(22)И ночь, и туман, казалось мне, были только затем, чтобы я ещё более любил и ценил утро. Сочинения на ЕГЭ - ЕГЭ по русскому. Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ.
Задача по теме: "Сочинения из сборника 2023"
Сочинения-рассуждения по русскому языку (ЕГЭ). (1)В те времена домик — старенький, чёрный, скособоченный, под ржавой крышей — торчал среди новеньких пятиэтажек. (25)Да, снегур и впрямь страшен ночью, особенно если глядеть на него издали, сквозь стёкла: рога поблёскивают, от головы, от растопыренных рук падает на яркий снег чёрная тень. Полный текст(1)Ночь была особенно тяжёлой. Вашему вниманию предлагаются лучшие сочинения части С из ЕГЭ по русскому языку, написанные моими учениками с учётом изменений критериев в 2015/2016 учебном году. Больше всего на свете я любил музыку больше всех в ней скрябина сочинение егэ 11 класс. Сочинение за эти месяцы тяжелой борьбы решающей 13 вариант.
Сочинение по тексту В. Тендрякова
(10)Особенно тяжело было ночью. Образец сочинения ЕГЭ по русскому языку по тексту Достоевского об одиночестве. То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (проблема объединения враждующих людей по тексту кова) (ЕГЭ по русскому). По тексту С. А. Пророковой «Ночь была особенно тяжёлой. Больной страдал. Сердце так болело, что казалось будто сквозь него протягивают такие верёвки». Сочинения по зарубежной литературе.
Сочинение я хочу вам рассказать какая перемена произошла во мне егэ по русскому
Играть в ЕГЭ-игрушку. Новости. Итоги: Хорошее сочинение, видно, что очень старалась, но лично ты можешь еще лучше! Пример сочинения ЕГЭ №3 Примеров проявления трусости в человеческом обществе немало.
Ночь была особенно тяжелой сочинение егэ
Разве можно винить его в том, «что он поднял оружие против братьев»? Эти вопросы не дают покоя рассказчику. Дополняя друг друга, примеры приводят к мысли, что война действительно не оставляет выбора простым людям. Калечит, лишает жизни и семьи, создаёт невыносимые условия, забирает близких. Позиция автора ясна: в условия войны простой человек не волен в выборе своей судьбы, за него всё решает война.
Брать в руки оружие и идти на передовую или оставаться в тылу и мучительно ждать вестей, жить или умирать, становится предателем или героем. Я полностью разделяю мнение автора. Действительно, простой человек не может распоряжаться своей судьбой в условиях войны, которая без всякого разбора подминает под себя людские судьбы, лишая их права на выбор. Невольно вспоминаю роман Василя Быкова «Сотников».
Мы привыкли говорить, что главные герои, Сотников и Рыбак сделали свой моральный выбор: один стал героем, другой - предателем. Но свободным ли был этот выбор? Или война решила за них? Быть может, в мирное время их судьба сложилась бы по-другому, и Рыбак, в целом положительный по характеру человек, никогда бы не совершил того унизительного поступка.
К сожалению, история не знает сослагательного наклонения. Да, в условия войны простые люди не имеют права выбора своей судьбы, но этот выбор есть у людей, имеющих власть: разжигать конфликт, проводить военные действия или всеми силами пытаться решить проблему мирным путём. Очень жаль, что подчас судьбы миллионов людей зависят от амбиций правящей верхушки общества, и именно они решают жить простому человеку или умирать. Количество слов - 415 Здравствуйте, Диана!
Вы создали интересную, самостоятельную, грамотную работу.
Несмотря на то что она стала матерью и полностью ушла в заботы о муже и детях, Наташа не утратила природной естественности своей натуры. Именно это спасло ее душу от разрешения. Также данная проблема ставится в поэме Николая Васильевича Гоголя "Мертвые души". Сейчас же он относится к этому с безразличие. И тогда, возможно, мир остался бы таким же ярким, теплыем, необыкновенным, как в детстве. Ведь добрые и приятные сердцу воспоминания делают взрослую жизнь более тёплой и светлой.
Деревья только-только начали сбрасывать одеяние, и листья падали, покачиваясь в воздухе, бесшумно и плавно. Было прохладно и легко, а потому и весело. Осенний запах леса - особенный, неповторимый, стойкий и чистый настолько, что за десятки метров Бим чуял хозяина. ТЕПЕРЬ хозяин сел на пенек, приказал Биму тоже сидеть, а сам снял кепку, положил к рядом на землю и смотрел на листья. И слушал тишину леса. Ну конечно же, он улыбался! Он был сейчас таким, как всегда перед началом охоты.
И вот хозяин встал, расчехлил ружье, вложил патроны. Бим задрожал от волнения. Иван Иваныч потрепал его ласково по загривку, отчего Бим еще больше разволновался. Бим пошел! Малым челноком пошел, лавируя между деревьями, приземисто, пружинисто и почти бесшумно. Иван Иваныч потихоньку двинулся за ним, любуясь работой друга. Теперь лес со всеми красотами остался на втором плане: глввгое-Бим, изящный, страстный, легкий на ходу.
Изредка подзыавая его к себе, Иван Иваныч приказал ему лежать, чтобы дать успокоиться, втянуться. А вскоре Бим уже пошел ровно, со знанием дела. Великое искусство - работа сеттера! ВОТ он идет легким галопом, подняв голову ему не надо опускать ее и искать низом, он берет запахи верхом, при этом шелковистая шерсть облегает его точеную шею. Лес молчал. Лишь чуть-чуть играли золотые листья березы, купаясь в блестках солнца. Бесшумно трепетать оставшиеся на осина серебряно-серенькие листья.
