Онколог Погребняков сообщил о достижении в некоторых случаях 100-процентной эффективности российского препарата от рака. Препарат «Ниволумаб» можно назвать экспериментальным лишь формально и только в случае России.
Новое лекарство
- Эффективность до 100%: врач рассказал о новом российском лекарстве от рака // Новости НТВ
- Что такое рак?
- Сейчас идет революция
- Подписка на дайджест
- Раньше раком не болели, он появился недавно из-за экологии?
Новости онкологии
Сергей Собянин сообщил вчера: в Москве начат выпуск нового эффективного препарата против рака, у которого нет зарубежных аналогов. В случае успешных результатов препарат можно будет уверенно применять при лечении даже тяжелобольных пациентов. Med: редкая мутация защитила людей от рака. Врач рассказал для лечения каких типов онкологических заболеваний может применяться новый российский препарат.
Раковые клетки можно приручить? Российские ученые борются с онкологией новыми способами
Правда, обычно это звучит по тем позициям, где есть альтернатива, есть замены. Где один ингибитор — тоже так или иначе есть замена, но их совсем-совсем немного. Наверное, это пока не имеет массового характера». Этический момент изъятия из страны важнейших медицинских препаратов прямо по ходу клинических испытаний — вопрос сложный и субъективный. Поэтому обычно санкции никогда не касаются этой сферы. Сейчас, как пишут медицинские издания, BMS намерена передать свой российский бизнес швейцарской компании Swixx BioPharma. Назрела необходимость в поправках в законы, считает медицинский юрист Иван Печерей, — чтобы таких ситуаций не возникало. Можно поступить по аналогии с параллельным импортом, только наоборот — чтобы медицинские компании были обязаны оставить свои наработки на рынке, даже если хотят его покинуть. Так можно защитить права медучреждений и самих больных, считает юрист: Иван Печерей медицинский юрист «К этому обязательно нужно быть готовым, принимать комплекс мер упреждающего характера на случай ухода компаний с российского рынка.
Это дело, наверное, экспертов в области фармацевтики, которые дадут необходимые санкции правительству.
Несколько месяцев приема «Ксалкори», затем трансплантация костного мозга от сестры — и все признаки болезни исчезли. Врачи пока еще пристально наблюдают за состоянием девочки, но в целом все отлично. Сравнительно недавно «Ксалкори» помог и другим детям с тем же диагнозом. Выписана после успешного лечения Злата Пудовочкина , появилась возможность достичь ремиссии и провести трансплантацию костного мозга у Анфисы Специальной. Но в клиники поступают все новые мальчики и девочки с АККЛ, которым не помогает обычная «химия». В августе началась терапия «Ксалкори», а к концу года Саша выписался из больницы Вторая опухоль, которая встречается у детей и при которой помогает «Ксалкори», имеет еще более длинное название и возникает еще реже. Это воспалительная миофибробластическая опухоль ВМО. Строго говоря, ее нельзя назвать злокачественной: метастазирует она очень редко.
И если можно полностью удалить эту опухоль хирургически, то, как правило, на этом все кончается хорошо. Но если опухоль слишком большая, чтобы ее удалить, или после операции все-таки рецидивирует, то непонятно, что делать: стандартных подходов к лечению для таких случаев нет. Иногда помогают некоторые режимы химиотерапии. А в последние годы выяснилось, что очень перспективным является применение «Ксалкори». В ведущих медицинских журналах появляются публикации об эффективности этого лекарства в сложных случаях ВМО, и эта информация подтверждается опытом российских врачей.
К примеру, клетки достаточно хорошо изученного колоректального рака могут нести любой из шести основных генетических маркеров или их комбинацию. Можно назначить лечение в зависимости от результатов исследования опухоли. А можно обойтись без него и назначить химиотерапию, которая поможет большинству пациентов.
