Героем нового выпуска «Крутой истории» Татьяны Митковой 27 октября станет хирург-онколог Дмитрий Юрьевич Каннер, главный врач Московской городской онкологической больницы №62, один из самых молодых руководителей клиник. Здоровье - 23 июня 2023 - Новости Тюмени - Дело врачей (Дело врачей-отравителей, в материалах следствия Дело о сионистском заговоре в МГБ) — уголовное дело против группы видных советских врачей, обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров.
Руководители клиники "Добрый доктор" в Барнауле отделались условными сроками
Для судмедэкспертизы тоже нет стандартов. Насколько образован эксперт, насколько он вообще разбирается в вопросе? Я сама несколько раз участвовала в судмедэкспертизах и видела, что писали другие врачи. Очень часто пишут глупости, потому что, опять же, плохо образованы. Всё скатывается к этому. Планы, показатели и статистика тоже не на последнем месте. Для врачей они совершенно не важны, эта проблема начинается сверху.
Подчиненные хотят, чтобы начальник был доволен. На бумаге всё должно быть хорошо. В медицине, как это не смешно, есть план выездов скорой помощи и план по операциям пересадки костного мозга онкобольным детям. Но как это возможно? Врачи тут ни при чем, они и рады бы были, если бы эту систему упразднили. История с Элиной Сушкевич под это подходит.
Главный врач сказала: сделай — она сделала. С другой стороны, мы знаем, что ребенок бы скорее всего не выжил. Но если младенец умер в роддоме — одна статистика, а если родился мертвым — другая. Врачи — заложники этой системы и часто попадают впросак. Мне кажется, люди, читающие прессу и осведомленные об уголовных делах, конечно, боятся и лишний раз рисковать не будут. Но есть такие врачи, как Баскаков акушер-гинеколог Олег Баскаков обвинен в сбыте наркотиков за то, что поделился с пациенткой лекарством, оставшимся от матери.
Живет в Новой Ляле, богом забытом месте. Он вообще ничего не знал, думать не думал, что такое может случиться. Думаю, в нашей стране у врачей ментальность такая — работать в ущерб себе. Они могут рисковать, стараться по возможности спасти жизнь, сделать лучше, даже не думая о том, что за какие-то вещи могут наказывать. У многих врачей на первом месте пациент. Доктор по определению не халтурщик.
Докторов-халтурщиков не бывает, они не работают. Может, где-то они и есть, но я таких не знаю. Врач вообще умышленно причинить вред здоровью не может. Ну не может. Умышленно взять шприц и ввести не то лекарство, например. Отсюда и профессиональная солидарность.
Все понимают, что специально убить ребенка, сделать неправильный разрез, выписать неправильную таблетку доктор не может. Это не его желание. Лечить непросто. Это сложно и опасно. Энергетические затраты никак не идут в сравнение с той зарплатой, которую он получает. Нужно много мужества и смелости, чтобы спасать людей.
Поэтому медики, конечно, проявляют солидарность по отношению к осужденным докторам. Это связано, в первую очередь, с возросшим количеством жалоб пациентов на врачебные ошибки, в том числе в Следственный комитет. Но опять же — что такое врачебная ошибка? Сегодня это скорее литературное понятие, потому что в юридической практике такого термина нет не только в нашей стране, но и в других. В законодательстве вообще много пробелов. Например, не обозначается, что такое надлежащее качество медицинской помощи.
Безусловно, их надо устранять. Пока над доктором будет довлеть груз уголовного преследования, у нас никогда не будет открытой и внятной статистики по врачебным ошибкам. Во всем мире на ошибках учатся, их используют в образовательном процессе, чтобы впредь не допускать. В некоторых странах доктор может анонимно рассказать о том или ином происшествии, чтобы этот опыт использовали коллеги. У нас такого нет. Но жалобы поступают не из-за того, что лечить стали хуже.
Наоборот, сейчас лечат лучше, технологии значительно отличаются от тех, что были 20 лет назад. Качество не ухудшилось, но появилось больше возможностей быстро куда-то обратиться и плюс попытаться получить денежную компенсацию за материальный и моральный вред. Это может привести к уходу людей и из профессии, и из определенных специальностей. Не так давно в Госдуме проходил круглый стол, на котором врачи заметили, что существенно уменьшилось количество желающих идти в ординатуру по хирургии и хирургическим специальностям.
