Григорий Юдин считает, что причиной этому стал один конкретный человек — знаменитый австрийский экономист Йозеф Шумпетер, который сформулировал теорию минимальной демократии и дал ей следующее определение.
Про интервью с Григорием Юдиным и надежду
Если ребёнок вырастет с заданными родителями признаками а медицина уже позволяет эти вольности , он может задать им вопрос: «А кто вас просил вообще? Почему вы решили, что я должен иметь такие признаки, а не другие? Они считают, что есть некая важная глухонемая культура, которую необходимо воспроизводить. Как на это отреагирует ребёнок, пока непонятно. У него могут быть разные реакции, — рассуждает философ. А самое главное, что его при этом не спросили: может, он не хотел рождаться глухонемым». Ещё один сильный аргумент высказал американский философ Леон Касс, глава президентского совета США по биоэтике при президенте Буше. Когда мы слышим, что появилась возможность полностью стирать человеческую память или что мужчина может выращивать молочные железы, чтобы кормить ребёнка, у нас возникает некое отвращение. Это, по мнению Касса, сигнал того, что мы переходим границы допустимого и начинаем делать то, на что природа не давала нам никаких полномочий.
Но тогда такие качества, их развитие и улучшение приведут к тому, что мы окажемся в популяции людей, которые на самом деле не хотят никакого «улучшения»… Когда я начал этим заниматься, я обнаружил у отца в одной из работ интересное соображение. Когда мы принимаем решение об «улучшении» человека, мы обязаны принимать интересы этого человека в расчёт и не должны относиться к нему как к некоторой игрушке, как к средству, чтобы «улучшить» человечество. Это главный моральный закон. Но ведь слово «цель» на самом деле тоже имеет два смысла. Человек становится для современных биотехнологий как бы и целью, потому что они работают на него, хотят что-то сделать для него, и в то же время мишенью, потому что технологии действуют как будто по своей собственной логике, по своим внутренним законам и начинают менять его так, как им захочется». Гонка за «улучшениями» — Общий изъян обоих подходов — как утилитаристов, так и консерваторов — состоит в том, что они делают акцент на индивидуальной точке зрения, — говорит Григорий Юдин. Давайте представим, что некий спортсмен получает возможность бежать в 10 раз быстрее. Какой для этого существует понятный инструмент?
Допинг, конечно. И мы в последние годы видели несколько мощных допинговых скандалов. Так или иначе медицина вторгается в спорт, почему просто не отменить саму идею допинга, пусть едят, что хотят? Если им хочется достигать каких-то результатов, они всё равно будут что-то принимать, будут бесконечные скандалы. Почему не отменить саму по себе идею допинга, пускай они бегают в 10 раз быстрее. Или вот исследователи, учёные. В последнее время нас оценивают по тому, сколько статей мы опубликовали. Представим себе, что мы сможем вывести такого исследователя, который может опубликовать в 10 раз больше статей за единицу времени.
В следующем году он опубликует не две статьи, а двадцать и будет при этом бодрый и весёлый. Вопрос: а будут ли эти люди счастливы? Это не такой простой вопрос, как кажется. Очевидным следствием всего этого будет что? Допустим, появляется спортсмен, который принимает таблетку, делающую его в 10 раз быстрее. Что будет следующим шагом? Появится следующий спортсмен с новой таблеткой, который будет бежать если не в 10 раз быстрее, то в 9,98 раза. То же самое и с исследователем.
И наш счастливый исследователь, который получил наконец возможность отчитаться по всем проектам и заработать большую зарплату, очень быстро обнаружит, что на следующий день его начинают подпирать другие люди, его собственные коллеги, и ему придётся ещё в 10 раз быстрее публиковаться.
Когда меня задержали , один из сотрудников полиции смотрел в своем телефоне ролик, который распространяется по WhatsApp или другим каналам коммуникации. Длина ролика буквально шесть-семь секунд. Меня удивило, что человек смотрел в свой телефон и раз за разом обновлял его, прокручивал ролик снова. У меня было такое ощущение, что он сам себя зомбирует.
Его реальность перед глазами начинает расходиться, он сам себя с помощью этого ролика пытается как-то убедить. Чтобы переломить ситуацию, пока недостаточно. Достаточно ли для того, чтобы сделать голос тех, кто против войны слышимым? Да, достаточно. Если мы видим ряд мер, направленных на подавление антивоенных движений, то это значит, что оно заметно.
Их сдерживает страх или отсутствие организованного протеста? А сейчас это уголовное дело — пара лет в колонии, пытки, жесткие задержания. Но основное все-таки, что многие годы такие акции не приносили ясного результата, поэтому люди не очень верят в свои способности. Третий, тоже достаточно важный фактор — отсутствие организационной структуры. Любая способность организации протеста подавлена.
И мы наблюдаем последние два года превентивную атаку на любые горизонтальные организации, которые создавались в России. Без организации и без уверенности, что тебя поддержит много людей, без очевидных лидеров мнений, которые готовы включаться в протесты, — тяжело и делает задачу крайне трудной и грозит, разумеется, большими издержками. Часть элит, наиболее хорошо осознающих катастрофичность происходящего, должна ответить на возникающее движение, которое довольно очевидно, и громко заявить о себе, рискнуть статусом, например, и тогда к ним могут присоединиться другие. Что мы пока видим в публичной сфере? Есть те, кто просто получает служебные приказы — на них мы не смотрим.
