по итогам, на конец, в конце, а также другие близкие по смыслу слова.
как правильно в итоге или по итогу
In the result we get a complete composition ready, which sounds harmoniously, dynamically and beautifully. По итогу обучения каждый слушатель успешно прошедший аттестацию получил удостоверение о повышении квалификации. At the end of training all members who successfully passed an examination, received Advanced Ttaining Certificates. More examples below По итогу обучения каждый слушатель успешно прошедший аттестацию получил удостоверение о повышении квалификации.
То есть запятой этот оборот выделять не нужно. Добавим только, что в конце предложения «в итоге» может быть лишь наречным выражением, так как после него нет зависимого существительного.
Примеры Подберем примеры с «в итоге» в конце предложения. Я согласился с тем, что она выбрала в итоге. Он не был к этому готов в итоге. Павел добрался первым в итоге. И в этом списке однозначно присутствует фраза «в итоге», а также «в конечном итоге».
Чтобы разобраться в этом вопросе, необходимо понять, с какой частью речи мы имеем дело. А перед нами наречное выражение, вопрос к которому мы с легкостью можем задать от сказуемого. Рассмотрим на примерах. Не смогла разобрать когда?
Им приходится регулярно подводить различные "подытоги". Как выработать навык правильного написания Чтобы слово "подытог" всегда писать без ошибок, рекомендуется: Заучить правило о "ы" после приставок на согласную. Проговаривать про себя при написании "подЫтог". Сделать карточки со словом для повторения. Выписывать слово рядом с правилом в тетрадь. Использовать слово в своих текстах.
Если же нужно задать вопрос о причине, по которой что-то произошло, можно использовать слово «почему». Например, вместо фразы «по итогам эксперимента» можно сказать «почему эксперимента». В русском языке существует правило о раздельном написании слова «поэтому». В предложении «поэтому» играет роль наречия и отвечает на вопрос «почему». Например, в предложении «Он не пришел, потому что был занят» слово «поэтому» пишется раздельно. Однако, в отрицательном предложении, используется слитное написание: «почемупоэтому». Например, в предложении «Он не пришел, почемупоэтому что-то случилось» слово «почемупоэтому» пишется слитно. Ниже приведены примеры использования данных выражений: В итоге проведенных исследований стало ясно, что это нововведение положительно влияет на работу коллектива. В результате этого эксперимента было получено новое значение переменной. Из-за непогоды мероприятие было перенесено на следующую неделю. Вследствие этой ошибки проект был признан неуспешным. От этой встречи зависит дальнейшая стратегия компании. Почему проведенный эксперимент не дал ожидаемых результатов? Поэтому он не смог прийти на встречу. Он не пришел, почемупоэтому мы приняли решение без него. Фраза «по итогу» и ее области применения Фраза «по итогу» может использоваться в различных контекстах, включая: 1. Вопросительное предложение По итогу экзаменов, кто получил наивысший балл? Часть местоименного слова «почему» По итогу, почему он был назначен на эту должность, стало ясно, что он обладает необходимыми навыками и опытом. В качестве наречия в предложении Фраза «по итогу» может использоваться как наречие в предложении, чтобы обозначить результат или окончательное положение дел. Например: По итогу выборов, новый президент был объявлен. Важно отметить, что фраза «по итогу» пишется раздельно и без запятой между «по» и «итогу». Это соответствует правилу раздельного написания предлога «по» и существительного «итог». Неправильное написание фразы «по итогу» слитно или с запятой «по, итогу», «поитогу» является ошибкой. Вот некоторые примеры правильного использования фразы «по итогу» в предложениях: 1. По итогу соревнований, команда заняла первое место. Он провел исследование, и по итогу получил интересные результаты. Почему нельзя использовать выражение «по итогам» в значении «в результате чего-то»? Выражение «по итогам» не используется в значении «в результате чего-то». В русском языке это выражение обозначает только общий итог или окончательный результат какого-то события или процесса. Для указания на результат или последствия какого-то фактора или действия следует использовать другие выражения, такие как «в результате», «из-за», «по причине» и т. По итогу обсуждения, было принято решение о проведении дополнительного исследования. Правильное написание фразы «по итогу» В русском языке нередко возникает неправильное написание фразы «по итогу». Многие не знают, какую форму этой фразы использовать: раздельно или слитно? Рассмотрим правило правописания и почему оно такое. Итак, должно писаться раздельно: «по итогу». В этом случае «по» — предлог, а «итогу» — относительное местоимение в дательном падеже. Запятая используется в предложении при использовании предложений-пояснений или вопросительного наречия «почему». Например: По итогу соревнований победил наша команда.
