Когда дружат интеллект и эмоции эмоциональный интеллект.

Эмоциональный интеллект – это навык понимания своих эмоций и своих скрытых мотивов для эффективного взаимодействия с окружающим миром. эмоциональный интеллект оптимизм в 3d руке, держа лампочку счастливого лица с Фон картинки JPG. Неограниченные скачивания Стоковые фотографии emotional intelligence по одной низкой цене. Просмотрите доску «Эмоциональный интеллект» пользователя Ольга в Pinterest. Эмоциональный интеллект рисунок.

[Updated 2023] Top 11 Emotional Intelligence PPT Templates For Leadership Effectiveness

Эмоциональный интеллект, или EQ (англ. emotional intelligence) — сумма навыков и способностей человека распознавать эмоции, понимать намерения, мотивацию и желания других людей и свои собственные. Познавательную лабораторию «Эмоциональный интеллект» провели в Библиотеке № 2 имени А.А. Гришина (ул. Мира, 31). Рассказываем, как устроен эмоциональный интеллект, почему развивать его никогда не поздно и к каким положительным переменам в жизни это может привести.

Эмоциональный интеллект

По научной концепции Эмоционального Интеллекта Йельского Университета не бывает положительных и отрицательных эмоций. Эксперт расскажет, как эмоциональный интеллект помогает в самопознании, саморазвитии и самореализации. Эмоциональный интеллект – часть общего интеллекта. Заур Абуталимов, исполнительный директор сервиса облачного видеонаблюдения Ivideon рассказывает, как появился эмоциональный ИИ и для чего он ловит наши улыбки. Если коротко: эмоциональный интеллект — это способность человека делать пять вещей.

Найди то, не знаю что

Россиянам рассказали, для чего нужно развивать эмоциональный интеллект
Фото: Эмоции и интеллект
Эмоциональный интеллект: почему важен, как развить, советы психологов
Эмоциональный интеллект

Эмоциональный интеллект — важнейший навык будущего

Вам может быть интересно
Популярное на сайте
5 способов развить эмоциональный интеллект
эмоциональный интеллект • управление чувствами

Эмоциональный интеллект: как камеры охотятся за нашей реакцией и улыбками

Источник фото: Фото редакции Помимо эмоционального интеллекта, важным фактором являются общий интеллект, коммуникативные навыки и умение справляться со стрессом. Однако недостаточно развитый эмоциональный интеллект не означает, что у человека обязательно возникнут проблемы, подчеркивает специалист. Психологические исследования подтверждают, что эмоциональный интеллект играет важную роль в жизни человека, помогая ему успешно взаимодействовать с окружающим миром, избегать конфликтов и добиваться поставленных целей.

Когда человек охвачен негативными эмоциями и не может объективно оценить свои чувства, желания и возможности, разрушительный эффект обеспечен. Портятся отношения с окружающими, человек замыкается в себе, запутывается в своих чувствах. И тут возникает вопрос: «Каким уровнем эмоционального интеллекта он обладает? Продиагностировали себя. Библиотекарь натолкнула участников лаборатории на вопрос: «А можно ли развить эмоциональный интеллект или улучшить?

Пишет Газета. Эксперт отмечает, что дети с высоким уровнем эмоционального интеллекта проявляют большую заинтересованность в учебе и более эффективно регулируют свои эмоции, что способствует успешной учебной деятельности. Также высокий уровень эмоционального интеллекта позволяет взрослым лучше понимать окружающих, избегать стереотипов и эффективно управлять своим поведением, что способствует избежанию конфликтов.

ИИ выделяет важные для вакансии характеристики и выставляет оценки, а HR-менеджер выбирает подходящих кандидатов. Лондонский стартап Human по видео определяет эмоции и сопоставляет их с чертами характера. После видеоинтервью рекрутеры получают отчет , где говорится, насколько честным, любопытным, взволнованным, увлеченным или уверенным был кандидат и как он реагировал на вопросы. Медицина В этой сфере полезными будут не только бесконтактные, но и контактные способы определения эмоций. Их активно внедряют зарубежные стартапы — например, Affectiva и Brain Power. Среди разработок компаний — очки с ИИ, которые помогают детям и взрослым с аутизмом распознавать чужие эмоции и нарабатывать социальные навыки. Так работают очки с эмоциональным ИИ. Источник: сайт Brain Power. Но нейросети могут помогать больным и без нательных датчиков. Ученые из Массачусетского технологического института создали нейросеть , которая определяет депрессию, анализируя речь человека. А стартап Beyond Verbal использует ИИ для анализа ментального здоровья пациентов. При этом нейросеть выделяет только голосовые биомаркеры из аудиозаписи. Автомобили Массачусетский технологический институт разрабатывает ИИ под названием AutoEmotive, который определит состояние водителя и пассажиров. Он будет не только следить за уровнем стресса, но и пытаться снизить его — включать спокойную музыку, регулировать температуру в салоне или выбирать менее загруженный маршрут. С помощью обычной камеры, размещенной в салоне автомобиля, можно анализировать эмоциональное состояние агрессию и напряженность , уровень стресса, усталости, измерять пульс человека. В отличие от носимых датчиков, камера не отвлекает от процесса вождения и повышает безопасность. Таксопарки смогут выявлять водителей, которые часто садятся за руль слишком уставшими. Такие технологии также помогут автомобилю лучше понимать настроение и водителя, и пассажиров, и будут подстраивать атмосферу в салоне — музыку, освещение — чтобы сделать ее более комфортной. Пригодятся такие навыки и виртуальному голосовому помощнику. ИИ научился определять базовые человеческие эмоции и состояния, но пока плохо справляется с более сложными ситуациями. Ученые отмечают , что выражение лица не всегда точно показывает, что человек чувствует на самом деле. Его улыбка может быть наигранной или саркастической, и определить это можно только по контексту. Специалисты NtechLab считают, что безошибочно определить причину, по которой возникает та или иная эмоция, пока трудно. И даже если они расстроены или злы, возможно, что их расстроил или разозлил совсем не определенный товар в магазине и не качество обслуживания конкретного человека» Ntech Lab В NtechLab подчеркивают, что необходимо распознавать не только выражение лица, но и движения человека. Разнообразие данных сделает эмоциональный ИИ намного эффективнее. С этим согласен и Даниил Киреев, ведущий исследователь компании-разработчика продуктов по распознаванию лиц VisionLabs. По его мнению, с большим объемом данных точность алгоритмов повышается. Добавив информацию из разных источников, — например, голос — можно улучшить качество работы системы. При этом важно понимать, что по лицу мы скорее определяем его выражение, нежели конечную эмоцию. Алгоритм может попытаться определить наигранную эмоцию, но для этого развитие технологии должно сделать небольшой шаг вперед», — говорит Даниил Киреев. Плохое оборудование. На качество работы алгоритмов влияют внешние факторы. Чтобы точность распознавания эмоций была высокой, видеокамеры и микрофоны должны быть качественными. Кроме того, на результат воздействуют освещение, расположение камеры. По мнению Даниила Киреева, неконтролируемые условия усложняют процесс определения состояний человека. Также стоит отметить, что во многих сценариях использования пользователи проявляют эмоции крайне сдержанно, либо вообще стараются их скрыть, что определенно усложняет работу алгоритму» Даниил Киреев, ведущий исследователь VisionLabs Чтобы эмоциональный ИИ развивался, нужно качественное оборудование. Если найти хорошую аппаратуру и правильно ее настроить, точность результатов будет очень большой. И когда она станет более доступной и распространенной, технологии распознавания эмоций будут совершенствоваться и внедряться активнее. Главный из них — качество стоп-кадров с камеры, которые отдаются системе для распознавания. На качество стоп-кадров в свою очередь влияют настройки и характеристики камеры, матрица, освещение, расположение устройства, количество лиц в кадре. Перспективы технологии Сейчас в России эмоциональный ИИ только набирает обороты.

Эмоциональный интеллект.

Какие эмоции испытываете вы сейчас? А какие эмоции испытывает ваш ребенок? Эти вопросы многих людей заводят в тупик, так как они не находят нужных слов. Важно знать азбуку эмоций, как распознать определенную эмоцию у себя и другого. Использование эмоций для решения задач — способность грамотно направить эмоции на стимулирование умственной деятельности и решение задач. Или, наоборот, помогла решению задачи? Каждая эмоция несет важную функцию и помогает вам и ребенку в определенных ситуациях.

Понимание эмоций — способность определять причины возникновения эмоций; предугадать, как эмоциональные состояния меняются со временем эмоциональные сценарии , а также понимать сложные эмоции и чувства. Посмотрите на своего ребенка. В чем причина той эмоции, которую он сейчас испытывает? Часто при общении с подростками мы замечаем, что наши безобидные слова как нам кажется вызывают у них бурную эмоциональную реакцию. Что могло произойти? Возможно, в данный момент вы затронули ценности ребенка, что для него является очень важным, и, сами того не замечая, их обесценили.

Управление эмоциями — способность регулировать эмоции, пробуждать и направлять свои и чужие эмоции для достижения целей. Если вам данная эмоция сейчас не помогает, как вы можете переключиться?

Эмпатия — когнитивная функция мозга для интеграции эмоций в мышление. У всех ли она есть? К сожалению, нет. Всем ли она нужна?