Если эти люди каким-то образом соорганизуются и объявят какого-то политического субъекта — это может быть воспринято как окно возможностей для тех, кто пока не понимает, что делать. Не то, что должна быть какая-то идея, которая поменяет реальность, а потом будет какое-то действие.
Если мы травматизированы как общество, то начинаем воспроизводить травматизированные способы постижения реальности и оценивать всю дальнейшую историю через них. Это, собственно говоря, и есть ровно то, что мы с вами обсуждали чуть выше: почему мы начинаем оценивать реальность первой четверти XXI века через призму противостояния между Советским Союзом и фашизмом? Ни того, ни другого уже нет.
И то, и другое было важным феноменом ХХ века, но давным-давно сгинуло. Мы живем совершенно в другом мире, но продолжаем проживать и воевать старые войны. Не только потому что прямой перенос индивидуальной психики на коллективность — довольно проблематичная вещь, но еще и потому что это легко превращается в идеологическое оружие. Ведь можно начать называть травмой все что угодно. Это используется часто не столько для того, чтобы преодолеть травму, сколько для того, чтобы постоянно к ней возвращаться, чтобы ретравматизироваться и все время оплакивать какую-то свою собственную историческую неполноценность.
Достаточно объявить что-то произошедшее в нашей общей истории травмой, а потом начать требовать от людей, чтобы они постоянно возвращались к этой травме, постоянно ее оплакивали и каялись, оставаясь вместе с этой травмой. Это выдается за работу с травмой, но никакой работой, конечно, не является. Самое главное — теряется различение: что является травмой, а что не является. Теряется научное содержание понятия. Поэтому я бы очень аккуратно относился к этому термину.
Повторю: мне кажется, что он имеет смысл в историческом контексте, но им сильно злоупотребляют. День войны или день мира? Вы какую интонацию хотели бы видеть? Всегда очень скромно и тихо относился к собственным поступкам во время войны. Даже, честно говоря, поздравления и благодарность в День Победы всегда принимал со скромностью — мол, «спасибо, но вряд ли это стоит считать моим достижением».
Его не стало 2 месяца назад. В какой-то момент я задал ему этот самый вопрос, который вы мне сейчас задаете. Какое настроение правильное? Ведь мы видим, что Россия во многом разрывается между двумя настроениями. Одно, реваншистское «можем повторить» , как будто предполагает, что мы эту войну проиграли, хотя мы, если я не ошибаюсь, ее выиграли.
А второе — глубоко трагическое, исходит из того, что праздновать здесь нечего. Что это день памяти бесконечных жертв, бесконечной человеческой жестокости, проявленной всеми странами в ХХ веке. Это грустный вывод о человеческой природе, который явно не стоит праздновать.
Вывод понятен: задача Юдина — помочь раскачать ситуацию изнутри, подстегнуть "молодых политиков, региональные элиты и национальные меньшинства" к антиправительственному бунту. Мавр в академической мантии называет это "расколом за фасадом единства".
Филиал Фонда им. Эберта в Москве работал также на Казахстан, Таджикистан и Киргизию. С 2022 г. Союзники СДПГ — партия "зелёных". Таким образом, становится ясна вся цепочка финансирования Юдина и подобных ему: правительства США и Германии — Социал-демократическая партия Германии — фонды им.
Рокфеллера, Сороса, Форда, Эберта.
Юдин Григорий – все о персоне
Как сообщается на сайте Минюста, 19 января реестр иностранных агентов пополнили экоактивист Евгения Чирикова, журналист Лола Тагаева, политик Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, а также социолог Григорий Юдин. Григорий Юдин, по утверждению Минюста, участвовал в создании и распространении материалов иностранных агентов, выступал против специальной военной операции на Украине. Социолог Григорий Юдин и экоактивистка Евгения Чирикова пополнили список иноагентов. Григорий Юдин считает, что причиной этому стал один конкретный человек — знаменитый австрийский экономист Йозеф Шумпетер, который сформулировал теорию минимальной демократии и дал ей следующее определение.
Социолога и философа Григория Юдина* признали иноагентом
| Сервис расписаний | Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики. Новости. Новости автора – Юдин Григорий Борисович. |
| Отвечая Григорию Юдину. «Неолиберальный капитализм» и трагедия 24 февраля | Среди внесённых в перечень персон оказались социолог Григорий Юдин* и экоактивистка Евгения Чирикова**. |
| Отвечая Григорию Юдину. «Неолиберальный капитализм» и трагедия 24 февраля | На этот раз в реестр попали: социолог Григорий Юдин, журналистка Лола Тагаева, политики Евгения Чирикова и Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, а также лекторий "Живое слово" и "Комитет ингушской независимости". |
Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина*
В декабре 2023 года по тому же делу Кагарлицкого приговорили к штрафу в 600 тысяч рублей. Ему также запретили администрировать сайты из материалов дела в течение двух лет. По данным адвоката, поводом к уголовному преследованию Кагарлицкого стал ролик на ютьюбе — видео о взрыве на Крымском мосту летом 2022 года. Позднее этот ролик удалили.
Это формы, построенные на широком доступе: они активно используют цифровые технологии например, проекты по созданию баз данных репрессированных или погибших, а также проекты поиска бойцов, погибших во время ВОВ. Но самое важное — они отличаются от первой памяти как раз своей установкой. Если первая память ориентирована на размежевание, на продолжение войны, то вторую память мой соавтор Дарья Хлевнюк называет «нейтральной памятью». Многие люди в России настолько устали от исторических войн, в которых, очевидно, нет правых и неправых, что у них формируется более взвешенное, более нейтральное отношение к исторической памяти. То есть отношение, при котором провозглашается, что важно помнить, что было, а оценки каждый должен выносить сам. И вот эта установка закрепляется по всей стране в разных формах второй памяти множеством активистов.
