В начале августа в Минск приезжала Ася Казанцева – научный журналист и нейробиолог по образованию.
Научный журналист Ася Казанцева: как «прокачать» мозг в любом возрасте?
| Ася Казанцева — Неолурк, народный Lurkmore | Наши нейронные контуры, выплетенные в ходе жизни под действием обучения – это и есть вала Алина ТрофимцоваФотографии Анны Сетиной, Анны Лаас и Марины Бесчастновой предоставлены Асей Казанцевой. |
| Казанцева Ася, биография, открытия и работы — РУВИКИ | В своей новой книге научный журналист Ася Казанцева объясняет: чтобы разобраться, достоверно ли то или иное утверждение, необязательно быть узким специалистом. |
| Научный журналист Ася Казанцева о том, почему важно выбрать хорошую школу и читать на английском | Ася Казанцева* — известный научный журналист, лауреат премии "Просветитель". |
| Стань учёным! | Интервью: Ася Казанцева - О карьере, учебе и рациональном мышлении - YouTube | Журналистка Ася Казанцева решила покинуть Россию. Она намерена переехать в Тбилиси «до наступления лучших времен» из‑за отмен ее выступлений и жалоб в Следственный комитет. |
«Не знаю, кем стану, когда вырасту»: интервью с Асей Казанцевой
И как соотносится с реальностью утверждение о том, что дети — это счастье? У науки и ее популяризаторов нет ответа на вопрос, надо ли заводить ребенка именно лично вам. Но дополнительную информацию к размышлению мы предоставить можем, так что берите партнера и приходите послушать. Стоимость билета: до 17 июня — 1000 руб.
Голубям надо было просто ждать, но они совершали ритуалы, которые, как им казалось, были связаны с появлением пищи: кто-то поворачивался против часовой стрелки, кто-то двигал головой вверх-вниз, кто-то хлопал крыльями.
Голуби полагали, что они делают все от них зависящее, чтобы появлялась еда, не смотря на то, что она появлялась автоматически. Это очень свойственно для мозга животных, в том числе человека, выявлять закономерности на основе случайных совпадений. Это было нормально и правильно на протяжении всей истории человечества, потому что не было других более надежных источников информации, сегодня же есть научный метод, который позволяет не хлопать крыльями, а почитать научную публикацию о том, что сто голубей хлопали крыльями, а сто - не хлопали, тем не менее еда появилась у всех, поэтому хлопать крыльями вовсе не обязательно. Next Интуиция антинаучна? Это вопрос определений.
Если мы понимаем под интуицией какое-то неосознаваемое восприятие, оно может приводить к полезным инсайтам ввиду того, что далеко не все, что мы видим, слышим и так далее, достигает нашего сознания. Мозг обрабатывает гораздо больше информации, чем мы успеваем осмыслить. Мой любимый пример — беготня по пещерам. Когда вы первый раз попадаете в пещеру, вы постоянно бьетесь головой о потолок. Но через несколько дней вы носитесь по этим коридорам очень быстро, все время пригибаетесь, выпрямляетесь, то вприпрыжку, то на четвереньках — и совершенно не задумываетесь об этом, мозг без всякого вашего сознательного контроля отслеживает неровности ландшафта и корректирует ваше движение так, чтобы вы не расшибли голову.
Но такая склонность мозга к тому, чтобы увести обработку информации из-под сознательного контроля, часто приводит к ошибкам. Про это есть замечательная книжка Нобелевского лауреата Даниэля Канемана «Думай медленно… Решай быстро», о том как мы склонны принимать быстрые интуитивные решения, как это бывает полезно, но часто приводит к искажениям. Например, все мы подвержены ошибке «После - значит вследствие». Мы все думаем, что если произошло событие А, а после него событие Б, то наверное событие А было причиной события Б. Если мы были простужены и съели сахарный шарик, после чего выздоровели, то наверное помог сахарный шарик.
Хотя контрольная группа, которая не ела сахарные шарики, также выздоровела, просто в силу того, что от простуды люди обычно выздоравливают. Как обычному человеку отличить правду от вымысла? Существует иерархия источников по степени достоверности. Откуда мы вообще берем знания о том, как мир устроен? Исходно они происходят от ученых.
Когда ученые получили некий научный результат, они отправляют свою работу в рецензируемые журналы. Все, что там публикуется, проверяется другими учеными. Корректно ли был поставлен эксперимент, корректно ли посчитали результаты, насколько это согласуется с другими научными данными. Существует еще и рейтинг научных журналов: чем престижнее журнал, тем выше конкуренция среди ученых, желающих поместить в него свои работы, и тем сложнее опубликовать там какую-нибудь ерунду. То есть научные журналы стоят особняком.
Все остальные способы передачи информации вторичны. Даже выступления самих ученых вторичны по сравнению с их статьями, поскольку в устной речи неизбежно теряются важные детали исследований. А тем более — пересказы журналистов. Я, например, могу вам сейчас сказать полную ерунду, и вы с радостью ее опубликуете. Так что лучше проверять информацию в научных журналах, причем лучше читать не описания отдельных экспериментов, а систематические обзоры и метаанализы, то есть публикации, в которых обобщается большое количество научных исследований.
Так формируется научный мейнстрим, современное представление о том, как все в мире устроено. В крайнем случае можно читать публикации научных журналистов. Как отличить хорошего научного журналиста от плохого? Очень легко. Нужно лишь посмотреть: ссылается ли он на первоисточники.
Ведь любой читатель может проверить информацию, если указан первоисточник. Если ссылок нет, это может означать, что автор не хочет, чтобы его проверяли. Значит, он сам не уверен, что ничего не переврал.
Но первые ошибаются гораздо больше, чем вторые. Способность читать научные исследования позволяет заблуждаться гораздо меньше, избегать самых катастрофических заблуждений, опасных для жизни и здоровья.