Как правильно написать итог или итого?
Добро пожаловать на канал РИА Новости (23469114) на RUTUBE. Почему все упорно игнорируют правильность произношения "в итоге" и "по итогу". В данном случае и «итого», и «итог», и «и того» являются верными вариациями употребления. «По результатам»: слово «результат» здесь несет значение «количественный показатель, достижение».
Международная панорама
Фразы "по итогам" и "по итогу" являются устоявшимися выражениями русского языка, имеющими схожий смысл и употребление. Правильное использование формы — «по итогам» или «итогом» — зависит от контекста предложения. По итогам обсуждения на форуме подводящих итоги, со 2 февраля кандидатам в подводящие итоги предписано перед подачей заявки провести несколько предварительных итогов.[13]. Слово итог в именительном, родительном, дательном, винительном, творительном и предложном падежах в единственном и множественном числе. Почему все упорно игнорируют правильность произношения "в итоге" и "по итогу". подвожу подведенные итоги, иногда жонглирование словами вносит свои корректирующие "итоги".
«В итоге», «в конечном итоге» — почему не нужна запятая?
- Ответы : Как правильно пишется и почему? По ИТОГУ или по ИТОГАМ
- Телеграм канал По итогу ✍️ - poitogu
- Как правильно использовать по итогам или по итогу: подробное объяснение и правила
- Как правильно пишется слово «в итоге» или «в итоги»?
- «Итого», «итог» или «и того» — как правильно?
- в результате? по результатам?
Когда запятая не нужна
- Слово «итог» по падежам
- Как правильнее сказать подвели итоги или итоги подвели?!
- Новости дня
- РИА Новости
- Международная панорама - ТАСС
Слово «итог» по падежам
Я выразил своё несогласие с итогом в запросе к администрации, в результате которого 6 августа 2008 года администратор Львова Анастасия подтвердила итог без каких-либо комментариев. Тест: «Биография Астафьева»с результатом 7/12. 6 синонимов к слову по итогам. Такие как: в конце, к концу, на конец, по окончанию, по результатам и другие. Слово итог в именительном, родительном, дательном, винительном, творительном и предложном падежах в единственном и множественном числе. Аналитический отчет по результатам всестороннего анализа часть 2 2020.
Помогите сделать Грамоту лучше!
- Правильное правописание: «подытог» или «подитог»
- Склонение "по результатам" в русском
- Важные советы по составлению итога
- Предложения со словосочетанием "подводя итог"
Как пишется «подитог»?
Но запятая после него не нужна, так как это не вводное слово, а наречное выражение. Во-первых, его нельзя просто так убрать из предложения, ведь оно обозначает момент действия. А во-вторых, к нему можно задать вопрос «когда? Также «в итоге» не выделяется запятыми и в том случае, когда это существительное с предлогом и при нем есть зависимое слово: «в итоге встречи», «в итоге года» и прочее.
Примеры Составим несколько предложений, где «в итоге» стоит в начале. В итоге мы решили сэкономить и поужинать дома, а не в ресторане. В итоге я прождала заказ три недели, но его так и не доставили.
В итоге совещания руководство согласилось на наши условия. Ведь такое правило всего одно: «в итоге» в середине предложения не выделяется запятыми ни при каких обстоятельствах. То же самое относится и к похожему обороту «в конечном итоге».
Примеры Для закрепления приведем несколько примеров.