В рамках этого проекта мы исследовали тех, кого назвали «агентами памяти». Ведь историческая память формируется не по нашему желанию; существуют агенты памяти, которые производят формы памяти. Они, грубо говоря, определяют то, что мы с вами будем помнить завтра. Для них некофликтная, «нейтральная», «горизонтальная», «вторая», проверенная память более важна. Это не значит, что они конфликтуют с первой памятью, хотя локальные конфликты могут возникать. Скорее там другой способ отношения к собственной истории. Уже в прошлом году в проекте с форумом «Имеющие надежду», а потом — в проекте «Путь к общей истории» для Фонда президентских грантов мы проводили исследования населения, чтобы посмотреть, насколько это работает. Можно видеть, что такой способ отношения к истории, такие формы памяти начинают все большей популярностью пользоваться в противовес каким-то более агрессивным формам. Этот результат подтверждается и в региональных опросах.
То же видно в данных поллстеров. Скажем, много шума наделало в прошлом году исследование «Левада-центра», в котором выяснилось, что люди стали чаще относиться к Иосифу Сталину с уважением и с безразличием. Но ведь это и есть усиление нейтральной памяти: давайте признаем, что в нашей истории было разное, и будем смотреть на неё с некоторой дистанции. Благоустройство памятника павшим воинам к 75-летию Победы в селе Ильинское городского округа Красногорск Московской области. Как вы полагаете, война стала в нашем общественном сознании травмой? Идея этой аналогии состоит в том, что когда с человеком происходит травма, дальше начинается постоянный процесс ретравматизации. Мы постоянно возвращаемся к этой травме, пока не нашли какого-то способа ее пережить, мы как бы залипаем в ней. И все, что происходит с нами дальше, начинаем переживать через призму этой травмы. Поэтому это очень сильно влияет на наше видение мира: мы начинаем, например, воспринимать все события в мире, как подтверждающие травматическим образом выработанное мировоззрение.
Например, каждое происходящее событие начинает рассматриваться как подтверждение того, что люди эгоистичны или злы или что люди по своей природе насильственны — хотя причиной является пережитое нами когда-то насилие, с которым мы не смогли справиться. Понятно, что такого рода травма требует психотерапевтического вмешательства, чтобы её преодолеть, перестать от неё зависеть и начать контролировать собственную жизнь.
Президента России мало интересует, сохранит ли Украина независимость или нет. Это вопрос обсуждения. Но Путин считает, что военный контроль над Украиной должен быть у России. Никаких других вариантов не существует, этот вопрос для него является экзистенциальным. У меня есть несколько суждений, но они не очень обоснованны. Это страна, где, вероятно, были приняты не совсем правильные решения.
Но я точно могу сказать, что логика «не надо было злить Путина» — это полный бред. Но какие-то внутренние конфигурации украинской политики могли быть более благоприятными для того, чтобы не сложилась такая ситуация. Что можно было сделать, чтобы избежать этой войны? Самый простой и честный ответ — не нужно было дезертировать из политической жизни. Не нужно было оставлять принятие принципиальных политических решений Путину и его друзьям, как будто договорившись с ними, что взамен они не будут тебе мешать заниматься своими делами. Это главная вещь. Тогда бы мы увидели, что существуют другие способы решения проблем с соседним государством, а не бомбежка. Я уверен, что все россияне несут ответственность.
Но она дифференцирована и качественно разная. Люди, которые считают, что Путин является угрозой для России и для окружающих стран, несут другую ответственность, чем те, кто считал, что у них все хорошо и прекрасная ипотека, а Путин решит все проблемы, и если в Украине засели нацисты, то, значит, пусть он с ними и разбирается. Это качественно разная ответственность. Вы с этим согласны? Путин движим этой обидой, он разнес ее по всей стране. Эта обида естественная для империи, которая терпит крах своего проекта. В России этот крах был очень спокойным и умеренным, не связанным с военным поражением, это было относительно мирное расхождение стран речь про распад СССР. Но Путин растравил это чувство.
И Макрон прав, когда говорит, что президент России опирается на бесконечную обиду, которая горит внутри россиян. Она разрушительна, потому что нет никаких способов ее удовлетворить или компенсировать. У любого опроса есть граница применимости. Опросы предполагают существование автономного индивида, который вкладывает в себя некие суждения и дальше в ситуации голосования это суждение озвучивает. Опрос — это фактически голосование. Это всегда было проблемой во всех странах, и особенно в таких, как Россия. А сейчас это просто безумие. В России к людям на работе приходят и спрашивают, есть ли у них родственники в Украине.
Давая понять, что если да, то человек становится ненадежным. Людям на работе рассказывают, как они должны демонстрировать свою поддержку «специальной военной операции». А вечером к ним приходит или звонит интервьюер и спрашивает: «А вы поддерживаете операцию в Украине? Только какое-то ослиное упрямство может заставлять нас по-прежнему предполагать, что тот самый автономный индивид голосует за операцию или против. Люди озабочены другими вещами. Им страшно, у них тревога, они пытаются выжить, а мы к ним приходим и говорим: «Представьте себе, что вы сейчас принимаете решение о продолжении военной операции». Все эти числа не имеют никакого значения. Мы почему-то не спрашиваем, какое количество немцев поддерживало «специальную военную операцию» Германии против Польши в 1939 году.