Да кто такой этот ваш EQ? Если коротко, эмоциональный интеллект emotional quotient — это совокупность коммуникационных способностей распознавать эмоции, понимать мотивацию, желания других людей и свои собственные. Иными словами, это способность правильно интерпретировать своё и чужое эмоциональное состояние и пользоваться этими знаниями. EQ — вовсе не обязательно волшебная палочка для манипулирования людьми. В первую очередь, мне важно разобраться, как я сам устроен в эмоциональных реакциях, чтобы находить те же отблески человеческого в окружающих. Выражаясь языком Инстаграм-цитат, «selfcare is a preparation for community care». Морфология эмоций По определению из учебников, эмоция — психический процесс средней продолжительности, отражающий субъективное отношение к существующим или мыслимым ситуациям и реальному миру. Ультрабазовый, ядровый функционал, отточенный эволюцией и вшитый крепче некуда. Процесс, который начинается и заканчивается. Спрашивать некого: мы сами и есть сумма наших чувств и эмоций» В. Пелевин, «Непобедимое солнце» Эмоции возникают как ответная реакция, но сами по себе никуда не деваются, их нужно проживать. Эмоция — маленькое, но неизбежное путешествие, дорога, по которой каждый движется с разной скоростью. Именно поэтому тактика подавления не эффективна. Избегая эмоций, мы только удлиняем финальный путь. Некоторые источники выделяют 8 эмоций. Где-то пишут, что есть 6 базовых эмоций, из которых в разных пропорциях складываются комплексные чувства и настроения. Методологи не делят эмоции на негативные и позитивные. Любой эмоциональный опыт важен для мозга и тела. Базовые эмоции Задаваясь вопросами о природе эмоций, мы можем отследить факторы, которые вызвали их. Нас интересуют эмоции как реакции, порождающие цепочки телесных и ментальных явлений. Первостепенная задача — научиться наблюдать. Анализируя входящие параметры и исходящие реакции, мы можем выводить паттерны, прогнозировать своё поведение. Сперва это банальные вопросы для самоанализа в духе: «Почему я это чувствую? Это кропотливая работа над собой. Или с самим собой. А понимание самого себя постепенно становится ключом к пониманию других. Таким образом, чтобы удержать необходимые компетенции и не спалить себя на костре профессиональных достижений, нужно вписывать в жизнь новые аспекты. И всё это на базе старых привычек, но в новом времени, которое так торопит жить, и его бешеной акселерации. На высокой скорости ещё сложнее отлавливать и анализировать свои поведенческие скрипты, выявлять триггеры тех или иных реакций. Но я иду дальше и хочу разобраться в том, где эти шаблоны лежат и откуда берутся. Где рождаются паттерны? Паттерн — синоним привычки, шаблона поведения, который не нуждается в рефлексии. С этой точки зрения, базовые эмоциональные реакции — тоже паттерны. Неплохо бы понимать, какие у нас есть возможности, чтобы управлять всем этим, и какие есть риски просадки производительности. Разберёмся на примере такого софт-скилла как адаптивность. Вспомним, как мы пускаем изменения в жизнь? Я — с большим скрипом. Вот пара кейсов. Годами банк плотно работал с почтовым клиентом Lotus. Эстетика его интерфейса — сугубо дело вкусовщины, его недолюбливали. Скажем прямо, многие коллеги с нетерпением ждали перехода на Outlook. Но не я. Я привыкла, освоилась, завела себе папочки, подписи и даже не следила особо за этим милым внутрикорпоративным холиваром. Но в одно прекрасное утро меня без обратного билета перевели в Outlook с радостным тезисом: «Поздравляем, вы в пилотной группе тестирования перехода». И всё, в Lotus письма больше не приходят, так и живи. И тут разрыв нарратива: новый UI, кнопочки новые, нет папочек, подписей.

Во-вторых, это мероприятия под кодовыми названиями «день добрых дел», «Тимуровские отряды» — программы имеющие в себе цель непосредственное развитие в детях стремления понять, какие трудности или проблемы испытывают другие люди и помочь им в этом. Казалось бы, от «чистосердечной» эмпатии далековато, ведь помогают как правило «за конфетку» баллы, подписи и так далее , но в развитии эмоционального интеллекта всё, что связано со взаимодействием с другими людьми, пусть и игровым — это инструмент. Да, ситуация надуманная, но ведь эмоции — настоящие! Они испытывают радость от благодарности, удивление от неожиданного проявления чувств, смятение от похвалы… Вечером ребята проговорят эти эмоции на огоньке и закрепят внутри себя новую причинно-следственную связь: проявил эмпатию — получил радость. И наконец, поддержание взаимоотношений и управление чужими эмоциями. Область куда более глубокая, которая и прорабатывается в лагере на другом уровне. Это сюжетно-ролевые и трансформационные игры, коммуникативные тренинги, которые проводятся уже под контролем психологов. Здесь примеряя на себя порой несвойственные для себя роли, ребёнок отрабатывает определённые ситуации в которых нужно убедить, договориться, понять с кем сотрудничать, а кого опасаться, чью позицию занять или как переманить на свою сторону как можно больше людей. Здесь вступают в действие и убеждение и манипуляция, и проявление наигранного равнодушие: все возможные приёмы для воздействия на людей с целью достижения своей цели. Решающее значение после проведения подобных игр имеет рефлексия, где ребята высказываются о том, удалось ли достичь своей цели, каким образом они это делали, какие испытывали эмоции и какие выводы сделали для себя, прожив эту роль. И здесь снова мы проходим по всем областям эмоционального интеллекта: от озвучивания испытанных эмоций до способности воздействовать на эмоции других. Развитие эмоционального интеллекта — это тренд, который, как и свойственно всем веяниям, быстро подхватили многие лагеря и сделали это основой своей педагогической программы. Так, появились «лагеря по развитию эмоционального интеллекта», как на загородных базах так и в летних пришкольных площадках, которые уверяют, что за N-ное количество дней смогут развить в детях эти способности. В качестве инструментов используются по сути всё та же сюжетно-ролевая игра, проектная работа, практикумы и мастер-классы, кроме того, дети ведут дневники эмоций. Если в «обычном» лагере эмоциональный интеллект развивают, скажем так, попутно, то здесь — целенаправленно, подбирая формы и методы, которые касаются именно работы с эмоциями. Не факт что эти формы будут принципиально отличаться от тех, которые мы отметили выше, ведь, как отметил коллега Илья Шайдуров в своей статье «Квесты в детском лагере»: «Можно заменить сюжет, можно отредактировать принцип оценивания, можно вводить все новые и новые элементы в привычные формы, но… Мы все же «ремесленники». Мы раз за разом используем привычные формы, меняя их содержание. При этом, нас еще ни разу не упрекали в том, что мы повторяемся. Опыт работы в лагерях на Байкале, в р-ке Саха Якутия , Новосибирской области. Ведение курсов подготовки вожатых, режиссура, организация массовых мероприятий.

Да кто такой этот ваш EQ?

Неподатливые soft-skills: почему нам всё ещё нужен эмоциональный интеллект / Хабр
Как развивать эмоциональный интеллект
Emotional Intelligence Images – Pixar Style
Эмоциональный интеллект фото
Юлия Кондратьева

Вебинар «Эмоциональный интеллект» в рамках проекта «Полезный вторник»

Все сообщения подкреплялись лайками, комментариями и репостами они варьировалось случайным образом — как обычные посты на Facebook. Каждую из шести новостей испытуемых просили оценить критически, затем они отвечали на четыре вопроса «в какой степени вы согласны со следующим утверждением? Ответы давали по пятибалльной психометрической шкале Лайкерта 1 — абсолютно согласен, 5 — категорически не согласен. Помимо этого, участникам предоставляли возможность объяснить свои ответы.

Эмоциональный интеллект: почему важен, как развить, советы психологов 17:26, 27 апреля Лайфхак Оглавление Эмоциональный интеллект Составляющие навыки и сферы Принцип работы Как определить уровень эмоционального интеллекта Чем опасен низкий уровень у человека Причины Важность высокого уровня Как развить эмоциональный интеллект Особенности и воспитание эмоционального интеллекта у детей МОСКВА, 21 дек - РИА Новости. Эмоциональный интеллект EQ — это способность понимать и выражать свои эмоции, управлять ими, а также принимать чувства других людей.

Но руководящая позиция, например, будет требовать надпрофессиональных компетенций — soft skills. В основе всех мягких навыков лежит эмоциональный интеллект. Понимание своих эмоций и эмоций партнера, детей, позволяет пройти эти стрессы с минимальными потерями», — резюмировала она. Ранее ученые разработали методику обучения эмпатии. Подписывайтесь на «Газету. Ru» в Дзен и Telegram.

Всем ли она нужна? Как это узнать? Что делать с теми, у кого эмпатии нет? Что делать самим эмпатам?

Интеллект картинки

Передвижка для родителей Передвижка с консультацией для родителей на тему детских эмоций "Эмоцтнальный интеллект". Вас ждут стоковые изображения в HD по запросу «Эмоциональный интеллект» и миллионы других стоковых фотографий, трехмерных объектов, иллюстраций и векторных изображений без лицензионных платежей в коллекции Shutterstock. The best selection of Royalty Free Emotional Intelligence Vector Art, Graphics and Stock Illustrations. Психоаналитик Татьяна Панченко: "Люди с развитым эмоциональным интеллектом благодаря своим способностям к пониманию и управлению своих эмоций и эмоций других людей, хорошо адаптированы в социальной сфере. Передвижка для родителей Передвижка с консультацией для родителей на тему детских эмоций "Эмоцтнальный интеллект".

