Но рассказывая о «Лоэнгрине» в «Новой опере», я всё же буду признаваться в любви этой музыке, вслед за Фраем, отделяя автора от его творчества.
Первая постановка оперы «Лоэнгрин» в Москве за 70 лет!
Он дополнен стеной с овальным окном, и в первом действии оно сзади, во втором — будто сверху, так, что кажется, сначала мир видит вселенную Бога , а затем — она смотрит на мир. Оттуда появляется Лоэнгрин, туда же и уходит. Кто такой Лоэнгрин — тоже тайна. Выглядит он в отличие от жителей Брабанда, закутанных в плащи, довольно прозаично: брюки, рубашка да новые ботинки. Трудно представить его хранителем Грааля, посланником небес, и постановщики зрителю не помогают. Единственное преимущество этой декоративной постановки состоит в том, что она в целом не мешает слушать музыку, которая была исполнена, надо сказать, мастерски. Американский дирижер Эван Роджистер музыкальный руководитель Вашингтонской национальной оперы исполняет Вагнера и в немецких театрах, что говорит о признании его как специалиста.
Не зря: Роджистер, что кажется самым важным, чувствует форму пусть и не далась многослойная фактура , то самое бесконечное дыхание вагнеровской музыки, которое, в свою очередь, рождает чувство — экстатическое ли, мистериальное, трагическое или страстное.
На этом основании он ставит «Лоэнгрина» как сиквел «Парсифаля». Есть перекличка и в сценическом оформлении обоих спектаклей сценограф Тим Йип , Лоэнгрин является в Брабант в костюме из того самого «метовского» спектакля — в белой рубашке и черных брюках современного покроя, поскольку действие «метовского» «Парсифаля» разворачивается в современных реалиях. Надо полагать, что и медитативно-затянутые темпы Роджистера также из этой концепции вместе с режиссером ее придумал консультант Серж Ламот. Лоэнгрин и вправду сын Парсифаля, только вот музыка последней оперы композитора, пережившего опыт тетралогии, сознательно создававшего даже не оперу — мистерию, и музыка вершинного сочинения немецкого романтизма середины XIX века — они совершенно из разных вселенных, хотя и та и другая принадлежат одному гению. В итоге у спектакля сложно найти какую-то идею — ни радикально режиссерскую, ни музейно охранительную.
На сцене однообразно мрачно и красиво — в основном за счет космогонических видеопроекций Питера Флаерти: звездное небо, планеты, вспышки сверхновых, блуждание лун — дух захватывает. Постапокалиптический Брабант — а подопечные Генриха Птицелова обитают на развалинах какой-то цивилизации, свидетельством чему мощные пробоины в стенах и опутанные корнями деревьев пространства — оказывается подозрительно средневековым по антуражу. Тут можно узнать мышление современного Голливуда, взращенное на компьютерных играх: у них будущее почему-то всегда приобретает готические черты и соответствующие социальные взаимоотношения привет от недавнего киноблокбастера «Дюна» — феодальные и милитаристские. Лоэнгрин в постановке явно пришелец из другой, более развитой цивилизации и другого времени — радикально либретто Вагнера это не противоречит. Если не вслушиваться в музыку, не знать истории оперы и истории творчества Вагнера, рассматривать только картинки, то все внешне выглядит эффектно, ничто на сцене вас не смутит, а многое даже и очень узнаваемо и ожидаемо — например, белое платье чистой горлицы Эльзы или огненные пряди злодейки-ведьмы Ортруды. На визуальные впечатления новая работа Большого театра оказывается богатой.
Я была на Лоэнгрине, очень понравилось.
