Новости в любом возрасте верно подметил

звезды, мода, красота, любовь, секс, психология, дети и здоровье | WOMAN. Мессенджер МТ О компании О компании О редакции ГлагоL О редакции ГлагоL Новости Новости Партнерам Партнерам Рекламодателям Рекламодателям Обратная связь Обратная связь Пожаловаться на спам Пожаловаться на спам Соглашение Соглашение. Верно подмечено. Наталия Тусеева: литературный дневник. Некоторые женщины, заболев, становятся нежными. Вопрос по русскому языку: В этой передаче журналист очень верно подметил о роли прошлого в человеческой жизни. Новости Красоты от

Выпишите только подчинительные словосочетания. Укажите в них вид подчинительной связи.

Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Стихи. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Затем приступайте к тесту. Если вы сможете справиться со всеми пятью вопросами и не ошибиться — можете быть уверены: у вас феноменальная память. Попробуйте сосчитать все треугольники на картинке или выберите породу собаки, а мы расскажем, какой вы друг.

После того, как его жена ушла из жизни в возрасте 91 года, он испытывал огромную печаль и чувствовал себя очень одиноко. У Дэвисона и его жены не было детей и внуков, поэтому у него не было кого навестить. Чтобы побороть одиночество, 94-летний пенсионер решил построить бассейн в своем заднем дворе в Моррисе, штат Миннесота, США. Теперь у него каждый день бегает огромное количество соседских детей, и в его доме практически никогда не бывает тишины! Бассейн размером 4,9 на 9,8 метров был построен в начале этого года, прежде чем Дэвисон открыл его для соседских детей.

Нaвepнoe, пoкa к бpaту. У нeгo кaк paз Тaнькa уeхaлa к дoчкe в дpугoй гopoд, пoмoгaть вoдитьcя c внучкoй. К кaкoму eщё бpaту ты coбpaлcя? C чeгo этo ты к нeму нaмылилcя? Мapгapитa нe пoнимaлa, чтo зaдумaл муж. Жeнa cтaлa мeдлeннo oceдaть нa cтул. Ты мeня, чтo ли, бpocaeшь? Cтeпaн тoжe ceл нa тaбуpeт нaпpoтив жeны. Нo cпocoбнocть coвepшить пpeдaтeльcтвo пo oтнoшeнию к caмoму poднoму чeлoвeку Нeт... Пpocтить этo - вышe мoих cил - Этo жe нe пpeдaтeльcтвo. Этo бeccилиe Этo cтpaшнaя уcтaлocть Этo бoязнь coйти c умa - И cнoвa - нeт. Ты вpёшь caмa ceбe. Ты пpocтo хoчeшь oблeгчить cвoю жизнь зa cчёт жизни дpугoгo чeлoвeкa. Ecли ты этo cдeлaeшь c coбcтвeннoй мaтepью, знaчит, ты этo кoгдa-нибудь cмoжeшь cдeлaть и co мнoй, и дaжe c любым из нaших дeтeй Зaчeм мнe ждaть этoгo мoмeнтa? Лучшe уйти paньшe... Мapгapитa вдpуг пoтeмнeлa лицoм. Пpичём здecь ты и нaши дeти? Ecли ты уcтaлa, вoзьми oтпуcк и уeзжaй нa мope.

В любом возрасте есть своя прелесть. 51 год, например, без остатка делится на 17

Ответ на вопрос дан MissSladulya. подметил роль прошоого в человеческой жизни. Не тот ответ на вопрос, который вам нужен? Найди верный ответ. Правильные решения и ответы на любые задания для школьника или студента быстро онлайн. А если не нашли нужное решение или ответ, то задайте свой вопрос нашим специалистам. 1) в любом возрасте. 2) верно подметил. Ответ на вопрос дан MissSladulya. подметил роль прошоого в человеческой жизни. Не тот ответ на вопрос, который вам нужен? Найди верный ответ. Верно подмечено. Наталия Тусеева: литературный дневник. Некоторые женщины, заболев, становятся нежными.

Готовимся к ВПР. Урок-консультация

Он не сразу открыл глаза. Несколько мгновений у него было такое чувство, будто его погрузили в знакомый кошмар, который посещал его на протяжении всей жизни. Он стоит перед стеной мрака, а за ней — что-то невыносимое, настолько ужасное, что нет сил смотреть. Главным во сне было ощущение, что он себя обманывает: на самом деле ему известно, что находится за стеной мрака.

Чудовищным усилием, выворотив кусок собственного мозга, он мог бы даже извлечь это на свет. Уинстон всегда просыпался, так и не выяснив, что там скрывалось... И вот прерванный на середине рассказ Джулии имел какое-то отношение к его кошмару.

Крыс не люблю, больше ничего. Перед уходом заткну дыру тряпкой. А в следующий раз принесу штукатурку, и забьем как следует.

Черный миг паники почти выветрился из головы. Слегка устыдившись, Уинстон сел к изголовью. Джулия слезла с кровати, надела комбинезон и сварила кофе.

Аромат из кастрюли был до того силен и соблазнителен, что они закрыли окно: почует кто-нибудь на дворе и станет любопытничать. Самым приятным в кофе был даже не вкус, а шелковистость на языке, которую придавал сахар, — ощущение, почти забытое за многие годы питья с сахарином. Джулия, засунув одну руку в карман, а в другой держа бутерброд с джемом, бродила по комнате, безразлично скользила взглядом по книжной полке, объясняла, как лучше всего починить раздвижной стол, падала в кресло — проверить, удобное ли, — весело и снисходительно разглядывала двенадцатичасовой циферблат.

Принесла на кровать, поближе к свету, стеклянное пресс-папье. Уинстон взял его в руки и в который раз залюбовался мягкой дождевой глубиною стекла. За это она мне и нравится.

Маленький обломок истории, который забыли переделать. Весточка из прошлого века — знать бы, как ее прочесть. Пожалуй, позапрошлого.

Трудно сказать. Теперь ведь возраста ни у чего не установишь. Джулия подошла к гравюре поближе.

Я его где-то видела. Называлась — церковь святого Клемента у датчан. К его изумлению, она подхватила: И звонит Сент-Мартин: Отдавай мне фартинг!

А Олд-Бейли, ох, сердит, Возвращай должок! Что там дальше, не могу вспомнить. Помню только, что кончается с: «Вот зажгу я пару свеч — ты в постельку можешь лечь.

Вот возьму я острый меч — и головка твоя с плеч». Это было как пароль и отзыв. Но после «Олд-Бейли» должно идти что-то еще.

Может быть, удастся извлечь из памяти мистера Чаррингтона — если правильно его настроить. Я была еще маленькой. Его распылили, когда мне было восемь лет...

Интересно, какие они были, апельсины, — неожиданно сказала она. Желтоватые, остроносые. Такие кислые, что только понюхаешь, и то уже слюна бежит.

Кажется, нам пора. Мне еще надо смыть краску. Какая тоска!

А потом сотру с тебя помаду. Уинстон еще несколько минут повалялся. В комнате темнело.

Он повернулся к свету и стал смотреть на пресс-папье. Не коралл, а внутренность самого стекла — вот что без конца притягивало взгляд. Глубина и вместе с тем почти воздушная его прозрачность.

Подобно небесному своду, стекло замкнуло в себе целый крохотный мир вместе с атмосферой. И чудилось Уинстону, что он мог бы попасть внутрь, что он уже внутри — и он, и эта кровать красного дерева, и раздвижной стол, и часы, и гравюра, и само пресс-папье. Оно было этой комнатой, а коралл — жизнью его и Джулии, запаянной, словно в вечность, в сердцевину хрусталя.

V Исчез Сайм. Утром не пришел на работу; недалекие люди поговорили о его отсутствии. На другой день о нем никто не упоминал.

На третий Уинстон сходил в вестибюль отдела документации и посмотрел на доску объявлений. Там был печатный список Шахматного комитета, где состоял Сайм. Список выглядел почти как раньше — никто не вычеркнут, — только стал на одну фамилию короче.

Все ясно. Сайм перестал существовать; он никогда не существовал. Жара стояла изнурительная.

В министерских лабиринтах, в кабинах без окон кондиционеры поддерживали нормальную температуру, но на улице тротуар обжигал ноги, и вонь в метро в часы пик была несусветная. Приготовления к Неделе ненависти шли полным ходом, и сотрудники министерств работали сверхурочно. Шествия, митинги, военные парады, лекции, выставки восковых фигур, показ кинофильмов, специальные телепрограммы — все это надо было организовать; надо было построить трибуны, смонтировать статуи, отшлифовать лозунги, сочинить песни, запустить слухи, подделать фотографии.

В отделе литературы секцию Джулии сняли с романов и бросили на брошюры о зверствах. Уинстон в дополнение к обычной работе подолгу просиживал за подшивками «Таймс», меняя и разукрашивая сообщения, которые предстояло цитировать в докладах. Поздними вечерами, когда по улицам бродили толпы буйных пролов, Лондон словно лихорадило.

Ракеты падали на город чаще обычного, а иногда в отдалении слышались чудовищные взрывы — объяснить эти взрывы никто не мог, и о них ползли дикие слухи. Сочинена уже была и беспрерывно передавалась по телекрану музыкальная тема Недели — новая мелодия под названием «Песня ненависти». Построенная на свирепом, лающем ритме и мало чем похожая на музыку, она больше всего напоминала барабанный бой.

Когда ее орали в тысячу глоток, под топот ног, впечатление получалось устрашающее. Она полюбилась пролам и уже теснила на ночных улицах до сих пор популярную «Давно уж нет мечтаний». Дети Парсонса исполняли ее в любой час дня и ночи, убийственно, на гребенках.

Теперь вечера Уинстона были загружены еще больше. Отряды добровольцев, набранные Парсонсом, готовили улицу к Неделе ненависти, делали транспаранты, рисовали плакаты, ставили на крышах флагштоки, с опасностью для жизни натягивали через улицу проволоку для будущих лозунгов. Парсонс хвастал, что дом «Победа» один вывесит четыреста погонных метров флагов и транспарантов.

Он был в своей стихии и радовался, как дитя. Благодаря жаре и физическому труду он имел полное основание переодеваться вечером в шорты и свободную рубашку. Он был повсюду одновременно — тянул, толкал, пилил, заколачивал, изобретал, по-товарищески подбадривал и каждой складкой неиссякаемого тела источал едко пахнущий пот.