эмоциональный интеллект

Человекообразные обезьяны, птицы с крупным мозгом и, возможно, другие животные способны как возвращаться к прошлым событиям своей жизни, так и строить планы на будущее. Их сознание путешествует во времени. Шимпанзе могут набрать охапку длинной жесткой травы и несколько миль нести ее во рту из одной части леса в другую, чтобы там использовать для выуживания термитов из термитников. Надо полагать, они всю дорогу помнят о том, куда и зачем несут эту траву.

Самцы орангутанов издают громкие горловые крики иногда сидя высоко в кроне , которые далеко разносятся по суматранскому дождевому лесу. Мне как-то довелось стоять под деревом, на котором ухал орангутан, — пробирает до дрожи, скажу я вам. Все окрестные орангутаны обращаются в слух, поскольку с доминантным самцом обладателем самых выдающихся щечных валиков среди всех своих половозрелых собратьев нельзя не считаться.

Устраивая себе гнездо на ночь, он всегда обращает сигналы в определенном направлении, меняющемся от раза к разу в зависимости от того, куда он намерен направиться наутро. То есть он еще накануне вечером знает, куда двинется на следующий день, и оповещает о своих намерениях остальных. Еще одно доказательство ориентации животных на будущее было получено благодаря серии контролируемых экспериментов, в которых приматам и птицам выдавали орудие или пищу, которые они могли использовать или съесть только на следующий день.

Эти исследования послужили дальнейшему распространению представлений о том, что некоторые животные способны к когнитивной деятельности, ориентированной на будущее. Не менее показательны и исследования чувства справедливости. Если шимпанзе в игре «Ультиматум», понимая, какой жетон принесет больше вкусной еды им лично, все-таки выбирают «уравнительный», нам нужно найти этому объяснение.

Я предпочитаю считать, что они жертвуют немедленной выгодой, чтобы сохранить хорошие отношения. Если это так, то они не просто ориентируются на будущее, но и обладают отменным самоконтролем. Для целенаправленной проверки самоконтроля проводился эксперимент с зефиром.

Как же поведут себя обезьяны, если смоделировать для них аналогичную ситуацию? Вот шимпанзе терпеливо смотрит на контейнер, в который каждые полминуты падает конфета. Испытуемый знает, что может отсоединить лоток в любой момент и слопать все содержимое сразу, но знает и другое: после этого конфеты сыпаться перестанут.

Чем дольше ждешь, тем больше конфет наберется. Человекообразные обезьяны справляются с экспериментом на отсроченное вознаграждение не хуже детей — время выжидания доходило у шимпанзе до восемнадцати минут. А как с этим обстоит дело, скажем, у птиц?

Им-то уж наверняка никакой самоконтроль не нужен? Однако многим из них приходится носить голодным птенцам пищу в клюве, стараясь не проглотить ее по дороге. У некоторых видов самцы кормят самок, за которыми ухаживают, а сами при этом остаются голодными.

Так что и тут самоконтроль необходим. Серый африканский попугай Гриффин, с которым Айрин Пепперберг проводила эксперимент на отсроченное вознаграждение, мог выжидать довольно долго. Его усаживали на жердочку, ставили перед ним плошку с обычной едой, например смесью злаков, и просили подождать.

Гриффин знал, что за терпение получит что-нибудь повкуснее — кешью или даже конфету. Принципиальный вопрос, вытекающий из определения свободы воли, предложенного Г. Франкфуртом: понимают ли животные, что борются с искушением?

Осознают ли они свое желание? Когда ребенок отворачивается от зефира или закрывает глаза ладонями, мы делаем вывод, что он испытывает искушение. Дети в таких экспериментах отвлекают себя разговорами, поют, играют с собственными руками и ногами, могут даже задремать — лишь бы чем-то скрасить бесконечное ожидание.

Основоположник американской психологии Уильям Джеймс еще в позапрошлом веке утверждал, что в основе самоконтроля лежит «воля» и «сила эго». Именно в этом ключе и рассматривается поведение детей в подобных экспериментах. Считается, что дети осознанно прибегают к тем или иным способам отвлечься.

С той же меркой можно подойти и к человекообразным обезьянам. В эксперименте с сыплющимися конфетами, например, обезьянам удается продержаться значительно дольше, если у них есть с чем играть. Сосредоточение на игрушке помогает им отвлечься от конфетного автомата.

Судя по тому, что во время таких экспериментов они возятся с игрушками гораздо чаще, чем в обычной обстановке, они это делают намеренно. Попугай Гриффин тоже активно пытался избавиться от маячившей перед глазами еды. В одном из самых долгих периодов выжидания он, выдержав примерно треть времени, просто запустил плошку с зерном через всю комнату.

Иначе непонятно, как трактовать все самоограничения, которые животные демонстрируют как в лабораторных условиях, так и в дикой природе. Рассмотрим такой пример: детеныша взрослой шимпанзе берет на руки самка-подросток. Это нормально, это происходит сплошь и рядом, юные самки постоянно тянутся к малышам и обожают с ними возиться.

Но при этом они, к сожалению, бывают весьма неуклюжи. Мать это знает, поэтому будет ходить за младшей самкой по пятам, жалобно поскуливая и пытаясь забрать у нее детеныша, а та будет лавировать и уворачиваться. Мать старается не особенно наседать и не гнаться за похитительницей, чтобы та, чего доброго, не полезла на дерево, подвергая драгоценного малютку еще большей опасности.

Отнять ребенка силой она не может по той же причине. Представьте себе двух самок, которые тянут вопящего детеныша в разные стороны за руки и за ноги! Мне доводилось видеть и такое — картина жуткая, прямо скажем.

Чтобы до этого не дошло, матери приходится сохранять спокойствие и выдержку. Она может даже сделать вид, будто ей все равно — присесть где-нибудь в сторонке, беззаботно пожевать листья или траву, стараясь усыпить бдительность похитительницы. Но стоит ей получить детеныша обратно и стиснуть в объятиях, как все меняется.

Я видел, как мать после этого довольно долго гоняла хулиганку, выплескивая в возмущенном реве и воплях всю накопившуюся ярость. Последовательность событий позволяет предположить, что мать заставляет себя сдерживать отчаянное беспокойство и раздражение, чтобы не навредить детенышу. Как я уже упоминал, подчиненным приматам приходится подавлять или скрывать свои желания в присутствии доминантов, однако и доминантам приходится делать то же самое.

Проверить это удалось благодаря полевому эксперименту в ЮАР, в ходе которого одну низкоранговую самку из стаи диких верветок сделали «добытчицей», научив открывать контейнер с пищей. Больше никто открывать этот контейнер не умел, и самке хватало хитрости применять свой навык только тогда, когда поблизости не было доминантов, которые могли отнять у нее еду. Поэтому она дожидалась, пока все вышестоящие уберутся подальше.

Доминанты же, в свою очередь, усвоили, на каком расстоянии им нужно держаться от контейнера, чтобы добытчица решилась его открыть. Многократно повторив этот эксперимент в трех разных обезьяньих группах, исследователи сообщили, что доминанты проявляют невероятное терпение и осторожность. За контейнером они зачастую подсматривают с какого-нибудь дерева, расположенного за пределами воображаемого «запретного круга» радиусом около десяти метров, но границу этого круга не пересекают.

Открыв контейнер, добытчица загребает еду обеими руками и лихорадочно запихивает в защечные мешки — незаменимое приспособление для живущих на земле карликовых мартышек. Только битком набив их персиками, абрикосами и сушеным инжиром, добытчица уступает место остальным, которые спешат последовать ее примеру. Сама она тем временем усаживается в каком-нибудь тихом уголке, где можно спокойно и без помех уплетать утащенное.

Если бы не самоконтроль вышестоящих и готовность соблюдать очередность, операция провалилась бы, не послужив взаимной выгоде. Примеров подобного самоконтроля наберется предостаточно. Именно его ежедневно наблюдает любой хозяин двух собак со значительной разницей в размере, когда они играют друг с другом.

Для человеческих детей проситься в туалет — первый шаг к управлению своими физиологическими потребностями и к самоконтролю в целом. Важнейшим смыслом эту область наделял Фрейд, который видел в ней отчаянную битву между Ид, стремящимся испытать блаженство облегчения, и Супер-эго, усвоившим нормы общественного порядка. Обезьяну же, несмотря на все сходство с человеком, на первый взгляд кажется невозможным приучить к туалету.

Дикие обезьяны передвигаются по деревьям и каждый вечер сооружают новое гнездо для сна, поэтому их совершенно не заботит, где испражняться — все равно все сыплется и льется вниз, на землю. Тем не менее, если таких обезьян выращивали в человеческом доме, их пытались приучить к туалету. Уинтроп и Луэлла Келлогг, в 1930-е гг.

Этот же процесс они документировали, наблюдая за своим сыном Дональдом, чтобы впоследствии можно было сравнить выработку контроля над мочеиспусканием и дефекацией у обоих «организмов», как они их называли. Поначалу шимпанзе училась медленнее, но примерно через сотню дней обезьяна и ребенок сравнялись по количеству «аварий», которое тоже постепенно снижалось. Примерно в возрасте одного года Гуа и Дональд дозрели до финального этапа, на котором оба уже могли вовремя сигнализировать о приближающемся позыве.

Сигнализировали они, крепко зажимая область паха, только Дональд делал это рукой, а Гуа могла воспользоваться и ступней. Комично ковыляя на двух руках и свободной ноге, она подбиралась к своим «приемным родителям» и издавала звук, означающий, что ей надо в туалет. Впоследствии она стала оповещать «родителей» одним только звуком, без подходов.

