В 23 году были изданы «Алые паруса», феерия в семь глав, над которой писатель работал шесть лет, оттачивая каждое слово, чтобы и спустя 100 лет оно находило отзыв в сердцах читателей. До «Алых парусов» Птушко снимал знаменитые сказки — «Золотой ключик», «Садко», «Каменный цветок», «Илья Муромец», и киночиновники решили, что с мелодраматичным материалом он не справится. — По итогам фестиваля вас наградили дипломом за лучшую актёрскую работу над ролью Артура Грея в спектакле «Алые паруса». Образ и характеристика Ассоль из «Алых парусов» помогут разобраться, так ли это на самом деле.
Краткое содержание: «Алые паруса»
Спасибо Вам всем огромнейшее!!! Подробнее Вконтакте Спасибо огромное за спектакль! Я пела вместе с вами, страдала вместе с вами, погружалась в историю с вами... Это было потрясающе! Мужчины, исполнивший роли Капитана Грея, сына Меннерса, священника пели от всей души, погружаясь полностью в историю.
Через 5 лет Грэй навестил родителей. Отец к тому времени умер. Грэй получил от матери крупную сумму и купил корабль, галиот «Секрет». Глава 3. Рассвет Спустя ещё 4 года Грэй прибыл в Лисс. Непреодолимое желание потянуло его на берег. Взяв с собой одного из матросов, он на шлюпке приплыл в Каперну, чтобы порыбачить. В лесу Грэй увидел спящую Ассоль. Реклама Девушка запала Грэю в душу, и он надел ей на палец кольцо. В местном трактире Грэй решил выяснить, кто она. Сын покойного Меннерса, теперь хозяин трактира, сообщил, что отец девушки — убийца его отца, а сама Ассоль — помешанная: ждёт принца на корабле с алыми парусами. Их разговор услышал пьяный угольщик и сказал Грэю, что Меннерс врёт: Ассоль совершенно здорова. Глава 4. Накануне Накануне того дня, когда Грэй приехал в Каперну, Ассоль вернулась из Лисса с печальным известием: игрушки Лонгрена больше не нужны. Лонгрен решил снова наняться матросом. Ассоль мечтала о принце, который приедет за ней на корабле с алыми парусами, и ждала его. Не раз, волнуясь и робея, она уходила ночью на морской берег, где, выждав рассвет, совершенно серьёзно высматривала корабль с Алыми Парусами. Проснувшись в лесу с кольцом на пальце, она поняла, что встреча с принцем близка. Глава 5. Боевые приготовления Грэй купил две тысячи метров алого шёлка и нанял музыкантов. Поручив своему матросу следить за домом Ассоль, Грэй стал готовиться к встрече. Глава 6. Ассоль остаётся одна Лонгрен поступил матросом на почтовый пароход и ушёл в море. Ассоль осталась одна. Реклама Грэй вёл свой корабль, чтобы встретиться с девушкой, которая должна была стать его женой.
Вдруг нечто, подобное отдаленному зову, всколыхнуло ее изнутри и вовне, и она как бы проснулась еще раз от явной действительности к тому, что явнее и несомненнее. С этой минуты ликующее богатство сознания не оставляло ее. Так, понимая, слушаем мы речи людей, но, если повторить сказанное, поймем еще раз, с иным, новым значением. То же было и с ней. Взяв старенькую, но на ее голове всегда юную шелковую косынку, она прихватила ее рукою под подбородком, заперла дверь и выпорхнула босиком на дорогу. Хотя было пусто и глухо, но ей казалось, что она звучит как оркестр, что ее могут услышать. Все было мило ей, все радовало ее. Теплая пыль щекотала босые ноги; дышалось ясно и весело. На сумеречном просвете неба темнели крыши и облака; дремали изгороди, шиповник, огороды, сады и нежно видимая дорога. Во всем замечался иной порядок, чем днем, — тот же, но в ускользнувшем ранее соответствии. Все спало с открытыми глазами, тайно рассматривая проходящую девушку. Она шла, чем далее, тем быстрей, торопясь покинуть селение. За Каперной простирались луга; за лугами по склонам береговых холмов росли орешник, тополя и каштаны. Там, где дорога кончилась, переходя в глухую тропу, у ног Ассоль мягко завертелась пушистая черная собака с белой грудью и говорящим напряжением глаз. Ассоль, посматривая в ее сообщительные глаза, была твердо уверена, что собака могла бы заговорить, не будь у нее тайных причин молчать. Заметив улыбку спутницы, собака весело сморщилась, вильнула хвостом и ровно побежала вперед, но вдруг безучастно села, деловито выскребла лапой ухо, укушенное своим вечным врагом, и побежала обратно. Ассоль проникла в высокую, брызгающую росой луговую траву; держа руку ладонью вниз над ее метелками, она шла, улыбаясь струящемуся прикосновению. Засматривая в особенные лица цветов, в путаницу стеблей, она различала там почти человеческие намеки — позы, усилия, движения, черты и взгляды; ее не удивила бы теперь процессия полевых мышей, бал сусликов или грубое веселье ежа, пугающего спящего гнома своим фуканьем. И точно, еж, серея, выкатился перед ней на тропинку. Ассоль говорила с теми, кого понимала и видела. Большой жук цеплялся за