кладбищенские рабочие уложили их на подводы и в сопровождении сотни казаков повезли к кладбищенской церкви. Однако, пристав Агафонов сразу предупредил смотрителя Преображенского кладбища Саговского, что отпевание государственных преступников строжайше запрещено. Гробы подвезли к заранее вырытой могиле и стали спускать. Они походили на обычные ящики и были сбиты столь небрежно, что при опускании в яму, несколько из них, буквально начали рассыпаться. Один из ящиков проломился и труп Софьи Перовской, частично вывалился наружу. Однако ни у кого из присутствовавших при погребении не возникло желание спуститься в яму и уложить её труп обратно в гроб.
Так и засыпали землёй, без отпевания, без каких-либо формальных процедур погребения. Спустя несколько дней после казни, Исполнительный Комитет напечатал в своей подпольной типографии и распространил открытое письмо, в котором он обещал ужесточить борьбу с самодержавием. Суд над мучениками творили царские сенаторы, приговор диктовал Император Александр III, он же и утвердил его. Итак, новое царствование обозначилось. Первым актом самодержавной воли Александра III было приказание повесить женщин. Не выдержав ещё коронации, он оросил престол кровью борцов за народные права. Пусть так! Со своей стороны, над свежей могилой наших дорогих товарищей, мы подтверждаем всенародно, что будем продолжать дело народного освобождения. На этом пути не остановят нас виселицы, как не останавливали они в прошлое царствование целый ряд бойцов, начиная с Соловьёва, продолжая Ковальским, Виттенбергом, Логовенко, Лизогубом, Чубаровым, Давиденко, Осинским, Антоновым, Брандтнером, Горским, Бильчанским, Фёдоровым, Дубовским, Дробязгиным, Малинкой, Майданским, Розовским, Лозинским и кончая Млодетским, Квятковским и Пресеняковым.
Тотчас после 1 марта Исполнительный Комитет обнародовал послание к Императору Александру III, в котором доказывал, что единственным средством к возврату России на путь правильного и мирного развития является обращение Верховной Власти к Народу. Судя по событиям 3 апреля, Верховная Власть выбрала иной путь - путь обращения к Фролову, знаменитому сподвижнику в Бозе почившего Александра II. Откладывая оценку общей политики Александра III на ближайшее будущее, Исполнительный Комитет заявляет теперь же, что реакционная политика по традициям Александра II неизбежно приведёт к последствиям ещё более пагубным для правительства, чем 1 марта, предшествуемое заговорами николаевским, одесским, александровским, московским и двумя петербургскими. Исполнительный Комитет обращается с призывом ко всем, кто не чувствует в себе инстинктов раба, кто сознаёт свой долг перед страждущей Родиной, сомкнуть свои силы для предстоящей борьбы за свободу и благосостояние Русской земли. Подобные случаи, как и описанные ниже, следует признать крайне нежелательными эксцессами, свидетельствующими о низкой квалификации палачей или износе оборудования. Тем более что вплоть до 40-х годов 20 века в палачи порой набирали случайных преступников, осужденных на длительные сроки тюремного заключения, обещая им самим помилование или досрочное освобождение. В 1803 году в Австралии должны были повесить некоего Джозефа Самуэля. Однако веревка на виселице оборвалась. Это повторилось и во второй, и в третий раз.
После этого судьи решили, что налицо знак небес, и Самуэля помиловали. Еще свежа память об убийстве мисс Кейзе, статс-дамы королевы Виктории, ее лакеем Джоном Ли. Этого последнего должны были казнить сегодня утром во дворе эксетерской тюрьмы. Роковой момент наступил. Виселица была устроена палачом Берри, преемником умершего Марвуда. Преступника вывели. Его голова по обычаю была покрыта черным колпаком. Ему надели на шею веревку, поставили его на трап, который должен был опуститься, чтобы тело преступника повисло. После того, как священник прочитал напутственную молитву, подан был сигнал.
Палач выдвигает засов, поддерживающий трап. Раздается всеобщий крик изумления. Засов выдвинут, но трап не опускается, и осужденный, который уже приготовился расстаться с жизнью, стоит на ногах, трепещущий от волнения. Палач Берри ничего не понимает. Вместе с двумя тюремными стражами он бьет ногой по трапу в надежде, что тот опустится. Напрасный труд. После трех или четырех минут бесплодных усилий палач считает нужным произвести осмотр аппарата казни, и Джона Ли, с веревкою на шее, уводят назад в тюрьму. Осмотр приводит палача к мысли, что от сырости разбухли доски трапа. В твердой уверенности, что под тяжестью нескольких человек трап опустится, палач призывает на подмогу нескольких тюремных надзирателей.
Преступника снова выводят на эшафот. Священник опять читает молитву, потом шесть или семь человек разом бьют ногами по трапу, но и на этот раз трап не подается. Осужденного опять уводят. Палач с помощниками снова хлопочет у трапа. Ему кажется, что теперь-то все будет как надо. В третий раз выводят Джона Ли, и в третий раз история повторяется - трап никак не хочет опускаться! Тогда глубоко взволнованные журналисты и другие свидетели этой сцены вступаются за осужденного. С шеи Джона Ли снимают веревку, а с головы - черный колпак. Глазам зрителей представляется мертвенно-бледное лицо преступника: он щелкает зубами, ноги его подкашиваются.
История эта закончилась тем, что королева, по представлению министра, заменила Джону Ли смертную казнь каторжными работами. Продолжая разговор об отребье, ставшими палачами не по убеждению в справедливости закона и неотвратимости наказания за совершенное преступление, а всего лишь спасавшими собственную шкуру, необходимо упомянуть о Пауле Соковски. Он был 17-летним коммунистом, когда фашисты схватили его в 1937 году на границе: Пауль собирался в Испанию, чтобы сражаться против фашизма в рядах республиканской армии. А вместо этого оказался в концлагере Заксенхаузен. По одном версии, впоследствии он убил киркой в каменоломне надзирателя, когда тот стал издеваться над престарелым узником. Продержав Пауля несколько месяцев в карцере и сломав его физически и морально, гитлеровцы сделали его лагерным палачом. По другой версии, все произошло иначе. На самом деле это был советский военнопленный уже шла война с СССР. Соковски вздернул его на виселице.