Я вижу здесь потрясающий пример применения силы воли в той области, в которой представителю данного биологического вида обычно себя сдерживать не приходится. Животные просто не могут позволить себе слепо поддаваться порыву. Их эмоциональная реакция всегда пропущена через фильтр оценки ситуации и взвешивания доступных вариантов поведения.

А значит, все они обладают самоконтролем. Кроме того, чтобы избежать наказания и конфликтов, членам группы приходится подстраиваться в своих желаниях или, по крайней мере, поступках под волю окружающих. Это называется компромисс.

Учитывая, как долго существует социальная жизнь на Земле, склонность к такому подстраиванию укоренилась в нас очень глубоко и в равной степени относится и к человеку, и к другим общественным животным. Поэтому, хотя сам я не особенно верю в свободу воли, нам нужно внимательнее присматриваться к тому, как когнитивные процессы торжествуют над внутренними порывами. Поборовший жгучее желание поступить неким образом и поступающий иначе, а именно так, как будет лучше в данной ситуации, демонстрирует признаки осмысленности своих действий.

Это жизненно важно для любого структурированного сообщества, не зря американский психолог Рой Баумайстер отмечал: «Как ни парадоксально, свобода воли необходима, чтобы люди подчинялись правилам». В связи с этим я предлагаю в продолжение извечного спора задаться вопросом, почему принято считать, будто именно свобода воли делает нас людьми. Что есть в нас такого, что дает нам право утверждать, будто у нас она есть, а у других видов нет?

Почему мы полагаем себя единственными, кому дано определять свое будущее? Как свидетельствуют приведенные выше примеры, ни власть над эмоциями и порывами, ни даже осознание собственных желаний не дают человеку повода считать себя особенным. Я бы хотел получить ответ, который можно проверить экспериментально, поскольку на предубеждениях, преобладавших в этих дебатах до сих пор, мы далеко не уедем.

Мы можем назвать парочку эмоций, описать их выражение, зафиксировать обстоятельства, при которых они возникают, но у нас нет концепции, в рамках которой им можно дать определение и разобраться, зачем они нужны. Хотя, возможно, не так уж мы и отстаем, поскольку для человеческих эмоций такой концепции тоже не существует. Поскольку биологи мыслят категориями выживания и эволюционного развития, вполне резонно задаваться вопросом, как эмоции влияют на поведение.

Нас больше интересует действие, чем чувство, поскольку ценность эмоций заключается в поведении, которое они порождают, — от плача голодного младенца до атаки разъяренного слона. Эмоции развивались не просто так, и, хотя чувств естественный отбор «не замечает», на действия, влекущие за собой те или иные последствия, он откликается. И тем не менее, как именно развивались эмоции в процессе эволюции, остается загадкой.

Еще большая загадка — как происходит управление эмоциями для гарантированного достижения оптимального результата. Эмоции не всегда «понимают», что лучше для организма. В большинстве случаев все-таки «понимают», но иногда правильнее не обращать на них внимания или постараться действовать им вопреки.

Эту принципиально важную для планирования и организации нашей жизни способность описывают разными мудреными терминами — «исполнительные функции», «произвольный контроль» и «регуляция эмоций». Однако к животным данную терминологию не применяют почти никогда в силу предубеждения, что эмоций у них мало и действовать наперекор своим порывам они не способны. Между тем животные не только проявляют самоконтроль в экспериментах на отсроченное вознаграждение, но и часто испытывают противоречивые, разнонаправленные эмоции.

Животные выбирают — сражаться или бежать, отлучать детеныша от груди или уступить его истерикам, избегать обидчика или примириться, спариваться или отгонять соперника. Одного из моих студентов молодой самец шимпанзе по имени Клаус воспринимал как соперника и каждый раз, когда тот проходил мимо клетки, швырялся в него грязью или экскрементами, выражая глубочайшую неприязнь. Больше Клаус так ни к кому из людей, в том числе и ко мне, не относился.

Мы, наоборот, считали его милым и дружелюбным. Однажды Клаус ухаживал за самкой на открытой территории, и ровно в тот момент, когда старания увенчались успехом и дама уже готова была ответить ему взаимностью, на арене появился заклятый враг. Клаус бросил самку и перешел к демонстрации угрозы.

Сексуальное влечение оказалось слабее, чем желание запугать соперника, вздыбив всю шерсть. Судя по всему, на данном жизненном этапе ему позарез нужно было отвоевать место в иерархии, а у кого же это место отвоевывать, как не у соперника схожего возраста и пола, пусть и другого вида? Видимо, Клаус счел, что амурные дела в таком случае могут и подождать.

К таким расчетам, которые человек ведет на каждом шагу, нам пора бы начать присматриваться и у животных. Мы ловко лавируем между эмоциями и желаниями, одним следуем, другим сопротивляемся. Мы расставляем приоритеты, чтобы прийти к оптимальному решению, — предполагается, что этой незаменимой способностью мы обязаны коре больших полушарий.

Нам говорят, что высокий лоб у человека — следствие исключительных размеров этой части мозга, где базируются высшие когнитивные функции и самоконтроль. Мы считаем свой лоб благородным и даже имеем печальный и позорный опыт сравнения его у разных рас «истинный арийский» и так далее. Однако в действительности по высоте лба почти невозможно судить о содержимом черепа, и структурно человеческий мозг не особенно отличается от мозга обезьян.

В коре больших полушарий нет ничего примечательного по сравнению с другими частями мозга. И новейшие технологии подсчета нейронов это подтверждают. У эмбрионов человека и человекообразной обезьяны размеры мозга поначалу равны, но человеческий затем продолжает увеличиваться на всем протяжении развития плода, а у обезьяньего рост замедляется примерно в середине этого срока.

В конечном итоге у взрослого человека мозг оказывается в три раза больше и насчитывает больше нейронов 86 млрд , чем мозг любой человекообразной обезьяны. Так что компьютер у нас, может, и той же марки, но более мощный. Никто не утверждает, будто в человеческих когнитивных функциях нет ничего особенного, но пора признать, что взаимодействие между разумом и эмоциями, отраженное в относительных размерах лобных долей, вполне может быть одинаковым у всех приматов.

Регуляция эмоций в значительной мере происходит неосознанно и составляет часть социальных отношений. Именно поэтому мне кажется неоправданным тот способ, которым психологи обычно тестируют эмоции у человека: испытуемого либо сажают в одиночестве за компьютер, либо одного помещают в аппарат МРТ, хотя эмоции наши в большинстве своем развивались в социальной среде. Эмоции не обособлены, они межличностны.

Существует множество определений интеллекта, исследования на эту тему продолжаются уже много лет. Однако, большинство ученых согласны, что интеллект включает в себя не только способность к решению задач, но и креативность, социальное поведение и эмоциональную интеллектуальность. Интеллект может быть измерен различными тестами и шкалами, такими как IQ-тесты, тесты на способности и т.

Однако, многие ученые считают, что такие тесты не могут полностью измерить интеллект и не должны использоваться как единственный показатель.

Однако, наследственность также играет важную роль в формировании уровня интеллекта. В целом, интеллект является важным аспектом жизни человека и может повлиять на его успех в различных областях, таких как работа, образование и личные отношения. Еще фотографии из категории Общее: Иван чай.

Антилопы, зебры и гну ведут себя довольно спокойно в поле зрения больших кошек, которые просто отдыхают, играют или занимаются сексом. Копытные хорошо разбираются в поведении хищников и прекрасно различают, когда те настроены на охоту. Вот тогда они пугаются — если успеют вовремя этот настрой заметить. Вся слава мозгу Эмоциональные реакции имеют огромное преимущество перед рефлекторными действиями: они пропущены через фильтр опыта и научения, именуемый оценкой appraisal. Жаль, что в этом направлении не думали первые этологи, предпочитая цепляться за устаревшую к нынешнему времени концепцию инстинктов.

Инстинкт — это непроизвольный автоматический отклик, который в постоянно меняющемся мире почти бесполезен. Эмоции гораздо более адаптивны, поскольку функционируют как осмысленные инстинкты. Они тоже обеспечивают желаемую смену поведения, но только после тщательной оценки ситуации. Иногда для этой оценки достаточно доли секунды, за которую мы сопоставляем текущее положение дел с прошлым опытом — как та зебра в саванне. Если я собираюсь на пикник, набежавшие тучи меня огорчат, но если я сижу дома, то с удовольствием полюбуюсь на дождь из окна — уроженцу насквозь промокших Нидерландов к непогоде не привыкать. Оглушительная «пальба» автомобильной выхлопной трубы заставит встрепенуться человека, побывавшего в зоне военных действий, другой же просто не обратит внимания. Собачий лай пугает нас ровно до тех пор, пока мы не увидим, что пес на привязи. Эмоции всегда прогоняются через оценочный фильтр, поэтому разные люди и реагируют на одну и ту же ситуацию по-разному. Пусть у нас нет безраздельной власти над эмоциями, однако их рабами нас тоже нельзя назвать. Поэтому не стоит оправдывать свои дурацкие поступки тем, что вы «поддались эмоциям» или «пошли у них на поводу»: ведь это вы подчинились, вы позволили им одержать верх.