Для этого нажмите на кнопку «Поделиться» в верхнем правом углу плеера и скопируйте код для вставки. Дополнительное согласование не требуется.
Онлайн-трансляция эфирного потока в сети интернет без согласования строго запрещена.
И теперь население возмущается. Нужно найти стрелочников — конкретных врачей. Думаю, СК здесь исполняет чей-то заказ. Многие среди уголовных дел в отношении врачей последних лет, которые мы наблюдаем, сильно похожи на заказные. Эта кампания придумана для того, чтобы оправдать плачевные результаты реформы, но ей иногда пользуются для того, чтобы преследовать свои личные цели: реформа продолжается, продолжаются и захваты медицинских учреждений. Недавно было объявлено, что в результате переговоров СК и Национальной медицинской палаты то есть [Александра] Бастрыкина и [Леонида] Рошаля было достигнуто соглашение о том, что СК отказывается от термина «ятрогенные преступления».
То, что сейчас происходит, показывает, что такого соглашения либо не было, либо СК не выполняет договоренности. Количество дел против врачей, думаю, теперь будет расти как снежный ком. Создана специальная структура, люди оформлены на работу и будут обучаться специальным околомедицинским знаниям, которые позволят им выявлять, правильно лечил врач или неправильно. Врачебному сообществу это определить очень сложно, но следователю придется определять быстро. На врачах это не остановится, раз уж они начали преследовать людей по профессиональному признаку. Следующими наверняка будут учителя, потому что кампания по обвинению врачей сменилась в СМИ кампанией нападок на учителей — они на очереди.
Вы когда-нибудь интересовались темой докторской диссертации Александра Алексеевича? Более того, все 4 статьи были опубликованы уже после якобы присуждения докторской степени, которое, согласно биографии, было в 2004 году. В WoS и Scopus ничего найти не удалось.
Фонд «Не напрасно» подготовит гайд для пациентов по эффективному общению с врачами
Фигурант дела замминистра обороны Иванова обжаловал свой арест. Также на : новости, поиск, погода, гороскоп, программа передач, авто, спорт, игры, знакомства, работа. Мосгорсуд освободил врачей Тараса Ашиткова, Юлиану Иванову, Лилию Панаиоти и Владислава Мельникова, которые проходят по делу о суррогатном материнстве. Абсурдное «дело врачей» считается венцом сталинизма.
Полезное утро 12+
Его чудом спасли местные врачи. Дело было так. Глава СК взял на контроль дело врачей, удалившей роженице органы в Кемерове. Фигурант дела замминистра обороны Иванова обжаловал свой арест. Долгожданная публикация уважаемых докторов Александра Редько и Дениса Иванова вышла в журнале. Врача-терапевта из поликлиники №140 в Москве обвинили в дискредитации русской армии после того, как она высмеяла отца маленького пациента, погибшего за Родину.
«Дела врачей»: взгляд сотрудника СК
Что такого секретного господин Редько использовал при оценке «качества окружающей среды в Питере» — непонятно решительно. Равно, как и то, что нигде в профильных базах не фигурирует не просто название этой докторской, но не удается найти даже её автореферат, в котором, как правило, соискателю незачем использовать какие-то секретные сведения. При этом, что характерно, в 2011 году практически на ту же тему была защищена диссертация «Научное обоснование и разработка городских показателей качества жизни с учетом здоровья населения мегаполиса на модели Санкт-Петербурга » за авторством кандидата медицинских наук Мариничевой Галины Николаевны, автореферат которой лежит в абсолютно свободном доступе при всей схожести с «жутко секретной темой» работы господина Редько. Кстати, в библиографическом списке работы Мариничевой тоже никаких ссылок на работы Редько нет. Ну, видимо, поэтому данная диссертация и не засекречена. Кстати, кандидатскую диссертацию Александра Алексеевича удается найти практически сразу на сайте Российской Государственной Библиотеки. Тема этой работы: «Значение иммунологического обследования в оценке состояния больных раком легкого».
Но, понятно, что с эпидемиологией эти изыскания «не бьются» примерно никак. Ну, и далее, в биографии доктора говорится о том, что он «автор более 200 научных работ». И там имеются данные о четырех публикациях в изданиях ВАК. База Scopus вообще «не знает» про существование научных работ господина Редько. Важна эта статистика по статьям, хотя бы на уровне РИНЦ, тем, что на 2020-2021 год для того чтобы получить допуск к защите докторской, «для гуманитарных наук необходимо 15 и более статей; для остальных — от 10 и более». В 2003-2004 это количество было не сильно меньше.