Сами голоса, это чувствовалось, от природы далеко не посредственные, однако чего-то недоставало до блистательного пения, каковое ждешь от звезд международного вокала. Трудно пришлось и нашему Сергею Скороходову в титульной партии — мариинский тенор прекрасно ее знает, равно как и в целом он в вагнеровском репертуаре в родном театре обычно более чем впечатляет, однако в Москве это далось ему с видимым усилием. А ведь Вагнер приготовил всем тенорам здесь не самую простую задачу: после изнурительной трехактной оперы в ее финале надо спеть знаменитый монолог In fernem Land — визитную карточку Лоэнгрина — протяженный, состоящий из белькантово длинных пластичных фраз, да еще и в сопровождении едва мерцающих струнных, за которыми не спрячешься! Женское пение доставило больше радости: и южноафриканская сопрано Йоханни ван Оострум Эльза , и особенно наша Мария Лобанова Ортруда из «битвы за Вагнера» вышли, можно сказать, без потерь. Первая порадовала лирикой и нежным тембром, при этом голосом достаточно звучным и подходяще образу светлым. Вторая зачаровала вулканической экспрессией, создав сильный образ коварной злодейки, эдакой германской леди Макбет. Хор Большого хормейстер Валерий Борисов был безупречен, завораживая красивым монолитным звучанием. Чего не скажешь об оркестре под управлением американца Эвана Роджистера: его растянутые темпы не давали искомого погружения в вагнеровскую экзистенцию, а лишь усложняли жизнь певцам и затягивали течение все-таки романтической оперы, в которой лирические эмоции важнее философической медитативности это не «Кольцо» и тем более не «Парсифаль»!
На этом основании он ставит «Лоэнгрина» как сиквел «Парсифаля». Есть перекличка и в сценическом оформлении обоих спектаклей сценограф Тим Йип , Лоэнгрин является в Брабант в костюме из того самого «метовского» спектакля — в белой рубашке и черных брюках современного покроя, поскольку действие «метовского» «Парсифаля» разворачивается в современных реалиях. Надо полагать, что и медитативно-затянутые темпы Роджистера также из этой концепции вместе с режиссером ее придумал консультант Серж Ламот. Лоэнгрин и вправду сын Парсифаля, только вот музыка последней оперы композитора, пережившего опыт тетралогии, сознательно создававшего даже не оперу — мистерию, и музыка вершинного сочинения немецкого романтизма середины XIX века — они совершенно из разных вселенных, хотя и та и другая принадлежат одному гению.
Режиссёр противопоставит языческий и христианский миры, а также перенесёт время действия в будущее, «когда нарушен нормальный ход вещей, разрушены основы человеческой цивилизации», — отмечает Жирар. В остальном, как говорит режиссёр, он останется верен сюжету. Главные партии исполнят солисты оперной труппы Большого театра, а также приглашённые артисты.
Эту партию он пел в Венской опере, Цюрихской опере, Немецкой опере в Берлине и Берлинской филармонии. Франсуа Жирар — режиссёр театра и кино, сценарист. Ставил драматические спектакли в Национальном центре искусств в Оттаве и монреальском театре «Новый мир», представления Cirque du Soleil.
Новый «Лоэнгрин» на сцене Большого театра
Диалог Лоэнгрина и Эльзы "Чудным огнем пылает сердце нежно" один из лучших эпизодов оперы. Мариинка откроет оперой "Лоэнгрин" месяц Вагнера в честь его 210-летия. Québécois director François Girard probably seemed an obvious choice to design the Met’s new Lohengrin. Опера «Лоэнгрин»/ «Lohengrin». романтическая опера в трех действиях, написанная Рихардом Вагнером и впервые исполненная в 1850 году. В Большом театре прошла премьера оперы Рихарда Вагнера «Лоэнгрин» – второго спектакля из триады копродукции с нью-йоркской Метрополитен-оперой. After an absence of thirty years, Lohengrin finally returns to the OnR in a production by Florent Siaud and a debut performance by Michael Spyres in the title role.