Но я очень люблю некоторых фантастов, например, Станислава Лема, Рея Бредбери. Научная фантастика имеет место в популяризации науки, но довольно косвенное. Если мы рассматриваем популяризацию как очень-очень широкий спектр, то на одном его краю находятся серьезные фундаментальные книжки типа текстов Александра Маркова, которые позволяют на университетском уровне понять, как все устроено, — а на другом — вещи, которые не несут фактической информации, но при этом формирует эмоционально положительное отношение к научному познанию. Мне интереснее всего область на стыке нейробиологии с когнитивной биологией, с психологией. Понимание того, как работает мозг человека — это такая большая гора, которую, с одной стороны, пилят нейрофизиологи со своими МРТ и так далее, а с другой — психологи со своими настоящими экспериментами, в которых лабораторно изучаются поведенческие реакции.
И вот эта гора, в которой они уже перестукиваются через стенку, скоро будет допилена, и сформируется некая новая наука о понимании поведения человека. Для этого, конечно, нужны опыты на людях, но эти опыты происходят добровольно. Они, вообще-то, не болезненные и не опасные. Например, найдены принципиально новые подходы к лечению рака, — это использование генетически модифицированных клеток иммунной системы, чтобы они искали раковые клетки и их уничтожали. Получается новая форма лекарства, не химическое вещество, не препарат, а клетки!
То же самое в решении проблемы старения — речь не о бессмертии, а о замедлении старения, обновлении каких-то клеток, а также о создании искусственных органов, которые можно печатать на биопринтерах, выращивать из стволовых клеток в лабораториях и потом людям пересаживать. В английской по многим вопросам очень хорошие статьи, в частности, по тем, в которых я являюсь специалистом, они зачастую не нуждаются в правке. Но это относится именно к английской версии. Дело в том, что практически все осмысленные научные статьи публикуются на английском, это международный язык науки. Соответственно, англоязычная Википедия отсылает к первоисточникам, а российская часто ссылается на источники на русском языке, написанные кем-то на базе англоязычных публикаций, и таким образом информация проходит через большее число искажений.
Если там что-то написано, а источника нет, то это может быть и ерунда. Если в Википедии вы читаете о какой-то непопулярной вещи, которую читали-то три человека, они там написали, что хотели, и, может быть, она менее достоверна, чем та, над которой поработало большое количество людей. Я в целом являюсь большим фанатом Википедии, это удивительное явление. Казалось бы, она открывает невероятные возможности для вандализма, но этого не происходит, — видимо, в целом совокупность людей может рождать хорошее, умное и правильное, что повышает веру в человечество. Насколько я понимаю, это не является общепринятой точкой зрения в социологическом сообществе.
В общем и целом население России достаточно разделяет европейские ценности, и степень нашей общинности сильно преувеличена. Другой вопрос, что да, конечно, чтобы вырабатывать критическое мышление, индивидуально оценивать информацию, не быть восприимчивым к лженауке, к пропаганде, рекламе и так далее, нужен определенный навык. Его, к сожалению, никто специально не культивирует. Есть люди, которым повезло и они сформировались благодаря хорошей микросреде вокруг них. Основной задачей научной популяризации является то, чтобы распространять точку зрения о том, что информация бывает достоверной и недостоверной, и что важно отличать одну от другой.
Насколько публика, отличная от столичной, готова к формату лекций? Перечислять можно много, я практически каждую неделю куда-нибудь летаю, и мое главное положительное впечатление связано с тем, что степень централизации России вокруг Москвы несколько преувеличена. Далеко не все люди, к моему огромному удивлению, хотят переехать в Москву. Лично я переехала в столицу из Петербурга в довольно взрослом уже возрасте, с убеждением, что человеку подобает стремиться в Москву, потому что это лучший город на Земле. Тем не менее, во многих российских городах существует вполне самостоятельная и развитая культурная жизнь.
Здесь многое зависит от размера города. Как правило, чем больше город, тем лучше там развита научная популяризация.
В качестве примера "популяризатор науки" приводила свой собственный, открыто рассказывая о своём сексуальном опыте с женатым мужчиной много старше себя, в то время как сама ещё была школьницей. Не остались без внимания интернет-пользователей и другие высказывания "научного журналиста", в частности, касающиеся отношений с животными: многие усмотрели в них оправдание зоофилии.
Ася Казанцева: Чувствую себя эритроцитом в огромной кровеносной системе русскоязычной культуры
Надо смотреть, во-первых, как автор работает с литературой, ссылается ли на источники, хорошие ли источники выбирает и корректно ли их пересказывает. Во-вторых, стоит оценить его профессиональную биографию: например, выяснить, есть ли у него образование в той области, про которую он пишет. В-третьих, можно ориентироваться на отзывы экспертов: если автор пишет о биологии и о нем хорошо отзываются биологи, а критикуют социологи, то автору можно доверять в биологических вопросах, но стоит относиться к его словам с осторожностью, когда он затрагивает темы, связанные с устройством общества. Есть, кроме того, репутация издательств, фондов и лекториев, с которыми работает автор. Например, до 2015 года публикацию большинства хороших научно-популярных книг поддерживал фонд «Династия», и его эмблема в виде дерева на обложке книги была надежным знаком качества.
В 2015 году фонд объявили иностранным агентом и вынудили закрыться, но ему на смену пришли «Книжные проекты Дмитрия Зимина» с той же эмблемой, а еще, например, изданием книг после этого стал заниматься фонд «Эволюция». Представьте, что у вас есть возможность моментально прокачаться до идеальной версии Аси Казанцевой. В «идеальной Асе» были бы какие-то перемены относительно вас настоящей? Что бы хотели поменять?