То есть тоже в пределах десяти публикаций. Но, допустим, и они были «засекречены». Логичным образом встает вопрос, а где 200 научных робот, о которых говорится в биографии Редько?
Исследования в разных странах показывают — от уровня коммуникации напрямую зависит качество помощи: точность, своевременность диагностики, эффективность лечения и в итоге — сама жизнь История в фотографиях Майя, 34 года, мелкоклеточный рак поджелудочной железы, основатель сообщества пациентов «Рак поджелудочной железы — не приговор! Врачи сказали, осталось жить две-три недели. С тех пор прошло пять лет. Многие спрашивают: почему рак обнаружили так поздно, как упустили? Мне сложно сказать, я вовремя обращалась к врачам.
Первые боли появились в 2018 году в спине — врач посоветовал заниматься йогой. Потом были боли внизу живота, обратилась к гинекологу — «Странно, не должно быть таких болей при ваших анализах». Боли перешли в область желудка и усилились. Врачи скорой говорили: «У вас гастрит». Гастроэнтеролог только развел руками. На меня смотрели как на симулянтку. На одном из первых УЗИ увидели небольшую опухоль в печени, я попросила направление к онкологу: «Да при чем тут онколог! Будем дальше выяснять!
Врачи говорят, что рак нужно диагностировать на ранних стадиях, но как? Я сдавала все анализы — никто ничего не заподозрил. Я сама сделала МРТ и пошла в онкоинститут, там поставили диагноз «рак поджелудочной железы», печень была увеличена почти в два раза из-за тотального поражения метастазами. Врачи сказали: «Сделать ничего нельзя: терминальная стадия». При печеночной недостаточности химия невозможна, как и пересадка органа. Тогда я сама стала искать врачей, которые возьмутся хоть чем-то мне помочь: звонила, писала, отправляла документы во все клиники России. Меня взяли в одной из клиник Петербурга. Перед отъездом туда я обсуждала с близкими свои похороны.
Майя Хаустова Фото: Светлана Булатова для ТД В самый тяжелый момент, после долгих поисков и бесконечных «бесполезно», «поздно», «безнадежно» от врачей, меня наконец-то госпитализировали. Я уже долго ничего не ела, сильно похудела, кожа покрылась коркой и трещинами, живот был раздут от асцита, была желтуха. Лежала на больничной койке в окружении одноразовых мисочек для рвоты. Медбрат Костя приходил менять капельницы, и его отношение я запомнила на всю жизнь. Он смешил меня и спрашивал: «Как там моя любимая пациентка? Костя садился рядом и держал меня за руку — сморщенную, желтую и покрытую коркой. После исследований меня выписали. В выписке значилось: «Лечение противопоказано в связи с высокой вероятностью летального исхода».
Но эти врачи за меня переживали и нашли «отчаянного» онколога, который был готов попробовать экспериментальное лечение. На вопрос: «Я зайду в реанимацию и, скорее всего, уже не выйду? Риск колоссальный». Случилось чудо. Я не знаю, как это выдержала моя почти отказавшая печень, но я прошла две химии. Докторам удалось побороть тяжелейшее осложнение, которое считалось необратимым: уровень билирубина на фоне печеночной недостаточности был превышен в 10 раз. Эти люди спасли мне жизнь. В марте 2020 года я вышла в ремиссию.
Но через год случился рецидив: опухоль в поджелудочной, один метастаз в печени, один — в лимфоузле. Мне казалось, что в этот раз болезнь в режиме лайт. Мне сделали биопсию: у врача была задача взять образец ткани только печени, а он, заметив что-то подозрительное, по своей инициативе взял несколько образцов и с других участков. В брюшине оказались активные метастазы. Режимом лайт не обошлось. Болезнь прогрессировала. Потом было еще шесть рецидивов. И в каждом случае благодаря «отчаянным» врачам лечение проходило вопреки.
Главный совет: если что-то интересно, спросите прямо, не бойтесь. Можно так и спросить: «Я слышал, ты тяжело болеешь? Это так? Где лечишься? У тебя химия или операция? Люди думают, что я в розовых очках и плохо понимаю, что происходит, но я в курсе возможного «летального исхода». От моей болезни еще не было лечения, но это не значит, что его не будет. Мое лечение уже действует, и это подтверждено анализами.