R.Wagner : Lohengrin, Большой театр, 10/13.11.2022
Побывав на опере Лоэнгрин, поставленной в Новой Опере в Москве, я получил прекрасные впечатления от живой музыки Вагнера, чего, к сожалению, не скажешь о самой постановке. Lohengrin entered San Francisco Opera's performance history in 1931 as the third Wagner opera to be performed by the Company after Tristan und Isolde (1927) and Tannhäuser (1930). После длительного перерыва на историческую сцену Большого театра вернулась опера Рихарда Вагнера «Лоэнгрин», единственная из его наследия неплохо известная в России. В Мариинском театре опера Вагнера «Лоэнгрин», а это творение — настоящая катарская инициация, исполняется так, что нельзя не вспомнить все эти мифы и легенды Средневековья. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.
Лоэнгрин — сын вождя катаров или внук Божий?
Informations With intervals. Prologue : One hour before each performance, you are welcome to attend a brief introduction of 30 minutes to learn more about the show and its production. The heiress of Brabant, Elsa, is accused of fratricide, conspiracy and lust by her former suitor, Friedrich von Telramund. As Elsa falls to her knees in prayer, a boat drawn by a swan appears in a halo of light, carrying a knight in shining armour.
Не зря: Роджистер, что кажется самым важным, чувствует форму пусть и не далась многослойная фактура , то самое бесконечное дыхание вагнеровской музыки, которое, в свою очередь, рождает чувство — экстатическое ли, мистериальное, трагическое или страстное. Солисты раскрываются в ансамблевых сценах, причем только в тех, что завязаны на понятных чувствах.
Грузинское меццо Хатуна Микаберидзе так чеканит глухие окончания в немецком языке, что словно выплевывает текст, отчего образ ее, полный презрения, усиливается, а женская хитрость, которой она манипулирует мужем, отдает чем-то колдовским. Собственно, колдунья она и есть — по либретто именно Ортруд заколдовала Готфрида, который вернется в финале. Но, повторимся, неискушенному зрителю не понять, что за человек с крылом на платье возник на сцене. Тема лебедя режиссером практически не раскрыта, не считая белых плащей, в то время как Вагнер посвящает лебедю лейтмотив, то есть выделяет персонаж. Фридрих в исполнении Мартина Гантнера вытягивает первые два действия: артист направляет действие, пытаясь раскрыть максимально полную гамму чувств персонала, которого часто играют как раз формально, как злодея.
Фридрих в своем первом монологе — человек чести, далее — испытывающий сомнения в своих убеждениях, наконец, сломленный и поддавшийся амбициям.
Екатерина Кретова, «Московский Комсомолец» 3 марта 2008 Датчане-постановщики выдали не худший образец европейского стиля, сыграв на том, что у Вагнера Лоэнгрин — посланец иного мира. Все в шкурах и латах, а Лоэнгрин — в пиджаке и с часами на руке, он делает предвыборные жесты и вообще подлец. У Вагнера герой — небесный рыцарь чистой воды, а земная Эльза ему не сумела всецело поверить. Режиссер встает на сторону Эльзы: действительно, как верить пришельцу, не желающему назвать даже своего имени.
Снижение оригинала дает режиссеру возможность выразить себя, вставляя гэги поперек либретто и музыки, причем часть публики именно это и забавляет. Энергичный и собранный, не нуждающийся в лишних жестах Латам-Кёниг точно собирает спектакль в целое: оркестр может звучать то прозрачно, то громоподобно, но певцы всегда находятся с ним в балансе. Умело выстроенные камерные сцены сменяются развитыми хорами и грандиозными сценами ритуалов, в которых мощная духовая «банда» потрясает трубными звуками весь театр. Пётр Поспелов, 6 марта 2008 Режиссер просто вывернул вагнеровский миф наизнанку. Лоэнгрин действительно приходит из другого мира, но это мир антиутопии.
И противостояние его с Ортрудой и Тельрамундом — отнюдь не схватка добра со злом, а просто борьба за власть. Только и всего. А как же музыка? Ведь в ней, казалось бы, очень ясно прописано, где добро, а где зло. Но режиссер недаром о чем говорили на пресс-конференции знает наизусть каждый такт партитуры.