В 1946 году его опознал бывший заключенный концлагеря, и палача отправили в Воркуту. Через десять лет его передали властям ГДР, где Соковски сидел политической тюрьме до 1970 года. Не испытываешь даже страха, что настанет и твой черед. Ночью мне приснился кошмар: казненный стоял передо мной, из его ран сочилась кровь. Предатель, правда, к концу жизни раскаялся. Сейчас он, смертельно больной, живет в берлинском доме для престарелых, и ни с кем из журналистов, особенно советских, уже не идет на контакты. То же и Иван Фролов, знаменитый в России палач. Осужденный в 1869 году за неосторожное убийство, а далее два раза бегавший и даже участвовавший в грабеже, он, в конце концов, добился для себя 30 лет и 10 месяцев тюремного заключения. Казалось, на свободу выйти уже не осталось почти никакой надежды: к моменту приговора ему исполнилось 30 лет.
Но вдруг подвернулась оказия - случилось так, что в Петербурге надо было казнить политического преступника Дубровина, а штатного палача не нашлось. А дело не ждет. Ивану и предложили исполнить казнь, а в награду пообещали 10 рублей серебром и скостить полгода отсидки. Фролов согласился, тем более вскоре ему начали платить уже 15 рублей за каждую казнь, да к тому же они приближали час освобождения. Таким образом он трудился вплоть до того дня, когда ему пришлось повесить Александра Ульянова, старого друга, еще с детства.
Однако приговор был несоизмеримо жесток. Разбирательства политических дел в царской России всегда, были, мягко говоря, сомнительны с точки зрения права и закона. Но этот процесс вышел за все рамки: судьи не стали выслушать даже специально подготовленных свидетелей и экспертов, всё заменили доносы Дегаева. Фигнер, Волкенштейн и все шесть офицеров были приговорены к смертной казни.
Но казнили только двоих - Александра Штромберга и Николая Рогачёва. Их повесили в день оглашения приговора в Шлиссельбургской крепости. Офицеров Михаила Ашенбреннера, Александра Тихоновича, Николая Похитонова героя русско-турецкой войны, кавалера шести орденов «помиловали» вечной каторгой. Как и Василия Иванова с Верой Фигнер. Аполлон Немоловский, Владимир Чуйко получили по 20 лет каторги. Лариса Чемоданова отправилась в сибирскую ссылку. В последнем слове Вера Фигнер брала всю вину на себя: «В программе, по которой я действовала, было уничтожение абсолютистского образа правления. Моя предыдущая жизнь привела меня к убеждению, что единственный путь, которым данный порядок может быть изменён, есть путь насильственный. Если бы какой-нибудь орган общества указал мне другой путь, кроме насилия, быть может, я бы его выбрала, по крайней мере, испробовала бы».
Впрочем, все подсудимые вели себя достойно. Когда адвокат Похитонова, дабы спасти подзащитного, стал чернить «Народную волю», Похитонов потребовал, чтобы тот «прекратил свою защиту».
Разбирательства политических дел в царской России всегда, были, мягко говоря, сомнительны с точки зрения права и закона. Но этот процесс вышел за все рамки: судьи не стали выслушать даже специально подготовленных свидетелей и экспертов, всё заменили доносы Дегаева. Фигнер, Волкенштейн и все шесть офицеров были приговорены к смертной казни. Но казнили только двоих - Александра Штромберга и Николая Рогачёва. Их повесили в день оглашения приговора в Шлиссельбургской крепости.
Офицеров Михаила Ашенбреннера, Александра Тихоновича, Николая Похитонова героя русско-турецкой войны, кавалера шести орденов «помиловали» вечной каторгой. Как и Василия Иванова с Верой Фигнер. Аполлон Немоловский, Владимир Чуйко получили по 20 лет каторги. Лариса Чемоданова отправилась в сибирскую ссылку. В последнем слове Вера Фигнер брала всю вину на себя: «В программе, по которой я действовала, было уничтожение абсолютистского образа правления. Моя предыдущая жизнь привела меня к убеждению, что единственный путь, которым данный порядок может быть изменён, есть путь насильственный. Если бы какой-нибудь орган общества указал мне другой путь, кроме насилия, быть может, я бы его выбрала, по крайней мере, испробовала бы».
Впрочем, все подсудимые вели себя достойно. Когда адвокат Похитонова, дабы спасти подзащитного, стал чернить «Народную волю», Похитонов потребовал, чтобы тот «прекратил свою защиту». И сам выступил с яркой обличительной речью.
Дело первомартовцев и последняя публичная казнь в России
Казнь первомартовцев 3 апреля 1881. Приговор был приведён в исполнение 3 апреля 1881 года, эта казнь стала последней в России, которая совершалась публично. Сразу после вынесения приговора в обществе поднялась дискуссия о смертной казни вообще и казни первомартовцев в частности.
Файл:Казнь первомартовцев.jpg
Мужчин переодели в серые штаны, полушубки, поверх которых накинули чёрный арестантский армяк, выдали сапоги и фуражку без козырька с наушниками. Окончив процедуру переодевания, смертников вывели в тюремный двор, где их уже ожидал палач Фролов со своими помощниками, набранными из числа арестантских рот, а так же две высокие, открытые позорные колесницы. Ступив во двор, Софья Перовская, до этой минуты сохранявшая полное хладнокровие, заметно пошатнулась и побледнела. Она тут же справилась с минутной слабостью и уверенно шагнула вперёд. В первую колесницу усадили Андрея Желябова и Николая Рысакова. Палач Фролов с помощниками крепко стянул ремнями руки, ноги и грудь осуждённых, намертво приковав их к сидению. За ними проследовали две ломовые телеги с пятью чёрными, грубо сколоченными гробами.