Примеры использования слова в речи Какой у нас на сегодняшний день финансовый подытог? Нужно собрать кассу и сделали пересчет денег, ведь на утро уже должен быть подытог выручки за выходные. Коллега на собрании провела подытог месяца. Подытог за последние два месяца был неутешительным. Кассиры подсчитали дневную прибыль и предоставили директору подытог за неделю.
Манул Тимоша из московского зоопарка к маю еще «сбросил» и весит уже менее четырех килограммов, сообщили РИА Новости в пресс-службе столичного зоосада. Уничтожение танков M1 Abrams на Украине российскими военными сделало Североатлантический альянс уязвимым, пишет The Telegraph. Заявления начальника штаба обороны Великобритании, адмирала Тони Радакина, что Украина усилит удары вглубь территории РФ на фоне притока западной военной помощи, будут восприняты киевским режимом как «зеленый свет» для дальнейшей эскалации, говорится в комментарии посольства РФ в Лондоне, поступившем в распоряжение РИА Новости. Турист из России скончался на отдыхе в турецкой Аланье, сообщает Anadolu.
V Исчез Сайм. Утром не пришел на работу; недалекие люди поговорили о его отсутствии. На другой день о нем никто не упоминал. На третий Уинстон сходил в вестибюль отдела документации и посмотрел на доску объявлений. Там был печатный список Шахматного комитета, где состоял Сайм. Список выглядел почти как раньше — никто не вычеркнут, — только стал на одну фамилию короче. Все ясно. Сайм перестал существовать; он никогда не существовал. Жара стояла изнурительная. В министерских лабиринтах, в кабинах без окон кондиционеры поддерживали нормальную температуру, но на улице тротуар обжигал ноги, и вонь в метро в часы пик была несусветная. Приготовления к Неделе ненависти шли полным ходом, и сотрудники министерств работали сверхурочно. Шествия, митинги, военные парады, лекции, выставки восковых фигур, показ кинофильмов, специальные телепрограммы — все это надо было организовать; надо было построить трибуны, смонтировать статуи, отшлифовать лозунги, сочинить песни, запустить слухи, подделать фотографии. В отделе литературы секцию Джулии сняли с романов и бросили на брошюры о зверствах. Уинстон в дополнение к обычной работе подолгу просиживал за подшивками «Таймс», меняя и разукрашивая сообщения, которые предстояло цитировать в докладах. Поздними вечерами, когда по улицам бродили толпы буйных пролов, Лондон словно лихорадило. Ракеты падали на город чаще обычного, а иногда в отдалении слышались чудовищные взрывы — объяснить эти взрывы никто не мог, и о них ползли дикие слухи. Сочинена уже была и беспрерывно передавалась по телекрану музыкальная тема Недели — новая мелодия под названием «Песня ненависти». Построенная на свирепом, лающем ритме и мало чем похожая на музыку, она больше всего напоминала барабанный бой. Когда ее орали в тысячу глоток, под топот ног, впечатление получалось устрашающее. Она полюбилась пролам и уже теснила на ночных улицах до сих пор популярную «Давно уж нет мечтаний». Дети Парсонса исполняли ее в любой час дня и ночи, убийственно, на гребенках. Теперь вечера Уинстона были загружены еще больше. Отряды добровольцев, набранные Парсонсом, готовили улицу к Неделе ненависти, делали транспаранты, рисовали плакаты, ставили на крышах флагштоки, с опасностью для жизни натягивали через улицу проволоку для будущих лозунгов. Парсонс хвастал, что дом «Победа» один вывесит четыреста погонных метров флагов и транспарантов. Он был в своей стихии и радовался, как дитя. Благодаря жаре и физическому труду он имел полное основание переодеваться вечером в шорты и свободную рубашку. Он был повсюду одновременно — тянул, толкал, пилил, заколачивал, изобретал, по-товарищески подбадривал и каждой складкой неиссякаемого тела источал едко пахнущий пот. Вдруг весь Лондон украсился новым плакатом. Без подписи: огромный, в три-четыре метра, евразийский солдат с непроницаемым монголоидным лицом и в гигантских сапогах шел на зрителя с автоматом, целясь от бедра. Где бы ты ни