Вдруг весь Лондон украсился новым плакатом. Без подписи: огромный, в три-четыре метра, евразийский солдат с непроницаемым монголоидным лицом и в гигантских сапогах шел на зрителя с автоматом, целясь от бедра. Где бы ты ни стал, увеличенное перспективой дуло автомата смотрело на тебя.

Эту штуку клеили на каждом свободном месте, на каждой стене, и численно она превзошла даже портреты Старшего Брата. У пролов, войной обычно не интересовавшихся, сделался, как это периодически с ними бывало, припадок патриотизма. И, словно для поддержания воинственного духа, ракеты стали уничтожать больше людей, чем всегда.

Одна угодила в переполненный кинотеатр в районе Степни и погребла под развалинами несколько сот человек. На похороны собрались все жители района; процессия тянулась несколько часов и вылилась в митинг протеста. Другая ракета упала на пустырь, занятый под детскую площадку, и разорвала в клочья несколько десятков детей.

Снова были гневные демонстрации, жгли чучело Голдстейна, сотнями срывали и предавали огню плакаты с евразийцем; во время беспорядков разграбили несколько магазинов; потом разнесет слух, что шпионы наводят ракеты при помощи радиоволн, — у старой четы, заподозренной в иностранном происхождении, подожгли дом, и старики задохнулись в дыму. В комнате над лавкой мистера Чаррингтона Джулия и Уинстон ложились на незастланную кровать и лежали под окном голые из-за жары. Крыса больше не появлялась, но клоп плодился в тепле ужасающе.

Их это не трогало. Грязная ли, чистая ли, комната была раем. Едва переступив порог, они посыпали все перцем, купленным на черном рынке, скидывали одежду и, потные, предавались любви; потом их смаривало, а проснувшись, они обнаруживали, что клопы воспряли и стягиваются для контратаки.

Четыре, пять, шесть... Уинстон избавился от привычки пить джин во всякое время дня. И как будто не испытывал в нем потребности.

Он пополнел, варикозная язва его затянулась, оставив после себя только коричневое пятно над щиколоткой; прекратились и утренние приступы кашля. Процесс жизни перестал быть невыносимым; Уинстона уже не подмывало, как раньше, скорчить рожу телекрану или выругаться во весь голос. Теперь, когда у них было надежное пристанище, почти свой дом, не казалось лишением даже то, что приходить сюда они могут только изредка и на каких-нибудь два часа.

Важно было, что у них есть эта комната над лавкой старьевщика. Знать, что она есть и неприкосновенна, — почти то же самое, что находиться в ней. Комната была миром, заказником прошлого, где могут бродить вымершие животные.

Мистер Чаррингтон тоже вымершее животное, думал Уинстон. По дороге наверх он останавливался поговорить с хозяином. Старик, по-видимому, редко выходил на улицу, если вообще выходил; с другой стороны, и покупателей у него почти не бывало.

Незаметная жизнь его протекала между крохотной темной лавкой и еще более крохотной кухонькой в тылу, где он стряпал себе еду и где стоял среди прочих предметов невероятно древний граммофон с огромнейшим раструбом. Старик был рад любому случаю поговорить. Длинноносый и сутулый, в толстых очках и бархатном пиджаке, он бродил среди своих бесполезных товаров, похожий скорее на коллекционера, чем на торговца.

С несколько остывшим энтузиазмом он брал в руку тот или иной пустяк — фарфоровую затычку для бутылки, разрисованную крышку бывшей табакерки, латунный медальон с прядкой волос неведомого и давно умершего ребенка, — не купить предлагая Уинстону, а просто полюбоваться. Беседовать с ним было все равно что слушать звон изношенной музыкальной шкатулки. Он извлек из закоулков своей памяти еще несколько забытых детских стишков.

Один был: «Птицы в пироге», другой про корову с гнутым рогом, а еще один про смерть малиновки. Но ни в одном стихотворении он не мог припомнить больше двух-трех строк. Они с Джулией понимали — и, можно сказать, все время помнили, — что долго продолжаться это не может.

В иные минуты грядущая смерть казалась не менее ощутимой, чем кровать под ними, и они прижимались друг к другу со страстью отчаяния — как обреченный хватает последние крохи наслаждения за пять минут до боя часов. Впрочем, бывали такие дни, когда они тешили себя иллюзией не только безопасности, но и постоянства. Им казалось, что в этой комнате с ними не может случиться ничего плохого.

Добираться сюда трудно и опасно, но сама комната — убежище. С похожим чувством Уинстон вглядывался однажды в пресс-папье: казалось, что можно попасть в сердцевину стеклянного мира и, когда очутишься там, время остановится. Они часто предавались грезам о спасении.

Удача их не покинет, и роман их не кончится, пока они не умрут своей смертью. Или Кэтрин отправится на тот свет, и путем разных ухищрений Уинстон с Джулией добьются разрешения на брак. Или они вместе покончат с собой.

Или скроются: изменят внешность, научатся пролетарскому выговору, устроятся на фабрику и, никем не узнанные, доживут свой век на задворках. Оба знали, что все это ерунда. В действительности спасения нет.

Реальным был один план — самоубийство, но и его они не спешили осуществить. В подвешенном состоянии, день за днем, из недели в неделю тянуть настоящее без будущего велел им непобедимый инстинкт — так легкие всегда делают следующий вдох, покуда есть воздух. А еще они иногда говорили о деятельном бунте против партии — но не представляли себе, с чего начать.

Даже если мифическое Братство существует, как найти к нему путь? Как ни странно, Джулия не сочла эту идею совсем безумной. Она считала само собой разумеющимся, что каждый человек, почти каждый, тайно ненавидит партию и нарушит правила, если ему это ничем не угрожает.

Но она отказывалась верить, что существует и может существовать широкое организованное сопротивление. Рассказы о Голдстейне и его подпольной армии — ахинея, придуманная партией для собственной выгоды, а ты должен делать вид, будто веришь. Невесть сколько раз на партийных собраниях и стихийных демонстрациях она надсаживала горло, требуя казнить людей, чьих имен никогда не слышала и в чьи преступления не верила ни секунды.

Когда происходили открытые процессы, она занимала свое место в отрядах Союза юных, с утра до ночи стоявших в оцеплений вокруг суда, и выкрикивала с ними: «Смерть предателям! При этом очень смутно представляла себе, кто такой Голдстейн и в чем состоят его теории. Она выросла после революции и по молодости лет не помнила идеологические баталии пятидесятых и шестидесятых годов.

Независимого политического движения она представить себе не могла; да и в любом случае партия неуязвима. Партия будет всегда и всегда будет такой же. Противиться ей можно только тайным неповиновением, самое большее — частными актами террора: кого-нибудь убить, что-нибудь взорвать.

В некоторых отношениях она была гораздо проницательнее Уинстона и меньше подвержена партийной пропаганде. Однажды, кода он обмолвился в связи с чем-то о войне с Евразией, Джулия ошеломила его, небрежно сказав, что, по ее мнению, никакой войны нет. Ракеты, падающие на Лондон, может быть, пускает само правительство, «чтобы держат людей в страхе».

Ему такая мысль просто не приходила в голову. А один раз он ей даже позавидовал: когда она сказала, что на двухминутках ненависти самое трудное для нее — удержаться от смеха. Но партийные идеи она подвергала сомнению только тогда, когда они прямо затрагивали ее жизнь.

Зачастую она готова была принять официальный миф просто потому, что ей казалось не важным, ложь это или правда. Например, она верила, что партия изобрела самолет, — так ее научили в школе. Когда Уинстон был школьником — в конце 50-х годов, — партия претендовала только на изобретение вертолета; десятью годами позже, когда в школу пошла Джулия, изобретением партии стал уже и самолет; еще одно поколение — и она изобретет паровую машину.

Когда он сказал Джулии, что самолеты летали до его рождения и задолго до революции, ее это нисколько не взволновало. В конце концов какая разница, кто изобрел самолет? Но больше поразило его другое: как выяснилось из одной мимоходом брошенной фразы, Джулия не помнила, что четыре года назад у них с Евразией был мир, а война — с Остазией.

Правда, войну она вообще считала мошенничеством; но что противник теперь другой, она даже не заметила. Его это немного испугало. Самолет изобрели задолго до ее рождения, но враг-то переменился всего четыре года назад, она была уже вполне взрослой.

Он растолковывал ей это, наверное, четверть часа. В конце концов ему удалось разбудить ее память, и она с трудом вспомнила, что когда-то действительно врагом была не Евразия, а Остазия. Но отнеслась к этому безразлично.

Иногда он рассказывал ей об отделе документации, о том, как занимаются наглыми подтасовками. Ее это не ужасало. Пропасть под ее ногами не разверзалась оттого, что ложь превращают в правду.

Он рассказал ей о Джонсе, Аронсоне и Резерфорде, о том, как в руки ему попал клочок газеты — потрясающая улика. На Джулию и это не произвело впечатления. Она даже не сразу поняла смысл рассказа.

Они были членами внутренней партии. Кроме того, они гораздо старше меня. Это люди старого времени, дореволюционного.

Я их и в лицо-то едва знал. Кого-то все время убивают, правда? Он попытался объяснить.

Дело не только в том, что кого-то убили. Ты понимаешь, что прошлое начиная со вчерашнего дня фактически отменено? Если оно где и уцелело, то только в материальных предметах, никак не привязанных к словам, — вроде этой стекляшки.

Ведь мы буквально ничего уже не знаем о революции и дореволюционной жизни. Документы все до одного уничтожены или подделаны, все книги исправлены, картины переписаны, статуи, улицы и здания переименованы, все даты изменены. И этот процесс не прерывается ни на один день, ни на минуту.

История остановилась. Нет ничего, кроме нескончаемого настоящего, где партия всегда права. Я знаю, конечно, что прошлое подделывают, но ничем не смог бы это доказать — даже когда сам совершил подделку.

Как только она совершена, свидетельства исчезают. Единственное свидетельство — у меня в голове, но кто поручится, что хоть у одного еще человека сохранилось в памяти то же самое? Только в тот раз, единственный раз в жизни, я располагал подлинным фактическим доказательством — после событий, несколько лет спустя.

Но если бы такое произошло сегодня, я бы сохранил. Ну сохранил ты его — и что бы ты сделал? Но это было доказательство.