В подчинении эмоциям всегда остается элемент добровольности. Вы сами позволяете себе влюбиться не в того или ненавидеть некоторых людей. Вы позволяете жадности затуманить вам разум, а воображению — подпитывать вашу ревность. Эмоции — это не «всего лишь эмоции», они не бывают полностью автоматизированными. Величайшее, пожалуй, заблуждение относительно эмоций — считать их противоположностью мыслительному процессу. Мы перенесли противопоставление тела и сознания на восприятие интеллекта и эмоций, хотя в действительности они неразлучны и друг без друга функционировать не могут. Американский нейробиолог португальского происхождения Антонио Дамасио описывал случай своего пациента, Эллиотта, у которого была повреждена вентромедиальная префронтальная кора. Он сохранил членораздельную речь и интеллект — и даже остроумие, — но абсолютно утратил эмоциональность. На всем протяжении долгих бесед Эллиотт оставался абсолютно бесстрастным, никогда не расстраивался, не проявлял нетерпения, не сердился, не досадовал. Однако отсутствие эмоций мешало ему принимать решения.

Он мог целый вечер выбирать, в каком кафе ему поесть и что заказать, по полчаса раздумывал, на какой день записаться к врачу или какой ручкой заполнять бланк. Дамасио с сотрудниками всесторонне обследовали Эллиотта. Хотя логические способности у него остались прежними, он явно не мог довести задачу до конца и, главное, прийти к какому-то окончательному выводу. Как подытожил Дамасио: «Судя по всему, дефект проявлялся на поздних стадиях рассуждения, ближе к моменту или в сам момент выбора действия или реакции». Сам же Эллиотт после сеанса, на котором он тщательно просчитал все доступные варианты, сказал: «И все равно я не знаю, как мне поступить! Эмоции составляют существенную часть нашего интеллекта. Но представление о том, что они существуют отдельно, укоренилось настолько глубоко, что во многих научных кругах по-прежнему в ходу. Люди все так же отзываются о них пренебрежительно и полагают, будто для обоснованного решения необходима холодная голова и полнейшая беспристрастность, — вспомним Чарльза Дарвина с его «аргументами» в пользу и против женитьбы. В плену этой иллюзии мы пребываем со времен древнегреческих философов, которые преклонялись перед рациональными суждениями себе подобных, но гораздо меньше рационализма находили у женщин и еще меньше у животных. Считалось, что женщины сентиментальны, полагаются на интуицию, больше слушаются своего тела и потому в интеллектуальном отношении заведомо слабее мужчин.

Мужчины не только не подвержены ежемесячным перепадам настроения, но и, в отличие от всех прочих, способны обуздать свои страсти. Единственное, что смущало философов и, видимо, смущает многих из них до сих пор: человеческому разуму требуется материальное вместилище. Он не может существовать без тела. Эта приземленность сильно ему мешает, поскольку вдобавок к тому, что тело без конца терзает нас неконтролируемыми порывами и побуждениями, вынуждая думать о том, о чем мы думать не хотим, оно еще и бренно. Как сказано в Евангелии от Фомы: «Но я, я удивляюсь тому, как такое великое богатство поместилось в такой нищете! Они удалялись в пустыню или ближайшую пещеру, чтобы отрешиться от всех соблазнов плоти, а в итоге мучились бесконечными видениями обильных яств и пышнотелых прелестниц. Это же презрение объясняет, почему богачи — тоже в подавляющем большинстве мужчины — выстраиваются в очередь на посмертное криосохранение мозга. Их мозг будет ждать того дня, когда научно-технологическое развитие позволит «загрузить» его содержимое в компьютер. Уверенные, что тело мозгу не нужно, они платят целое состояние за цифровое бессмертие — за будущее, в котором все, что сейчас содержится у них в голове, можно будет перенести в программу. В конце концов, сознание — это и есть некая программа, работающая на платформе плоти.

Значит, с таким же успехом сможет работать и в компьютере. И неважно, что наука слабо представляет себе, как должно выглядеть сознание без тела. Компьютерная метафора здорово сбивает нас с толку, ведь на самом деле мозг соединен с остальным организмом миллионом разных связей и составляет неотъемлемую его часть. Человеческое сознание не разделяет тело и мозг, в нем они представлены как единое целое. Поэтому я совсем не уверен, что очнуться однажды в цифровом воплощении — это действительно счастье. Счастье мы ощущаем внутри, «всем сердцем», это физиологическое чувство, которое отсеченный от всей физиологии мозг ощутить, скорее всего, не сможет. Со всеми этими заблуждениями мы сталкиваемся в любой дискуссии об эмоциях у животных. В привычном представлении свободный человеческий дух почти не имеет биологической основы, сильнее развит у одного пола и кардинально отличается от всего, что возникало прежде. Мы превозносим мозг и верим в «чистый разум», а эмоции, тело и все биологические виды, помимо своего, считаем низменными и примитивными. Эти культурно-религиозные предрассудки прорастали в нас не одну тысячу лет, поэтому искоренить их не так-то просто.

И все же нам придется от них дистанцироваться, если мы собираемся всерьез рассматривать эмоции животных как признак интеллекта, а именно к этому я сейчас и перейду. Животные, как и человек, обладают эмоциональным интеллектом. Под этим популярным психологическим термином в его обычном толковании понимается способность распознавать чужие эмоции, пользоваться эмоциональной информацией и контролировать собственные эмоции для достижения той или иной цели. Я же употребляю его в более широком смысле, подразумевающем взаимодействие эмоций и познавательных способностей. У людей эмоциональный интеллект обычно изучают как индивидуальную особенность. Одним из нас лучше удается справляться с эмоциональными потрясениями или обращать чувства себе на пользу, другим хуже. Здесь все зависит от воспитания, навыков, психического склада. Когда же дело касается животных, мы рассматриваем, как совместная работа эмоций и познавательных способностей обеспечивает наблюдаемые нами результаты — от социальной иерархии до семейной жизни, от противостояния хищникам до разрешения конфликтов. Хорошей иллюстрацией здесь служит чувство справедливости. Его часто считают продуктом разума и логики, а также исключительно человеческой нравственной ценностью, однако оно никогда не смогло бы развиться без той базовой эмоции, которая роднит нас с другими приматами, псовыми и птицами.

Наше чувство справедливости — это результат интеллектуального преобразования этой общей эмоции. Обезьяны, огурцы и виноград Более двадцати лет я занимался колонией капуцинов в Национальном центре изучения приматов им. Около тридцати этих шоколадно-коричневых обезьян обитали на открытой территории, примыкающей к нашему лабораторному корпусу, где мы каждый день проводили с ними тесты на социальный интеллект. Мы придумывали ситуации, в которых им приходилось сотрудничать, делиться едой, обмениваться жетонами, распознавать лица и так далее. Все это обезьяны проделывали с огромным энтузиазмом. Капуцины радуются, когда для них находится интересное дело. Они никогда не сдаются — в дикой природе будут колотить по устричной раковине, пока устрица не расслабит мускул, не дающий разжать створки, а в лаборатории точно так же, до победного, будут тыкать пальцем в изображения на сенсорном экране, пока не научатся различать собратьев и незнакомцев. Они проявляют упорство в каждом задании. Мы никогда не загоняли капуцинов в лабораторию силой, зато сеансы всегда старались подсластить в буквальном смысле слова и не затягивать, чтобы поддерживать у них интерес. Что мне, пожалуй, больше всего нравилось в этих экспериментах, так это фоновые звуки, которые издавали капуцины.

Выполняя задание, они постоянно «переговаривались» с остальными. В дикой природе капуцины живут в чаще, то есть обычно скрыты друг от друга ветвями и листвой, поэтому вокализация — это единственный способ поддерживать связь с группой. В лаборатории мы тестировали их поодиночке, отдельно от остальных, но всегда в пределах слышимости. Испытуемые непрестанно окликали родных и друзей, а те им отвечали. Очарованный капуцинами — и всеми вместе как видом, и отдельными особями, которых я знал по именам, — я съездил в Бразилию и Коста-Рику, посмотреть, как они ведут себя в природе. Хотя это всего-навсего низшие обезьяны, почти во всех проявлениях их умственных способностей мы узнаем что-то свое, человеческое. Примерно как палеонтологи, не желающие признавать, что свеженайденные ископаемые остатки могут принадлежать «всего-навсего» обезьяне, и пытающиеся правдами и неправдами втиснуть их в искусственный конструкт, который представляет собой род Homo. Капуцины же действительно создания незаурядные, это стало особенно ясно, когда обнаружилось, как они используют камни для того, чтобы расколоть орехи в лесу. Отыскав подходящий плоский каменный выступ, они издалека приносят к нему орехи и булыжник-молоток. До тех пор применение каменных орудий превозносилось как присущее лишь гоминидам — точнее, только человеку и шимпанзе.

Теперь же в клуб «укротителей камней» пришлось принять и этих маленьких цепкохвостых обезьянок, которые, сами будучи не крупнее кошки, не уступают в относительном размере мозга шимпанзе и невероятно долго живут. Манго, старейшая самка в моей колонии, здравствует по сей день, а ей по всем признакам уже около пятидесяти. В ходе экспериментов с капуцинами нам с моей бывшей студенткой Сарой Броснан удалось совершить неожиданное открытие, которое перевернуло традиционные представления о человеческой справедливости, до тех пор считавшейся феноменом культурным, а не биологическим. В том, что нам трудно вообразить себе чувство справедливости как продукт эволюционного развития, отчасти виноват существующий в нашем сознании образ природы. Привыкнув слышать на каждом шагу про «выживание сильнейших» и «закон джунглей», или, говоря словами Альфреда Теннисона, о «природе с окровавленными клыками и когтями», мы воспринимаем природу как жестокую и безжалостную среду, в которой нет места справедливости, есть только право сильнейшего. Однако мы забываем, что животные часто зависят от взаимодействия друг с другом и выживают, в том числе за счет сотрудничества. Собственно, они гораздо больше борются с окружающими условиями, голодом, болезнями, чем друг с другом. Именно поэтому естествоиспытатель и анархист Петр Алексеевич Кропоткин задавался в 1902 г. В этом он намного опередил свое время. А мы с Сарой между тем ломали голову над поведением тестируемых капуцинов.