Накануне казни, 2 апреля, к смотрителю Преображенского православного кладбища Саговскому явился пристав Александро-Невской части Петербурга с чиновником в штатском и приказал в спешном порядке на окраине кладбища подготовить общую могилу для пяти гробов. В тот же день могильщики вырыли огромную, глубокую яму, которая должна была стать последним прибежищем для народовольцев. Спустя несколько минут, после отбытия палача, в 7:50 из Дома предварительного заключения выехала первая "позорная колесница", на которой сидели Рысаков и Желябов. Вслед за первой, выехала вторая колесница с тремя государственными преступниками Михайловым, Перовской и Кибальчичем. Завершали процессию три кареты с православными священниками. Как бы не были бледны народовольцы, но, выехав на улицу, они словно воспрянули духом.
У Софьи Перовской на лице, даже появился румянец. Тимофей Михайлов попытался выкрикнуть, что-то в толпу, однако барабанный бой и взвизгивание флейт, сопровождавшие их на всём следовании пути, заглушали его голос. Он то и дело выкрикивал, что-то в толпу, время от времени раскланиваясь в разные стороны. Сопровождение государственных преступников до места казни было возложено на подполковника Дубисса-Крачака. В его распоряжении входило 11 полицейских чиновников, несколько околоточных надзирателей и городовых, а так же местных полицейских из 1-го, 2-го, 3-го и 4-го участков Линейной части и 1-го и 2-го участков Московской части. В дополнение к этому, конвой был усилен двумя эскадронами кавалерии и двумя пехотными ротами.
Кортеж должен был проследовать от Дома предварительного заключения на Шпалерной улице по Литейному проспекту, Кирочной, Надеждинской и Николаевской улицам до самого Семёновского плаца, где был установлен эшафот с пятью виселицами. На протяжении всего пути следования "позорных колесниц" были установлены усиленные жандармские конные разъезды. Исходя из чрезвычайных мер предосторожности, в помощь конвою на Шпалерной улице была выставлена рота солдат, ещё одна рота на Литейном со стороны арсенала, рота на углу Невского проспекта и Николаевской улицы, а так же рота солдат у мясного рынка, что на Николаевской улице. Таким образом, не было ни единого шанса отбить приговорённых к смерти. Улицы, по которым везли приговорённых к казни, были переполнены любопытствующим людом, жадным на подобного рода зрелища. Чтобы пробиться к обочине дороги, по которой проследуют "позорные колесницы", многие петербуржцы занимали место за несколько часов.
Люди взбирались на лавки, телеги и, даже фонарные столбы. Все хотели взглянуть на членов таинственного Исполнительного Комитета, долгое время державшего в страхе всю империю. Высокие колесницы тяжело громыхали на каждом ухабе, производя тяжкое впечатление. Особенно удручающее действовали на нервы барабанный бой и флейты. Уличные зеваки рассчитывали увидеть законченных злодеев со звериными, налитыми кровью глазами, перекошенные ненавистью и злобой дегенеративными физиономиями. Вместо этого пред ними предстали молодые люди с чистыми лицами и ясными глазами.
Никто не мог поверить, что прикованные к "позорным колесницам" молодые люди смогли совершить столь немыслимое преступление. Толпа пребывала в полнейшем недоумении. Тем не менее, толпа уличных зевак не испытывала к приговорённым ни малейшего чувства жалости. Напротив, петербуржцы, стоявшие вдоль дороги, словно пребывали во всеобщем кровавом экстазе и с нетерпимой жадностью ожидали жестокой расплаты над цареубийцами. Только вмешательство солдат спасло их от неминуемого линчевания разъярённой толпы.
Пришлет своего флигель-адъютанта!.. И за минуту враждебно настроенная, готовая собственными руками растерзать всякого, кто посмел бы проявить свои симпатии к цареубийцам, изменчивая, как женщина, толпа преисполнилась горячими симпатиями к одному из самых ужасных преступников только за то, что под его тяжестью оборвалась веревка вследствие преступного недосмотра или злоупотребления палача или других приставленных к этому делу лиц! Тем временем, ошеломленные вначале неожиданностью, палачи, придя в себя, принесли откуда-то новую веревку, не без труда наскоро перекинули ее через освободившийся крючок, сделали новую петлю, а затем, подойдя к беспомощно лежавшему на помосте Михаилову, подхватили его под руки и потащили снова к лестнице. И, о ужас! Михайлов оказался еще живым и даже в сознании, так как сам начал переставлять ноги и по помосту, и даже по ступенькам лестницы!.. Вновь ему накинули па шею петлю, несмотря на ропот волновавшейся толпы, и снова из-под его ног была вырвана лестница... Но тут случилось нечто необычайное, никогда еще не бывшее в летописях смертных казней, нечто такое, что заставило раз навсегда отказаться от «публичных» казней... Не успел еще один из палачей отдернуть в сторону из-под ног Михайлова лестницу, как... Невозможно описать того взрыва негодования, криков протеста и возмущения, брани и проклятий, которыми разразилась заливавшая площадь толпа. Не будь помост с виселицей окружен внушительным сравнительно нарядом войск, вооруженных заряженными винтовками, то, вероятно, и от виселицы с помостом, и от палачей и других исполнителей приговора суда в один миг не осталось бы ничего... Но возбуждение толпы достигло своего апогея, когда с площади заметили, что Михайлова собираются вздернуть на виселице в третий раз... Тут положительно поднялось целое море возбужденных голосов, требовавших помилования Михайлова. Многие поворачивали головы в сторону Загородного проспекта, как бы ожидая появления царского гонца с вестью о помиловании. Многие грозили кулаками в сторону виселицы, кричали что-то угрожающее, и по поднявшемуся в толпе движению можно было думать, что с минуты па минуту она бросится на нас и разнесет всех и все... Однако ничего подобного не случилось. Энергичными мерами казаков и полиции несколько десятков бросившихся вперед горлодеров были моментально оттеснены назад, а толпа, видя решительные действия начальства и суровые, сосредоточенные лица солдат, взявшихся за оружие, больше не решалась наступать, а ограничилась лишь пассивным выражением своего недовольства. По материалам: Тырков А. К событию 1 марта 1881 г.