Билеты, приобретённые ранее на спектакль "Лоэнгрин", действительны для посещения представления оперы "Кармен", - говорится в сообщении, распространённом в соцсетях ГАБТ. Премьера оперы Рихарда Вагнера "Лоэнгрин" состоялась 24 февраля.
Большой театр отменил показы постановки оперы Вагнера "Лоэнгрин"
Нынешний спектакль сделала международная команда постановщиков, а в премьерной серии участвовали как отечественные, так и многочисленные зарубежные исполнители — последние даже превалировали. Несмотря на такую многолюдность, голоса многих солистов автору этих строк довелось посетить показ ближе к концу премьерного блока к четвертому спектаклю звучали несколько устало. Это прямое следствие блоковой системы, к которой Большой окончательно перешел несколько лет назад, отойдя от традиционной для себя модели репертуарного театра, — при такой системе отрепетировано все лучше, поют точнее и текст все помнят железно что музыкальный, что актерский рисунок , но голоса могут звучат не так свежо, утомленные и репетиционным процессом, и самими премьерными показами. Усталость чувствовалась в пении баритона Томаса Майера Фридрих Тельрамунд и баса Гюнтера Гройссбёка Генрих Птицелов , которые радовали аутентичным немецким произношением, четкостью артикуляции и глубоким пониманием смысла пропеваемых фраз, верной фразировкой. Сами голоса, это чувствовалось, от природы далеко не посредственные, однако чего-то недоставало до блистательного пения, каковое ждешь от звезд международного вокала. Трудно пришлось и нашему Сергею Скороходову в титульной партии — мариинский тенор прекрасно ее знает, равно как и в целом он в вагнеровском репертуаре в родном театре обычно более чем впечатляет, однако в Москве это далось ему с видимым усилием. А ведь Вагнер приготовил всем тенорам здесь не самую простую задачу: после изнурительной трехактной оперы в ее финале надо спеть знаменитый монолог In fernem Land — визитную карточку Лоэнгрина — протяженный, состоящий из белькантово длинных пластичных фраз, да еще и в сопровождении едва мерцающих струнных, за которыми не спрячешься! Женское пение доставило больше радости: и южноафриканская сопрано Йоханни ван Оострум Эльза , и особенно наша Мария Лобанова Ортруда из «битвы за Вагнера» вышли, можно сказать, без потерь. Первая порадовала лирикой и нежным тембром, при этом голосом достаточно звучным и подходяще образу светлым.
Вторая зачаровала вулканической экспрессией, создав сильный образ коварной злодейки, эдакой германской леди Макбет. Хор Большого хормейстер Валерий Борисов был безупречен, завораживая красивым монолитным звучанием. Чего не скажешь об оркестре под управлением американца Эвана Роджистера: его растянутые темпы не давали искомого погружения в вагнеровскую экзистенцию, а лишь усложняли жизнь певцам и затягивали течение все-таки романтической оперы, в которой лирические эмоции важнее философической медитативности это не «Кольцо» и тем более не «Парсифаль»!
В спектакле было три состава, и, как вы знаете, все они были интернациональными. Наряду с нашими, главные партии пели немцы, американцы, австрийцы и не только. Теперь они уехали, и нам, чтобы запустить следующую серию показов, нужно иметь как минимум два своих, российских состава. Один у нас есть, сейчас готовим второй, и как раз к лету, надеюсь, сможем поставить спектакль в афишу».