Они не могли спокойно съесть полученное в награду лакомство, им непременно требовалось знать, что выдали соседу. Прежде ничего подобного не отмечалось, потому что эксперименты традиционно организовывались иначе. Крыса сидит одна в своем вольере и нажимает рычаг, чтобы получить награду. Единственное, что ее интересует — трудность задания, привлекательность наград и условия их выдачи. У меня же в лаборатории — поскольку я занимался изучением социального поведения — все было устроено иначе. Обезьяны почти никогда не выполняли задания в одиночку. Только поэтому мы и заметили, что они пристально следят за каждым куском, который получают остальные. Они как будто сравнивали свою награду с тем, что досталось другим. Ну не абсурд ли? Ведь их должны интересовать только собственные результаты и собственное вознаграждение?

Однако в свете того, что нам известно о человеческом поведении, интерес к другим совершенно логичен. Так называемый парадокс Истерлина был назван в честь американского экономиста Ричарда Истерлина, заметившего, что в каждом сообществе богачи счастливее бедняков. Тут пока ничего нового. Но Истерлин обнаружил и другое: если богатеет все сообщество в целом, средний уровень благополучия при этом не повышается. Иными словами, богатый народ радуется жизни совсем не больше бедного. Как же так, ведь богатство делает нас счастливыми? Дело в том, что ощущение благополучия связано не с абсолютным достатком, а с относительным. Наше восприятие зависит от того, насколько высокими наши доходы выглядят на фоне доходов остальных. Однако в то время мы с Сарой ничего о парадоксе Истерлина не знали. Заметив, что наши обезьяны волнуются, когда награда не оправдывает их ожиданий, мы решили присмотреться к этому поведению повнимательнее.

И поставили сравнительно простой эксперимент, основанный на пристрастии капуцинов к обмену, на который они идут без всяких раздумий. Если вы забыли в клетке капуцина отвертку, достаточно показать на нее и протянуть арахис, инструмент вам охотно просунут сквозь сетку. Этот процесс они обожают настолько, что готовы даже сухую апельсиновую корку принести в обмен на мелкий камешек и то и другое для них предметы совершенно бесполезные. Мало того, иногда они не просто вручают вам предмет обмена, а кладут на ладонь и своей крохотной лапкой зажимают ваши пальцы в кулак, словно говоря: «Вот так, держи крепче! Мы заметили, что реакция на неравенство трофеев возникает только тогда, когда они добыты трудом. Если просто выдать двум капуцинам разное лакомство, разница останется практически незамеченной, а вот если за награду приходится потрудиться, сразу начинаются сравнения. Чтобы неравенство было воспринято остро, еда должна превратиться в заработную плату. В нашем эксперименте мы поместили двух капуцинов в два смежных лабораторных вольера, имеющих общую сетчатую стенку. Закинув в вольер небольшой камешек, мы протягивали руку, прося вернуть нам пропажу. Мы проделывали это упражнение с обеими обезьянами по очереди двадцать пять раз подряд.

Если в качестве награды обеим выдавалось по кусочку огурца, камешки возвращали без заминок и огурцы поедались с удовольствием. Но, если одной начинали выдавать виноград, а вторую по-прежнему держали на огурцах, разыгрывалась самая настоящая драма. Пищевые предпочтения обычно коррелируют с ценами в супермаркетах, то есть виноград ценится намного выше огурцов. Заметив, что соседу «дали прибавку», капуцины, которые до этого совершенно не возражали работать за огурцы, вдруг устраивали забастовку. Они не только с меньшей охотой шли на обмен, но и, впав в истерику, могли вышвырнуть за ограду вольера не только камешек, но иногда и кусочки огурца. Лакомство, от которого они обычно не отказывались, вдруг становилось не просто неугодным, а попросту отвратительным! Досада была настолько глубокой, что мы решили перед возвращением испытуемых в группу выдавать им побольше лакомств, чтобы эксперименты не вызывали негативных ассоциаций. Разумеется, прежде чем прийти к каким-то определенным выводам, мы протестировали не одну пару капуцинов, а гораздо больше, выдавая награды в разных сочетаниях. Экономисты назвали бы выкидывание совершенно нормальной еды «иррациональным поведением». По идее, рациональный деятель не должен отказываться от того, что дают, поскольку он стремится к максимальной выгоде.

Если я дам вам один доллар, а вашему другу — тысячу, вы, может, и возмутитесь, но свой доллар все-таки заберете, поскольку это лучше, чем ничего. Однако в действительности люди далеки от рациональной максимизации. На это указывает, помимо прочего, и совершающееся сейчас драматическое ниспровержение Homo economicus — персонажа из учебников экономики, согласно которым человек руководствуется исключительно рациональными соображениями, стремясь удовлетворить свою страсть к наживе. Исследования развенчивают этот популярный образ, показывая, что под воздействием эмоций мы зачастую действуем совершенно не по учебнику. Мы вовсе не так рациональны и эгоистичны, как принято было считать, и не все наши желания лежат в материальной плоскости. Однако применительно к другим биологическим видам это осознается не всегда. Американский антрополог Джозеф Хенрих, подводя итог своим долгим поискам Homo economicus, сострил: «В конце концов, мы его нашли. Он оказался шимпанзе». Забавно, конечно, но о шимпанзе Хенрих судил по исследованиям 15-летней давности, которые действительно не выявили у них ни малейших проявлений заботы об окружающих. Хотя у нас не было никаких оснований признавать этот отрицательный результат окончательным мантра ученого: «отсутствие доказательств — это еще не доказательство отсутствия» , определенную популярность те ранние исследования все же получили.

Зачем нужен эмоциональный интеллект и как его развить

Но человек не единственный обладатель такой области, у нас есть все данные, что и у крыс за принятие решений тоже отвечает она. Однако, несмотря на свидетельства того, что животные принимают решения каждый день, свободу воли мы у них признавать отказываемся. Мы утверждаем, что они скованы прошлым опытом, врожденными склонностями и предпочтениями и у них нет возможности рассмотреть все открывающиеся перед ними перспективы. И неважно, что тот же самый довод с успехом приводился в доказательство отсутствия свободы воли у нашего собственного вида, и именно поэтому величайшие умы в истории — Платон, Спиноза, Дарвин — сомневались в ее существовании. Свобода воли просто не укладывается в рамки господствующего материалистического мировоззрения, как отметил в 1884 г. Широко распространенное учение о свободе воли с научной точки зрения совершенно несостоятельно. Любой физиолог, исследующий научными методами изъявление воли у человека и животных, непременно придет к убеждению, что в действительности воля никогда не бывает свободной, но всегда обусловлена внешними или внутренними факторами. И все-таки есть среди бесчисленного множества определений одно, которое, на мой взгляд, оставляет простор для дальнейших исследований. Американский философ Гарри Франкфурт именует «личностью» того, кто не просто покоряется своим желаниям, но полностью их осознает и способен хотеть их изменить. Как только индивид задумывается о «целесообразности своих желаний», можно сказать, что он обладает свободой воли, уверяет Г. И это замечательно, поскольку это значит, что для проверки нам всего-то и нужно поставить животных в такие ситуации, когда у них возникало бы некое желание, но при этом имелась возможность отказаться от его удовлетворения ради другого желания.

Способны ли они отказаться от первого соблазна? Судя по всему, способны, поскольку, поддаваясь каждому возникающему порыву, ни одно животное долго не протянет. Распущенность не имеет ценности для выживания. Мигрирующие гну в заповеднике Масаи-Мара подолгу стоят на берегу реки, которую им предстоит перейти, прежде чем решаются, наконец, прыгнуть в воду. Детеныши обезьян, прежде чем затеять потасовку с товарищем по играм, дожидаются, пока его мать удалится из поля зрения. Кошка стащит кусок мяса с разделочной доски, только когда вы отвернетесь. Животные прекрасно осознают последствия своего поведения, поэтому часто колеблются или передумывают — как белки перед колесами моей машины. Они могут даже совсем отказаться от достижения цели, особенно это заметно в иерархических сообществах. Молодому самцу шимпанзе хочется спариться с самкой, и он увивается вокруг нее, надеясь улучить подходящий момент, но, едва наткнувшись на взгляд альфа-самца, украдкой отступает, понимая, что у него ничего не выйдет. Еще отчетливее это проявляется, когда высокоранговый самец, появившись из-за угла, застает молодого за демонстрацией самке своей эрекции — у шимпанзе в ходу «толстые намеки».

