Распад Британской колониальной империя и образование независимых государств После Первой мировой войны начался кризис колониальной системы Великобритании. Подробная информация о фильме Падение империи на сайте Кинопоиск. Крушение Британской империи произошло в считанные годы по окончании Второй мировой войны.
Распад британской империи: история и значение для становления Содружества
В Сингапуре они владели «непробиваемой и неприступной крепостью», как повторяли газеты. То была самая крупная военно-морская база в южном полушарии. Они были хозяевами «Гибралтара Востока, ворот на Восток, бастиона британской мощи». После окончания альянса с Японией в 1922 г. По общему признанию, деньги поступали крохами.
Это происходило из-за послевоенного разоружения, довоенной Великой депрессии и того, что секретарь кабинета министров Морис Хэнки назвал «оргией экстравагантности в социальных реформах», которая происходила в период между двумя мировыми войнами. Хэнки утверждал то, что станет привычной мудростью: потеря Сингапура будет «катастрофой первой величины. После этого мы вполне можем потерять Индию, а в Австралии и Новой Зеландии перестанут в нас верить». Генерал Смэтц предупреждал Министерство по делам доминионов в 1934 г.
Но к 1939 г. Для ее строительства пришлось изменить русло крупной реки. Вырубили густой мангровый лес. Миллионы тонн земли переместили, выложили тридцать четыре мили бетонного покрытия, в зловонное болото вбили железные столбы - требовалось добраться до скального основания на глубине 100 футов.
Внутри базы, которую окружили высокими стенами, железными воротами и колючей проволокой, находились казармы, офисы, магазины, мастерские, котельные, холодильные установки, столовые, церкви, кинотеатры, яхт-клуб, летное поле и семнадцать футбольных полей. Там имелись огромные печи, плавильные тигели и желоба для расплавленного металла, огромные молоты, токарные станки и гидравлические прессы, массивные подземные топливные цистерны, кран, способный поднять орудийную башню с линкора, плавучий док, достаточно большой, чтобы разместить в нем «Куин Мэри». Этот арсенал демократии был полон боеприпасов, орудийных стволов, пропеллеров, буксирных тросов, радиоаппаратуры, мешков с песком, аэронавигационного оборудования, стальных амбразур для долговременных огневых сооружений и запасных частей всех сортов. Примерно тридцать батарей защищали это место.
Самыми мощными были 15-дюймовые орудия, которые могли разорвать б клочья самые тяжелые японские военные корабли. В противоположность мифу, эти пушки можно было развернуть так, чтобы они смотрели на сушу. Хотя их снаряды, которые являлись скорее бронебойными, а не фугасными, оказались бы неэффективны против войск. Но предполагалось, что джунгли Малайи непроходимы.
Почти все ожидали, что атака на Сингапур будет проводиться с моря, а посему ее будет легко отразить. В тринадцатиэтажном здании, известном под названием «Пропаганда-хауз», британские радиовещательные станции способствовали развитию презрения общественности к японцам. Радиостанции подбадривало из метрополии Министерство информации, оно убеждало подчеркивать мощь Сингапура. Если японцы прибудут, то в сампанах и джонках.
Их самолеты сделаны из бамбуковых палок и рисовой бумаги. Их солдаты - кривоногие карлики, страдающие миопией, поэтому они неспособны попасть по цели. Если взять все это в целом, что получалось, что японцы всего лишь подражают цивилизации, создав ее фальшивый аналог. Дальнейшим подтверждением неуязвимости острова стало обязательство британского правительства отправить туда флот в случае начала враждебных действий с Японией.
Став Первым лордом Адмиралтейства в 1939 г. Он также был осью колеса, на котором все держится между доминионами-антиподами и Индией. Когда война угрожала охватить весь мир, генерал сэр Джон Дилл, начальник Имперского Генерального штаба, сказал: «Сингапур является самой важной стратегической точкой Британской империи». Поэтому, хотя Черчилль к тому времени отдавал приоритет Ближнему Востоку, он отклонил предложение Адмиралтейства и отправил на Дальний Восток два крупных боевых корабля - «Принца Уэльского» и «Рипалс» в сопровождении четырех эсминцев.
Это флотилия, получившая кодовое название «Подразделение "Z"», прибыла в Сингапур 2 декабря 1941 г. Ее задачей было отбить потенциального противника. Она казалась тем, кто смотрел со стороны набережной, «символом абсолютной надежности». Мощный новый линкор «Принц Уэльский», который пострадал во время операции против «Бисмарка», был известен, как «корабль его величества "Непотопляемый"».
Прибытие «Подразделения "Z"» ободрило главнокомандующего на Дальнем Востоке, главного маршала авиации сэра Роберта Брук-Пофэма, и он объявил, что Япония не знает, куда повернуть голову, и «Тодзио чешет голову». Однако японский премьер-министр Хидэки Тодзио уже принял фатальное решение. На следующий день лондонская «Таймс» заявила: Великобритания находится в состоянии войны с Японией. Она же опубликовала статью под названием «Сингапур готов».
Гарнизон острова состоял из солдат из многих частей империи. Там были «крепкие британские пехотинцы, шотландские горцы, бронзовые от загара молодые гиганты из Австралии, высокие бородатые сикхи, мусульманские стрелки, только что служившие на северо-западной границе, крепкие маленькие гуркхи, малайцы из Малайского полка». На улицах было полно людей в форме, над головами постоянно гудели самолеты, завывали сирены, сигнализируя об учебных воздушных тревогах. По ночам лучи прожекторов играли на воде.
Присутствие Королевского ВМФ подавляло. Все это провозглашало, что Сингапур является «сердцевиной британской мощи на Дальнем Востоке». Вскоре стало очевидно, что сердцевина-то прогнила. Это частично произошло потому, что британское сообщество в Сингапуре размякло и расслабилось от имперского сибаритства и потакания своим желаниям.
Они жили в миру слуг, для второго завтрака требовалась двухчасовая сиеста. Во второй половине дня колонизаторы лениво играли в гольф, крикет или выходили в море на яхте, устраивали коктейли и маскарады. Несмотря на прозвище «Сингалоре» «Грех в изобилии» , город не был так склонен к порокам, как Шанхай. Бордели считались незаконными, кинотеатры оказались гораздо популярнее опиумных притонов.
Предпочиталась роскошь, а не распутство. Сингапур был местом « высокого уровня жизни и низких мыслей». Идея нормирования состояла в том, чтобы подавать дичь в немясные дни. Это был «остров грез», где для женщины казалось совершенно естественным отказаться от помощи в работе на войну, потому что она записалась для участия в теннисном турнире.
То был анклав самодовольной инертности, которая суммировалась в малайском термине «тид-апа» «зачем волноваться! Киплинг говорил, что потеют даже растения, «было слышно, как испускали пот» папоротники. Но Дафф Купер, которого Черчилль отправил в Сингапур министром-резидентом в 1941 г. Как он сообщил, «кажется, что гражданское население спит комфортным сном, уверенное, что японцы не посмеют атаковать.
Оно приобрело это ощущение ложной безопасности благодаря уводящим в сторону отчетам об их неприступной крепости, которые выдавала расслабившаяся и неэффективная военная разведка». На самом деле сам Дафф Купер едва ли осознавал грядущий крах, который висел над островом. Его раздражала собственная относительная беспомощность. Он устраивал вечеринки, грубо и неприлично копируя препирающихся лидеров Сингапура.
Однако Купер не очень ошибся насчет Брук-Пофэма «Старого горлопана» , которого считал «почти ку-ку, черт побери! Но сейчас он «сильно устал» согласно дипломатичному выражению генерала Пауэлла и «был не удел со времени обеда и дальше». Дафф Купер с таким же пренебрежением относился к губернатору Стрейтс-Сеттльменте сэру Шентону Томасу, который являлся «рупором последнего человека, с которым разговаривал». И снова это был справедливый вердикт.