Соединяются эти обрывки только тогда, когда мы можем погрузиться в те черно-белые видео с Готфридом-солдатом и мечущейся по пустой полуразрушенной комнате Эльзой, которые становятся смысловой доминантой этого спектакля. Сцена становится метафорой нашего сознания и поделенного на куски мира вокруг. Так, в одной из сцен, где Лоэнгрин долго рассказывает о своей истории, которую скрывал раньше, он окружен солистами хора — израненными солдатами, выздоравливающими в этом военном госпитале. Лоэнгрин в трактовке Серебренникова оказывается самым большим злом, порожденным нашим сознанием — тем, чего нет. Лоэнгрин, чье имя неизвестно, это мечта об однозначности, о силе, свете, ясности, о мире, где «потолок белый, сапоги черные, сахар сладкий», как хотелось бы Лебедеву в чеховском «Иванове», в котором кто-то сверху может прийти и всех спасти. Именно такая мечта о прекрасном и понятном мире на фоне все больше заталкиваемого в себя сумасшествия и травмы отвергается и подвергается публичной порке Кириллом Серебренниковым. Но что же делать с музыкой, с вагнеровским сюжетом, либретто, в котором происходит нечто другое? Они как будто отслаиваются, существуют в отдельном пространстве, не успевают за тем потоком визуальных и мизансценических смыслов, которые выстраивает на сцене режиссер. Если ты принимаешь концепцию режиссера, то она становится понятна уже с первых сцен первого действия, где в трех разных сценических пространствах сцены кружатся три Эльзы, а молодой человек ее мечты исчезает где-то вдали с военным рюкзаком. Если не принимаешь, то тебе в этом концепте не хватает пространства, чтобы насладиться актерскими и вокальными работами тех же Петра Бечалы и Кванчуля Юна. Опера — это их конфликт, где Эльза — это мир больного сознания, а Ортруда — та, кто желает ее спасти. Но из песни слов не выкинешь, и у Вагнера в музыке есть определенные музыкальные характеристики Отруды: это месть она громко кричит о мести, прежде чем поговорить с Эльзой , это мрачное желание обмануть чистые помыслы, провоцировать героиню на поступок, который приведет ее к гибели. Вопреки концепции режиссера из героини Нины Штемме не выходит чистой и светлой «целительницы» — ее клиника становится мрачным, страшным местом, где, видимо, людям ломают кости для того, чтобы спасти вывихнутые веком суставы. Перестановка вагнеровских знаков с минуса на плюс не может изменить музыку, великолепно, фантастически, с точнейшей динамикой и внимательными к певцам ритмами исполненную оркестром Александра Содди.
На видео Алана Мандельштама мы видим юношу в окопах, в каске и с ружьем — запыленного, обозленного, убивающего, бегущего и боящегося, — и все это будут черно-белые видения Эльзы. Сама же Эльза мечется в его поисках не только на сцене: здесь есть, кроме певицы, еще две непоющие актрисы, носящие точно такие же рыжие парики и двигающиеся в русалочьих танцах с кривыми заламываниями ног и рук, а позже оказывающиеся в палате для душевнобольных такими же обритыми, как и сама Эльза. Мечется и не находит выхода из своей фантазии она и на видео, превращается в кинофантом самой себя и плодит еще одного призрака своей фантазии. Себя, живущей для нас, зрителей, в мире цветном, а в своем сознании — только в черно-белом, рядом со смонтированным памятью Готфридом. Каковы же роли в таком видении у остальных персонажей вагнеровской оперы? Ортруда Нина Штемме и Фридрих фон Тельрамунд в этой постановке — то ли владельцы больницы для душевнобольных, то ли лечащие врачи. Ортруда появляется во врачебном халате и дает указания медсестрам. Судя по мизансценам с Тельрамундом, он сам мучим душевными муками неизвестного происхождения возможно, согласно этой концепции, тоже страдает от посттравматического синдрома и уже почти готов к тому, чтобы умереть, что и должно произойти по сюжету позднее, — и убивает его не Лоэнгрин который, несмотря на выдающееся исполнение Петра Бечалы, здесь просто призрак , а его же собственный внутренний слом, подкосивший его невозвратно так же, как и всех остальных. В этом датском королевстве что-то давно и надолго прогнило, и, по сути, надежды на излечение нет. Есть здесь и свойственное болезненному сознанию разделение всего мира на фрагменты: сцена в решении Ольги Павлюк и художника по свету Франка Эвина делится иногда по вертикали на три пространства слева, справа и по центру , а иногда режется и дальше, делясь еще на два по горизонтали — видео на трех экранах вверху и не связанное с ним действие в двух или трех пространствах внизу, и таким образом видео певцов на трех больших экранах сверху делят сцену уже даже не на три, а на пять или шесть фрагментов. Соединяются эти обрывки только тогда, когда мы можем погрузиться в те черно-белые видео с Готфридом-солдатом и мечущейся по пустой полуразрушенной комнате Эльзой, которые становятся смысловой доминантой этого спектакля. Сцена становится метафорой нашего сознания и поделенного на куски мира вокруг. Так, в одной из сцен, где Лоэнгрин долго рассказывает о своей истории, которую скрывал раньше, он окружен солистами хора — израненными солдатами, выздоравливающими в этом военном госпитале. Лоэнгрин в трактовке Серебренникова оказывается самым большим злом, порожденным нашим сознанием — тем, чего нет.