Увидев доминанта, молодой самец поспешно прикрывает пенис руками, понимая, как сильно ему не поздоровится, если высокоранговый самец просечет его намерения. Все это требует и способности догадываться о том, что видят и понимают другие, и умения подавлять свои порывы. Так ли это далеко от определения свободы воли, которое дал Франкфурт? Однако сам Г. Франкфурт не предполагает свободы воли ни у одного живого существа, кроме взрослого человека, заявляя буквально следующее: «Моя теория свободы воли легко объясняет наше нежелание признавать ее наличие у каких бы то ни было низших по отношению к нам биологических видов». Это брехня собачья! Поймите меня правильно, я сам не любитель подобной лексики, но, поскольку Гарри Франкфурт известен, в частности, как автор вышедшей в 2005 г. В своей вдумчивой, высокоинтеллектуальной работе — с отсылками к Витгенштейну и святому Августину — Франкфурт подробно объясняет, чем брехня отличается от вздора, искажения или надувательства и блефа. Брехня — это творческая натяжка, сближающаяся с ложью и, по словам Франкфурта, «неизбежная в тех случаях, когда по воле обстоятельств человек вынужден рассуждать о том, в чем не разбирается». Заявляя, что «низшие по отношению к нам» виды не отслеживают собственные желания, Франкфурт явно не представляет, о чем говорит, а значит, его заявление подпадает под определение брехни.

Впрочем, возможно, это даже не брехня, а просто полная ахинея. Как-никак этому заявлению уже пятьдесят лет, и в свое время оно могло считаться резонным, однако с тех пор появились новые данные, его опровергающие. Теперь мы гораздо больше знаем об ориентации на будущее и контроле эмоций у животных и детей, и там все совсем не так примитивно, как мы когда-то считали. Начнем с того, что популярное представление о животных как о пленниках настоящего, живущих исключительно «здесь и сейчас», развенчивают недавние исследования на тему «путешествий во времени». Человекообразные обезьяны, птицы с крупным мозгом и, возможно, другие животные способны как возвращаться к прошлым событиям своей жизни, так и строить планы на будущее. Их сознание путешествует во времени. Шимпанзе могут набрать охапку длинной жесткой травы и несколько миль нести ее во рту из одной части леса в другую, чтобы там использовать для выуживания термитов из термитников. Надо полагать, они всю дорогу помнят о том, куда и зачем несут эту траву. Самцы орангутанов издают громкие горловые крики иногда сидя высоко в кроне , которые далеко разносятся по суматранскому дождевому лесу. Мне как-то довелось стоять под деревом, на котором ухал орангутан, — пробирает до дрожи, скажу я вам.

Все окрестные орангутаны обращаются в слух, поскольку с доминантным самцом обладателем самых выдающихся щечных валиков среди всех своих половозрелых собратьев нельзя не считаться. Устраивая себе гнездо на ночь, он всегда обращает сигналы в определенном направлении, меняющемся от раза к разу в зависимости от того, куда он намерен направиться наутро. То есть он еще накануне вечером знает, куда двинется на следующий день, и оповещает о своих намерениях остальных. Еще одно доказательство ориентации животных на будущее было получено благодаря серии контролируемых экспериментов, в которых приматам и птицам выдавали орудие или пищу, которые они могли использовать или съесть только на следующий день. Эти исследования послужили дальнейшему распространению представлений о том, что некоторые животные способны к когнитивной деятельности, ориентированной на будущее. Не менее показательны и исследования чувства справедливости. Если шимпанзе в игре «Ультиматум», понимая, какой жетон принесет больше вкусной еды им лично, все-таки выбирают «уравнительный», нам нужно найти этому объяснение. Я предпочитаю считать, что они жертвуют немедленной выгодой, чтобы сохранить хорошие отношения. Если это так, то они не просто ориентируются на будущее, но и обладают отменным самоконтролем. Для целенаправленной проверки самоконтроля проводился эксперимент с зефиром.

Большинство из вас наверняка видели уморительные видеозаписи, в которых дети, оставшись один на один с кусочком зефира, отчаянно борются с желанием его съесть — кто-то лизнет тайком, кто-то отщипнет крошку, кто-то усиленно отворачивается, чтобы не поддаться искушению. Ребенку обещана вторая зефиринка, но получит он ее лишь в том случае, если не съест первую, пока экспериментатора нет. Этот эксперимент позволяет установить значимость отсроченного вознаграждения по сравнению с немедленным. Как же поведут себя обезьяны, если смоделировать для них аналогичную ситуацию? Вот шимпанзе терпеливо смотрит на контейнер, в который каждые полминуты падает конфета. Испытуемый знает, что может отсоединить лоток в любой момент и слопать все содержимое сразу, но знает и другое: после этого конфеты сыпаться перестанут. Чем дольше ждешь, тем больше конфет наберется. Человекообразные обезьяны справляются с экспериментом на отсроченное вознаграждение не хуже детей — время выжидания доходило у шимпанзе до восемнадцати минут. А как с этим обстоит дело, скажем, у птиц? Им-то уж наверняка никакой самоконтроль не нужен?

Однако многим из них приходится носить голодным птенцам пищу в клюве, стараясь не проглотить ее по дороге. У некоторых видов самцы кормят самок, за которыми ухаживают, а сами при этом остаются голодными. Так что и тут самоконтроль необходим. Серый африканский попугай Гриффин, с которым Айрин Пепперберг проводила эксперимент на отсроченное вознаграждение, мог выжидать довольно долго. Его усаживали на жердочку, ставили перед ним плошку с обычной едой, например смесью злаков, и просили подождать. Гриффин знал, что за терпение получит что-нибудь повкуснее — кешью или даже конфету. Принципиальный вопрос, вытекающий из определения свободы воли, предложенного Г. Франкфуртом: понимают ли животные, что борются с искушением? Осознают ли они свое желание? Когда ребенок отворачивается от зефира или закрывает глаза ладонями, мы делаем вывод, что он испытывает искушение.

Дети в таких экспериментах отвлекают себя разговорами, поют, играют с собственными руками и ногами, могут даже задремать — лишь бы чем-то скрасить бесконечное ожидание. Основоположник американской психологии Уильям Джеймс еще в позапрошлом веке утверждал, что в основе самоконтроля лежит «воля» и «сила эго». Именно в этом ключе и рассматривается поведение детей в подобных экспериментах. Считается, что дети осознанно прибегают к тем или иным способам отвлечься. С той же меркой можно подойти и к человекообразным обезьянам. В эксперименте с сыплющимися конфетами, например, обезьянам удается продержаться значительно дольше, если у них есть с чем играть. Сосредоточение на игрушке помогает им отвлечься от конфетного автомата. Судя по тому, что во время таких экспериментов они возятся с игрушками гораздо чаще, чем в обычной обстановке, они это делают намеренно. Попугай Гриффин тоже активно пытался избавиться от маячившей перед глазами еды. В одном из самых долгих периодов выжидания он, выдержав примерно треть времени, просто запустил плошку с зерном через всю комнату.

В других случаях он отодвигал плошку подальше, разговаривал сам с собой, чистил перья, встряхивался, протяжно зевал или дремал. Иногда он лизал зерно, не склевывая, и кричал: «Хочу орех! А значит, ответ на извечный вопрос о свободе воли звучит так: если мы допускаем свободу воли у себя, то не должны отказывать в ней и другим видам. Иначе непонятно, как трактовать все самоограничения, которые животные демонстрируют как в лабораторных условиях, так и в дикой природе. Рассмотрим такой пример: детеныша взрослой шимпанзе берет на руки самка-подросток. Это нормально, это происходит сплошь и рядом, юные самки постоянно тянутся к малышам и обожают с ними возиться. Но при этом они, к сожалению, бывают весьма неуклюжи. Мать это знает, поэтому будет ходить за младшей самкой по пятам, жалобно поскуливая и пытаясь забрать у нее детеныша, а та будет лавировать и уворачиваться. Мать старается не особенно наседать и не гнаться за похитительницей, чтобы та, чего доброго, не полезла на дерево, подвергая драгоценного малютку еще большей опасности. Отнять ребенка силой она не может по той же причине.

Представьте себе двух самок, которые тянут вопящего детеныша в разные стороны за руки и за ноги! Мне доводилось видеть и такое — картина жуткая, прямо скажем. Чтобы до этого не дошло, матери приходится сохранять спокойствие и выдержку. Она может даже сделать вид, будто ей все равно — присесть где-нибудь в сторонке, беззаботно пожевать листья или траву, стараясь усыпить бдительность похитительницы. Но стоит ей получить детеныша обратно и стиснуть в объятиях, как все меняется. Я видел, как мать после этого довольно долго гоняла хулиганку, выплескивая в возмущенном реве и воплях всю накопившуюся ярость. Последовательность событий позволяет предположить, что мать заставляет себя сдерживать отчаянное беспокойство и раздражение, чтобы не навредить детенышу. Как я уже упоминал, подчиненным приматам приходится подавлять или скрывать свои желания в присутствии доминантов, однако и доминантам приходится делать то же самое. Проверить это удалось благодаря полевому эксперименту в ЮАР, в ходе которого одну низкоранговую самку из стаи диких верветок сделали «добытчицей», научив открывать контейнер с пищей. Больше никто открывать этот контейнер не умел, и самке хватало хитрости применять свой навык только тогда, когда поблизости не было доминантов, которые могли отнять у нее еду.