стал, увеличенное перспективой дуло автомата смотрело на тебя. Эту штуку клеили на каждом свободном месте, на каждой стене, и численно она превзошла даже портреты Старшего Брата. У пролов, войной обычно не интересовавшихся, сделался, как это периодически с ними бывало, припадок патриотизма. И, словно для поддержания воинственного духа, ракеты стали уничтожать больше людей, чем всегда. Одна угодила в переполненный кинотеатр в районе Степни и погребла под развалинами несколько сот человек. На похороны собрались все жители района; процессия тянулась несколько часов и вылилась в митинг протеста. Другая ракета упала на пустырь, занятый под детскую площадку, и разорвала в клочья несколько десятков детей. Снова были гневные демонстрации, жгли чучело Голдстейна, сотнями срывали и предавали огню плакаты с евразийцем; во время беспорядков разграбили несколько магазинов; потом разнесет слух, что шпионы наводят ракеты при помощи радиоволн, — у старой четы, заподозренной в иностранном происхождении, подожгли дом, и старики задохнулись в дыму. В комнате над лавкой мистера Чаррингтона Джулия и Уинстон ложились на незастланную кровать и лежали под окном голые из-за жары. Крыса больше не появлялась, но клоп плодился в тепле ужасающе. Их это не трогало. Грязная ли, чистая ли, комната была раем. Едва переступив порог, они посыпали все перцем, купленным на черном рынке, скидывали одежду и, потные, предавались любви; потом их смаривало, а проснувшись, они обнаруживали, что клопы воспряли и стягиваются для контратаки. Четыре, пять, шесть... Уинстон избавился от привычки пить джин во всякое время дня. И как будто не испытывал в нем потребности. Он пополнел, варикозная язва его затянулась, оставив после себя только коричневое пятно над щиколоткой; прекратились и утренние приступы кашля. Процесс жизни перестал быть невыносимым; Уинстона уже не подмывало, как раньше, скорчить рожу телекрану или выругаться во весь голос. Теперь, когда у них было надежное пристанище, почти свой дом, не казалось лишением даже то, что приходить сюда они могут только изредка и на каких-нибудь два часа. Важно было, что у них есть эта комната над лавкой старьевщика. Знать, что она есть и неприкосновенна, — почти то же самое, что находиться в ней. Комната была миром, заказником прошлого, где могут бродить вымершие животные. Мистер Чаррингтон тоже вымершее животное, думал Уинстон. По дороге наверх он останавливался поговорить с хозяином. Старик, по-видимому, редко выходил на улицу, если вообще выходил; с другой стороны, и покупателей у него почти не бывало. Незаметная жизнь его протекала между крохотной темной лавкой и еще более крохотной кухонькой в тылу, где он стряпал себе еду и где стоял среди прочих предметов невероятно древний граммофон с огромнейшим раструбом. Старик был рад любому случаю поговорить. Длинноносый и сутулый, в толстых очках и бархатном пиджаке, он бродил среди своих бесполезных товаров, похожий скорее на коллекционера, чем на торговца. С несколько остывшим энтузиазмом он брал в руку тот или иной пустяк — фарфоровую затычку для бутылки, разрисованную крышку бывшей табакерки, латунный медальон с прядкой волос неведомого и давно умершего ребенка, — не купить предлагая Уинстону, а просто полюбоваться. Беседовать с ним было все равно что слушать звон изношенной музыкальной шкатулки. Он извлек из закоулков своей памяти еще несколько забытых детских стишков. Один был: «Птицы в пироге», другой про корову с гнутым рогом, а еще один про смерть малиновки. Но ни в одном стихотворении он не мог припомнить больше двух-трех строк. Они с Джулией понимали — и, можно сказать, все время помнили, — что долго продолжаться это не может. В иные минуты грядущая смерть казалась не менее ощутимой, чем кровать под ними, и они прижимались друг к другу со страстью отчаяния — как обреченный хватает последние крохи наслаждения за пять минут до боя часов. Впрочем, бывали такие дни, когда они тешили себя иллюзией не только безопасности, но и