А на палой желтой листве стояла собака-одно из лучших творений природы и терпеливого человека. Ни единый мускул не дрогнул! Вот что такое классическая стойка в желтом лесу! Бим поднял вальдшнепа на крыло. Лес встрепенулся, ответив недовольным, обиженным эхом. Казалось, береза, забравшаяся на границу дубняка и осинника, испугалась, вздрогнула. Дубы охнули, как богатыри.
Осины, что рядом, торопливо посыпали листьями. Вальдшнеп упал комом. Бим подал его по всем правилам. Но хозяин, приласкав Бима и поблагодарив за красивую работу, подержал птицу на ладони, посмотрел на нее и сказал задумчиво:- Эх, не надо бы... Бим не понял, вглядывался в лицо Ивана Иваныча, а тот продолжал:-Для тебя только, Бим, для тебя, глупый. А так - не стоит. Вчера был счастливый день.
А все-таки какой-то осадок на душе. Отчего бы? Мне жаль стало убивать дичь. Так хорошо вокруг, и вдруг мертв птица. Я не вегетарианец и не ханжа, описывающий страдания убитых животных и уписывающий с удовольствием их мясо. Если ни одного - еще бы лучше, но тогда Бим загибнет как охотничья собака. Нет уж, увольте от такого...
Откуда же все-таки осадок от вчерашнего? И только ли от вчерашнего? Не пропустил ли я какую-то мысль?.. Итак, вчерашний день: стремление к счастью, желтый лес - и убитая птица. Что это: уж не сделка ли со своей совестью? Вот какая мысль ускользнула вчера:не сделка, а укор совести и боль за всех, убивающих бесполезно, когда человек теряет человечность. Из прошлого, из воспоминаний о прошлом идет и все более растет во мне жалость к птицам и животным.
Они были поражены тишиной и спокойствием, которые окутывали город. Некоторые сидели на своих порогах, другие гуляли по улицам, но все они были единодушны в своем молчании. Эта тишина была необычной, но она была и прекрасной. Жители Сталинграда могли наконец-то отдохнуть от постоянной угрозы смерти и насладиться моментом мира.
Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами…» В.
Тендрякова Проверенное сочинение по тексту «То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. Тендрякова Автор: ученик Дата публикации: 10. Тендрякова Введение: Жизненный путь всегда труден. Человек проходит множество испытаний, подвергается опасности, попадает в экстремальные ситуации, но самое главное в этих ситуациях — несмотря ни на что остаться человеком. Проблема: В предложенном для анализа тексте русский писатель Владимир Федорович Тендряков поднимает проблему человечности.
Так не говорят. Одна из самых распространенных ошибок. Никогда не пишите о выводах автора в иллюстрации.
Ночь была особенно тяжелой сочинение
Там, Коля, есть одна такая докторша третьего ранга, что посмотришь на нее — и хоть сразу в бой, чтобы немедленно тебя ранили. Не докторша, а восклицательный знак, ей-богу! При таких достоинствах женщина, при такой красоте, что просто ужас! Не докторша, а шестиствольный миномет, даже опаснее для нашего брата солдата, не говоря уже про командиров.
Николай молча, угрюмо смотрел на отражение белого облачка в воде, и тогда Лопахин сдержанно и зло заговорил: — А я не вижу оснований, чтобы мне по собачьему обычаю хвост между ног зажимать, понятно тебе? Бьют нас? Значит, поделом бьют.
Воюйте лучше, сукины сыны! Цепляйтесь за каждую кочку на своей земле, учитесь врага бить так, чтобы заикал он смертной икотой. А если не умеете, — не обижайтесь, что вам морду в кровь бьют и что жители на вас неласково смотрят.
Чего ради они будут нас с хлебом-солью встречать? Говори спасибо, что хоть в глаза не плюют, и то хорошо. Вот ты, не бодрячок, объясни мне: почему немец сядет в какой-нибудь деревушке, и деревушка-то с чирей величиной, а выковыриваешь его оттуда с великим трудом, а мы иной раз города почти без боя сдаем, мелкой рысью уходим?
Брать-то их нам же придется или дядя за нас возьмет? А происходит это потому, что воевать мы с тобой, мистер, как следует еще не научились и злости настоящей в нас маловато. А вот когда научимся да когда в бой будем идти так, чтобы от ярости пена на губах кипела, — тогда и повернется немец задом на восток, понятно?
Я, например, уже дошел до такого градуса злости, что плюнь на меня — шипеть слюна будет, потому и бодрый я, потому и хвост держу трубой, что злой ужасно! А ты и хвост поджал, и слезой облился: «Ах, полк наш разбили! Ах, армию разбили!
Ах, прорвались немцы! Прорваться он прорвался, но кто его отсюда выводить будет, когда мы соберемся с силами и ударим? Если уж сейчас отступаем и бьем — то при наступлении вдесятеро больнее бить будем!
Худо ли, хорошо ли, но мы отступаем, а им и отступать не придется: не на чем будет! Как только повернутся задом на восток — ноги сучьим детям повыдергиваем из того места, откуда они растут, чтобы больше по нашей земле не ходили. Я так думаю, а тебе вот что скажу: при мне ты, пожалуйста, не плачь, все равно слез твоих утирать не буду, у меня руки за войну стали жесткие — не ровен час, еще поцарапаю тебя… — Я в утешениях не нуждаюсь, дурень, ты красноречия не трать понапрасну, а лучше скажи, когда же, по-твоему, мы научимся воевать?
Когда в Сибири будем? Вот тут научимся, вот в этих самых степях, понятно? А Сибирь давай временно вычеркнем из географии.