Ну я бы, видимо, дикцию улучшила — это почти невозможно сделать во взрослом возрасте без применения магии я пробовала , а часть слушателей страдает. Еще не отказалась бы от идеального английского, конечно — моего уровня полностью хватает, чтобы читать исследования или слушать на английском лекции, но недостаточно, чтобы самой на нем выступать: я могу передавать смысл, но не способна хорошо владеть вниманием аудитории и смешно шутить. Это тоже вряд ли достижимо во взрослом возрасте. Вообще, если начинать об этом задумываться, то мне нужна, конечно, не столько волшебная палочка, сколько машина времени.
Пойти навестить себя пятилетнюю и предложить ей осмысленный образовательный план, чтобы не были упущены все те возможности, которым не придавала значения моя мама. Мне кажется, я бы себя поняла и прислушалась, я была довольно серьезная девочка. У людей, которые ездят автостопом, часто есть невероятные истории из путешествий. У вас есть такая?
На самом деле мы тут с вами возвращаемся к вашему второму вопросу: как мне удается выглядеть расслабленной и спокойной на лекциях. Самое главное, чему учит автостоп, особенно когда вы были на трассе симпатичной старшеклассницей и нередко ездили в одиночестве, или в обществе других таких же юных девиц, — это управлять вниманием собеседника. Контролировать направление разговора. Удерживать его в безопасном русле.
И да, выглядеть спокойной, даже когда ситуация угрожает стать неблагоприятной, — особенно в этом случае. Если вы этого не умеете, то серьезно увеличивается риск того, что вас однажды изнасилуют или убьют. Осознание этого факта — очень хороший стимул для тренировки коммуникативных навыков. Я еще тогда научилась рассказывать интересные баечки про биологию и переводить на них любой разговор, так что со временем оказалось несложно превратить это в профессию.
А невероятных историй, честно говоря, со мной вообще ни разу не происходило. Ну, тут проблема заложена уже в определении: если со мной что-то произошло, то я автоматически считаю это вероятной историей. И понятно, что если какая-то история может произойти с вероятностью один к миллиарду, то, учитывая численность населения, на планете может найтись около семи человек, с которыми такая история происходила. В каком-то смысле каждая история примерно настолько вероятна.
Смешных случаев было много, конечно. Однажды мне встретился в Челябинске городской парк с вайфаем, я сидела там на траве и проверяла почту, а потом подняла голову и увидела совсем рядом с собой двухметрового питона. Но душить меня питон не стал, зато дал себя сфотографировать. У меня теперь эта картинка в шапке страницы в фейсбуке, и это, конечно, самый удачный кадр за всю мою жизнь.
Какова вероятность встретить в городском парке на Урале питона на вольном выпасе? Не больше, чем встретить акулу в Неве, хотя происходило в моей жизни и такое. А еще меня однажды кусал страус. А еще на днях к моему бывшему мужу в квартиру на первом этаже, где происходит ремонт и вскрыт пол, из подвала вылез котенок.
Это последнее сейчас кажется мне замечательно невероятной историей, потому что она переломила его отношение к зверятам.
Это произошло после того, как комиссия по этике Госдумы не нашла нарушений в обнародовании депутатом Луговым домашнего адреса журналистки. Казанцева мотивировала отъезд в Тбилиси «до наступления лучших времен» необходимостью зарабатывать на жизнь, что затруднительно при постоянной отмене ее научных лекций на Родине, а также заботой о своей грудной дочери. При этом она подчеркнула, что вернется в Россию «первым рейсом», как только ей снова дадут возможность работать в стране.
Как рассказала RTVI сама журналистка, полицейские не смогли объяснить, чего от нее хотели. В объяснительной, которую писала Казанцева по требованию полицейских, те попросили указать, что с ней «проведена профилактическая беседа о том, что людям, имеющим административные задержания в прошлом, не следует заходить в метро в День России». Журналистка также написала, что беременна, а задержание вызвало у нее стресс.
В парагвайском племени аче не принято, чтобы мужчины ухаживали за младенцами, зато они приносят матерям еду. У пигмеев отец больше вовлечен в заботу о ребенке, мать может даже оставить их вдвоем, а сама пойти добывать пищу. Иначе говоря, каким именно образом мужчина вовлечен в процесс воспитания ребенка — вопрос культурный. Но желательно, чтобы о младенце заботилось более одного человека: это сильно повышает его вероятность выжить в дикой природе.
Ася Казанцева: «Как журналиста вы меня потеряли и уже безвозвратно»
| Научный журналист Ася Казанцева после опубликования ее адреса уехала из России | Около 15:00 Асю Казанцеву отпустили из полиции, взяв с нее объяснительную. |
| Ася Казанцева: «Как журналиста вы меня потеряли и уже безвозвратно» › - Новости СМИ - Лениздат.ру | Главная» Новости» Ася казанцева новости. |
"Чем выше уровень образования, тем выше вероятность, что человек будет атеистом" Ася Казанцева
Попытались разобраться с этим с популяризатором науки, научным журналистом Асей Казанцевой. Ася Казанцева — один из самых известных российских научных журналистов. В ходе интервью с Асей Казанцевой мы узнаем как давняя влюбленность повлияла на выбор образования, с чего начиналась ее просветительская карьера, а также обсудим как научиться поступать рационально.
Часики тикают? Плюсы и минусы заведения детей с точки зрения науки
И вот я прислушивалась к себе, но не обнаруживала никаких признаков радости, только тоскливый липкий ужас. По нашим с мужем договоренностям многолетней давности параллельно с квартирой в нашей жизни должен был появиться ребенок. Я прикидывала и расписывала на бумажке: «Муж вкладывает в квартиру около восьми миллионов. Если считать, что на ребенка из моей жизни полностью выпадают три года, то получается, что эта работа оплачивается по ставке 222 тысячи в месяц. Вообще-то, это хорошие деньги, я столько не зарабатываю, надо соглашаться». Надо соглашаться. У меня были длиннейшие списки рациональных аргументов. Про ребенка можно написать книжку-бестселлер. Можно будет перестать беспокоиться насчет внешности: «война всё спишет» то есть у меня отныне будут целлюлит и пузико не потому, что я ленюсь ходить в зал, а потому, что яжемать. Можно будет кормить младенца прямо на сцене после лекций и тем эпатировать публику.