Другие считали, что компанейский Томас, любящий выпить и закусить с друзьями, «сангвиник до грани самодовольства», лучше всего подходит на должность директора подготовительной школы. Губернатор Томас настаивал, что нужно получить соответствующие указания для проведения подготовительных мер на случай воздушной тревоги, чтобы не вызывать ненужного беспокойства. Поэтому он проследил, чтобы никакие сирены не звучали и не проводилось мер по светомаскировке. Это продолжалось и в ночь на 8 декабря, когда первые японские бомбардировщики ударили по Сингапуру.
Дафф Купер пережил еще одну вражескую бомбардировку через несколько недель - как раз когда собирался лететь домой. Его миссия в Сингапуре получила очень подходящее завершение - Купера отвели в «бомбоубежище, сделанное полностью из стекла». Командующий «Подразделением "Z"» адмирал сэр Том Филипс был тщедушным, сварливым и любящим подраться моряком, которого Уинстон Черчилль прозвал «Воробей». Он имел так мало морского опыта, что другой адмирал, Эндрю Каннингхэм, сказал: Филипс едва ли отличит нос от кормы.
Более того, Филипс придерживался традиционной для военно-морского флота точки зрения которую разделял и Черчилль о том, что бронированные левиафаны легко справятся с механическими гарпиями. Он приказал подать ему его лучшую шляпу, и вместе с ней и своим кораблем отправился на дно. Погибли свыше восьмисот моряков. Японским самолетам не помешали контролируемые радарами «пом-помы», известные, как «чикагские пианино».
Они потопили оба больших судна. Их потеря стала самым большим шоком времен войны для Черчилля и наполнила Сингапур «ощущением полной катастрофы». Это была «катастрофа гигантских пропорций», как писал один английский военнослужащий: «Мы чувствовали себя полностью открытыми для атаки». Эти громоздкие, неповоротливые и устаревшие самолеты, точно названные «летающими гробами», вскоре уступили контроль над малайскими небесами Японии.
Поэтому менее чем через неделю после начала войны на Востоке британцы были вынуждены защищать полуостров силами фактически одного рода войск. Их армия была плохо подготовлена и плохо оснащена для этой цели. В отличие от трех дивизий Ямашиты, которые обучились искусству быстрого маневрирования во время боев с китайцами, защитники имели малый боевой опыт. Многие из зеленых индийских военнослужащих никогда не видели танк, пока не встретились с японскими, которые строились боевым порядком против бронемашин «Роллс-Ройс» времен Первой Мировой войны - настоящих «музейных экспонатов».
У британцев было много другого моторного транспорта, но он заставлял их держаться дорог, которые шли сквозь каучуковые поместья, банановые плантации и пальмовые рощи рядом с горным хребтом, поросшим джунглями. Японцы путешествовали налегке, ездили на велосипедах а если протыкали шины, то двигались и на ободе колеса , носили парусиновую обувь она не становилась тяжелой при промокании во время муссонов, как английские сапоги. Так завоеватели постоянно обходили по флангам своих разбросанных по территории противников, которые неорганизованно отступали. Как едко заметил один офицер, руководивший отступлением, его задачей было беспокоиться о бегстве.
Кроме 2-го Аргиллского и Сазерлендского хайлендского полка, которые имели опыт военных действий в дикой местности, британские и имперские подразделения просто не могли остановить наступление. Как сказал один австралийский артиллерист, «в сравнении с японскими ветеранами, мы были младенцами». Контраст между лидерами тоже оказался заметен. Жестокий Ямашита установил «дисциплину, столь же суровую, как осенний мороз».
Он завоевал прозвище «Малайский Тигр». Британский командующий генерал Артур Персиваль никогда так и не смог должным образом взять под контроль своих подчиненных, которые называли его «Сингапурским Кроликом». И в самом деле, его выступающие зубы, покатый подбородок, будто виноватая улыбка, маленькие усы, высокий нервный смех не давали правильного представления о характере. Ведь генерал был и умным, и смелым человеком.
Но в отличие от крепкого, грубого и нескладного Ямашиты, который считал, что японцы, ведущие свое происхождение от богов, должны нанести поражение европейцам, ведущим происхождение от обезьян, он был болезненно скромен и удручающе нерешителен. Его призывы к народному сопротивлению скорее приводили в смущение, чем вдохновляли. Персиваль не являлся яркой личностью, у него не было убежденности и динамизма, поэтому он не смог стимулировать и побуждать к действию Сингапур. Командующий не контролировал упрямых генералов, которые ему подчинялись - например, австралийца Гордона Беннетта.
Последний, как говорили, всегда был готов к драке, держался вызывающе и искал повода к ссоре. Артур Персиваль ничего не сделал со стопками памфлетов о противотанковой обороне, которые нашли нераспечатанными в шкафу у него в штабе - форте Каннинг, прозванном «Замок Неразберихи». Он выступал против подготовки малайцев и китайцев для ведения партизанских операций, поскольку «план, признающий возможность проникновения противника, имел бы ужасающий психологический эффект, отражающийся на восточном разуме». Командующий разделял стандартную британскую точку зрения, считая, что малайцы не обладают никакими «боевыми качествами, необходимыми для ведения войны», а из тамилов не получатся солдаты.
Когда японцы захватили Пинанг и Куала-Лумпур, Персиваль не стал проводить эффективную политику выжженной земли, чтобы лишить их поставок. При разговоре по телефону он даже подвергся унижению - оператор прервал связь, как только закончились три положенные минуты. Вначале командующий отказывался установить фиксированные оборонительные сооружения на северном побережье Сингапура, поскольку это плохо скажется на моральном духе гражданских лиц. Затем он объявил, что это будет сделано, открывая секреты, как гневно выразился Черчилля, словно новообращенный последователь проповедника Бухмана на церемонии «пробуждения».
Премьер-министр все еще был в ужасе, выяснив: Сингапур вовсе не является такой крепостью, как он представлял. Черчилль побуждал Персиваля мобилизовать население и сражаться до конца. Но когда Ямашита готовил окончательный удар, остров все еще пребывал в мечтательности и апатии. Кинотеатры были полны людей, оркестры играли на лужайках перед клубами, в гостинице «Раффлс» продолжались танцы.
Цензоры запрещали журналистам использовать слово «осада». Когда один полковник прибыл на интендантский склад за колючей проволокой, то обнаружил, что тот закрыт во второй половине дня, поскольку она отводится для отдыха и развлечений. Когда другой офицер попытался превратить Сингапурский гольф-клуб в опорный пункт, секретарь клуба сказал, что для этого придется созвать совещание специального комитета. Когда архитектор из Управления общественных работ использовал кирпичи из внутреннего дворика коллеги для строительства бомбоубежища на случай военной тревоги, то это привело к очень резким обвинениям и ссоре.
Управление гражданской обороны начало копать траншеи в качестве защиты на случай сильной бомбежки, но администрация выступила с возражениями: эти траншеи станут местами распространения комаров. Некоторые австралийские солдаты сами отказывались рыть траншеи, потому что было слишком жарко… Приняли указ, согласно которому работники, отправляющиеся трудиться в опасные зоны, не будут получать дополнительную оплату, поскольку это приведет к инфляции. Поэтому тамилы, которые требовались для строительства береговых редутов, продолжали косить траву на удаленной от берега территории. Британские подразделения требовали детальных карт острова.
Они их получили, но выяснилось, что это карты острова Уайт. Проявлялась настоящая обеспокоенность из-за местной «пятой колонны». Некоторые сомневались в верности султана Джохора, которому запретили появляться в Сингапуре, поскольку в танцзале ярмарки «Счастливый мир» он устроил беспорядки из-за своей любимой фаворитки - филиппинки по имени Анита.. Один военнослужащий «определенно видел ночью огни, исходящие от собственности султана… Эти лучи вполне могли направлять вражеские самолеты».