Я первопроходец. Это радостно и грустно одновременно, потому что мне самой некем вдохновиться. Я верю, что не зря выжила: мой случай может быть зарегистрирован в международной практике и поможет другим людям, которым врачи отказывают в лечении и отправляют домой умирать. Владислав Евсеев, 29 лет, онколог-химиотерапевт На первом году ординатуры пациентка спросила меня: «А вы вообще врач? Потому что по возрасту выглядите как медбрат». Больше мы к этой теме не возвращались, но, если честно, было очень неприятно. Но в то же время вопрос «А вы раньше такие операции делали? Я почти никогда не сталкивался с недоверием со стороны пациентов, потому что подробно объясняю ход своих мыслей, проговариваю дальнейшие шаги.
То есть не говорю: «Нет, так не делаем», а объясняю, какой лучший вариант лечения и почему.
Скажу сразу, что вопрос поставлен неправильно. Это не проект!
Это не изложено так на бумаге, это не было так сформулировано высшим руководством СК России на каком-то одном совещании. Можно подумать, что руководство СК России велело: «Привлекать! В связи с этим, на мой взгляд, имеется некая практика соблюдения медицинскими экспертами «корпоративного этикета», который предполагает «сглаживание углов» при проведении судебно-медицинской экспертизы.
Попробую перефразировать. Как давно появились к врачам вопросы и с чем это было связано? Как мне кажется, началось это все с личных встреч главы СК России с заявителями по материалам проверок и потерпевшими по уголовным делам, которые приходили с жалобами на следствие.
Такие встречи, не только на медицинскую тему, проводятся очень часто. Это потерпевшие или их родственники, признанные потерпевшими, которые недовольны ходом расследования уголовного дела, либо недовольны результатом доследственной проверки, то есть отказом в возбуждении уголовного дела, даже если оно было принято на полностью законном и вполне очевидном основании. Допустим, если нет состава какого-либо преступления в действиях врача, что установлено доследственной проверкой, эти люди считают, что — нет, это нужно квалифицировать так-то так-то.
Примерно с конца 2016 года, как мне кажется, увеличился поток людей, которые стали жаловаться главе СК России на отказ в возбуждении уголовных дел по так называемым «врачебным ошибкам». Вернее, как таковыми врачебными ошибками они не являлись, потому что в каждом случае в материале доследственной проверки имеется заключение судебно-медицинского эксперта, где указана причина смерти человека и отсутствие прямой причинно-следственной связи между действиями врача и наступлением смерти. То есть из выводов самого судебно-медицинского заключения эксперта следует, что дефекта оказания медицинской помощи нет, так как определить этот дефект может только судебно-медицинский эксперт, а не следователь.
А молодые женщины сидят, и им не дают даже свиданий с родными и близкими. Главная причина, по которой женщин не отпускают даже под домашний арест, звучит так: мошенничество в особо крупном размере, совершенное по предварительному сговору — это опасное уголовное преступление, а медицинские услуги, оказанные врачами, повлекли смерть пациентов. Однако, от любого мошенничества кому-то есть ущерб. В данном случае, ущерба нет. Екатерина Фельзингер распорядилась вернуть обратно все 26 миллионов рублей, на которые были закуплены значащиеся в реестре лекарства А вот со смертями больных всё, конечно, не так однозначно.
Несколько бывших пациентов клиники, действительно, умерли за последние три года. Это онкология и пока к панацее от нее только подбираются. Но кто-то, не будем говорить кто, усиленно распускает по Томску слухи, что этих умерших пациентов уже эксгумировали и не нашли никаких следов лекарств. Отсюда скандальный вывод: пациентам лили физраствор, плацебо! Стоит, между тем, отметить, что такое серьезное следственное действие, как эксгумация, не проводится без контроля со стороны адвокатов обвиняемых.
В противном случае это нарушение всех процессуальных норм. Вопросы экспертам должны быть согласованы с защитниками, иначе им грош цена. Мы же хорошо знаем: каков вопрос — таков ответ. Есть следы лекарства Х? Но тогда обязательно найдутся следы лекарств Y или даже Z.
