Выпуск из социального учреждения (детские дома, интернаты). Детские дома не помогают детям, а вредят им — к таким выводам на основании многочисленных исследований пришли развитые страны еще в середине прошлого века. Кристина признаётся, что в детском доме не была самой послушной, но решила в обществе вести себя по-другому.
Ребенок в детском доме. Как живут дети в детских домах? Детдомовские дети в школе
Один уже получил диплом, а трое еще учатся. Многие дети занимаются спортом: у юного конькобежца Захара уже несколько медалей. Фото: Руслан Рыбаков О финансовых трудностях и отношении окружающих — Нам было очень тяжело в материальном плане, когда мы жили на городском бюджете. Особенно сложными выдались 1990-е. Тогда нас прикрепили к магазину, чтобы мы отоваривались, но деньги не всегда привозили вовремя. Иногда я приходила туда и плакала, выпрашивая продукты, потому что детям было нечего есть. Одевать ребят тоже было проблемно: тогда давали талоны на ограниченное количество одежды. Чтобы сводить концы с концами, мы устроились работать сторожами за 50 рублей в сутки. С детьми дежурили по очереди. Кроме того, тогда мы жили в квартирах — сначала в двух тесных, затем нам дали жилье попросторнее.
Но все равно было не очень комфортно. В 2002 году мы встретились с президентом — тогда Владимир Путин был на этой должности чуть больше двух лет. После встречи с ним нам дали этот двухэтажный дом и перевели на краевой бюджет. Сегодня мы юридическое лицо, мне как учредителю приходится заполнять множество бумаг и документов. Но зато теперь и финансирование соответствующее, сейчас проблем с деньгами нет. Одежду детям привозят из магазина, с которым у нас договор. Все эти 30 лет мы сталкивались и с непониманием, и с завистью окружающих. Многие за спиной говорили, как я мешками таскаю домой еду. Я отвечаю: «А вы не видите, что я и готовлю для детей ведрами?
Но скажите — в чем ваша выгода? А вот когда мы переехали, многие начали думать, что мы только из-за дома воспитываем детей. Но табличка на здании гласит о том, что это учреждение — государственное. А это значит, что мы его лишимся, когда перестанем работать. Все-таки мне уже 65 лет, а муж на 10 лет старше. Но люди все равно не верят и говорят, что «Колесниковы выторговали дом». О воспитании — Многие дети занимаются спортом: у юного конькобежца Захара уже несколько медалей. Процесс воспитания не заканчивается на 18 годах — многие дети в этом возрасте еще совсем недееспособны. Особенно это касается тех сложных ребят, которые жили в детском доме или росли в неблагополучных семьях.
Они все пришли к нам совсем несамостоятельными, и многих приходилось учить самым элементарным вещам. Конечно, характер и генетику детей не переделаешь. Каждый идет тем путем, который выбирает сам. Но ведь условия воспитания все равно больше зависят от семьи. И самое главное здесь — любить и уважать детей. Я считаю, что лучшее воспитание — это диалог, даже самым маленьким нужно объяснять, почему и как надо что-то делать. Лаской и уговорами можно добиться если не нереального, то многого.
Об перспективах и трудностях этого процесса рассуждают эксперты. Их главная задача — помощь скорейшему устройству ребенка в новую семью или возвращению его к кровным родителям. Для этого в учреждениях нового поколения должны быть отделы по воспитанию детей, временные социальные приюты, где родители смогут на время оставить ребенка, специалисты, помогающие семье, которая решилась на усыновление, и люди, работающие в системе постинтернатного сопровождения. О полном перепрофилировании всех калининградских детских домов в подобные центры 6 февраля на встрече с журналистами заявила Анжелика Майстер, министр социальной политики Калининградской области, сообщил портал Клопс. Первый в регионе центр начал работать в конце января, и Майстер уверена, что в России аналогов ему нет. Между тем центры, активно работающие над возвращением детей в семьи, уже давно существуют в разных регионах России. Это явление еще не приобрело массового характера, однако вскоре все может измениться, уверен зампредседателя Комиссии Общественной палаты РФ по социальной политике, трудовым отношениям и качеству жизни граждан, председатель РОО «Право ребенка» Борис Альтшулер. Когда Правительство РФ издаст постановление, утверждающее новые правила о детских домах, перепрофилирование станет общероссийским, считает Альтшулер. Новые правила уже подготовлены Минобрнуки и общественными деятелями, они прошли согласования со всеми министерствами, кроме Минюста, куда были направлены на утверждение в декабре 2013 года. Эти правила, отмечает эксперт, закрепляют два важных положения. Во-первых, дети должны жить только в группах семейного типа с постоянными прикрепленными воспитателями, находящимися с детьми круглосуточно. Во-вторых, в каждом детском доме должно быть создано структурное подразделение по семейному устройству, по восстановлению кровной семьи, по профилактике сиротства и по постинтернатному сопровождению. Альтшулер отметил также, что механизм контроля таких учреждений был предложен проектом федерального закона об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В декабре 2012 года Президент РФ Владимир Путин издал указ принять законопроект в обязательном порядке, однако инициатива была отклонена после обращения в Госдуму активистов движения «Суть времени» во главе с политологом Сергеем Кургиняном.