колокольчик, сгибая растение и сваливаясь, но упрямо толкаясь лапками. Жук, точно, не удержался и с треском полетел в сторону. Так, волнуясь, трепеща и блестя, она подошла к склону холма, скрывшись в его зарослях от лугового пространства, но окруженная теперь истинными своими друзьями, которые — она знала это — говорят басом. То были крупные старые деревья среди жимолости и орешника. Их свисшие ветви касались верхних листьев кустов. В спокойно тяготеющей крупной листве каштанов стояли белые шишки цветов, их аромат мешался с запахом росы и смолы. Тропинка, усеянная выступами скользких корней, то падала, то взбиралась на склон. Ассоль чувствовала себя, как дома; здоровалась с деревьями, как с людьми, то есть пожимая их широкие листья. Я иду, братцы, спешу, пустите меня. Она выбралась, перепачкав ноги землей, к обрыву над морем и встала на краю обрыва, задыхаясь от поспешной ходьбы. Глубокая непобедимая вера, ликуя, пенилась и шумела в ней. Она разбрасывала ее взглядом за горизонт, откуда легким шумом береговой волны возвращалась она обратно, гордая чистотой полета. Тем временем море, обведенное по горизонту золотой нитью, еще спало; лишь под обрывом, в лужах береговых ям, вздымалась и опадала вода. Стальной у берега цвет спящего океана переходил в синий и черный. За золотой нитью небо, вспыхивая, сияло огромным веером света; белые облака тронулись слабым румянцем. Тонкие, божественные цвета светились в них. На черной дали легла уже трепетная снежная белизна; пена блестела, и багровый разрыв, вспыхнув средь золотой нити, бросил по океану, к ногам Ассоль, алую рябь. Она села, подобрав ноги, с руками вокруг колен. Внимательно наклоняясь к морю, смотрела она на горизонт большими глазами, в которых не осталось уже ничего взрослого, — глазами ребенка. Все, чего она ждала так долго и горячо, делалось там — на краю света. Она видела в стране далеких пучин подводный холм; от поверхности его струились вверх вьющиеся растения; среди их круглых листьев, пронизанных у края стеблем, сияли причудливые цветы. Верхние листья блестели на поверхности океана; тот, кто ничего не знал, как знала Ассоль, видел лишь трепет и блеск. Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шёл прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле. Девушка вздохнула и осмотрелась. Музыка смолкла, но Ассоль была еще во власти ее звонкого хора. Это впечатление постепенно ослабевало, затем стало воспоминанием и, наконец, просто усталостью. Она легла на траву, зевнула и, блаженно закрыв глаза, уснула — по-настоящему, крепким, как молодой орех, сном, без заботы и сновидений. Ее разбудила муха, бродившая по голой ступне. Беспокойно повертев ножкой, Ассоль проснулась; сидя, закалывала она растрепанные волосы, поэтому кольцо Грэя напомнило о себе, но считая его не более, как стебельком, застрявшим меж пальцев, она распрямила их; так как помеха не исчезла, она нетерпеливо поднесла руку к глазам и выпрямилась, мгновенно вскочив с силой брызнувшего фонтана. На ее пальце блестело лучистое кольцо Грэя, как на чужом, — своим не могла признать она в этот момент, не чувствовала палец свой. Чья шутка? Может быть, нашла и забыла? Не было объяснений случившемуся, но без слов и мыслей находила она их в странном чувстве своем, и уже близким ей стало кольцо. Вся дрожа, сдернула она его с пальца; держа в пригоршне, как воду, рассмотрела его она — всею душою, всем сердцем, всем ликованием и ясным суеверием юности, затем, спрятав за лиф, Ассоль уткнула лицо в ладони, из-под которых неудержимо рвалась улыбка, и, опустив голову, медленно пошла обратной дорогой. Так, — случайно, как говорят люди, умеющие читать и писать, — Грэй и Ассоль нашли друг друга утром летнего дня, полного неизбежности. Рассеянность — облачное движение чувств — отражалась в его лице бесчувственной улыбкой лунатика. Его помощник Пантен шел в это время по шканцам с тарелкой жареной рыбы; увидев Грэя, он заметил странное состояние капитана. Что видели? Впрочем, это, конечно, ваше дело. Маклер предлагает выгодный фрахт; с премией. Да что с вами такое?.. Это как холодная вода. Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устье Лилианы, миль десять отсюда. Ее течение перебито сплошными мелями. Проникнуть в устье можно лишь с моря. Придите за картой. Лоцмана не брать. Пока все… Да, выгодный фрахт мне нужен как прошлогодний снег. Можете передать это маклеру. Я отправляюсь в город, где пробуду до вечера. Я хочу, чтобы вы приняли к сведению мое желание избегать всяких расспросов. Когда наступит момент, я сообщу вам, в чем дело. Матросам скажите, что предстоит ремонт; что местный док занят. Не хочет ли он попробовать контрабанды? Не выступаем ли мы под черным флагом пирата? Пока он нервически уничтожал рыбу, Грэй спустился в каюту, взял деньги и, переехав бухту, появился в торговых кварталах Лисса. Теперь он действовал уже решительно и покойно, до мелочи зная все, что предстоит на чудном пути. Каждое движение — мысль, действие — грели его тонким наслаждением художественной работы. Его план сложился мгновенно и выпукло. Его понятия о жизни подверглись тому последнему набегу резца, после которого мрамор спокоен в своем прекрасном сиянии. Грэй побывал в трех лавках, придавая особенное значение точности выбора, так как мысленно видел уже нужный цвет и оттенок. В двух первых лавках ему показали шелка базарных цветов, предназначенные удовлетворить незатейливое тщеславие; в третьей он нашел образцы сложных эффектов. Хозяин лавки радостно суетился, выкладывая залежавшиеся материи, но Грэй был серьезен, как анатом. Он терпеливо разбирал свертки, откладывал, сдвигал, развертывал и смотрел на свет такое множество алых полос, что прилавок, заваленный ими, казалось, вспыхнет. На носок сапога Грэя легла пурпурная волна; на его руках и лице блестел розовый отсвет. Наконец, один цвет привлек обезоруженное внимание покупателя; он сел в кресло к окну, вытянул из шумного шелка длинный конец, бросил его на колени и, развалясь, с трубкой в зубах, стал созерцательно неподвижен. Этот совершенно чистый, как алая утренняя струя, полный благородного веселья и царственности цвет являлся именно тем гордым цветом, какой разыскивал Грэй. В нем не было смешанных оттенков огня, лепестков мака, игры фиолетовых или лиловых намеков; не было также ни синевы, ни тени — ничего, что вызывает сомнение. Он рдел, как улыбка, прелестью духовного отражения. Грэй так задумался, что позабыл о хозяине, ожидавшем за его спиной с напряжением охотничьей собаки, сделавшей стойку. Устав ждать, торговец напомнил о себе треском оторванного куска материи. Но Грэй молча смотрел ему в лоб, отчего хозяин лавки сделался немного развязнее. Грэй кивнул, приглашая повременить, и высчитал карандашом на бумаге требуемое количество. Прошу вас сесть, капитан. Не желаете ли взглянуть, капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по. Когда он наконец весь изошел восторгом, Грэй договорился с ним о доставке, взяв на свой счет издержки, уплатил по счету и ушел, провожаемый хозяином с почестями китайского короля. Тем временем через улицу от того места, где была лавка, бродячий музыкант, настроив виолончель, заставил ее тихим смычком говорить грустно и хорошо; его товарищ, флейтист, осыпал пение струи лепетом горлового свиста; простая песенка, которою они огласили дремлющий в жаре двор, достигла ушей Грэя, и тотчас он понял, что следует ему делать дальше. Вообще все эти дни он был на той счастливой высоте духовного зрения, с которой отчетливо замечались им все намеки и подсказы действительности; услыша заглушаемые ездой экипажей звуки, он вошел в центр важнейших впечатлений и мыслей, вызванных, сообразно его характеру, этой музыкой, уже чувствуя, почему и как выйдет хорошо то, что придумал. Миновав переулок, Грэй прошел в ворота дома, где состоялось музыкальное выступление. К тому времени музыканты собрались уходить; высокий флейтист с видом забитого достоинства благодарно махал шляпой тем окнам, откуда вылетали монеты. Виолончель уже вернулась под мышку своего хозяина; тот, вытирая вспотевший лоб, дожидался флейтиста. В молодости я был музыкальным клоуном. Теперь меня тянет к искусству, и я с горем вижу, что погубил незаурядное дарование. Поэтому-то я из поздней жадности люблю сразу двух: виолу и скрипку. На виолончели играю днем, а на скрипке по вечерам, то есть как бы плачу, рыдаю о погибшем таланте. Не угостите ли винцом, а? Виолончель — это моя Кармен, а скрипка. Циммер не расслышал. Впрочем, что мне?! Пусть кривляются паяцы искусства — я знаю, что в скрипке и виолончели всегда отдыхают феи. Иногда — птица, иногда — спиртные пары. Капитан, это мой компаньон Дусс; я говорил ему, как вы сорите золотом, когда пьете, и он заочно влюблен в вас. Но я хитер, не верьте моей гнусной лести. Я предлагаю вам хорошо заработать. Соберите оркестр, но не из щеголей с парадными лицами мертвецов, которые в музыкальном буквоедстве или - что еще хуже — в звуковой гастрономии забыли о душе музыки и тихо мертвят эстрады своими замысловатыми шумами, — нет. Соберите своих, заставляющих плакать простые сердца кухарок и лакеев; соберите своих бродяг. Море и любовь не терпят педантов. Я с удовольствием посидел бы с вами, и даже не с одной бутылкой, но нужно идти. У меня много дела. Возьмите это и пропейте за букву А. Капитан Грэй хочет жениться! Вы же… - За букву А! Пожалуйте что-нибудь и на фиту… Грэй дал еще денег. Музыканты ушли. Тогда он зашел в комиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то время, как Грэй вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился на пароход. К вечеру привезли шелк; пять парусников, нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном. Следует заметить, что Грэй в течение нескольких лет плавал с одним составом команды. Он часто плавал с одним балластом, отказываясь брать выгодный фрахт только потому, что не нравился ему предложенный груз. Никто не мог уговорить его везти мыло, гвозди, части машин и другое, что мрачно молчит в трюмах, вызывая безжизненные представления скучной необходимости. Но он охотно грузил фрукты, фарфор, животных, пряности, чай, табак, кофе, шелк, ценные породы деревьев: черное, сандал, пальму. Все-таки этот раз Грэй встретил вопросы в физиономиях; самый тупой матрос отлично знал, что нет надобности производить ремонт в русле лесной реки. Пантен, конечно, сообщил им приказание Грэя; когда тот вошел, помощник его докуривал шестую сигару, бродя по каюте, ошалев от дыма и натыкаясь на стулья. Наступал вечер; сквозь открытый иллюминатор торчала золотистая балка света, в которой вспыхнул лакированный козырек капитанской фуражки. Как только мы бросим якорь на дно Лилианы, я расскажу все, и вы не будете тратить так много спичек на плохие сигары. Ступайте, снимайтесь с якоря. Пантен, неловко усмехаясь, почесал бровь. Когда он вышел, Грэй посидел несколько времени, неподвижно смотря в полуоткрытую дверь, затем перешел к себе. Здесь он то сидел, то ложился; то, прислушиваясь к треску брашпиля, выкатывающего громкую цепь, собирался выйти на бак, но вновь задумывался и возвращался к столу, чертя по клеенке пальцем прямую быструю линию. Удар кулаком в дверь вывел его из маниакального состояния; он повернул ключ, впустив Летику. Матрос, тяжело дыша, остановился с видом гонца, вовремя Предупредившего казнь. У меня глаз, как у орла. И я полетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хотели оставить меня на берегу? Лил ли ты на затылок холодную воду? Не столько, сколько было принято внутрь, но лил. Все сделано. Берите и читайте. Я очень старался. Я уйду. Он повернулся и вышел с странными движениями слепого. Грэй развернул бумажку; карандаш, должно быть, дивился, когда выводил по ней эти чертежи, напоминающие расшатанный забор. После пяти часов ходил по улице. Дом с серой крышей, по два окна сбоку; при нем огород. Означенная особа приходила два раза: за водой раз, за щепками для плиты два. Но существо этого донесения говорило лишь о том, что мы знаем из первой главы. Грэй положил бумажку в стол, свистнул вахтенного и послал за Пантеном, но вместо помощника явился боцман Атвуд, обдергивая засученные рукава. Он занят: на него напали там какие-то люди с трубами, барабанами и другими скрипками. Пантен просит вас прийти, говорит, у него туман в голове. Далее будет видно, как их устроить. Атвуд, скажите им и команде, что я выйду на палубу через четверть часа. Пусть соберутся; вы и Пантен, разумеется, тоже послушаете меня. Атвуд взвел, как курок, левую бровь, постоял боком у двери и вышел. Эти десять минут Грэй провел, закрыв руками лицо; он ни к чему не приготовлялся и ничего не рассчитывал, но хотел мысленно помолчать. Тем временем его ждали уже все, нетерпеливо и с любопытством, полным догадок. Он вышел и увидел по лицам ожидание невероятных вещей, но так как сам находил совершающееся вполне естественным, то напряжение чужих душ отразилось в нем легкой досадой. Затем мы отправимся, но куда — не скажу; во всяком случае, недалеко отсюда. Я еду к жене. Она еще не жена мне, но будет ею. Мне нужны алые паруса, чтобы еще издали, как условлено с нею, она заметила нас. Вот и все. Как видите, здесь нет ничего таинственного. И довольно об этом. Как желаете, так и будет. Я поздравляю вас. После этого подошли все, сменяя друг друга застенчивой теплотой взгляда и бормоча поздравления. Никто не крикнул, не зашумел — нечто не совсем простое чувствовали матросы в отрывистых словах капитана. Пантен облегченно вздохнул и повеселел — его душевная тяжесть растаяла. Один корабельный плотник остался чем-то недоволен: вяло подержав руку Грэя, он мрачно спросил: — Как это вам пришло в голову, капитан? Покажи своих ребятишек. Скрипач, хлопая по спине музыкантов, вытолкнул семь человек, одетых крайне неряшливо. Эти два безусых молодца — фанфары; как заиграют, так сейчас же хочется воевать. Затем кларнет, корнет-а-пистон и вторая скрипка. Все они — великие мастера обнимать резвую приму, то есть меня. А вот и главный хозяин нашего веселого ремесла — Фриц, барабанщик. У барабанщиков, знаете, обычно — разочарованный вид, но этот бьет с достоинством, с увлечением. В его игре есть что-то открытое и прямое, как его