постоянства. Им казалось, что в этой комнате с ними не может случиться ничего плохого. Добираться сюда трудно и опасно, но сама комната — убежище. С похожим чувством Уинстон вглядывался однажды в пресс-папье: казалось, что можно попасть в сердцевину стеклянного мира и, когда очутишься там, время остановится. Они часто предавались грезам о спасении. Удача их не покинет, и роман их не кончится, пока они не умрут своей смертью. Или Кэтрин отправится на тот свет, и путем разных ухищрений Уинстон с Джулией добьются разрешения на брак. Или они вместе покончат с собой. Или скроются: изменят внешность, научатся пролетарскому выговору, устроятся на фабрику и, никем не узнанные, доживут свой век на задворках. Оба знали, что все это ерунда. В действительности спасения нет. Реальным был один план — самоубийство, но и его они не спешили осуществить. В подвешенном состоянии, день за днем, из недели в неделю тянуть настоящее без будущего велел им непобедимый инстинкт — так легкие всегда делают следующий вдох, покуда есть воздух. А еще они иногда говорили о деятельном бунте против партии — но не представляли себе, с чего начать. Даже если мифическое Братство существует, как найти к нему путь? Как ни странно, Джулия не сочла эту идею совсем безумной. Она считала само собой разумеющимся, что каждый человек, почти каждый, тайно ненавидит партию и нарушит правила, если ему это ничем не угрожает. Но она отказывалась верить, что существует и может существовать широкое организованное сопротивление. Рассказы о Голдстейне и его подпольной армии — ахинея, придуманная партией для собственной выгоды, а ты должен делать вид, будто веришь. Невесть сколько раз на партийных собраниях и стихийных демонстрациях она надсаживала горло, требуя казнить людей, чьих имен никогда не слышала и в чьи преступления не верила ни секунды. Когда происходили открытые процессы, она занимала свое место в отрядах Союза юных, с утра до ночи стоявших в оцеплений вокруг суда, и выкрикивала с ними: «Смерть предателям! При этом очень смутно представляла себе, кто такой Голдстейн и в чем состоят его теории. Она выросла после революции и по молодости лет не помнила идеологические баталии пятидесятых и шестидесятых годов. Независимого политического движения она представить себе не могла; да и в любом случае партия неуязвима. Партия будет всегда и всегда будет такой же. Противиться ей можно только тайным неповиновением, самое большее — частными актами террора: кого-нибудь убить, что-нибудь взорвать. В некоторых отношениях она была гораздо проницательнее Уинстона и меньше подвержена партийной пропаганде. Однажды, кода он обмолвился в связи с чем-то о войне с Евразией, Джулия ошеломила его, небрежно сказав, что, по ее мнению, никакой войны нет. Ракеты, падающие на Лондон, может быть, пускает само правительство, «чтобы держат людей в страхе». Ему такая мысль просто не приходила в голову. А один раз он ей даже позавидовал: когда она сказала, что на двухминутках ненависти самое трудное для нее — удержаться от смеха. Но партийные идеи она подвергала сомнению только тогда, когда они прямо затрагивали ее жизнь. Зачастую она готова была принять официальный миф просто потому, что ей казалось не важным, ложь это или правда. Например, она верила, что партия изобрела самолет, — так ее научили в школе. Когда Уинстон был школьником — в конце 50-х годов, — партия претендовала только на изобретение вертолета; десятью годами позже, когда в школу пошла Джулия, изобретением партии стал уже и самолет; еще одно поколение — и она изобретет паровую машину. Когда он сказал Джулии, что самолеты летали до его рождения и задолго до революции, ее это нисколько не взволновало. В конце концов какая разница, кто изобрел самолет? Но больше поразило его другое: как выяснилось из одной мимоходом брошенной фразы, Джулия не помнила, что четыре года назад у них с Евразией был мир, а война — с Остазией. Правда, войну она вообще считала мошенничеством; но что противник теперь другой, она