Также не без труда удалось вырвать ее из рук толпы-зверя и внести ее в подъезд, куда толпа еще долго продолжала ломиться с криками и бранью. Как ни был бледен Михайлова, как ни казался он потерявшим присутствие духа, по при выезде на улицу он несколько раз что-то крикнул. Что именно разобрать было довольно трудно, так как в это самое время забили барабаны По слухам он крикнул толпе: «Нас пытали. Согласно другой тогдашней версии крик о пытке приписывался Желябову. Михайлов делал подобные возгласы и по пути следования, зачастую кланяясь на ту и другую сторону собравшейся по всему пути сплошной массе народа» На эшафоте Перовская была тверда своей стальной твердостью. Она обняла на прощание Желябова, обняла Кибальчича, обняла Михайлова. Но не обняла Рысакова, который на следствии стал предателем. Михайлов два раза срывался с виселицы. Его повесили лишь с третьей попытки, не обращая внимания на бурное возмущение народа. Когда к Михайлову подошли палачи, то он не дал им взвести себя на поставленную лестницу, как бы брезгуя их услугами, и, несмотря на закрытое балахоном лицо, слегка лишь поддерживаемый одним из палачей под локоть, сам решительно и быстро взошел по ступеням лестницы на верхнюю ее площадку, где позволил одеть на свою шею петлю. И вот в момент, когда из-под ног была выдернута лесенка и Михайлов должен был повиснуть на веревке, последняя не выдержала его тяжести, оборвалась... Из нескольких тысяч грудей одновременно вырвался крик ужаса. Толпа заволновалась, послышались возгласы: — Надобно его помиловать! Нет такого закона, чтобы вешать сорвавшегося!.. Пришлет своего флигель-адъютанта!.. И за минуту враждебно настроенная, готовая собственными руками растерзать всякого, кто посмел бы проявить свои симпатии к цареубийцам, изменчивая, как женщина, толпа преисполнилась горячими симпатиями к одному из самых ужасных преступников только за то, что под его тяжестью оборвалась веревка вследствие преступного недосмотра или злоупотребления палача или других приставленных к этому делу лиц! Тем временем, ошеломленные вначале неожиданностью, палачи, придя в себя, принесли откуда-то новую веревку, не без труда наскоро перекинули ее через освободившийся крючок, сделали новую петлю, а затем, подойдя к беспомощно лежавшему на помосте Михаилову, подхватили его под руки и потащили снова к лестнице. И, о ужас!
У эшафота, ещё за долго до прибытия палача, находились четыре арестанта, в нагольных тулупах - помощники Фролова… …Вскоре после прибытия на плац градоначальника палач Фролов, стоя на новой деревянной некрашеной лестнице, стал прикреплять к её пяти крюкам верёвки с петлями. Палач был одет в синюю поддевку, также и два его помощника. Казнь над преступниками была совершена Фроловым с помощью четырёх солдат арестантских рот, одетых в серые фуражки и нагольные тулупы. На этой платформа находились во время совершения казни представители высшего военного и судебного мира, а также представители русских и иностранных газет, военный агент итальянского посольства и некоторые младшие чины посольских миссий. К эшафоту подъехали кареты со священниками. Следом за ними въехали «позорные колесницы», вставшие между виселицей и специальной платформой, на которой восседали официальные лица. Когда «позорные колесницы» остановились, палач Фролов спустился с эшафота и влез на первую колесницу, на которой восседали Желябов и Рысаков. Не спеша, словно растягивая удовольствие, он сперва отвязал Желябова, затем, Рысакова. После этого помощники палача взяли под руки Желябова и Рысакова и по ступенькам взвели на эшафот. Затем, тем же порядком, на эшафот подняли Кибальчича, Перовскую и Михайлова. Перовскую, Желябова и Михайлова приковали цепями к позорным столбам. Кибальчича и Рысакова оставили стоять возле перил, в один ряд с другими приговорёнными к смертной казни цареубийцами. Когда все преступники поднялись на эшафот, гул толпы сразу же прекратился. Два ряда барабанщиков встали между эшафотом и платформою, обернувшись лицом к осуждённым, образовав живую стену. Затем барабанщики забили мелкую дробь, и обер-секретарь Попов стал зачитывать приговор, оглашение которого заняло несколько минут. Во время оглашения приговора все присутствовавшие, кроме осуждённых преступников оголили головы. Проявляя полную невозмутимость, они стояли прямо, устремив свои взоры на обер-секретаря. Наибольшее спокойствие проявили Перовская, Желябов и Кибальчич. Михайлов и Рысаков были смертельно бледны. Можно было подумать, что их лица высечены из белого мрамора. Желябов был несколько возбуждён, стоя между Кибальчичем и Перовской он, то и дело, поворачивал голову, словно прощаясь с товарищами в последнюю минуту. Перовская, стоя у позорного столба, блуждала взглядом по застывшей толпе. На её лице, даже выступил лёгкий румянец. В какой-то момент она едва заметно улыбнулась, показывая всем окружающим своё пренебрежение к скорой смерти. Лицо Кибальчича отражалась полная душевная покорность судьбе. По окончании оглашения приговора, пятеро священников, в полном облачении, с крестами в руках поднялись на эшафот, и подошли к осуждённым на казнь. Все приговорённые поцеловали крест. Андрей Желябов, прикоснувшись губами к кресту, что-то сказал на ухо священнику, после чего, встав на колени, ещё раз горячо поцеловал крест. После этого, священники спустились с эшафота, осенив приговорённым крестным знамением, уступив место палачам. Фролов с помощниками поочерёдно надел на смертников длинные белые саваны висельников. До этой минуты Желябов, Перовская, Кибальчич и Михайлов старались не терять присутствие духа. За несколько секунд до того, как их облачили в