Вчера мне Сашка — мой второй номер — говорит: «Дойдем до Урала, а там в горах мы с немцем скоро управимся». А я ему говорю: «Если ты, земляная жаба, еще раз мне про Урал скажешь — бронебойного патрона не пожалею, сыму сейчас свой мушкет и прямой наводкой глупую твою башню так и собью с плеч! Отвечаю ему, что и я, мол, пошутил, разве по таким дуракам бронебойными патронами стреляют, да еще из хорошего противотанкового ружья?
Ну, на том приятный разговор и покончили. Михаил Александрович Шолохов. Текст 4 Сочинение «Зачем я от времени зависеть буду?
Пускай же лучше оно зависит от меня»[2]. Мне часто вспоминаются эти гордые слова Базарова. Вот были люди!
Как они верили в себя! А я, кажется, настоящим образом в одно только и верю — это именно в неодолимую силу времени. Оно не отвечает; оно незаметно захватывает тебя и ведет, куда хочет; хорошо, если твой путь лежит туда же, а если нет?
Сознавай тогда, что ты идешь не по своей воле, протестуй всем своим существом, — оно все-таки делает по-своему. Я в таком положении и находился. Время тяжелое, глухое и сумрачное со всех сторон охватывало меня, и я со страхом видел, что оно посягает на самое для меня дорогое, посягает на мое миросозерцание, на всю мою душевную жизнь… Гартман[3] говорит, что убеждения наши — плод «бессознательного», а умом мы к ним лишь подыскиваем более или менее подходящие основания; я чувствовал, что там где-то, в этом неуловимом «бессознательном», шла тайная, предательская, неведомая мне работа и что в один прекрасный день я вдруг окажусь во власти этого «бессознательного».
Мысль эта наполняла меня ужасом: я слишком ясно видел, что правда, жизнь — все в моем миросозерцании, что если я его потеряю, я потеряю все. То, что происходило кругом, лишь укрепляло меня в убеждении, что страх мой не напрасен, что сила времени — сила страшная и не по плечу человеку. Каким чудом могло случиться, что в такой короткий срок все так изменилось?
Самые светлые имена вдруг потускнели, слова самые великие стали пошлыми и смешными; на смену вчерашнему поколению явилось новое, и не верилось: неужели эти — всего только младшие братья, вчерашних. В литературе медленно, но непрерывно шло общее заворачивание фронта, и шло вовсе не во имя каких-либо новых начал, — о нет! Дело было очень ясно: это было лишь ренегатство — ренегатство общее, массовое и, что всего ужаснее, бессознательное.
Литература тщательно оплевывала в прошлом все светлое и сильное, но оплевывала наивно, сама того не замечая, воображая, что поддерживает какие-то «заветы»; прежнее чистое знамя в ее руках давно уже обратилось в грязную тряпку, а она с гордостью несла эту опозоренную ею святыню и звала к ней читателя; с мертвым сердцем, без огня и без веры, говорила она что-то, чему никто не верил… Я с пристальным вниманием следил за всеми этими переменами; обидно становилось за человека, так покорно и бессознательно идущего туда, куда его гонит время. Но при этом я не мог не видеть и всей чудовищной уродливости моего собственного положения: отчаянно стараясь стать выше времени как будто это возможно! Путаясь все больше в этом безвыходном противоречии, заглушая в душе горькое презрение к себе, я пришел, наконец, к результату, о котором говорил: уничтожиться, уничтожиться совершенно — единственное для меня спасение.
Я не бичую себя, потому что тогда непременно начнешь лгать и преувеличивать; но в этом-то нужно сознаться, — что такое настроение мало способствует уважению к себе. Заглянешь в душу, — так там холодно и темно, так гадко-жалок этот бессильный страх перед окружающим! И кажется тебе, что никто никогда не переживал ничего подобного, что ты — какой-то странный урод, выброшенный на свет теперешним странным, неопределенным временем… Тяжело жить так.
Меня спасала только работа; а работы мне, как земскому врачу, было много, особенно в последний год, — работы тяжелой и ответственной. Этого мне и нужно было; всем существом отдаться делу, наркотизироваться им, совершенно забыть себя — вот была моя цель. Викентий Викентьевич Вересаев.
Текст 5 И вот опять родные места встретили меня сдержанным шепотом ольшаника. Забелела чешуей драночных крыш старая моя деревня, вот и дом с потрескавшимися углами. По этим углам залезал я когда-то под крышу, неутомимый в своем стремлении к высоте, и смотрел на синие зубчатые леса, прятал в щелях витых кряжей нехитрые мальчишечьи богатства.
Из этой сосновой крепости, из этих удивительных ворот уходил я когда-то в большой и грозный мир, наивно поклявшись никогда не возвращаться, но чем дальше и быстрей уходил, тем яростней тянуло меня обратно… Старый наш дом заколочен. Я ставлю поклажу на крыльцо соседки и ступаю в солнечное поле, размышляя о прошлом. Смешное детство!
Оно вписалось в мою жизнь далеким неверным маревом, раскрасило будущее яркими мечтательными мазками. В тот день, когда я уходил из дому, так же, как и сегодня, вызванивали полевые кузнечики, так же лениво парил надо мной ястреб, и только сердце было молодым и не верящим в обратную дорогу. И вот опять уводит меня к лесным угорам гибельная долгая гать, и снова слушаю я шум летнего леса.
Снова торжественно и мудро шумит надо мной старинный хвойный бор, и нет ему до меня никакого дела. И над бором висит в синеве солнце. Не солнце — Ярило.
