Взлет еще одного МиГ-31К с аэродрома Саваслейка Нижегородской области. На военном аэродроме Саваслейка (Нижегородская область) прошли показные занятия по боевой подготовке Военно-воздушных сил в рамках. Его разместили на аэродроме Саваслейка в Нижегородской области, рассказали. Чтобы прислать новость, нажмите "Предложить новость". Свежие новости Саваслейка охватывают различные виды спорта, от футбола и баскетбола до тенниса и Формулы-1.
Авиабаза в Саваслейке
МИГ -31 вылетел с базы, находящейся в посёлке Саваслейка. RU — На аэродроме «Саваслейка» в Нижегородской области личный состав Ульяновского отдельного десантно-штурмового соединения. Новый отдельный полк МиГ-31К, оснащенный ракетами «Кинжал», включили в состав Дальней авиации и разместили на аэродроме Саваслейка в Нижегородской области. На аэродроме Саваслейка разместили истребители МиГ-31К. В 2008‑м на аэродроме приземлились первые модернизированные истребители-перехватчики «МиГ-31 БМ», освоение которых началось именно в Саваслейке.
Авиабаза "Саваслейка": Есть только МИГ...
| Музей авиации ПВО (Саваслейка) | – Авиационная часть в Саваслейке выполняет задачи по плану боевой подготовки 4-го Государственного центра подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний. |
| Авиабаза в Саваслейке: lifanov — LiveJournal | Новости. В Нижегородской области аэродром Саваслейка принял истребители МиГ-31К. Такое военное снаряжение оснащено гиперзвуковыми ракетами «Кинжал». |
| Музей авиации ПВО (Саваслейка) | Национальный авиационный музей | Оригинал взят у lifanov_l_bpyc в Авиабаза в Саваслейке В конце июля я побывал на военной авиабазе в Саваслейке, где проходили учения. |
Под Саваслейкой упал МИГ-31
Обычно пилоты не комментируют действия руководителя полетов, но, очевидно, заход был очень сложным, и у летчика вызвало невольную досаду, что его угоняют на второй круг. Повторный заход Александра совпал с проходом над стартом начальника штаба эскадрильи капитана Алексея Снимщикова на высоте восемьсот метров. Руководитель полетов, наблюдая визуально по аэронавигационным огням самолет Снимщикова, который был над облаками, принял его за самолет Пелешенко. Естественно, что Снимщиков был гораздо выше глиссады снижения, и Сахабутдинов настойчиво начал давать команды на снижение. Так же естественно, что летчик на эти команды не реагировал: ведь адресованы они были другому пилоту. Александр, слепо выполняя команды РП, продолжал снижение и в девяти километрах от аэродрома столкнулся с поверхностью моря. В этой ситуации полнейшее бездействие проявил руководитель зоны посадки капитан Швецов.
Наблюдая катастрофическое снижение самолета, он не предотвратил его и не поправил Сахабутдинова, когда тот упорно загонял экипаж в пучину Каспия. После того как с экрана пропала метка самолета, осознав, что за такую ошибку можно и в тюрьму сесть, он засветил пленку фотоаппарата, на которой остались «следы» захода. Всю ответственность за происшествие взял на себя командир полка. А наказание Швецова ограничилось вызовом на партийную комиссию, что для него было как мертвому припарка. Никакая партийная комиссия уже не могла повлиять на карьерный рост сорокалетнего капитана. К слову сказать, это была не первая роковая ошибка офицера, повлекшая катастрофу.
К сожалению, и не последняя. Но об этом чуть ниже. После исчезновения с экрана посадочного локатора метки самолета Пелешенко он был отправлен на запасной аэродром Кюрдамир, где благополучно приземлился. Про безынициативность летчика при разборе происшествия никто не вспомнил. Работала совдеповская система, когда лучше и безопаснее для себя было промолчать. Поиски пропавшего экипажа сначала ни к чему не привели.
Очевидцы происшествия — местные браконьеры — направили поисковую группу подальше от места своего промысла. Только днем были обнаружены несколько фрагментов самолета. Тело летчика так и не нашли и, как обычно в таких случаях, в гроб положили мешки с песком. Останки пилота были выброшены на берег через полгода: опознали их по парашютной подвесной системе. Но никто, естественно, перезахоранивать их не стал. Такова суровая правда авиации.
Сколько могил летчиков стоит без праха своих хозяев, об этом не знает никто. Дай бог, чтобы души их нашли в небесах упокоение… Зашел в шашлычную и мой новый командир эскадрильи капитан Андреев. Александр Мефодьевич не забыл про свои командирские обязанности и отвел в офицерское общежитие, где мне предоставили временный угол. В общежитии первым, с кем я познакомился, был капитан Валентин Кабцов. Он еще в прошлом году переучился теоретически, но к полетам не приступал. Приехал он после трехлетней службы на Новой Земле и сейчас наслаждался теплой погодой, отсутствием боевого дежурства и возможностью ежедневно пить пиво.
На мой вопрос: — Почему не летаешь? В отличие от Астрахани, здесь не было мелочной опеки со стороны командиров звена и эскадрильи. К полетам я готовился сам и нисколько от этого не терял. Тот опыт, который был получен в летном училище, и особенно в Астраханском полку, был прекрасным багажом для самостоятельной работы. Командиром звена у меня был перезревший по тем временам капитан Геннадий Кормишин. В полку служили два его однокашника-майора Михаил Браилко и Анатолий Жуков.
Последний закончил Калининскую командную академию, и хотя формально был на должности заместителя командира эскадрильи, но фактически исполнял обязанности заместителя командира полка. Гена же слыл незаурядным выпивохой. У трезвого у него трудно было вытянуть даже слово, но как только он наступал на пробку, весь гарнизон знал о его очередном запое. Особенно по его диалогам с супругой. Вера, женщина весом килограммов сто двадцать, не знала, куда скрыться от необузданного мужа. Стоя перед пятиэтажным домом, Геннадий обычно густым зычным басом вызывал ее на балкон.