саваны, Желябов и Михайлов подошли к Перовской и простились с ней поцелуем. Последним белый саван был накинут на Рысакова. Наблюдая, как его товарищи облачаются в саваны висельников, он окончательно утратил последние силы. Его колени подкосились и, если бы не Фролов, Рысаков наверняка повалился бы на деревянный помост. Затем на всех осуждённых были накинуты особые мешки-балахоны, скрывавшие головы преступников, но имевшие в области шеи горизонтальные порезы, которые позволяли свободно накинуть на шею петлю и, затем, крепко её затянуть. После этой последней процедуры началось самое страшное. То, что происходило позже, не даётся никакому описанию. Преступники, стоя в один ряд в белых саванах, с мешками-балахонами на головах, производили тяжкое зрелище. Приблизительно 9:20 Фролов окончил последние приготовления и приступил к самой казни. Первым был казнён Николай Кибальчич. Фролов подошёл к нему и подвёл к невысокой чёрной скамье. Помощники палача, взяв Николая Кибальчича под руки, помогли ему взобраться по ступенькам. Палач накинул ему на шею верёвку и затянул на шее петлю, после чего, одним ударом выбил скамейку из-под его ног. Его тело повисло в воздухе, без каких бы то ни было движений и конвульсий. Николая Кибальчича постигла мгновенная смерть. Не было ни агонии, ни мучений. Затем Фролов подошёл к Тимофею Михайлову. Его казнь, скорее, походила на длительную, мучительную пытку, нежели приведение в исполнение приговора, вынесенного высшей судебной инстанцией одной из самых могущественных и передовых европейских держав. Он обладал высоким ростом и довольно крупным телосложением. Ещё до начала казни офицеры, стоявшие возле эшафота, выразили сомнение в том, что слишком тонкие верёвки, приготовленные для казни, врядли смогут выдержать вес его огромного тела. Когда Фролов со своими помощниками подошёл Тимофею Михайлову, он брезгливо оттолкнул их. Затем, несмотря на то, что его голова была покрыта мешком-балахоном, самостоятельно взошёл на верхнюю площадку, направляемый за локоть одним из палачей. Казалось, в его решительном поступке выражался последний вызов властям. Как только на его шее затянулась петля, Фролов выбил из-под его ног ступенчатую скамейку. В этот момент и начались его мучения. Спустя пару секунд, после того, как скамейка была выбита из-под его ног, верёвка разорвалась, не выдержав тяжести тела. Огромный, грузный Михайлов с шумом рухнул на эшафотный помост. По толпе, до сих пор сохранявшей полное безмолвие, словно морская волна, пронёсся гул, переросший в крики ужаса. Из воспоминаний Л. Нет такого закона, чтобы вешать сорвавшегося!.. Пришлёт своего флигель-адъютанта!.. Обескураженные таким поворотом событий, палачи быстро пришли в себя. Помощники Фролова достали новую верёвку, быстро перекинули её, через кольцо на верхней балке и соорудили новую петлю, на что ушло не более 3 минут. Всё это время Тимофей Михайлов беспомощно лежал на помосте. Окончив приготовления, палачи подошли к Михайлову, но каково же было их потрясение, когда выяснилось, что он не только жив, но и пребывает в полном сознании. Несмотря на связанные за спиной руки, мешок-балахон на голове и саван висельника, который сковывал движения, Тимофей Михайлов нашёл в себе физические и моральные силы самостоятельно подняться с помоста. Он, как и предыдущий раз, оттолкнул палачей и самостоятельно, без посторонней помощи, лишь слегка поддерживаемый одним из помощников Фролова, взошёл по ступенькам на лавку. После того, как петля очередной раз затянулась на его шее, Фролов вновь выбил из под ног скамейку. Верёвка натянулась, как струна и… вторично разорвалась. Тело Тимофея Михайлова вновь рухнуло на помост, от чего весь эшафот содрогнулся, отдаваясь глухим грохотом по всему Семёновскому плацу. Невозможно описать взрыв негодования толпы, которая ещё несколько минут 10 назад сама была готова растерзать цареубийцу. Сейчас же волна возмущения, проклятий, криков протеста была направлена в сторону его палачей, в том числе, представителей властей. Если бы не внушительное количество войск, собранное на плацу, готовое по первому же приказу открыть огонь из винтовок, разъярённая толпа прорвала бы оцепление и сама разорвала бы его палачей и других исполнителей приговора. Стоит отметить, что смятение и негодование царило и среди военнослужащих, находившихся на Семёновском плацу. Тем временем, Фролов невесть откуда достал третью, более прочную верёвку и наскоро соорудил очередную петлю. Второй раз Тимофей Михайлов, уже не смог встать с помоста. Помощники Фролова с трудом подняли тяжёлое тело Тимофея Михайлова, и главный палач наскоро просунул его голову в петлю. На этот раз верёвка не оборвалась. Тело медленно закачалось и завертелось вокруг своей оси. И в этот момент произошло то, чего больше всего опасались палачи. Верёвка стала перетираться у самого кольца и быстро раскручиваться. Стоявшие поблизости от эшафота люди стали кричать, что верёвка вот-вот разорвётся в третий раз. Услышав крики, Фролов быстро сориентировался в ситуации, и подтянул соседнюю петлю, которая изначально предназначалась для Геси Гельфман. Он встал на скамейку и накинул, ещё одну петлю на шею висевшего Тимофея Михайлова, которого помощникам палача пришлось приподнять на руках. На этот раз было всё кончено, его мучения прекратились. Тимофей Михайлов так и остался висеть на двух верёвках. Таким образом, можно считать, что Михайлова вешали четыре раза. Третьей на очереди была Софья Перовская. Её, как и двух её товарищей, под руки возвели на ступенчатую скамейку. Фролов затянул у неё на шее петлю и попытался выбить у неё из-под ног скамью. Однако Софья Перовская с такой