Это, безусловно, быстрее. Но если больной попадет в группу, не отвечающую на стандартный препарат, экономия времени обернется его потерей. Мониторинг опухоли может продлить жизнь Иногда бывают ситуации и посложнее. Например, считается, что, если есть мутация в гене BRAF а она может быть в опухолях самого разного происхождения , надо применять соответствующие ингибиторы BRAF, и все будет хорошо. Но некоторым больным с этой мутацией данное весьма дорогое лечение все равно не помогает, но зато они хорошо отвечают на другие препараты. Узнать о том, какой препарат оптимален, поможет лишь комплексное исследование опухоли, а вовсе не единичный тест на один биомаркер. Казалось бы, если у больного имеются отдаленные метастазы, тут уж не до диагностики, и так все ясно. Однако все с точностью до наоборот: именно рак с метастазами и рецидивами наиболее нуждается в молекулярной диагностике генетических изменений, накопленных опухолью.
В результате эволюции опухолевых клонов отдаленные метастазы могут заметно отличаться от первичной опухоли, приобретя чувствительность к той или иной разновидности терапии. После начального осмотра и молекулярного исследования опухоли этой больной был назначен «таргетный» препарат кризотиниб. Через полтора года лечения в клетках опухоли появилась новая мутация, и клетки стали устойчивыми к препарату. Но врачи не сдались. Затем перешли к «классической» химиотерапии, которая заставила опухоль отступить еще на шесть месяцев, но вновь случился рецидив. И тут подвернулись клинические испытания лорлатениба, на которые больная согласилась. И болезнь снова ушла еще на полгода! Следующий рецидив был настолько тяжел, что больная оказалась в отделении интенсивной терапии с почти утраченной функцией печени.
Рак предстательной железы — это один из самых частых видов рака у мужчин. В Северной столице он занимает третье место по распространённости среди онкологических заболеваний после рака молочной железы и рака кожи.
Российские ученые разработали вещества для лечения агрессивных форм рака
Всех людей, что когда-либо столкнулись с таким страшным диагнозом, интересует вопрос: существует ли лекарство от рака? Или у нас есть реальный шанс научить собственные клетки бороться против рака и приручить его? Уже есть лекарства для лечения рака груди и простаты, лимфомы, меланомы и др. Цитокиногенетическая терапия — сравнительно новый способ лечения рака, с помощью которого удается вывести из тени злокачественное новообразование.
Итоги-2023. Лекарство от ВИЧ, вакцинация без иглы и восстановление нервных клеток
| Прививка от … рака. ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина» Минздрава России | Победа над онкологией: учёные создали таблетку от рака, которая спасёт миллионы жизней. |
| Эксперты рассказали о новых методах лечения онкологии | Еще слишком рано объявлять препарат лекарством от рака, потому что испытания были небольшими. |
В России создали эффективное лекарство для онкобольных - Россия 24
| Новый препарат для лечения рака молочной железы | – Существует ли профилактика рака? |
| ФМБА работает над созданием вакцин против рака и злокачественных новообразований | Кроме того, препарат разработан на основе природоподобных технологий, что делает его намного безопаснее: через несколько часов после введения он метаболизируется в организме человека и выводится без последствий для здоровья. |
Вакцина от рака: стоит ли ждать ее в ближайшем будущем
Препарат был одобрен для применения при поздней стадии рака легких в 2015 году. Другими словами, лекарство от злокачественных опухолей будут выращивать из клеток самого больного. Санкции усложнили импорт аппаратов для диабетиков, лекарств от рака, инсульта и инфаркта в Россию из Европы и США. Эффективность нового российского препарата для лечения онкозаболеваний с помощью света может достигать почти 100%. Всех людей, что когда-либо столкнулись с таким страшным диагнозом, интересует вопрос: существует ли лекарство от рака? новости, москва, наука, здравоохранение. Новое лекарство от рака начали выпускать в Москве.
«Клетки-убийцы»: Российские ученые начали испытания вакцины от рака
Есть ли ещё какие-то виды рака, где причины уже выяснены или мы близки к этому? OPTICAL trial: можно ли отказаться от неоадъювантной химиотерапии при местнораспространенном раке верхнеампулярного отдела прямой кишки? Много лет ученые пытаются найти лекарство от рака. На испытания препарата, обозначенного как мРНК-4157 (V940), были привлечены сотни добровольцев. Федеральное медико-биологическое агентство (ФМБА) России работает над созданием вакцин против рака и злокачественных новообразований. Санкции усложнили импорт аппаратов для диабетиков, лекарств от рака, инсульта и инфаркта в Россию из Европы и США.