Должны же быть у материнства какие-то плюсы. Но вообще не то чтобы я всерьез рассматривала альтернативы. Во-первых, я обещала. Во-вторых, это был единственный вариант остаться замужем, а муж у меня был прекрасный; я до сих пор так думаю. Всё это я рассказывала своей подруге, сидя с ней в «Шоколаднице» на «Баррикадной» летом 2018 года. Рассказывала, что вот, не пошла в аспирантуру, хотя звали. Очень жалею, но совсем никак не получалось. По многим причинам, но в основном потому, что муж хочет ребенка. А одновременно учиться, работать и быть матерью — спасибо, я лучше сразу сдохну.
А если все-таки идти в аспирантуру, то это точно означает развод. Подруга меня выслушала и задала один уточняющий вопрос. Она спросила, заметила ли я, что когда мы обсуждаем мою несбывшуюся аспирантуру, то я рыдаю в три ручья прямо в «Шоколаднице». А когда обсуждаем гипотетический развод — почему-то нет. Я не замечала, конечно. Это наблюдение меня очень впечатлило. Искать предлог для побега Я начала допускать саму возможность выбора между разводом и материнством, но всё еще считала, что второй вариант перевешивает по сумме рациональных аргументов. Собственно, все рациональные аргументы были за него, а против — только один иррациональный: «я не хочу». Ну мало ли кто чего не хочет.
А потом я увидела в фейсбуке у своего коллеги упоминание о стипендии Chevening. И полезла почитать — главным образом для того, чтобы разбередить свои раны. Предаться мрачному отчаянию на тему «как прекрасна могла бы быть моя жизнь, если бы в 2013 году по большой любви я не пообещала бы завести ребенка». И чем больше читала, тем сильнее мне казалось, что, вообще-то, у меня есть шансы. Критерии отбора этой стипендии выглядели так, будто их писали специально под меня. Было такое чувство, вы наверняка его знаете, которым сопровождается неожиданно найденное решение нерешаемой задачи. Экспериментальная психология много занимается этим ощущением, оно называется «ага-эффект», им сопровождается решение задач на инсайт. Ну, например, решение задачи про девять точек. Точки надо соединить четырьмя прямыми линиями, не отрывая карандаша от бумаги «Просто не хочу» — это не уважительная причина, чтобы ломать планы, нарушать договоренности, идти на риск остаться на всю жизнь одинокой женщиной даже без тридцати кошек, потому что какие кошки в съемной квартире.
А вот «получить магистерскую степень в Великобритании» — вполне осмысленная причина, чтобы так сделать. Так что я пришла к мужу и сказала: мол, так и так, не хочу жениться, хочу учиться. Он удивился и ушел на месяц в поход по горам Калифорнии, чтобы подумать. Вернувшись, сказал, что согласен со мной развестись, раз уж такое дело. Выйти за границы квадрата Базовые критерии отбора у стипендии Chevening очень простые. Наверняка у вас тоже всё это есть.
О решении родить ребенка от бывшего мужа За 20 лет всей моей половой жизни у меня ни разу не было секса без предохранения. Не вижу связи между сексом и детьми, почему эти вещи должны быть связаны. Бывший муж финансово нам помогает: это позволяет нам нанять няню.
Нынешняя жена Николя классная, она сама уже детей не хочет, поэтому ее вполне устроила эта хитроумная комбинация. Завести ребенка от бывшего мужа, а не найти нового партнера — решение не очень очевидное, но оно для меня эмоционально было оправданно. У нас даже после развода остались хорошие отношения, было логично заполировать это ребеночком. Николя — важный человек в моей жизни, мы друг к другу хорошо относимся. Для того чтобы завести ребенка, деньги важнее, чем любовь. С первым супругом, однокурсником, она прожила восемь лет. Про него Ася особо не рассказывает в интервью, как-то раз лишь обронила, что он не разрешал ей стричься. Вторым супругом стал Николай Ковшов Николя, как его называет Казанцева. Он учился в МФТИ, разрабатывал в сельскохозяйственной сфере программное обеспечение для беспилотников.
Что изменилось после рождения дочери Я еще больше стала ценить свою профессию, образование и свой биологический бэкграунд. Интересно смотреть, как дочь развивается. По мере того, как ты задалбываешься, тебе будто добавляют опций. Ребенок улыбается, чтобы ты не сдался и не выкинул его в окно.
Российский биолог Александр Марков отметил, что в книге увлекательное изложение прекрасно сочетается с научной глубиной. Российский биоинформатик Михаил Гельфанд посоветовал родителям купить два экземпляра книги — один себе, другой своим детям [14]. По мнению обозревателя газеты « Комсомольская правда » Сергея Ефимова, книга помогает понять, что происходит с человеком с точки зрения науки, когда он курит, ест, грустит, занимается сексом. Также он обратил внимание на непринуждённый стиль повествования: «При этом Ася Казанцева излагает материал так, словно она никакой не биолог с дипломом, а ваша старинная приятельница, с которой вы встретились за кружкой того же пива» [15].
Врач-психиатр Павел Бесчастнов в своей рецензии в газете « Троицкий вариант — Наука » обозначил жанр книги как «нейробиологию повседневности» и заметил, что книга поможет людям глубже осознать проблемы, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни. Научные исследования спорных вопросов » [2] [17] [18] [19] [20] [21]. Книга рассказывает о различных мифах в сфере биологии, опровергает их и приводит современные исследования.
На данный момент пост с персональными данными удален из канала. По теме.