силой ухватилась ногами за выступавшую часть, что помощникам Фролова с большим трудом удалось её оторвать. После этого её тело рывком сорвалось со скамейки, и ещё долгое время, словно маятник раскачивалось на виселице. Она не билась в конвульсиях, только её тоненькие ножки, выглядывавшие из-под савана, несколько секунд, ещё вздрагивали. Спустя полминуты она полностью замерла. Четвёртым казнили Андрея Желябова. К нему Фролов испытывал особую ненависть. Возможно, по этой причине, он, насколько мог, продлил мучения Желябова. Петля была затянута слишком высоко, узлом на подбородке, что существенно проливало агонию. Этот факт настолько возмутил, присутствовавшего на казни врача, что тот, не выдержав, набросился на Фролова грубой бранью, на что последний злобно ответил: - Когда я тебя буду вешать, то стяну, как следует. Андрей Желябов долго бился в конвульсиях, описывая вольты в воздухе. В толпе вновь послышался недовольный ропот. Фролову пришлось спустить Желябова и вновь, на этот раз как следует, стянуть петлю, повернув узел к шейным позвонкам. Только поле этого тело Андрея Желябова неподвижно замерло. Последним казнили Николая Рысакова. От всего пережитого он пребывал в шоковом состоянии и без посторонней помощи не мог не только взойти по ступенькам, но и вообще передвигаться. Сам Фролов был настолько потрясён неудачей с Тимофеем Михайловым, что и Рысакову ошибочно накинул петлю, слишком высоко, узлом к подбородку. Рысаков попытался в последний момент оказать сопротивление и, настолько сильно вцепился ногами в скамью, что помощникам палача, в буквальном смысле пришлось её вырывать из-под ног его. Одновременно с этим, палач Фролов дал сильный толчок Рысакову в грудь, после чего его тело повисло на верёвке, извиваясь в страшной агонии. В 9:30 всё было кончено. Фролов со своими подручными спустился с эшафота, став рядом с помостом в ожидании последующих распоряжений. Трупы оставили висеть, ещё 20 минут.
Дело «Сети». Подлая медуза, онижедети и косплей «Бесов»
Казнь первомартовцев Часто первомартовцами называют лишь пятерых повешенных по этому делу Желябов, Перовская, Кибальчич, Михайлов, Рысаков. 26 мая 1879 года в Киеве был повешен Валериан Андреевич Осинский, которого знаменитый раскаявшийся революционер Лев Тихомиров назвал первым русским террористом. Допрос Перовской Суд над первомартовцами в Особом присутствии сената Софья Перовская на суде: «Занималась революционными делами». 3 апреля 1881 г. в Петербурге на Семеновском плацу состоялась публичная казнь 5 цареубийц-первомартовцев: А. Желябова, С. Перовской, Н. Кибальчича, Н. Рысакова, Т. Итак, судьба всех шестерых первомартовцев была окончательно предопределена.
Кем были первомартовцы казнившие царя?
Первомартовцы 1881. Казнь первомартовцев на Семеновском плацу. Казнь народовольцев 1887. Авария на Софьи Перовской. А 3 (15 апреля) 1881 года состоялась казнь народовольцев. Казнь организаторов покушения на императора Александра II. 3 апреля 1881 г. в Петербурге на Семеновском плацу состоялась публичная казнь 5 цареубийц-первомартовцев: А. Желябова, С. Перовской, Н. Кибальчича, Н. Рысакова, Т.
Последняя публичная казнь в истории России
Николай Рысаков Несмотря на предательство, товарищи его не осуждали: «несмотря на оговор, у меня не шевельнулось ни разу враждебное чувство к нему», «революционного прошлого у него не было, т. Не было и достаточной идейной подготовки, и в характере не хватало дерзости». В 1875-1880 годы учился в Технологическом институте в Петербурге, участвовал в польских и русских революционных кружках. В 1879 году вступил в "Народную волю".
Вел пропаганду среди рабочих и студентов, работал наборщиком в подпольной типографии. За дружелюбие и мягкий характер получил прозвище "Котик", впоследствии ставшее его подпольной кличкой. Был одним из организаторов народовольческой "Рабочей газеты".
Это необходимо для дела свободы, так как тем самым значительно пошатнется то, что хитрые люди зовут правлением—монархическим, неограниченным, а мы— деспотизмом…» Игнатий Гриневицкий Игнатий Гриневицкий был смертельно ранен и погиб от той же бомбы, которой он убил царя Александра II. Геся Гельфман , дочь торговцев из слоя мелкой буржуазии. В 1871-м году бежала от отца, желавшего выдать ее замуж.
В 1874-м году окончила акушерские курсы при Киевском Университете. Тогда же начала интересоваться революционными идеями. В сентябре 1875 за активное участие в подпольной деятельности была арестована и полтора года провела в следственном изоляторе в Петербурге.
В 1877-м году осуждена по "делу 50-ти" на два года принудительных работ. Там она занималась агитацией в среде рабочих, заведовала конспиративными квартирами, работала в типографии. Типографии часто располагались в конспиративных квартир.
Например, по адресу Тележная улице, дом 5, кварта 5. Где позже была организована мастерская по изготовлению бомб. Вместо казни приговор был изменен на пожизненную каторгу в связи с тем, что она была беременна.
Вскоре после родов она умерла в тюремной камере, ей не оказывалось никаой медицинской помощи. Николай Саблин , родился в дворянской семье, учился в Московском Университет, где в студенческие годы, как и его братья, увлекся народничеством. В 1874-м году в Ярославской губернии вел революционную пропаганду, после чего вынужден был бежать из России.
Заграницей он успел вступить в Первый Интернациона.
По стране ходили упорные слухи, что царь-батюшка Николай I, не выдержав позора, покончил с собой. Кандеевское восстание крестьян 1861 года Советская открытка. Изображение из собрания П. Каменченко Война показала несостоятельность государственной системы управления.