Вызывал так, что все жильцы дома содрогались от его крика: «Вера!!! Когда же критическое время, по ее мнению, выходило, она появлялась на балконе и отвечала односложными союзами-вопросами типа: «А? На что наш герой незамедлительно отвечал громовыми репликами: «Х… на! Когда же, по его мнению, она отвечала или слишком рано или слишком поздно, в ее адрес сыпалась отборная брань, которой мог бы позавидовать одесский грузчик. Такие выступления происходили практически каждую пятницу и в выходные дни, или в любой будний день, когда не планировались полеты. На предварительной подготовке мой командир обычно сидел угрюмый, ни с кем не разговаривая, никому не задавая вопросов, видимо, в душе переживая за свои недавние «выступления».
Я как-то попросил его ответить на вопрос, связанный с предстоящими полетами, и, не получив вразумительного ответа, больше к нему не обращался. Основным моим учителем был командир эскадрильи Александр Мефодьевич Андреев. Замечательной души человек, спокойный и уравновешенный, он всегда находил время и научить, и подсказать, и дать совет. В течение нескольких дней я сдал все необходимые зачеты на допуск к полетам и уже седьмого апреля приступил к вывозной программе. Безукоризненно отпилотировал в зоне положенное задание и доложил об этом инструктору. По довольному сопению Александра Мефодьевича понял, что произвел на него неплохое впечатление.
После небольшой паузы он предложил мне выполнить типовой пилотажный комплекс сложного пилотажа: переворот, петля, полупетля. И хотя я к такому пилотированию не готовился, и для меня это было неожиданно, но комплекс тоже удалось выполнить без помарок. Комэска довольно крякнул и по дороге домой предложил, чтобы не терять время даром, покрутить бочки. Это была моя коронка, и я с удовольствием начал вращать самолет вокруг продольной оси. Самолет, повинуясь мне, вращался без остановки. Вся хитрость заключалась в том, чтобы при правильном выполнении этой фигуры самолет не зарывался и не терял высоту.
Для этого необходимо было, когда крен приближался к девяноста градусам, начинать соразмерно отдавать ручку управления от себя и противоположной ногой не давать опускаться носу самолета. В крене сто восемьдесят градусов — в перевернутом положении — ноги плавно ставятся в нейтральное положение, а тангаж опять же поддерживается едва заметной отдачей ручки от себя. После прохода крена двести семьдесят градусов ручка плавно идет на себя, и нога не дает носу самолета опускаться. Если учесть, что полный оборот самолет совершает за четыре-пять секунд и все это происходит в динамике, то эта кажущаяся простота довольно сложна в исполнении. За это время по воле моих буквально миллиметровых передвижений ручка и педали несколько раз меняют направление. Летчик смотрит через обечайку фонаря только на линию горизонта, который непрерывно вращается, никакого приборного контроля нет, и только по положению самолета относительно этой линии двигает рулями.
И стоит хотя бы раз угадать невпопад, как сразу же нос самолета начинает опускаться или подниматься, появляются небольшие, но не очень приятные перегрузки. Экипаж начинает болтать в кабине с одного борта на другой, и, что еще хуже, при отрицательной перегрузке он начинает висеть на ремнях, а при положительной — вдавливаться в кресло. За небольшой период службы в Астрахани я навертел столько бочек, что мои руки и ноги двигались так же естественно, как руки и ноги идущего по земле человека. Моя динамическая память оказалась до такой степени устойчивой, что я от души продемонстрировал командиру свое умение. Когда ему надоел беспрерывно вращающийся перед глазами горизонт, он припечатал: — Достаточно! Весь оставшийся путь проходил при абсолютном молчании инструктора — верный признак того, что он моим полетом доволен.
Четко выполнив посадку и завершив полет, я с нетерпением ждал его замечаний. Не склонный к похвалам Андреев сказал, что если я и на МиГ-25 буду пилотировать так же спокойно и уверенно, то проблем не будет. Второй полет я выполнял уже на МиГ-25пу и тоже с Александром Мефодьевичем. По сути, это был вывозной полет, но я чувствовал, что инструктор не вмешивается в управление. К моей радости, ни перерывы в полетах, ни новый тип самолета, ни два двигателя, которые были на Миг-25 и которыми так пугали меня уже летавшие летчики, — ничто не вызывало у меня больших затруднений. Небывалый прилив сил и уверенности в себе позволил выполнить полет так, как будто я на этом самолете пролетал не один год.
После посадки инструктор сдержанно, но с уважением сказал, что выпустил бы меня на боевом самолете. Второй полет на МиГ-25пу я выполнял уже как корифей. Полеты на МиГ-25 осложнялись тем, что рулежные дорожки еще не были отремонтированы. Тратилась масса времени. Но самое большое неудобство было в том, что стало припекать жаркое южное солнце, при всех этих маневрах экипажи находились внутри самолета, а система кондиционирования при незапущенных двигателях не работала — так, что не один пуд соли потеряли мы с потом при освоении новой техники. Четыре — минимальное число контрольных полетов перед первым самостоятельным.
С таким количеством контрольных полетов выпускали только самых опытных «стариков». Даже они не всегда укладывались в эту норму. Но меня спланировали на выпуск уже на следующую летную смену. Летчики с недоверием смотрели в плановую таблицу, где синим цветом были обозначены два моих контрольных полета и красным — самостоятельный полет на МиГ-25. С удивлением и недоверием спрашивали, чем это я так подкупил строгого Мефодьича.
В Хмельницкой области произошёл прилёт в районе города Староконстантинов, где располагается одноимённый военный аэродром, по которому армия России в прошлом уже наносила удары. Напомним, что накануне также произошёл массированный дар по Киеву, Киевской области и ряду других регионов.
Украинские силовики заявили, что перехватили все ракеты и дроны, однако сообщения в украинских пабликах полностью противоречат данной информации.
Вадик Меретин рассказал мне о катастрофе, унесшей жизнь Александра Пелешенко. Были ночные полеты, самолеты один за другим уходили в черное южное небо. Руководил полетами командир полка подполковник Сахабутдинов. Заход был со стороны моря. Летчики в шутку называли это «посадкой на авианосец», хотя край полосы находился в трех километрах от береговой черты. В разгар полетов, когда заканчивался очередной разлет, со стороны моря потянуло облачность приподнятого тумана. Сахабутдинов срочно начал заводить экипажи на посадку. Это обычная ошибка неопытных руководителей полетов при ухудшении погодных условий.