палки. Так ли все сделано, капитан Грэй? Пантен, снимайте швартовы, трогайтесь. Я вас сменю через два часа. Этих двух часов он не заметил, так как они прошли все в той же внутренней музыке, не оставлявшей его сознания, как пульс не оставляет артерий. Он думал об одном, хотел одного, стремился к одному. Человек действия, он мысленно опережал ход событий, жалея лишь о том, что ими нельзя двигать так же просто и скоро, как шашками. Ничто в спокойной наружности его не говорило о том напряжении чувства, гул которого, подобно гулу огромного колокола, бьющего над головой, мчался во всем его существе оглушительным нервным стоном. Такое упражнение подействовало: он был способен наконец взглянуть со стороны на все предприятие. Здесь несколько удивило его то, что он не может представить внутреннюю Ассоль, так как даже не говорил с ней. Он читал где-то, что можно, хотя бы смутно, понять человека, если, вообразив себя этим человеком, скопировать выражение его лица. Уже глаза Грэя начали принимать несвойственное им странное выражение, а губы под усами складываться в слабую, кроткую улыбку, как, опомнившись, он расхохотался и вышел сменить Пантена. Было темно. Я все понял. Вот здесь, на мостике. У вас гениальная голова, Грэй! Идите спать. Даю вам слово, что вы ошибаетесь. Я делаю то, что сказал. Он отослал его спать, сверился с направлением курса и сел. Теперь мы его оставим, так как ему нужно быть одному. Ассоль остается одна Лонгрен провел ночь в море; он не спал, не ловил, а шел под парусом без определенного направления, слушая плеск воды, смотря в тьму, обветриваясь и думая. В тяжелые часы жизни ничто так не восстанавливало силы его души, как эти одинокие блужданья. Тишина, только тишина и безлюдье — вот что нужно было ему для того, чтобы все самые слабые и спутанные голоса внутреннего мира зазвучали понятно. Эту ночь он думал о будущем, о бедности, об Ассоль. Ему было крайне трудно покинуть ее даже на время; кроме того, он боялся воскресить утихшую боль. Быть может, поступив на корабль, он снова вообразит, что там, в Каперне его ждет не умиравший никогда друг, и возвращаясь, он будет подходить к дому с горем мертвого ожидания. Мери никогда больше не выйдет из дверей дома. Но он хотел, чтобы у Ассоль было что есть, решив поэтому поступить так, как приказывает забота. Когда Лонгрен вернулся, девушки еще не было дома. Ее ранние прогулки не смущали отца; на этот раз однако в его ожидании была легкая напряженность. Похаживая из угла в угол, он на повороте вдруг сразу увидел Ассоль; вошедшая стремительно и неслышно, она молча остановилась перед ним, почти испугав его светом взгляда, отразившего возбуждение. Казалось, открылось ее второе лицо - то истинное лицо человека, о котором обычно говорят только глаза. Она молчала, смотря в лицо Лонгрену так непонятно, что он быстро спросил: — Ты больна? Она не сразу ответила. Когда смысл вопроса коснулся наконец ее духовного слуха, Ассоль встрепенулась, как ветка, тронутая рукой, и засмеялась долгим, ровным смехом тихого торжества. Ей надо было сказать что-нибудь, но, как всегда, не требовалось придумывать — что именно; она сказала: — Нет, я здорова… Почему ты так смотришь? Мне весело. Верно, мне весело, но это оттого, что день так хорош. А что ты надумал? Я уж вижу по твоему лицу, что ты что-то надумал. Жить нечем. Я не пойду снова в дальнее плавание, а поступлю на почтовый пароход, что ходит между Кассетом и Лиссом. Мне будет скучно. Возвратись поскорей. Она почувствовала, что должна выветрить его тревогу, и, победив ликование, сделалась серьезно-внимательной, только в ее глазах блестела еще новая жизнь. Я собирала орехи. Их разговор стал деловым и подробным. Матрос сказал дочери, чтобы она уложила его мешок; перечислил все необходимые вещи и дал несколько советов. Не думай и не беспокойся обо мне; худого ничего не случится. После этого он поел, крепко поцеловал девушку и, вскинув мешок за плечи, вышел на городскую дорогу. Ассоль смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом; затем вернулась. Немало домашних работ предстояло ей, но она забыла об этом. С интересом легкого удивления осматривалась она вокруг, как бы уже чужая этому дому, так влитому в сознание с детства, что, казалось, всегда носила его в себе, а теперь выглядевшему подобно родным местам, посещенным спустя ряд лет из круга жизни иной. Но что-то недостойное почудилось ей в этом своем отпоре, что-то неладное. Она села к столу, на котором Лонгрен мастерил игрушки, и попыталась приклеить руль к корме; смотря на эти предметы, невольно увидела она их большими, настоящими; все, что случилось утром, снова поднялось в ней дрожью волнения, и золотое кольцо, величиной с солнце, упало через море к ее ногам.