Самые проблемные зоны у него возникнут в 20, 30, 40 лет. Не сразу по выходе из детского дома, а со временем. Потому что надо двигаться вперёд, а он не умеет ходить! Надо вообще убрать из детских домов волонтёров! Это работа со всеми. А работа со всеми - это уже система. Нужно индивидуализировать взаимодействие с конкретным ребёнком и смотреть, какой у него там пожар, какого объёма, какого цвета и содержания. Работать только с Васей Ивановым и вместе с ним выйти и сопровождать его. А у нас как? Бегали-прыгали-рисовали-танцевали, а ребёнок выходит из детского дома и не то что яйцо сварить не умеет, он просто жить не хочет! Видеть его маршрут. Я добровольцу говорю: назовите мне хотя бы одного ребёнка, с которым вы бы взаимодействовали больше одной минуты. Не было такого! А почему? Потому что задача волонтёра не погрузиться конкретно в проблематику Васи, разобраться с его сложностями, построить образовательный маршрут, культурологический, спортивный, с родственниками наладить связь, продумать программу обучения после детского дома, а просто прибежать, повеселить и убежать. А у каждого из детей внутри все полыхает! И потом режут руки, садятся на наркотики, алкоголь! Девочки в проституцию. Потому что не пережили они свою трагедию. Не помогли им. Это же основное. У нас сейчас есть случаи, когда выпускницы рожают от гастарбайтеров по пять-шесть детей! Кто мимо прошёл, тот и муж. Он на неё навалился, а она даже не поняла. Границы стёрты волонтёрами и добровольцами: выпускники детдомов вообще не понимают, где и с кем держать дистанцию. Для них все свои. А так не бывает. Вот почему они попадают во всякие криминальные переплёты. Кто контролирует, бьют детей или нет? Я пробыл в детдоме 16 лет. Подавляют ребёнка не обязательно побоями. Если ребёнок яркий, думающий, если он активный, задаёт много вопросов - скорее всего, его просто отправят в психушку. Мы сейчас сотрудничаем с учреждениями Москвы и Московской области. Там находятся дети из детских домов… в психушке. Они оказались там небеспричинно? Это здоровые дети! Но система не может предложить им альтернативу. Психиатры накачивают гиперактивных детей таблетками, мучают их там. Даже я воду закупаю в больницу, чтобы они могли воды напиться… - В смысле? Там что, нет воды? Уже окрепший Серёжа и посылка из Москвы от Александра Гезалова со специальным детским питанием для набора веса. Это в том году было. Захожу, там такая большая комната, в ней 40 детей, ковёр и лавка. На лавке сидят две сотрудницы — перекрыли вход и не дают детям выйти. И вот дети должны сидеть в этом пространстве несколько часов. Сидят они, напичканные таблетками, чтобы не вякали. Говорю: почему им ничего не дадите? Мячик, например? А что они должны делать? Гладить этот мячик, что ли?! Смотрю, на антресолях лежат нераспакованные игрушки. Спрашиваю: почему не даёте? Я тогда говорю: «Что же вы делаете? А вот он медаль от президента получил! Ещё не сел? За то, что просто был нормальным, активным и любознательным ребёнком? Вы понимаете, как там всё устроено? А эта дедовщина, которая происходит между детьми? Они не могут справиться со своими чувствами. Мочат слабого. Со мной справиться воспитатели не могли, я был неудобен. Они натравливали на меня старших пацанов — те меня били, издевались, сажали в газовую камеру. Бросали туда теннисные шарики, зажигали их, потом тушили. Загоняли туда человек 15, закрывали и травили всем этим. Все были в курсе. Сексуального плана. Она всегда была, но сейчас особенно процветает. Мальчики — девочек. Мальчики — мальчиков. Поэтому обязательно нужно, чтобы рядом с ребёнком был человек не из системы, так называемый наставник. У нас есть наставничество по контракту, когда ребёнок выходит из детского дома и подписывает с наставником контракт по сопровождению. Но это что такое? Это квест. Игра такая. Ребёнок же настрадался, перемучался, а человек, который подписывает с ним контракт, об этом не знает… Нужно, чтобы этот наставник уже был с ним в детском доме! И это должна быть оплачиваемая история. Он должен видеть, что там с ребёнком происходит — мутузят его или не мутузят, как он учится. Что у него со спортом, что у него с зубами, ногами, одеждой, аппетитом… Он должен видеть, что нужно залатать, где подрулить, и по выходе из детского дома все равно сопровождать ребёнка. Потому как сопровождать малознакомого человека крайне сложно. Но что-то же надо делать… - Сколько наставнических центров сегодня в России? Пишет мне одна женщина: «Саша, я вижу, что вы делаете, каждый месяц буду переводить вам по 10 тысяч рублей». В общем, с миру по нитке. Но вы-то знаете, сколько таких? Что происходит с остальными? Все вместе торчат на наркоте, спиваются, уходят в криминал, садятся в тюрьму, погибают. И виной тому не гены… красной нитью это протяните — не гены! Это система так людей поломала. Они не могут социально адаптироваться.
Какие еще общественные контроли? Они их боятся, они же воруют в интернатах миллиарды, и вдруг в эту вотчину какие-то общественные контролеры! Все это сделано по наводке коррупционеров «Россиротпрома». Закон лег, а он нужен, так как информация об ужасах, творящихся в интернатах, продолжает поступать», — говорит Альтшулер. По словам президента Благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Альшанской, гарантией добросовестной работы в таких центрах будет прописанный в правилах механизм пересмотра дела ребенка каждые полгода. Он нужен, чтобы понять, почему подопечный центра не был устроен в семью за конкретный период. Прозрачность деятельности государственных детских учреждений для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, позволит обеспечить также партнерство с некоммерческими организациями, уверена Альшанская. Сейчас у нас нет такой возможности. Мы готовы помочь, но у нас нет ни выхода к информации, ни доступа к личным делам и данным о кровных семьях. Мне кажется, в будущем необходим симбиоз таких центров с общественными организациями. А еще лучше пойти по пути других стран, чтобы в итоге эти учреждения постепенно становились негосударственными, общественными. Мне кажется, уже понятно, что у государства не слишком хорошо получается растить детей и надо отдать эту функцию другим». Массовое перепрофилирование детских домов — идея разумная с точки зрения стратегической политики решения проблемы сиротства, отмечает директор Благотворительного фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас» Татьяна Тульчинская. Однако она опасается, что, как это часто бывает в нашей стране, все сведется к смене вывески.
Как дети оказываются в детдомах и должны ли они быть благодарны приемным родителям
О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. С помощью игры были затронуты такие вопросы: что такое буллинг, как ему противостоять, к кому можно обратиться за помощью, если произошла травля и др. Ранняя смертность, наркотики, самоубийства, разводы и сдача уже своих детей в детдом – наиболее типичная история у детей из детского дома, комментируют эксперты.
Кусачее детство: как живется в детдоме?
Об этом она заявила на расширенном заседании рабочей группы Государственной Думы по вопросам обеспечения жильем детей-сирот, которая была создана по решению Председателя ГД Вячеслава Володина. Де́тский дом — воспитательное учреждение для детей, лишившихся родителей или оставшихся без их попечения, а также детей, нуждающихся в помощи и защите государства. Государство само потворствует существованию коррупционной системы детдомов.
Новости по тегу: Детский Дом
Но этого не случилось. Тогда я приняла решение, сама подошла к социальному педагогу и сказала, что хочу в приемную семью. Раньше я боялась. У нас процветала дедовщина: старшие могли избить младших, заставить что-то делать в наказание, например, десять раз перемыть полы в комнате. Были случаи, когда мальчики сбегали.
Тогда воспитатели их наказывали. Однажды 16-летнего мальчика за побег исхлестали ремнем и заставили голым ходить по мужскому корпусу. Старшие ребята имели право бить наказанных. А бывало и так, что дети сами провоцировали взрослых, а воспитатели в ответ распускали руки.
Медицина там была плохая, никому мы не были нужны. Можешь жаловаться, что у тебя болит живот, сколько угодно, тебе скажут: «Хватит врать, иди на урок». Никогда не дадут даже таблетку. Это было похоже на армию.
Где угодно лучше, но не в детском доме. Это очень сложно. Нет близкого человека. Кому-то, у кого есть родные, привозят сладости, подарки, а ты сидишь и смотришь.
Если ты кому-то позволил большую ласку, то они не простят. Мы все тут друг другу с этим помогаем. Пока ты не побывал в детском доме, ты не понимаешь, что это, — делится омичка. Молодой воспитательнице многому нужно было научиться, но с первых же дней ее ждало серьезное испытание: из ее группы сбежали 8 из 15 детей. А что делать?
Нужно было искать их самой, милиция начинала искать спустя три дня. Нашла их на фруктово-овощной оптовке. Они сбежали туда, чтобы поработать и чтобы поесть фруктов. Я хотела уйти из-за этого. Это же очень тяжело, такая ответственность.
Думаешь, всё, ну не могу больше. Потом время проходит, нормально. Здесь же вся моя жизнь. Такие тяжелые времена были, двухтысячные. Куда идти?
А к детям я привыкла и знала особенность каждого, — рассказывает педагог. Таких случаев в практике Светланы Михайловны было много. Дети сбегали на рынки, бродяжничали на улице. Хотели подзаработать. Но чаще они бегали к родителям, которые от них отказались.
Сколько раз их из дома забирала. И в Исилькуль, и в Называевск уезжали. Не важно, какая мама и где она.
Родители поддерживают его материально и снимают ему квартиру. У детдомовских детей такой возможности нет — он скорее устроится кассиром, где на старте более высокая зарплата, чем у ребёнка среднего класса, но перспектив практически никаких.
И всё же некоторым детдомовцам удаётся выбиться в люди, например Светлане. Её девиз по жизни: забивать, играть и выигрывать. Девушка занимается женским футболом и получает внешнюю позитивную оценку своих способностей. Рассказывая о себе, она говорит: "Я выбрала, мне нравится". Тренер, заинтересованный в победе команды, подобрал к ней индивидуальный подход и объяснил: если хочет сделать карьеру в футболе, то должна повысить академические показатели в школе.
Таким образом, у неё была высокая мотивация хорошо учиться. В результате девушка поступила в вуз и сейчас активно продвигается в карьере. ЦИТАТА Специфика российских детдомов в том, что изъятие ребёнка из семьи означает полное прекращение его общения с родственниками — Жанна Чернова, автор исследования Также девушкам адаптироваться и "выбиться в люди" зачастую помогает удачное замужество, дополняют эксперты. Чего не скажешь о молодых людях, так как девушки из хороших семей редко выбирают в женихи детдомовских мальчиков из-за того, что у тех на старте низкие материальные возможности. Поэтому у детей из среднего класса и детдома несопоставимые шансы на успех.
Что делать — С 2014 года идёт реформа, цель которой — сделать так, чтобы пребывание ребёнка в учреждении было временным, чтобы как можно скорее он был возвращён в кровную семью, а если это не представляется возможным — то в приёмную, — добавляет Жанна Чернова.
Спустя полгода, когда мне исполнилось четыре года, я попала в семью. Приемные родители жили в селе Икряное. С ними я прожила восемь лет вместе с двумя детьми-сиротами. Это было ужасное время, о котором я пытаюсь забыть.
Анализируя те годы, я понимаю, что нас взяли из-за выплат от государства. Уже потом мне рассказали, что приемные родители тратили деньги с моей книжки на оплату коммунальных услуг, покупку двух автомобилей и другие свои нужды. А должны были тратить на мое воспитание. В приемной семье я чувствовала себя никем. Однажды ночью кто-то из нас случайно уронил в уличный туалет туалетную бумагу.
Чтобы заставить «виновника» признаться, приемная мама пригрозила дать каждому по столовой ложке горчицы. Когда это не помогло, нас отказались кормить до следующего вечера.
Чужие среди чужих: как живут в детских домах
Тогда появилось деление на дома ребенка, детские дома, школы-интернаты, а также учреждения для детей, совершивших правонарушения, и детей с нарушениями развития. С 1960-х по 1990-е годы сформировалась сеть коррекционных интернатов восьми типов. На тот момент не было еще достаточных знаний по психологии депривации и привязанности. Никто не думал о том, что чувствуют дети, что с ними происходит. Важнее считался вопрос их содержания и обучения. Детей распределяли в разные учреждения по возрасту, состоянию здоровья и потребностям в образовательных программах. Из-за чего братья и сестры могли годами не видеть друг друга и потеряться навсегда. Внутри учреждения их перемещали из одной группы в другую, в связи с чем у них постоянно менялось окружение и воспитатели, никогда не было рядом постоянного значимого взрослого. Поэтому дети не умели формировать привязанность. Не стояло задачи вернуть ребенка в кровную семью. Его нахождение в учреждении не рассматривалось как временное, а поиск приемных родителей решался не проактивно.
К реформированию в этой сфере на мировой арене подтолкнули принятие Конвенции о правах человека в 1950 году, о правах ребенка — в 1989 году, о правах инвалидов — в 2006 году. В России ситуация стала меняться в 2012 году, когда соответствующая задача появилась в концепции "Десятилетия детства". Оно стало результатом двухлетнего труда Совета по вопросам попечительства в социальной сфере, Министерства образования, Министерства труда и социальной защиты и Министерства здравоохранения. Проблемы при распределении кровных братьев и сестер Когда только началась работа над постановлением, мы сразу же обозначили, что разрозненность системы препятствует работе с кровной семьей по возвращению ребенка. Причина в том, что его устраивают не рядом с домом, а в учреждение, к которому он "подходит" в зависимости от возраста и группы здоровья, что приводит к частому разлучению братьев и сестер. Я побывала в большом количестве учреждений в разных регионах России и часто встречала детей, которые по пять — десять лет не видели своих младших братьев и сестер, ничего не знают об их судьбе. Им даже не предоставляют возможности поддерживать какую-то коммуникацию, не считают, что это важно. Лишь в одном регионе я наблюдала, как старших возили в дом ребенка на встречи. Если же приемная семья высказывала желание забрать ребенка, им говорили о невозможности разделять детей. Получалось такое лицемерие и двоемыслие.
Последствия кочевания детей по разным группам Раньше была активно распространена практика перевода ребенка из группы в группу внутри одного учреждения. Например, в домах ребенка такие переводы происходили каждый год. Если ребенок живет в таком формате до пятилетнего возраста, то его психике наносится огромный урон.
На ее решение воспитатели не могут повлиять. В Павлове четыре года назад многодетную семью Окуневых лишили родительских прав. Помимо трех своих детей она воспитывала 13 приемных. Всё изменилось, когда уже взрослые дети стали рассказывать, как в семье их морили голодом, избивали, заставляли работать на стройке. Также они стали обвинять приемных родителей, что лишили их денег. Они все выходят пустыми. Потому что пособия уже за них не платят. Стукнуло — сумочка за дверь, — объясняет Елена Крылова. Она уверена, что многие берут детей из корыстных интересов. Это подтверждает опыт Саши Новиковой. Она попала в приемную семью прямиком из приюта «Вера». Новые родители жили в двухэтажном частном доме в Кузнечихе, микрорайоне на окраине Нижнего Новгорода. Однажды, когда я спала, крыса залезла прямо на меня. Я просыпаюсь — и как завизжу. Это было ужасно, — говорит Александра. В доме жили шесть детей, пятеро из них — приемные. Питались и спали они отдельно от взрослых. Педикюр, маникюр, масочки разные. Деньги наши на это уходили, — рассказывает Новикова. Знаете пакетики для супа? Заварит его, овощей добавит, и всё. Есть это совсем не хотелось. Чайные пакетики по десять раз заваривали, экономили. Это воспитатель пришел и ушел, а мама — это навсегда Через полгода жизни в таких условиях Саша Новикова решила уйти из семьи и попала в первый детдом в Сормове. Там она проведет три года. Сейчас она не жалеет о своем решении. Воспитателей и детей, с которыми она жила, называет семьей. Карты» — Сначала я очень боялась. Я слышала, что в детдомах обливают кипятком, бьют, но всё оказалось совсем не так. Я попала в крутую семью. С нами занимались, нас водили на разные мероприятия. До сих пор со многими поддерживаю общение, — говорит Саша. Детдомовский опыт может быть совсем разным. Другая наша героиня Лилия Лескова попала в тот же детдом в шесть лет и провела там год. И воспитатели относились к детям не очень, запирали за непослушание в туалете. Могли на всю ночь закрыть. И сами дети относились друг к другу плохо. Там очень часто насиловали кого-то. Я помню, там старшеклассницы некоторые уже беременными ходили, — рассказывает сирота. Сироты нередко жалуются на детдома, упрекают его сотрудников, что их лишили семьи, рассказывает павловский воспитатель Елена Крылова. Мама — она всегда мама. Это воспитатель пришел и ушел, а мама — это навсегда, — говорит воспитатель. Выбивать квартиру с плесенью и вернуться в депрессивный район По закону, сироту или ребенка, оставшегося без попечения, по достижении совершеннолетия государство должно обеспечить жильем. В большинстве российских регионов этот принцип работает очень плохо. Часто местные власти строят абсолютно непригодные дома для жизни , с отсутствием вентиляции, с плесенью. Подобных случаев множество в каждом регионе. Но даже на такую квартиру нужно годами стоять в очереди. В Нижегородской области, как утверждает юрист Лариса Шарадзе, почти всегда квартиры сироты выбивают у администраций через суд или прокуратуру. Саше Новиковой уже в детдоме стали говорить, что у нее нулевые шансы на получение квартиры. Саше Новиковой досталась от матери квартира в полурасселенном доме в Шатках. Местная администрация посчитала, что он пригоден для проживания Источник: Александр Виноградов — У покойной матери была квартира в Шахунье, в доме двухэтажном. На одном этаже жили какие-то бомжи, вернее, люди, которые ни за что не платят. Чтобы в квартиру подняться, нужно было пройти через комнаты, где они жили. А они спокойно могли еще подняться вверх, выломать дверь. Квартира, о которой идет речь, находилась в деревянном доме 1913 года с полуразрушенным печным отоплением. Он был уже наполовину расселен, но, несмотря на это, шахунская администрация считала его вполне пригодным для жизни. Тогда воспитатель вышел на областного прокурора. Только тогда дело сдвинулось. Проблема районов в чем? Прокурор, глава администрации, главврач — они все одна дружная семья. Они все ходят друг к другу на праздники. Они все ходят на общие охоты и рыбалки, и они никогда против друг друга не пойдут, — рассказывает юрист Лариса Шарадзе. В 2020 году Новикова с помощью Шарадзе получила квартиру в Нижнем Новгороде. Сироте Лилии Лесковой, чтобы добиться жилья, пришлось обращаться в суд. До этого она стояла в очереди на 467-м месте. Но впоследствии каким-то образом съехала на 800-е.
Александр Гезалов: Я работаю с подростковыми и взрослыми колониями и могу сказать, что, например, в одной подростковой колонии, с которой я работаю, из 45 подростков, которые там находятся, 25 — воспитанники детского дома. Если брать колонию строгого режима, из 1 000 находящихся там людей 200 — выпускники детских домов. Но на самом деле для того, чтобы это точно знать, нужно знать вообще карту. Потому что действительно Елена права: они вышли, они уже не воспитанники детского дома, а они такие же граждане, как и мы. Как выявить? Какой банк данных нужен, чтобы знать о проблемах выпускников, что с ними происходит: по жилью, по образованию, какой с ними происходит криминал и так далее? Например, в той же Москве дети получают жилье, живут отдельно, квартиру сдают. Ну и так далее. Разные истории, надо разбираться. Анастасия Урнова: То есть получается, что вообще нет никакого органа, нет никакой, может быть, большой благотворительной организации, которая бы как-то мониторила, что происходит дальше с детьми? Почему мне кажется это логичным? Часто мы предъявляем претензии учреждениям, которые работают с сиротами, что это проводится плохо, что люди оттуда выходят с покалеченными судьбами и так далее. Если бы мы, например кажется это логичным , могли бы проследить, что дальше происходит с людьми, можно было бы понять, что из этого учреждения люди не социализируются, и, наверное, надо какое-то внимание ему дополнительно уделить. Такого не делается. Правильно я понимаю, Наталья? Наталья Городиская: Да, я с вами согласна. Этого не делается. Этого вообще у нас сейчас нет. Анастасия Урнова: А возможно ли это? Наталья Городиская: Вы представляете? Человек после 18 лет считается совершеннолетним. То есть как-то отслеживать его судьбу, ходить за ним? Смотреть, как он живет? Все время его интервьюировать, приходит к ним в гости, узнавать, работает ли он? Это достаточно сложно на самом деле. Анастасия Урнова: Нереально. Наталья Городиская: Да. Но есть такая сейчас тема, как постинтернат. Есть разные фонды, которые этим занимаются, но их ничтожно малое количество, поэтому вот такой статистики нигде нет. Хотя уже многие об этом говорят, что хорошо бы, если бы она была. В том числе отслеживать судьбу и, возможно, мониторить я не знаю, каким образом это можно сделать, с помощью каких механизмов выпускников, как мы их называем, из приемных семей, потому что это тоже дети, которые попадают из учреждений в семью. И как складывается их судьба? Я как приемная мама могу сказать, как сложилась судьба моих взрослых детей. А у нас семей-то очень много, больше 420 тысяч на сегодняшний момент. И оттуда тоже дети выходят. И как складываются их судьбы? Ну, хорошо бы, если бы такие цифры были. Александр Гезалов: На самом деле на базе 1С сделана программа, которая так или иначе фиксирует тех выпускников, которые выходят, и те проблемы, которые у них возникают: жилье, образование, трудности и так далее. Но у нас, к сожалению, вообще в целом в регионах действительно фиксирование людей, которые выходят… Допустим, человек вышел из приемной семьи или из детского дома, из исправительной колонии, подростки вышли. К сожалению, такой системы какой-то именно поддержки, а не просто контроля за ними ФСИН, она просто отсутствует. Давайте тогда поговорим о том, что, наверное, легче контролируется. Мария, логичный вопрос возникает: а с какими основными проблемами сталкиваются живущие в сиротских учреждениях дети? Мария Хадеева: Начнем с того, что ребенок, который попадает в учреждение, у него, в общем-то, совершено базовое предательство, как он считает, то есть от него либо отказались, либо какая-то трагическая история с родителями. Соответственно, существует весь комплекс и спектр проблем с доверием. Соответственно, все дети по-разному реагируют на стресс. Это вызывает в том числе проблемы с образованием, с чем в том числе мы сталкиваемся, потому что наш проект "РОСТ" начинался как проект онлайн-образования в учреждениях отдаленных. И собственно дети часто в состоянии стресса… у нас бывали ситуации как раз, когда они проходили по МПК, им ставилось, что они необучаемые, когда они просто были закрытые, переживая какую-то личную ситуацию свою. То есть ставили диагноз, грубо говоря, что они необучаемые, или отправляли в коррекционные школы, а между тем у детей, без сомнения, была задержка, но она связана в том числе и с тем, в какой семье они воспитывались. То есть часто эти дети вообще просто не доходили до школы или посещали нерегулярно. И требовалось просто какое-то время на то, чтобы более интенсивно, так скажем, с ними заниматься. То есть я бы сказала, что с течением времени… Вот взяли какой-то временной промежуток — последние десять лет. Я бы сказала, что материальная ситуация, если говорить об обеспечении в лице одежды, игрушек, инвентаря, мебелью, чего угодно, то есть в детских домах и школах-интернатах, в том числе есть где-то, где стоят iMacи "умные доски"… Елена Альшанская: Была программа, да. Мария Хадеева: То есть "от и до" как бы. Но поскольку мы работаем с онлайн-образованием, хочу сказать, что проблема интернетизации, которая у нас прошла, она есть до сих пор. Елена Альшанская: Прошла и закончилась. Мария Хадеева: Ну, мед как бы есть, но его как бы и нет. Это реально. Анна Кочинева: Есть закрытая компьютерная комната, куда… Анастасия Урнова: И это тоже распространенное явление? Мария Хадеева: Я бы сказала, что материальная база, как это называют, и в том числе сборы, которые раньше проводились на учреждения такие, как, я не знаю, латать крышу в какой-нибудь сельской школе-интернате… Ну, по крайней мере, если их не нет, то они существенно снизились вот за тот промежуток, который вы сказали. И ситуация изменилась в лучшую сторону. Мария Хадеева: Но что касается как бы психологической и социальной поддержки, то собственно ровно все те проблемы, с которыми сталкивались дети, они ровно с ними и сталкиваются. И соглашусь с коллегами, что обозначалось и раньше, что самая большая проблема начинается по выходу из учреждений. И здесь я опять же абсолютно согласна с вами, что если бы был какой-то способ это мониторить… Я экономист по первому образованию. И лично мне вообще не понятна история, когда огромные деньги — просто огромные, несопоставимые! И я могу сказать, что я тоже приемный родитель, я приемный родитель троих подростков. То есть деньги, которые выделяются на ребенка в приемной семье и в учреждении, они несопоставимы. Но тем не менее это огромные суммы, которые тратятся… Александр Гезалов: Надо цифры назвать. Анастасия Урнова: А сколько вы получаете? Мария Хадеева: Я проживаю в Московской области, в частном доме. Я получаю 12 тысяч рублей в месяц на ребенка. Анастасия Урнова: А если бы он находился в детском доме? Елена Альшанская: Смотрите. По регионам несколько лет назад Аппарат уполномоченного собирал эти данные. То есть это еще было при Астахове, но тем не менее… Тем более, да? В среднем 80—100 тысяч в крупных городах. В малых городах и селах от 30 до 60. Анастасия Урнова: Я читала, что прямо минимум-минимум в самом бедном регионе — 25. Елена Альшанская: От региона зависит. Александр Гезалов: Министерство образования давало информацию, что в среднем 700—800 тысяч. Анастасия Урнова: Это в год. Мария Хадеева: Это мы говорим не про инвалидов, то есть это для детей без особенностей развития. Там, конечно, суммы больше. Анастасия Урнова: То есть получается, что теперь нет этих ужасных стен, отсутствия ванн и всего того кошмара, который нам раньше показывали по телевизору. Елена Альшанская: Все равно может быть на самом деле. Мария Хадеева: Практически нет, я бы сказала. Елена Альшанская: Да. Потому что здесь уже вопрос, если мы видим такой кошмар, распределения этих средств, как они на самом деле распределяются, как они на самом деле тратятся. Потому что действительно это региональные деньги, нужно понимать, поэтому есть, к сожалению, регионы, где и 30, а есть, где и 150, извините. Мария Хадеева: И есть проблема с тем, что они стали бюджетными учреждениями, и там, грубо говоря, им распределяют из общего котла, как ты сказала совершенно справедливо. Елена Альшанская: По-разному. Мария Хадеева: То есть если раньше можно было… Ну, тоже есть проблема распределения средств. Елена Альшанская: Я хочу сказать. Вы говорили, что 12 тысяч в приемной семье. Допустим, 70 тысяч в детском доме. Но если ребенок остается в кровной семье, то, извините… Мария Хадеева: Зеро. Елена Альшанская: Зеро, да. Анастасия Урнова: Ничего не получают? Анастасия Урнова: При этом вы начали об этом говорить я так поняла, что не решаются проблемы психологические ребенка. Так ли это, Анатолий? Есть ли какие-то подвижки в этом направлении? Анатолий Васильев: Вы знаете, тут интересный вопрос. Последние два десятилетия… И вообще реформа детских домов была рождена за счет НКО, за счет общественных организаций. И только эти организации смогли перед государством выявить эти проблемы. За счет собственного опыта. НКО работала, как правило, на какие-то локальные проблемы. И всегда в центре был ребенок. Это не масса детей-сирот в каком-то учреждении, а конкретный ребенок, конкретная прима. И каждая НКО свою эту проблему очень хорошо изучила. Мало того, к сегодняшнему дню у нас у всех есть свои технологии, которые мы предложили государству. Анастасия Урнова: И что происходит с вашими предложениями? Анатолий Васильев: Мы — детские деревни, которые я представляю, — мы предложили и увидели, в чем потребность ребенка, которая до сих пор не удовлетворяется в обычном детском доме. Физически, видимо, это сложно сделать. Потребность ребенка в привязанности. В детской деревне за счет того, что… Анастасия Урнова: Что называется "один значимый взрослый", да? Анатолий Васильев: Да, один значимый взрослый. В детской деревне, когда дети живут не в блоке учебном или спальном, а есть семья, конкретный дом, в доме есть мама-воспитательница, пускай это критикуется, но есть еще теперь и семейные пары. И дети живут с этой парой или с этой одинокой женщиной, неважно, они постоянно живут. Возникает привязанность. И вот эта привязанность — самый главный момент для ребенка. И уже тут формируется его личность совершенно иным образом. И к 18 годам эти ребята достаточно самодостаточные. Анастасия Урнова: Но на данный момент у нас эта практика не масштабирована по стране? Анатолий Васильев: А ее очень трудно масштабировать. Хотя была национальная концепция, стратегия действий в отношении ребенка, в отношении детей, где было сказано: "реформировать сиротские учреждения по модели детских деревень". Там даже была такая фраза. Но, кроме как создания квартир в детских домах, ничего дальше не пошло. Александр Гезалов: Условия, условия. Анатолий Васильев: Условия, да. Елена Альшанская: У нас сейчас идет реформа детских домов уже второй год. Наталья Городиская: Третий. Анастасия Урнова: С 2015 года. У нас на самом деле там, по сути, как раз таки похожая модель заложена, вот как раз таки на основе экспериментального разного опыта, который был в России, патронатных детских домов и частных проектов, как деревня SOS, и многих других. И там сейчас заложена идея о том, что должен быть постоянный состав воспитателей, которые выполняют разнообразные функции, в том числе наставничества, в отношении ребенка. Это заложено в постановлении. А как в реальности? В реальности все упирается, к сожалению, в то, что у нас старые нормы штатного расписания, которые не очень соответствуют этим новым требованиям, во-первых. Во-вторых, к сожалению, экономия средств. В итоге, конечно, новые вот эти требования уже говорят о том, что нам нужно увеличить количество денег, которые нужно платить человеку, потому что он больше времени находится с ребенком. И здесь уже не вопрос экономии, а вопрос его интереса. Анастасия Урнова: Но при этом вы говорите, что довольно большие деньги выделяются на каждого ребенка ежемесячно. Они же не только на еду и одежду идут, наверное. Елена Альшанская: Они размазываются на все учреждение, на все, начиная с зарплаты директора, извините. И в итоге… Анастасия Урнова: Ну, он должен зарабатывать. Елена Альшанская: Это понятно. Но я о том, что, собственно говоря, пока такого понятного расходования этих средств, чтобы действительно все эти 100 тысяч шли бы в интересах ребенка, его нет. И я расскажу просто такую смешную совершенно историю… Ну как? И смешную, и грустную одновременно. Потому что мы сейчас как раз ездим с мониторингом детских домов. И вот мы были в одном детском доме, где мы видим… вот по детям видно, что у детей такая хорошая привязанность к воспитателям. Начинаем выяснять, как у них так вышло. Оказалось, что у них очень низкие, вообще просто смешные ставки. Такие смешные… Анастасия Урнова: А где это? Город, регион? Елена Альшанская: Умолчим. Александр Гезалов: Вместе с надбавками? Елена Альшанская: Нет, секундочку. Они настолько… Анастасия Урнова: Ну, хотя бы регион вы можете сказать? Елена Альшанская: Удмуртия. Анастасия Урнова: Удмуртия? Елена Альшанская: В итоге эти педагоги для того, чтобы им получать нормальную зарплату, работаю на полторы-две ставки. Они круглосуточно, практически ночуют с детьми. Александр Гезалов: Что тоже ненормально. И появляется вот этот постоянный взрослый. Не потому, что они как бы так сделали ну, отчасти они понимали, что важно , а потому, что человеку нужно как бы больше зарабатывать. То есть я не хочу, чтобы это читалось как призыв уменьшать оклад. Ровно наоборот — его нужно увеличивать, чтобы заинтересовывать людей, которые с хорошим педагогическим образованием шли бы в учреждения. Но главное, что график нужно строить ровно так, чтобы взрослый был максимально постоянно с этой группой. Анастасия Урнова: И не менялся. Анастасия Урнова: Анна, я, естественно, не могу не задавать вопросы, потому что сейчас, мне кажется, просто лихорадит СМИ и общество от той информации о насилии, о котором мы постоянно слышим, которое происходит в детских домах. По вашей оценке, насколько это распространенная проблема? Или какие-то фрагментарные случаи попадают в СМИ — и создается ощущение, что это повсеместно? Анна Кочинева: Я со своей позиции, со своего опыта могу сказать, что в любой структуре общественной, где есть такая иерархия, как в детских домах, насилие неизбежно появляется. Александр Гезалов: Абсолютно верно. Анна Кочинева: Это то, что я могу сказать. А детали лучше осветят мои коллеги. Елена Альшанская: Я думаю, что Александр, который, собственно говоря, был… Александр Гезалов: Вы знаете, я могу сказать, что правильное было начало, хорошее, и я сейчас его разовью. Когда ребенок втискивается в систему детского дома, он только появляется, нет этого самого главного — супервизии его травмы. То есть он туда вошел, а потом идут еще разные-разные утраты, еще. И уже когда говорят: "А возьмите его теперь в приемную семью"… Он стал там хуже, и говорят: "Вот он стал хуже, берите в приемную семью", — тем более подростки. Учитывая, что в рамках системы есть определенная борьба за ресурсы, за статусы, за взаимодействие со значимым взрослым, о котором говорил Анатолий, то, конечно, внутри самой системы насилие так или иначе возникает объективно. Старшие подавляют младших. Младшие хотят вырасти, тоже стать старшими и кого-то там чего-то… История в Ижевске несколько лет назад, когда директор детского дома схлестнулся с одним из руководителей, так сказать, внутреннего детдомовского ОПГ. И по приказанию его все дети вскрыли себе… Ну, они, конечно, не вскрыли вены, но сделали порезы. Анастасия Урнова: Ну, порезы. Александр Гезалов: Челябинск.
Возможно, чиновники действительно убеждены, что в семье ребенку в любом случае будет лучше, возможно — просто пытаются сэкономить. Семьи стимулируют брать детей ежегодными индексациями пособий. За последние одиннадцать лет они выросли почти в два раза — с 4 тыс. А также крупными единовременными выплатами, льготами, упрощенной процедурой усыновления. С 2018 года с потенциальных родителей перестали требовать справки о судимости, выписки из домовых книг и прочие бумаги. Всю информацию должны запрашивать сами органы опеки. Некоторые сироты меняют по несколько семей. Многие думают, они возьмут и им тут ребенок будет убираться, стирать. А не будет он этого делать. Кроме того, приемные дети очень ревнуют к родным. Им очень важно, что их ценят так же. Год назад администрация этого учреждения решила поучаствовать в формировании семейных ценностей, организовав День матери. Сироты должны были петь лирические песни про маму и разыгрывать сценки. В итоге у одной из воспитанниц случилась истерика и нервный срыв. После этого поднялся федеральный скандал, прокуратура организовала проверку, часть сотрудников была уволена. Крылова не застала этого скандала — на тот момент она работала в Павлове. Воспитатель считает, что в самом мероприятии, который провели тогда, не было ничего страшного, но бывшие сотрудники не должны были принуждать детей к участию — у многих из них был травматический опыт общения с матерью. Воспитатель рассказывает, что в детдомах часто не знают, как живут дети, отданные приемным мамам и папам. Некоторые детдомовские работники, с которыми корреспонденту удалось пообщаться, признавались, что были случаи, когда они не хотели отдавать ребенка в приемную семью. Они понимали, что малыш, скорее всего, вернется обратно. Окончательную точку в вопросе усыновления ставит опека. На ее решение воспитатели не могут повлиять. В Павлове четыре года назад многодетную семью Окуневых лишили родительских прав. Помимо трех своих детей она воспитывала 13 приемных. Всё изменилось, когда уже взрослые дети стали рассказывать, как в семье их морили голодом, избивали, заставляли работать на стройке. Также они стали обвинять приемных родителей, что лишили их денег. Они все выходят пустыми. Потому что пособия уже за них не платят. Стукнуло — сумочка за дверь, — объясняет Елена Крылова. Она уверена, что многие берут детей из корыстных интересов. Это подтверждает опыт Саши Новиковой. Она попала в приемную семью прямиком из приюта «Вера». Новые родители жили в двухэтажном частном доме в Кузнечихе, микрорайоне на окраине Нижнего Новгорода. Однажды, когда я спала, крыса залезла прямо на меня. Я просыпаюсь — и как завизжу. Это было ужасно, — говорит Александра. В доме жили шесть детей, пятеро из них — приемные. Питались и спали они отдельно от взрослых. Педикюр, маникюр, масочки разные. Деньги наши на это уходили, — рассказывает Новикова. Знаете пакетики для супа? Заварит его, овощей добавит, и всё. Есть это совсем не хотелось. Чайные пакетики по десять раз заваривали, экономили. Это воспитатель пришел и ушел, а мама — это навсегда Через полгода жизни в таких условиях Саша Новикова решила уйти из семьи и попала в первый детдом в Сормове. Там она проведет три года. Сейчас она не жалеет о своем решении. Воспитателей и детей, с которыми она жила, называет семьей. Карты» — Сначала я очень боялась. Я слышала, что в детдомах обливают кипятком, бьют, но всё оказалось совсем не так. Я попала в крутую семью. С нами занимались, нас водили на разные мероприятия. До сих пор со многими поддерживаю общение, — говорит Саша. Детдомовский опыт может быть совсем разным. Другая наша героиня Лилия Лескова попала в тот же детдом в шесть лет и провела там год. И воспитатели относились к детям не очень, запирали за непослушание в туалете. Могли на всю ночь закрыть. И сами дети относились друг к другу плохо. Там очень часто насиловали кого-то. Я помню, там старшеклассницы некоторые уже беременными ходили, — рассказывает сирота. Сироты нередко жалуются на детдома, упрекают его сотрудников, что их лишили семьи, рассказывает павловский воспитатель Елена Крылова. Мама — она всегда мама. Это воспитатель пришел и ушел, а мама — это навсегда, — говорит воспитатель. Выбивать квартиру с плесенью и вернуться в депрессивный район По закону, сироту или ребенка, оставшегося без попечения, по достижении совершеннолетия государство должно обеспечить жильем. В большинстве российских регионов этот принцип работает очень плохо. Часто местные власти строят абсолютно непригодные дома для жизни , с отсутствием вентиляции, с плесенью.
«Я понял, что мир не злой»: как живут выпускники детдомов, когда им помогают
Детский дом служит для ухода за детьми, которые потеряли биологических родителей или не могут жить с ними по другим причинам. В одном из детских домов, где он жил, туалет открывали два раза в день: утром на полчаса, вечером на час, всё остальное время они терпели. Уважаемые кандидаты в замещающие родители! С 4 декабря 2023 г. в связи проведением технических работ будет временно приостановлен прием граждан, обращающихся в федеральный банк данных о детях, оставшихся без попечения родителей, с целью постановки. Детские дома находятся полностью на государственном обеспечении или существуют за счет благотворительной помощи (редкость). Частичная мобилизация: обзор новостей. За десять лет с момента принятия «закона Димы Яковлева» уровень его поддержки вырос на 13% Большинство россиян сочли, что детдом лучше усыновления иностранцами.
Ребенок в детском доме. Как живут дети в детских домах? Детдомовские дети в школе
Просто это концлагерь, в который ребенка помещают за факт того, что у него, допустим, сожитель убил его мать родную, за то, что он какой-то "не такой". Он ничего не делал плохого, чтобы его туда поместили. Детских домов быть не должно. В детском доме ребёнок ходит строем, у него есть номер на одежде инвентаризационный. Что значит "ходит строем"? В туалет, например, все выстраиваются... Посмотрите фильм "Блеф, или С Новым Годом! Это лагерь, реальный лагерь. Детского дома быть не должно. Помогать детскому дому не надо. Вы же не помогаете лагерю?
Нужно, чтобы ребёнок был в семье. Вот какую проблему надо решать". Я давно заметил, что в России почти вся дискуссия вокруг проблемы сирот сводится к простому: "Давайте купим сироткам подарки!
Вторая — это мама, которая в пьяном угаре даже не понимает, что происходит. Папа был такой же. Правда, он меня очень любил. Они оба были морально слабоваты, поэтому начали пить и не попытались исправиться, когда у них был шанс, хотя на то был целый год. Я думаю, когда меня забрали, им просто было легче без меня. Источник: Елена Вахрушева — Как это — из своей семьи попасть в чужое место? Как привыкала к жизни в детдоме? Там делят группы на мальчиков и девочек. К счастью, меня «бабовщина» особо не задела. Я была сама по себе. То есть те, кто постарше, могут периодически заставить младших убрать за ними постель или подежурить по уборке. Меня не трогали, и я никого не трогала. Я вообще сначала не верила, что задержусь там надолго. Родители говорили: «Подожди немножко, скоро мы тебя заберем», и все в таком духе. И до шестнадцати лет я жила с уверенностью в том, что я здесь ненадолго, что скоро я поеду домой. Когда взрослеешь, приходит осознание, что никто тебя забирать не собирается. Затем приходит смирение, я другой жизни-то и не помню, не представляю, что расти можно было как-то по-другому. Одно время им даже запрещали приезжать ко мне, потому что их приезды заканчивались моими истериками. Потом они не звонили и не писали. Но у меня всегда был дядя, который меня навещал. Денег у него было немного, но он старался меня радовать. Помню, что привозил всегда орехи и зефир. Забрать он меня, конечно, не мог, потому что одинокому мужчине никто бы не отдал ребенка. У них это выходит? Есть те, кто вкладывает душу целиком. Для кого-то это просто работа. Я считаю, что им не стоит вести себя как родителям. Если они привыкнут к детям, то будет тяжело их отпускать. Но могу сказать, что с нами часто вели беседы о том, как стоит и не стоит себя вести.
Город55 решил разобраться, что же делают ответственные органы в попытках не допустить подобных происшествий. Более одной проверки в год В Омской области работают 11 организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Девять организаций подчиняются региональному минобразования, по одной — находятся в ведении минтруда и минздрава. По официальной информации, сотрудники минобразования каждый год планово и внепланово проверяют детские дома. Дополнительно ежегодно и более одного раза в год с проверками по организациям ездят также прокуратура, Роспотребнадзор, МЧС, уполномоченный по правам ребенка в Омской области и общественные организации для того, чтобы дать независимую оценку качества предоставляемых услуг. Последние проверки прошли в Колосовском доме детства в сентябре 2023 года и Большеуковском доме детства в октябре. Правда, детдом в Больших Уках попал во внимание контрольно-надзорных органов слишком поздно, после обнародования факта травли ребенка. Погружение в жизнь этого учреждения выявило немало нарушений и проблем. Из-за опоздания девочку проучили и заставили мыть унитазы Фото: Скриншот видео со страницы vk. Еще одно дело завели на саму старосту из-за истязания других несовершеннолетних воспитанников. У 16-летней девочки нашли пневматический пистолет, с помощью которого она держала остальных детей в страхе. Оружие староста купила в сентябре этого года на маркетплейсе. По данным источника Города55, от действий девочки в итоге пострадало не менее пяти воспитанников учреждения в возрасте от 13 до 16 лет. Преподаватели детдома, естественно, ничего критичного в поведении воспитанников не заметили. Узнать подробнее О конфликте воспитанниц высказалась и.
Они меня так уговаривали, говорили даже, что, наверное, мне наговорили чего-то, что это не так. Но я уже молчала. А через год выходить, никого нет у меня. Жалею сейчас». Детям нужны отношения — прочные и близкие. Только это дает им ощущение устойчивости в мире и силы жить. Только постоянное участие в жизни ребенка значимого взрослого позволяет личности раскрыться, реализоваться. Такие отношения возможны только в семье. Страх неизвестного, травматичный опыт взаимодействия со взрослыми в прошлом, истории возвратов и отказов от приемных детей, заставляют воспитанников детских домов отказываться от жизни в приемной семье. Детей более старшего возраста можно брать домой в гости, постепенно знакомя с жизнью в семье, не давя и не настаивая на резкой смене обстановки. Я уже пробовал водку и курил. Они меня увидели в передаче, папа сказал, что я похож на него. Я к ним пошел сразу, мне не нравилось жить в детском доме, всегда семейным в школе завидовал. Я ничего не рассказывал о детском доме первое время, думал, что они от меня откажутся. Потом мы стали говорить о том, почему я вообще там оказался. Родители пили в общем, и меня забрали у них. Я никогда не буду пить. А если бы там остался, точно бы бухал, что там еще делать. Там все пьют». Большинство не доживает до 40 лет, многие спиваются, совершают правонарушения, оказываются в тюрьме, повторяют судьбу биологических родителей. МИФ: Дети из детских домов рады любому вниманию Оля, 14 лет воспитывается в детском доме «Мы — зверушки в контактном зоопарке. Приезжают, фоткаются с нами. Все такие добренькие, бесит страшно. Гости из разных компаний-спонсоров входят в наши комнаты, и мы еще должны радоваться. Я их что ли приглашала? Или на экскурсиях. Всегда все вокруг знают, что детдом привезли. И все смотрят. Как будто у нас у каждого на лбу будет светиться краткая история того, как в детдоме оказался. Это же им всем интересно. По-любому каждый разговор к этому свернет.
«Это не генетика, а травма» – 5 главных особенностей детей-сирот
Всего в Татарстане 13 таких организаций, среди которых восемь детдомов, четыре коррекционных интерната и дом ребенка. Частичная мобилизация: обзор новостей. Детский дом №4 отныне официально переименован в Центр содействия семейному воспитанию имени Токтогон Алтыбасаровой. Главная Новости Детский дом: история и современность сир. Новости Хабаровска: Воспитанников детского дома № 5 планируют переселить в помещение интерната на другом конце города. дружественное развивающее пространство "Второй дом", где мы планируем разместить стажировочные площадки.