Чем докажешь? 8 популяризаторов науки, которые объясняют, как на самом деле устроен мир
А́ся Каза́нцева — российский научный журналист, популяризатор науки. Автор научно-популярных книг, лауреат премии «Просветитель» (2014). О мифах продуктивности и здоровом сне по просьбе Мегаплана рассуждает научный журналист, популяризатор науки, автор научно-популярных книг, лауреат премии «Просветитель» Ася Казанцева. В своей новой книге научный журналист Ася Казанцева объясняет: чтобы разобраться, достоверно ли то или иное утверждение, необязательно быть узким специалистом.
Научный журналист Ася Казанцева о том, почему важно выбрать хорошую школу и читать на английском
Ася Казанцева в своем аргументе о корреляции образования и уровня атеизма не учитывает простой идеи: уровни религиозности могут быть разными. Об этом «Новосибирским новостям» рассказала популяризатор науки, автор трёх бестселлеров о человеческом мозге и поведении Ася Казанцева, приехавшая в наш город на литературный фестиваль «Сверхновая книга». известный научный журналист, лауреат премии «Просветитель», автор трех книг-бестселлеров об иррациональном человеческом поведении. Афиша Plus - 22 января 2024 - Новости Санкт-Петербурга -
Ася Казанцева покинула Россию из‑за жалоб на нее в Следственный комитет
И наоборот, человек с врождённым стремлением к знаниям находит больше способов его реализовывать по мере взросления. Ходит в библиотеку, сам поступает в хорошую школу, становится умнее, даже если родители им не особенно занимались. И это ещё одна область, где может проявиться влияние генов. Загрузка новой информации зависит от процессов, происходящих в мозге на клеточном уровне. Долговременная память — это не что иное, как рост новых связей между нейронами. Эффективность этого процесса может быть разной, всё зависит от того, сколько нужных молекул вырабатывается в клетках. При одинаковом объёме учебных часов и приложенных усилий один человек запомнит больше, а другой меньше, и первому станет потом ещё проще учиться, разрыв будет расти. С другой стороны, процесс настолько сложный и комплексный, что редко можно предсказать, кто выиграет.
Может быть, кто-то учился медленнее, но из-за этого выработал усидчивость и постепенно обогнал юного гения в совокупных жизненных успехах. Или запоминал немного, но зато выделял только самое важное и уж это знал блестяще, так что делал меньше ошибок. И в любом случае на это влияет очень много генов, и не очень понятно, каких именно, так что мы пока совсем не можем редактировать эмбрионы так, чтобы ребёнок точно был умным. Правда, можем попробовать родить его от самого умного из доступных нам партнёров, это хорошая идея. Для ребёнка важнее, как его будут учить: важнее эмоции, связь с преподавателем, с одноклассниками, насколько комфортная обстановка в школе. И если человек понимает, как это соотносится с его глобальными ценностями, карьерными стремлениями и так далее, то тогда условия обучения ему не принципиальны. За полгода локдауна дети в лучшем случае не забывают, что они освоили ранее.
Они могут нормально учиться только в живом контакте, не могут перед компьютером, в котором кто-то бубнит. Это не означает, что компьютерное обучение тут вообще не подходит, но оно должно быть совершенно другим, исходно разработанным иначе. Должны быть штуки с геймофикацией, завлекающие внимание и вызывающие эмоции. Со взрослыми легче. Взрослые могут выдержать любые условия, плохого препода и так далее, если понимают, зачем эта учёба нужна. Конечно, это не означает, что есть какая-то точка мгновенного перехода. Хорошо бы и ребёнку понимать, что информация полезна, а взрослому хорошо бы учиться в комфортной обстановке.
Мы говорили, что сначала информация загружается в рабочую память на короткий промежуток времени. А потом то, что в ней крутилось, имеет шанс перейти в долговременную, где объём и срок хранения потенциально не ограничены. Но у детей и взрослых по-разному работают этапы этой схемы. А животных? У дошкольника она маленькая: три-четыре единицы. Взрослый человек может запомнить семь разных единиц, цифр или животных, например. Детям сложно удерживать внимание на нескольких объектах и понимать, какие связи между ними.
Но если на чём-то ребёнок внимание задержал, то он может запомнить это надолго. У взрослого качественная кратковременная память. К тому же она лучше работает, потому что может опираться на уже существующие знания. Вот я вам говорила цифры запомнить, вы запомнили? Какие это были цифры? Соответственно, мозг взрослого быстрее и эффективнее пропускает информацию через рабочую память, потому что он может делать отсылки к чему-то, что в голове уже записано. Ему хорошо опираться на то, что он выучил, но как только речь идёт о совершенно новой области, в которой он не знает ничего, то тут же появляются трудности.
То есть если меня и 20-летнего отправить в магистратуру по биологии, я быстрее буду запоминать информацию, так как у меня уже есть профильное образование. А если по физике, то проще меня сразу пристрелить, потому что о физике я не знаю ничего.
Ее первая книга, «Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости», написанная в 2013 году, уже через год выиграла премию «Просветитель». По мнению специалистов в области биологии и генетики, книга написана легким и доступным языком, но это не умаляет ее научной достоверности. В рамках популяризации науки после выхода книги Ася стала активно участвовать в различных публичных выступлениях и читать лекции.
Зимой 2016 года Казанцева опубликовала вторую книгу, «В интернете кто-то неправ! Научные исследования спорных вопросов», которая вошла в шорт-лист премии «Просветитель» в 2017 году.
В принципе, я бы еще посопротивлялась как и комиссия по этике, я верю в свободу слова , но тут две тонкости: во-первых, если у меня постоянно отменяют лекции, то мне становится довольно проблематично зарабатывать себе на жизнь. Во-вторых, у меня Лизаветочка, и поэтому даже малый риск тюремного заключения малоприемлем, да и в принципе в постоянном стрессе жить не очень для нее полезно, от этого никотин в грудном молоке появляется. Так что мы тут подумали-подумали, да и решили, что потусуюсь-ка я, действительно, пока что в славном городе Тбилиси до наступления лучших времен». Под постом «Читай-города"пользователи оставили более 500 комментариев, а сама Казанцева попросила своих читателей не расстраиваться и пообещала вскоре организовать еще встречи. Однако после одной отмены встречи с журналисткой последовали и другие. У нас отличные культурные проекты, благотоворительность, IT, банкинг, whatever.