Но, увы, про них следователи забудут спросить эксперта. Следствие сегодня активно ищет других потерпевших по «делу врачей» и даже находит их, но почему-то - живых! При этом пациенты клиники «Сантэ» с удивлением узнают, что они потерпевшие и ничего, кроме слов благодарности, врачам сказать не могут. Так и остается непонятным для всех кто хоть как то знаком с правом и с настоящим делом: дело возбуждено по ст. Странная вообще «группа», если Семенова на следствии говорит, что Фельзингер она видела 2 раза мельком: на поздравлении на 8 марта и День рождения!
Вероятно, на этих мероприятиях они и сколачивали свою «преступную группу». В ситуации, когда прямых и явных доказательств преступления нет, остается надеяться только на чистосердечное признание подозреваемых. Поэтому следователи и прокуроры, у которых процесс откровенно буксует, продолжают настаивать на том, чтобы все подозреваемые по «делу врачей» находились в СИЗО, которое было и остается в России орудием вышибания чистосердечного признания.
Всё о звёздах
Москва, ул. Полковая, дом 3 строение 1, помещение I, этаж 2, комната 21.
Учредитель Общество с ограниченной ответственностью "Медиа Ресурс". Сущевский вал 31, с.
Врачи сказали: «Сделать ничего нельзя: терминальная стадия». При печеночной недостаточности химия невозможна, как и пересадка органа. Тогда я сама стала искать врачей, которые возьмутся хоть чем-то мне помочь: звонила, писала, отправляла документы во все клиники России. Меня взяли в одной из клиник Петербурга.
Перед отъездом туда я обсуждала с близкими свои похороны. Майя Хаустова Фото: Светлана Булатова для ТД В самый тяжелый момент, после долгих поисков и бесконечных «бесполезно», «поздно», «безнадежно» от врачей, меня наконец-то госпитализировали. Я уже долго ничего не ела, сильно похудела, кожа покрылась коркой и трещинами, живот был раздут от асцита, была желтуха. Лежала на больничной койке в окружении одноразовых мисочек для рвоты. Медбрат Костя приходил менять капельницы, и его отношение я запомнила на всю жизнь. Он смешил меня и спрашивал: «Как там моя любимая пациентка? Костя садился рядом и держал меня за руку — сморщенную, желтую и покрытую коркой.
После исследований меня выписали. В выписке значилось: «Лечение противопоказано в связи с высокой вероятностью летального исхода». Но эти врачи за меня переживали и нашли «отчаянного» онколога, который был готов попробовать экспериментальное лечение. На вопрос: «Я зайду в реанимацию и, скорее всего, уже не выйду? Риск колоссальный». Случилось чудо. Я не знаю, как это выдержала моя почти отказавшая печень, но я прошла две химии.
Докторам удалось побороть тяжелейшее осложнение, которое считалось необратимым: уровень билирубина на фоне печеночной недостаточности был превышен в 10 раз. Эти люди спасли мне жизнь. В марте 2020 года я вышла в ремиссию. Но через год случился рецидив: опухоль в поджелудочной, один метастаз в печени, один — в лимфоузле. Мне казалось, что в этот раз болезнь в режиме лайт. Мне сделали биопсию: у врача была задача взять образец ткани только печени, а он, заметив что-то подозрительное, по своей инициативе взял несколько образцов и с других участков. В брюшине оказались активные метастазы.
Режимом лайт не обошлось. Болезнь прогрессировала. Потом было еще шесть рецидивов. И в каждом случае благодаря «отчаянным» врачам лечение проходило вопреки. Главный совет: если что-то интересно, спросите прямо, не бойтесь. Можно так и спросить: «Я слышал, ты тяжело болеешь? Это так?
Где лечишься? У тебя химия или операция? Люди думают, что я в розовых очках и плохо понимаю, что происходит, но я в курсе возможного «летального исхода». От моей болезни еще не было лечения, но это не значит, что его не будет. Мое лечение уже действует, и это подтверждено анализами. Я первопроходец. Это радостно и грустно одновременно, потому что мне самой некем вдохновиться.
Я верю, что не зря выжила: мой случай может быть зарегистрирован в международной практике и поможет другим людям, которым врачи отказывают в лечении и отправляют домой умирать. Владислав Евсеев, 29 лет, онколог-химиотерапевт На первом году ординатуры пациентка спросила меня: «А вы вообще врач? Потому что по возрасту выглядите как медбрат». Больше мы к этой теме не возвращались, но, если честно, было очень неприятно. Но в то же время вопрос «А вы раньше такие операции делали? Я почти никогда не сталкивался с недоверием со стороны пациентов, потому что подробно объясняю ход своих мыслей, проговариваю дальнейшие шаги. То есть не говорю: «Нет, так не делаем», а объясняю, какой лучший вариант лечения и почему.