Как правило, есть запасные аэродромы, где стоит прекрасная погода, топлива, чтобы туда долететь, вполне хватает, но нет — РП во что бы то ни стало стремится усадить экипаж дома. Хорошо, если погодные условия еще позволяют совершить безопасную посадку, или уровень подготовки летчика настолько высок, что он может сесть практически «вслепую». Но далеко не всегда желаемое совпадает с действительностью. Первым заходил на посадку заместитель командира полка подполковник Геннадий Веракса. Он-то и доложил, что с моря вынесло тонкую облачность с верхним краем сто метров и нижним пятьдесят. Учитывая, что полк только начал летать в ночных условиях и основная масса летчиков подготовлена к полетам только в простых метеоусловиях, разумно было отправить два экипажа, находящихся в воздухе, на запасной аэродром Кюрдамир, который и был-то всего в ста километрах от основного. Тем не менее, командир принял решение сажать их дома. Александр Пелешенко успешно выполнил заход на посадку, но когда он был на удалении от полосы метров восемьсот, РП обнаружил, что забыл включить посадочные прожектора, и отправил летчика на повторный заход. Уходя на второй круг с высоты выравнивания, Пелешенко, как будто чувствуя, что нельзя было это делать, обронил по рации: — А я бы сел!
Обычно пилоты не комментируют действия руководителя полетов, но, очевидно, заход был очень сложным, и у летчика вызвало невольную досаду, что его угоняют на второй круг. Повторный заход Александра совпал с проходом над стартом начальника штаба эскадрильи капитана Алексея Снимщикова на высоте восемьсот метров. Руководитель полетов, наблюдая визуально по аэронавигационным огням самолет Снимщикова, который был над облаками, принял его за самолет Пелешенко. Естественно, что Снимщиков был гораздо выше глиссады снижения, и Сахабутдинов настойчиво начал давать команды на снижение. Так же естественно, что летчик на эти команды не реагировал: ведь адресованы они были другому пилоту. Александр, слепо выполняя команды РП, продолжал снижение и в девяти километрах от аэродрома столкнулся с поверхностью моря. В этой ситуации полнейшее бездействие проявил руководитель зоны посадки капитан Швецов. Наблюдая катастрофическое снижение самолета, он не предотвратил его и не поправил Сахабутдинова, когда тот упорно загонял экипаж в пучину Каспия. После того как с экрана пропала метка самолета, осознав, что за такую ошибку можно и в тюрьму сесть, он засветил пленку фотоаппарата, на которой остались «следы» захода.
Всю ответственность за происшествие взял на себя командир полка. А наказание Швецова ограничилось вызовом на партийную комиссию, что для него было как мертвому припарка. Никакая партийная комиссия уже не могла повлиять на карьерный рост сорокалетнего капитана. К слову сказать, это была не первая роковая ошибка офицера, повлекшая катастрофу. К сожалению, и не последняя. Но об этом чуть ниже. После исчезновения с экрана посадочного локатора метки самолета Пелешенко он был отправлен на запасной аэродром Кюрдамир, где благополучно приземлился. Про безынициативность летчика при разборе происшествия никто не вспомнил. Работала совдеповская система, когда лучше и безопаснее для себя было промолчать.
Поиски пропавшего экипажа сначала ни к чему не привели. Очевидцы происшествия — местные браконьеры — направили поисковую группу подальше от места своего промысла. Только днем были обнаружены несколько фрагментов самолета. Тело летчика так и не нашли и, как обычно в таких случаях, в гроб положили мешки с песком. Останки пилота были выброшены на берег через полгода: опознали их по парашютной подвесной системе. Но никто, естественно, перезахоранивать их не стал. Такова суровая правда авиации. Сколько могил летчиков стоит без праха своих хозяев, об этом не знает никто. Дай бог, чтобы души их нашли в небесах упокоение… Зашел в шашлычную и мой новый командир эскадрильи капитан Андреев.
Александр Мефодьевич не забыл про свои командирские обязанности и отвел в офицерское общежитие, где мне предоставили временный угол. В общежитии первым, с кем я познакомился, был капитан Валентин Кабцов. Он еще в прошлом году переучился теоретически, но к полетам не приступал. Приехал он после трехлетней службы на Новой Земле и сейчас наслаждался теплой погодой, отсутствием боевого дежурства и возможностью ежедневно пить пиво. На мой вопрос: — Почему не летаешь? В отличие от Астрахани, здесь не было мелочной опеки со стороны командиров звена и эскадрильи. К полетам я готовился сам и нисколько от этого не терял. Тот опыт, который был получен в летном училище, и особенно в Астраханском полку, был прекрасным багажом для самостоятельной работы. Командиром звена у меня был перезревший по тем временам капитан Геннадий Кормишин.
В полку служили два его однокашника-майора Михаил Браилко и Анатолий Жуков. Последний закончил Калининскую командную академию, и хотя формально был на должности заместителя командира эскадрильи, но фактически исполнял обязанности заместителя командира полка. Гена же слыл незаурядным выпивохой. У трезвого у него трудно было вытянуть даже слово, но как только он наступал на пробку, весь гарнизон знал о его очередном запое. Особенно по его диалогам с супругой. Вера, женщина весом килограммов сто двадцать, не знала, куда скрыться от необузданного мужа. Стоя перед пятиэтажным домом, Геннадий обычно густым зычным басом вызывал ее на балкон. Вызывал так, что все жильцы дома содрогались от его крика: «Вера!!! Когда же критическое время, по ее мнению, выходило, она появлялась на балконе и отвечала односложными союзами-вопросами типа: «А?
На что наш герой незамедлительно отвечал громовыми репликами: «Х… на! Когда же, по его мнению, она отвечала или слишком рано или слишком поздно, в ее адрес сыпалась отборная брань, которой мог бы позавидовать одесский грузчик. Такие выступления происходили практически каждую пятницу и в выходные дни, или в любой будний день, когда не планировались полеты. На предварительной подготовке мой командир обычно сидел угрюмый, ни с кем не разговаривая, никому не задавая вопросов, видимо, в душе переживая за свои недавние «выступления». Я как-то попросил его ответить на вопрос, связанный с предстоящими полетами, и, не получив вразумительного ответа, больше к нему не обращался. Основным моим учителем был командир эскадрильи Александр Мефодьевич Андреев. Замечательной души человек, спокойный и уравновешенный, он всегда находил время и научить, и подсказать, и дать совет. В течение нескольких дней я сдал все необходимые зачеты на допуск к полетам и уже седьмого апреля приступил к вывозной программе. Безукоризненно отпилотировал в зоне положенное задание и доложил об этом инструктору.