даже не заметила. Его это немного испугало. Самолет изобрели задолго до ее рождения, но враг-то переменился всего четыре года назад, она была уже вполне взрослой. Он растолковывал ей это, наверное, четверть часа. В конце концов ему удалось разбудить ее память, и она с трудом вспомнила, что когда-то действительно врагом была не Евразия, а Остазия. Но отнеслась к этому безразлично. Иногда он рассказывал ей об отделе документации, о том, как занимаются наглыми подтасовками. Ее это не ужасало. Пропасть под ее ногами не разверзалась оттого, что ложь превращают в правду. Он рассказал ей о Джонсе, Аронсоне и Резерфорде, о том, как в руки ему попал клочок газеты — потрясающая улика. На Джулию и это не произвело впечатления. Она даже не сразу поняла смысл рассказа. Они были членами внутренней партии. Кроме того, они гораздо старше меня. Это люди старого времени, дореволюционного. Я их и в лицо-то едва знал. Кого-то все время убивают, правда? Он попытался объяснить. Дело не только в том, что кого-то убили. Ты понимаешь, что прошлое начиная со вчерашнего дня фактически отменено? Если оно где и уцелело, то только в материальных предметах, никак не привязанных к словам, — вроде этой стекляшки. Ведь мы буквально ничего уже не знаем о революции и дореволюционной жизни. Документы все до одного уничтожены или подделаны, все книги исправлены, картины переписаны, статуи, улицы и здания переименованы, все даты изменены. И этот процесс не прерывается ни на один день, ни на минуту. История остановилась. Нет ничего, кроме нескончаемого настоящего, где партия всегда права. Я знаю, конечно, что прошлое подделывают, но ничем не смог бы это доказать — даже когда сам совершил подделку. Как только она совершена, свидетельства исчезают. Единственное свидетельство — у меня в голове, но кто поручится, что хоть у одного еще человека сохранилось в памяти то же самое? Только в тот раз, единственный раз в жизни, я располагал подлинным фактическим доказательством — после событий, несколько лет спустя. Но если бы такое произошло сегодня, я бы сохранил. Ну сохранил ты его — и что бы ты сделал? Но это было доказательство. И кое в ком поселило бы сомнения — если бы я набрался духу кому-нибудь его показать. Я вовсе не воображаю, будто мы способны что-то изменить при нашей жизни. Но можно вообразить, что там и сям возникнут очажки сопротивления — соберутся маленькие группы людей, будут постепенно расти и, может быть, даже оставят после себя несколько документов, чтобы прочло следующее поколение и продолжило наше дело. Меня интересуем мы. Шутка показалась Джулии замечательно остроумной, и она в восторге обняла его. Хитросплетения партийной доктрины ее не занимали совсем. Когда он рассуждал о принципах ангсоца, о двоемыслии, об изменчивости прошлого и отрицании объективной действительности, да еще употребляя новоязовские слова, она сразу начинала скучать, смущалась и говорила, что никогда не обращала внимания на такие вещи. Ясно ведь, что все это чепуха, так зачем волноваться? Она знает, когда кричать «ура» и когда улюлюкать, — а больше ничего не требуется. Если он все-таки продолжал говорить на эти темы, она обыкновенно засыпала, чем приводила его в замешательство. Она была из тех людей, которые способны заснуть в любое время и в любом положении. Беседуя с ней, он понял, до чего легко представляться идейным, не имея даже понятия о самих идеях. В некотором смысле мировоззрение партии успешнее всего прививалось людям, не способным его понять. Они соглашаются с самыми вопиющими искажениями действительности, ибо не понимают всего безобразия подмены и, мало интересуясь общественными событиями, не замечают, что происходит вокруг. Непонятливость спасает их от безумия. Они глотают все подряд, и то, что они глотают, не причиняет им вреда, не оставляет осадка, подобно тому как кукурузное зерно проходит непереваренным через кишечник птицы. VI Случилось наконец. Пришла долгожданная весть. Всю жизнь, казалось ему, он ждал этого события. Он