Мы понимаем, что это идиотский вопрос. Почему мы сейчас смотрим на эти числа? Они — инструмент манипуляции, который создает эффект аккламации принятие решения на основе реакции участников, выражаемой эмоциями или аплодисментами. Есть фюрер, который вышел на сцену, и он получает аккламацию от народа для следующих жестоких действий. И есть ли оно? Россияне привыкли, что они охраняют свою частную жизнь, они бегут от вопросов, которые не находятся в зоне их контроля, особенно от вопросов политики. Все прекрасно знают, что за это отвечает Путин и лучше с ним не связываться. Ничего бы не изменилось.
Нет оснований искать реальное число. А самый простой способ в этом случае — пассивно принять господствующую интерпретацию, которая предполагает, что все в порядке и все под контролем. С тех пор ситуация начала плыть в условиях тоталитарного состояния страны, «болото» чувствует, что если ты явно не поддерживаешь военную операцию, то можешь оказаться следующей целью.
Прямо сейчас. ЮДИН: Это диверсия против страны. ЮДИН: Но все, что мы видим сейчас — это колоссальная диверсия против страны.
ЮДИН: Это моя страна. Почему я должен из нее куда-то уезжать? ЮДИН: Мы — это кто? ЮДИН: Я не вижу никаких проблем с выражением "военная операция", потому что это и есть военная операция, но еще не хватало, чтобы мы стеснялись называть вещи своими именами называть. Война — есть война. ЮДИН: Давай черный, не знаю.
Можно черный? ЮДИН: Черный как бы правильный цвет. Я сразу, если можно, к делу. Ты был тем человеком, который, в отличие от очень многих людей, которые публично выступали или делали какие-то прогнозы, и говорили, что нет никакого военного конфликта на территории Украины и не будет — ты был тем человеком, который первый сказал, что да, будет, и практически там максимально точно предсказал, как это будет и когда это будет. Поэтому логично, если я тебя сейчас спрошу: как ты прогнозируешь наше ближайшее будущее? ЮДИН: Мы вошли в ситуацию, которой не было много десятилетий в мировой истории, а, может быть, никогда.
Под "мы" я понимаю, безусловно, планету. И в этой ситуации очень много неопределенности. Она относится как к России, по которой факторов неопределенности было не так много в последнее время, сейчас их очень много стало одновременно, так и ко всему миру, который, конечно, резко будет подстраиваться, у него никаких вариантов нет. Он будет меняться. Сложно в этом смысле что-то предсказывать. Единственное, что бы я там предостерег скорее — это от того, чтобы думать, что это где-то там закончится все в Украине.
И там... Владимир Путин решит свои задачи, проглотит Украину и на этом все закончится. Вот этого не будет точно, сто процентов. И мы не можем даже предсказать, в какую сторону это развивается? ЮДИН: Ну какое-то время будет точно, потому что, в целом, та модель, которая существовала в современном мире — она, конечно, толкнулась на свои пределы. И сейчас терпит крах.
Сейчас многие пытаются за нее цепляться, причем речь идет не только о простых гражданах разных стран, но и о политических лидерах. В таком виде это существовать больше не будет. Это будет какой-то новый мир. Насколько сильно он будет отличаться от предыдущего — мы еще посмотрим. Но нам придется привыкнуть к тому, что это будет новый мир, и он будет другим. ЮДИН: Я вообще не уверен, что есть какой-то главный человек на планете.
Мне как тому, кто занимается социальной наукой, не очень интересны конкретные люди. Мне интересно, как устроена основа социальности, из-за которых могут происходить или не происходить те или другие вещи, во что они могут превратиться, какие есть альтернативы и так далее. Все-таки, если я правильно понимаю, социологи изучают общество в целом. Что сейчас общество может противопоставить вот этому рушащемуся миру и что каждый из нас конкретно может сделать для того, чтобы мир не разрушился окончательно? ЮДИН: Одна вещь, которую точно необходимо сделать, мне кажется — это разобраться с собой, в чем состоит твоя моральная ответственность. Не уходить от нее и не занимать позицию, что от меня вообще ничего не зависит, я здесь просто пассажир, в конце концов, все решают какие-то большие дяди, вот эти люди, которые управляют миром, а я че?
Я тут ни при чем. Имеет смысл спросить себя, каждый отвечает на этот вопрос по-разному, но имеет смысл спросить себя, в чем состоит моя моральная ответственность. В чем я в принципе вижу свою моральную задачу? И в связи с этим определить какие-то пределы того, с чем, допустим, я готов мириться, а с чем я мириться уже не готов ни при каких обстоятельствах. Вот ты, Григорий Юдин. ЮДИН: Ну, для меня важно, чтобы я мог смотреть себе самому в глаза.
Смотреть в глаза своим близким людям. Каждый может ошибаться, да, но уходить от реальности можно только до определенного момента. Вот это для меня ключевой критерий. Смогу я себе в глаза смотреть или не смогу? Это всегда важно. Если ты задаешь себе этот вопрос, то ты можешь брать на себя ответственность за себя, за людей вокруг себя, за свою страну.
Ну и, в конечном счете, за мир, в котором мы живем. Это выстраивается постепенно. Для меня важно не уходить от этого вопроса. ЮДИН: Это вообще главный место для иностранцев. Все это вот... Оружейная палата — это ерунда.