По довольному сопению Александра Мефодьевича понял, что произвел на него неплохое впечатление. После небольшой паузы он предложил мне выполнить типовой пилотажный комплекс сложного пилотажа: переворот, петля, полупетля. И хотя я к такому пилотированию не готовился, и для меня это было неожиданно, но комплекс тоже удалось выполнить без помарок. Комэска довольно крякнул и по дороге домой предложил, чтобы не терять время даром, покрутить бочки. Это была моя коронка, и я с удовольствием начал вращать самолет вокруг продольной оси. Самолет, повинуясь мне, вращался без остановки. Вся хитрость заключалась в том, чтобы при правильном выполнении этой фигуры самолет не зарывался и не терял высоту. Для этого необходимо было, когда крен приближался к девяноста градусам, начинать соразмерно отдавать ручку управления от себя и противоположной ногой не давать опускаться носу самолета. В крене сто восемьдесят градусов — в перевернутом положении — ноги плавно ставятся в нейтральное положение, а тангаж опять же поддерживается едва заметной отдачей ручки от себя.
После прохода крена двести семьдесят градусов ручка плавно идет на себя, и нога не дает носу самолета опускаться. Если учесть, что полный оборот самолет совершает за четыре-пять секунд и все это происходит в динамике, то эта кажущаяся простота довольно сложна в исполнении. За это время по воле моих буквально миллиметровых передвижений ручка и педали несколько раз меняют направление. Летчик смотрит через обечайку фонаря только на линию горизонта, который непрерывно вращается, никакого приборного контроля нет, и только по положению самолета относительно этой линии двигает рулями. И стоит хотя бы раз угадать невпопад, как сразу же нос самолета начинает опускаться или подниматься, появляются небольшие, но не очень приятные перегрузки. Экипаж начинает болтать в кабине с одного борта на другой, и, что еще хуже, при отрицательной перегрузке он начинает висеть на ремнях, а при положительной — вдавливаться в кресло. За небольшой период службы в Астрахани я навертел столько бочек, что мои руки и ноги двигались так же естественно, как руки и ноги идущего по земле человека. Моя динамическая память оказалась до такой степени устойчивой, что я от души продемонстрировал командиру свое умение. Когда ему надоел беспрерывно вращающийся перед глазами горизонт, он припечатал: — Достаточно!
Весь оставшийся путь проходил при абсолютном молчании инструктора — верный признак того, что он моим полетом доволен.
Через Винницкую — курс на Хмельницкую область 3. Через Харьковскую — в направлении Днепра. Утро начинается с прекрасного Ту-22М3 запустили свои ракеты, на Украину идет уже четвертая волна!
148-ой ЦБП и ПЛС авиации ПВО на аэродроме Саваслейка. 📺 Топ-10 видео
Вой сирен начался вскоре после того, как с территории России вылетел самолёт МиГ-31К. В Хмельницкой области произошёл прилёт в районе города Староконстантинов, где располагается одноимённый военный аэродром, по которому армия России в прошлом уже наносила удары. Напомним, что накануне также произошёл массированный дар по Киеву, Киевской области и ряду других регионов.
Нижний Новгород, ул. Максима Горького, д. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка hyperlink www.
Принимает кинжал В Харькове уже минимум четыре мощных взрыва К ракетам воздушного базирования присоединились пуски баллистических ракет с территории Крыма Взрывы в Житомирской и Черниговской областях. Ракета через Ивано-Франковскую область в направлении Львовщины, сообщают украинские источники Последние записи:.
Какие же самолеты находятся в настоящее время в музее? За исключением истребителя Су-11 развитие массового перехватчика Су-9 , практически все образцы реактивных истребителей-перехватчиков послевоенного периода. На территории гарнизона, сразу за КПП, на высоком постаменте, устремленный в небо, стоит истребитель МиГ-17 — один из самых массовых и всемирно известных первенцев отечественной реактивной авиации. Учебный центр продолжает выполнять свои задачи, его летчики неоднократно демонстрировали возможности своих самолетов за рубежом, а также принимали у себя иностранные делегации.
Самолеты под Нижним Новгородом вооружили гиперзвуковыми ракетами «Кинжал»
Потому наш народ непобедим! Любовь к Отечеству, готовность к самопожертвованию, патриотический долг всегда были теми нравственными принципами, на которых основывалась армия, и которые неизменно проповедовала Церковь. Вооруженные силы призваны охранять государство, а в минуту военных испытаний - защищать и спасать. Задача Церкви - оберегать нравственное здоровье общества, а значит защищать интересы государства.
Зарядили дожди с низкой, непригодной для полетов облачностью. Распогодилось только через две недели. Меня по-прежнему планировали на самостоятельный вылет. Сомнения начали терзать мою душу: ведь я вчерашний лейтенант, у меня и так большие перерывы, а тут после двух контрольных полетов предстоит лететь самостоятельно… На предварительной подготовке я на всякий случай, чтобы не обвинили в излишней самоуверенности, задал вопрос своему командиру звена: — Не маловато ли после двух недель перерыва? Мрачный, как обычно по трезвости, Гена после небольшой паузы ответил философски: — Жрать захочешь — сядешь!
Я согласно закивал головой: чего-чего, а жрать непременно захочу. После двух контрольных полетов подхожу к сорокатонному монстру по имени МиГ-25. Вспомнил 1973 год, когда на училищном аэродроме Тихорецк приземлилась четверка этих красавцев. Любопытных «курсачей» ближе чем на полсотни метров к самолету не подпускали, выставив оцепление из часовых, вооруженных карабинами СКС. Два огромных, возвышающихся до шестиметровой высоты киля, более полутора метров в диаметре реактивные сопла двигателей, в которых во весь рост мог бы уместиться взрослый человек, — все впечатляло своими размерами и формами. Непривычный для самолета цвет — серый с зеленоватым оттенком — усиливал эффект нереальности происходящего. Большое впечатление на меня произвели и колеса шасси, которые по своим размерам больше подходили трактору, чем самолету-истребителю. Но самым большим потрясением были пилоты — разгоряченные только что закончившимся полетом, облаченные в высотно-компенсирующие костюмы с громадными кольцами-«ошейниками» гермошлема, лежащими на их плечах, они больше походили на Богов, спустившихся с небес.