«Лоэнгрин» вернется в Большой театр
вагнеровский "Лоэнгрин", который не ставился на этой сцене с 20-х годов прошлого века. Québécois director François Girard probably seemed an obvious choice to design the Met’s new Lohengrin. С 17 по 21 января Большой театр представляет одну из главных премьер сезона – постановку оперы Рихарда Вагнера «Лоэнгрин». Вам будет интересно. Lohengrin) — опера Рихарда Вагнера (WWV 75) в трех действиях, на собственное либретто. «Лоэнгрин» — это опера, замыкающая первую трилогию «понятных опер», но одновременно это мост в новую стадию его творчества, которая продолжалась до самой смерти.
«Лоэнгрин» -- премьера/“Lohengrin” – premiere
Правда, есть и другая, конспирологическая, версия которая в том числе нашла отражение в романах Дэна Брауна , по которой Грааль — вовсе не чаша и даже не камень, а кровь потомков Иисуса: «sang raal», «sang real», или «sang royal» — «королевская кровь», верными хранителями которой были рыцари Храма, тамплиеры, уничтоженные французским королём Филиппом IV Красивым в начале XIV века. В свете этой версии, Лоэнгрин — потомок самого Иисуса, внук Божий. Где находился Монсальват, и находился ли он где-нибудь вообще, мы точно не знаем. Нацистские мистики и оккультисты из Аненербе полагали, что Монсальват на самом деле это — замок Монсегюр, оплот катаров в Пиринеях. Нацистские мистики искали тайные знания в надежде победить с помощью некой магической формулы. Искали они эти знания и в наследии катаров. Недаром Монсегюр гитлеровцы обороняли с особым остервенением. В 1944-м союзники его осаждали четыре месяца. Руины замка Монсегюр — остатки легендарного Монсальвата? Основания заподозрить Лоэнгрина в гностической катарской ереси, без всякого сомнения, есть.
Даже акцент на тайне его имени — отголосок гностической ереси о наличии некого «тайного знания». Но как быть с искренним желанием Лоэнгрина остаться в Брабанте, будучи мужем Эльзы, а мы же помним, что для катаров всё земное, включая человеческие чувства — зло? Желание желанием, но Воин Света смог прожить на грешной земле всего несколько дней, а в браке, по версии Вагнера — так и вообще три дня. Перед отъездом Лоэнрин совершает ещё одно доброе дело. Он разбивает колдовские чары Ортруды, которая прилюдно признаётся в превращении ею Готфрида в лебедя. Лоэнгрин молится про себя не из-за нежелания ли скрыть какие-то тайные формулы? Нельзя не заметить того, что Готфрид, пусть и в лебедином обличье, тоже проживал на Монсальвате. Каким образом заколдованный мальчик попал в филиал рая, мы не знаем. По сценарию Лоэнгрина, если бы Эльза не любопытствовала, через год рыцари Грааля расколдовали бы Готфрида, и он бы вернулся домой в Брабант, которым бы правил он, Лоэнгрин.