шел по длинному коридору министерства и, приближаясь к тому месту, где Джулия сунула ему в руку записку, почувствовал, что по пятам за ним идет кто-то, — кто-то крупнее его. Неизвестный тихонько кашлянул, как бы намереваясь заговорить. Уинстон замер на месте, обернулся. Наконец-то они очутились с глазу на глаз, но Уинстоном владело как будто одно желание — бежать. Сердце у него выпрыгивало из груди. Заговорить первым он бы не смог. Насколько я понимаю, ваш интерес к новоязу — научного свойства? К Уинстону частично вернулось самообладание. Это не моя специальность. В практической разработке языка я никогда не принимал участия. Недавно я разговаривал с одним вашим знакомым — определенно специалистом. Не могу сейчас вспомнить его имя. Сердце Уинстона опять заторопилось. Сомнений нет — речь о Сайме. Но Сайм не просто мертв, он отменен — нелицо. Даже завуалированное упоминание о нем смертельно опасно. Поправил на носу очки — как всегда, в этом жесте было что-то обезоруживающее, дружелюбной. Потом продолжал: — Я, в сущности, вот что хотел сказать: в вашей статье я заметил два слова, которые уже считаются устаревшими. Но устаревшими они стали совсем недавно. Вы видели десятое издание словаря новояза? У нас в отделе документации пока пользуются девятым. Но сигнальные экземпляры уже разосланы. У меня есть. Вам интересно было бы посмотреть? Сокращение количества глаголов... Давайте подумаем. Прислать вам словарь с курьером? Боюсь, я крайне забывчив в подобных делах. Может, вы сами зайдете за ним ко мне домой — в любое удобное время? Я дам вам адрес. Они стояли перед телекраном. Прямо под телекраном, в таком месте, что наблюдающий на другом конце легко прочел бы написанное, он набросал адрес, вырвал листок и вручил Уинстону. Он ушел, оставив Уинстона с листком бумаги, который на этот раз можно было не прятать. Тем не менее Уинстон заучил адрес и несколькими часами позже бросил листок в гнездо памяти вместе с другими бумагами. Разговаривали они совсем недолго. И объяснить эту встречу можно только одним. Иного способа не было: выяснить, где человек живет, можно, лишь спросив об этом прямо. Адресных книг нет. Возможно, в словаре будет спрятана записка. Во всяком случае, ясно одно: заговор, о котором Уинстон мечтал, все-таки существует и Уинстон приблизился к нему вплотную. Завтра явится или будет долго откладывать — он сам не знал. То, что сейчас происходит, — просто развитие процесса, начавшегося сколько-то лет назад. Первым шагом была тайная нечаянная мысль, вторым — дневник. От мыслей он перешел к словам, а теперь от слов к делу. Последним шагом будет то, что произойдет в министерстве любви. С этим он примирился. Конец уже содержится в начале. Но это пугало; точнее, он как бы уже почуял смерть, как бы стал чуть менее живым. Чувство было такое, будто он ступил в сырую могилу; он и раньше знал, что могила недалеко и ждет его, но легче ему от этого не стало. VII Уинстон проснулся в слезах. Джулия сонно привалилась к нему и пролепетала что-то невнятное, может быть: «Что с тобой? Слишком сложно: не укладывалось в слова. Тут был и сам по себе сон, и воспоминание, с ним связанное, — оно всплыло через несколько секунд после пробуждения. Он снова лег, закрыл глаза, все еще налитый сном... Это был просторный, светозарный сон, вся его жизнь раскинулась перед ним в этом сне, как пейзаж летним вечером после дождя. Происходило все внутри стеклянного пресс-папье, но поверхность стекла была небосводом, и мир под небосводом был залит ясным мягким светом, открывшим глазу бескрайние дали. Кроме того, мотивом сна — и даже его содержанием — был жест материнской руки, повторившийся тридцать лет спустя в кинохронике, где еврейка пыталась загородить маленького мальчика от пуль, а потом вертолет разорвал обоих в клочья. Во сне он вспомнил, как в последний раз увидел мать, а через несколько секунд после пробуждения восстановилась вся цепь мелких событий того дня. Наверное, он долгие годы отталкивал от себя это