Однако при ближнем рассмотрении эти Боги оказались обычными низкорослыми парнями, жадно потягивающими дым сигарет, о чем-то вперемежку с матом обсуждающими перипетии недавнего «воздушного боя». Как завороженный, смотрел я тогда на этих небожителей, в самых дерзких мечтах не представляя себя на их месте. И вот, нереальное становится явью. Я в короткое время прошел вывозную программу, ничего сверхъестественного в этом гиганте не обнаружил и через считанные минуты самостоятельно поднимусь на этом чуде двадцатого века в воздух. Сказать, что я не испытывал волнения, садясь в кабину самолета, было бы неправдой, волнение присутствовало, но не то, какое я испытывал прежде перед полетом на новом типе самолета. Это чувство перемешивалось с полной верой в собственные силы и способности, с гордостью за самого себя. Это было чувство предстоящего свидания с любимой, пока не покоренной женщиной, встречи с чем-то необычным, но желанным. Не было ни малейшего сомнения в том, что я справлюсь с первым самостоятельным полетом.
Приятное волнение наполняло мою душу в предчувствии скорого испытания полетом, пьянящего объятия с небом. Вот и этот полет прошел на одном дыхании и закончился красивой посадкой. Меня, по не нами заведенной традиции, сначала подбрасывают в воздух друзья-однополчане, а затем тащат к левой стойке шасси и троекратно уверенно, но не очень сильно бьют задницей по пневматику. Все, родился очередной пилот МиГ-25-го! Я, как и кого положено, угощаю сигаретами и с удовольствием читаю хвалебный боевой листок, на котором красуется моя фотография и написано, что вот этот старший лейтенант, комсомолец в минимальный срок прошел вывозную программу и с отличным качеством выполнил первый самостоятельный полет на современнейшем самолете-истребителе. После полетов забираю листок на память: будет, чем в старости похвастаться перед внуками. Хотя, честно говоря, о старости в неполные двадцать четыре года не думается. После самостоятельного полета установилась типичная для этих мест безоблачная погода, и моя программа пошла семимильными шагами.
В конце апреля вся трава успела выгореть, и нас окружал ландшафт скорее лунный, чем земной. Но лично меня это нисколько не огорчало, главное — больше и чаще летать. Серега Павлишин, приехавший из-за семейных проблем на три недели позже меня, с удивлением обнаружил, что я самостоятельно летаю на воздушные бои. Замполиты не успевали сочинять боевые листки — в таком темпе я осваивал новую технику. Валентин Кабцов, все еще празднующий прибытие к новому месту службы, узнав, что я вовсю летаю сам, сначала удивился, потом огорчился, а успокоившись, изрек: — Все, пора завязывать! Эдак вся зеленая молодежь обскачет на повороте! Но догнать меня ему так и не удалось. В третьей эскадрилье, где я удостоился чести служить, было несколько «хунвейбинов», которые в специальных дисциплинах разбирались приблизительно так же, как я в балете.
Поэтому подготовка к полетам для меня проходила довольно комфортно. Основное время на предварительной подготовке проводил на тренажере — благо, как везде, основную массу пилотов туда приходилось загонять палкой. Командир звена вообще не вникал в тонкости моей подготовки, а командир эскадрильи, убедившись в моей самостоятельности, вспоминал о моем существовании только на контроле готовности. Тем более что основное внимание ему приходилось уделять «хунвейбинам», которых ставили в тупик элементарные вопросы из аэродинамики. Очень часто на контроль приходил исполняющий обязанности заместителя командира полка по летной подготовке майор Анатолий Олегович Жуков. За атлетически сложенную фигуру и широкую кость он получил кличку «Слон». Наша медицина, в отличие от западной, ставила вес в зависимость от роста. Там же, «за бугром», почему-то норма веса зависела от периметра запястья.
Анатолию Олеговичу постоянно пытались поставить позорный для летчика диагноз «ожирение», хотя ни одного грамма лишнего жира в его теле не присутствовало. Но не весом выделялся этот здоровяк из основной массы пилотов. Его отличала прекрасная теоретическая подготовка. Все, где он учился — школа, летное училище, военная академия, — все оканчивал с золотой медалью с красным дипломом. Практическую аэродинамику он знал на уровне профессора. Боря Уваев, в то время командир звена первой эскадрильи, не раз говорил, что Жуков во время полета четко представляет коэффициент подъемной силы на крыльях своего самолета. С таким уровнем знаний в полку пилотов не было. Как всякий богатырь, был он крайне добродушным человеком и зла ни на кого никогда не держал.
Самым большим ругательством из его уст было: — Пехота! На предварительной подготовке мне было нетрудно, так как задавались одни и те же вопросы: формула потери высоты за пикирование; вторые режимы полета; схема сил на различных этапах полета… Все это я в скором времени выучил назубок, и Жуков мучил других, всякий раз удивляясь, что они не могут освоить элементарных вещей, и искренне, в сердцах называя «незнаек» «пехотой». Так что, повторюсь, моя летная подготовка проходила довольно быстро, без особых переживаний и огорчений. А может быть, многие просто боялись. Возможно, в памяти пилотов остался случай, происшедший в полку год назад. При выполнении разведки погоды экипаж в составе заместителя командира полка подполковника Стрельцова и заместителя командира эскадрильи майора Потапова на взлете «подорвал» самолет. Случилось то, чему я был свидетелем на аэродроме Светлоград, когда погибли курсант Алексей Никифоров и его инструктор. Однако на сей раз в последний момент успели то ли отдать от себя ручку, то ли дать противоположную крену ногу, или ангел-хранитель надежный им попался, но самолет, перевернувшись на спину, совершил плавную посадку на фонарь.
И, что удивительно, летчики не пережили ничего, кроме испуга. Не получили ни единой царапины! Случай в авиации уникальнейший. Летчики, так и не отойдя от пережитого стресса, благополучно списались с летной работы, а может быть, им сверху порекомендовали это сделать. Но страх у многих остался, и они, как черт ладана, боялись этого самолета. Я же с удовольствием при каждой возможности летал на УТИшке. У многих была «аллергия» на генерала. После полета с ним таких «аллергиков» отстраняли от полетов.