Столь же зловещим в глазах властей было то, что султан подарил леди Диане Купер попугая, который говорил только по-японски. Если учитывать все, то сэр Чарльз Винер Брук, последний наследный белый раджа Саравака, определенно был прав, заклеймив чиновников Сингапура - «жеманных, консервативных и некомпетентных». Еще более поразительными были комментарии одного учащегося Раффлс-колледжа, когда Джохорскую насыпную дорогу, связывающую остров с материковой частью, с грохотом уничтожили но - не полностью. Когда директор школы спросил, что это за взрыв, Ли Куан Ю, будущий премьер-министр Сингапура, ответил: «Это конец Британской империи».
Получилось так, что Персиваль настолько неумело отработал план диспозиций, что фактически преподнес победу японцам на блюдечке. Распределив свои войска по берегу, он поставил самые слабые формирования на северо-востоке, где Джохорский пролив сужался до тысячи ярдов. Соответственно, там и были проведены высадки десанта. Командующий не оставил никакого центрального резерва для контратаки.
Он не отрядил военную полицию для задержания и сбора дезертиров, отставших солдат и грабителей. Когда виски из Сингапурского клуба выливали, чтобы напиток не достался врагу, австралийских солдат видели «опустившими лица глубоко в сточную канаву. Они собирали столько виски, сколько получится». Персиваль дал указание артиллерии выпускать только по двадцать снарядов в день, чтобы сохранить боеприпасы для долгой борьбы.
А все закончилось коротким столкновением. Когда команды подрывников поджигали военно-морскую базу, наполнив воздух маслянистым дымом, японцы использовали террор для создания паники. Они начали убийственную атаку на военный госпиталь, даже проткнули штыком пациента на операционном столе, после чего отрезали город от резервуаров. Европейцы предпринимали отчаянные усилия, чтобы сбежать из разгромленной гавани, часто выталкивая азиатов из лодок.
Эхом повторяя слова Черчилля, который призывал офицеров умирать вместе со своими подразделениями во имя чести Британской империи, Персиваль объявил: «Мы навечно покроем себя позором, если нам нанесет поражение армия умных гангстеров, которых во много раз меньше количественно, чем наших людей». Если бы Персиваль использовал все ресурсы Сингапура, то, быть может, и оправдал бы свои надежды, поскольку японцам опасно не хватало боеприпасов. Но он капитулировал 15 февраля 1942 г. Джордж Вашингтон поймал 7 200 бойцов в ловушке под Йорктауном.
Ямашите удалось зажать в Сингапуре свыше 130 000 человек. Черчилль, который неохотно дал согласие на капитуляцию, написал знаменитую фразу: «Это была худшая трагедия и крупнейшая капитуляция в британской истории». Он считал ее особенно позорной при противопоставлении упорному сопротивлению американцев японским силам в Батане на Филиппинах хотя там защитники тоже количественно превышали атакующих. Субхас Чандра Бос, который рекрутировал пленных, взятых во время малайского разгрома, в Индийскую национальную армию, говорил о Сингапуре, как о кладбище Британской империи.
С военной точки зрения, как всегда уверял Черчилль, приобретение Америки в качестве союзника более чем компенсировало опустошительные набеги враждебной Японии. Кроме того, оккупации Малайи Японией оказалась такой варварской, что в сравнении с ней британская имперская система казалась утонченной. Первым крупным преступлением, которое совершили японцы, была «операция по зачистке» - «очищение путем уничтожения» «сук чин» примерно 25 000 китайцев. Отношение японцев к белым пленным тоже оказалось очень жестоким.
Они специально прилагали усилия для унижения британцев перед их бывшими подданными. Оккупанты заставляли изнуренных и истощенных людей мести улицы перед фотокамерами и кинокамерами хроникеров, демонстрировали обнаженных женщин в витринах магазинов. Такие унижения и оскорбления в большей мере дискредитировали авторов, чем жертвы. Более того, безжалостная эксплуатация японцами малайских ресурсов подорвала всю пропаганду о «Сфере совместного процветания Великой Восточной Азии».
Они, благодаря центральному орнаменту, получили прозвание «банановых денег». В Шонане «Свет Юга» , как японцы переименовали Сингапур, оккупанты угрожали обезглавить любого, кто неправильно напишет имя императора. По этим и другим причинам люди в Малайе особенно китайцы приветствовали возвращение старого колониального порядка в 1945 г. Однако ничего больше не могло пойти по-старому.
После утраты «Подразделения "Z"» британцы пытались удержать военно-морскую базу Сингапура по большей части по причине имперской гордости. Поэтому ее потеря в первую очередь оказалась потерей лица, ужасным ударом по престижу. Превосходство белых было основой их правления, а Ямашита разгромил его во время кампании, которая длилась всего семьдесят дней. Единственный японский лозунг, который продолжал звучать после падения атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки, был таков: «Азия для азиатов».
По словам Ли Куан Ю, который стал премьер-министром независимого Сингапура в 1959 г. Шоры упали с наших глаз, и мы сами увидели, что местные жители могут управлять страной». Шок от падения Сингапура почувствовали далеко за пределами Востока. Он отдался эхом даже на удаленных участках северо-западной границы, где пуштуны выразили «презрение оттого, что столь серьезное поражение англичане понесли от рук таких противников».
В Великобритании интеллектуалы теперь винили себя в «подрыве уверенности» в империи, принижая ее принципы силы, на которых она строилась. Так философы лишали силы старый режим перед Французской революцией. Марджори Перхам призывала в «Таймc» к срочной перестройке колониальных администраций, в особенности - в сфере расовых отношений. Британцы «заслужили укор за то, что отказывали в полном равенстве в рамках империи, хотя винили Гитлера за его политику расы господ».
Австралийцы чувствовали себя преданными метрополией, как объявил их премьер-министр Джон Кёртин и его фраза стала хорошо известной. Они теперь ожидали зашиты от США, «свободные от любых мук и страданий в связи с нашими традиционными связями или родством с Соединенным Королевством». Через два дня после падения Сингапура Генри Льюс опубликовал статью «Американское столетие» в журнале «Лайф», в которой утверждалось: США должны занять место, которое однажды занимали великие державы - Римская и Британская империи. Но Америка будет царить доброжелательно, благосклонно, щедро и великодушно, обеспечивая помощь, культуру, технологии, демократию и мир.
Критики отмахнулись от этого утверждения, назвав «мышлением Льюса», пустословием мессии о новом мировом порядке, который вполне может оказаться хуже старого. Но независимо оттого, был ли Льюс великодушным и надменным, или же путаным и бестолковым, он оказал влияние в формировании мнения. Этот обозреватель помог определить будущую роль Америки в тот самый момент, когда казалось, что Британия вот-вот лишится империи. Даже американская помощь в виде китайских армий генерала «Уксусного Джо» Стилвелла и «летающих тигров» генерала Клэра Ченнольта не смогла остановить одновременное наступление японцев в Бирме.
И вновь британское отступление получило все характеристики разгрома. Как и в Малайе, оно оказало фатальное влияние на положение колониальной державы. Губернатор сэр Реджинальд Дорман-Смит, которому пришлось бросить свою большую коллекцию цилиндров, сказал: британцам никогда больше не удастся поднять головы в Бирме. Они не смогли ни защитить себя от вторжения японцев, ни защитить гражданское население от атак на земле и с воздуха.
Например, в начале апреля 1942 г. Первый удар уничтожил клуб Верхней Бирмы, где люди собрались на обед. Бомбы убили сотни людей, некоторых отбросило в ров форта Дафферин. Из-за бомбежки начались пожары, которые за несколько секунд уничтожили бамбуковые хижины с соломенными крышами.