Я вожу иностранцев все время сюда, довожу их к дому арестанта. Довожу их к Дзержинскому, естественно, рассказываю, что, на самом деле, главный вопрос развития России в ближайшее время — это когда его поставят обратно и когда введут смертную казнь. ЮДИН: Я, в общем, исходил из того, что более-менее неминуемо, а не то что нереально. А вторая вещь, это как раз, к чему мы подходим, это "СССР оплот мира", потому что эта штука — это воспоминания моего детства. Она стояла рядом с моим домом на Ленинском проспекте. Такая большая была стелла, и она вот на перекрестке, где я шел пешком из школы домой, она долгое время стояла.
А потом, как это было положено в девяностые, стеллу демонтировали или она так сама демонтировалась, и эта штука там просто валялась, это самое, на островке безопасности, там, типа, несколько лет. А потом ее, значит, взяли и бережно принесли сюда и сейчас я тоже стал думать... Вот мы превратились из оплота мира в то, во что превратились. ЮДИН: Эта ностальгия по советскому, она как-то несколько преувеличена, что ли. В мире, в котором мы сейчас живем, в России такой, во вселенной, которая была здесь создана, с советской, на самом деле, не так много общего. По большому счету, все советское содержание было выхолощено полностью.
Поэтому, мне вообще не кажется, что это странное, затянувшееся межвременье может как-то рассматриваться как продолжение советского. Грубо говоря, страна, в которой мы сейчас живем, это поздний Советский Союз, помноженный на потребление. Да, вот "Наутилус" пел, что "стали слишком малы твои тертые джинсы". Тертые джинсы появились в бесконечных объемах. Это такой навеки замороженный именно поздний Советский Союз, но к нему добавлены ипотека и шопинг-моллы. Вот примерно где мы оказались.
Это тоска по империи. Хотя я не очень понимаю, почему для гражданина России, России, которая огромная, все еще мала и хочет расшириться? ЮДИН: Ну, с империей же всегда такая штука, что империи нигде не заканчиваются. И в этом смысле — да. Гавел, по-моему, говорил, что с Россией большая проблема — она не знает, где она начинается и не знает, где она заканчивается. И это правда, что ощущение границ, оно возникло на какое-то время.
Потом люди, которым это... То есть по-прежнему война между прошлым и даже не будущим, а настоящим. Для более молодых... Но для более старшего поколения сложно чувствовать границы. И я бы еще сказал, что это не просто империализм, а это такой реактивный империализм. В смысле, защитный.
То есть необходимость расширяться связана с постоянным ощущением угрозы. Грубо говоря, где-то не расширишься — там появится для тебя опасность. Сегодняшний вот этот российский такой реактивный всполох империализма — он не несет никакого проекта. Он ничего не предлагает. Он не дает никаких возможностей этим пространствам, которые он хочет колонизировать. Единственное, как он их видит — он их видит как возможный источник угрозы, и если он на них не приземлится, то там будет угроза для него.
И это, конечно, какая-то издыхающая версия империализма. ГОРДЕЕВА: И третий вопрос, который связан с реинкарнацией Советского союза, ну, для меня — в Советском союзе национальная идентичность была если не нивелирована, то очень сильно приглушена. Не было никаких ни украинцев, ни грузин, ни таджиков, ни кого — были советские люди с территориальными особенностями, да, и возможно, из-за этого, когда в свои исторической речи Путин говорил об Украине, он, в общем, ясно дал понять, что нет никаких украинцев, нет никакой Украины. ЮДИН: Я бы не стал, честно говоря, вот эту историю возводить к Советскому союзу, потому что мы видим, что, как раз, собственно, советское в советском проекте у Путина вызывает, причем давно, это не впервые, не то что раздражение, а просто дикую ярость. Потому что… К. Я не замечала.
ЮДИН: Здрасьте. Ленин для него абсолютное зло. Мы же это много раз уже слышали. В случае Путина, это никогда не было напрямую выражено. Но, конечно, в сравнении с Лениным, Сталин — это какая-то нормализация. Во-первых, Ленин воплощает в себе… К.
ЮДИН: Ну, насчет хаоса я не уверен. Дисконтинуальность, то есть прерывистость истории. Тот безумный проект единой исторической России, которая от царя Гороха и вплоть до Путина продолжалась, Ленин, конечно, подрывает, потому что советский проект, большевистский проект — это был проект сноса российского государства. Просто сноса его. Сегодня, ретроспективно, Путин пытается все замазать, все эти швы. И это, конечно, символ революции, символ реального подрыва.
До сих пор на этом российском консервативном языке, который был близок Путину, на самом деле, почти не было слов, которые бы всерьез использовались. Все слова были взаимозаменяемыми, они ничего не значили. Но слово "революция" всегда значила очень много. В этом месте у них всегда расширялись глаза, виден был глубокий страх и так далее. Поэтому Ленин, конечно, символизирует революцию. Но кроме того, Ленин еще и символизирует низовое движение.
Он символизирует организацию масс. Он, в общем, символизирует некоторый демократический импульс. Сейчас не говорим о том, что у Ленина из этого получилось, но что Путин это чувствует — это безусловно так. И, поэтому, конечно, Ленин для него — это терминальное зло. Поэтому он пытается обнулить Ленина как фигуру. Это не может быть ничем, кроме как иностранным шпионом, да, потому что невозможны же революции изнутри.
Революция изнутри в принципе не может быть, такого не бывает. Если у вас случилась революция, значит, ищите, где был шпион. Не могут никакие массы, не может быть никакой народ, который восстает. Такого не бывает. Если случилась, что называется, народная революция — опять же, ищите, кто заплатил. И Ленин, конечно, символизирует в этом смысле предельную угрозу.