И кое в ком поселило бы сомнения — если бы я набрался духу кому-нибудь его показать. Я вовсе не воображаю, будто мы способны что-то изменить при нашей жизни. Но можно вообразить, что там и сям возникнут очажки сопротивления — соберутся маленькие группы людей, будут постепенно расти и, может быть, даже оставят после себя несколько документов, чтобы прочло следующее поколение и продолжило наше дело.

Меня интересуем мы. Шутка показалась Джулии замечательно остроумной, и она в восторге обняла его. Хитросплетения партийной доктрины ее не занимали совсем.

Когда он рассуждал о принципах ангсоца, о двоемыслии, об изменчивости прошлого и отрицании объективной действительности, да еще употребляя новоязовские слова, она сразу начинала скучать, смущалась и говорила, что никогда не обращала внимания на такие вещи. Ясно ведь, что все это чепуха, так зачем волноваться? Она знает, когда кричать «ура» и когда улюлюкать, — а больше ничего не требуется.

Если он все-таки продолжал говорить на эти темы, она обыкновенно засыпала, чем приводила его в замешательство. Она была из тех людей, которые способны заснуть в любое время и в любом положении. Беседуя с ней, он понял, до чего легко представляться идейным, не имея даже понятия о самих идеях.

В некотором смысле мировоззрение партии успешнее всего прививалось людям, не способным его понять. Они соглашаются с самыми вопиющими искажениями действительности, ибо не понимают всего безобразия подмены и, мало интересуясь общественными событиями, не замечают, что происходит вокруг. Непонятливость спасает их от безумия.

Они глотают все подряд, и то, что они глотают, не причиняет им вреда, не оставляет осадка, подобно тому как кукурузное зерно проходит непереваренным через кишечник птицы. VI Случилось наконец. Пришла долгожданная весть.

Всю жизнь, казалось ему, он ждал этого события. Он шел по длинному коридору министерства и, приближаясь к тому месту, где Джулия сунула ему в руку записку, почувствовал, что по пятам за ним идет кто-то, — кто-то крупнее его. Неизвестный тихонько кашлянул, как бы намереваясь заговорить.

Уинстон замер на месте, обернулся. Наконец-то они очутились с глазу на глаз, но Уинстоном владело как будто одно желание — бежать. Сердце у него выпрыгивало из груди.

Заговорить первым он бы не смог. Насколько я понимаю, ваш интерес к новоязу — научного свойства? К Уинстону частично вернулось самообладание.

Это не моя специальность. В практической разработке языка я никогда не принимал участия. Недавно я разговаривал с одним вашим знакомым — определенно специалистом.

Не могу сейчас вспомнить его имя. Сердце Уинстона опять заторопилось. Сомнений нет — речь о Сайме.

Но Сайм не просто мертв, он отменен — нелицо. Даже завуалированное упоминание о нем смертельно опасно. Поправил на носу очки — как всегда, в этом жесте было что-то обезоруживающее, дружелюбной.

Потом продолжал: — Я, в сущности, вот что хотел сказать: в вашей статье я заметил два слова, которые уже считаются устаревшими. Но устаревшими они стали совсем недавно. Вы видели десятое издание словаря новояза?

У нас в отделе документации пока пользуются девятым. Но сигнальные экземпляры уже разосланы. У меня есть.

Вам интересно было бы посмотреть? Сокращение количества глаголов... Давайте подумаем.

Прислать вам словарь с курьером? Боюсь, я крайне забывчив в подобных делах. Может, вы сами зайдете за ним ко мне домой — в любое удобное время?

Я дам вам адрес. Они стояли перед телекраном. Прямо под телекраном, в таком месте, что наблюдающий на другом конце легко прочел бы написанное, он набросал адрес, вырвал листок и вручил Уинстону.

Он ушел, оставив Уинстона с листком бумаги, который на этот раз можно было не прятать. Тем не менее Уинстон заучил адрес и несколькими часами позже бросил листок в гнездо памяти вместе с другими бумагами. Разговаривали они совсем недолго.

И объяснить эту встречу можно только одним. Иного способа не было: выяснить, где человек живет, можно, лишь спросив об этом прямо. Адресных книг нет.

Возможно, в словаре будет спрятана записка. Во всяком случае, ясно одно: заговор, о котором Уинстон мечтал, все-таки существует и Уинстон приблизился к нему вплотную. Завтра явится или будет долго откладывать — он сам не знал.

То, что сейчас происходит, — просто развитие процесса, начавшегося сколько-то лет назад. Первым шагом была тайная нечаянная мысль, вторым — дневник. От мыслей он перешел к словам, а теперь от слов к делу.

Последним шагом будет то, что произойдет в министерстве любви.

Благодаря пониманию родителей мне удалось преодолеть трудности. По прибытии в Москву он почувствовал себя хорошо. Эта история необычная и интересная. ИЛИ По прибытии в Москву он почувствовал себя хорошо. Эта история необычна и интересна.

По прибытии в город мы решили пойти в музей. Я люблю спорт и занимаюсь им. Бабушка любила своего внука и гордилась им. По прилете в город мы поселились в гостинице. По приезде в аэропорт мы быстро сдали багаж. Художники любуются природой и одухотворяют её.

Мы приехали к бабушке накануне Рождества. Небо над нами было голубым и безоблачным. ИЛИ Мы приехали к бабушке накануне Рождества. Небо над нами было голубое и безоблачное. Мы много знаем благодаря учителю. Моя мама умная и красивая.

ИЛИ Мы много знаем благодаря учителю учителям. Моя мама умна и красива. Вопреки моим стараниям я не справился с заданием. Мы любим музыку Глинки и наслаждаемся ею. Настроение улучшилось благодаря появлению солнца. Подростки не всегда прислушиваются к советам и следуют им.

Благодаря лечению я быстро поправился. Он обратился к друзьям и получил помощь от них. Иван Петрович любил хоровое пение и увлекался им. Она мастерски исполняла не только романсы, но и частушки. Мой друг увлекается не только футболом, но и регби. По прибытии в город обязательно сходите в этнографический музей.

На выставке представлена не только живопись, но и скульптура. Благодаря мне мы выбрались из леса. Солдат шёл вперёд наперекор судьбе. Страна любила поэта и гордилась им. Он умный и великодушный. Согласно закону человек имеет право на бесплатное образование.

ИЛИ Он умён и великодушен. Я иногда поступаю наперекор папе. Мы посещали не только музеи, но и выставки. По завершении эксперимента мы получили результат.

Решение о формировании накопительной пенсии должно быть индивидуальным для каждого человека.

Необходимо учитывать финансовые возможности, склонность к риску и желаемый уровень жизни в пенсионном возрасте. В любом случае, информация о возможности досрочного выхода на пенсию благодаря накопительной системе является положительным фактором, который стоит учитывать при планировании своего будущего. По данным Пенсионного фонда России, на данный момент около 10 миллионов граждан формируют накопительную пенсию. В среднем, размер накоплений составляет около 80-120 тысяч рублей. Однако стоит учитывать, что доходность накопительной пенсии зависит от инвестиционной стратегии фонда, в котором хранятся накопления.

Важно отметить, что накопительная пенсия не заменяет страховую пенсию, а является дополнительным источником дохода в старости.

Ниже представлено простое упражнение, которое поможет сделать тренировку для одного из ваших главных органов. Суть проста: посмотрите внимательно на картинку столько, сколько вам понадобится, чтобы запомнить последовательность чисел. В среднем, у людей уходит на это около 30 секунд.

Верно подмечено..

Подскажите, у военкомата есть служба поддержки? Никак не могу отписаться от их рассылки. Глядя на фотографии в социальных сетях, складывается впечатление, что мужчина любит свой дом, жену, детей, работу, друзей… … а женщина свою жопу, отдых и маленькую собачку, которая с восхищением смотрит на ее жопу.

Отрицать его - это деградация. А вообще развал СССР произошёл вне всяких правовых норм, справедливое требование людей было растоптано. Права миллионов были нарушены ради обогащения тысяч. Как результат этой несправедливости мы получили конфликт на Украине.

У кого то у знакомого новый вертолёт А ты сидишь и смотришь на закат И очевидно ты увидишь тот эфир Который покорил безумно весь мир Сидишь и смотришь, ностальгируешь Картинки в памяти меняют эпизод Переворачиваешь эту страницу, меняешь куар код И дальше продолжаешь восторгаться тем, что раньше ты не видел из за работы всей, свалившейся на тебя В последнее время так, что в голове твоей непрекращающийся бардак Но выдалась минута, выглянул в окно И вот увидел чудо, какое же оно И взял ты телефон и сфоткал тот закат И потом через время ты поменял заставку И оказался вскоре в тёплом местечке ты И все сбылись наконец то твои мечты И после поездки той Ты собирал чемоданы, настроение изменялось И всё решил, будешь чаще отдыхать И на морюшко любимое с любимыми летать Ответить.