Оно щедро, стремительно и бесшумно сыплет в лохматую прохладу мхов свои червонцы, а над мхами, словно сморенные за пряжей старухи, дремлют смолистые ели; они глухо шепчут порой, как будто возмущаясь щедростью солнца, а может быть, собственным долголетием. Под елями — древний запах папоротника. Я иду черной лошадиной тропой, на лицо липнут невидимые нити паутины, с детским беззащитным писком вьются передо мной комары, хотя кусают они совсем не по-детски.
Мой взгляд останавливается на красных, в белых накрапах, шапках мухоморов, потом вижу, как дятел, опершись на растопыренный хвост, колотит своим неутомимым носом сухую древесину; в лицо мне хлещут ветки крушины, и вот уже я на сухом месте, и нога едет на скользких иглах. Загудел в сосенной бронзе сухоросный ветер, и сосны отозвались беззащитным ропотом, и мне кажется, что в их кронах вздыхает огромный богатырь-тугодум, который с наивностью младенца копит свою мощь не себе, а другим. Под это добродушное дыхание, словно из древних веков, нечеткой белопарусной армадой выплывают облачные фрегаты.
Мне кажется, что я слышу, как растет на полях трава, я ощущаю каждую травинку, с маху сдергиваю пропотелые сапоги и босиком выбегаю на рыжий песчаный берег, снова стою над рекой и бросаю лесные шишки в синюю тугую воду, в эту прохладную русалочью постель, и смотрю, как расходятся и умирают водяные круги. Тихая моя родина, ты все так же не даешь мне стареть и врачуешь душу своей зеленой тишиной! Но будет ли предел тишине!
Как хитрая лисичка, вильнула хвостом моя тропа и затерялась в траве, а я выхожу не к молодым березам, а к белым сказкам моей земли. Омытые июльскими дождями, они стыдливо полощут ветками, приглушая двухнотный, непонятно откуда слышимый голос кукушки: «Ук-ку, ук-ку! И вновь трепетно нарастает березовый шелест.
Я сажусь у теплого стога, курю и думаю, что вот отмашет время еще какие-то полстолетия, и березы понадобятся одним лишь песням, а песни тоже ведь умирают, как и люди. И мне чудится в шелесте берез укор вечных свидетельниц человеческого горя и радости. Веками роднились с нами эти деревья, дарили нашим предкам скрипучие лапти и жаркую, бездымную лучину, растили пахучие веники, розги, полозья, копили певучесть для пастушьих рожков и мстительную тяжесть дубинам… Я выхожу на зеленый откос и гляжу туда, где еще совсем недавно было так много деревень, а теперь белеют одни березы.
Нет, в здешних местах пожары не часты, и лет пятьсот уже не было нашествий. Может быть, так оно и надо? Исчезают деревни, а взамен рождаются веселые, шумные города… Я обнимаю родную землю, слышу теплоту родимой травы, и надо мной качаются купальницы с лютиками.
Шумят невдалеке сосны, шелестят березы. И вдруг в этот шум вплетается непонятный нарастающий свист, он разрастается, заполняет весь этот тихий зеленый мир. Я смотрю в небо, но серебряное туловище реактивного самолета уже исчезает за горизонтом.
Как мне понять, что это? Или мои слезы, а может быть, выпала в полдень скупая соленая роса? Текст 6 До чего же красива река Лобань!
Просто как девочка-подросток играет и поёт на перекатах. А то шлёпает босиком по зелени травы, по желтизне песка, то по серебру лопухов мать-и-мачехи, а то прячется среди тёмных елей. Или притворится испуганной и жмётся к высокому обрыву.
Но вот перестаёт играть и заботливо поит корни могучего соснового бора. Давно сел и сижу на берегу, на брёвнышке. Тихо сижу, греюсь предвечерним теплом.
Наверное, и птицы, и рыбы думают обо мне, что это какая-то коряга, а коряги они не боятся. Старые деревья, упавшие в реку, мешают ей течь плавно, зато в их ветвях такое музыкальное журчание, такой тихий плавный звон, что прямо чуть не засыпаю. Слышу — к звону воды добавляется звоночек, звяканье колокольчика.
А это, оказывается, подошла сзади корова и щиплет траву. Корова входит в воду и долго пьёт. Потом поднимает голову и стоит неподвижно и смотрит на тот берег.
Колокольчик её умолкает. Конечно, он надоел ей за день, ей лучше послушать говор реки. Из леса с того берега выходит к воде лосиха.
Я замираю от счастья. Лосиха смотрит по сторонам, смотрит на наш беpeг, оглядывается. И к ней выбегает лосёнок.
Я перестаю дышать. Лосёнок лезет к маминому молочку, но лосиха отталкивает его. Лосёнок забегает с другого бока.
Лосиха бедром и мордой подталкивает его к воде. Она после маминого молочка не очень ему нравится, он фыркает. Всё-таки он немного пьёт и замечает корову.
А корову, видно, кусает слепень, она встряхивает головой, колокольчик на шее брякает, лосёнок пугается. А лосиха спокойно вытаскивает завязшие в иле ноги и уходит в кусты. Начинается закат.
Такая облитая светом чистая зелень, такое режущее глаза сверкание воды, такой тихий, холодеющий ветерок. Ну и где же такая река Лобань? А вот возьму и не скажу.
Она не выдумана, она есть. Я в ней купался. Я жил на её берегах.
Ладно, для тех, кто не сделает ей ничего плохого, скажу. Только путь к Лобани очень длинный, и надо много сапогов сносить, пока дойдёшь. Хотя можно и босиком.
Надо идти вверх и вверх по Волге — матери русских рек, потом будут её дочки: сильная суровая Кама и ласковая Вятка, а в Вятку впадает похожая на Иордан река Кильмезь, а уже в Кильмезь — Лобань. Вы поднимаетесь по ней, идёте по золотым пескам, по серебристым лопухам мать-и-мачехи, через сосновые боры, через хвойные леса, вы слышите ветер в листьях берёз и осин и вот выходите к тому брёвнышку, на котором я сидел, и садитесь на него. Вот и всё.