Поток захватил игрушечное судно и унес его в устье. Ассоль побежала корабликом и увидела незнакомца. Это был старый Эгль, собиратель песен, легенд исказок. Он отдал игрушку Ассоль и рассказал о том, что через многие годы Ассоль встретит принца, который увезет ее на таких же алых парусах. Вторая линия повествования связана с другим героем, Артуром Греем. Он был единственным потомком знатной и богатой семьи, рос в родовом замке, однако был мальчиком с очень живой и доброй душой. Он был решительным и бесстрашным. В библиотеке замка его поразила картина знаменитого мариниста. Она помогла ему понять себя. Грей тайно покинул дом и поступил на шхуну "Ансельм". Судьба привела его в местечко, где жила Ассоль. Утром Грей пошел бродить по берегу и вдруг в зарослях увидел спящую девушку. Пораженный, он долго разглядывал ее, а уходя, снял со своего пальца старинное кольцо и надел на ее мизинец. Затем он оказался в трактире, где узнал, что Ассоль — местная слабоумная, мечтающая о принце и корабле с красными парусами. Через некоторое время Грей, будучи капитаном, купил шелк, пошил пурпурные паруса и отправился в деревню, где жила Ассоль. Девушка была поражена зрелищем белого корабля под пурпурными парусами, из палубы которого лилась музыка. От корабля отделилась лодка, на которой стоял Грей, и направился к берегу. Через некоторое время Ассоль была в каюте. Все произошло так, как и предсказал старый собиратель сказок и легенд. Александр Грин. Фото grinlandia. Ханжество, грубость, фальшь жителей деревни — обличение реального общества, окружавшего Грина.
«В той бухте, где Ассоль дождалась Грея…» : мюзикл Максима Дунаевского «Алые паруса»
Какой будет семейная Жизнь Ассоль и грея? Грей последние пять лет провел на своем корабле и никем кроме как капитаном себя не мыслит. изучим краткое содержание по главам вместе и узнаем, кто главные герои рассказа и чем он закончился. — По итогам фестиваля вас наградили дипломом за лучшую актёрскую работу над ролью Артура Грея в спектакле «Алые паруса».
«В той бухте, где Ассоль дождалась Грея…» : мюзикл Максима Дунаевского «Алые паруса»
Он сказал Ассоль, что когда она подрастет, к ней на большом корабле с алыми парусами приплывет прекрасный юноша, который полюбит ее и женится на ней. Когда потянулись, в более широких местах, осоковые и тростниковые заросли, Ассоль совсем было потеряла из вида алое сверкание парусов, но, обежав излучину течения, снова увидела их, степенно и неуклонно бегущих прочь. Алые паруса — Ассоль!
Ассоль и Грей на сцене Музыкального. Каким в Ростове показали мюзикл «Алые паруса»
Грэй плавал с одним составом команды, они были все как одна семья. Перевозил «Секрет» товар, который отвечал интересам капитана. Грэй, не объясняя ничего, просто сказал, что будут меняться паруса, и только после этого они выйдут в море. Музыканты заняли свои места на корабле. Пантен решил, что изменения касаются контрабанды, которую решил перевозить капитан.
Грэй не стал сердиться, но отмел догадку друга. Он сказал, что Пантен ошибается, отослал его спать и остался один среди своих мыслей. Глава 6. Ассоль остается одна Лонгрен бесцельно бродил под парусом по морю.
Ему становилось легче в таком блуждании. Он мог думать и восстанавливать свои душевные силы, которых так не хватало мужчине на берегу. Лонгрен возвращался мыслями к любимой, забота о дочери переполняла сердце. Две милые сердцу женщины стояли перед глазами.
Вернувшись домой, он не застал девушки дома. Ассоль вошла в дом изменившаяся внешне, она излучала что-то непонятное, отец засомневался, не больна ли дочь. Девушка была так увлечена собственными мыслями, что удивила отца весельем, которое ей было несвойственно. Лонгрен сказал девушке, что решил поступить на почтовый пароход.
Отец видел изменения и решил уточнить причину радости. Дочь, чтобы успокоить его, стала спокойной и серьезной. Она собрала ему мешок, выслушала советы. Проводив отца, Ассоль попыталась позаниматься привычными делами, но не смогла.
Она решила пойти в Лиссе. Девушка радовалась полету птицы, брызгам фонтана. Навстречу ей попался угольщик Филипп. Ассоль призналась ему в любви и сказала, что скоро уедет.
Угольщик изумился, девушка взяла его руку и попрощалась с добрым человеком так, как только она умела это делать. Девушка сказала, что она не знает, куда уедет, но чувствует это. Глава 7. Алый Секрет Грэй боялся мели и сам стоял у штурвала.
Алые паруса рдели над морем. Капитан объяснил своей команде цель преображения корабля. Он хочет выполнить то прекрасное несбыточное, которое живет в душе девушки, полюбившейся ему. Грэй рвался к цели.
О любви стали говорить по всему кораблю: от салона до трюма. Мечтательница в это время сидела над книгой, читала и рассматривала жучка, ползущего по страницам. Жучок застыл на слове «смотри», девушка перевела взгляд на море, где увидела такое желанное видение: белый корабль с алыми парусами. Издалека доносилась музыка.
Ассоль, не помня себя, неслась навстречу «Секрету». Когда корабль скрывался за мысом или другой преградой, девушка останавливалась, затем продолжала свой бег. Каперна переживала шок. Волнение охватило всех жителей.
Алые паруса для них были издевательствами, усмешками, вымыслом больного воображения. Сейчас они становились реальностью. Чем ближе подходили к берегу паруса, тем быстрее собиралась на берегу кричащая толпа. Часть жителей злилась, другая тревожилась.