Ему показалось, что два мускулистых бока раздавят его внутренности в кашу, и тем не менее он прорвался, слегка вспотев. Очутился рядом с ней. Они стояли плечом к плечу и смотрели вперед неподвижным взглядом, По улице длинной вереницей ползли грузовики, и в кузовах, по всем четырем углам, с застывшими лицами стояли автоматчики. Между ними вплотную сидели на корточках мелкие желтые люди в обтрепанных зеленых мундирах. Монгольские их лица смотрели поверх бортов печально и без всякого интереса. Если грузовик подбрасывало, раздавалось звяканье металла — пленные были в ножных кандалах. Один за другим проезжали грузовики с печальными людьми. Уинстон слышал, как они едут, но видел их лишь изредка. Плечо женщины, ее рука прижимались к его плечу и руке. Щека была так близко, что он ощущал ее тепло. Она сразу взяла инициативу на себя, как в столовой. Заговорила, едва шевеля губами, таким же невыразительным голосом, как тогда, и этот полушепот тонул в общем гаме и рычании грузовиков. Вы должны запомнить. Отправитесь на Паддингтонский вокзал... С военной точностью, изумившей Уинстона, она описала маршрут. Полчаса поездом; со станции — налево; два километра по дороге, ворота без перекладины; тропинкой через поле; дорожка под деревьями, заросшая травой; тропа в кустарнике; упавшее замшелое дерево. У нее словно карта была в голове. И на воротах нет перекладины. Может, вам придется подождать. Я приду туда другой дорогой. Вы точно все запомнили? В этих словах не было надобности. Но толпа не позволяла разойтись. Колонна все шла, люди глазели ненасытно. Вначале раздавались выкрики и свист, но шумели только партийные, а вскоре и они умолкли. Преобладающим чувством было обыкновенное любопытство. Иностранцы — из Евразии ли, из Остазии — были чем-то вроде диковинных животных. Ты их никогда не видел — только в роли военнопленных, да и то мельком. Неизвестна была и судьба их — кроме тех, кого вешали как военных преступников; остальные просто исчезали — надо думать, в каторжных лагерях. Круглые монгольские лица сменились более европейскими, грязными, небритыми, изнуренными. Иногда заросшее лицо останавливало на Уинстоне необычайно пристальный взгляд, и сразу же он скользил дальше. Колонна подходила к концу. В последнем грузовике Уинстон увидел пожилого человека, до глаз заросшего седой бородой; он стоял на ногах, скрестив перед животом руки, словно привык к тому, что они скованы. Пора уже было отойти от женщины. Но в последний миг, пока толпа их еще сдавливала, она нашла его руку и незаметно пожала. Длилось это меньше десяти секунд, но ему показалось, что они держат друг друга за руки очень долго. Уинстон успел изучить ее руку во всех подробностях. Он трогал длинные пальцы, продолговатые ногти, затвердевшую от работы ладонь с мозолями, нежную кожу запястья. Он так изучил эту руку на ощупь, что теперь узнал бы ее и по виду. Ему пришло в голову, что он не заметил, какого цвета у нее глаза. Наверно, карие, хотя у темноволосых бывают и голубые глаза. Повернуть голову и посмотреть на нее было бы крайним безрассудством. Стиснутые толпой, незаметно держась за руки, они смотрели прямо перед собой, и не ее глаза, а глаза пожилого пленника тоскливо уставились на Уинстона из чащи спутанных волос. II Уинстон шел по дорожке в пятнистой тени деревьев, изредка вступая в лужицы золотого света — там, где не смыкались кроны. Под деревьями слева земля туманилась от колокольчиков. Воздух ласкал кожу. Было второе мая. Где-то в глубине леса кричали вяхири. Он пришел чуть раньше времени. Трудностей в дороге он не встретил; женщина, судя по всему, была так опытна, что он даже боялся меньше, чем полагалось бы в подобных обстоятельствах. Он не сомневался, что она выбрала безопасное место. Вообще трудно было рассчитывать на то, что за городом безопаснее, чем в Лондоне. Телекранов, конечно, нет, но в любом месте может скрываться микрофон — твой голос услышат и опознают; кроме того, путешествующий в одиночку непременно привлечет внимание. Для расстояний меньше ста километров отметка в паспорте не нужна, но иногда около станции ходят патрули, там они проверяют документы у всех партийных и задают неприятные вопросы. На патруль он, однако, не налетел, а по дороге со станции не раз оглядывался — нет ли слежки. Поезд был набит пролами, довольно жизнерадостными по случаю теплой погоды. Он ехал в вагоне с деревянными скамьями, полностью оккупированном одной громадной семьей — от беззубой прабабушки до месячного младенца, — намеревавшейся погостить денек «у сватьев» в деревне и, как они без опаски объяснили Уинстону, раздобыть на черном рынке масла. Деревья расступились, он вышел на тропу, о которой она говорила, — тропу в кустарнике, протоптанную скотом. Часов у него не было, но пришел он определенно раньше пятнадцати. Колокольчики росли так густо, что невозможно было на них не наступать. Он присел и стал рвать цветы — отчасти чтобы убить время, отчасти со смутным намерением преподнести ей букет. Он собрал целую охапку и только понюхал слабо и душно пахшие цветы, как звук за спиной заставил его похолодеть: под чьей-то ногой хрустели веточки. Он продолжал рвать цветы. Это было самое правильное. Может быть, сзади — она, а может, за ним все-таки следили. Оглянешься — значит, что-то с тобой нечисто. Он сорвал колокольчик. Его легонько тронули за плечо. Он поднял глаза. Это была она. Она помотала головой, веля ему молчать, потом раздвинула кусты и быстро пошла по трещине к лесу. По-видимому, она здесь бывала: топкие места она обходила уверенно. Уинстон шел за ней с букетом. Первым его чувством было облегчение, но теперь, глядя сзади на сильное стройное тело, перехваченное алым кушаком, который подчеркивал крутые бедра, он остро ощутил, что недостоин ее. Даже теперь ему казалось, что она может вернуться, посмотреть на него — и раздумает. Нежный воздух и зелень листвы только увеличивали его робость. Из-за этого майского солнца он, еще когда шел со станции, почувствовал себя грязным и чахлым — комнатное существо с забитыми лондонской пылью и копотью порами. Он подумал, что она ни разу не видела его при свете дня и на просторе. Перед ними было упавшее дерево, о котором она говорила на площади. Женщина отбежала в сторону и раздвинула кусты, стоявшие сплошной стеной. Уинстон полез за ней, и они очутились на прогалине, крохотной лужайке, окруженной высоким подростами отовсюду закрытой. Женщина обернулась. Он смотрел на нее с расстояния нескольких шагов. И не решался приблизиться. Вряд ли, конечно, но может быть. Чего доброго, узнают голос, сволочи. Здесь не опасно. Уинстон все еще не осмеливался подойти. Смотрите, какие деревья. Кроме того, я уже здесь была. Они только разговаривали. Уинстон все-таки подошел к ней поближе. Она стояла очень прямо и улыбалась как будто с легкой иронией — как будто недоумевая, почему он мешкает. Колокольчики посыпались на землю. Это произошло само собой. Он взял ее за руку. Женат и не могу от нее избавиться. У меня расширение вен. Пять вставных зубов. И сразу — непонятно даже, кто тут был первым, — они обнялись. Сперва он ничего не чувствовал, только думал: этого не может быть. К нему прижималось молодое тело, его лицо касалось густых темных волос, и — да! Она сцепила руки у него на затылке, она называла его милым, дорогим, любимым. Он потянул ее на землю, и она покорилась ему, он мог делать с ней что угодно. Но в том-то и беда, что физически он ничего не ощущал, кроме прикосновений. Он испытывал только гордость и до сих пор не мог поверить в происходящее. Он радовался, что это происходит, но плотского желания не чувствовал. Все случилось слишком быстро... Он сам не понимал причины. Она села и вынула из волос колокольчик. Потом прислонилась к нему и обняла его за талию. Некуда спешить. У нас еще полдня. Правда, замечательное укрытие? Я разведала его во время одной туристской вылазки, когда отстала от своих. Если кто-то будет подходить, услышим за сто метров. А как тебя зовут, я знаю. Уинстон Смит. Скажи, что ты обо мне думал до того, как я дала тебе записку? Ему совсем не хотелось лгать. Своего рода предисловие к любви — сказать для начала самое худшее. Две недели назад я серьезно размышлял о том, чтобы проломить тебе голову булыжником. Если хочешь знать, я вообразил, что ты связана с полицией мыслей. Джулия радостно засмеялась, восприняв его слова как подтверждение того, что она прекрасно играет свою роль. Нет, ты правда так думал? Но глядя на тебя... Наверно, оттого, что ты молодая, здоровая, свежая, понимаешь... Чиста в делах и помыслах. Знамена, шествия, лозунги, игры, туристские походы — вся эта дребедень. И подумал, что при малейшей возможности угроблю тебя — донесу как на мыслепреступника? Знаешь, очень многие девушки именно такие. Она будто вспомнила о чем-то, когда дотронулась до пояса, и теперь, порывшись в кармане, достала маленькую шоколадку, разломила и дала половину Уинстону. Еще не взяв ее, по одному запаху он понял, что это совсем не обыкновенный шоколад. Темный, блестящий и завернут в фольгу. Обычно шоколад был тускло-коричневый, крошился и отдавал — точнее его вкус не опишешь — дымом горящего мусора. Но когда-то он пробовал шоколад вроде этого. Запах сразу напомнил о чем то — о чем, Уинстон не мог сообразить, но напомнил мощно и тревожно. Хорошая спортсменка. В разведчицах была командиром отряда. Три вечера в неделю занимаюсь общественной работой в Молодежном антиполовом союзе. Часами расклеиваю их паскудные листки по всему Лондону. В шествиях всегда несу транспарант. Всегда с веселым лицом и ни от чего не отлыниваю. Всегда ори с толпой — мое правило. Только так ты в безопасности. Первый кусочек шоколада растаял у него на языке. Вкус был восхитительный. Но что-то все шевелилось в глубинах памяти — что-то, ощущаемое очень сильно, но не принимавшее отчетливой формы, как предмет, который ты заметил краем глаза. Уинстон отогнал непрояснившееся воспоминание, поняв только, что оно касается какого-то поступка, который он с удовольствием аннулировал бы, если б мог. Что тебя могло привлечь в таком человеке? Решила рискнуть. Я хорошо угадываю чужаков. Когда увидела тебя, сразу поняла, что ты против них. Они, по-видимому, означало партию, и прежде всего внутреннюю партию, о которой она говорила издевательски и с открытой ненавистью — Уинстону от этого становилось не по себе, хотя он знал, что здесь они в безопасности, насколько безопасность вообще возможна. Он был поражен грубостью ее языка. Партийцам сквернословить не полагалось, и сам Уинстон ругался редко, по крайней мере вслух, но Джулия не могла помянуть партию, особенно внутреннюю партию, без какого-нибудь словца из тех, что пишутся мелом на заборах. И его это не отталкивало. Это было просто одно из проявлений ее бунта против партии, против партийного духа и казалось таким же здоровым и естественным, как чихание лошади, понюхавшей прелого сена. Они ушли с прогалины и снова гуляли в пятнистой тени, обняв друг друга за талию, — там, где можно было идти рядом. Он заметил, насколько мягче стала у нее талия без кушака. Разговаривали шепотом. Пока мы не на лужайке, сказала Джулия, лучше вести себя тихо. Вскоре они вышли к опушке рощи. Джулия его остановила. Может, кто-нибудь наблюдает. Пока мы в лесу — все в порядке. Они стояли в орешнике. Солнце проникало сквозь густую листву и грело им лица. Уинстон смотрел на луг, лежавший перед ними, со странным чувством медленного узнавания. Он знал этот пейзаж. Старое пастбище с короткой травой, по нему бежит тропинка, там и сям кротовые кочки. Неровной изгородью на дальней стороне встали деревья, ветки вязов чуть шевелились от ветерка, и плотная масса листьев волновалась, как женские волосы. Где то непременно должен быть ручей с зелеными заводями, в них ходит плотва. На краю следующего поля. Там рыбы, крупные. Их видно — они стоят под ветлами, шевелят хвостами. Это место я вижу иногда во сне. Метрах в пяти от них, почти на уровне их лиц, на ветку слетел дрозд. Может быть, он их не видел. Он был на солнце, они в тени. Дрозд расправил крылья, потом не торопясь сложил, нагнул на секунду голову, словно поклонился солнцу, и запел. В послеполуденном затишье песня его звучала ошеломляюще громко. Уинстон и Джулия прильнули друг к другу и замерли, очарованные. Музыка лилась и лилась, минута за минутой, с удивительными вариациями, ни разу не повторяясь, будто птица нарочно показывала свое мастерство. Иногда она замолкала на несколько секунд, расправляла и складывала крылья, потом раздувала рябую грудь и снова разражалась песней. Уинстон смотрел на нее с чем-то вроде почтения. Для кого, для чего она поет? Ни подруги, ни соперника поблизости. Что ее заставляет сидеть на опушке необитаемого леса и выплескивать эту музыку в никуда? Он подумал: а вдруг здесь все-таки спрятан микрофон? Они с Джулией разговаривали тихим шепотом, их голосов он не поймает, а дрозда услышит наверняка. Может быть, на другом конце линии сидит маленький жукоподобный человек и внимательно слушает, — слушает это. Постепенно поток музыки вымыл из его головы все рассуждения. Она лилась на него, словно влага, и смешивалась с солнечным светом, цедившимся сквозь листву. Он перестал думать и только чувствовал. Талия женщины под его рукой была мягкой и теплой. Он повернул ее так, что они стали грудь в грудь, ее тело словно растаяло в его теле. Где бы он ни тронул рукой, оно было податливо, как вода. Их губы соединились; это было совсем непохоже на их жадные поцелуи вначале. Они отодвинулись друг от друга и перевели дух. Что-то спугнуло дрозда, и он улетел, шурша крыльями. Уинстон прошептал ей на ухо: — Сейчас. Там безопасней. Похрустывая веточками, они живо пробрались на свою лужайку, под защиту молодых деревьев. Джулия повернулась к нему. Оба дышали часто, но у нее на губах снова появилась слабая улыбка. Она смотрела на него несколько мгновений, потом взялась за молнию. Это было почти как во сне. Почти так же быстро, как там, она сорвала с себя одежду и отшвырнула великолепным жестом, будто зачеркнувшим целую цивилизацию. Ее белое тело сияло на солнце. Но он не смотрел на тело — он не мог оторвать глаз от веснушчатого лица, от легкой дерзкой улыбки. Он стал на колени и взял ее за руки. Сотни раз... Но многие были бы рады — будь у них хоть четверть шанса. Они не такие святые, как изображают. Сердце у него взыграло. Это бывало у нее десятки раз — жаль, не сотни... Все, что пахло порчей, вселяло в него дикую надежду. Кто знает, может, партия внутри сгнила, ее культ усердия и самоотверженности — бутафория, скрывающая распад. Он заразил бы их всех проказой и сифилисом — с какой бы радостью заразил! Что угодно — лишь бы растлить, подорвать, ослабить. Он потянул ее вниз — теперь оба стояли на коленях. Ты понимаешь? Хочу, чтобы добродетелей вообще не было на свете. Я хочу, чтобы все были испорчены до мозга костей. Я испорчена до мозга костей. Не со мной, я спрашиваю, а вообще? Это он и хотел услышать больше всего. Не просто любовь к одному мужчине, но животный инстинкт, неразборчивое вожделение: вот сила, которая разорвет партию в клочья. Он повалил ее на траву, на рассыпанные колокольчики. На этот раз все получилось легко. Потом, отдышавшись, они в сладком бессилии отвалились друг от друга. Солнце как будто грело жарче. Обоим захотелось спать. Он протянул руку к отброшенному комбинезону и прикрыл ее. Они почти сразу уснули и проспали с полчаса. Уинстон проснулся первым. Он сел и посмотрел на веснушчатое лицо, спокойно лежавшее на ладони. Красивым в нем был, пожалуй, только рот. Возле глаз, если приглядеться, уже залегли морщинки. Короткие темные волосы были необычайно густы и мягки. Он вспомнил, что до сих пор не знает, как ее фамилия и где она живет. Молодое сильное тело стало беспомощным во сне, и Уинстон смотрел на него с жалостливым, покровительственным чувством. Но та бессмысленная нежность, которая овладела им в орешнике, когда пел дрозд, вернулась не вполне. Он приподнял край комбинезона и посмотрел на ее гладкий белый бок. Прежде, подумал он, мужчина смотрел на женское тело, видел, что оно желанно, и дело с концом. А нынче не может быть ни чистой любви, ни чистого вожделения. Нет чистых чувств, все смешаны со страхом и ненавистью. Их любовные объятия были боем, а завершение — победой. Это был удар по партии. Это был политический акт.