Что касается украинцев, то Путин неслучайно винит, опять же, того же самого Ленина в создании Украины. У него Ленин вообще много виноват. Но тот формат мышления, который он сейчас предлагает — это формат, который ничего не имеет общего вообще с советским и с идеей советского народа. Это, в общем... Потому что, посмотрим там, за... Все к этому привыкли.
Но вообще, когда началась эта сверх агрессивная фаза, язык Путина поменялся. И язык его пропаганды тоже поменялся. Он пришел в совершенно другое качество и там совершенно другую роль заняла идея чистоты. Идея чистоты и очищения. Для Путина сегодня таким идеологическим якорем всего этого процесса является термин "денацификация". Что значит "денацификация"?
Это значит, что нацистское нужно вычистить из Украины. Ну понятно, что он рассчитывал, что, вероятно рассчитывал, что это удастся сделать там, не знаю, удалением верхушки. Но теперь выясняется, что все было гораздо хуже. Что, по-видимому, мы прозевали момент, когда украинцы по-настоящему стали нацистами. Похоже, там вся страна нацистов, и придется их очищать. Сейчас придется очищать украинское от нацистского.
И это повторяется раз за разом. Военное сопротивление, которое оказывает Украина, ничего не меняет в этом. Мы видим, что это идея-фикс, которая овладела, по крайней мере, идеологической обслугой. Они по-прежнему утверждают, что украинское нужно очищать от нацистского. Слово "чистота" здесь является ключевым. Оно начинает применяться, например, к внутренним врагам, да.
Про которых давно говорил, что они могут быть ничем, кроме как каким-то аватаром внешнего противника, но сегодня о них говорят, что от них нужно очищаться, выплевывать, как нечисть. И вот этот нарратив чистоты я, ей-богу, не слышал здесь, на своей жизни, никогда ничего более опасного, чем язык чистоты, очищения. Мы уже видим, что российское министерство обороны прямым текстом говорит слово "фильтрация". Они собираются строить фильтрационные лагеря. Они собираются очищать украинцев от нацистов. У них есть некоторый способ находить что-то украинское, что, видимо, является просто вариацией русского, да?
И вычищать из этого нацистское. Они собираются работать с телами. Они говорят: "Мы будем смотреть на тела". Есть ли на телах, например, татуировки, которые им не нравятся. Если есть татуировка, которая им не нравится — это нацистское. То есть на уровне тела мы можем отделять украинское от нацистского.
Это будет… К. ЮДИН: Звучит так, как звучит. Это у вас семейная история такая или это совпадение двух?.. ЮДИН: Нет, меня назвали в честь дедушки, который умер за год до моего рождения. У папы был еще, естественно, траур, и меня назвали в честь дедушки. Насколько это была свободная обстановка идеологически?
ЮДИН: Да вполне... Я какие-то, естественно, как, наверное, многие дети, наследовал некоторые убеждения от своих родителей, в том числе политические. Потом их пересмотрел, что, опять же, со многими происходит. От чего-то отказался. И я их хорошо понимаю. И какие-то моменты низового движения мне тоже были важны.
Меня брали в свое время на, если я правильно помню, это был победный такой митинг после путча 91-го года. Я был совсем маленьким, помню это с трудом, но это был очень важный момент. Потому что это было какое-то ощущение такой большой-большой демократической победы. Но позже я, конечно, стал более сложным образом смотреть на девяностые годы. И от каких-то там простых линейных схем, связанных с тем, что Россия становится нормальной страной, или что мы должны, там... Я к этому стал относиться критично.
Впрочем, родители спустя 15 лет стали относиться к этому гораздо более критично. Но вот исходный импульс был из того времени. И я вижу заслуги, например, президента Ельцина перед Россией, хотя для меня это очень однозначная фигура. Но я вижу, конечно, его заслуги. В норме, по-твоему, такой парк должен существовать? Мне раньше всегда казалось, что он такой...
А сейчас мне кажется даже страшным. Вот Сталин, смотри, с цветочками. ЮДИН: Ну а чего тут так особо страшиться? Это какой-то, мне кажется, такой трезвый и спокойный способ работы с собственной историей. Можно пытаться ее как-то исторгнуть из себя, но зачем это нужно делать? У нас есть возможность здесь...
Не в обстановке, не знаю, торжественных площадей, где у тебя возникает символический барьер, связанный с тем, чтобы посмотреть со стороны на эту историю. Это должен либо почитать, либо ненавидеть. Какой-то вот у тебя должна... А здесь есть возможность к этому спокойно отнестись. Ну да, Сталин. А что, не было Сталина, что ли?
Ну давайте разберемся. ЮДИН: Самое главное не в этом, на самом деле. А самое главное в том, что в Германии, там все-таки прошел так или иначе некоторый процесс, в ходе которого было достигнуто, пока что, некоторое понимание истории. Здесь же этого не было. В этом месте обычно принято заламывать руки и говорить: "Какой кошмар", что этого не было. Я не знаю.
Может быть, нет никакого кошмара, да? Но этого не было. Это значит, что мы по-прежнему находимся в ситуации нерешенности, недоговоренности многих вопросов. И вот этот парк — он, мне кажется, эту ситуацию как раз и символизирует. Представить себе еще 20 лет назад людей в разных городах России, устанавливающих памятные таблички, устанавливающих бюсты Сталину, просто выходящих с портретами Сталина на разнообразные массовые шествия — ну, было почти невозможно. Этого не было.
Это было даже как будто бы неприлично. Это не было незаконно никогда.