Россия была унижена, ее финансы расстроены. Необходимость реформ стала жизненно очевидной. Среди европейских держав только Россия не имела конституции, а больше трети ее населения 34,3 процента оставались крепостными. Даже крестьяне, призванные в ополчение, так и не получили ожидаемой свободы. Катастрофическую внешнеполитическую и внутреннюю слабость государства и необходимость немедленных реформ признавала даже подчеркнуто верноподданная часть российского общества.
Известный славянофил и консерватор историк Михаил Петрович Погодин в обращении к царю писал: Свобода! Вот слово, которое должно раздаться на высоте самодержавного русского престола! Простите наших политических преступников... Объявите твердое намерение освободить постепенно крестьян... Облегчите цензуру, под заглавием любезной для Европы свободы книгопечатания...
Медлить нечего... Надо вдруг приниматься за все: за дороги, железные и каменные, за оружейные, пушечные и пороховые заводы, за медицинские факультеты и госпитали, за кадетские корпуса и училища мореплавания, за гимназии и университеты, за промыслы и торговлю, за крестьян, чиновников, дворян, духовенство, за воспитание высшего сословия, да и прочие не лучше, за взятки, роскошь, пенсии, аренды, за деньги, за финансы, за все, за все... Перемены назрели, перемен требовали умы и сердца. И они не заставили себя ждать. Вот список основных преобразований, начатых царем Александром II: отмена крепостного права 1861 , финансовая реформа 1863 , реформа высшего образования 1863 , земская реформа 1864 , судебная реформа 1864 , цензурная реформа 1865 , реформа городского самоуправления 1870 , реформа среднего образования 1871 , военная реформа 1874.
Но, как это часто бывает, а в России — особенно часто, благими намерениями оказалась вымощена дорога в ад. Реформами, которых так ждали и на которые так надеялись, в результате оказались недовольны все: либералы и консерваторы, правые и левые, помещики и крестьяне, дворяне и разночинцы, судьи и преступники, стар и млад. В результате ни одна из реформ так и не была доведена до конца, более того — контрреформы и репрессии свели к минимуму даже ту пользу, которой удалось достичь. В стране началось мощное народническое движение, в недрах которого сформировалась непримиримая террористическая организация, а инициатор и гарант перемен был убит бомбой. Заложил же бомбу замедленного действия ровно за двадцать лет до взрыва сам император, и называлась она крестьянская реформа.
Ни земли, ни воли В историю 1861 год вошел как год освобождения крестьян и ликвидации крепостного права. Однако реальное положение крестьян после реформы стало только хуже. Они были уверены, что их обманули: царь дал им своим манифестом «настоящую волю», а помещики и чиновники его либо подменили, либо истолковывают в своих интересах. В значительной степени так оно и было. Изначально разработкой реформы занимался секретный комитет по крестьянскому делу, в который входили крупные землевладельцы, дворяне и царские чиновники.
И себя они не обидели. Как теперь принято считать, крепостное право в России могло быть отменено достаточно просто и без серьезных социальных последствий. Все предпосылки к этому были. Государству достаточно было выкупить заложенные имения, уплатив помещикам разницу между их стоимостью и накопленной недоимкой по просроченным ссудам. В результате большинство имений вместе с землей перешло бы государству, а крепостные крестьяне автоматически стали государственными, то есть фактически свободными.
Но в этом случае помещики были бы разорены и лишились своих имений. Допустить этого члены комитета не могли. В результате их находчивости родилась схема, которую теперь назвали бы коррупционной. В соответствии с Манифестом «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» и «Положением о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости» крестьяне получали личную свободу и право свободно распоряжаться своим домом и движимым имуществом, но должны были выкупить предоставленную им землю у помещика. Рассрочка составляла 49 лет, что с учетом 6 процентов годовых в итоге в три-пять раз превышало рыночную стоимость выкупаемой ими земли.
При этом крестьянин не имел права в течение девяти лет отказаться от предоставленного помещиком надела.
И назначила бросать вторую бомбу именно ему… Казнь террористов-цареубийц А. Желябова, Н. Рысакова, Т.
Михайлова, Н. Кибальчича и С. Как она познакомилась с Гриневицким, неизвестно. Была она дочерью небогатого помещика из Крестцов Новгородской губернии и служила в Москве классной дамой Елизаветинского института Благородных девиц.
Милая, честная, добросовестная девушка. Воспитанницы ее любили, начальство ценило. Казнь «первомартовцев» и смерть Игнатия потрясли ее. Собрав 21 марта в зале своих воспитанниц, Софья объявила, что поддерживала идеи цареубийц и недостойна больше их воспитывать.
На попытки девочек успокоить ее и обнять отстранилась: «Не подходите. Вы чисты, а я — преступница». То же самое, пав на колени, она заявила начальнице, княжне Волконской. Решив не портить репутацию института и спасти Софью от допросов, княжна вызвала не полицию, а врачей.
Софью признали душевнобольной. Брат Юрий забрал ее в Крестцы под свою опеку. Прожив 4 года затворницей, Софья не выдержала — покончила с собой, отравившись мышьяком по другой версии — выпив собранной со спичек серы. Отпевание провел, несмотря на самоубийство, местный священник — говорили, что родственники солгали о причине ее смерти.
Во время отпевания большое паникадило — люстра — упало прямо на открытый гроб, начался пожар, одежда на покойной сгорела. Как здесь не упомянуть о мистическом совпадении: имя «Игнатий», «Ignatius» — римское родовое имя этрусского происхождения от латинского слова «ignis», что означает «огонь»… Все сочли это плохим знаком. Брат Софьи сменил фамилию на Крестцов, а ее роман с Гриневицким семья хранила в тайне до 1917 года. Чего добились народовольцы?
Охота на Александра II — один из парадоксов истории. Он отменил крепостное право, ограничил цензуру, ввел местное управление и суды присяжных. Да, реформы были половинчаты, непродуманны, и все же они шли во благо государству. Но странно — именно Александр II, старавшийся изменить жизнь к лучшему, получил в ответ рост революционных кружков и терроризма.