В любом возрасте есть своя прелесть. 51 год, например, без остатка делится на 17

Оперативные материалы, скандалы, интриги, актуальные и яркие фото звезд – самые свежие новости сегодня. подметил роль прошоого в человеческой жизни. Похожие задачи. картина дня, политика, экономика и другие события. Фото и видео. Следующее сообщение. Перейти в канал Настоящие новости Оренбурга.

Новости дня

После того, как его жена ушла из жизни в возрасте 91 года, он испытывал огромную печаль и чувствовал себя очень одиноко. У Дэвисона и его жены не было детей и внуков, поэтому у него не было кого навестить. 22 декабря - 43487541057 - Медиаплатформа МирТесен. крупнейший сайт о технике и технологиях в Рунете. Ежедневно у нас выходит множество интересных новостей и обзоров. подметил роль прошоого в человеческой жизни. Похожие задачи.

Верно подмечено.

Какими бы ни были обстоятельства, все зависит только от тебя и твоей уверенности в себе. Ждать чуда, когда ты заранее настроил себя на провал, не нужно. А вот веря в свои силы, ты можешь свернуть горы. Оскар Уайльд Твое счастье зависит только от тебя самого.

Никто не обязан делать тебя счастливым — ни семья, ни друзья, ни вторая половинка. Если ты сам не в силах сделать свою жизнь лучше, то к чему ожидать этого от кого-то другого? Джозеф Аддисон То, что окружающие люди одобряют твои действия и хвалят тебя за достигнутые результаты, не значит ничего по сравнению с чувством самоудовлетворения.

Ценнее всего, когда ты сам, не обращая внимания на мнение других людей, можешь быть собою доволен. Дело также в восприятии, двойных смыслах и контексте. Говоря даже самыми простыми словами, ты не можешь быть уверенным, что твой собеседник правильно поймет то, что ты пытаешься ему донести.

Кононова: "Нам лишь кажется, что, когда с нами что-то случается, это уникальное явление" текст и аудио 2024 Нам лишь кажется, что, когда с нами что-то случается, это уникальное явление, единственное в своём роде. На самом деле нет ни одной проблемы, которая уже не была бы отражена в мировой литературе: любовь, верность, ревность, измена, трусость, поиски смысла жизни. Всё это уже когда-то кем-то было пережито, передумано; найдены причины, ответы и запечатлены на страницах художественной литературы. Дело за малым: бери и читай! И всё найдешь в книге. Литература, открывая мир с помощью слова, творит чудо: удваивает, утраивает наш внутренний опыт, беспредельно расширяет взгляд на жизнь, на человека, делает тоньше наше восприятие. В детские годы мы читаем сказки и приключения, чтобы пережить азарт поиска, интриги.

Но наступает час, когда мы испытываем потребность открыть книгу для того, чтобы с её помощью углубиться в себя. Это час взросления: мы ищем в книге собеседника, который просветляет, облагораживает, учит. Вот мы взяли в руки книгу. Что происходит в нашей душе? С каждой прочитанной книгой, распахивающей перед нами кладовые мысли и чувств, мы становимся другими. С помощью литературы человек становится Человеком. Неслучайно книгу называют учителем и учебником жизни. Старается утвердить своё «я».

Это естественно. Только вот как он находит своё место, какими путями идёт к нему, какие моральные ценности имеют вес в его глазах, — вопрос чрезвычайно важный. Многие из нас не могут признаться в себе в том, что из-за ложно понятого, раздутого чувства собственного достоинства, из-за нежелания показаться хуже мы иногда делаем опрометчивые шаги, поступаем не очень правильно: лишний раз не переспросим, не скажем «не знаю, не могу». Слов нет, себялюбцы вызывают чувство осуждения. Однако не лучше и те, кто разменивает свое достоинство, как мелкую монету. В жизни каждого человека, наверное, бывают моменты, когда он просто обязан проявить своё самолюбие, утвердить своё «я». И, конечно, сделать это не всегда просто. Истинная цена человека рано или поздно все равно обнаруживается.

И тем выше эта цена, чем больше человек любит не столько себя, сколько других. Лев Толстой подчеркивал, что каждый из нас, так называемый маленький, рядовой человек, на самом деле есть лицо историческое, которое несёт ответственность за судьбу всего мира. С самого рождения и на протяжении всей жизни люди погружены в волшебный и таинственный мир искусства. Здания, интерьер квартиры, одежда и ювелирные украшения — всё это может быть произведениями искусства. Но может и не быть. Не каждую картину, статую, песню и каждый фарфоровый сервис считают шедеврами. Как отличить произведение искусства от ремесленных поделок? Не существует рецепта, где было бы точно изложено, что и в каких пропорциях можно соединить, чтобы получилось подлинное произведение искусства.

Однако можно развить в себе способность чувствовать и ценить прекрасное, которую мы называем «искусством». Искусство — это форма познания мира. Но методы искусства совершенно не похожи на научные. Кинофильмы сжимают целую человеческую жизнь до двухчасового действия. Некоторые художники сознательно нарушают пропорции тела человека. Именно такие художественные эксперименты позволяют зрителю сосредоточиться на главном: рассмотреть то, что в повседневной жизни он просто не замечает. Иногда происходит чудо: искусство меняет людей. Человек, попадая в притягательный мир искусства, задумывается о тайне красоты, начинает чувствовать в себе стремление к творчеству.