Социолог Григорий Юдин и Евгения Чирикова пополнили список иноагентов
Григорий Юдин. Григорий Юдин. О персоне. Григорий Юдин родился в 1983 году в подмосковном Фрязино (в документах местом рождения указана Москва)[1] в семье философа Бориса Григорьевича Юдина и психолога Елены Георгиевны Юдиной. Кандидат философских наук Григорий Юдин — один из немногих, кто был уверен, что Россия начнет полномасштабную войну против Украины.
Журналистку Лолу Тагаеву и социолога Григория Юдина признали иноагентами
Григорий Юдин. Цена безразличия большинства. В гостях «Честного слова» — социолог и философ Григорий Юдин. Как всегда, обсуждаем главные новости последних дней. Как сообщается на сайте Минюста, 19 января реестр иностранных агентов пополнили экоактивист Евгения Чирикова, журналист Лола Тагаева, политик Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, а также социолог Григорий Юдин. Социолог Григорий Юдин в гостях у Грэма. Григорий Юдин. кандидат философских наук, старший научный сотрудник Лаборатории экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ, преподаватель МВШСЭН.
«Не очевидно, что наука должна спасать жизни»: интервью философа Григория Юдина
| Социолога Григория Юдина внесли в список иноагентов | Григория Борисовича Юдина знают не только как российского социолога, кандидата философских наук, старшего научного сотрудника и профессора Московской высшей школы, но и как эксперта по общественному мнению. |
| Минюст включил в реестр иноагентов социолога Юдина и экоактивистку Чирикову - Российская газета | Минюст России добавил социолога Григория Юдина и бывшую экоактивистку Евгению Чирикову в реестр иноагентов, говорится на сайте министерства. |
| Григорий Юдин 2024 | ВКонтакте | Григорий Юдин — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. В реестр иноагентов включили шеф-редактора «Верстки». |
Про интервью с Григорием Юдиным и надежду
Как сообщается на сайте ведомства, в него включены социолог Григорий Юдин и бывшая активистка Евгения Чирикова. Григорий Юдин – известный в России ученый, который последние пятнадцать лет (с 2007) преподает социологию в НИУ ВШЭ. Григорий Юдин — все новости автора на сайте издания Odesa Film StudioСмотреть онлайн - Григорий Юдин. Главные новости о персоне Григорий Юдин на Будьте в курсе последних новостей: Минюст внес в реестр иноагентов блогера Дмитрия Потапенко и журналиста Максима Трудолюбова. Причинами включения Юдина, Тагаевой, Чириковой, Олейника и Живицы в перечень стали выступления против военной операции на территории Украины.
Проснитесь! Будет война!
После победы Трампа в 2016 году некоторые высказывали мнение, что это будет полезной встряской для Демократической партии и заставит её сделать выводы и измениться, чтобы стать ближе к запросам граждан. Сейчас уже ясно, что эти надежды не сбылись. Эти три года верхушка партии употребила на то, чтобы окопаться и загородиться от внешнего мира. Она так и не смогла принять реальность законной победы Трампа и решила отрицать её до конца. Трамп сидит в Белом доме уже почти три четверти срока, а исходная травма его победы продолжает переживаться и пережёвываться — в разговорах о русских троллях, в докладе спецпрокурора Мюллера, в жалобах на несправедливую избирательную систему.
По словам Григория Юдина, комичный персонаж и политический авантюрист, который уже дважды до этого безуспешно пытался устроить военный переворот и установить династию. Со времён поражения в наполеоновских войнах прошло чуть больше 30 лет, и в народе ещё сильны реваншистские настроения. Франция по-прежнему чувствует, что ей нужно вернуть былое могущество. Люди приходили на участки и говорили — «я за Наполеона голосую». И Бонапарт победил в первом туре, — рассказывает Григорий Юдин.
Буржуазия быстро поняла, что введение всеобщего избирательного права было ошибкой, но уже не смогла ничего откатить назад. Бонапарт стал самым большим сторонником всенародного голосования, отбил все попытки ввести ограничения и пошёл намного дальше. В декабре 1851 года Наполеон с помощью армии произвёл переворот, потребовав от Национальной Ассамблеи принятия новой конституции, давшей ему почти монархическую власть. А в ноябре 1852 года общенародным плебисцитом была утверждена трансформация Франции в наследственную империю с Бонапартом во главе. В ходе своего правления Наполеон III ещё несколько раз прибегал к плебисциту для проведения своих решений. Вторым важным инструментом легитимации как самого Бонапарта, так и чиновников из его администрации была разветвлённая система местных выборов. Назначался административный кандидат, который пытался «прислониться» к императору, и всё чиновничество занималось тем, что организовывало победное голосование, что обычно и удавалось. Просуществовала эта система до 1870 года — во время Франко-прусской войны Наполеон III возглавил крайне неудачную операцию под Седаном и попал в плен к неприятелю. На следующий день в Париже вспыхнуло восстание, которое похоронило созданную им систему, — Франция снова стала республикой.