Злоба, испуг, нервная дрожь, змеиное шипение — состояние стоявших в толпе людей. Все смолкло, когда к ним приблизилась девушка. От корабля отошла лодка, в ней стоял тот, кого Ассоль ждала с детства. Грэй спросил девушку, узнала ли она его.
Счастье светилось во всем облике Ассоль.
Модификация основана на одноимённом классическом произведении Александра Грина. Разработчик опубликовал свежий ролик на тему новых квестов. В видео показаны задания из второй части игры.
Там можно стрелять из шлюпки и с воздушного шара, а также сыграть за призрака Мэри.
Советское общество жило в том же радостном предвкушении, что и Ассоль. Это имя сделалось так популярно, что им стали называть туристические лагеря и кафе-стекляшки.
Изначально совсем не массовая вещь, книга «Алые паруса» в 1960-х «пошла в народ». Все - ждали. И — трудились.
А потом что-то произошло и все поняли, что никто и никуда не плывёт — алый парус полинял, а романтики перебрались на кухни — диссидентствовать под водочку или петь репертуар супругов Никитиных под неё же. Или перековались в нормальных мещан, покупающих мебель фасона «стенка». Или в годных карьеристов, использующих науку в качестве трамплина к процветанию.
Можно сказать, что Ассоль не стала ждать Грея, а вышла замуж за Хина Меннерса и стала «как все». Но это было бы злобно, ибо наши родители-шестидесятники просто повзрослели… И стали не то грустны, не то серьёзны. В свои 35-40 лет.
Люди приезжали сюда за сердоликом — этот полудрагоценный камень встречался на берегу до 70-х годов. Сейчас его уже нет: весь выбрали. Грин, когда находил сердолик, забрасывал его далеко-далеко, чтобы сокровища моря оставались в море, а не доставались алчущим богатства людям. И в этом весь Грин, непонятый современниками в силу замкнутого характера и нежелания писать оду революции, партии и новой эпохе, хотя в 1903 году его арестовали в Севастополе как раз за распространение революционных идей. Лишь «хрущёвская оттепель» — время лириков и романтиков — вернёт читателям книги Грина. Совершенно открытые пути для молодёжи, которая в это время осваивала науки, целину, мечтали освоить огромнейшие пространства космоса, морей, неизведанных стран, и Грин, конечно, был спутником в этом. Потому что кто ещё, как не Грин, может укрепить романтическую направленность юности на свершения? В год 100-летия «Алых парусов» готовится к выходу новое издание с иллюстрациями севастопольского художника Владимира Адеева. Часть рисунков из будущей книги можно увидеть на выставке в центральной городской библиотеке.
С 14 лет Адеев иллюстрирует Грина в разных техниках, но повесть-феерию — впервые в акварели. И Грэй у него с усами.
Кратко о сюжете
- «Алые паруса» и эпоха Оттепели
- Грин Александр
- Очень краткое содержание
- Анализ произведения
- Почему встреча Ассоль и Грея неизбежна (Алые паруса)
- Читайте также
Ассоль и Грей на сцене Музыкального. Каким в Ростове показали мюзикл «Алые паруса»
Увидеть парусник, идущий под «Алыми парусами» под залпы красочных салютов нужно хотя бы раз в жизни, это действительно стоит того. Праздник выпускников "Алые паруса" пройдет в Петербурге в ночь с 23 на 24 июня. Ассоль была потрясена зрелищем белого корабля под алыми парусами, с палубы которого лилась музыка.
Спасибо за ваш отзыв
- Анализ произведения
- Алые Паруса (Грин) краткое содержание по главам
- 100 лет повести «Алые паруса» Александра Степановича Грина |
- Рекомендуем
Встреча ассоль и грея. История Ассоль и капитана Грэя («Алые паруса»)
Заработок был невелик, но им с дочерью хватало. Однако отношения Лонгрена с соседями и другими жителями Каперны бьши сложными. Его не просто не любили — его ненавидели, сторонились, презирали, и это их отношение перешло и на Ассоль. Жители Каперны не могли понять и простить Лонгерна, который не захотел помочь терпящему бедствие лавочнику Мен- нерсу, ставшему виновником смерти его жены. Жители Каперны, «не умевшие любить», не смогли понять Лонгрена.
Ненавидя отца, они стали ненавидеть и дочь. Ассоль росла " одиночестве, не имея подруг и друзей. Настоящей радостью для нее было общение с отпом. Она любила подолгу разговаривать с ним, помогала ему во всем.
По характеру Ассоль была спокойной, уравговешенной, немного романтичной девочкой.
Теперь мы люди опытные, идем сразу заниматься хорошие места. И всегда делаем селфи на фоне парусника, надеюсь и в этот раз получится», - рассказала студентка Ирина.
В прошлом году во время салюта рухнула крыша грузовика, на который забралась молодежь. Выпускники буквально гроздями висели на всем, куда только могли забраться. В этот раз организаторы праздника железными решетками оградили Эрмитаж, так что на его окна никто не лез.
Тогда у старшей дочки был выпускной. И на набережной не было такой толпы. Мы как-то спокойно нашли место.