Он проявил терпение даже после терактов против государственных чиновников — революционеров казнили, но массовых репрессий не было. И согласился приравнять теракты к военным преступлениям лишь через 20 лет своего правления, после убийства народовольцем в 1878 году шефа жандармов, героя Крымской войны генерала Николая Мезенцова. Так чего же все-таки добивались народовольцы, жертвуя своими семьями, карьерой, свободой и даже жизнью? Того же, чего и противники любого режима: свободы слова, печати, избирательных программ, амнистии всем политзаключенным, созыва народных представителей… Надеялись, что убийство самодержца приведет к забастовкам, демонстрациям, восстаниям.
Увы, они трагически ошибались. Более того, убийством Александра II террористы лишили страну возможности пойти по более демократическому пути. Император готовил указ о принятии конституции, а вот его преемник, Александр III, отказался от конституционных реформ отца, и страна пошла по пути реакции. Благородных целей не достичь терактами, они лишь сеют страх и уничтожают тех, кто мог бы направить свои силы и энергию на созидание.
Жаль и царя, и его казненных убийц, несомненно, ярких личностей. Лев Толстой позже писал Александру III: «Отца вашего, царя русского, сделавшего много добра людям, старого доброго человека, бесчеловечно изувечили и убили не личные враги его, не враги существующего порядка вещей: убили во имя какого-то блага человечества…» В защиту народовольцев хочется сказать одно: это были люди убеждений, мечтавшие о мире, основанном на идеалах свободы, справедливости и равенства.
В 7 часов 50 минут ворота, выходящие из Дома предварительного заключения на Шпалерную улицу, отворились, и спустя несколько минут из них выехала первая позорная колесница, запряженная парою лошадей. На ней, с привязанными к сиденью руками, помещались два преступника: Желябов и Рысаков. Они были в черных, солдатского сукна, арестантских шинелях и таких же шапках, без козырьков. На груди у каждого висела черная доска с белою надписью: «цареубийца». Юный Рысаков, ученик Желябова, казался очень взволнованным и чрезвычайно бледным. Очутившись на Шпалерной улице, он окинул взором части сосредоточенных войск и массу народа и поник головою.
Не бодрее казался и учитель его, Желябов. Кто был на суде и видел его там бравирующим, тот, конечно, с трудом узнал бы этого вожака цареубийц — так он изменился. Впрочем, этому отчасти способствовала перемена костюма, но только отчасти. Желябов как тут, так и во всю дорогу не смотрел на своего соседа, Рысакова, и, видимо, избегал его взглядов. Вслед за первою выехала из ворот вторая позорная колесница с тремя преступниками: Кибальчичем, Перовской и Михайловым. Они также были одеты в черном арестантском одеянии. Софья Перовская помещалась в средине, между Кибальчичем и Михайловым. Все они были бледны, но особенно Михайлов.
Кибальчич и Перовская казались бодрее других. На лице Перовской можно было заметить легкий румянец, вспыхнувший мгновенно при выезде на Шпалерную улицу. Перовская имела на голове черную повязку вроде капора. На груди у всех также висели доски с надписью: «цареубийца». Как ни был бледен Михайлов, как ни казался он потерявшим присутствие духа, но при выезде на улицу он несколько раз что-то крикнул. Что именно — разобрать было довольно трудно, так как в это самое время забили барабаны. Михайлов делал подобные возгласы и по пути следования, зачастую кланяясь на ту и другую сторону собравшейся по всему пути сплошной массе народа. Следом за преступниками ехали три кареты с пятью православными священниками, облаченными в траурные ризы, с крестами в руках.
На козлах этих карет помещались церковнослужители. Эти пять православных священников для напутствования осужденных прибыли в Дом предварительного заключения еще накануне вечером, в начале восьмого часа. Рысаков охотно принял священника, долго беседовал с ним, исповедался и приобщился св[ятых] тайн. Михайлов также принял священника, довольно продолжительно говорил с ним, исповедался, но не причащался св[ятых] тайн. Кибальчич два раза диспутировал со священником, от исповеди и причастия отказался: в конце концов, он попросил священника оставить его. Желябов и Софья Перовская категорически отказались принять духовника. Ночь со 2 на 3 апреля, для них последнюю, преступники провели разно. Перовская легла в постель в исходе одиннадцатого часа вечера.
Кибальчич несколько позже — он был занят письмом к своему брату, который в настоящее время, говорят, находится в Петербурге. Михайлов тоже написал письмо к своим родителям, в Смоленскую губернию. Письмо это написано совершенно безграмотно и ничем не отличается от писем русских простолюдинов к своим родным. Перовская еще несколько дней назад отправила письмо к своей матери. Желябов написал письмо к своим родным, потом разделся и лег спать в исходе одиннадцатого часа ночи. По некоторым признакам, Рысаков провел ночь тревожно. Спокойнее всех казались Перовская и Кибальчич… В 6 часов утра всех преступников, за исключением Геси Гельфман, разбудили. Им предложили чай.
После чая их поодиночке призывали в управление Дома предварительного заключения, где в особой комнате переодевали в казенную одежду: белье, серые штаны, полушубки, поверх которых арестантский черный армяк, сапоги и фуражку с наушниками. На Перовскую надели платье тиковое с мелкими полосками, полушубок и также черную арестантскую шинель. Как только оканчивалось переодеванье, их выводили на двор.
Суд и казнь народовольцев, участников событий 1 марта 1881 года.
Допрос Перовской Суд над первомартовцами в Особом присутствии сената Софья Перовская на суде: «Занималась революционными делами». А 3 (15 апреля) 1881 года состоялась казнь народовольцев. Русский: Художник евич «Казнь первомартовцев 3 апреля 1881 года» (картон, акварель). Казнь «первомартовцев» и смерть Игнатия потрясли ее. Желябов и С. Перовская на процессе первомартовцев Приговор привели в исполнение 3 апреля 1881 года на Семеновском плацу нынешняя Пионерская площадь Петербурга. Толпа стала расходиться с последней публичной казни в истории России.