Идти больше никуда не надо и незачем. Надо сидеть и ждать. И с той, близкой, стороны выйдет к воде лосиха с лосятами.
А на этом берегу будет пастись корова с колокольчиком на шее. И редкие птицы будут лететь по середине Лобани и будут забывать о своих делах, засмотревшись в её зеркало. Ревнивые рыбы будут тревожить водную гладь, подпрыгивать, завидовать птицам и шлепаться обратно в чистую воду.
Все боли, все обиды и скорби, все мысли о плохом исчезнут навсегда в такие минуты. Только воздух и небо, только облака и солнышко, только вода в берегах, только Родина во все стороны света, только счастье, что она такая красивая, спокойная, добрая. И вот такая течёт по ней река Лобань.
Владимир Крупин. Текст 7 Сочинение 1 Порой мне с удивительной ясностью вспоминаются вечера моего раннего детства. Текст 8 Одно мгновение живет этот блаженный шарик… Всего один краткий миг — и конец… Радостный миг!
Светлое мгновение! Но его надо создать и уловить, чтобы насладиться как следует; иначе все исчезнет безвозвратно… О легкий символ земной жизни и человеческого счастья!.. Легкими стопами, тихими движениями, сдерживая дыхание надо приступать к этому делу: заботливо выбрать соломинку, непомятую, девственную, без внутренней трещины; осторожно, чтобы не раздавить ее, надо надрезать один конец и отвернуть ее стенки… И потом бережно окунуть ее в мыльную муть, чтобы она вволю напилась и насытилась… Лучше не торопиться.
Главное — не волноваться и не раздражаться. Все забыть, погасить все мысли и заботы. Отпустить все напряженные мускулы.
И предаться легкому, душевному равновесию; ведь это игра… И захотеть играющей красоты, заранее примирившись с тем, что она будет мгновенная и быстро исчезнет… Теперь можно бережно извлечь соломинку, отнюдь не стряхивая ее и доверяя ей, как верному помощнику, затем набрать побольше воздуха, полную грудь… и тихо-тихо, чуть заметным скупым дуновением дать легчайший толчок рождению красоты… Вот он появился, желанный шарик, стал наполняться и расти… Не прерывать дыхания! Бережно длить игру. Ласково беречь рожденное создание.
Чутким выдохом растить его объем. Пусть покачивается чуть заметным ритмом на конце соломинки, пусть наполняется и растет… Вот так! Разве не красиво?
Законченная форма. Веселые цвета. Все богаче и разнообразнее оттенки красок.
И внутри играющее круговое движение. Шар все растет, все быстрее внутреннее кружение, все сильнее размах качания. Целый мир красоты, законченный и прозрачный… А теперь создание завершилось.
Оно желает отделиться, стать самостоятельным и начать радостный и дерзновенный полет через пространства… Надо остановить дыхание и отвести соломинку от губ. Окрестный воздух должен замереть! Ни резких жестов, ни вздоха, ни слова!
Бережным движением надо скользнуть соломинкой в сторону и отпустить воздушный шар на волю… О дерзновенно-легкий полет навстречу судьбе… О миг беззаботного веселья… И вдруг — все погибло! И веселое создание разлетелось брызгами во все стороны… Ничего! Мы начнем сначала… «Что за ребячество?..
Какой смысл в этой детской забаве?.. Признаюсь: я с удовольствием предаюсь этой игре и многому научился при этом… «Помилуйте, да чему же можно научиться у мыльного пузыря? Они смывают душевные огорчения, они несут нам легкое дыхание жизни даже и тогда, когда учат нас бережно выпускать воздух и дают нам немножко счастья… И мы можем быть уверены: ни один легкий, счастливый миг не пропал даром в человеческой жизни, а следовательно, и в мировой истории… Совсем не надо ждать, чтобы легкая красота или этот счастливый миг сами явились и доложили нам о себе… Надо звать их, создавать, спешить им навстречу… И для этого годится всякая невинно-наивная игра, состоящая хотя бы из соломинки и мыла… Так много легкого и красивого таится в игре и родится из игры.
И недаром дыхание игры живет в искусстве, во всяком искусстве, даже в самом серьезном и трудном…Не отнимайте у взрослого человека игру: пусть играет и наслаждается. В игре он отдыхает, делается радостнее, ласковее, добрее, становится как дитя. А свободная, невинная целесообразность — бескорыстная и самозабвенная — может исцелить его душу.
Но мгновение красоты посещает нас редко и гостит коротко. Оно исчезает так же легко, как мыльный шарик. Надо ловить его и предаваться ему, чтобы насладиться.
Обычно оно не повинуется человеческому произволению, и насильственно вызвать его нельзя. Легкой поступью приходит к нам красота, часто неожиданно, ненароком, по собственному почину. Придет, осчастливит и исчезнет, повинуясь своим таинственным законам.
И к законам этим надо прислушиваться, к ним можно приспособиться, в их живой поток надо войти, повинуясь им, но не требуя от них повиновения… Вот почему нам надо научиться внимать: с затаенным дыханием внимать природе вещей, чтобы вступить в ее жизненный поток и приобщиться к счастью природы и красоте мира. И потому всякий, кто хочет живой природы, легкого искусства, радостной игры, должен освободить себя внутренне, погасить в себе всякое напряжение, отдаться им с детской непосредственностью и блюсти легкое душевное равновесие, наслаждаясь красотой и радостью живого предмета. Наши преднамеренные, произвольные хотения имеют строгий предел.