Эксперты рассказали о новых методах лечения онкологии
По их мнению, он сможет эффективно лечить людей, не вызывая серьезных побочных эффектов. Смогут ли такие препараты заменить существующие и как это облегчит жизнь онкобольных, выясняли «Известия». Новое лекарство Российские ученые изобрели уникальный метод спасения онкобольных Инновационный препарат от рака создают сотрудники НИУ МИЭТ вместе с польскими коллегами. По словам ученых, сегодня для лечения рака применяются препараты на основе цисплатина, которые могут замедлять и прекращать рост раковых клеток, но заодно уничтожают здоровые, что негативно сказывается на общем состоянии организма пациента. Команда ученых синтезировала соединение с высокой противоопухолевой активностью, на основе которого можно будет создать новый препарат против рака. Лекарство будет токсично лишь для раковых клеток и сможет легко удаляться из организма без негативных последствий.
У нас были пройдены первая и частично вторая клинические стадии, и на этом мы остановились из-за сложностей с финансированием. А в 2012-м изменилось законодательство, из законов исчезло понятие «медицинские технологии». Очень неправильное решение, я считаю. Только в 2024 г. Так мы подошли к персонализированной терапии. В иммунной системе человека иммунных клеток — огромное количество: презентирующие, эффекторные, регулирующие клетки. Часть из них — это антиген-презентирующие клетки, задача которых «обучить» эффекторные клетки, какой антиген «плохой». Иммунные клетки учатся распознавать несвойственные организму антигены, а в опухоли такие антигены и содержатся. Это всегда противостояние систем защиты и нападения. Соответственно, один из вариантов лечения заключается в том, чтобы из крови пациента выделить белые клетки крови, а уже из них — дендритные клетки. Их можно определённым образом обработать и научить узнавать опухоль. Тогда есть определенный процент вероятности, что опухоль будет атакована иммунной системой. Когда мы повышаем вероятность успеха остановки роста опухоли — это всегда хорошо. Если больше — это великолепно. Так вот, мы можем нарастить вне организма человека дендритоклеточные вакцины, обучить их выделенными антигенами или добавить лизат опухоли предварительно убитые и разрушенные опухолевые клетки , а можно прокультивировать с клетками опухоли, которые предварительно обработали, чтобы они не размножались и умирали. И потом эти обученные дендритные клетки, которые презентируют опухолевые антигены, вернуть обратно пациенту. Это несколько инъекций, чтобы они «обучили» иммунную систему пациента находить и убивать опухолевые клетки. У нас сейчас одобрен протокол клинического исследования, мы возобновляем эти работы на основе новых законодательных разрешений в рамках одной организации. Сейчас появились протоколы, которые позволяют пациенту получать такую терапию. Да, она будет считаться экспериментальной, но при этом она достаточно хорошо отработана и может применяться на постоянной основе в рамках высоко технологичной медицинской помощи. Я надеюсь, что в течение года-двух у нас пройдут клинические исследования, которые смогут эту историю зафиксировать как один из методов терапии. Потому что в результате мы получаем иммунную систему, активированную против определённого агента, в данном случае — это клетки опухоли. Задача вакцины — активировать иммунную систему. Самая известная форма вакцины — когда бактерии или вирусы вносятся в разрушенном, убитом или ослабленном виде. В этом случае происходит активация иммунной системы против чужеродного агента. Здесь похожий метод, только мы не применяем просто клетки опухоли, хотя это в свое время изучалось — пытались найти некую универсальную опухоль, которую можно лизировать, превратить в раствор, и она будет работать как вакцина. Очень много компонентов в клетках опухоли, хотя, может быть, там и появляются общие антигены для некоторых типов опухолей. Но их не так много, к сожалению. С другой стороны, там огромное количество своих нормальных белков, которые тоже не очень способствуют хорошей иммуногенности. Кроме того, не забываем, что существует огромное разнообразие опухолей, как и возможных антигенов в них. Многие опухоли характеризуются тем, что у них повышена мутационная активность. В них каждый раз появляются такие мутации, разные для каждого пациента, продуцируют мутантные белки, которые отличаются от нормальных одной или несколькими аминокислотами. С одной стороны, это хорошо. Благодаря этому механизму большинство таких появляющихся опухолевых клеток в организме здоровых людей уничтожаются. Иммунная система их убивает благодаря тому, что, мутируя, клетки начинают отличаться от здоровых — появляются белки, которые никогда в норме не присутствуют, и именно на такие белки может быть направлена иммунная система. С мутациями опухолевых клеток связаны нео-антигеные вакцины. Нео-антигены — это как раз такие мутантные белки, которые, как правило, не связаны с прогрессией опухоли. У каждого пациента они собственные. Даже в объёме одной опухоли могут содержаться участки, несущие немного разный набор нео-антигенов. От них не зависит, растёт ли опухоль, но они появляются, а поскольку опухоль избегает иммунного ответа с помощью других механизмов, они накапливаются в ней. Но как маркеры они могут быть использованы. И так как в опухоли еще продолжают возникать дополнительные мутации, формируется такое явление как клональность опухоли. Это тоже одна из серьёзных проблем в онкологии. Если мы проводим таргетную терапию, она направлена против какого-то антигена или сигнального пути, стимулирующего рост опухоли.