Весь смысл жизни может стать совершенно другим. Может быть, это и есть главное предназначение искусства — позволить человеку познать самого себя. Язык, на котором он читает, пишет, говорит, думает. Ведь это значит, что вся сознательная жизнь человека проходит через родной ему язык. Эмоции, ощущения только окрашивают то, о чем мы думаем, или подталкивают мысль в каком-то отношении, но все наши мысли формулируются языком. Вернейший способ узнать человека — его умственное развитие, его моральный облик, его характер — прислушаться к тому, как он говорит. Если мы замечаем манеру человека себя держать, его походку, его поведение, и по ним судим о человеке, иногда, впрочем, ошибочно, то язык человека — гораздо более точный показатель его человеческих качеств, его культуры. Каждый человек пользуется языком народа.

В языке отразились «внутренние силы» народа — его склонность к эмоциональности, разнообразие в нем характеров и типов отношения к миру. Если верно, что в языке народа сказывается его национальный характер, то национальный характер русского народа чрезвычайно внутренне разнообразен, богат, противоречив. И все это отразилось в языке. Именно поэтому нужно понимать историю слов и выражений, знать фразеологизмы, поговорки и пословицы, родную литературу. Язык , отторгнутый от истории народа, станет песком во рту. Эта незлобивость по отношению к жизни обычно бывает верным признаком внутреннего богатства. Таким людям, как Андерсен, нет нужды растрачивать время и силы на борьбу с житейскими неудачами, когда вокруг так явственно сверкает поэзия, и нужно жить только в ней, жить только ею и не пропустить то мгновение, когда весна прикоснется губами к деревьям. Как бы хорошо никогда не думать о житейских невзгодах!

Что они стоят, по сравнению с этой благодатной, душистой весной! Андерсену хотелось так думать и так жить, но действительность совсем не была милостива к нему. Было много огорчений и обид, особенно в первые годы, когда он был неизвестен и беден. Андерсен говорил о себе, что за свою жизнь он выпил не одну чашу горечи. Его замалчивали, на него клеветали, над ним насмехались. За что? За то, что он был сыном сапожника, что он не был похож на благополучных обывателей, что ставил творчество выше богатства. Да, жизненный путь этого человека, умевшего видеть по ночам свечение шиповника, похожее на мерцание белой ночи, и умевшего услышать воркотню старого пня в лесу, не был усыпан цветами.

Книгу ничем нельзя заменить. Издавна ее называют источником мудрости. И действительно, сложный философский текст можно передать только через книгу. Читатель сам владеет текстом. Он может читать быстрее или медленнее, поверхностно проглядывать его или внимательно перечитывать, возвращаясь к уже прочитанному месту, или заглянуть в конец книги. Читатель, в отличие от слушателя или зрителя, абсолютно свободен. А теперь обратимся к телевидению. Оно становится бедой, только когда становится «пожирателем человеческого времени».

Когда оно лишает человека свободы, предоставляемой ему книгой, когда сидящий у телевизора слепо подчиняется зрительным и слуховым впечатлениям. И телевидение — величайшее благо тогда, когда оно показывает то, что мы иным способом не могли бы увидеть, когда оно позволяет совершить небольшое путешествие в те области бытия, к которым у нас нет иного доступа. Человек должен быть внутренне свободен, а для этого он должен уметь сам оценивать окружающее и быть образован. Образование же и самостоятельность дает именно книга. Видеть и слышать — это еще не все. Надо еще и думать, воспринимать мир разумом, а для этого недостаточно сидеть у телевизора, необходимо уметь задумываться о важном в тишине — той тишине, что рождает самостоятельную мысль. Надо почувствовать, как луч этой доброты овладевает сердцем, словом и делами всей жизни. Доброта приходит не по обязанности, не в силу долга, а как дар.

Чужая доброта — это предчувствие чего-то большего, во что даже не сразу верится; это теплота, от которой сердце согревается и приходит в ответное движение. Человек, раз испытавший доброту, не может не ответить рано или поздно, уверенно или неуверенно своей добротой. Это великое счастье — почувствовать в своём сердце огонь доброты и дать ему волю в жизни. В этот миг человек находит в себе всё лучшее, слышит пение своего сердца. Забывается «я» и своё, исчезает чужое, ибо оно становится «моим» и «мною». И для вражды и ненависти не остаётся места в душе. Сердце, живущее добротой, излучает в мир свой ласковый взор, творческое начало. Добрая душа открыта миру.

Когда мы смотрим в глаза истинно доброму человеку, мы видим струящийся из них свет, сочувствующий и согревающий. В них нет подозрительности, нет жесткости — в них ласковое сияние как бы из окна родного дома. Это утешает, успокаивает и облегчает душу. Если человека привести на берег моря, показать ему катящиеся валы прибоя, а через минуту увести от моря подальше, то это одно. Если же человек просидит на берегу несколько часов или проживет несколько дней, то это совсем другое. Все сходятся на том, что на море можно смотреть часами, как на огонь или водопад. Море с его синевой, запахом, грохотом волн, волнующей игрой красок, шуршанием гальки, с необъятным простором, с чайками и облаками наполнит вас, очистит, облагородит, останется в душе навсегда. Но этого не произойдет, разумеется, если взглянуть и тотчас уйти или наблюдать за этой красотой из окна поезда.

Каждый раз, когда я видел что-нибудь очень красивое в природе: цветущее дерево, цветочную поляну, светлый быстрый ручей, уголок леса с ландышами в еловом сумраке, закатное небо, россыпь брусники вокруг старого пня — у меня появлялось чувство, похожее на досаду, я не знал, что мне делать, как себя вести. Потом я понял: нужно остановиться и смотреть, любоваться, созерцать, исцеляя душу. Надо остановиться перед красотой, не думая о времени, без суеты. Только тогда красота, которой конца и краю нет, пригласит тебя в собеседники. Только тогда возможен с ней глубокий духовный контакт. Только тогда она и принесет радость. Шесть лет они учились вместе в Царскосельском лицее. Затем были довольно редкие встречи в Петербурге у общих знакомых.

И вот единственный день, проведенный вместе, — 11 января 1825 г. И всё. Больше они никогда не виделись. Одиннадцать лет Пущин-декабрист провёл в тюрьме и на каторге. Но дружба не слабела. Многие стихотворения Пушкин посвятил другу. После смерти Пушкина настал черёд Пущина одному за двоих хранить верность старой дружбе. Он словно и не считал Пушкина погибшим, непрестанно обращался к лицейским годам, к Михайловскому свиданию, добывал не известные ему прежде стихи Пушкина, письма, прозу и как бы во второй раз узнавал лицейского товарища.

Влияние личности и образа мыслей Пущина на Пушкина, начавшееся ещё в Лицее, очень значительно. Большой Жанно так называли лицеисты Пущина не раз охлаждал горячую голову темпераментного друга, никогда, с отроческих лет, не боялся сказать другу правду. Столь же несомненно и велико влияние Пушкина на Пущина: огромный талант, глубокий ум, острота чувств, доброе сердце — всё это могло оставить равнодушной личность мелкую, но такого человека, как Пущин, покорило навсегда. В споре сразу же обнаруживается интеллигентность, логичность мышления, вежливость, умение уважать людей и самоуважение. Как же ведет спор умный и вежливый спорщик? Прежде всего внимательно выслушивает своего противника — человека, который не согласен с его мнением. Если что-либо неясно в позиции противника, он задает ему дополнительные вопросы, переспрашивает. Если вы с самого начала ведете спор вежливо и спокойно, без заносчивости, то тем самым вы обеспечиваете себе спокойное отступление с достоинством.

Нет ничего красивее в споре, чем в случае необходимости признать полную или частичную правоту оппонента. Этим вы завоевываете уважение окружающих, этим вы как бы призываете к уступчивости и своего противника, заставляете его смягчить крайности своей позиции. Но человек не должен уступать оппоненту только для того, чтобы ему понравиться, или из трусости, из карьерных соображений. Нужно уступать с достоинством в вопросе, который не заставляет вас отказаться от своих убеждений, или с достоинством принять свою победу, не злорадствуя над побежденным в споре, не оскорбляя его самолюбия. Одно из самых больших интеллектуальных удовольствий — следить за спором, который ведется умелыми и умными противниками. Но мне интересно было бы исследовать одну линию в этой огромной теме: что остается от учителя, от класса в характере человека, кроме знаний. В сущности, у каждого взрослого есть свои впечатления, свои воспоминания о школе. Плохие или хорошие.

Одни учителя помнятся, другие нет. Одни классные товарищи врезались в память, другие забылись. И не всегда это можно объяснить степенью дружбы. Нет, тут действуют иные, глубоко скрытые, очевидно, сложные причины. Кроме талантливых учителей есть и другие, любимые учителя. Наверное, любимых учителей больше, чем талантливых. Наверное, можно заслужить любовь, даже не имея отпущенных природой педагогических способностей. Талантливым стать нельзя, а вот любимым стать можно.

Наша любовь к учителям рождалась по-разному. Как и все, я вспоминаю бывших своих учителей. Кто из них получал нашу любовь? Физику преподавал нам известный профессор. Он блестяще ставил опыты, умел рассказать материал доходчиво, образно, но… Но!

Ее рекомендации были опубликованы в Daily Mirror. Источник изображения: pxhere Вирджин подчеркнула важность увеличения потребления белка. Многие, особенно женщины, не получают достаточного количества этого вещества. Рекомендуется потреблять не менее 30 граммов белка на каждый прием пищи или около 100 граммов в день.

Внимательные коллеги верно подметили, что умные вовсе не остан | Настоящие новости Оренбурга.

Новости. Знакомства. 22 декабря - 43487541057 - Медиаплатформа МирТесен. картина дня, политика, экономика и другие события. Фото и видео. 1. В любом возрасте, верно подметил, группы подростков. 2. В любом возрасте (согласование), верно подметил (примыкание), группы подростков (управление). Согласование — вид связи, при котором зависимое слово стоит в том же роде, числе и падеже, что и главное. Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте РИА Новости. Южно-Африканская Республика (ЮАР) заинтересована в российском опыте в атомных технологиях, Москва готова выступить в роли надежного партнера и предложить решения в рамках. подметил роль прошоого в человеческой жизни. Похожие вопросы.

Остались вопросы?

Суть проста: посмотрите внимательно на картинку столько, сколько вам понадобится, чтобы запомнить последовательность чисел. В среднем, у людей уходит на это около 30 секунд. Затем приступайте к тесту.