Рухнули и более крепкие здания - например больница и железнодорожный вокзал. Как заметил в неопубликованных мемуарах один индийский чиновник, Н. Тайябджи, подобная бойня «покончила с любым остающимся чувством верности или сочувствия делу Британии среди бирманских и китайских местных жителей». Тайябджи помог организовать эвакуацию 400 000 индусов и других лиц из Бирмы.
Он говорил об ужасающих обстоятельствах, при которых проходило передвижение по суше: промокшие после муссонов джунгли, кишащие пиявками; слякотные и топкие горные тропы, забитые охваченными паникой людьми; грязные лагеря беженцев, где свирепствовали холера, дизентерия и малярия; тучи ярких бабочек, парящих над раздутыми трупами. Автор мемуаров стал свидетелем результатов применения фугасных бомб и снарядов японцами: «Оторванные конечности и куски одежды были разбросаны по территории, представляя собой жуткое зрелище». Он отмечал, что белые имели приоритет даже в бегстве, и жаловался на «вопиющую дискриминацию». К концу мая японцы оккупировали всю страну.
По словам Тайябджи, они «уничтожили миф о западной неуязвимости, а вместе с ним - и те прочные связи, которые могли пережить 100 с лишним лет эксплуатации и бездумной власти». Это было справедливое замечание, поскольку бирманцы всегда яростнее, чем другие колонизованные расы, выступали против подчинения Британии.
Затем, начиная с Арджентии, давление Рузвельта на английского партнера стало перманентным и бескомпромиссным. Американцы с плохо скрываемым нетерпением ждали наследства и получили его, невзирая даже на растерянность малокомпетентного преемника, занявшего Овальный кабинет. Американские усилия и порочная военная политика Черчилля сделали процесс распада британоцентристской общности необратимым. Начало крупным потерям положила Бирма. В 1942 г. Британская недееспособность и японские посулы соблазнили часть бирманцев примкнуть к победителям, тем более что Токио предлагал местным националистам независимость. Польщенные бирманцы во главе с Аун Саном согласились и с японской помощью приступили к формированию собственных вооруженных сил.
В обмен на лояльность и услуги японцы сдержали обещание и 1 августа 1943 г. Таким образом, с трудом отбившие беглую колонию, англичане в 1945 г. Солдаты, марширующие по узкому участку Бирманской дороги к боевым линиям. Аун Сан формально был полезным союзником, а США не одобряли имперских амбиций. К тому же регион находился на грани гражданской войны с мощной этнической составляющей. Пронаблюдав трения левых с буржуазией и бирманцев с народностью каренов, британский премьер К. Эттли, оценив сложность задач и столкнувшись с пассивным сопротивлением, согласился с утверждением бирманцев о независимости. Лишившись финансовой и силовой возможности рубить «гордиевы узлы», англичане стали покладисты, и 4 января 1948 г.
Войдя в резиденцию, он произнес под нос еще два слова: «Правильно. Оценивать это можно как угодно, но на что это максимально непохоже, так это на потерпевшего крупнейшее в своей карьере поражение политика. Напротив, выглядит это так, будто он каким-то, вне всяких сомнений, невероятным образом заранее знал, чем закончится референдум о Брекзите и хотел уже поскорее сложить полномочия и двигаться дальше. Хотя для шотландцев, 62 процента которых проголосовали за то, чтобы остаться в ЕС максимум среди входящих в Соединенное Королевство стран — это было не движение вперед, но самый настоящий обман. Кроме того, если предпосылки проведения шотландского референдума вполне естественны, учитывая многолетнюю историю борьбы Шотландии за независимость, то решение о выходе Британии из ЕС выглядит по меньшей мере искусственным, спущенным сверху вниз, навязанным народу правящим классом. Однако, как показала практика, принадлежность к политической элите отнюдь не означает умения мыслить стратегически. Хитрый расчет с двумя референдумами не оправдался. Процесс Брекзита затянулся. Отношения с ЕС ухудшились. Экономика просела. А шотландцы поняли, что их обвели вокруг пальца, и требуют сатисфакции. Также важно отметить, что по результатам Брекзита та же Северная Ирландия де-факто осталась частью ЕС, и никаких границ или таможенного контроля между ней и остальной Ирландией нет. Напротив, досмотру стали подвергаться товары, идущие в Северную Ирландию из Великобритании. Учитывая историческую подоплеку, подобный прецедент лишь подливает масла в огонь, снова поднимая тему объединения Ирландии. И, принимая во внимание масштабность конфликта между ИРА и официальным Лондоном в XX веке, установка «жесткой границы» между британской и ирландской частью острова может стать решающим фактором для того, чтобы Ирландия, наконец, стала единой. Ведь сегодня для этого складываются все предпосылки. Премьер-министра Бориса Джонсона уже предупредили об «опасном политическом вакууме» в Северной Ирландии в письме, подписанном четырьмя бывшими представителями региона в британском правительстве. Произошло это после того как в апреле по Ольстеру прокатилась масштабная волна протестов. Слишком уж многим местным жителям показалось, что Лондон предал их, заключая с Брюсселем сделку по Брекзиту. Неизвестно, было ли это попыткой вести более самостоятельную политику или же сблизиться с США, отдалившись от ЕС, но факт остается фактом: Британия Евросоюз покинула. И скорее всего это будет стоить ей как минимум Шотландии. Брекзит, по сути, еще один пример того, как политики сами разваливают свою страну, преследуя одним им известные цели.
Brexit, к сожалению, привел к тому, что появились обновленные сепаратистские устремления в Шотландии, очень сложная ситуация в Северной Ирландии, не работал североирландский протокол, таможенная граница в Ирландском море — конечно, это всё не способствует объединению страны», — сказала Бабынина. По ее словам, у самого Уэльса меньше причин для волнений, но среди жителей и политического истеблишмента есть и сторонники, и противники Brexit. Также большая проблема, связанная с попытками провести второй референдум в Шотландии и с работой североирландского протокола.
Британская империя, настоящие причины краха величайшей империи
БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ (The British Empire), Великобритания и её заморские владения. Британская империя в новейшей истории развалилась с выходом из нее Индии, поэтому заголовок является спорным. Самым главным событием Британской империи во время кризиса капитализма стала война с англо-бурской войны 1899-1902 годов.
когда распалась британская империя
| БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ • Большая российская энциклопедия - электронная версия | Смотрите видео онлайн «Как и когда пала британская империя» на канале «СемИринка» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 5 июля 2022 года в 8:24, длительностью 00:01:47, на видеохостинге RUTUBE. |
| История британской империи. Почему распалась Британская империя | работа распад британской колониальной империи от Лесникова |
| Как США разрушили господство Британской империи | Since 1450, the British Empire has expanded across several continents, only to shrink back to where it started. |
| Е.В. Романова и С.А. Соловьев в программе "Власть факта": "Распад Британской империи" | Америку ждет длительный упадок, который будет проходить по сценарию распада Британской империи. |
Закат империи: Британия близка к развалу
Первый — о пересмотре условий членства в Евросоюзе и второй — о независимости Шотландии. И тут британское правительство продемонстрировало предельно холодный расчет, извлекая из ситуации максимум политической выгоды. Вопрос с ЕС был на время отложен, а шотландцам предложили провести референдум о независимости. Провести, это важно, один раз в поколение, то есть «закрыть вопрос» минимум на ближайшие двадцать лет. Одним из ключевых аргументов, возглавленной британским премьером Кэмероном кампании «No» «Нет» - ответ на вопрос бюллетеня, должна ли Шотландия стать независимой было то, что выйдя из состава Соединенного Королевства, Шотландия одновременно перестанет быть частью Евросоюза, что, безусловно, окажет негативное воздействие на экономику страны. Более того было очевидно, что с учетом тогдашнего широкого влияния Британии в ЕС, вопрос о вступлении шотландцев в союз будет встречать если не сопротивление, то полное отсутствие энтузиазма со стороны европейских чиновников. Как заявил глава Еврокомиссии 2004-2014 Жозе Мануэл Баррозу: В случае если появится новая страна, новое государство, вышедшее из состава одного из нынешних государств-членов ЕС, этой стране придется подавать новую заявку на членство… И конечно, будет крайне сложно получить одобрение всех членов ЕС на вступление страны, отделившейся от другой страны-члена ЕС. Проще говоря, Шотландии дали понять, что выйдя из состава Соединенного Королевства, в ЕС она если и попадет, то очень не скоро и с максимальным количеством бюрократических проволочек.