Они должны смолкнуть и отступить. И творческая воля человека должна научиться повиновению: послушание природеесть путь к радости и красоте. Мы не выше ее; она мудрее нас.
Она сильнее нас, ибо мы сами — природа, и она владеет нами. Ее нельзя предписывать; ее живой поток не следует прерывать; и тот, кто дует против ветра или вперебой его полету, не будет иметь успеха. Порыв не терпит перерыва; а прерванный порыв — уже не порыв, а бессилие.
Но прежде, чем предаться этому играющему порыву и приступить к созданию новой красоты, надо возыметь довериек себе самому; надо погасить всякие отговорки и побочные соображения, надо отдаться непосредственно, не наблюдать за собой, не прерывать себя, не умничать, не обессиливать себя разными «намерениями» и «претензиями»… Надо забыть свои личные цели и свои субъективные задания, ибо всякая игра имеет свою предметную цель и свое собственное задание. Этой цели мы и должны отдаться, чем наивнее, чем непосредственнее, чем цельнее, тем лучше. А когда он настанет, этот радостный миг жизни, надо его беречь, ограждать, любить — все забыть и жить им одним, как замкнутым, кратковременным, но прелестным мирозданьицем… Тогда нам остается только благодарно наслаждаться и в наслаждении красотой находить исцеление.
А если однажды настанет нежеланный миг и наша радость разлетится «легкими брызгами», тогда не надо роптать, сокрушаться или, Боже избави, отчаиваться. Тогда скажем угасшему мигу ласковое и благодарное «прости» и весело и спокойно начнем сначала… Вот чему я научился у мыльного пузыря. И если кто-нибудь подумает, что самый мой рассказ не больше, чем мыльный пузырь, то пусть он попробует научиться у моего рассказа той мудрости, которую мне принесло это легкое, краткожизненное, но прелестное создание… Может быть, ему это удастся… Иван Александрович Ильин.
Мыльный пузырь. Текст 9 1 Что такое творчество? Евгений Михайлович Богат.
Текст 10 Я хочу рассказать о бестужевках. Во второй половине XIX века в Петербурге были созданы постоянные Высшие женские курсы, по существу, женский университет, первым директором их стал известный в то время историк — академик К. Бестужев-Рюмин, племянник казненного декабриста.
Он совершенно бескорыстно в течение ряда лет организовывал курсы, а потом руководил ими, поэтому и стали их называть в его честь Бестужевскими. А русских девушек, желавших получить высшее образование, слушательниц этих курсов, называли бестужевками. Лучшие люди России — талантливые ученые, писатели, артисты — старались помочь женскому университету при его рождении и в последующие десятилетия деньгами или непосредственным участием в его деятельности.
В пользу курсов устраивались книжные базары, лотереи, концерты. Выступали на концертах Стрепетова, Савина, Комиссаржевская, Шаляпин, Собинов, Варламов… Семьдесят тысяч томов библиотеки Бестужевского университета составили книги по истории, философии, естественным наукам, подаренные учеными и общественными деятелями. Передовая, мыслящая Россия второй половины XIX — начала XX столетия вкладывала в женский университет лучшее, что у нее было.
Менделеев, Бекетов, Сеченов читали, часто бесплатно, лекции; вдовы ученых — химиков и физиков — отдавали бестужевкам не только библиотеки мужей, но и ценнейшее оборудование их лабораторий… Чем объясняется эта беспримерная забота? В мире ни один университет не рождался при столь многообразном и самоотверженном участии общественности и при полном безразличии, более того, неприязненном отношении государства. В сущности, на этот вопрос я ответил, не успев его поставить.
Рождение Бестужевских курсов было весьма нежелательно для самодержавия: во-первых, потому, что учились на них женщины, в которых царизм не хотел и боялся видеть мыслящую силу; во-вторых, потому, что поступали туда юные женщины из весьма непривилегированных — купеческих, мещанских и даже рабочих — семей. И выходили они оттуда людьми, жаждавшими разумной, красивой жизни. Про ЕГЭ: Егэ тест по теме молодежь как социальная группа и люди, представляющие разные территориальные образования Бестужевки участвовали в народовольческих организациях и первых марксистских кружках, в «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса», в студенческих волнениях, в революции 1905 года; бестужевками были Надежда Константиновна Крупская и Анна Ильинична Ульянова; бестужевок кидали в тюрьмы, ссылали в Сибирь, казнили, но ничто не могло устрашить первый русский женский университет.
В бестужевках раскрывалось лучшее, что жило веками, не находя достойного выхода в душе русской женщины: постоянство чувства, самоотверженность, сила духа и, конечно, сострадание, бесконечная нежность к тому, кто испытывает боль, — к ребенку, к родине. Бестужевские курсы существовали до 1918 года, когда женщины получили возможность учиться в обычных университетах наравне с мужчинами. Облик бестужевки известен был всей России: скромно, даже аскетически одетая девушка с открытым, смелым лицом — такой изобразил ее художник Н.
Ярошенко на известном портрете «Курсистка». Само имя это — «бестужевка» — вызывало в моем сознании что-то юное и женственное, бесконечно женственное и бесконечно юное; что-то вольное, непокорное, как ветер, как девичьи темные почему темные, не понимаю сам волосы, развеваемые сильным ветром; что-то красивое, легко, изящно и уверенно идущее по земле и что-то сопряженное с музыкой, живописью. И с баррикадами.
Однажды летом в мой кабинет в редакции вошла старуха, седая, крупная, с большими мужскими кистями рук, села, отдышалась после жары и ходьбы, подняла лицо, растрескавшееся, как краски на старом портрете, и бурно начала: — Добрый день. Я — бестужевка. То, что эта старая-старая, не менее восьмидесяти по виду, женщина назвала себя по имени Амалия!