С такими планами я лег в постель. Для первого дня, проведенного в прошлом, событий оказалось более чем достаточно, чтобы мгновенно погрузиться в глубокий сон, к счастью, на этот раз без сновидений. Глава 5 Будильник завести я забыл, но встал, как по сигналу, ровно в шесть утра. И тут же, только открыв глаза, наткнулся взглядом на усталую, рано состарившуюся женщину лет сорока на вид. Она стояла в двух шагах от кровати и держала в руках мои вчерашние приобретения — кастет и раскладной нож, которые она добыла, очевидно, из кармана моего пальто. Смею тебя разочаровать, ее ты сегодня не повстречаешь! Потом, после победы, быть может… Я даже слегка растерялся, соображая, что ответить, и лишь потряс головой, прогоняя остатки сна.

Тетя Зина отличалась особым чувством юмора, понятным не всякому, и я только лишь стал постепенно к нему приобщаться. Как видно, многодневная смена закончилась, и тетка пришла домой отдохнуть, но тут между делом наткнулась на добытое мною оружие, и, разумеется, заинтересовалась им. Она продемонстрировала для наглядности крепкий, мозолистый кулак. Самое главное, я на сто процентов знал, что тетя сдержит свое слово. Она была быстра в решениях, и, не задумываясь, отходила бы меня розгами, если бы посчитала это необходимым. Тетка чуть прищурилась — а это был плохой знак, и я затараторил быстрее: — Напали, пока домой шли… несколько их было, а нас двое — я, да Лешка. Отбились кое-как, отобрали кое-что!.. Так я и знал, тетку не проведешь. Это Леха, простая душа, верит во все, что скажешь, а тетка — старой закалки, раскусит меня в миг, как орех стальным зубом.

Ладно… но чтобы этой гадости я в доме не видела! Я понятливо закивал и быстро начал собираться. Обошлось и ладно. Повезло, что тетка усталая пришла, не до меня ей. В обычном состоянии она запросто докопалась бы до истины, и никакие уловки не помогли бы. Одевшись, я уже собрался было выскочить из комнаты, но тетя резким жестом притормозила меня: — Стоять! Кашу съешь, потом беги! Оказывается, на столе, прикрытая деревянной дощечкой, стояла тарелка с рассыпчатой пшенной кашей, сдобренной сливочным маслом. А рядом стакан, доверху наполненный жирным парным молоком, и кусок хлеба с тоненьким слоем масла.

Королевский завтрак! Получается, придя после нескольких суток изнуряющей работы, тетя Зина первым делом подумала обо мне, своем непутевом племяннике, приготовила завтрак и принесла его в комнату, не будя меня, давая возможность поспать лишнюю минуту. От такой заботы слезы чуть не выступили из глаз, но я лишь пробормотал в ответ: — Спасибо! Челябинские парни не плачут, хотя все очень хорошо чувствуют. Спать хочу, сил никаких нет!.. Я не заставил себя просить дважды, за пару минут уничтожил содержимое тарелки, демонстративно вылизал ее, словно пес, запил все дурманяще свежим молоком — где она только его нашла в декабре в Челябинске, — поклонился тетке и выскользнул из комнаты, незаметным жестом прихватив со стола нож и кастет. Зина беззлобно махнула в мою сторону полотенцем, но видно было, что от усталости тетя едва стоит на ногах, и ей сейчас не до меня. В коридоре меня уже поджидал Леха, который, видно, явился даже раньше назначенного срока, но, опасаясь Зинаиды Васильевны, топтался на безопасном расстоянии. Я махнул ему рукой, мол, спускайся, сам заскочил в уборную, и через пять минут уже был на улице.

Леха нетерпеливо приплясывал на месте. Кажется, эту ночь он почти не спал. Я же напустил на себя крайне загадочный вид. Представляешь, она сразу нож и кастет нашла. Ей бы в милицию идти работать, а не на завод. Она бы всю окрестную шпану разом на место поставила! И что? И я, напустив на себя важный и загадочный вид, поведал ему следующее. Год назад в старой библиотеке я рылся в фондах в поисках еще непрочитанной фантастики.

Библиотекарша меня хорошо знала — я появлялся там по несколько раз на неделе, и доверяла, допуская до полок в закрытой части. Там-то я и обнаружил рукопись, невероятным образом затесавшуюся в архив. На вид ничего интересного — серая пожухлая тетрадная обложка, имя автора отсутствует, лишь странное название, подписанное карандашом, «У-шу», и ничего более. Я прихватил ее, скорее, до кучи, в довесок к зачитанным на сто раз до дыр «Войне миров» Уэллса и «Пятнадцатилетнему капитану» Жюля Верна. Видно, тетрадь случайно поместили в раздел «Здоровье», и там оставили. Открыв дома первую страницу, и вчитавшись в текст, я понял, что мне досталась настоящее сокровище. Это был вольный перевод с китайского очень старого трактата, причем в рукописном варианте, и каким образом он попал в детскую библиотеку, было загадкой. Однако методика там была описана достаточно хорошо и, что самое главное, имелись картинки. Я даже не придумал эту историю сам, так все и было на самом деле.

Димка, и правда, нашел ценную книгу и пытался ее изучить и освоить. Вот только ему не хватило времени и базовой физической подготовки. Я же как бы воплотил в жизнь именно то, что он пытался достичь — умение защитить себя и своих близких. Я сам тебя научу! Кунг-фу, джиу-джитсу, боевое самбо, рукопашный бой, и еще много других видов боевых искусств — все это очень далеко от окружающей действительности, от морозного солнца, от завода, где собирают танки для фронта. Но нам требовался зал, время и тренер. Ладно, лучший тренер для Лехи — это я сам. А вот с остальным проблемы. Леша, своими глазами видевший вчера результат «книжного обучения», восторженно потряс мою руку.

Век благодарить буду! И это притом, что он видел Диму практически каждый день, и подобные самостоятельные занятия просто не могли бы укрыться от его внимания. Вот так рождаются легенды! Нужно подыскать место, где будем проводить тренировки, натаскаем туда старых матрацев, и начнем, хоть завтра. Мы лихо двигались в сторону завода, пребывая в отличном настроении. И погода соответствовала. Столбик термометра поднялся за ночь до минус двадцати, а это для коренного челябинца — сущая ерунда. Главное, тепло одеться. Воздух был сухой, и мороз не слишком-то и чувствовался.

Зато настроение было отличным! На самом же деле, пробудившись с утра, я почувствовал невероятный прилив сил, которого вчера точно не было. Словно бы за ночь тело Димы набралось энергии, слегка излечилось, стало крепче и сильнее. Голова уже не кружилась, я шел быстрым, широким шагом, не отставая от шустрого Леши. На улице было еще достаточно темно, ведь мы вышли раньше обычного. Если вчера можно было разглядеть и людей, и дома, то сейчас разобрать что-либо с десяти шагов было почти невозможно. Конечно, город не спал и ночью. Мимо проехал военный патруль, уже трудились дворники. Мы прошли мимо продуктового магазина и свернули направо, миновав ворота, где задом к разгрузочной площадке приткнулся грузовик с надписью «Хлеб» на боку, за которым суетилось несколько человек, разгружая товар, а рядом с машиной стоял худощавый мужчина в овчинном полушубке.

Я глянул на него мимолетно, он как раз в тот момент прикуривал папиросу. Пройдя шагов двадцать, я резко остановился. До меня внезапно дошло! Пальцы того мужчины у грузовика, которые на пару мгновений осветила спичка, были в синих наколках. Быть такого не могло, чтобы в столь опасное и голодное время бывшего зэка допустили к перевозке продуктов. Да и хлеб обычно развозят, начиная с четырех утра, а сейчас уже половина седьмого. А что если эти люди не разгружали, а загружали грузовик? А тип с наколками на пальцах приглядывал за тем, чтобы все вокруг было спокойно. Получается… происходит грабеж?

Стоит ли влезать в это дело? Или лучше пройти мимо, сделав вид, что ничего не заметил. К тому же, так ли я уверен в своих выводах? Нет, вовсе не уверен. Вполне может быть, я ошибаюсь и сейчас только зря подниму панику и выставлю себя на смех. И все же… просто так уйти… Димка бы так не поступил. Он бы решил, что пусть над ним лучше посмеются, чем из-за его бездействия пострадают люди. Обязательно с оружием! Скажешь, продовольственный грабят!

Зови людей на помощь! Я же повернул обратно. Стоять и ждать нельзя, преступники за это время могут успеть скрыться. И ищи их потом, как ветра в поле. Город большой, и у них наверняка продуман план отступления. В карманах я нащупал кастет и нож. Последний, пожалуй, мне не нужен, а вот кастет пригодится. Я сунул варежки за пазуху, и нацепил кастет на пальцы правой руки. Как раз в этот момент я вновь поравнялся с воротами.

Погрузка еще продолжалась, а худой все так же курил в кулак, поглядывая по сторонам и переступая с ноги на ногу. Заметив, что я остановился, он нахмурился и напрягся, но разглядев меня, чуть расслабился. Я — обычный пацан, вовсе не опасный на вид. Вот только я не уходил и продолжал пялиться. Через полминуты худой не выдержал и направился в мою сторону. Увидев его вблизи, я точно уверился в своих подозрениях. Это же надо случиться такому невезению. Вчера вечером мелкие хулиганы, а сегодня матерые грабители. Худой непроизвольно поднял левую руку чуть вверх, при этом его карман слегка оттопырился и я заметил торчащую оттуда рукоять револьвера.

Смутные остатки сомнений исчезли. Я был прав, передо мной стоял опасный, вооруженный преступник! А значит поступать с ним можно безо всякой жалости, в соответствии с законами военного времени. За эти мгновения я преодолел разделяющие нас несколько шагов и, четко поставленным движением, саданул его в челюсть кастетом. В боксе все решает один удар, главное успеть этот удар нанести первым. У меня получилось. Кастет врезался в челюсть, сворачивая ее на бок, а худой упал, где стоял — глубокий нокаут. Но и былые умения сыграли свою роль, куда без этого. Я не был чемпионом мира, но прежде удар у меня был хорошо поставлен.