С учетом того, что о реальном выходе из Евросоюза в публичной британской политике тогда рассуждали немногие, шотландские избиратели все же предпочли не покидать Соединенное Королевство. А дальше шотландцев, выражаясь языком персонажей известного британского режиссера Гая Ричи, «попросту кинули». А как иначе воспринимать то, что менее двух лет спустя с момента референдума о независимости Шотландии — 27 мая 2016 года, королева Великобритании Елизавета II объявляет о том, что Британию ждет новый референдум. Теперь уже о членстве в ЕС. Да, том самом членстве, которое де-факто и убедило шотландского избирателя принять доводы официального Лондона и остаться. Кстати, важный момент, что заявила о референдуме именно королева. Ключевая особенность британской политической системы состоит в том, что классическая схема конституционной монархии по факту оказывается далеко не такой конституционной, как кажется, и влияние королевской семьи на британскую политику куда выше, чем представляется на первый взгляд.
Так, нашумевшее расследование британской газеты «Guardian» продемонстрировало свидетельства прямого воздействия на британское законотворчество со стороны Елизаветы II. Как выяснило издание, так называемое «королевское согласие», воспринимающееся как формальный инструмент и наследие абсолютистского прошлого, на деле позволяет королевским юристам эффективно лоббировать необходимые, с точки зрения Короны, изменения в британском законодательстве. Результаты расследования Guardian гласят, что Елизавета II и Принц Чарльз посредством использования «королевского согласия» наложили вето на более чем 1000 законов. Среди них, в том числе, и законы о наследовании, земельной политике, и, кто бы мог подумать, о Брекзите! Но, конечно, то что шотландский референдум в итоге проведут первым — чистой воды совпадение. Правительство же последующий референдум о Брекзите, безусловно, поддержит. В ходе подготовки к голосованию премьер-министр Дэвид Кэмерон, разумеется, в очередной раз займет подчеркнуто юнионисткую позицию, на сей раз в отношении ЕС.
Однако эти новые территории уже не представляли интереса для британских переселенцев. Сколь прочны и многолюдны были британские колонии, основанные когда-то на слабозаселенных землях, столь же труден был для англичан процесс интериоризации земель, имеющих скольконибудь значительную плотность туземного населения. Так, английское население в Индии не состоящее ни на военной, ни на государственной службе к концу XIX века едва приближалось к 100 тысячам. И это при том, что начиная с 1859 года, после подавления мятежа, британское правительство проводило политику, направленную на привлечение британцев в Индию, а на индийском субконтиненте имелись нагорья, по климату, растительности и относительной редкости местного населения вполне пригодные для колонизации, во всяком случае, в большей степени подходящие для земледельческой колонизации, чем "хлопковые земли " Средней Азии, активно заселявшиеся русскими крестьянам. Английский чиновник Б. Ходгсон, прослуживший в Индии тридцать лет своей жизни, писал, что Индийские Гималаи могут стать "великолепной находкой для голодающих крестьян Ирландии и горных местностей Шотландии ". Еще более остро вопрос о британской колонизации северных районов Индии. Но вопрос остался на бумаге. Для того, чтобы жить в Гималаях требовалось вступить в прочные отношения с местным населением.
Последнее по своему характеру британцам было даже симпатично. Англичане давали самые идиллические характеристики жителям Гималаев. Монахи и аскеты, нашедшие себе убежища в снежной суровости высоких гор, стали основными персонажами европейских описаний Гималаев. В отличии от обычной индийской чувственности, путешественники находили здесь величайшее самообуздание, столь импонировавшие викторианцам. Гималаи в представлениях англичан было местом преимущественно романтическим. Жизнь крестьян описывалась так же преимущественно в идиллических тонах. Обращалось внимание на их необыкновенно чистые и прекрасно возделанные угодья. Однако британское население, состоявшее главным образом из чиновников лесного ведомства, жило в поселках, приближаться к которым местным жителям было строжайше запрещено, словно поставлен был невидимый барьер. И когда в Гарвале - одной из местностей Гималаев - действительно возникают европейские поселения британцы поступают с этими романтическими горами точно так же, как в это же время с романтическими горами своей родины - горами Шотландии: стремятся вырубить естественные лесные массивы и засадить горные склоны корабельными соснами.
Действия британцев могли бы казаться чисто прагматическими, если не учитывать, что тем самым они лишили себя одного из немногочисленных плацдармов для британской колонизации Индии, вступив в затяжной конфликт с местным населением. В результате, британские поселения Гарваля так никогда и не превысили общую численность в тысячу человек. Англичане и абстрагировались от местного населения, и создавали для себя миф о загадочных жителях Гималаев, и воспевали чудесную природу края, и признавали практически только хозяйственное ее использование. Их восприятие как бы раздваивалось. В результате, осознавая и возможность, и желательность крестьянской колонизации района Гарваля, британцы не решались к ней приступить. Между британцами и местным населением словно бы всегда стоял невидимый барьер, преодолеть который они не могли. Так, еще во времена колонизации Америки "угроза, исходящая от индейца приняла для пуританина природнототальный характер и в образе врага слитыми воедино оказались индеецдикарь и породившая его дикая стихия природы... Пуританский образ индейцаврага наложил свой отпечаток на восприятие переселенцами пространства: оно для них активно, это пространство "западня ", полное подвижных и неожиданных препятствий ". Британцы создавали себе в своих владениях узкий мирок, в который не допускались никакие туземцы и который должен был бы воспроизводить английское общество в миниатюре.
Однако психологическую неадекватность этого ощущения обнаруживает тот факт, что, прожив несколько лет в таких колониях, англичане, от колониальных чиновников до последних бродяг, чувствовали, попадая назад в Англию, еще больший дискомфорт. Те, кто волей судьбы оказывался перед необходимостью более или менее близко соприкасаться с неевропейцами чего англичане избегали приобретали себе комплекс "аристократов " и тем по существу обращались в маргиналов в английском обществе. Ничего подобного не знает история никакого другого европейского народа. Любая новая территория, где селится англичанин, в его восприятии - "чистая доска ", на которой он творит свой собственный мир по своему вкусу. Это в равной степени относится и к колонизации Америки, и к созданию ИндоБританской империи. Так, "пуритане, несмотря на свои миссионерские претензии рассматривали Америку как свою собственную страну, а ее коренных жителей, как препятствие на пути своего предопределения как американцев. Будучи пионерами, осваивавшими богатую неразвитую страну, первые американцы верили в свою способность построить общество, отвечающее их желаниям ". Аналогичным образом и "индийская tabula rasa представлялась во всех отношениях в высшей степени подходящей, чтобы устроить там общество на свой собственный манер ". Внешне это восприятие может напоминать "дикое поле " русских, но имеется одно очень существенное различие.