Постепенно они этому научились. Если говорить про интеллектуальную элиту — как вы пытаетесь презентовать тех, кто пришел в интернет первым, — то столкновение с другим миром им идет на пользу. Они понимают, насколько большие у людей пробелы в образовании, поэтому идут в народ, что-то ему объясняют. Я написала розовую книжку о борьбе с лженаукой в том числе с гомеопатией не потому, что мне интересно воевать, а потому, что это некоторый долг любого популяризатора — посвятить несколько месяцев своего времени борьбе с лженаукой. Я написала эту книжку для того, чтобы никогда об этом больше не разговаривать. Она является набором аргументов и ссылок на исследования, которыми как готовой шпаргалкой могут пользоваться все желающие защитить здравый смысл от лженауки. К тому же она в твердой обложке, и ей можно бить по голове всех тех, кто с вами не согласен. Писатели не любят, когда их книги называют книжками.
Почему свои работы вы называете именно так? Есть ли в этом какой-то глубинный смысл? У меня нет цели писать книги. Я написала три веселые и понятные книжки про то, как работает мозг. Их весело читать в метро и электричке. О материальном мозге — Про мозг пишут много и с разных сторон. Есть книга Генри Марша, который рассматривает мозг с позиции врачебных проблем, есть Митио Каку, который заглядывает в будущее и синергию мозга и технологий. О чем ваша новая книга?
Onliner отражает ее основную мысль. Речь идет о том, что для всех наших мыслей, выборов, эмоций и решений где-то в мозге есть конкретные нейронные контуры, которые иногда можно найти. И если вы их нашли, то на них можно повлиять. Книжка дает джентльменский набор, базовый минимум тех вещей, которые полезно было бы знать о мозге, если вы хотите понимать научные новости и примерно представлять, чего ожидать от будущего с точки зрения развития нейробиологии, и понимать, как вам пользоваться самому этим прекрасным органом. Текст разбит на три логические части. Первая рассказывает, как в принципе устанавливают связи между структурами и функциями головного мозга. Как понимают, где хранится страх, сила воли… Эта часть в значительной степени отсылает к экспериментам XIX века, когда нейробиология только начиналась. Такой исторический обзор.
Вторая часть посвящена нейропластичности: в ходе обучения мозг меняется, а долговременная память и есть анатомические изменения в мозге, новые связи между нейронами. Это мне представляется главным открытием нейробиологии XX века. Идея о том, что мозг меняется в ходе обучения, для нейробиологии практически настолько же фундаментальна, насколько фундаментальны идеи эволюции для биологии в целом. Третья часть посвящена тому, куда нейробиология движется в XXI веке. Там содержится наиболее эксклюзивная история про нейроэкономику. Это нейробиология принятия решений. Наука о том, как из работы отдельных нейронных ансамблей складываются наши высшие психические функции, наши выборы и решения. Она совсем новая.
Про нее в принципе мало информации. Есть учебники, книжки, ориентированные на бизнес. Если гонитесь именно за новой и свежей информацией, то не стоит упускать третью часть. Это история о том, что сегодня уже редко говорят про нейробиологию как таковую, редко говорят про экспериментальную психологию как таковую, а объединяют их под термином «когнитивные науки». Есть гора знаний о человеке, которую с одной стороны копали нейробиологи на уровне клеток и молекул, а с другой — психологи на уровне поведенческих экспериментов. И сейчас они уже вовсю перестукиваются через стенку. И это тот процесс, за которым очень интересно наблюдать. Сколько в таких условиях способна жить научно-популярная литература?
В первую очередь в плане предотвращения детской смертности. И за то столетие случился очень сильный скачок в численности населения. В конце XIX века мы перевалили за первый миллиард, а сейчас нас больше 7,5 млрд. В результате у нас появился огромный поток новой информации, которого в истории человечества не было даже близко. Каждый год выходит около 2 млн научных статей, по 300 статей в час. Читать их все никто физически не может. Пока мы с вами разговариваем, вышла сотня новых исследований, из которых важны лишь два-три. И если в XVIII веке человек вроде Ломоносова или Менделеева мог быть энциклопедически образованным, следить за всеми открытиями во всех областях, то сегодня это невозможно.
Общество порождает огромный спрос на переводчиков, на ретрансляторов, научных журналистов, которые следят за относительно широким спектром наук. Я слежу за многими областями когнитивных наук, снимаю сливки, выбираю самое интересное и поддающееся пересказу, формирую короткие выжимки для лекций или книжек. Отслеживая такое, человек не будет чувствовать себя выкинутым на обочину прогресса. В том числе это полезно, чтобы адекватно воспринимать те новости, на которых делается много хайпа. Все говорят про Илона Маска и его электроды, причем некоторые СМИ подают это так, словно Маск первым придумал вставлять электроды в человеческую голову. Моя книжка, безусловно, утратит актуальность. Это неизбежная судьба любого автора научно-популярной литературы и в принципе ученого. Это хорошо, ведь показывает, что общество развивается.
И это только вершина айсберга, который вы поглощаете. Откуда столько времени? Она была закончена в декабре 2018-го, но потом мы долго вылизывали ее вместе с редактором.
«Не знаю, кем стану, когда вырасту»: интервью с Асей Казанцевой
Справка Ася Казанцева - известный научный журналист, лауреат премии «Просветитель», автор трех книг-бестселлеров об иррациональном человеческом поведении. Выступала с научно-популярными лекциями в нескольких десятках городов, от Лондона до Владивостока, от Сингапура до Норильска. Читайте наши новости на «Ulpravda.