Далее мы можем по ДНК выявить те самые нео-антигеные мутации, определить специальными нейросетями с искусственным интеллектом — какие из этих кусочков могут быть максимально эффективно представлены для иммунной системы, а в дальнейшем мы составляем потенциальные короткие белки — пептиды от 10 до 25 аминокислот, как компоненты вакцины. Такую модель мы создали для мышей на примере меланомы и показали, что лекарственная форма, составленная из таких пептидов, имеет эффективность. Технически переход от пептидов к РНК-вакцине позволит повысить, как мы надеемся, её иммуногенность. В практике это подтверждается зарубежными публикациями и работами отечественных учёных. И, возможно, если удастся нарабатывать РНК-вакцину оперативно, мы постараемся сократить время между операцией и введением персональной вакцины. Тут очень важен срок чтобы не допустить рецидива, особенно в случае меланомы. Всем пациентам — нет, потому что все пациенты разные. Это препараты из антител, которые нарушают один из путей избегания иммунного ответа опухолью. Блокируется этот путь, опухоль становится более чувствительной к иммунной терапии, и мы ещё добавляем в «котел» — обученные, активированные, «злые» иммунные клетки, которые начинают воздействовать на опухоль. В будущем мы предварительно, может быть, даже до операционного вмешательства сможем подбирать пациентов, состояние иммунной системы которых подходит под такую терапию. Сейчас работы ведутся для меланомы, рака ЖКТ, яичников и мы ориентируемся на рак лёгкого. Это достаточно большой пул заболеваний. Те заболевания, для которых характерна генетическая нестабильность. Если такой показатель подтверждается, то пациенту показана иммунотерапия. Мы стремимся к цифре, которая позволит государству выделять на это квоты. Все персональные вещи — это недёшево: практически для каждого пациента изготавливается его персональное лекарство, для которого нужно провести его собственный недешевый анализ качества и соответствия. Один генетический анализ будет стоить более 100 тысяч. Потом нужно сделать личный препарат, провести его исследования, чтобы подтвердить его качество, не многим более простые, чем анализ серий обычных лекарств, которые производят партиями из сотен тысяч доз. Тут вообще нельзя говорить про гарантию, и это относится ко всем лекарствам, даже к препаратам от головной боли. Цель, куда мы стремимся — это комбинация терапевтических подходов, которые снимают противоиммунную защиту опухоли, методов клеточных технологий, например, технологии получения CAR-T клеток, которые целевым образом узнают опухолевые клетки и их убивают. Комбинация этих методов в результате должна приводить к значимому, стойкому противоопухолевому иммунитету, который позволит у значительного количества пациентов добиться пожизненной ремиссии. Эта цель, которая достойна «Нобелевки». Она тоже относится к технологиям иммунотерапии, но это уже такая artificial-вакцина. Мы стимулируем механизмами вне организма то, что должно происходить в организме. Технология по созданию таких клеток достаточно сложна: у пациента выделяются гемопоэтические клетки, которые являются либо предшественниками, либо самими Т-клетками, в них вносят специальный генетический вектор, и на их поверхности появляется экспрессия химерного рецептора. На поверхности к этому гибридному химерному рецептору «пришивается» молекула, как правило, из кусочков антител или лигандов — та, которая может узнать антиген на поверхности опухолевой клетки. Таким образом, изменённый лимфоцит таргетно связывается с опухолевой клеткой. Внутри клетки запускаются процессы, которые активируют Т-лимфоцит, делая его агрессивным против клетки, рядом с которой он находится. Если связь произошла, активируется лимфоцит, который начинает убивать эту опухолевую клетку. В мире она уже клинически применяется для терапии лимфом. В России проводятся клинические апробации такой технологии либо на своих, либо на зарубежных векторах. Мы построили у себя блок для наработки клеточного препарата для пациентов — у нас сейчас будет клинически