Но из-за земных грешных страстей всё пошло не так. Лоэнгрин оставляет для Готфрида три дара: меч, рог и кольцо. Атрибуты мужчины! Готфрид прошёл обряд инициации, его временная смерть завершилась воскресением, и он не просто стал полноценным членом родного сообщества — он вернулся, чтобы возглавить его. Но рядом с ним не будет его сестры. Она умерла от отчаяния, когда Лоэнгрин отчалил. В Мариинском театре опера Вагнера «Лоэнгрин», а это творение — настоящая катарская инициация, исполняется так, что нельзя не вспомнить все эти мифы и легенды Средневековья. Полное погружение! Наверняка строгие критики отметят, что костюмы героев слишком блестят вышивкой, особенно в сцене свадьбы Лоэнгрина и Эльзы.
И кто знает, может быть, они и будут правы: Средневековье первый герцог Брабантский, Генрих, правил в 1183-1235 годы — как раз в годы расцвета катарской ереси было не таким ярким. Зато сценическое решение прямиком отправляет нас в европейский город XII века художник-постановщик Тадей Рындзак по эскизам Евгения Лысака. Об исполнении пусть судят оперные музыкальные критики. Но голоса певцов и музыка Вагнера обволакивают так, что ты остаёшься в страдающем Средневековье не только в антрактах, но и несколько дней после спектакля.
В новом сезоне впервые за всю историю фестиваля в нем примут участие артисты Большого театра — симфоническую программу представит сводный симфонический оркестр Мариинского и Большого. Также впервые к акции масштабно присоединится Приморская сцена Мариинского театра — она представит Дальневосточный Пасхальный фестиваль, который пройдет с 9 по 14 мая в Сахалинской области, Приморском и Хабаровском краях. Традиционными останутся обширная география и насыщенные программы — симфоническая, хоровая и звонильная.
Премьера оперы Рихарда Вагнера "Лоэнгрин" состоялась 24 февраля. Постановка стала совместным проектом Большого театра и Нью-Йоркского театра Метрополитен-опера.
Пётр Поспелов, 6 марта 2008 Режиссер просто вывернул вагнеровский миф наизнанку. Лоэнгрин действительно приходит из другого мира, но это мир антиутопии. И противостояние его с Ортрудой и Тельрамундом — отнюдь не схватка добра со злом, а просто борьба за власть. Только и всего. А как же музыка? Ведь в ней, казалось бы, очень ясно прописано, где добро, а где зло. Но режиссер недаром о чем говорили на пресс-конференции знает наизусть каждый такт партитуры. Он умеет сделать музыку своей союзницей. И «тема Грааля» в спектакле соотносится, скорее, с тем рыцарем, что является Эльзе в грезах. А этот мистер Лоэнгрин ее просто легко присваивает. Не случайно, кстати, в момент его появления у Эльзы завязаны глаза. Повязку позже снимает сам Лоэнгрин, и Эльза поначалу отпрянет: слишком разительно несоответствие. Но ведь, в конце концов он спас ей жизнь, и Эльза пытается убедить себя, что это и есть герой ее мечты. И спектакль в итоге оказывается о том, к чему приводит самообман, когда желаемое выдается за действительное.
«Лоэнгрин» вернется в Большой театр
С 17 по 21 января Большой театр представляет одну из главных премьер сезона – постановку оперы Рихарда Вагнера «Лоэнгрин». Ханс-Йоахим Фрай прилетел на переговоры с руководством Царицынской оперы, чтобы поставить в театре легендарную оперу Вагнера «Лоэнгрин». Российский режиссер Кирилл Серебренников, после начала СВО переехавший за границу, представит оперу Рихарда Вагенра «Лоэнгрин» в Опере Бастилии. В репертуар Большого театра после 86-летнего перерыва вернулась опера Рихарда Вагнера «Лоэнгрин». Лоэнгрин и вправду сын Парсифаля, только вот музыка последней оперы композитора, пережившего опыт тетралогии, сознательно создававшего даже не оперу — мистерию.