Почему-то мне казалось, что она — бестужевка — останется навсегда юной, возможно, потому, что перед моим сознанием стоял некий собирательный образ бестужевки вообще. Я и жен декабристов, ушедших за ними в Сибирь, в каторгу, не мог никогда вообразить старыми хотя известно, что некоторые из них дожили до старости , наивно объясняя себе это тем, что на известных мне портретах они изображены молодыми. Я и юных героинь Тургенева при всем старании фантазии не мог увидеть старухами, объясняя это силой таланта писателя, очарованного их женственностью.
Но нет, дело не в собирательном образе, не в мощи писательского мастерства Тургенева. Это я понял потом, тогда, когда назвавшая себя бестужевкой старая-старая женщина, которая передо мной сидела в тот яркий летний день, уже умерла. Она умерла, разговаривая по телефону с подругой — тоже бестужевкой, тоже восьмидесятилетней; они обсуждали, как лучше, разумнее сократить том воспоминаний бестужевок.
Издательство потребовало уменьшить объем с двадцати до пятнадцати листов, и надо было чем-то пожертвовать, а жертвовать не хотелось ничем. Когда Амалия думала, она посреди разговора умолкала, уходила в себя. Амалия молчала, потому что умерла с телефонной трубкой в руке, с полураскрытым в разговоре ртом — остановилось сердце.
Я поблагодарил, обещал быть. Меня это, положа руку на сердце, тревожило. Что испытаю в обществе этих старух?
Один телесно одряхлевший человек может быть душевно молод и обаятелен, но тридцать, сорок?! Я часто бывал в больницах и в разного рода пансионатах и домах, где лечатся, живут, угасают старые люди, и сердце при одном воспоминании о скорбной жизни в тех стенах печалилось и болело. Конечно, на вечере бестужевок не будет больничного духа, больничного страха перед небытием, успокаивал я себя, но три тысячи лет!
За три тысячи лет менялись очертания океанов, рождались и умирали пустыни, вымирали целые виды животных. Это возраст европейской цивилизации. Если соединить, составить жизни сегодняшних бестужевок, устремится сквозь столетия дорога, у начала которой вырисовывается в утреннем тумане лицо Нефертити.
Мысль о том, что лишь тридцать или сорок человеческих жизней, умещающихся — подумать! Современный человек ощущает с особой остротой бег минут, часов, дней, быстролетность человеческой жизни, изменчивость мира. Даже начало нашего века с его синематографом, аэропланом, «незнакомками» кажется сквозь водопад лет размытым, странным, неправдоподобным.
А это их, последних бестужевок, молодость. Мне нелегко вообразить, что это было в нашем веке. А это было в их жизни.
Что это — человеческая жизнь? Сегодняшний человек никогда не сопоставил бы — даже в песне — ритм жизни с волнами, ибо волны совсем не быстры: их бег замедленно величав. И мы сегодня с особым наслаждением отдыхаем у моря именно потому, что «дни нашей жизни» быстрее волн.
Не потому ли море, которое некогда волновало, сейчас успокаивает?
И это наполнило его радостью и глубоким ощущением родины. Автор восхищается работами русских художников, которые источают "вечную в искусстве радость жизни", позволяют гордиться красотой своей родины. Конецкий считает, что пробуждает любовь к родине именно искусство, в частности русская живопись.
Чтобы по достоинству оценить красоту наших пейзажей, нужно быть русским. У других наций нет такой сильной связи между эстетическим ощущением и любовью к родине.
Какова душа человека, когда он в единении с окружающим миром? Над этими вопросами задумываешься, когда читаешь текст Ивана Бунина. Автор повествует о мужчине, который путешествовал на пароходе.
Описывая состояние героя, Бунин рассказывает, что было что-то неземное, апокалиптическое в окружающем мире. И тогда, ночь, "спокойствие великой и безнадежной печали овладело" рассказчиком. И утром герой снова был полон бессознательной радости жизни, чувствовал благодарность за всё, что дарил окружающий мир. Бунин убеждает нас в том, что природа оказывает огромное влияние на человека. Человек - это часть природы, и его состояние всегда связано с тем, что происходит в окружающем мире.
Я полностью согласна с мнением автора и тоже считаю, что гармоничное существование человека с природой помогает ему быть лучше, видеть всю красоту окружающего мира. Особенно в наше время, время научно-технического прогресса, человек должен уделять больше внимания природе, ведь без нее не будет и нас. В русской литературе немало примеров, когда человек находится в единении с природой. Первое произведение, которое мне бы хотелось вспомнить, - это повесть А. Куприна "Олеся".
Главная героиня для писателя - идеал гармоничного человека. Выросшая на природе, не знающая людей, она не способна на низкие и подлые поступки.
Совсем недавно повсюду были слышны крики, плач женщин и детей, лилась кровь, люди страдали от голода. В такие времена главное оставаться человеком. Но что помогло людям не уподобиться животным, сохранить человеческую сущность в страшных, нечеловеческих […]... Проблема идеального социального общества по тексту Тендрякова ЕГЭ по русскому Вступление Гармоничная жизнь в социуме, так прекрасна, но к сожалению, так не возможна в нашем обществе. На протяжении тысячелетий самые выдающиеся философы и писатели неоднократно поднимали эту тему.