верифицированная, сертифицированная площадка для производства, возможно, для детской онкологии, а возможно, перейдём на взрослую. У нас разработан вектор для солидных опухолей, который позволяет получать CAR-T клетки, нацеленные на антиген HER-2, это рак молочной железы и рак яичников. Есть ещё несколько опухолей, для которых надо делать исследования. У нас проведены доклинические исследования на животных, проведены исследования in-vitro, показана эффективность. В принципе, мы готовы переходить на стадию клинических исследований. Всё то же, о чем мы уже говорили — пациенты разные, опухоли тоже. Я бы сказал, во-первых, что надо выбирать пациентов, у которых будет высокая вероятность ответа, а, во-вторых, подбирать комбинацию терапии, в данном случае, иммунотерапии, которая снимет защиту опухоли от действия иммунной системы. Самих вариантов много и не всегда можно угадать что работает у данного пациента. Мы разрабатываем наш новый подход — мульти-функциональные CAR-T клетки, когда анализируется пул всех клеток опухоли, и у пациента получают Т-клетки, которые содержат универсальный рецептор. Тогда эти CAR-T клетки можно направить на несколько антигенов в опухоли данного пациента. Эта терапия ещё на ранней стадии исследования, там есть вопросы. Наша задача — довести эти технологии до практического применения. Сейчас у нас есть площадка, которая позволяет проводить клинические исследования для нескольких пациентов и подтверждать, что этот подход работает.
Да, она будет считаться экспериментальной, но при этом она достаточно хорошо отработана и может применяться на постоянной основе в рамках высоко технологичной медицинской помощи. Я надеюсь, что в течение года-двух у нас пройдут клинические исследования, которые смогут эту историю зафиксировать как один из методов терапии. Потому что в результате мы получаем иммунную систему, активированную против определённого агента, в данном случае — это клетки опухоли. Задача вакцины — активировать иммунную систему. Самая известная форма вакцины — когда бактерии или вирусы вносятся в разрушенном, убитом или ослабленном виде. В этом случае происходит активация иммунной системы против чужеродного агента. Здесь похожий метод, только мы не применяем просто клетки опухоли, хотя это в свое время изучалось — пытались найти некую универсальную опухоль, которую можно лизировать, превратить в раствор, и она будет работать как вакцина. Очень много компонентов в клетках опухоли, хотя, может быть, там и появляются общие антигены для некоторых типов опухолей. Но их не так много, к сожалению. С другой стороны, там огромное количество своих нормальных белков, которые тоже не очень способствуют хорошей иммуногенности. Кроме того, не забываем, что существует огромное разнообразие опухолей, как и возможных антигенов в них. Многие опухоли характеризуются тем, что у них повышена мутационная активность. В них каждый раз появляются такие мутации, разные для каждого пациента, продуцируют мутантные белки, которые отличаются от нормальных одной или несколькими аминокислотами. С одной стороны, это хорошо. Благодаря этому механизму большинство таких появляющихся опухолевых клеток в организме здоровых людей уничтожаются. Иммунная система их убивает благодаря тому, что, мутируя, клетки начинают отличаться от здоровых — появляются белки, которые никогда в норме не присутствуют, и именно на такие белки может быть направлена иммунная система. С мутациями опухолевых клеток связаны нео-антигеные вакцины. Нео-антигены — это как раз такие мутантные белки, которые, как правило, не связаны с прогрессией опухоли. У каждого пациента они собственные. Даже в объёме одной опухоли могут содержаться участки, несущие немного разный набор нео-антигенов. От них не зависит, растёт ли опухоль, но они появляются, а поскольку опухоль избегает иммунного ответа с помощью других механизмов, они накапливаются в ней. Но как маркеры они могут быть использованы. И так как в опухоли еще продолжают возникать дополнительные мутации, формируется такое явление как клональность опухоли. Это тоже одна из серьёзных