Поэтому она дожидалась, пока все вышестоящие уберутся подальше. Доминанты же, в свою очередь, усвоили, на каком расстоянии им нужно держаться от контейнера, чтобы добытчица решилась его открыть. Многократно повторив этот эксперимент в трех разных обезьяньих группах, исследователи сообщили, что доминанты проявляют невероятное терпение и осторожность. За контейнером они зачастую подсматривают с какого-нибудь дерева, расположенного за пределами воображаемого «запретного круга» радиусом около десяти метров, но границу этого круга не пересекают. Открыв контейнер, добытчица загребает еду обеими руками и лихорадочно запихивает в защечные мешки — незаменимое приспособление для живущих на земле карликовых мартышек. Только битком набив их персиками, абрикосами и сушеным инжиром, добытчица уступает место остальным, которые спешат последовать ее примеру. Сама она тем временем усаживается в каком-нибудь тихом уголке, где можно спокойно и без помех уплетать утащенное. Если бы не самоконтроль вышестоящих и готовность соблюдать очередность, операция провалилась бы, не послужив взаимной выгоде. Примеров подобного самоконтроля наберется предостаточно. Именно его ежедневно наблюдает любой хозяин двух собак со значительной разницей в размере, когда они играют друг с другом.

Еще одно из самых заметных проявлений самоконтроля — приучение к туалету. У псовых имеется естественная склонность испражняться за пределами логова, кошачьи зарывают отходы своей жизнедеятельности в мягкую землю. Конечно, и щенков, и котят все равно приходится приучать к лотку и к улице, но изначально заложенные у них стремления сильно облегчают задачу. Для человеческих детей проситься в туалет — первый шаг к управлению своими физиологическими потребностями и к самоконтролю в целом. Важнейшим смыслом эту область наделял Фрейд, который видел в ней отчаянную битву между Ид, стремящимся испытать блаженство облегчения, и Супер-эго, усвоившим нормы общественного порядка. Обезьяну же, несмотря на все сходство с человеком, на первый взгляд кажется невозможным приучить к туалету. Дикие обезьяны передвигаются по деревьям и каждый вечер сооружают новое гнездо для сна, поэтому их совершенно не заботит, где испражняться — все равно все сыплется и льется вниз, на землю. Тем не менее, если таких обезьян выращивали в человеческом доме, их пытались приучить к туалету. Уинтроп и Луэлла Келлогг, в 1930-е гг. Этот же процесс они документировали, наблюдая за своим сыном Дональдом, чтобы впоследствии можно было сравнить выработку контроля над мочеиспусканием и дефекацией у обоих «организмов», как они их называли.

Поначалу шимпанзе училась медленнее, но примерно через сотню дней обезьяна и ребенок сравнялись по количеству «аварий», которое тоже постепенно снижалось. Примерно в возрасте одного года Гуа и Дональд дозрели до финального этапа, на котором оба уже могли вовремя сигнализировать о приближающемся позыве. Сигнализировали они, крепко зажимая область паха, только Дональд делал это рукой, а Гуа могла воспользоваться и ступней. Комично ковыляя на двух руках и свободной ноге, она подбиралась к своим «приемным родителям» и издавала звук, означающий, что ей надо в туалет. Впоследствии она стала оповещать «родителей» одним только звуком, без подходов. Я вижу здесь потрясающий пример применения силы воли в той области, в которой представителю данного биологического вида обычно себя сдерживать не приходится. Животные просто не могут позволить себе слепо поддаваться порыву. Их эмоциональная реакция всегда пропущена через фильтр оценки ситуации и взвешивания доступных вариантов поведения. А значит, все они обладают самоконтролем. Кроме того, чтобы избежать наказания и конфликтов, членам группы приходится подстраиваться в своих желаниях или, по крайней мере, поступках под волю окружающих.

Это называется компромисс. Учитывая, как долго существует социальная жизнь на Земле, склонность к такому подстраиванию укоренилась в нас очень глубоко и в равной степени относится и к человеку, и к другим общественным животным. Поэтому, хотя сам я не особенно верю в свободу воли, нам нужно внимательнее присматриваться к тому, как когнитивные процессы торжествуют над внутренними порывами. Поборовший жгучее желание поступить неким образом и поступающий иначе, а именно так, как будет лучше в данной ситуации, демонстрирует признаки осмысленности своих действий. Это жизненно важно для любого структурированного сообщества, не зря американский психолог Рой Баумайстер отмечал: «Как ни парадоксально, свобода воли необходима, чтобы люди подчинялись правилам». В связи с этим я предлагаю в продолжение извечного спора задаться вопросом, почему принято считать, будто именно свобода воли делает нас людьми. Что есть в нас такого, что дает нам право утверждать, будто у нас она есть, а у других видов нет? Почему мы полагаем себя единственными, кому дано определять свое будущее? Как свидетельствуют приведенные выше примеры, ни власть над эмоциями и порывами, ни даже осознание собственных желаний не дают человеку повода считать себя особенным. Я бы хотел получить ответ, который можно проверить экспериментально, поскольку на предубеждениях, преобладавших в этих дебатах до сих пор, мы далеко не уедем.

А пока я ограничусь таким осторожным выводом: если мы и выработали у себя свободу воли, далеко не факт, что мы сделали это первыми. Будь со мной Теперь, когда нам, наконец, позволено говорить об эмоциях применительно к животным, мы радостно этой возможностью пользуемся, но постоянно забываем, как мало нам о них известно. Мы на целые световые годы отстаем от психологов, занимающихся человеческими эмоциями. Мы можем назвать парочку эмоций, описать их выражение, зафиксировать обстоятельства, при которых они возникают, но у нас нет концепции, в рамках которой им можно дать определение и разобраться, зачем они нужны.

Помните, что говорил Иа в таких случаях? Если им сказали «Ладно», они считают, что собеседник безоговорочно согласен. Нет причин ему не доверять.

У людей с более развитым эмоциональным интеллектом есть «второе зрение»: они не только слышат то, что буквально сказано, но и воспринимают подтекст. Если им сказали «Ладно», они могут разглядеть в этом неуверенность, сомнение, сопротивление или что-то ещё — и что-то с этим сделать. Например, разобраться или передоговориться. Эмоциональный интеллект даёт человеку ещё один «слой» реальности, на основании которого можно принимать более качественные решения. Например, на переговорах эмоциональный интеллект поможет расслабить собеседника и направить разговор в нужную сторону. Или понять, что вам здесь ничего не светит и лучше не тратить время на эту компанию.

Важнейшее отличие нового поколения ИИ-аватаров в том, что они больше не полагаются на заранее прописанную динамику — результаты генерируются на лету. Synthesia утверждает, что ИИ-модель «может генерировать совершенно новые и уникальные выступления с огромным разнообразием отображаемых эмоций и взаимодействий». В случае неудачи можно легко повторить попытку и получить другой результат.

А затем — выбирать цель сложнее. Так будет сохраняться постоянное движение не просто вперед, но и наверх. Зачем нужен эмоциональный интеллект в современных цифровых профессиях? Чтобы взаимодействовать с разными людьми Юлия Кондратьева, дизайнер интерфейсов, автор и наставник курса «Дизайнер интерфейсов» в «Яндекс. Практикуме» Если говорить про дизайнеров интерфейсов, то, помимо общения в команде, нашу работу отличает большое количество недолгих и неглубоких контактов с другими людьми, в которых нужно вести себя очень внимательно и корректно. Приведу несколько примеров. Первый — это так называемое коридорное тестирование, когда мы ловим коллегу прямо в коридоре и просим протестировать продукт, например выполнить несколько задач в приложении или на сайте. Нужно быть очень убедительным, чтобы человек согласился и потратил на все это свое время. Еще страшнее, когда с такими просьбами нужно обращаться не к коллегам, а к посторонним людям. Одному моему знакомому нужно было проверить, как люди в Казахстане воспринимают и используют платежные инструменты: пользуются ли банковскими приложениями, как предпочитают совершать переводы, где хранят деньги. Два дня он гулял по рынкам и улицам, пробуя разговорить случайных прохожих, продавцов в магазине, таксистов. Если бы он не умел правильно формулировать интересующие его вопросы, он бы просто не смог добыть нужную ему информацию. Чтобы успешно работать в команде Софья Шматова, интернет-маркетолог, основатель и директор по стратегии Brave Red Market Intelligence Я считаю, что люди в команде должны очень четко и адекватно оценивать свои возможности и возможности своих коллег: нет ничего постыдного в том, чтобы не знать чего-то, что знает коллега. Чем сильнее люди вокруг, тем сильнее становитесь и вы. Все это, конечно, происходит в условиях разумной конкуренции, но это не должна быть битва за место под солнцем, а именно органичное и слаженное функционирование команды как единого организма. В конце концов, бывают спортивные и неспортивные методы.

Эмоциональный интеллект: изображения без лицензионных платежей

Эмоциональный интеллект – часть общего интеллекта. Разбираемся, каким образом и почему эмоциональный интеллект стал одним из самых востребованных профессиональных навыков. Ищите и загружайте самые популярные фото Emotional Intelligence на Freepik Бесплатное коммерческое использование Качественная графика Более 51 миллионов стоковых фото. Эмоциональный Интеллект Набор Векторов и Иллюстраций. Эмоциональный интеллект рисунок. Download 9,961 Emotional Intelligence Vector Illustrations to enhance your design projects.

20 FREE Emotional Intelligence Images [For You]

Explore Банда умников | Занятия для де's board "Развиваем эмоциональный интеллект.", followed by 6,073 people on Pinterest. Где живут эмоции? Пособие по развитию эмоционального интеллекта у детей. #литература #эмоциональный_интеллект #работа_с_детьми. • Эмоциональный интеллект (ЭИ) и его составляющие. эмоциональный интеллект; психологическое благополучие; эмоциональное и физическое здоровье; стрессоустойчивость.

Новости эмоциональный интеллект картинки