А тут сработал и фактор внезапности, худой просто не ожидал нападения. Не теряя времени, я снял кастет с руки и сунул в карман, а после проверил карманы худого. Так и есть, я не ошибся, револьвер системы Наган, образца аж 1895 года, калибра 7,62, барабан на 7 патронов. Быстро проверил барабан — полностью заряжен, после этого взвел курок, взял оружие наизготовку, и спокойным шагом двинул вперед. Остальные грабители в количестве трех человек как раз заканчивали загружать грузовик, но были так заняты своим делом, что не заметили происшествия с худым. Поэтому мое триумфально появление явилось для них полным сюрпризом. Стоять на месте! При малейшем движении стреляю на поражение! Но то ли вид у меня был слишком юный и не вызывающий страха, даже несмотря на оружие в руках, то ли они не поверили в мою способность к смертоубийству, но бандиты переглянулись между собой, а потом ко мне шагнул крепко сбитый, коренастый мужчина с шрамом на левой брови.

Он примирительно поднял обе руки вверх, улыбнулся и дружелюбно заговорил: — Чего это ты удумал, пацан? И где ствол взял? Давай побазарим по-хорошему? Из-за широкой фигуры я перестал контролировать взглядом остальных двоих, и мне это совершенно не понравилось. Я резко отпрыгнул в сторону, и как раз вовремя. Громыхнуло, и пуля пролетела там, где я стоял мгновением раньше, а широкий тут же прыгнул на меня, пытаясь сбить с ног своим весом. Это был опасный противник, не чета вчерашней шпане, но он все же не ожидал, что я сумею столь удачно воспользоваться оружием. Первый же выстрел попал ему в грудь, откинув мощное тело назад, я перекатился по снегу, и выстрелил еще три раза. Одна пуля ушла в молоко, но две другие нашли свои цели.

Бандита, стрелявшего из-за спины своего приятеля, я не пожалел, прикончив точным выстрелом в лоб — «намазал зеленкой», а второму, у которого в руках мелькал лишь складной нож-бабочка, я прострелил ногу. Тот рухнул на землю, выронив ножик, и начал выть от боли. Я подобрал нож и второй револьвер, подошел к трупу здоровяка, расстегнул его полушубок, вынул из штанов ремень, вернулся к воротам и крепко связал худого, который до сих пор так и не пришел в себя. Потом подошел к раненому и скупо посоветовал: — Ногу себе перетяни, а то кровью истечешь, пока врачи приедут… Помогать ему я не собирался. Хочет жить, сам справится. Он и справился. Уловив суть, он быстро выдернул ремень из своих штанов, и, скрипя зубами от боли, перетянул ногу чуть выше места ранения. Если артерия не перебита, выживет. А нет — никто плакать не станет.

По-хорошему, сейчас самое время убраться отсюда. И если бы я был один, так бы и поступил. Но Леха все равно расскажет милиции обо мне. Деваться мне в городе некуда, так что найдут быстро. Да и смысл бежать? Я же герой, получается. Задержал банду, а то, что пару человек пристрелил ненароком, так они сами виноваты. Сдались бы без сопротивления, остались бы живы… — Сученыш, откуда ты только взялся… — ненавидящим голосом прохрипел раненый, но даже не пытался уползти в сторону, понимая, что я догоню и пристрелю, как бешеную собаку. Взгляд у меня был многообещающий, и в барабане осталось целых три патрона.

Со стороны улицы раздались звуки приближающихся машин, тут же громкие крики, а затем во двор вбежал милиционер со знаками различия сержанта милиции — два кубика в петличках, и пистолетом в руке, за ним топали пятеро красноармейцев с винтовками и Леха — куда ж без него. Всем бросить оружие! Так как с оружием в данный момент, кроме вновь прибывших, был лишь я один, то тут же, не дожидаясь повторного окрика, откинул наган в сторону, демонстративно поднял руки вверх и улыбнулся ошарашено оглядывающему место бойни сержанту. Оказали активное сопротивление, поэтому двое застрелены. Гражданское задержание провел рабочий Танкограда Дмитрий Буров! Леха шагнул вперед и тревожно произнес, глядя на постепенно светлеющее небо: — Чую, опять опоздаем! Михалыч нас точно прибьет! Глава 6 — Случайно, говоришь, там оказался? А я что?

Я — ничего. Сидел себе ровно на жестком стуле в кабинете уголовного розыска и, как говорится, в ус не дул. Разве что не насвистывал легкую мелодию. В небольшой комнате тяжело пахло табаком, лейтенант курил одну папиросу за другой, туша их желтым пальцем в массивной хрустальной, еще дореволюционного производства пепельнице. В углу стоял высокий железный сейф, на стене висел портрет Сталина. Кроме нас в комнате никого не было, Денисов проводил допрос лично. Выглядел он грозно: скуластое лицо, крепкая фигура, сбитые костяшки. Одет неброско, в толпе не выделишь. На самом деле, ничего веселого не происходило.

Через некоторое время после перестрелки у магазина, туда съехались машины, привезшие к месту происшествия и высокие чины, и врачей, и криминалистов, и даже местных журналистов. Остальные пришли своим ходом, злые и недовольные. Самыми первыми к месту явилась «бригада мобиль» из Центрального района в составе трех человек -самых опытных, матерых сыскарей во главе с лейтенантом Денисовым. Бригада была образована еще в тридцатые годы, и на ее счету были сотни раскрытых преступлений, так что за дело они взялись рьяно. И началась суета. Щелкали вспышки фотоаппарата, убитых сгрузили в труповозку и отправили в морг, медики обработали раненых и тоже куда-то увезли под конвоем, нас же с Лехой забрали в седьмой городской отдел, располагавшийся относительно недалеко, посадили в клетку предварительного заключения и оставили там мариноваться на несколько часов. Затем развели по разным комнатам и начали допрос. Глупо, за это время мы могли бы обо всем договориться, но, с другой стороны, нас и не считали за преступников. Не знаю, что наговорил им Леша, но я держался оригинальной версии произошедшего, в подробностях по много раз пересказывая все, что случилось этим ранним утром.

Вчера почти опоздали и решили, что лучше прийти заранее, чем получить выговор. И ножик у тебя интересный в кармане обнаружился. Тоже нашел? И тоже случайно? Вот тут я сглупил, конечно. Надо было сразу избавиться от всех сомнительных предметов, я же сначала упустил этот момент из головы, а потом было поздно — нас с Лехой тщательно обыскали, и если у моего приятеля в карманах было пусто, то в моих оказалась целая россыпь подозрительных сокровищ. В клетке я успел шепнуть Леше, чтобы он ничего не рассказывал про вчерашнюю драку. Лишнее это. Надеюсь, он сумел промолчать.

Я ведь герой, в одиночку задержал банду грабителей. Тот самый сержант Морозов, который первым прибежал к магазину, рассказал, что это было уже пятым ограблением за последние две недели. И почерк во всех случаях одинаковый: ждут, пока поступит свежий товар — в основном, продовольствие, приемщиков режут на месте, товар грузят в машину, и ищи-свищи ветра в поле. Эх, знал бы я заранее, что внутри магазина лежит два свежих женских трупа, убил бы всех четверых бандитов, включая худого, валявшегося без сознания. Выстрелил бы в затылок безо всяких раздумий. И не жалел бы об этом ни секунды. Впрочем, его и так ждет расстрел, сейчас с подобными типами никто не церемонился. У одного был перелом лучевой кости запястья, а у второго сломан нос. Оба сообщили, что поскользнулись и упали.

Но дело в том, что за два дня до этого от гражданина Макушина поступило заявление об уличном ограблении, банальном гоп-стопе. И словесные портреты преступников очень уж совпадали с потерпевшими. Вот только грабителей было пятеро, а этих двое. Но я все же решил провести опознание. И что же ты думаешь, Буров? Этот лейтенант Денисов крепко знал свое дело. Рано я расслабился и поверил в свой неприкосновенный статус героя. Он уже все выяснил, и теперь просто валял ваньку. И остальных трех подельников мы тоже быстро нашли.

А еще Макушин рассказал, что ему угрожали ножом и кастетом, которые выглядели, буквально, как те, что обнаружились у тебя. Есть что добавить по этому поводу? Как и врать. Ладно, раз уж так получилось, что поделать. Я вкратце поведал о вчерашнем приключении, добавив, что никого не хотел калечить, и вообще, это случайно получилось. А на самом деле я тихий и мирный, котенка не обижу, не то, что злых хулиганов. Гололед — вот причина всех травм, нам с Лехой просто повезло! Вид у Димки был не очень-то грозный, скорее, даже слишком интеллигентный, но мое воцарение в этом теле уже привнесло свои особенности — взгляд изменился, манера разговора и поведения тоже. Благо, мы с лейтенантом прежде не были знакомы, и уловить перемены он не сумел.

Денисов скривился, будто залпом выпил рыбий жир: — Ладно, свободен! От лица трудового народа выражаю тебе благодарность! Об этом случае будет доложено на завод. Так что жди грамоту или премию!

Ждать чуда, когда ты заранее настроил себя на провал, не нужно. А вот веря в свои силы, ты можешь свернуть горы. Оскар Уайльд Твое счастье зависит только от тебя самого. Никто не обязан делать тебя счастливым — ни семья, ни друзья, ни вторая половинка. Если ты сам не в силах сделать свою жизнь лучше, то к чему ожидать этого от кого-то другого? Джозеф Аддисон То, что окружающие люди одобряют твои действия и хвалят тебя за достигнутые результаты, не значит ничего по сравнению с чувством самоудовлетворения. Ценнее всего, когда ты сам, не обращая внимания на мнение других людей, можешь быть собою доволен. Дело также в восприятии, двойных смыслах и контексте. Говоря даже самыми простыми словами, ты не можешь быть уверенным, что твой собеседник правильно поймет то, что ты пытаешься ему донести. А теперь задумайся, сколько ссор возникало из-за банального недопонимания.

Ежедневная аудитория портала Стихи. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Верно подмечено..

подметил роль прошоого в человеческой жизни. Похожие вопросы. Верно подмечено. Мертвые люди получают больше цветов, чем живые, потому что сожаление сильнее благодарности. Анна Франк. Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте РИА Новости. Южно-Африканская Республика (ЮАР) заинтересована в российском опыте в атомных технологиях, Москва готова выступить в роли надежного партнера и предложить решения в рамках.

Будущее для жизни уже сейчас

• Комментарии
• Другие вопросы:
• Новости дня
• верно подмечено!
• Вот это верно подмечено

Похожие новости: