Zeitzler; Цайцлер, Курт; Цайцлер; Цейтцлер, Курт; Курт Цайцлер. Kurt perez was my dad & he was a grip on the blacklist for a few years he passed in march Участвовали в анжуйском подписании Южной Италии и Сицилии, курт цейтцлер, и в дальнейшем занимали хорошее положение в Неаполитанском помещении в период правления.
Война и неправда
We decided to take it one step further: We would encourage the viewers to vote. This was something that other news organizations did not do at that time, but we felt was an important part of the MTV News plan. With 24-year-old Tabitha Soren front and center, and young producers like Alison Stewart on board, the three of us, plus our production management team and camera crew, headed to New Hampshire to cover the primary in January 1992. We did not know how the candidates would react to a crew from MTV, but as soon as Tabitha started asking questions about college affordability, the growing environmental crisis and job opportunities, they quickly realized that while we might present ourselves differently and have a very different energy from the other networks covering the election, we were serious. Through MTV News, the candidates were being watched and scrutinized in quite a new way by young voters. In 1992, there were no other alternative TV news outlets covering the presidential election. As he ascended in the delegate count, Clinton realized that MTV News was talking to an audience that wanted to hear directly from him. After many interviews with him along the campaign trail, MTV News proposed and produced a town hall event with Bill Clinton exclusively for the network. The studio was filled with over 300 young people who asked questions about gun safety, drug legalization, AIDS research, Supreme Court nominees, and the job market for young people. Millions watched the 90-minute special, and MTV News was putting the viewers front and center. On Halloween, three days before the election, President George Bush finally agreed to an interview.
It turned out that we were to film on the back of a campaign train speeding across the Wisconsin countryside. On the tiny, cramped balcony of a caboose, Tabitha asked the questions that young voters were interested in. I hung on to the railing next to our camera operator as the President answered, knowing our audience had been waiting to hear from him all year. On election day, more young people voted then had in 20 years and President Clinton captured most of those votes. The trust the audience put in MTV News and the respect that we gave to them had been cemented. While we had earned the trust of the viewers in 1992, we had also earned the trust of future candidates and their campaign teams. From 1996 to 2012, every major presidential hopeful, Democrats and Republicans alike, spent time with MTV News answering questions about the issues that impact the lives of young voters. The only major party candidate who chose not to participate was Mitt Romney. For each election cycle, I knew we needed to innovate and add new elements to our creative presentation. I embraced this with gusto upon my arrival at MTV News.
I did not want to do the exact same thing again and again in any of our work, especially our coverage of the presidential election. I am the same way today at RadicalMedia. At the time the only other media utilizing a bus for their traveling HQ was the home shopping network QVC. Today, it is quite commonplace. We made quite a splash on the road and at stops in small towns and big cities all year. We welcomed thousands of visitors onto the bus and registered over 50,000 voters. Along with MTV News producers, they fanned out across the country, following the candidates, reporting and communicating the importance of having a say in the direction of the country. In 2019, Julia Mejia proved the importance of how every vote counts: She ran for Boston city council and won by a single vote. Alongside Lauren Lazin, we created films, series and specials that garnered acclaim and viewership. We crafted new ways of connecting viewers to musicians.
Artists saw that our coverage was accurate and fair, even when the news was not good. MTV News and Docs ideas and personnel would change gradually over a four- or five-year period. Smart, creative writers, producers, editors, and production managers would join MTV News often after watching what their predecessors had done, and wanting to produce their own new ideas to expand or morph what MTV News and Docs could be for a new audience. The secret is that while the core vision remained, the execution would adapt to new thinking and new times.
Безуспешно пытался спасти остатки окружённой в Сталинграде 6-й армии , однако его усилия не увенчались успехом из-за разногласий с Гитлером. Участвовал в разработке планов операции Цитадель , окончившейся поражением немецких войск на Курской дуге. Оставался на должности начальника штаба ОКХ до июля 1944 года, когда был снят с должности из-за очередных разногласий с Гитлером. Цейтцлер попросил Гитлера о личной встрече и стал настаивать на выводе северной группы армий из Прибалтийских республик прежде, чем они будут окружены.
Во время кампаний против Франции, Югославии, Греции и показал себя превосходным организатором и всегда чувствовал, как наилучшим образом использовать мотомеханизированные части. Деятельность генерал-майор Цейтцлера привлекла внимание Гитлера, и в начале 1942 года он получил вызов в ставку, где произвел благоприятное впечатление на фюрера. Вскоре он был назначен начальником штаба западных армий с задачей реорганизовать оборону на Западном фронте. В сентябре после неудачной высадки союзников в Дьепе он был снова отозван н и 24 сентября1942 года назначен начальником генерального штаба сухопутных войск ОКХ , заменив на этом посту генерал-полковника Франца Гальдера. Когда началось контрнаступление Красной Армии под Сталинградом, он хотел немедленно вывести армию Паулюса, однако Гитлер даже слушать об этом не пожелал.
Зададим простой вопрос: В России сейчас уже давно, с перестройки печатают все. Да потому, что плохо написана.
Просто по стилю, по языку. Но это как раз не так важно. Даже поразительно, как это может себе позволить автор, который претендует на научность, объективность, на политическую неангажированность. Я имею в виду не его идеологические заявки, а именно фактическую сторону дела. А, кстати, сказать, какая у Попова в его последнем творении идеологическая заявка? Заявка по большому счету. У вас, говорит всем своим текстом Попов, осталась единственная неоспоримая дата, от всей советской истории остался единственный общепризнанный праздник — День Победы, 9 мая.
Я вам докажу, что ничего у вас нет. Никакой это не праздник. Это — день поражения. Вы сражались за Сталина, а он захватывал Европу ради своих империалистических целей, ради насаждения в оккупированных странах своего тоталитарного социализма. Так что ничего советская армия не освобождала, а, напротив, всех закабаляла. Совершая, при этом, отвратительные насилия над немецкими женщинами и грабя окрестные народы. Советская Армия оказалась гораздо хуже германского Вермахта.
У тех была высокая культура, а эти — дикие азиатские орды и грубые сибирские варвары. Но почему только в эту войну — с начала 1945 года — среди одетых в шинели русских людей оказались чуть ли не толпы грабителей, мародеров, насильников? Даже позорища. Монотонным рефреном через всю книжку проходит призыв к нынешним руководителям России сказать правду о Великой Отечественной войне. Каждую главку Попов заканчивает призывом рассказать правду и покаяться. Который, на самом деле, есть день и олицетворение жутких преступлений сталинизма. Ну и еще отдельно: покаяться за ограбления, за изнасилования, за порабощение, за оккупацию….
Какой-то Осирис на древнеегипетском судилище. И вот тут его хочется толкнуть в грудь и спросить голосом Шуры Балаганова: а ты кто такой? Ну, как, кто? Выше уже назывались его регалии. Однако тех регалий маловато для такой позы обличителя и сокрушителя легендарной Красной Армии. Вот такой, самый наиглавнейший, с большой буквы. Раз уж так получилось, что для сдачи экзамена на демократа надо было отказаться от поста мэра, — я нашел в себе силы это сделать.
Я не состоялся как мэр. Это любопытно. Напрасно мы искали бы ответ на всех 444 страницах текста этой заунывной книги. Но — не дают. Но как мэр, избранный москвичами, я обязан выполнять ту программу, за которую меня избрали. Но теперь за прежним вопросом о полномочиях стоит совершенно другая проблема. Тогда у меня был весомый довод: вы со мной согласны, но сами еще не готовы действовать, поэтому разрешите действовать мне.
Возразить мне было трудно: почему бы не прийти на час раньше туда, куда идут все? А теперь, когда они идут иным путем, ситуация изменилась. Теперь все видят: я прошу разрешения идти не только впереди, но и иначе, по-другому. Я бы тоже подумал: стоит ли разрешить вообще идти в таком случае? Страна только что вступила на путь реформ. Полна надежд и ожиданий. Готова к жертвам.
Я вижу другой, более подходящий путь. Этот текст, который тянется на 44 страницах!!! Примерно как у Черномырдина, только гораздо хуже. У того была первозданная сочность и афористичность, здесь же — только набор слов. Но все-таки, отчего первый мэр ушел? В чем разгадка тайны? Да есть она, эта разгадка.
Его ушли. Попов, будучи мэром, взял в аренду на 50 лет Нескучный сад и прилегающие территории за... Кен Ливингстон, депутат британского парламента, а потом мэр Лондона, по приезде в Москву заявил, что в любой цивилизованной стране авторы такого проекта, как Г. Попов, сидели бы в тюрьме. После своего фиаско в качестве мэра и политика Попов решил объявить себя оппозиционером и диссидентом. Но для поддержания имиджа главного диссидента нужны какие-то акции. В книжке Попов рассказывает о трусливом желании Сталина капитулировать в самом начале войны.
Откуда эта версия? Автор там ссылается на слова генерала К. Москаленко он был членом Специального Судебного Присутствия трибунала , а тот, в свою очередь, на показания Берия на процессе 1953 года. Процесс был закрытый, документов нет. Один сказал второму, второй — третьему. Но даже в рамках этой версии дело было совсем не так, и речь не шла о капитуляции. Вы сами уверены, что это все было?
Москаленко долго молчал, глядя в окно, затем произнес: — Не пришло еще время говорить об этих фактах. Да и не все их проверить можно... Чтобы читателю было понятно, о чем идет речь, я приведу отрывок из одного документа. Доклад сделал Г. Выступили крупные военачальники И. Конев, Р. Малиновский, Ф.
Кузнецов, М. Неделин, И. Баграмян, К. Вершинин, Ф. Голиков, К. Мерецков, А. Желтов и другие.
Когда слово взял К. Руденко при разборе дела Берии установили, как он показал... Причем они пытались связаться с Гитлером через болгарского посла. Ведь этого не делал ни один русский царь. Характерно, что болгарский посол оказался выше этих руководителей, заявил им, что никогда Гитлер не победит русских, пусть Сталин об этом не беспокоится. Не сразу, но Москаленко разговорился... Во время этой встречи с болгарским послом, — вспоминал маршал показания Берии, — Сталин все время молчал.
Говорил один Молотов. Он просил посла связаться с Берлином. Первоисточник версии, Волкогонов, ответить точно, не мистификация ли это, не может, но для Попова проблемы нет: Сталин хотел капитулировать — и все тут.
Kurt Vile Releases New Cover of Chastity Belt’s “This Time of Night”: Listen
Актриса Шеннен Доэрти рассталась с мужем, фотографом Куртом Исваринко, после 11 лет брака, об этом сообщают People. Гитлер не остался в долгу: он лишил Цейтцлера всех привилегий, даваемых званием, после чего отдал унизительный приказ уволить непокорного генерала из армии без права ношения формы. Курт Цейтцлер прослужил в должности начальника штаба сухопутных сил Германии до июля 1944 года. Генерал Курт Цейтцлер, назначенный на должность начальника Генштаба, не стал терпеть унизительные оскорбления. известного инсайдера Джеффа Снейдера, специализирующегося на киноиндустрии, в «Кинокритике» Квентина Тарантино появится ещё один культовый актёр — Курт Рассел. Поскольку его отставка уже несколько раз отвергалась, Цейтцлер сказался больным, что давало ему возможность снять с себя ответственность, груз которой он категорически не желал нести.
Курт Цейтцлер - Kurt Zeitzler
В то же время Германия, заинтересованная в приобретении военных технологий и стратегического сырья через нейтральные страны, испытывала дефицит валюты. Поэтому директорат BIS принял следующее решение. В руководство банка были введены нацистские чиновники Вальтер Функ и Эмиль Пухль. В самом рейхе они отвечали за обработку золота, добытого в концентрационных лагерях. По их распоряжению переработанные таким путем драгоценности репатриировались в хранилища Банка международных расчетов. Тот, в свою очередь, обменивал эти сокровища на свободно конвертируемую валюту, прежде всего на доллары. На эту валюту нацисты и приобретали через нейтральные страны товары, столь необходимые для новых завоеваний и грабежа.
Когда же вслед за этим последовал еще и разгром под Сталинградом, стало очевидно, что "Третий рейх" недолговечен. Поэтому с подачи финансистов начался поиск новой военно-политической надстройки для делового сотрудничества англосакских и континентально-европейских банковских групп. Один из проектов нового формата военно-политического сотрудничества был представлен в феврале 1943 года главе европейского центра Управления стратегических служб США Аллену Даллесу. Для переговоров с ним в Берн прибыло практически все руководство Вермахт: фельдмаршал Вальтер фон Браухич личный представитель начальника штаба Верховного командования "Третьего рейха" Вильгельма Кейтеля , генерал-полковник Курт Цейтцлер начальник генштаба сухопутных войск Германии , генерал-лейтенант Адольф Хойзингер руководитель оперативного отдела генштаба сухопутных сил Германии. С учетом положения этих лиц в рейхе прибыть в Швейцарию на переговоры с Даллесом они могли исключительно с санкции Гитлера. С собой они привезли проект сепаратного соглашения, который включал следующие положения.
Предлагалось создать новый военный альянс в составе англосакских и континентально-европейских стран, ведущую роль в котором заняли бы США. В свою очередь, американцы должны были взять германское государство под свое покровительство, т. В качестве "благодарности", а по сути дани за протекторат, "Третий рейх" был готов пойти на обязательные платежи в общий фонд будущего альянса.
Возможно, он сам обратился к ним за советом. Во всяком случае, они дали ему совет, и что это был за совет, вскоре стало ясно.
Генерал Йодль сказал по телефону, что главному командованию сухопутных сил следовало бы рассмотреть возможность изъятия одной танковой дивизии из состава группы армий «А», действовавшей на Кавказе, и переброски ее в распоряжение группы армий «Б» для использования в качестве подвижного резерва. Такое решение было принято в поезде Гитлера. Переброска этой танковой дивизии в угрожающий район боевых действий должна была занять много времени, и трудно было сказать, как сложится обстановка, когда эта дивизия прибудет туда. Я был крайне удивлен и сказал Йодлю, что хочу говорить лично с Гитлером. Опять я стал упрашивать Гитлера отдать приказ об отходе 6-й армии.
Тон ответа был холодным и непреклонным: «Мы нашли другой выход из создавшегося положения. Йодль сообщил вам о нем. Обо всем остальном мы поговорим завтра». И это было все. Позже меня официально информировали, что Гитлер желает видеть меня в полдень на следующий день, чтобы обсудить со мной обстановку.
Я ответил, что это будет слишком поздно. Тогда мне было сказано, что видеть Гитлера раньше невозможно, так как ему необходимо отдохнуть после продолжительного путешествия. Следует заметить, что этот разговор происходил в то время, когда весь фронт пылал в огне и каждый час гибли сотни храбрых солдат. Я игнорировал это предупреждение и в полночь, когда должен был прибыть поезд Гитлера, приехал в штаб верховного главнокомандующего. Я настоял, чтобы Гитлер принял меня немедленно, так как задержка даже на несколько часов могла катастрофически отразиться на ходе боевых действий.
Гитлер и его окружение были взбешены тем, что я появился там в полночь, не дожидаясь полудня следующего дня. Наконец меня все же впустили к нему. Эта встреча настолько важна для хода боевых действий в районе Сталинграда и так характерна для методов Гитлера, что я опишу ее как можно подробнее. Гитлер вышел мне навстречу, протянув руку, с сияющей улыбкой, которая должна была изображать уверенность и надежду. Он пожал мне руку и сказал: «Благодарю вас.
Вы сделали все, что могли. Если бы я был здесь, я не смог бы сделать большего». Затем, так как выражение моего лица оставалось печальным, он продолжал с некоторым пафосом в голосе: «Не расстраивайтесь. В несчастье мы должны показать твердость характера. Нужно помнить Фридриха Великого».
Несомненно, он хотел ободрить меня и надеялся, что, если он сможет вселить в меня эту «твердость характера», я отброшу свои «пораженческие» аргументы и перестану настаивать на отступлении 6-й армии. Вероятно, он также хотел, чтобы я восхитился твердостью его духа перед лицом такого несчастья. Мне кажется, Гитлер не мог понять, что во время величайшей опасности актерская игра не только бесполезна, но, пожалуй, может иметь даже пагубный эффект. Наш разговор начался с моего доклада об обстановке северо-западнее Сталинграда. Я сообщил Гитлеру о последних донесениях с фронта и о моих предположениях относительно развития событий в ближайшем будущем.
Я представил ему доклады, полученные мною от командующего группой армий «Б» фельдмаршала фон Вейхса и его начальника штаба генерала фон Зоденштерна, которые разделяли мое мнение. Свой доклад я закончил заявлением, что, если ход событий не изменится, 6-я армия неизбежно будет окружена. Это нужно предотвратить любой ценой, так как, если 6-я армия будет окружена, мы не сможем ни деблокировать, ни снабжать ее. Здесь Гитлер прервал меня. Вне себя от ярости он сослался на решение, выработанное им совместно с Йодлем.
Оно заключалось всего лишь в переброске одной танковой дивизии с Кавказа. Я ожидал этого и заранее приготовился дать подробный обзор транспортных возможностей и назвать приблизительную дату прибытия дивизии в район Сталинграда, а также самый ранний срок ввода ее в бой. Этого можно было ожидать не раньше чем через две недели. Трудно сказать, какая обстановка сложится к тому времени, известно только одно: она катастрофически ухудшится, если мы будем бездействовать в течение двух недель. К тому времени одна дивизия, кстати даже не полного состава, оказалась бы совершенно бесполезной и неспособной оказать влияние на ход боевых действий.
Более того, эта дивизия едва ли смогла бы вступить в бой как цельное соединение. Вероятно, отдельные ее части и подразделения пришлось бы вводить в бой по мере выгрузки их с железнодорожных платформ. Мне показалось, что эти заявления, а особенно предположение о дате прибытия дивизии, произвели на Гитлера некоторое впечатление. Но он не хотел отказаться от своего плана. Немного подумав, он сказал: «В таком случае мы перебросим с Кавказа две дивизии».
Я ответил, что и это не дало бы хороших результатов. Опасность существовала сейчас, и ввод в бой двух дивизий именно теперь еще мог бы благоприятно сказаться на ходе боевых действий. Но перебросить их своевременно с Кавказа не представлялось возможным. Железные дороги не позволили бы перебросить вторую дивизию раньше, чем они освободятся после выгрузки первой дивизии. К тому времени и две дивизии не смогут восстановить положение, и 6-я армия определенно попадет в окружение.
Гитлер опять вышел из себя и стал прерывать меня, но я продолжал: «Поэтому и есть только одно возможное решение. Вы должны немедленно приказать сталинградской армии повернуть фронт и атаковать в западном направлении. Этот маневр спасет 6-ю армию от окружения, нанесет большие потери прорвавшимся русским войскам и даст нам возможность использовать 6-ю армию для создания нового фронта далее на запад». Теперь Гитлер совершенно потерял самообладание. Ударив кулаком по столу, он закричал: «Я не оставлю Волгу, я не уйду с Волги!
Я ничего не достиг. Но прошлый опыт показал, что, как начальник генерального штаба, я не должен терять надежду, а, наоборот, продолжать настаивать на своем, так как, может быть, еще удалось бы убедить Гитлера изменить решение. Впрочем, верно и то, что, если бы он в конце концов и согласился со мной, его положительный ответ мог бы оказаться слишком запоздалым. Время истекало, а обстановка ухудшалась с каждым часом. Таковы были обстоятельства, когда я утром вошел в свой кабинет.
Там меня ждали дурные вести с фронта. Перспектива становится еще более мрачной В течение последних нескольких часов обстановка на фронте ухудшилась, и притом значительно быстрее, чем мы ожидали. Беспокойство в моем штабе, а также в штабах группы армий «Б» и 6-й армии возрастало по мере того, как все явственнее определялись масштабы надвигавшейся на нас катастрофы. В то же время никто в этих штабах не был в состоянии изменить ход событий. Только Гитлер мог это сделать, но он яростно отвергал все благоразумные предложения.
А я еще надеялся, что хотя бы теперь удастся заставить его изменить мнение и прислушаться к словам начальника генерального штаба и высших командиров на поле боя, а не к увещеваниям льстивых советников, которые говорили ему только то, что он хотел слышать. Во имя спасения отчаянно сражавшихся солдат у меня не оставалось иного выбора, как снова и снова пытаться воззвать к его благоразумию. Здесь они также нанесли удар по румынским войскам, умышленно выбрав занимаемый ими фронт. Таким образом, для сталинградской армии создалась угроза окружения с обоих флангов. Осталось всего несколько часов до того момента, когда клещи противника сомкнутся в тылу нашей армии.
Ни командующий группой армий «Б», ни командующий 6-й армией не были в состоянии предотвратить окружение своих войск. Они могли только приказать, чтобы в кратчайший срок из подразделений тылового обслуживания были созданы и подготовлены для ввода в бой новые части. Но такие войска вряд ли могли оказать отборным русским ударным дивизиям более сильное сопротивление, чем боевые части, которые уже были разгромлены русскими. Небольшие, слабые, созданные на скорую руку части, к тому же плохо вооруженные и недостаточно подготовленные, оказались лицом к лицу с лучшими частями Красной Армии, щедро оснащенными танками и артиллерией. Несмотря на всю свою храбрость, эти тыловые войска были не в состоянии задержать продвижение русских.
Они смогли только замедлить темп русского наступления, но предотвратить окружения 6-й армии им не удалось. Больших результатов вряд ли можно было ожидать и от контратаки танкового корпуса «X». Гитлер и его окружение возлагали, вероятно, немалые надежды на это соединение, которое на карте выглядело довольно внушительно и имело более 100 танков. Однако внешние данные были обманчивыми. Они не должны были ввести в заблуждение Гитлера, так как он хорошо знал об истинном состоянии этого корпуса.
Однако он опять отказался смотреть правде в лицо, ссылаясь, как всегда, на то, что донесения с фронта носят якобы «пораженческий» характер. Корпус состоял из двух дивизий — 1-й румынской и 22-й немецкой. Румынская дивизия, еще ни разу не вступавшая в бой, целиком была оснащена трофейными танками. Корпусу предстояло действовать в ужасную погоду: дороги обледенели, непрерывно шел снег. Дни стали такими короткими, что видимость сократилась до нескольких часов в сутки.
И в этих условиях ждали, что танковый корпус «X» остановит лавину русских танков, двигавшихся через огромную, все расширявшуюся брешь в нашей линии фронта. Те, кто хорошо знал реальную обстановку, понимали, что танковый корпус «X» обречен еще до вступления в бой. Как мы и ожидали, контратаку корпуса задержала плохая погода. Наконец он был введен в бой и вначале добился некоторых успехов: в нескольких пунктах русские были остановлены и понесли большие потери, особенно в танках. Но это, разумеется, не привело к кардинальному изменению обстановки, на которое так надеялся Гитлер.
Двум слабым дивизиям не под силу была такая серьезная задача. Для ее выполнения требовалось много сильных дивизий, укомплектованных закаленным в боях личным составом и оснащенных первоклассной боевой техникой. Когда Гитлер узнал о провале контратаки танкового корпуса «X», его ярость не имела границ. Повернувшись к фельдмаршалу Кейтелю, который ведал вопросами, связанными с поддержанием воинской дисциплины в вооруженных силах, он закричал: «Сейчас же пошлите за командиром корпуса, сорвите с него погоны и бросьте в тюрьму! Это он во всем виноват!
Зная его характер, я не удивился, когда он наотрез отказался выслушать очередную мою просьбу об отводе 6-й армии. Он с недоверием и пренебрежением относился к донесениям из группы армий «Б» и 6-й армии, командующие которых, сознавая свою ответственность, пытались обратить его внимание на серьезность сложившейся у Сталинграда обстановки. В этих донесениях они высказывали предположения о возможном ходе событий в зоне боевых действий и требовали отвода 6-й армии. Гнев Гитлера усиливал его упрямство. Через несколько часов, полагая, что Гитлер уже пришел в себя, я попросил у него личной аудиенции.
На этот раз я хотел добиться от него положительного решения двух вопросов. Во-первых, я надеялся, что если я представлю Гитлеру фактические данные о реальной обстановке и выводы, сделанные на основании изучения этой обстановки, и если при этом меня не будут прерывать шептуны из его личного окружения, то мне удастся убедить его отвести 6-ю армию. Во-вторых, я хотел доказать ему, что обвинения, выдвинутые против командира танкового корпуса «X», не оправданны и должны быть отвергнуты. Гитлер спокойно принял и внимательно выслушал меня. Я рассчитывал, что мой доклад увенчается успехом.
Когда я обрисовал обстановку и возможный ход будущих событий, Гитлер, который на этот раз не прерывал меня, обещал, что он снова рассмотрит свое решение со всей тщательностью и хладнокровием. Затем я вернулся к вопросу о командире корпуса. Жесткое выражение появилось на лице Гитлера, но я продолжал: «Я вмешиваюсь в это потому, что считаю данный вопрос оперативным, поскольку он связан с ведением операций на Восточном фронте. Как начальник генерального штаба, я считаю, что генерал, который допустил ошибки, имевшие губительные последствия, должен быть привлечен к ответственности. Но прежде чем судить его, нужно доказать, что он действительно виновен.
А с этим генералом дело обстоит совсем не так: обвинения против него целиком основаны на предположениях». Я предложил передать дело в военный трибунал, который занялся бы проверкой фактов. Я предложил Гитлеру членами этого трибунала назначить генералов, которым он полностью доверял. Гитлер подумал и затем сказал: «Хорошо, я это сделаю». К сожалению, мои успехи оказались эфемерными.
Когда я снова встретился с Гитлером, он сказал мне: «Я тщательно рассмотрел обстановку у Сталинграда, и мое решение остается неизменным. Отход 6-й армии исключен». Трудно сказать, самостоятельно ли пришел Гитлер к этому решению или под давлением фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля. Но факт остается фактом: он не посчитался с мнением начальника генерального штаба сухопутных сил. Что касается командира корпуса, то Гитлер нарушил данное мне слово после своего продолжительного разговора с Кейтелем.
Он подтвердил первоначальное решение, необдуманно принятое в пылу гнева. В присутствии Гитлера теперь не разрешалось даже упоминать фамилию этого генерала. Несколько месяцев командир корпуса провел в тюрьме, а затем был разжалован в рядовые. Трибунал не заседал, так как на нем раскрылось бы, кто виноват в провале контратаки танкового корпуса. В начале декабря до сведения всех высших генералов был доведен приказ Гитлера, в котором перечислялись проступки, якобы совершенные командиром корпуса.
Русские клещи сомкнулись На фронте обстановка с каждым часом ухудшалась. К исходу третьего дня этого грандиозного зимнего сражения стало неизбежным соединение двух группировок русских войск, наступавших навстречу друг другу, а следовательно, и окружение 6-й армии. Штаб 6-й армии находился как раз там, где должны были сомкнуться русские клещи. Командующий армией попросил у Гитлера разрешения передвинуть штаб на запад, но эта просьба так и осталась без ответа. Главное командование сухопутных сил ежедневно составляло коммюнике, в которое Гитлер обычно вносил свои поправки.
В первый день сражения коммюнике гласило: «Противник перешел в наступление, в котором участвуют крупные силы пехоты, поддерживаемые танками». На третий день в нем говорилось: «Юго-западнее Сталинграда и в большой излучине Дона Советам удалось прорвать нашу оборону, так как они безжалостно бросили в бой огромные массы войск и боевой техники». Вечером 22 ноября главное командование сухопутных сил получило радиограмму от командующего 6-й армией. В ней сообщалось, что армия окружена. Гитлер по радио приказал 6-й армии занять круговую оборону, а командующему и его штабу остаться в Сталинграде.
Итак, окружение наших войск в районе Сталинграда завершилось. На остальных участках фронта русские продолжали безостановочно продвигаться вперед. На мой взгляд, русское Верховное Командование основывало свои планы на следующих предположениях. Как подсказывал ему опыт прошлых боев, 6-й немецкой армии и всем другим частям, окруженным в районе Сталинграда, будет приказано стойко оборонять занимаемые ими позиции. Они не смогут долго сопротивляться и автоматически попадут в руки русских.
Поэтому сразу же после завершения окружения русские войска будут стремиться, вероятно, не к ликвидации окруженной группировки, а к предотвращению ее деблокирования. С этой целью они будут стремиться как можно быстрее отодвинуть немецкий фронт возможно дальше на запад, чтобы создать таким образом максимальный разрыв между окруженной армией и основными немецкими силами. План был, несомненно, правильным, и теперь русские приступили к реализации его на практике. По группе армий «Б» противник наносил один мощный удар за другим, и она вынуждена была отступать все дальше и дальше на запад. Чтобы увеличить масштабы своей победы, русские во второй половине декабря атаковали итальянцев, в январе венгров и наконец нанесли удар по 2-й немецкой армии, находившейся левее венгров.
Об этом стало известно в Москве. В своем послании Черчиллю от 16 февраля Сталин писал: «Немцы за период времени с конца декабря, когда действия англо-американских сил в Тунисе почему-то приостановились, перебросили из Франции, Бельгии, Голландии и самой Германии на советско-германский фронт 27 дивизий, в том числе пять танковых дивизий. Таким образом, вместо помощи Советскому Союзу путем отвлечения германских сил с советско-германского фронта получилось облегчение Гитлеру, который ввиду ослабления англо-американских операций в Тунисе получил возможность перебросить дополнительные свои войска против русских». Осудил Сталин и решение союзников открыть второй фронт лишь в августе—сентябре 1943 года. Он настаивал на том, чтобы «удар с Запада не откладывался на вторую половину года, а был бы нанесен еще весной или в начале лета».
На другой день после этого послания в Запорожье открылось совещание высших военных руководителей Германии в Запорожье с участием Гитлера, Кейтеля, Йодля. План контрнаступления предусматривал разгром советских войск, вышедших к Днепропетровску, окружение войск Юго-Западного фронта в районе Харькова и развертывание наступления на Курск. Одновременно было решено развернуть контрнаступление южнее Орла. Его следствием должно было стать окружение еще более крупной группировки советских войск, чем под Харьковом. В своем приказе, выпущенном накануне контрнаступления, Гитлер призвал войска группы «Юг» проявить «чудеса стойкости и героизма».
Фюрер утверждал: «Исход сражения мирового значения зависит от вас. Нынешняя и будущая судьба германского народа решается за тысячи километров от империи». Только для контрнаступления в район Харькова было направлено семь танковых и одна моторизованная дивизия, насчитывавшие в целом 800 танков. Их поддерживало не менее 700 самолетов. К этому времени советские войска, непрерывно наступавшие в течение трех месяцев с лишним, были ослаблены.
В ходе начавшихся утром 19 февраля боев под Красноармейским против двух советских корпусов с 20 танками немцы бросили 200 танков. Красноармейское было сдано. Чтобы предотвратить грозящее окружение, командование Юго-Западного фронта приказало отвести войска за Северский Донец и организовать оборону на его левом берегу. Однако такой маневр открыл путь немцам на Харьков. Противник создал сильное превосходство в живой силе и технике на харьковском направлении: в два раза по людскому составу, в 2,6 раза по артиллерии, в 11,4 раза по танкам.
Против 150 самолетов оборонявшихся советских войск немцы направили более 500 своих самолетов. Тем временем ситуация вокруг Харькова продолжала ухудшаться. К исходу 10 марта немецкие войска вышли на окраину Харькова. Эти успехи вдохновили Гитлера. Из беседы Геббельса с Гитлером в его штаб-квартире в Виннице 9 марта следовало, что фюрер не извлек никаких уроков из поражения под Сталинградом.
Если после разгрома немцев под Москвой Гитлер винил в поражениях русские морозы и своих генералов, то теперь он возлагал вину за катастрофу под Сталинградом на плохую работу немецкой авиации и лично Геринга, а также своих союзников, войска которых были разбиты в ходе советского наступления. По приказу Гитлера венгерские и итальянские войска были отозваны с фронта, а задачи румынских армий были ограничены обороной Таманского и Крымского полуостровов. Вопреки информации, которой располагал Геббельс, Гитлер считал, что людские и технические резервы Красной армии исчерпаны, а поэтому СССР стоит на грани поражения. Тем временем немецкое наступление продолжалось. К тому времени стало ясно, что быстрой помощи от союзников СССР не получит.
В своем послании Сталину от 11 марта Черчилль подробно описал бои англо-американцев в Тунисе и постарался принизить значение вооруженных сил, переброшенных немцами из Западной Европы на советско-германский фронт. Отвечая Сталину на его настойчивую просьбу об ускорении открытия второго фронта, Черчилль написал: «В том случае, если противник достаточно ослабеет, мы готовимся ударить раньше августа, и с этой целью еженедельно вносятся соответствующие изменения в планы.
Вы только посмотрите, как сейчас раздирается американская сторона. Посмотрите на хаос в конгрессе», — указал экс-канцлер Германии. Секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев — о самых безопасных местах на Земле и противостоянии с Западом Накануне министр иностранных дел России Сергей Лавров сказал, что западные страны должны прекратить помогать действующему киевскому режиму и учитывать реальное положение дел, а также позицию Российской Федерации. Он отметил, что президент РФ Владимир Путин на этой неделе, находясь в Пекине, снова отмечал тщетность усилий Запада, который всеми силами намерен продлевать агонию Киева и пытаться удерживать его на плаву. Он отметил, что такое вложение денег является удачным исключительно в интересах стран Запада.
Звезда «Зачарованных» Шеннен Доэрти разводится с мужем
Тем временем Кейтель продолжал покорно выполнять волю Гитлера, выпуская один преступный приказ за другим. Так, 16 декабря 1942 года он издал распоряжение по вооруженным силам. Вот выдержка из него: «Представляется не только оправданным, но и необходимым, чтобы войска использовали любые методы без каких-либо ограничений, даже против женщин и детей, если только это будет способствовать нашим успехам. Любое проявление жалости является преступлением против народа Германии». Кейтель практически не имел никакого влияния на Гитлера при принятии стратегических решений. Когда командующий резервной армией генерал Фридрих Ольбрихт поинтересовался, как складываются отношения между Гитлером и ОКВ, Кейтель сердито ответил: «Понятия не имею.
Мне он ничего не говорит. Да он плюет на меня». Это была часть той цены, которую фельдмаршал платил за занимаемый пост. В прошлом уважаемый член офицерского корпуса, он был теперь всеми презираем. Даже нижестоящие по рангу генералы за глаза называли его «Лакейтелем» и «кивающим ослом».
Практически после каждой крупной неудачи вермахта Гитлер обрушивал свой гнев на представителей верховного командования. После отступления с Кавказа он заявил: «Мои фельдмаршалы — великие тактики. Но под тактикой они в основном понимают отступление! Генерал Курт Цейтцлер, назначенный на должность начальника Генштаба, не стал терпеть унизительные оскорбления. Он попросил у фюрера личной аудиенции, во время которой категорически потребовал, чтобы в его присутствии вождь воздержался от подобных высказываний.
Гитлер сначала пришел в замешательство, однако затем согласился. Кейтель как всегда отмолчался. Кейтель поставил свою подпись под пресловутым приказом Гитлера «Мрак и туман», в соответствии с которым проводилась политика «замирения» в оккупированных странах. Согласно этому приказу, любой, заподозренный в сопротивлении нацистам, должен был просто исчезнуть «во мраке и тумане», словно его никогда не существовало. Жертвы попадали в руки гестапо, где и погибали.
Кейтель пытался оправдать этот приказ следующими словами: «Такова воля фюрера». Начальник ОКВ одобрил такие злодеяния, как казни бастующих железнодорожников, массовые убийства евреев, расправы над партизанами. Он также одобрительно отнесся к предложению, призывавшему гражданское население Германии на месте расправляться с захваченными летчиками союзников, добавив при этом: «Я против судебной процедуры. Она не срабатывает». Когда 20 июля 1944 года в ставке Гитлера разорвалась бомба полковника фон Штауффенберга, Кейтель занимал свое обычное место — чуть слева и позади фюрера.
Он лично поддержал раненого диктатора и помог дотащить его до медчасти. Фельдмаршал принял незамедлительные меры к предотвращению переворота. Предпринятые им решительные действия раздавили путч в самом зародыше. Он арестовал собственного начальника связи, генерала Эриха Фельгибеля, который, как он подозревал, нарочно изолировал ставку Гитлера после того, как прогремел взрыв. Кейтель распорядился арестовать генерал-полковника Фридриха Фромма, главнокомандующего резервной армией, и фельдмаршала Эрвина фон Вицлебена.
Глава ОКВ стал председателем суда чести, который отправил на казнь не один десяток офицеров. В октябре 1944 года он приложил руку к доведению до самоубийства генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля, предложив тому выбрать между смертью и судилищем. Роммель выбрал смерть. Когда в Германию вступили войска союзников, Кейтель издал приказ, подписанный также шефом СС Гиммлером, согласно которому города, являвшиеся важными транспортными центрами, должны были держать оборону до последнего человека. Любой командир, не сумевший исполнить этот приказ, подлежал расстрелу.
Во время битвы за Берлин Кейтель хотел оставаться в столице рейха рядом с фюрером, но тот отослал его прочь. Фельдмаршал отчаянно пытался спасти город. Но город пал. Пока шел процесс, Кейтель писал мемуары, призванные не столько спасти его жизнь, сколько обелить его «перед судом истории». Среди прочего фельдмаршал вопрошал: «Ну почему генералы, которые с такой готовностью клеймили меня как бессловесную и некомпетентную личность, пешку, не сумели отстранить меня от дел?
Неужели это было столь сложным делом? Отнюдь нет. Истина заключается в том, что никто из них не был готов встать на мое место, так как все отлично понимали, что им грозило превратиться в такую же развалину, как и я». Окончательную цену за свое угодничество Вильгельм Кейтель заплатил 16 октября 1946 года, когда его повесили в Нюрнберге. Ему было 64 года.
Совсем иначе сложилась дальнейшая судьба Ворошилова. Климент Ефремович благополучно дожил до окончания войны, после чего почти полностью отошел от военных дел. Чаще всего Ворошилов вмешивался в музыкальные дела, в работу Союза композиторов, оперы, музыкальных театров. Он хорошо знал украинские народные песни и любил хоровое пение. Видимо, этого было достаточно, чтобы возомнить себя таким же «специалистом» по музыке, каким считал себя печально известный Андрей Жданов.
В последние годы своей жизни Сталин не только не считался с Ворошиловым, но даже выказывал ему недоверие. Существует легенда, что в 1949 году была сделана попытка арестовать жену Ворошилова. И будто бы маршал схватил шашку и выгнал из своей квартиры непрошеных чекистов. Этот миф не соответствует действительности, хотя некоторые из родственников Климента Ефремовича действительно были арестованы. Сразу после смерти диктатора Ворошилов несколько укрепил свое положение в высших партийных эшелонах.
Но дружной работы с Хрущёвым у него не получилось. Ворошилов фактически поддержал «антипартийную группировку» Молотова, Маленкова и Кагановича, когда в июне 1957 года они выступили против «кукурузника». Видимо, бывшего наркома обороны очень сильно беспокоила линия Никиты Сергеевича на разоблачение сталинских преступлений. Ворошилову, однако, в последний момент удалось умело славировать. Когда маршал убедился, что Хрущёву удастся сохранить власть, он лицемерно осудил вчерашних союзников.
Благодаря этому он еще на несколько лет сохранил за собой высокие посты. Ворошилов не был лишен тех привилегий, которыми пользовался в прошлом. Он спокойно доживал свои последние годы на даче в Подмосковье. Нередко его видели в обеденном зале ресторана «Прага» — излюбленном месте отдыха многих персональных пенсионеров. Также Климент Ефремович занимался написанием мемуаров, в которых он с уважением отзывался о Сталине.
Но, как и Кейтель, Ворошилов не смог дописать свои воспоминания вышла только первая книга «Рассказов о жизни».
Гитлер не только не дал разрешения на прорыв 6-й армии из окружения, он даже не позволил генералу Паулюсу свободы действий по обстановке. Неотвратимо приближался бесславный финал фашистских вояк. Вот как пишет об этом Цейтцлер: «В самом котле быстро и безжалостно приближался конец. Один командир дивизии отказался подчиниться приказам высших начальников и, чтобы спасти горсточку оставшихся в живых солдат и офицеров своей дивизии, принял решение о сдаче в плен. К русским перешла и одна румынская часть в полном составе, со всем своим вооружением. Старшие и высшие командиры либо кончали жизнь самоубийством, либо уходили на передовую и находились там, пока русская пуля не прерывала их жизнь». И как же повел себя Гитлер?
Вот что пишет мемуарист: «Даже теперь Гитлер наотрез отказался слушать фельдмаршала Манштейна и меня, когда мы опять попросили дать генералу Паулюсу свободу действий. Вместо этого он снова послал штабу 6-й армии длинную радиограмму, насыщенную такими высокопарными фразами, как «героическая борьба», «навеки войдет в историю» и т. Гитлер приказал послать под Сталинград массу орденов и медалей и повысить в звании умирающих от голода и холода солдат и офицеров. Он думал, что это будет стимулом для продолжения борьбы. Генерал Паулюс был произведен в фельдмаршалы. Такой вклад внес Гитлер в Сталинградское сражение в его последний час». И последняя цитата из главы Цейтцлера, где он рассказывает о реакции фюрера на крах на Волге: «Узнав, что под Сталинградом все кончено, Гитлер пришел в ярость. Его взбесило, что новый фельдмаршал предпочел плен смерти. Он говорил, что не ожидал этого, а если бы знал, никогда бы не присвоил Паулюсу звание фельдмаршала.
Вот все, что он сказал по адресу Паулюса. Я не заметил, чтобы Гитлер сожалел о своем упорстве или чувствовал угрызения совести. Он продолжал повторять те аргументы, которые он раньше выставлял в пропагандистских целях: 6-й армией необходимо было пожертвовать ради создания нового фронта. Плохая погода, говорил он, то есть обстоятельство, находившееся, так сказать, вне его власти, приостановила снабжение 6-й армии по воздуху. Он обладал изумительной памятью, если это было выгодно ему, но забыл, что я, основываясь на своем опыте зимних боев 1941—1942 гг. Гитлер не допускал и мысли, что во всем виновен он, неправильно оценивший обстановку. Послушать его, так он был неизменно прав. Если его планы проваливались, то только из-за непредвиденных обстоятельств или неспособности тех лиц, коим доверялось выполнение его приказов». Курт Цейтцлер прослужил в должности начальника штаба сухопутных сил Германии до июля 1944 года.
Он участвовал и в разработке планов операции «Цитадель», окончившейся поражением немецких войск на Курской дуге. Все-таки мы имеем полное право сделать вывод, что не только Гитлер виновен в военном поражении Германии, в авантюрном «натиске на Восток». И не только Гитлер, а правительства многих стран мира подталкивали Германию к войне на уничтожение Советского Союза. Вячеслав Смирнов, «Байкальские вести» Сбитый мессер на улицах Сталинграда.
С 1914 года служил в армии. Участник Первой мировой войны, во время которой командовал пехотным батальоном. Начало Второй мировой войны встретил на должности начальника штаба 22-го армейского корпуса. В 1942 году несколько месяцев служил во Франции, в августе участвуя в отражении союзного десанта в Битве за Дьеп. Безуспешно пытался спасти остатки окруженной в Сталинграде 6-й армии, однако его усилия не увенчались успехом из-за разногласий с Гитлером.
Оставался на должности начальника штаба ОКХ до июля 1944 года, когда был снят с должности из-за очередных разногласий с Гитлером. Цейтцлер попросил Гитлера о личной встрече и стал настаивать на выводе северной группы армий из Прибалтийских республик прежде, чем они будут окружены. Гитлер отказался, последовала шумная ссора. Поскольку его отставка уже несколько раз отвергалась, Цейтцлер сказался больным, что давало ему возможность снять с себя ответственность, груз которой он категорически не желал нести. Гитлер не остался в долгу: он лишил Цейтцлера всех привилегий, даваемых званием, после чего отдал унизительный приказ уволить непокорного генерала из армии без права ношения формы.
От Сталинграда до Курской дуги
The Supreme Court considers Donald Trump’s assertion of total immunity from criminal charges over his attempt to overturn the 2020 election results. Адвокат экс-канцлера Австрии и бывшего председателя Австрийской народной партии Себастьяна Курца, которого обвиняют в даче ложных показаний, потребовал в суде. биография, дата рождения. Фельдмаршал Кейтель сообщил, что новым руководителем ОКХ назначен генерал-полковник Курт Цейтцлер. [2] На Цейтцлера оказали давление его коллеги, чтобы он сам отдал приказ об отступлении, но отказался это сделать, подчиняясь приказам Гитлера, главнокомандующего. Генерал-полковник Курт Цейтцлер, начальник генерального штаба сухопутных войск (ОКХ, с 22 сентября 1942 года по 31 января 1945года), “Сталинградская битва”.
Красная Армия глазами врага. Часть IV: На пути к Берлину
1963) был кадровым офицером рейхсвера, а затем в вермахте. Zeitzler; Цайцлер, Курт; Цайцлер; Цейтцлер, Курт; Курт Цайцлер. Цейтцлер, Курт — статья из свободной энциклопедии. Запад» РОССИЯ В ВОСПРИЯТИИ ЗАПАДА» ЗАПАД О РОССИИ XX века» Курт Цейтлер Сталинградская битва. 1963) был кадровым офицером рейхсвера, а затем в вермахте.
От Сталинграда до Курской дуги
Он требовал: «Тотальная мобилизация всех людских и промышленных ресурсов на войну — вот веление времени!.. Самые суровые меры нельзя считать слишком суровыми, когда на карту поставлена победа». Очевидцы свидетельствовали: «Геббельс говорил почти час, и его аудитория пришла в полное исступление». Собравшиеся яростно выкрикивали «да! В порыве энтузиазма слушатели подхватили Геббельса на плечи и унесли его с трибуны. Хотя в своей речи Геббельс призывал «верить фюреру» и «подчиняться ему», вскоре министр пропаганды провел совещание с рядом видных государственных деятелей Германии, на котором заявил: «У нас не кризис руководства, у нас кризис руководителя! Присутствовавший на этом совещании министр вооружений Альберт Шпеер позже писал: «Его критика показала, что означал Сталинград. Геббельс стал сомневаться в звезде Гитлера, а поэтому и в его победе.
И мы также сомневались вместе с ним». Участники совещания предложили восстановить деятельность Геринга на посту председателя совета министров, как это было предусмотрено постановлением, принятом в начале войны. Полномочия же Гитлера решили урезать. Еще раньше Геббельса и Геринга в руководстве СС, обладавшем обширной разведывательной информацией, стали осознавать обреченность авантюристичность планов Гитлера. Участник антигитлеровского заговора среди военных Хассель писал в сентябре 1941 года: «Совершенно ясно, что окружение Гиммлера всерьез обеспокоено и ищет выхода». Весной 1942 года Чиано в своем дневнике записал, что Гиммлер «ощущает пульс страны и хочет компромиссного мира». Судя по воспоминаниям начальника разведки СД Шелленберга, он в августе 1942 года убеждал Гиммлера, что добиться выгодного для Германии результата возможно сейчас, пока ее руководители могут действовать с позиции силы.
Гиммлер согласился с доводами Шелленберга и приказал ему немедленно приступить к подготовке тайных переговоров. Гиммлер и Шелленберг решили, что Германия могла бы отказаться от большей части оккупированных территорий, но сохранить власть в регионах, считавшихся исконно германскими. Во второй половине 1942 года Гиммлер настаивал на использовании адвоката Лангбена и его связей в поисках сепаратного мира. Хассель записал в дневнике, что в декабре «Лангбен имел беседу с английским официальным лицом в Цюрихе и американским чиновником Хоппером в Стокгольме с одобрения СД». В качестве посредника в переговорах с американским дипломатом Хьюиттом выступал и личный массажист Гиммлера Керстен. Одновременно Гиммлер, которого Гитлер именовал «мой верный Генрих», усилил изучение состояния здоровья фюрера. В конце 1942 года Гиммлер, по словам его личного массажиста Керстена, ознакомился с досье о состоянии здоровья Гитлера, из которого следовало, что фюрер, возможно, страдал прогрессирующим параличом.
Объясняя свой интерес к состоянию здоровья своего шефа, Гиммлер говорил Керстену, что в случае смерти Гитлера «между партией и армией начнется бешеная грызня из-за наследства». Гиммлер верно оценивал неизбежность усиления грызни между руководством нацистской партии и начальством вермахта. В своем дневнике Геббельс писал 2 марта 1943 года: «Геринг очень сурово осуждал генштаб. Он особенно настроен против Йодля, который, по словам Геринга, начал распространять анекдоты о фюрере… Геринг считает, что методы работы генштаба совершенно порочны… Геринг считает, что генералы, включая тех, что находятся на фронте, пользуются сложившейся обстановкой для того, чтобы создать трудности для фюрера». Геббельс поддержал Геринга, заметив: «Надо быть начеку в отношении генералов старого вермахта и рейхсвера… Они стараются настроить нас друг против друга». Многие же из военных руководителей возлагали вину за поражения на политическое руководство страны, и прежде всего на Гитлера, который после поражения под Москвой отправил в отставку десятки генералов и единолично возглавил руководство сухопутной армии. Особенно возмущался Гитлером начальник генерального штаба Курт Цейтцлер, который еще в октябре 1942 года предложил Гитлеру вывести войска из Сталинграда, предупреждая о возможности нового зимнего наступления Красной армии.
Однако Гитлер отказывался принять решение об отступлении. Выступая по случаю очередной годовщины «пивного путча» 9 ноября 1942 года, Гитлер говорил: «Я хотел достичь Волги в определенном месте возле определенного города. Этот город носит имя самого Сталина… Я хотел взять этот город… Я теперь могу сообщить вам, что город взят.
Вскоре он был назначен начальником штаба западных армий с задачей реорганизовать оборону на Западном фронте. В сентябре после неудачной высадки союзников в Дьепе он был снова отозван н и 24 сентября1942 года назначен начальником генерального штаба сухопутных войск ОКХ , заменив на этом посту генерал-полковника Франца Гальдера. Когда началось контрнаступление Красной Армии под Сталинградом, он хотел немедленно вывести армию Паулюса, однако Гитлер даже слушать об этом не пожелал. После этого трения между Цейтцлером и Гитлером усилились, Цейтцлер заявил о своей отставке, которую фюрер не принял. Цейтлер участвовал в разработке планов операции "Цитадель", окончившейся поражением немецких войск на Курской дуге.
Эта книга не просто исторический отчет, а душераздирающее свидетельство героизма и стойкости. Фигнер мастерски передает ужасы царского угнетения и силу духа тех, кто боролся против него. Я восхищалась мужеством и интеллектом подсудимых. Они не отказались от своих убеждений, несмотря на угрозу смерти. Фигнер ярко описывает их личности, их боль и их надежды. Эта книга - не просто урок истории.
Гитлер обвинил его в поражении Германии в Крыму в апреле и мае. Это заставило Цейтцлера заявить о своем желании уйти в отставку. К середине года Цейтцлер потерял всякую веру в тактику Гитлера в результате ухудшения ситуации в Западной Европе после высадки союзников в Нормандии и отказа Гитлера позволить группе армий «Центр» отойти на более удобные позиции на Восточном фронте. Гитлер больше никогда с ним не разговаривал и в январе 1945 года уволил его из армии без права ношения формы [7]. Послевоенные годы В конце войны Цейтцлер был захвачен британскими войсками. До конца февраля 1947 года находился в плену. Выступал в качестве свидетеля защиты во время Нюрнбергского процесса , работал с секцией военной истории Исторического отдела армии США. Умер в 1963 году в Хоэнашау в Верхней Баварии.
От Сталинграда до Курской дуги
Сталинград: К 60-летию сражения на ВолгеВидер Иоахим, Дёрр Ганс, Цейтцлер Курт, Паулюс Фридрих Вильгельм Эрнст. биография, дата рождения. Сталинград: К 60-летию сражения на Волге, Роковые решения вермахта. Курт Цейтцлер (нем. Kurt Zeitzler; 9 июня 1895(18950609), Хайдеблик — 25 сентября 1963, Ашау-им-Кимгау) — немецкий генерал-полковник, участник Второй мировой войны.
Цейтцлер Курт - 2 книг. Главная страница.
Для переговоров с ним в Берн прибыло практически все руководство Вермахт: фельдмаршал Вальтер фон Браухич личный представитель начальника штаба Верховного командования "Третьего рейха" Вильгельма Кейтеля , генерал-полковник Курт Цейтцлер начальник генштаба сухопутных войск Германии , генерал-лейтенант Адольф Хойзингер руководитель оперативного отдела генштаба сухопутных сил Германии. С учетом положения этих лиц в рейхе прибыть в Швейцарию на переговоры с Даллесом они могли исключительно с санкции Гитлера. С собой они привезли проект сепаратного соглашения, который включал следующие положения. Предлагалось создать новый военный альянс в составе англосакских и континентально-европейских стран, ведущую роль в котором заняли бы США. В свою очередь, американцы должны были взять германское государство под свое покровительство, т. В качестве "благодарности", а по сути дани за протекторат, "Третий рейх" был готов пойти на обязательные платежи в общий фонд будущего альянса. Несложно догадаться, что эти платежи фактически пошли бы в карманы тех англосакских финансовых групп, которые присутствовали на переговорах с нацистскими генералами. На эти же лица был ориентирован и еще один тезис проекта. Новый военно-политический альянс мыслился в качестве силового инструмента по распространению влияния Банка международных расчетов или структуры, которая будет создана на его основе.
Конкретный ответ представители "Третьего рейха" тогда так и не получили. Но обсуждение представленного ими проекта продолжилось в ходе последующих переговоров. Наконец, в 1946 году идея нового альянса была артикулирована никем иным как британским премьером Уинстоном Черчиллем. В своих выступлениях в Фултоне и Цюрихе Черчилль представил несколько обновленный нацистский проект североатлантического альянса англосакских и европейских наций, при этом сохранив словесные обороты нацистов. К практическому воплощению его тезисов были привлечены те самые генералы Вермахта, которые готовили предложения для Даллеса и которых сами же англо-американцы по окончании войны пообещали "судить". Фельдмаршал Вальтер фон Браухич, участвовавший в переговорах с Даллесом в феврале 1943 года, правда, в этом не участвовал. Он умер сразу после окончания войны.
Приступив к обязанностям начальника генерального штаба, я сразу же почувствовал, что после провала нашего наступления на Востоке в штабе верховного главнокомандующего сложилась какая-то странная обстановка. Офицеру, прибывшему сюда с фронта, эта атмосфера, пропитанная недоверием и враждой, казалась не только странной, но и просто невероятной. Никто не доверял своим коллегам, а Гитлер подозревал в измене каждого. Многие офицеры, считая, что они попали в немилость, приходили в уныние и совершенно теряли мужество. Лист и Гальдер были не единственными жертвами гитлеровского раздражения. Над Йодлем тоже нависла черная туча. Бешенство Гитлера вызывали армии Восточного фронта в целом и особенно командующие армиями и группами армий. Теперь фюрер вел совершенно замкнутую жизнь, одиноко размышляя о своих подозрениях. Ни с кем из генералов он не здоровался за руку. На время обеда или ужина он предпочитал теперь уединяться. Когда ему надо было присутствовать на штабных совещаниях, он входил, холодно кланялся и, сердито нахмурив брови, выслушивал краткие доклады своих советников. Затем опять холодно кивал головой и покидал зал. Лист и Гальдер стали козлами отпущения за провал операции. Временная немилость к Йодлю имела, как я слышал, длинную и запутанную историю. Начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами Йодль был ближайшим военным советником Гитлера. Гитлер послал его на Кавказ в качестве своего личного представителя. Он должен был заставить командиров и войска возобновить наступательные действия хотя бы с целью преодоления Кавказских гор. Но Йодль вскоре после прибытия туда убедился, что войска совершенно выдохлись и о дальнейшем наступлении не может быть и речи. Вернувшись в ставку, Йодль рассказал Гитлеру о сложившемся на Кавказе положении. Это не понравилось Гитлеру, и он закричал: «Вам было приказано заставить командиров и войска наступать, а не говорить мне, что это невозможно! Представитель немецкого верховного командования полковник Хенч в 1914 г. На Хенча была свалена вся вина за поражение немецких войск на Марне. Йодль попал в немилость, и встал вопрос о снятии его с поста начальника штаба оперативного руководства вооруженными силами. На его место предполагалось назначить командующего 6-й армией. Итак, в атмосфере, которая существовала тогда в штабе верховного главнокомандующего, откровенное и объективное обсуждение обстановки было невозможно. Такое положение должно было пагубно сказаться на проведении военных операций и тяжким бременем лечь на плечи наших боевых войск. Таковы были мои первые, далеко не успокоительные, впечатления на должности начальника генерального штаба. Обстановка на Восточном фронте Если в штабе верховного главнокомандующего атмосфера была беспокойной, то на Восточном фронте в целом сложилась благоприятная обстановка. Наши две северные группы армий — группа армий «Север» под командованием фельдмаршала фон Кюхлера и группа армий «Центр» фельдмаршала фон Клюге — не принимали непосредственного участия в летнем наступлении, и на их фронте пока было сравнительно тихо. Но прогнозы на будущее были не слишком безоблачными, главным образом из-за отсутствия сколько-нибудь значительных резервов в их тылу. На фронте этих двух групп армий имелся ряд потенциально опасных участков, особенно в районе Ладожского озера, северо-восточнее Ленинграда и демянского мешка, где немецким войскам был оставлен лишь единственный узкий коридор. Что касается двух других групп армий, участвовавших в летнем наступлении, то на них неотвратимо надвигалась катастрофа. Она должна была вот-вот разразиться в двух районах. Во-первых, на растянувшемся левом крыле группы армий «Б» фельдмаршала фон Вейхса северо-западнее Сталинграда, где находились только дивизии наших союзников. Во-вторых, в районе между Сталинградом и Кавказом, где образовался огромный разрыв между двумя немецкими группировками. Наши подвижные соединения быстро преодолели огромное степное пространство, но не смогли создать непрерывную линию фронта. Наши армии Восточного фронта попали в критическое положение не по своей вине. Они воевали блестяще. Их боевые достижения будут выглядеть еще внушительнее, если вы примите во внимание, что войска во многих случаях вели боевые действия без отдыха в течение 18 месяцев и что почти всегда им противостояли превосходящие силы русских. Армии понесли большие потери в боевой технике, а личный состав был крайне переутомлен. Части не были доведены до штатной численности, оружия не хватало, а изредка присылаемые пополнения были явно недостаточны. В таких условиях нашим войскам предстояло выполнить задачу, которая даже в идеальных условиях показалась бы сверхчеловеческой. Вот какой была обстановка на Восточном фронте в конце сентября 1942 г. Гитлер, конечно, знал обо всем этом, но игнорировал большие трудности, стоявшие перед нашими войсками. Он продолжал настаивать, чтобы обе наступающие группы армий продолжали продвижение вперед, несмотря на полное истощение их сил. Он был полон решимости захватить оставшуюся часть Сталинграда, кавказские месторождения нефти и сам Кавказ. Но наступление повсеместно застопорилось. Гитлер полагал, что оно должно возобновиться путем проведения небольших наступательных действий. В Сталинграде он приказал провести серию атак с целью захвата города квартал за кварталом и даже здание за зданием. На Кавказе войскам тоже было приказано непрерывно атаковать противника. Гитлер настаивал, чтобы, несмотря ни на какие потери, наступление продолжалось хотя бы в миниатюре. В течение первых нескольких недель моего пребывания на посту начальника генерального штаба я тщательно изучил обстановку на Восточном фронте, состояние наших войск, а также силы, которыми располагал противник. Затем я попросил у Гитлера разрешения представить ему детальный и сугубо конфиденциальный доклад. Он согласился. Мой доклад об обстановке Я начал свой доклад с точного и обстоятельного анализа условий, в которые попали немецкие войска на Восточном фронте, а затем перешел к тщательной оценке положения нашего противника. Во втором случае я основывался на подробных данных разведывательного отдела генерального штаба, известного под названием «Иностранные армии на Востоке». В заключительной части своего доклада я коснулся выводов, которые мы должны были сделать как для немецких, так и для русских войск, и дальнейшего развития событий, которого следовало ожидать в течение ближайших недель и месяцев. Я закончил доклад пятью четкими требованиями. Первая часть моего доклада была изложена в форме, доступной для человека, не сведущего в военных вопросах. Я приводил многочисленные статистические данные, таблицы и карты. Например, была сделана таблица соотношения сил обеих сторон на один километр фронта. В ней указывались точные данные о количестве немецких солдат и солдат наших союзников, артиллерийских стволов, противотанковой артиллерии и т. Здесь же приводились аналогичные цифровые данные о русских войсках. Таким образом, эта таблица доходчиво и внушительно убеждала в численном превосходстве противника. Статистические данные рассказывали о русских людских ресурсах, вооружении, боеприпасах, месячной продукции танковых и оружейных заводов и свидетельствовали о все возрастающем потоке предметов снабжения, поступающих в Россию из США. Все эти данные необходимы для того, кто хочет составить объективное представление о своих собственных силах и силах противника и кто стремится предугадать вероятный ход событий в ближайшем будущем. Как начальник генерального штаба, я добился того, что эти положения всеми были приняты безоговорочно. А на самого Гитлера, можно без преувеличения сказать, мой доклад произвел потрясающее впечатление. Он ни разу меня не прервал, что он обычно делал, когда докладываемые факты ему не нравились или, как он часто говорил, носили «пораженческий характер». Как правило, в таких случаях он прекращал самый обстоятельный доклад, приказывая говорящему остановиться. Гитлер был неравнодушен к статистическим данным, и масса цифр, которые я привел для подкреплений выдвинутых мною положений, вероятно, воздействовала на него так же сильно, как и мои убедительные диаграммы. Впрочем, он, может быть, просто не хотел расстраивать «нового человека» в самом начале нашей совместной работы. Я был удовлетворен тем, что сказал Гитлеру голую правду сразу же после вступления на пост начальника генерального штаба. Пока все шло хорошо. Но вот я подошел к самой трудной части доклада — к пяти выводам или требованиям, если их так можно назвать, которые вытекали из моего доклада и которые я сформулировал следующим образом. В связи с летним наступлением территория, захваченная на Востоке, больше не соответствует размерам оккупирующей ее армии. Другими словами, слишком мало солдат находится на таком огромном пространстве. Если эти два фактора не будут приведены в соответствие, катастрофа неизбежна. Самым опасным участком Восточного фронта, несомненно, является левое крыло группы армий «Б», занимающее участок фронта от Сталинграда до стыка с левым соседом — группой армий «Центр». Количество войск здесь незначительно. Кроме того, этот участок фронта удерживается самыми слабыми и самыми ненадежными солдатами: румынами, итальянцами и венграми. Итак, здесь создалась серьезная опасность, которую необходимо ликвидировать. Приток людского состава, боевой техники, оружия и боеприпасов на Восточный фронт явно недостаточен и не может возместить потери наших войск. Это должно привести к гибельным последствиям. Этот факт следует принимать в расчет. Мы должны проявлять значительно большую осторожность. В этом пункте я коснулся необходимости улучшения работы тыла, повышения пропускной способности железных дорог и других, главным образом технических, проблем. К моему удивлению, Гитлер слушал эти выводы и требования очень внимательно. Казалось, они даже произвели на него известное впечатление. Когда я кончил, он улыбнулся и сказал: «Вы отчаянный пессимист. Здесь, на Восточном фронте, мы пережили куда худшие времена и то остались живы. Справимся и с новыми трудностями». Что касается моих окончательных выводов, то он постарался умалить их значение. Он сказал: «Конечно, на некоторых участках фронта русские имеют численное превосходство. Но ведь наши солдаты превосходят по своему качеству солдат противника. И оружие у нас лучше. К тому же вскоре у нас будет новое оружие, еще лучше прежнего». Вот как реагировал Гитлер на мой доклад. Вопросы, поднятые в моем докладе, он считал решенными. Как начальник генерального штаба, я надеялся, что хотя бы часть сказанного мною останется в голове верховного главнокомандующего, что он будет думать о моих замечаниях и мой доклад в конце концов принесет хоть какую-то пользу. Я уже знал, что убедить в чем-либо Гитлера можно, только снова и снова напоминая ему об этом. Так я и делал в течение нескольких недель, повторяя мои пять требований. Что же было сделано нами за те несколько недель, которые остались до большого русского контрнаступления? Немецкие приготовления Мои пять требований произвели на Гитлера гораздо большее впечатление, чем я ожидал. Прежде всего, он отдавал себе полный отчет об опасности на огромном участке Восточного фронта между Сталинградом и группой армий «Центр».
Цейтцлер попросил Гитлера о личной встрече и стал настаивать на выводе северной группы армий из Прибалтийских республик прежде, чем они будут окружены. Гитлер отказался, последовала шумная ссора. Поскольку его отставка уже несколько раз отвергалась, Цейтцлер сказался больным, что давало ему возможность снять с себя ответственность, груз которой он категорически не желал нести. Гитлер не остался в долгу: он лишил Цейтцлера всех привилегий, даваемых званием, после чего отдал унизительный приказ уволить непокорного генерала из армии без права ношения формы» [1].
Но если в «Утраченных победах» Манштейна, «Мыслях о второй мировой войне» Кессельринга, «Воспоминаниях солдата» Гудериана и «Истории второй мировой войны» Типпельскирха больше говорится о победах немцев во второй мировой войне и меньше — о неудачах, то в «Роковых решениях» авторы повествуют только о чёрных днях немецко-фашистской армии. Книга состоит из шести самостоятельных статей: 1 Битва за Англию, 2 Московская битва, 3 Эль-Аламейн, 4 Сталинградская битва, 5 Франция, 1944 год и 6 Арденны. Статьям предшествует краткое предисловие американского военного историка С. Комментарии генерала Вестфаля, сопровождающие каждую статью, по замыслу издателей, призваны придать книге характер последовательного повествования о важнейших военных событиях второй мировой войны. Свой рассказ немецкие генералы ведут в форме воспоминаний участников описываемых ими военных событий. Увлечение гитлеровских генералов воспоминаниями о минувшей войне объясняется отнюдь не тем, что эти воспоминания приятны им. Конечно, нет. Им не очень приятно писать о том, как и почему они проиграли отдельные сражения, операции и войну в целом. Два обстоятельства, однако, вынуждают немецких генералов вспоминать события многолетней давности. Во-первых, немецко-фашистская армия не только проиграла войну, но и потеряла национальную память — архивы, оказавшиеся в руках победителей. Во-вторых — и это, пожалуй, главное, — бывший гитлеровский генералитет старается выслужиться перед зачинщиками новой агрессии — империалистическими заправилами Североатлантического блока, и поэтому ему приходится оправдываться за поражения в минувшей войне. Манштейну, Типпельскирху, Цейтцлеру иже с ними нужно сейчас выискивать, а то и просто сочинять благовидные причины катастрофы, постигшей фашистскую Германию во второй мировой войне, на кого-то перекладывать вину за гибели многих миллионов людей и неисчислимые разрушения. Мемуары для этого — весьма подходящая литературная форма. Советский читатель найдёт в книге довольно много сведений прежде известных недостаточно широко о разработке германским генеральным штабом стратегических планов войны, о подготовке вооружённых сил фашистской Германии к войне против Советского Союза, о разногласиях в верховном командовании на различных этапах войны и т. Авторы несколько приподнимают завесу и над тем, что происходило в ставке Гитлера, дают характеристики некоторым видным военным деятелям немецко-фашистской армии, сообщают любопытные факты из повседневной работы высших штабов. Все это небезынтересно знать советскому читателю.
Цейтцлер Курт
К примеру, начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Курт Цейтцлер впоследствии писал, что в те ноябрьские дни румынский фронт представлял собой печальную. Цейтцлер пишет о том, как настойчиво и долго боролся генеральный штаб за принятие выдвинутых им предложений. Автор: Ганс Дёрр, Курт Цейтцлер. Kurt Vile has shared a new cover of the Chastity Belt track “This Time of Night.”.
Фото | Германия. Полководцы (маршалы, генералы, адмиралы). Часть 9
| Курт Цейтцлер - Kurt Zeitzler | Kurt perez was my dad & he was a grip on the blacklist for a few years he passed in march |
| Курт Цейтцлер | Цейтцлер попросил Гитлера о личной встрече и стал настаивать на выводе северной группы армий из Прибалтийских республик прежде, чем они будут окружены. |