Обнаружив в плановой таблице полет с генералом, эти «больные» люди тут же перекраивали его мне. Благо, я готов был летать хоть с дьяволом, лишь бы летать. Кстати сказать, генерал оказался очень милым интеллигентным человеком и прекрасным летчиком. Летал он редко, один раз в две недели, но мою личность запомнил и после десятка совместно выполненных полетов как-то раз спросил: — Слушай, а что, в полку кроме тебя летчиков нет? Командиру я, естественно, этого не передал, но до комэска Андреева довел просьбу генерала, равносильную приказу. В итоге в следующий раз ему опять попался очередной «аллергик». Серега Павлишин, начавший летать недели на три позже, как ни пыжился, так и не мог догнать меня. У него тоже все получалось хорошо, и нас двоих выделяли из общей массы.
Курс боевой подготовки МиГ-25 писался непонятно кем и когда. Несмотря на основное предназначение самолета — обнаружение воздушных целей с дальностью девяносто километров, атака и перехват их в переднюю полусферу, — программа была напичкана полетами с атакой в заднюю полусферу. Каждый перехват — должен быть зачетным, то есть подтвержден объективным контролем. Если по какой-либо причине перехват не подтверждался, то его надо было «перелётывать». А так как учились не только мы, но и офицеры боевого управления, от которых зависело качество наведения, то не всегда перехваты удавались. Если перехватчик выходил в «зад» цели на удалении более двадцати километров, то при обычной скорости сближения он не успевал ее догнать. Я, используя астраханский опыт, такие ошибки исправлял «форсажем», и разгоном сверхзвуковой скорости. На высоте три километра разгонялся до скорости тысяча четыреста километров в час, что было, как минимум, на пятьсот километров больше расчетной.
В то время как мои более старшие коллеги «перелетывали» незачетные перехваты, я далеко от них оторвался и ушел вперед. Мой однокашник по училищу, офицер боевого управления, Коля Волков всегда удивлялся: — Как это у тебя так быстро получается? Раз, два — и в дамках! Я ни с кем делиться секретом не стал: летать на сверхзвуке на высоте ниже одиннадцати километров запрещалось.
В музей организуются экскурсии молодежи, школьников и всех желающих, хотя в основном это происходит на местном уровне.
Собранные в музее самолеты являются свидетельством неравнодушного отношения к истории отечественных ВВС генералов и офицеров, принявших решение об организации музея и сохранении для потомков натурных образцов авиационной техники, находящейся в прошлом на вооружении авиации ПВО. По своим характеристикам и возможностям многие самолеты в свое время не только находились на уровне зарубежных аналогов, но и превосходили их, а дальний перехватчик Ту-128 и всемирно известный рекордный, скоростной и высотный истребитель-перехватчик МиГ-25 вообще не имели реальных аналогов в мире. Поражает сохранность экспонатов этого музея. Под шасси каждого самолета находятся бетонные плиты, благодаря чему они не вросли в грунт по самую ступицу колес, как было недавно в знаменитом музее Монино.
Самолёт был направлен на Саваслейку. При снижении запасы топлива исчерпались, двигатели остановились, и самолёт совершил аварийную посадку в лесном массиве, не долетев 1,5 километра до начала торца ВПП. Произошло разрушение поворотного механизма крыла изменяемой стреловидности с последующим взрывом на борту. Согласно полетному заданию взлёт был произведён без закрылков. Лётному происшествию также способствовала неудовлетворительная организация подготовки экипажа к специальному полёту со стороны командования. В результате самолёт столкнулся с землёй и разрушился. Штурман невредим, командир экипажа погиб из-за недостатка высоты и большой скорости снижения.
Миг-31. Авиабаза Саваслейка. :: Видео на RuTube -
Его разместили на аэродроме Саваслейка в Нижегородской области, рассказали. Новости. Его разместили на аэродроме Саваслейка в Нижегородской области, рассказали "Известиям" источники в Минобороны. Полк истребителей МиГ-31К разместили на аэродроме Саваслейка. Новости, видео, фото, музыка, история и все о жизни любимого города.
Авиабаза в Саваслейке
Или сломалась кислородная система. И еще несколько десятков различных отказов. Летчик должен уметь быстро и грамотно реагировать на такие ситуации, от этого зависит его жизнь — и лучше, если сначала он отработает все это на тренажере, - отмечает Игорь Чаплинский. Раньше вместо этого использовались подвесные топливные баки, но они значительно ухудшали аэродинамику, снижали скорость и маневренность. Теперь система больше напоминает привычные нам автозаправочные станции — только заправка происходит на огромной высоте. Истребитель должен догнать самолет, присоединиться к шлангу и выкачать себе необходимое количество топлива, - рассказывает Игорь Чаплинский.
Каждому выдается гермошлем и специальный высотный компенсирующий костюм — он подгоняется под пилотов и штурманов индивидуально. Костюм весь состоит из шлангов, которые подключаются прямо к самолету — в случае разгерметизации в шланги подается воздух, "сдавливая" тело, это должно предотвратить закипание азота в крови на большой высоте а истребители летают на высоте до 20 000 метров — это вам не привычные десять километров на пассажирских авиалайнерах. Хорошо ли сел костюмчик, проверяют по состоянию кожи — если образовались синяки, значит, хорошо.
Кроме аэродромов, целями стали объекты энергетической и газотранспортной инфраструктуры противника. Примечательно, что в данном случае для поражения целей были задействованы исключительно крылатые и баллистические ракеты. Беспилотники «Герань-2», которые обычно задействуются в нанесении ударов, на этот раз в атаке не участвовали.
Впрочем, уже на следующий день рой российских дронов атаковал объекты киевского режима сразу в нескольких областях страны.
Головка самонаведения позволяет поражать как сухопутные, так и морские цели. Такой комплекс легко перебазировать на любой аэродром, что делает его гибким нестратегическим инструментом реагирования на угрозы. Этот истребитель был выбран в качестве базы под гиперзвуковую ракету как самолет, обладающий хорошими скоростными характеристиками. Удар «Кинжала» невозможно отразить, что делает его важным со стратегической точки зрения видом оружия. Для него будут выбирать особо важные цели. Ракеты очень точные; это дает возможность применять их против объектов в густонаселенных районах. Удар такой ракетой нанесет минимальный ущерб другим зданиям и сооружениям, что сохранит жизни обычным людям.
По этой причине он подходит и для борьбы с террористами. Для того чтобы «Кинжалы» могли работать по кораблям, им необходима соответствующая головка самонаведения. Полк «Кинжалов» — это уже серьезная единица. Для него нужны не только МиГ-31 и ракеты «Кинжал», но и соответствующая инфраструктура — системы обслуживания, арсеналы, склады с запчастями. Без всего этого нельзя, добавил Игорь Маликов. Ранее «Известия» сообщали, что в настоящее время уже оборудуется инфраструктура для частей ВКС, которые получат «Кинжалы».
По имеющимся у Politbook данным, реконструкция затронет в том числе 3958-ю авиационную базу, расположенную в населенном пункте Саваслейка Кулебакского района Нижегородской области. В Саваслейке базируется филиал 4-го Государственного центра подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний МО РФ бывший 4-й Центр боевого применения и переучивания лётного состава ВВС России , а также эскадрилья истребителей МиГ-31 различных модификаций. Они [модернизированные истребители] в итоге получают новую бортовую радиолокационную станцию и новую систему вооружений, после чего могут сопровождать 10 целей на расстоянии до 300 км, это мощная универсальная машина. Причем бортовой компьютер без помощи оператора сам выбирает четыре наиболее приоритетные цели, после чего предлагает оператору их уничтожить. И, кстати, этот самолёт, с индексом «К», ещё является носителем пресловутой ракеты «Кинжал», о которой ваша братия пишет, в основном, ерунду, хотя могли бы и спросить, а не догадки на диване строить.
На аэродроме Саваслейка размещен полк истребителей МиГ-31К, оснащённых «Кинжалами»
Перед участниками сборов выступили с лекциями заместитель главнокомандующего Военно-воздушными силами генерал-майор Сергей Дронов, начальник Государственного центра подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний Министерства обороны генерал-майор Александр Харчевский.
Был еще один момент, который мне запомнился. Поселили молодежь в нашей холостяцкой квартире. Шерстнев решил помыться в ванной. Централизованного горячего водоснабжения в ту пору не было, мы использовали газовую колонку. Зная, что многие впервые видят этот агрегат, я сам объяснил лейтенантам, как его включать и выключать. Каково же было мое удивление, когда в первый же день колонку сожгли, и сделал это никто иной, как Валера Шерстнев. Пухленький лейтенант с румянцем во всю щеку не оправдывался, он просто потупил взор на свои ботинки и молчал.
Пожурив несобранного офицера, я велел ему починить колонку. Сам я в это время жил в квартире своего друга Шуры Швырева, который был в очередном отпуске. Спустя несколько дней Шерстнев стал канючить, нельзя ли ему помыться у Швырева. Решив, что дважды об один и тот же камень не спотыкаются, я сжалился над розовощеким лейтенантом, и — после инструктажа и практической проверки его навыков! Через час — все тот же потупленный взор, и все то же стыдливое молчание. На этот раз я в сердцах высказал все, что о нем думал, а если коротко, если бестолковый — то это надолго. Пришлось самому искать мастера и за бутылку чинить колонку Шуре. И вот узнаю, что парень погиб.
Обстоятельства гибели были просты до банальности. Молодые летчики переучивались все в том же Джебеле, где когда-то бороздили просторы Воздушного океана и мы. Шерстнев успешно вылетел самостоятельно, и пришло время выполнять тренировочный полет по схеме «пробития» облаков при заходе на посадку с прямой. Это упражнение выполняется в простых метеоусловиях, чтобы летчик отработал навык построения маршрута полета при заходе на посадку по приборам. Полет выполнялся с началом летной смены. Так как с разлета все самолеты были с полной заправкой, то лейтенанту необходимо было за пятнадцать минут полета избавиться от лишнего топлива. Для этого после взлета вместо отключения форсажа надо было выпустить тормозные щитки и продолжать полет на форсаже до выхода на дальний привод на высоте шесть тысяч метров. Над приводом отключался форсаж, убирались тормоза, и дальнейший полет выполнялся в обычном режиме.
Конечно, это не было определено никакой инструкцией и никаким другим официальным документом. Обычно командир или выпускающий инструктор проводил инструктаж, где, когда и что делать. Все летчики так летали и ничего особенного в этом не видели. Саня Жиляев, проинструктировав пилота, отправил его в полет. Вот только позабыли командиры строки из летной характеристики Шерстнева. И не Сане Жиляеву «сжег» он колонки. Как и положено, выпустив тормоза и не отключая форсаж, лейтенант продолжил полет. Но над дальним приводом, вопреки инструктажу, он не отключил форсаж и не убрал тормоза.
Куда он смотрел и о чем думал, никто и никогда уже не узнает. В реальном полете самолет с выпущенными тормозами постоянно трясется, и надо «умудриться» не обратить на это внимание. Невозможно не взглянуть ни разу на топливомер и расходомер. Трудно не заметить красную лампочку, загоревшуюся на табло аварийных сигналов «остаток 1100 кг». А вот не обратил же, не заметил, не взглянул… Видимо, все эти особенности летчика и имел в виду принципиальный инструктор, когда писал летную характеристику. На посадочном курсе на высоте две тысячи метров остановился двигатель. Но и здесь до бедняги, видно, не дошло, что Су-11 без двигателя летает, как оседланная палка. Так он и падал до столкновения с землей.
Подстилающая поверхность в месте падения была относительно ровной, самолет получил незначительные повреждения. Летчик ударился головой о приборную доску и погиб. У комиссии, проводившей расследование происшествия, сложилось мнение, что летчик пытался посадить самолет и, возможно, чувствуя свою вину, не решался на катапультирование до последнего. Мое же мнение: пилоту с такой характеристикой вообще нельзя было летать, нельзя было оставлять его в летчиках. Рано или поздно его все равно бы «подловила» «старуха с косой». Убрать лейтенанта с летной работы для командира полка не представляло большого труда. Так что косвенно в гибели пилота виноват все-таки он. Конечно, не каждый командир решится ломать судьбу молодого офицера, но это все-таки лучше, чем лишить его жизни.
Гораздо легче быть добрым дядей, чем строгим, принципиальным и, по мнению подчиненных, бездушным. Позднее, будучи командиром эскадрильи и командиром полка, я отстранил от летной работы немало летчиков. Они живы, здоровы и наверняка затаили на меня обиду до конца дней своих. Возможно, я где-то и перестраховался, но на моей совести нет ни одной безвременно загубленной души. Название происходило от насосной станции, которую построили здесь англичане в начале прошлого века. Самое удивительное было то, что водопровод, проложенный ими на глубине шесть метров, исправно работал и никогда не ломался. Полк наш отличался от других высокой аварийностью. До того как перевооружиться на МиГ-25п, он эксплуатировал самолеты Як-28п — двухместный самолет с расположением экипажа друг за другом, по схеме «тандем».