Русские осваивают "дикое поле ", вбирают его в себя, не стремясь ни ограничить его, ни устранить встречающиеся на нем препятствия. Русские как бы игнорируют конфликтогенные факторы, связанные с новой территорией, и не прилагают никаких усилий, чтобы устранить их возможное деструктивное действие. Эти конфликтогенные факторы изначально рассматриваются не как внешние трудности, а как внутренние, от которых не уйдешь, но которые не подлежат планомерному устранению, а могут быть сняты только в более широком контексте деятельности народа. Англичане же, если они не могли избежать самого столкновения с тем, что порождает конфликтность - а сам факт существования туземного населения уже является для англичан конфликтогенным, ведь туземное население так или иначе препятствует реализации собственно английских представлений - то они стремились поставить между собой и местным населением барьер. К чему приводило наличие психологического барьера между англичанами и коренным населением колоний? Эдвард Спайсер в книге "Циклы завоевания " описывает как из "политики изоляции " постепенно развивалась концепция резерваций, воплотившаяся в отношениях с индейцами Северной Америки. Изначально эта концепция выразилась в том, что с рядом индейских племен были подписаны договоры как бы о территориальном разграничении. Но существенным в этих договорах для англичан было не определение территориальных границ напротив, они изначально игнорировали эти границы , а то, что в результате самого акта подписания договора индейское племя превращалось для англичан в некоего юридического субъекта, через что отношения с ним вводились в строго определенные и ограниченные рамки. Очевидная бессмысленность наделения индейцев статусом юридического лица при том, что никакие права дефакто за ними не признавались, параллельно навязчивым желанием англоамериканцев придерживаться даже в случаях откровенного насилия определенных ритуалов свойственных международным отношениям , указывают на то, что внешний статус индейцев имел в глазах колонистов самостоятельную ценность.
Он давал возможность экстериоризировать туземный фактор, отделить его от себя и тем самым получить возможность абстрагироваться от него. Такие сложные психологические комплексы, казалось бы, должны были остановить колонизация. А между тем англичане создали империю значительно более прочную, чем, например, испанцы, хотя последние прикладывали к созданию империи больше сознательных усилий. Значит ли это, что разгадка - в коммерческих способностях англичан? И действительно, значительная доля справедливости есть в словах, что Британская империя являлась "коммерческой комбинацией, деловым синдикатом ". Но этого объяснения недостаточно, ибо как психологически могли сочетаться эта гипертрофированная самозамкнутость англичан гигантский размах их торговых операций, заставлявший проникать их в самые удаленные части земли и чувствовать там себя полными хозяевами? Кроме того, торговые выгоды получали главным образом жители метрополии, а они, казалось, видели в империи только лишний балласт. Томас Маколей сетовал на то, что англичане вовсе не интересуются Индией и "предмет этот для большинства читателей кажется не только скучным, но и положительно неприятным ". Пик английской завоевательной политики на Востоке по времени первая половина XIX века совпал с пиком антиимперских настроений в Англии, так что кажется, словно жизнь на Британских островах текла сама по себе, а на Востоке, где основным принципом британской политики уже стала "оборона Индии " - сама по себе.
Англичане уже словно бы свыклись с мыслью о неизбежности потери колоний и даже желательности их отпадения, как то проповедовали экономисты Манчестерской школы. Однако с выводами спешить не надо, эта апатия имела и оборотную сторону. Узнав о коварстве и жестокостях полководца У. Хастингса, английское общественное мнение поначалу возмутилось, однако гнев прошел быстро, и Хастингс был оправдан парламентским судом. Осуждать его англичане не хотели. Я повторяю, это не лицемерие; если бы противоположность идей и чувств осознавалась бы - игра была бы проиграна; залог успеха - бессознательность. В этом смысле показательно высказывание Дж. Фраунда о том, что Британская империя будет существовать даже несмотря на "глупость ее правителей и безразличие ее детей ". Здесь мы имеем дело с выражением противоречивости внутренних установок англичан.
Англичане осваивали весь земной шар, но при этом стремились абстрагироваться от всего, что в нем было неанглийского. Поскольку такой образ действия практически невыполним, колонизация волейневолей связана с установлением определенных отношений и связей с внешним неанглийским миром, то выход состоял в том, чтобы не замечать само наличие этих связей. Для англичан Британских островов это означало не замечать наличие собственной империи. Действовать в ней, жить в ней, но не видеть ее. Так продолжалось до середины XIX века, когда не видеть империю далее было уже невозможно. Модели народной колонизации в принципе внеидеолоичны. Они связаны с восприятием народом осваиваемого им пространства и отражают психологически комфортный образ действия, свойственный той или иной культуре. Это - модели действия человека в мире, адаптации, в том числе и психологической, человека к миру и адаптирования им внешней среды применительно к своему образу восприятия этой среды. Они могут обретать соответствующее ценностное обоснование постфактум, а могут и вообще без него обходиться.
Сложная и многоэтапная "драма ", связанная с освоением новой территории, является реализацией внутрикультурного конфликта и обеспечивает для этноса максимально возможную психологическую комфортность в процессе достижения определенной цели. Однако в культуре народа должны быть представления, которые обосновывали бы силу экспансии. Англичане могли как бы не замечать империю, но очевидно, что была некая мощная сила, которая толкала их к ее созданию и сохранению. При наличии всех психологических трудностей, которые несла с собой британская колонизация, абсолютно невозможно представить себе, чтобы она имела лишь утилитарные основания. А если так, то мнение о внерелигиозном характере Британской империи ошибочно и вызвано тем, что до XIX века миссионерское движение не было значимым фактором британской имперской экспансии. Приходится только удивляться тому, что все исследователи, за очень редким исключением, отказывали ей в какомлибо идеологическом основании. Но так ли это? Если миссия была неимоверно затруднена психологически, то это не значит, что ее не хотели. Не мочь не означает не хотеть.
И если стимулом к созданию империи было мощной религиозное основание, то ни из чего не следует, что внешне это будет проявляться таким уж прямолинейным образом. Имперские доминанты получали в сознании англичан достаточно причудливое выражение. Следует ожидать, что и их религиозные основания имеют сложную форму. Очень многие смотрели на Британскую империю как на "торговый синдикат ", но в ее истории не было ни одного периода, по отношению к которому это определение было бы справедливо. Можно лишь сказать, что Британская империя, корме всего прочего была и "торговым синдикатом ". Более корректно было бы говорить о "прирожденном альянсе между религией и торговлей в конце XVI - начале XVII веков, который оказал глубокое влияние на то, что в один прекрасный день было названо Британской империей. Между религией и торговлей существовала тесная связь. Торговцы и моряки верили, что они являются орудием Проведения. Благочестивые замечания, встречающиеся в вахтенных журналах, удивляют современного читателя как нечто, совершенно не относящееся к делу...
Но в XVII веке эти комментарии были выражением настроения эпохи ". Так например, при основании в 1600 году ОстИндийской компании отбором капелланов для нее занимался сам ее глава Томас Смит, известный как человек примерного благочестия. Он обращался в Оксфорд и Кембридж для того, чтобы получить рекомендации. Кандидаты должны были прочитать испытательную проповедь на заданные слова из Евангелия служащим компании. Эти деловые люди были знатоками проповедей, они обсуждали их со знанием дела не хуже, чем профессиональные доктора богословия. При отборе капелланов имелась ввиду и цель миссии. Необходимость обращения язычников в протестантизм была постоянной темой английских дискуссий о колонизации. Однако, несмотря на значительный интерес общества к вопросам проповеди, в реальности английская миссия была крайне слабой. Попытаемся понять причину этого, обратившись к истории формирования концепции Британской империи.