Но как бы печально не было, общество как и раньше проявляет больше жестокости, чем гуманизма. Рассуждение по тексту Астафьева о человечности ЕГЭ по русскому Я считаю, что человечность это, прежде всего, осмысленное и гуманное отношение к окружающим. Доброта, любовь, забота — качества определяющие настоящего человека. Ведь именно это отличает нас от зверей. Только человек может сочувствовать чужому горю, или наоборот порадоваться успеху другого человека. Для того что бы это доказать приведу пример из текста и из жизни. Так, например, […]...
Проблема ответственности человека за сохранение жизни на Земле по тексту Ю. В своем тексте автор рассуждает о том, что современный человек не понимает последствий своего воздействия на мир. Бондарев показывает своим читателям ужасную историю о том, во что превратился наш мир. Люди не замечают той […]... По тексту Троепольского Была ранняя весна ЕГЭ по русскому Как прекрасна наша природа… Она ведь живая, настоящая… Именно первозданная красота ее делает нас чище, лучше. На такие мысли навел меня отрывок из произведения Гавриила Николаевича Троепольского. В данном для анализа тексте автор поднимает вечную проблему влияния природы на душу человека.
Проблема социального неравенства. По тексту А. Чехова На сытой, лоснящейся физиономии милостивого государя была написана смертельнейшая скука ЕГЭ по русскому Чехов — непревзойденный мастер рассказа. В короткое описание Антон Павлович умудрялся вкладывать большую смысловую нагрузку. Даже в обыденных, на первый взгляд, сюжетах писатель затрагивает важнейшие вопросы человеческого бытия и социального неравенства. Повествование о бедной девушке, перепутавшей подъезд и в итоге оказавшейся в поле зрения скучающего чиновника, тоже можно отнести к категории поучительных историй, обнажающих пороки […]... Эти добрые наставления включают в себя понятия, означающие: не унывать, не отчаиваться и верить в себя.
Духовно сильный человек всегда найдет выход из критической ситуации, сможет дать отпор любому грозному врагу. Сила духа означает битву без мыслей о поражении: бороться и не сдаваться, […]... Рассуждение о внутреннем мире человека по тексту Остромира В детстве у меня была любимая мягкая игрушка ЕГЭ по русскому Внутренний мир человека наполнен чувствами и эмоциями. Он влияет на формирование характера, мировоззрения и определяет сущность личности. Но всегда ли внутренний мир соответствует внешнему облику человека? Далеко не всегда. Нередко за грозной с виду личностью скрывается романтичная и ранимая натура.
Бывает и наоборот: добродушный внешне весельчак на деле оказывается злобен и коварен. Эту точку зрения […]... Проблема человеческого равнодушия к природе. Песков поднимает в своем тексте проблему экологии и людского равнодушия к ней. Технический прогресс дает нам определенные блага, однако с каждым годом окружающая среда все больше страдает от отходов вредных производств, от мусора, химикатов, выхлопных газов. Автор рассуждает о том, что за сравнительно небольшой срок человечество умудрилось нанести природе непоправимый вред. Он […]...
Нужны ли поэту слушатели? По тексту Д. Маяковский выделялся среди коллег прямотой и стремлением донести до читателей правду. Важно ли для поэта отыскать свою аудиторию слушателей? Над этим вопросом рассуждает публицист Дмитрий Быков в тексте о поэте-трибуне. Рассуждение начинается с разочарования публики в своем кумире. И каждое последующее выступление превращается в пытку, поскольку слушатели не понимают поэта.
Владимир […]... Влияния музыки на человека по тексту Айтматова Откуда все это в человеке — музыка, песни, молитвы, какая необходимость была и есть в них ЕГЭ по русскому Проблема, которую поднял автор текста Ученые, психологи давно утверждают, что музыка может оказывать различное воздействие на людей. Песня способна вызвать волнение. Айтматов поднимает в своем тексте проблемы воздействия музыки на человека.
Итоговое сочинение
Сочинение ЕГЭ по тексту Пришвина: Как природа влияет на человека? После тяжелого сталинградского сражения загорелся немецкий госпиталь, где находилось много раненых. Сочинения на ЕГЭ - ЕГЭ по русскому. После тяжелого сталинградского сражения загорелся немецкий госпиталь, где находилось много раненых. Главная» Новости» 10 вариант сочинение егэ цыбулько русский язык 2024. Образец сочинения ЕГЭ по русскому языку по тексту Достоевского об одиночестве.
Сочинение Егэ По Тексту Перевал Бунин
| Сочинение ЕГЭ к варианту №4 | Итоги: Хорошее сочинение, видно, что очень старалась, но лично ты можешь еще лучше! |
| Примеры сочинений ЕГЭ по русскому языку части С – ч.1 | Похожие новости. Сочинение ЕГЭ 2021 по тексту Ю.Я. Яковлева. |
| Глубокая зимняя ночь по Куприну сочинение (ЕГЭ Русский язык) – 100 сочинений | Главная» Новости» Началось это под вечер после обеда сочинение егэ вересаев. |
| Проверяем вместе сочинения по тексту с ЕГЭ (текст Ильина с досрока) - YouTube | Текст ЕГЭ Тендрякова про пожар в немецком госпитале. |
Сочинение ЕГЭ о бесчеловечности войны по тексту Паустовского
Мы публикуем реальные сочинения реальных, живых и чувствительных к критике выпускников, которые любезно согласились поделиться своими сочинениями. По тексту Д. Гранина «Ночью было видно, как горел Ленинград.». То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (проблема объединения враждующих людей по тексту кова) (ЕГЭ по русскому). (7)Наступила ночь, и я долго шёл под тёмными, гудящими в тумане сводами горного бора, склонив голову от ветра. Это большой труд и большая удача, не всякому дающаяся, – найти друга и не потерять его. Пример сочинения ЕГЭ №3 Примеров проявления трусости в человеческом обществе немало.