Несмотря на большое количество выпущенных самолетов, официально Як-28п на вооружение так и не был принят. Самолет в просторечье назывался «аэродинамическое уёб… ще», что в полной мере соответствовало истине. Шасси велосипедного типа, двигатели в гондолах подвешивались под крыльями. Стабилизатор был не цельноповоротным и имел различные установочные углы поворота. Все это вызывало массу ограничений и требовало от летчика незаурядных способностей при пилотировании. Ежегодно в Насосной происходила как минимум одна катастрофа, стоившая жизни двум членам экипажа. Из летного состава, летавшего на Яках, только семь человек были допущены к переучиванию. Что бы укомплектовать полк, летный состав собрали со всего Бакинского округа ПВО.
Основная летная «диаспора» была из Крымского полка: их заманили из уютного городка в благодатном Краснодарском крае высокими должностями. И хотя летное училище по большому счету тоже нельзя считать высшей школой, но разница в уровне теоретической подготовки кадровых летчиков и «хунвейбинов», чувствовалась. Почти год они успешно осваивали новый тип самолета. Так как полк переучивался на новую технику, то его сняли с боевого дежурства на период ввода в строй летного состава. Это заметно облегчало пилотам жизнь и освоение нового самолета. Я приехал к месту службы в субботу, 2 апреля 1977 года, вечером. По дороге в гарнизон встретил кого-то из бывших сослуживцев по Астрахани, и меня тут же потащили в гараж летчика Петьки Масалова, на поминки по Александру Пелешенко. Гараж гудел, как растревоженный улей.
В состоянии изрядного подпития пилоты вспоминали еще девять дней назад живого, молодого, полного сил и энергии товарища, которому от роду было неполных двадцать восемь лет. Кто-то плакал, кто-то вспомнил, что не отдал ему трояк за пиво, кто-то горько повторял: — Саня Пелё! Саня Пелё!.. Поднимали по полстакана разбавленного спирта, говоря, что смерть забирает лучших и что такого человека уже никогда не будет, как будто негодяи уходят из жизни не навсегда, а периодически возвращаются. Было тяжко смотреть на этих молодых ребят, пытающихся спиртом залить постигшее их горе. Забывшись на пару часов в квартире одного из пилотов, я проснулся по сигналу внутреннего будильника в состоянии жуткого похмелья и сразу вспомнил все, что было накануне. Вспомнил, что пьянка закончилась под утро, остались самые стойкие. Несмотря на изрядно принятую дозу, мою растерянность заметил старший лейтенант Меретин.
Циник по натуре, острый на язык, он, пристально посмотрев на меня, спросил: — Ну что, Гриня, а спать-то негде? По дороге к дому он несколько раз мне напомнил, чтобы я разбудил его не позднее семи утра, так как надо успеть навести в квартире порядок и встретить жену. Проснувшись рано, я разглядел результат месячной холостяцкой жизни Вадика. На кухне была гора немытой посуды, в двух комнатах повсюду валялись разбросанные вещи и одежда. Да, работы здесь не на час, подумалось мне, надо будить хозяина. Старший лейтенант никак не хотел просыпаться и с закрытыми глазами отмахивался от меня. Набрав ковш воды, я окатил ею перебравшего пилота и наконец-то привел его в чувство. Дальше жизнь пошла по давно знакомому сценарию.
Сначала Вадик не мог понять, откуда я взялся. Потом прошипел, как умирающий от жажды в пустыне: — Принеси воды — и ковш воды выпил, как мне показалось, одним глотком. Потом, слегка придя в себя, окинул взглядом плоды своей холостяцкой жизни и полушутя предложил рассчитаться за предоставленный ночлег генеральной уборкой.
По приглашению командования Саваслейского гарнизона чин освящения новой части взлетно-посадочной полосы совершил помощник благочинного Кулебакского благочиния по работе с вооруженными силами, правоохранительными органами и МЧС иерей Алексей Липин. В Саваслейском гарнизоне проходит масштабная реконструкция взлетно-посадочной полосы - ведутся работы по удлинению и замене старых бетонных плит на новые. По окончании курсов будущие офицеры приняли воинскую присягу, на которую их благословил помощник благочинного Кулебакского благочиния по работе с вооруженными силами, правоохранительными органами и МЧС иерей Алексей Липин. Приглашенный начальником Саваслейского гарнизона, отец Алексей напутствовал будущих офицеров: "Источником подлинного мужества и несгибаемой стойкости воинов может быть только вера в Бога и любовь к Родине.
Накануне праздника мы побывали в том месте, где начинается авиация ПВО, где из выпускников летных училищ растят настоящих профессионалов — на авиабазе Саваслейка в Нижегородской области. Стать профессиональным летчиком-истребителем можно было только здесь, поэтому полеты проходили круглыми сутками. Вся новая техника, выпускавшаяся на заводах, поступала сначала сюда. Например, на МиГ-31 в училищах не летают — очень уж сложный самолет, нужна специальная подготовка. Во-первых, прежде чем туда ехать, нужно уже быть летчиком — закончить летное училище. Иначе возьмут в лучшем случае обслуживать самолеты, а то и вообще к аэродрому не подпустят. Во-вторых, сначала претенденты должны выслушать теоретический курс и сдать по нему экзамен. В-третьих — налетать не менее пятнадцати часов на тренажере. Тренажеры — отдельная песня.
Миг-31. Авиабаза Саваслейка. :: Видео на RuTube -
МИГ -31 вылетел с базы, находящейся в посёлке Саваслейка. В Нижегородской области аэродром Саваслейка принял истребители МиГ-31К. Саваслейка — авиабаза в Нижегородской области, на которой дислоцирован филиал 4-го Государственного центра подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний МО РФ. Его разместили на аэродроме Саваслейка в Нижегородской области, рассказали. Новости. МИГ -31 вылетел с базы, находящейся в посёлке Саваслейка. Его разместили на аэродроме Саваслейка в Нижегородской области, рассказали. Новости.