Важно отметить, что для того, чтобы понять ценностное основание той или иной империи, мы должны обращаться к ее зарождению, к той ценностной доминанте, которая дала ей импульс. На это можно было бы возразить, что этот первоначальный импульс мог восприниматься рядом последующих государственных деятелей как анахронизм. Но новые веяния зачастую грозили фатальным образом разрушить логику имперского строительства. И эта логика сохранялась порой уже не в силу личных ценностных ориентаций конкретных государственных деятелей, а благодаря их "шестому чувству " - ощущению целостности и последовательности имперского строительства. Что же касается английского понимания слова "империя ", как оно сложилось в начале XVI века, то здесь нас ждут большие неожиданности. Это концепции "страны ", "сообщества ", "империи " и "нации ". Изменение значений слов происходило главным образом в XVI веке. Эти четыре слова стали пониматься как синонимы, приобретя смысл, который, с небольшими изменениями, они сохранили и в последствии и который совершенно отличался от принятого в предшествующую пору. Они стали означать "суверенный народ Англии ".
Соответственно изменилось и значение слова "народ ". Слово "страна " country , первоначальным значением которого было "county " - административная единица, стало синонимом слова "nation " и уже в первой трети XVI века приобрело связь с понятием "patrie ". В словаре Томаса Элиота 1538 год слово "patrie " было переведено как "a countaye ". Слово "commonwealth " в значении "сообщество " стало использоваться в качестве взаимозаменяемого с терминами "country " и "nation ". С понятием нация начинает тесно связываться и понятия "империя ". В средневековой политической мысли "империя " была тесно связана с королевским достоинством. Понятие "империя " лежала в основе понятия "император ". Император обладал суверенной властью внутри его королевства во всех светских делах. Это значение было радикальным образом изменено в Акте 1533 года, в котором понятие "империя " было распространено и на духовные вопросы и использовано в значении "политическое единство ", "самоуправляющееся государство, свободное от каких бы то ни было чужеземных властителей ", "суверенное национальное государство ".
При этом бытие Англии в качестве "нации " было непосредственным образом связано с понятием "представительского управления ". Представительство английского народа, являющегося "нацией " символическим образом возвышало его положение в качестве элиты, которая имела право и была призвана стать новой аристократией. Здесь для нас чрезвычайно важно сделать следующие замечания. При этом, поскольку понятия "нация ", "сообщество ", "империя " являются в этот период фактически синонимичными, но "представительское управление " как "способ действия " следует рассматривать как присущий им всем. В этот же ряд понятий следует ввести и "англиканскую церковь ". Ей так же присущ атрибут "представительское управление " - что выразилось в специфике миссионерской практики англичан. Причем данный способ действия в сознании англичан приводит к возвышению над всем окружающим миром и логически перерастает в атрибут "образа мы ". На раннем этапе он трактовался как религиозное превосходство, затем как одновременно превосходство имперское "лучшая в мире система управления народами " и национальное. Затем он стал пониматься как превосходство социальное.
Но каждый из этих случаев более сложен, чем это кажется на первый взгляд. Так и знаменитый британский национализм, поражавший всю Европу, в действительности далеко отстоял от того, что обычно понимают под этим понятием, которое было очень сложным психологическим комплексом. В XVI веке тесно закрепляется связь протестантской веры с Англией, и как с суверенным политическим союзом , и как с империей. В "Законах церковной политики " Ричарда Хюкера читаем: "Каждый, кто является членом общества commonwealth , является членом англиканской церкви ". В 1559 году будущий епископ Лондонский Джин Эйомер провозгласил, что Бог - англичанин и призвал своих соотечественников семь раз в день благодарить Его, что они родились англичанами, а не итальянцами, французами или немцами. Джон Фокс писал в "Книге мучеников ", что быть англичанином означает быть истинным христианином: английский народ избранный, выделенный среди других народов, предпочитаемый Богом. Сила и слава Англии необходима для Царствия Божия. Триумф Протестантизма был национальным триумфом. Идентификация Реформации с "английскостью " вела к провозглашению Рима национальным врагом и исключением католиков из английской нации.
Епископ Латимер первым заговорил о "Боге Англии ", а архиепископ Краимер связал вопросы вероучения с проблемой национальной независимости Англии и ее национальных интересов. Итак, национализм того времени определялся не в этнических категориях. Он определялся в терминах религиознополитических. Он был связан с идеями самоуправления и протестантизма. Эти два последних понятия также были непосредственным образом связаны с понятием "империя ", то есть самоуправления в религиозных вопросах. Таким образом мы видим, что британская империя имела религиозную подоплеку, сравнимую по своей интенсивности с Российской империей.
Взлёт и падение Российской империи Хотя Российская империя существовала с 1721 года до Февральской революции 1917 года, отображённые на карте события начинаются с легендарного призвания варягов в IX веке на княжение в Новгород, объединения восточнославянских и финно-угорских племён и начала существования Киевской Руси. К середине XII века она распалась на полтора десятка княжеств вплоть до монгольского нашествия. Расширение владений Московии продолжилось и в середине 1600-х годов достигло Тихого океана. После победы в нескольких войнах в течение следующих двух столетий Россия стала одной из ведущих держав Европы. Российская империя была третьим по площади из когда-либо существовавших государств после Британской и Монгольской империй. К концу своего существования она простиралась до Северного Ледовитого океана на севере и Чёрного моря на юге, до Балтийского моря на западе и Тихого океана на востоке. Существование империи прекратилось в начале 20-го века, но анимированная карта продолжает отображать изменения в географических контурах уже СССР, затем России вплоть до 2015 года. Взлёт и падение Османской империи Османская империя, чьё становление соотносится с падением Византии, просуществовала с 1299 по 1923 год. Эти 600 лет истории отображаются на карте в течение пяти минут. Уже в 1320 году империя достигла Чёрного моря, воспользовавшись разобщённостью в регионе.
Победы России в русско-персидской 1826—1828 годов и русско-турецкой 1828—1829 годов войнах вызвали беспокойство Британии, которая начала опасаться русского вторжения в Индию [82]. Чтобы опередить своего геополитического соперника, в 1839 году Британия предприняла первую попытку захватить Афганистан , однако Первая англо-афганская война закончилась для неё катастрофой [77]. В 1853 году усиливается политическое присутствие России на Балканах. Англия и Франция, опасавшиеся усиления влияния России в Средиземноморье и на Ближнем Востоке , вступили в Крымскую войну 1854—1856 , продемонстрировавшую их технологическое превосходство и несколько ослабившую влияние России на международной арене [77]. В течение следующих двадцати лет Британия присоединила Белуджистан 1876 г. В 1878 году две империи впервые договорились о разделе сфер влияния в Азии. Тем не менее, в 1902 году Англия заключила направленный против России союз с Японией. Во время русско-японской войны Британская империя, официально сохраняя нейтралитет, тайно поставляла вооружение и боеприпасы в Японию, предоставляя последней военные кредиты, что способствовало военному поражению и ослаблению Российской империи. В 1907 году Россия присоединилась к англо-французскому военному союзу Антанте , направленному против Германии, и две враждующие империи стали союзницами. Одновременно Россия признала протекторат Британии над Афганистаном, а Персия Иран была разделена на русскую и английскую сферы влияния. На такие же сферы влияния между европейскими державами был разделён Китай. C 1820 года сюда началась массовая английская иммиграция. Во время Великого трека конца 1830-х — начала 1840-х годов, тысячи буров покинули колонию и ушли на север, основав там свои новые республики Трансвааль 1852—1877, 1881—1902 гг. Они враждовали как с британцами, так и с африканским народами сото и зулу. По итогам второй англо-бурской войны 1899—1902 гг. Вначале над ним был установлен совместный англо-французский контроль, а в 1882 году регион канала был оккупирован британскими войсками [86]. Англо-французская конкуренция из-за Суэцкого канала закончилась в 1902 году признанием его нейтральной территорией, хотя де-факто он оставался под контролем британских войск до 1954 года. С усилением активности Франции, Бельгии и Португалии в нижнем течении реки Конго , между европейскими державами началась « Драка за Африку ». Разногласия пытались урегулировать на Берлинской конференции в 1884—1885 гг. Конкуренция между колониальными империями продолжалась до 1890-х годов и вынудила, в частности, Великобританию пересмотреть своё решение 1885 года вывести свои войска из Судана. Объединённые англо-египетские силы подавили восстание махдистов в 1896 году и дали отпор французскому вторжению в Фашоду [88]. После этого Судан был формально провозглашён совместной англо-египетской колонией , но фактически остался под британским контролем. Британский колонизатор Сесиль Родс , первопроходец британской экспансии в Южной Африке , выступил с предложением строительства трансафриканской телеграфной линии и железной дороги Кейптаун — Каир , которая должна была связать стратегически важный Суэцкий канал с богатой полезными ископаемыми Южной Африкой [89]. В 1888 году Родс, опираясь на принадлежащую ему частную Британскую Южно-Африканскую компанию , захватил обширную территорию, названую в его честь — Родезия [90]. С появлением автомобилей , одновременно на разных участках началось строительство связующего всю Африку шоссе Каир-Кейптаун , а также местных автомобильных дорог.