Все увидели, а сейчас пришла с сыном и просто в шоке. Боюсь ничего увидеть не сможем», - посетовала мама выпускника. Тем временем приближалось начало праздника.
Обращаясь к вчерашним школьникам, Александр Беглов назвал их дорогими наследниками и поздравил с окончанием школы. Он отметил, что эта ночь будет для всех фантастической, поскольку только в городе на Неве этот праздник отмечается с таким размахом. Мне тоже было 16 лет.
Я мечтал и верил в алые паруса»», — сказал Александр Беглов Ведущий Иван Ургант, приветствуя выпускников назвал их героями, потому что они пережили ЕГЭ. А дальше концерт пошел своей чередой, на сцене сменялись молодые исполнители. Хедлайнерами программы на этот раз стали Сергей Лазарев и Полина Гагарина.
У взрослой Ассоль Мария Иващенко уже сформировано видение на окружающий мир. Отчасти оно зависит от мнения отца, но в большей мере — от общения с Эглем Сергей Ли. Этот загадочный, знающий чуть больше и видящий чуть дальше остальных собиратель сказок разглядел в девушке силу, которая поможет ей преодолеть временные жизненные трудности и душу, которая не потеряет веру и не предаст мечту. Талантливейший артист мюзиклов смог вложить в героя харизму и обаяние, присущие его личности. Эгль не единожды воскликнет в ходе сюжета «Приплыл! Сергей Ли и София Фанта. Фото Елены Ульяновой Отличительная особенность мюзикла — повышенное внимание к деталям и сквозным смысловым мотивам.
Так, корабль с алыми парусами впервые появляется, когда Лонгрен дарит Ассоль подарок на 12-й День рождения. И уже потом он при помощи ловкого режиссерского приема превращается в мечту девушки. А мечты в человеческом понимании зачастую перекликаются с грёзами и сновидениями, которым в постановке уделено немало значения. Сны, сказки, фантазии и реальная жизнь неразрывно связаны в «Алых парусах». И лишь зритель решает, что именно он готов принять за правду. А режиссер при помощи видео-сопровождения максимально вовлекает зал в психологическое состояние Ассоль: мы начинаем верить ей и в её мечты, мы также ожидаем прибытия Грея, мы также не спускаемся с Маяка…Маяк, в свою очередь, имеет в мюзикле символическое значение. Маяк — это место, с которого девушка надеется первой увидеть своего капитана, маяк — это свет, который укажет Грею путь, и маяк — это гордо возвышающаяся над городом постройка.
Фото Елены Ульяновой «Сумасшедшая! Даже Лонгрен немного побаивается «странности» своей дочери, хотя и безмерно её любит. Но можно ли считать сумасшедшим человека, который свято оберегает свою мечту и не позволяет растоптать её? Можно ли унижать человека, который не боится быть самим собой и не уподобляться массе? Создатели мюзикла оставляют зрителю право отвечать на эти вопросы.
Талантливейший артист мюзиклов смог вложить в героя харизму и обаяние, присущие его личности. Эгль не единожды воскликнет в ходе сюжета «Приплыл! Сергей Ли и София Фанта. Фото Елены Ульяновой Отличительная особенность мюзикла — повышенное внимание к деталям и сквозным смысловым мотивам.
Так, корабль с алыми парусами впервые появляется, когда Лонгрен дарит Ассоль подарок на 12-й День рождения. И уже потом он при помощи ловкого режиссерского приема превращается в мечту девушки. А мечты в человеческом понимании зачастую перекликаются с грёзами и сновидениями, которым в постановке уделено немало значения. Сны, сказки, фантазии и реальная жизнь неразрывно связаны в «Алых парусах». И лишь зритель решает, что именно он готов принять за правду. А режиссер при помощи видео-сопровождения максимально вовлекает зал в психологическое состояние Ассоль: мы начинаем верить ей и в её мечты, мы также ожидаем прибытия Грея, мы также не спускаемся с Маяка…Маяк, в свою очередь, имеет в мюзикле символическое значение. Маяк — это место, с которого девушка надеется первой увидеть своего капитана, маяк — это свет, который укажет Грею путь, и маяк — это гордо возвышающаяся над городом постройка. Фото Елены Ульяновой «Сумасшедшая! Даже Лонгрен немного побаивается «странности» своей дочери, хотя и безмерно её любит.
Но можно ли считать сумасшедшим человека, который свято оберегает свою мечту и не позволяет растоптать её? Можно ли унижать человека, который не боится быть самим собой и не уподобляться массе? Создатели мюзикла оставляют зрителю право отвечать на эти вопросы. Но одно лишь обстоятельство, что Грей, вопреки всем штормам, приплыл, уже указывает на завуалированное мнение постановщиков. Мужество и смелость, характерные для истинного джентльмена, отсутствие страха перед неудачей, доброта и порядочность — все это воплощает в себе герой, появившийся будто бы из сказки в тот момент, когда Ассоль в нем больше всего нуждалась и когда у нее совсем не осталось сил, чтобы бороться с несправедливостью… Меннерс Иван Коряковский изображает приплывшего Грея. Фото Елены Ульяновой Финал постановки напоминает праздник.