Наверное, это возможно, если посвятить жизнь этой задаче. Но я не готова на это, и к тому же у меня нет достаточного количества коллег, чтобы делать это вместе с ними. Первый вариант: быть фрилансером и писать статьи в разные глянцевые журналы. Но в этом мало смысла. За то же время, что я потрачу на написание статьи, я могу сделать лекцию. А лекция принесет мне больше удовольствия, денег и, как мне кажется, больше общественной пользы. Второй вариант: идти работать в штат какого-нибудь журнала или телепрограммы.
Но я сейчас на той стадии, когда меня уже зовут туда в качестве шеф-редактора. А я не люблю быть самым умным парнем в комнате. Мне очень нравится, когда у меня есть офис и коллеги, но только если от них я могу чему-то учиться. А в научной журналистике в России сейчас не очень много людей круче меня, и они совершенно не горят желанием собираться в одну общую редакцию. То есть в журналистике мне работать в команде так, чтобы другие были круче меня, уже негде. Как раз поэтому я думаю, что сейчас нужно менять основную область деятельности и идти в науку, потому что там точно не будет никаких проблем с тем, чтобы вокруг было много людей круче меня. Оба ученые, занимаются астрономией, астрофизикой. Параллельно читают лекции и пишут книжки, которые пользуются большим спросом у аудитории. А если говорить именно об авторах научно-популярных статей, то там вспомнить яркие имена как раз сложнее, читатели вообще редко их запоминают.
Света Ястребова пишет статьи, но, наверное, вскоре от этого отойдет в сторону книжек и лекций. Ирина Якутенко продолжает публиковаться в журнале «Вокруг света», потому что многие годы работала там редактором и дружит с ними, но в основном все равно занята лекциями и книжками. Я думаю, это нормальный процесс развития научного журналиста. Сначала вы занимаетесь линейной работой, пишете просто научные новости, потом авторские статьи, посвященные каким-то большим темам, а потом вас начинают звать читать лекции, и вы быстро обнаруживаете, что такие выступления производят большее влияние на мир и приносят больше денег. В этот момент вы забрасываете научно-популярные статьи. Если говорить обо мне, то я же вообще никогда не воспринимала эти фрилансерские тексты как свою основную работу или тем более самоидентификацию, я не то чтобы уделяла им много времени и души. Мне сейчас даже сложно описать свой карьерный путь с этой точки зрения. Я писала статьи в 2012-м в журнал «Наука в фокусе», в 2013-2014 в «Slon», который теперь «Republic», в «Вокруг света», во всякие глянцевые издания, много писала для «Метрополя», который потом превратился в «Нож». Но это всегда было параллельно с какой-то другой работой или учебой.
Обычно в духе «звонит редактор, просит написать статью, я свободным вечером левой пяткой пишу ему статью». Это никогда не было очень важным для меня. Я и сама автоматически представляюсь научным журналистом. Может быть, действительно стоит немного сменить позиционирование. Если поступлю в аспирантуру, тогда меня можно будет называть нейробиологом. А так в русском языке просто не определена понятийная система. Можно говорить «популяризатор науки» — это будет лучше отражать то, чем я занимаюсь, но это более широкое название. Понятие «научная журналистика» примерно отражает мою сферу экспертизы и мою степень квалификации. Меня нельзя назвать ученым, потому что я не занимаюсь наукой.
А научный журналист — человек, который рассказывает о науке. В принципе я это делаю, для широкой аудитории, только в форме книжек. Она разного уровня. Ест издания, которые следят за тем, что они пишут. Из более глянцевой журналистики — «Вокруг света». Но существует и много других изданий, в которых иногда появляется что-то хорошее, иногда какой-то кошмар.
Вторые пары были довольно редко. Дело в том, что саму программу и расписание создавали нейробиологи. А они знают, что сон, по современным представлениям, нужен для консолидации памяти, и поэтому нет ничего более бессмысленного, чем учить невыспавшихся людей. Когда нейробиологи придут к власти, в университетах не останется первых пар Накоп Система накопительных оценок — это очень круто, она оптимальна для того, чтобы мозг эффективно запоминал информацию. Вышка вынуждает человека работать над материалом равномерно и регулярно, вместо того чтобы учить все к моменту экзамена. В классическом университете вы сначала семестр слушаете лекции, и вас никто ни о чем не спрашивает. Потом вы в последнюю ночь все учите, сдаете на следующий день преподавателю и с чистой совестью выкидываете информацию из головы. К тому же на экзамене ваша оценка зависит не только от того, хорошо или плохо вы выучили материал, но и от случайных факторов: какой вам попался билет, в каком настроении был экзаменатор, как он вообще относится к студентам. Все это серьезно демотивирует. У всех людей по ходу обучения накапливаются истории о том, как они все выучили плохо, но сдали хорошо, потому что им повезло, или истории о том, как они тщательно готовились, но им не повезло с экзаменатором, и потому они сдали плохо. Я училась на биофаке СПбГУ, и в его дипломе у меня много несправедливо завышенных и несправедливо заниженных оценок. В Вышке эта ситуация исключена. Здесь итоговую оценку определяет работа в течение всего семестра. На экзамене элемент везения сводится к минимуму, потому что обычно он проходит в формате письменного тестирования по всему курсу. В Вышке намного более очевидна связь между тем, что человек делает, и тем, какую он оценку получает в итоге Соответственно, не развивается чувство беспомощности «от меня далеко не все зависит, стоит ли вообще что-то предпринимать? Сегодня понятно, что кратковременная память — это усиление проводимости синапсов, долговременная память — выстраивание новых нейронных связей. То есть любое обучение — это настоящие, измеримые анатомические изменения архитектуры мозга. Проблема в том, что скорость обучения ограничена, мозгу требуется время на то, чтобы вырастить эти нейронные связи. Поэтому в том случае, когда вы пытаетесь выучить весь материал непосредственно перед