воспоминание. К какому времени оно относится, он точно не знал, но лет ему было тогда не меньше десяти, а то и все двенадцать. Отец исчез раньше; намного ли раньше, он не помнил. Лучше сохранились в памяти приметы того напряженного и сумбурного времени: паника и сидение на станции метро по случаю воздушных налетов, груды битого кирпича, невразумительные воззвания, расклеенные на углах, ватаги парней в рубашках одинакового цвета, громадные очереди у булочных, пулеметная стрельба вдалеке и, в первую голову, вечная нехватка еды. Он помнил, как долгими послеполуденными часами вместе с другими ребятами рылся в мусорных баках и на помойках, отыскивая хряпу, картофельные очистки, а то и заплесневелую корку, с которой они тщательно соскабливали горелое; как ждали грузовиков с фуражом, ездивших по определенному маршруту: на разбитых местах дороги грузовик подбрасывало, иногда высыпалось несколько кусочков жмыха. Когда исчез отец, мать ничем не выдала удивления или отчаяния, но как-то вдруг вся переменилась. Из нее будто жизнь ушла. Даже Уинстону было видно, что она ждет чего-то неизбежного. Дома она продолжала делать всю обычную работу — стряпала, стирала, штопала, стелила кровать, подметала пол, вытирала пыль, — только очень медленно и странно, без единого лишнего движения, словно оживший манекен. Ее крупное красивое тело как бы само собой впадало в неподвижность. Часами она сидела на кровати, почти не шевелясь, и держала на руках его младшую сестренку — маленькую, болезненную, очень тихую девочку двух или трех лет, от худобы похожую лицом на обезьянку. Иногда она обнимала Уинстона и долго прижимала к себе, не произнося ни слова. Он понимал, несмотря на свое малолетство и эгоизм, что это как-то связано с тем близким и неизбежным, о чем она никогда не говорит. Он помнил их комнату, темную душную комнату, половину которой занимала кровать под белым стеганым покрывалом. В комнате был камин с газовой конфоркой, полка для продуктов, а снаружи, на лестничной площадке, — коричневая керамическая раковина, одна на несколько семей. Он помнил, как царственное тело матери склонялось над конфоркой — она мешала в кастрюле. Но лучше всего помнил непрерывный голод, яростные и безобразные свары за едой. Он ныл и ныл, почему она не дает добавки, он кричал на нее и скандалил даже голос свой помнил — голос у него стал рано ломаться и время от времени он вдруг взревывал басом или бил на жалость и хныкал, пытаясь добиться большей доли. Мать с готовностью давала ему больше. Он принимал это как должное: ему, «мальчику», полагалось больше всех, но, сколько бы ни дала она лишнего, он требовал еще и еще. Каждый раз она умоляла его не быть эгоистом, помнить, что сестренка больна и тоже должна есть, — но без толку. Когда она переставала накладывать, он кричал от злости, вырывал у нее половник и кастрюлю, хватал куски с сестриной тарелки. Он знал, что из-за него они голодают, но ничего не мог с собой сделать; у него даже было ощущение своей правоты. Его как бы оправдывал голодный бунт в желудке. А между трапезами, стоило матери отвернуться, тащил из жалких припасов на полке. Однажды им выдали по талону шоколад. Впервые за несколько недель или месяцев. Он ясно помнил эту драгоценную плиточку. Две унции тогда еще считали на унции на троих. Шоколад, понятно, надо было разделить на три равные части. Вдруг, словно со стороны, Уинстон услышал свой громкий бас: он требовал все. Мать сказала: не жадничай. Начался долгий, нудный спор, с бесконечными повторениями, криками, нытьем, слезами, уговорами, торговлей. Сестра, вцепившись в мать обеими ручонками, совсем как обезьяний детеныш, оглядывалась на него через плечо большими печальными глазами. В конце концов мать отломила от шоколадки три четверти и дала Уинстону, а оставшуюся четверть — сестре. Девочка взяла свой кусок и тупо смотрела на него, может быть, не понимая, что это такое. Уинстон наблюдал за ней. Потом подскочил, выхватил у нее шоколад и бросился вон. Отдай сестре шоколад!