Критика бонапартизма Карлом Марксом Уже в своих ранних работах Карл Маркс, критикуя гегелевскую философию права, резко противопоставляет демократию и монархию. Первая является для него подлинной и истинной, вторая — неподлинной и неистинной. По мнению Карла Маркса, реальной субстанцией и первоосновой политики является народ, а любое государственное устройство, в том числе монархическое, — это случайная форма, которую он в данный момент принял. Раз режим основывается на демосе, то демос может его и демонтировать. Демократию Маркс называл «разгаданной тайной» всех режимов и считал, что в конечном счёте любой строй возвращается к демократии. В работе «18 брюмера Луи Бонапарта» Карл Маркс произвёл свой знаменитый анализ бонапартистского режима. Философ показал, что переворот, который совершил Бонапарт в 1851—1852 годах, является текущим исходом классовой борьбы. Однако, по словам Григория Юдина, самое ценное в работе «18 брюмера Луи Бонапарта» — не классовый анализ, а вскрытый Марксом механизм личной связи лидера и неструктурированной массы, на которую он опирается. Выборный же президент связан с ней лично — в нём национальный дух является во плоти.
Бонапарт — это и есть Франция и французы. По сравнению с парламентом, президент является своего рода носителем божественного права, он правитель народной милостью, — процитировал Григорий Юдин политические выводы Маркса. Карл Маркс считал, что после революции 1848 года буржуазия не собиралась делиться с массами властью. Однако поскольку проект был эмансипаторным, уравнивающим, массы получили избирательное право. А в условиях всеобщего избирательного права элиты, которые не хотят длиться властью, провоцируют те самые массы на то, чтобы избирать себе монархического правителя. Поскольку элиты не собирались давать народу ничем управлять, они создали ситуацию дефицита демократии, не лишив при этом народ полностью избирательного права. И народ, который оказался отчуждён от системы, захотел себе сильного правителя, — подытожил Григорий Юдин. Экспорт бонапартизма в Германию и Веймарская конституция После военной катастрофы при Седане бонапартизм во Франции стремительно заканчивается. Потому что в новообразованной Германской империи есть фигура, похожая на Бонапарта, — Отто фон Бисмарк.
Который, хоть и не император, но выглядит как мощный правитель. Первый канцлер объединённой страны прямо взаимодействует с народом, жёстко обходится с парламентом и начинает говорить в бонапартистском стиле. Через 40 лет после крушения режима Бонапарта и появления Германской империи начинается Первая мировая война. Империя терпит крах, и в Германии возникает республика. Одномоментно вводится всеобщее избирательное право, в том числе и для женщин. Огромные массы людей, у которых не было никакого опыта участия в управлении, начинают править. При этом в обществе сильны реваншистские настроения, — перечисляет уже знакомые по восхождению Луи Наполеона обстоятельства Григорий Юдин. В конце 1918 года, сразу после краха рейха второго рейха, гитлеровский был третьим — ред. Когда его привлекают к подготовке Веймарской конституции, он начинает педалировать идею, что в стране должен быть всенародно избираемый президент, обладающий в том числе чрезвычайными полномочиями для разрешения политических кризисов.
Забегая вперёд: это положение, зафиксированное в 48-й статье конституции, помогает интриге, которая приводит к власти Адольфа Гитлера.
В связи с ликвидацией из реестра иноагентов исключили некоммерческое партнёрство «Институт развития прессы — Сибирь».
Они ведь никуда не делись с 2020 года, когда мы видели перед конституционным плебисцитом совсем не те цифры, которые потом выдали официально. Но этот документ не ставит такой цели.
Он, наоборот, должен убедить свою аудиторию в том, что против Путина сегодня могут быть только единицы. Поэтому и работа с критически настроенной частью избирателей должна заключаться в их деморализации. В том числе и с помощью этих выкладок. Во-первых, они способствуют тому, чтобы противники официального курса воспринимались как маргиналы. Чтобы вдруг не появилась толпа людей, которая вломится на эти выборы и всё поменяет.
Во-вторых, чтобы люди, которые сейчас вписываются своими взглядами в удобные власти рамки, не начали эти взгляды расширять. Они привыкли жить под «фонарём», который освещает место, где «всё хорошо». И цель — чтобы из темноты под этот фонарь не выползло ничего неприятного. Пока это удаётся. Они рискуют тем, что пропустят за пределами света «фонаря» формирование реального политического субъекта, который под фонарь ворвётся сам.
Рано или поздно это произойдёт. Если, например, ФСО проводит свои опросы теми же методами, что и другие социологические службы, она получает те же результаты. Важно другое — социологи, работающие по заказу Кремля, публикуют только то, что хочет показать заказчик. Они получают и множество других цифр, которые широкая аудитория никогда не увидит. И в этом смысле есть «секретные» опросы: с другими вопросами, другими темами и другими ответами.
Протест — это политическое действие, а «рассерженные патриоты» просто сидят и ноют. Весь их дискурс, как паразит, сидит на господствующем государственном дискурсе. Не видно, за счёт чего он может обрести какую-то самостоятельность. Больше века назад российское общество это уже проходило — были многочисленные орды черносотенцев, которые растворились сразу после падения царского режима и исчезновения его нарратива. Паразит умер вместе с носителем.
Это может стать проблемой? Его и в 2018 году, на прошлых президентских выборах, не было.
Григорий Юдин. Олаф Шольц в московском метро
Об этом в интервью CivilNet заявил социолог, философ, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук Григорий Юдин. Григорий Юдин. Цена безразличия большинства. Министерство юстиции России внесло в перечень иностранных агентов публициста и социолога Григория Юдина.
Список иноагентов пополнили бывший депутат, блогер, главный редактор и экоактивистка
| Социолога Григория Юдина внесли в список иноагентов | 360° | Все новости, где упоминается Григорий Юдин. |
| Минюст России признал иноагентом социолога Юдина | В гостях «Честного слова» — социолог и философ Григорий Юдин. Как всегда, обсуждаем главные новости последних дней. |