экзаменом, вы лишь небольшую часть из него перенесете в долговременную память и довольно мало из этого будете помнить, когда семестр закончится. Если вы учите информацию маленькими порциями и после каждой порции ложитесь спать, то во сне ваш мозг благополучно все запоминает, и повышается вероятность того, что информация останется в долгосрочной памяти, даже когда семестр закончится. Это упрощает дальнейшую учебу, потому что все курсы обычно связаны между собой. Чем больше вы запомнили в первом семестре, тем легче вам будет во втором. Стресс и рейтинги Вышка очень гуманна по отношению к студентам, потому что она не собирает весь стресс в конец семестра в сессию, как делают все университеты, а распределяет его равномерно. Что, надо сказать, позволяет впихнуть гораздо больше стресса в процесс обучения. Дополнительный фактор стресса — это система открытых рейтингов. Люди их смотрят, соревнуются друг с другом и искренне негодуют, когда другие талантливые однокурсники их обгоняют. У меня это проявлялось особенно отчетливо, потому что когда ты достаточно известен, то понимаешь, что любой твой хейтер в интернете может посмотреть, какие низкие у тебя оценочки. Это стимулирует улучшать свою успеваемость. Отчасти это еще и геймификация: люди вовлекаются в соревнование, и поэтому им становится интереснее гоняться за хорошими оценочками. А поскольку система оценивания в Вышке достаточно объективная и справедливая, то, когда студенты гоняются за оценочками, они оказываются вынуждены гоняться и за знаниями тоже Мемы Мой любимый мем про Вышку — никто никогда не полюбит тебя так, как студенты НИУ ВШЭ любят говорить о том, что они студенты НИУ ВШЭ. Мемы работают так же, как пословицы, афоризмы и цитаты великих людей. Это удобный способ спрессовать большой объем информации и длинную цепь ассоциаций в маленькую забавную картиночку, которую можно быстро переслать друзьям и процитировать в диалоге. Возраст, образование и брак У меня был перерыв в восемь лет между бакалавриатом и магистратурой, поэтому разница между СПбГУ и Вышкой субъективно была огромной.
Чтобы их было много, необходимы высокие рейтинги. Они достигаются за счет большей сенсационности, желтушности, провокативности и одновременно снижения уровня сложности программ, которые ты снимаешь. Он молодец. Но я не очень бы хотела работать в его программе, потому что мне интересна более глубокая степень детализации подаваемого материала. Как делать на современном российском телевидении программу с таким уровнем детализации и одновременно добиться высоких рейтингов, чтобы передача оправдывала свое существование, я не очень понимаю. Наверное, это возможно, если посвятить жизнь этой задаче. Но я не готова на это, и к тому же у меня нет достаточного количества коллег, чтобы делать это вместе с ними. Первый вариант: быть фрилансером и писать статьи в разные глянцевые журналы. Но в этом мало смысла. За то же время, что я потрачу на написание статьи, я могу сделать лекцию. А лекция принесет мне больше удовольствия, денег и, как мне кажется, больше общественной пользы. Второй вариант: идти работать в штат какого-нибудь журнала или телепрограммы. Но я сейчас на той стадии, когда меня уже зовут туда в качестве шеф-редактора. А я не люблю быть самым умным парнем в комнате. Мне очень нравится, когда у меня есть офис и коллеги, но только если от них я могу чему-то учиться. А в научной журналистике в России сейчас не очень много людей круче меня, и они совершенно не горят желанием собираться в одну общую редакцию. То есть в журналистике мне работать в команде так, чтобы другие были круче меня, уже негде. Как раз поэтому я думаю, что сейчас нужно менять основную область деятельности и идти в науку, потому что там точно не будет никаких проблем с тем, чтобы вокруг было много людей круче меня. Оба ученые, занимаются астрономией, астрофизикой. Параллельно читают лекции и пишут книжки, которые пользуются большим спросом у аудитории. А если говорить именно об авторах научно-популярных статей, то там вспомнить яркие имена как раз сложнее, читатели вообще редко их запоминают. Света Ястребова пишет статьи, но, наверное, вскоре от этого отойдет в сторону книжек и лекций. Ирина Якутенко продолжает публиковаться в журнале «Вокруг света», потому что многие годы работала там редактором и дружит с ними, но в основном все равно занята лекциями и книжками. Я думаю, это нормальный процесс развития научного журналиста. Сначала вы занимаетесь линейной работой, пишете просто научные новости, потом авторские статьи, посвященные каким-то большим темам, а потом вас начинают звать читать лекции, и вы быстро обнаруживаете, что такие выступления производят большее влияние на мир и приносят больше денег. В этот момент вы забрасываете научно-популярные статьи. Если говорить обо мне, то я же вообще никогда не воспринимала эти фрилансерские тексты как свою основную работу или тем более самоидентификацию, я не то чтобы уделяла им много времени и души. Мне сейчас даже сложно описать свой карьерный путь с этой точки зрения. Я писала статьи в 2012-м в журнал «Наука в фокусе», в 2013-2014 в «Slon», который теперь «Republic», в «Вокруг света», во всякие глянцевые издания, много писала для «Метрополя», который потом превратился в «Нож». Но это всегда было параллельно с какой-то другой работой или учебой. Обычно в духе «звонит редактор, просит написать статью, я свободным вечером левой пяткой пишу ему статью». Это никогда не было очень важным для меня. Я и сама автоматически представляюсь научным журналистом. Может быть, действительно стоит немного сменить позиционирование. Если поступлю в аспирантуру, тогда меня можно будет называть нейробиологом. А так в русском языке просто не определена понятийная система. Можно говорить «популяризатор науки» — это будет лучше отражать то, чем я занимаюсь, но это более широкое название. Понятие «научная журналистика» примерно отражает мою сферу экспертизы и мою степень квалификации. Меня нельзя назвать ученым, потому что я не занимаюсь наукой. А научный журналист — человек, который рассказывает о науке.