проблем в онкологии. Если мы проводим таргетную терапию, она направлена против какого-то антигена или сигнального пути, стимулирующего рост опухоли. Если эта мутация представлена не во всех клетках опухоли или происходит нарушение сигнального пути не во всех клонах, то будут уничтожены или подавлены только те, где есть мутация, а остальные начинают расти дальше. С этим и связана, в определённой мере, временная ремиссия. Поэтому если мы делаем вакцину против основных мутаций каких-то опухолей, мы убьём те клоны, где она присутствует, а остальные могут остаться. Если мы делаем вакцину, которая бьёт по основным нео-антигенам, допустим 20-30 одновременно, то можем накрыть весь пул клонов и, соответственно, значительно улучшить иммунный противоопухолевый ответ. То есть надо бороться с клональностью. Мы сможем это сказать точно на стадии клинических исследований. На стадии исследований опухолевых моделей на мышах мы видим, что вакцина против опухолевых нео-антигенов, которые не относятся к опухолевому росту, работает. Это всё вероятностный процесс, но мы видим эффекты вплоть до полного излечения больных мышек. Для этого нужен свежий образец опухоли. Это либо биопсия, либо операционный материал. Наши сотрудники берут образцы и делают полноэкзомное секвенирование — мы секвенируем все функциональные гены, которые есть в опухоли. Также мы смотрим секвенс РНК — то, что уже проэкспрессировалось. Далее мы можем по ДНК выявить те самые нео-антигеные мутации, определить специальными нейросетями с искусственным интеллектом — какие из этих кусочков могут быть максимально эффективно представлены для иммунной системы, а в дальнейшем мы составляем потенциальные короткие белки — пептиды от 10 до 25 аминокислот, как компоненты вакцины. Такую модель мы создали для мышей на примере меланомы и показали, что лекарственная форма, составленная из таких пептидов, имеет эффективность. Технически переход от пептидов к РНК-вакцине позволит повысить, как мы надеемся, её иммуногенность. В практике это подтверждается зарубежными публикациями и работами отечественных учёных. И, возможно, если удастся нарабатывать РНК-вакцину оперативно, мы постараемся сократить время между операцией и введением персональной вакцины. Тут очень важен срок чтобы не допустить рецидива, особенно в случае меланомы. Всем пациентам — нет, потому что все пациенты разные.
Российские ученые разработали вещества для лечения агрессивных форм рака
Минздрав зарегистрировал первый в мире препарат для лечения болезни Бехтерева — МНН сенипрутуг. На протяжении десятилетий ученые ищут универсальное лекарство от рака и препараты, способные предотвратить развитие онкологии. Другими словами, лекарство от злокачественных опухолей будут выращивать из клеток самого больного. Уникальная разработка российских ученых — препарат, который успешно борется с антибиотико-резистентностью, получил регистрацию Минздрава. Сергей Собянин сообщил вчера: в Москве начат выпуск нового эффективного препарата против рака, у которого нет зарубежных аналогов. Новый российский препарат для лечения рака с помощью света может достигать высокой эффективности.
Как работает иммунотерапия опухолевых клеток
- Как работает иммунотерапия опухолевых клеток
- Рекомендуем
- Раньше раком не болели, он появился недавно из-за экологии?
- "Нобелевские" лекарства от рака - уже доступны в России, но подходят не всем больным | Правмир
- Надо ли бояться рака
Онколог заявил о почти 100% эффективности нового российского лекарства от рака
| Россия против рака: что разрабатывают наши ученые | Долгий путь из лаборатории к пациенту. |
| Прививка от … рака | Сергей Собянин сообщил вчера: в Москве начат выпуск нового эффективного препарата против рака, у которого нет зарубежных аналогов. |
| Наука против рака: открытия, которые дарят надежду | Эти препараты могут быть эффективны даже в терминальных случаях раковых заболеваний. |
| Все опухоли исчезли: новый препарат от рака работает без химиотерапии и хирургии | The Guardian: индивидуальный препарат от рака кожи снижает риск рецидива на 49%. |