Россия в глобальной политике
Самым главным событием Британской империи во время кризиса капитализма стала война с англо-бурской войны 1899-1902 годов. ИМПЕРСКИЙ ПУТЬ ВОЗНЕСЕНИЯ И УПАДКА АНГЛИИ В XX-XXI ВЕКАХ». В результате развала Британская империя трансформировалась в некое аморфное Содружество, где все еще 52 государства. Она распалась в 1997 году. Можно сказать, что Британия была последней империей, которая смогла так долго просуществовать. работа распад британской колониальной империи от Лесникова Распад Британской империи (2021) – 9 просмотров, продолжительность: 38:59 мин. Смотреть бесплатно видеоальбом Сергея Волкова в социальной сети Мой Мир.
БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ ПОСЛЕ 1914
Статья рассказывает о распаде британской империи, его причинах и последствиях, а также о становлении и особенностях Британского ие В. В наибольшей опасности наследие бывшей Британской империи оказалось на не имеющих собственного англосаксонского населения Карибах. Распад империи привел к фундаментальному сдвигу в самосознании британских граждан. Вашингтон намерен третий раз способствовать распаду Соединённого Королевства под лозунгом избавления британской королевы от долгов.
Новости исторического факультета
Однако Черчилль проиграл. Новое правительство немедля поддержало независимость Индии. Черчилль хотел отсрочить независимость Индии. Хотя он признавал, что дни империи сочтены. Махатма Ганди и независимость колоний Власть Империи начала ослабевать с начала 1930-х годов. Но заметная смена политики произошла в 1935 году с принятием Закона о правительстве Индии. Который предоставил определенную степень самоуправления Индийскому субконтиненту. Этот акт был, возможно, самым значительным поворотным моментом в истории британской администрации в Индии.
Партия противников закона не скупилась на слова в своей оценке акта. Не успокоился и Махатма Ганди, бывший член партии Конгресс. Юрист, получивший образование в Лондонском университете, Ганди был лицом и лидером индийского национализма. Организовав три кампании за независимость в 1920—22, 1930—34 и 1940—42 годах. Идеи Ганди о ненасильственном национализме находили отклик у людей не только в рамках жесткой кастовой системы Индии. Но и в Великобритании, Европе и во всем мире.
Расплата ресурсами колоний Ранее британский монарх дважды оказывался в подобной ситуации.
И в каждом случае главным кредитором являлись США. Поэтому долговая проблема решалась путём взаимозачёта: американские компании получали в собственность ресурсы колоний британского монарха, а американцы, в свою очередь, списывали его долги. Дело в том, что в Соединённом Королевстве не было и нет законодательства, гарантирующего абсолютную неприкосновенность частной собственности. В Соединённом Королевстве вся земля принадлежала и принадлежит короне. Поэтому у британского монарха есть, пусть и формальное, право изъять землю у любого собственника. И эта проблема решалась одним путём — путём выведения колоний из-под законодательного и судебного контроля Лондона. После Первой мировой войны британский король рассчитался с американскими компаниями ресурсами Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки, Ирландии.
При этом он юридически закрепил за этими территориями суверенитет, предоставив им право на формирование собственного законодательства и организацию правосудия. После этого во все эти страны зашли американские компании и взяли под контроль наиболее ценные ресурсы. В то же время британский король остался формальным главой этих новоявленных государств. После Второй мировой войны точно такая же операция была произведена с остальными африканскими и азиатскими колониями. Сегодня все они входят в состав Содружества Наций, главой которого является британский король. И во всех этих странах заправляют американские компании. Последний актив В результате единственным ценным активом, оставшимся под полным суверенитетом британского монарха, оказалась Шотландия.
По ее словам, у самого Уэльса меньше причин для волнений, но среди жителей и политического истеблишмента есть и сторонники, и противники Brexit. Также большая проблема, связанная с попытками провести второй референдум в Шотландии и с работой североирландского протокола. Но, конечно, никакого распада страны не будет, это совершенно точно», — заключила эксперт.
Поэтому нейтрализовать центробежные силы дряхлеющей метрополии, которая более не располагала несокрушимой армией, становилось все сложнее и сложнее. В-вторых, США распространяли на весь сущий мир политику либерализма, который никак не вписывался в отношения метрополии и колоний. И колонии, точнее — сформировавшаяся в них туземная аристократия, начинали помаленьку вынашивать замысел освобождения. В-третьих, Советский Союз распространял иные идеи — социалистического интернационализма. И они также определенными кругами местного истеблишмента воспринимались как путь к социальному счастью. Понимая неизбежность демонтажа, Великобритания предпринимала отчаянные шаги, чтобы не допустить лавинообразного процесса, который мог обернуться катаклизмом. Она старалась последовательно, пошагово отпускать колонии на волю.
При этом Лондон понимал, что действовать надо сообща — совместно с Францией и Нидерландами. Именно поэтому в 1945 году, когда освободительное движение в Индонезии достигло критического уровня, Великобритания отправила туда свои войска, чтобы помочь голландцам остановить процесс распада. Предварительно, конечно, с островов были изгнаны японцы, а уж потом английские военные принялись усмирять Сукарно, который провозгласил независимость и даже успел сформировать правительство. Совместные боевые действия с подоспевшими на помощь англичанам голландцами продолжались до 1948 года. Однако жертвы оказались напрасными: в 1950 году Индонезия стала новым суверенным государством, вступив в ООН. Безрезультатными были и попытки оказать военную помощь Франции в Индокитае. Однако еще раньше здорово полыхнуло у самих англичан — в важнейшей индийской колонии, которая на протяжении столетий считалась ее заокеанской визитной карточкой. Собственно, освободительное движение на Индостане началось еще 20-е годы. Но политика кнута и пряника позволяла держать колонию на коротком поводке. После войны началось столь мощное революционное движение, в котором принимали участие и индусы, и мусульмане, что британская армия оказалась бессильной.
В конце концов, Лондон дал согласие на предоставление суверенитета. Несмотря на титанические усилия духовного лидера нации Махатмы Ганди, колония распалась на два государства — индуистскую Индию, мусульманский Пакистан. Раздел произошел 15 августа 1947 года. Сила вражды между Индией и Пакистаном изначально достигала такого уровня, что они имеют две разных временных шкалы, отличающиеся на 30 минут. В этот период вполне мирно отошли от митрополии несколько колоний — Цейлон, впоследствии названный Шри-Ланкой, Бангладеш, Бирма, ставшая Мьянмой. А вот в Малайе нынешние Малайзия и Сингапур британцы бились ожесточенно ради сохранения своего владычества. Потому что эта колония обеспечивала Лондону осуществление контроля над судоходством и торговыми коммуникациями между Индийским и Тихим океанами.