Владислав Евсеев Фото: Светлана Булатова для ТД Важно понимать, что пациент находится в крайне стрессовой ситуации и если уровень доверия к врачу будет высокий, то и недопонимания будет меньше. Для того чтобы выстроить эффективную коммуникацию, я рекомендую пациентам иметь все медицинские документы под рукой. Заранее сформулировать для себя основные вопросы, на которые хотелось бы получить ответы. Сразу уточнять непонятное, ведь часто пациенты стесняются переспросить. Важно обсудить канал обратной связи, если она понадобится, — например, некоторые врачи оставляют адрес электронной почты или номер ватсап. Жанна, 55 лет, рак легкого IV стадии Когда моему 34-летнему сыну Славе диагностировали рак пищевода IV стадии, трудно описать словами, как было тяжело. В сентябре 2022 года появился первый симптом: омлет на завтрак вдруг застрял где-то в груди.
С того момента Слава начал терять в весе и за три месяца похудел на 18 килограммов, стал весить 66 килограммов при росте 196 сантиметров. В Волгограде, где сын начал обследоваться, никто так и не сумел обнаружить опухоль, хотя она уже была несколько сантиметров. Славе становилось все хуже: боли и постоянная слабость. Слева: Жанна Середенко. Справа: татуировка «Живем жизнь», сделанная Жанной в память о сыне Славе. Эти слова Слава написал за месяц до смерти Фото: Светлана Булатова для ТД А через три месяца мы познакомились с нашим врачом-онкологом Владиславом Евсеевым — молодым, веселым, понимающим и принимающим сторону пациента доктором. Я никогда не обращаю внимания на возраст врача при выборе специалиста.
Молодой доктор может быть не менее квалифицированным, чем специалист старше. Бывает и так: посмотришь на доктора, и всё, он мой!
Это онкология и пока к панацее от нее только подбираются. Но кто-то, не будем говорить кто, усиленно распускает по Томску слухи, что этих умерших пациентов уже эксгумировали и не нашли никаких следов лекарств. Отсюда скандальный вывод: пациентам лили физраствор, плацебо! Стоит, между тем, отметить, что такое серьезное следственное действие, как эксгумация, не проводится без контроля со стороны адвокатов обвиняемых. В противном случае это нарушение всех процессуальных норм. Вопросы экспертам должны быть согласованы с защитниками, иначе им грош цена.
Мы же хорошо знаем: каков вопрос — таков ответ. Есть следы лекарства Х? Но тогда обязательно найдутся следы лекарств Y или даже Z. Но, увы, про них следователи забудут спросить эксперта. Следствие сегодня активно ищет других потерпевших по «делу врачей» и даже находит их, но почему-то - живых! При этом пациенты клиники «Сантэ» с удивлением узнают, что они потерпевшие и ничего, кроме слов благодарности, врачам сказать не могут. Так и остается непонятным для всех кто хоть как то знаком с правом и с настоящим делом: дело возбуждено по ст. Странная вообще «группа», если Семенова на следствии говорит, что Фельзингер она видела 2 раза мельком: на поздравлении на 8 марта и День рождения!
Вероятно, на этих мероприятиях они и сколачивали свою «преступную группу». В ситуации, когда прямых и явных доказательств преступления нет, остается надеяться только на чистосердечное признание подозреваемых. Поэтому следователи и прокуроры, у которых процесс откровенно буксует, продолжают настаивать на том, чтобы все подозреваемые по «делу врачей» находились в СИЗО, которое было и остается в России орудием вышибания чистосердечного признания. А чтобы подробности душевных и физических мук женщин, находящихся за решеткой следственного изолятора, не стали достоянием гласности, люди в погонах попросили закрыть от общественности судебные процессы. Даже те, где рассматривают сроки продления меры пресечения. Мол, на них могут прозвучать диагнозы и имена пациентов — а это разглашение врачебной тайны и персональных данных. Но адвокаты подозреваемых рассказывают, что никаких диагнозов и фамилий пациентов на таких процессах не звучит. Типичный набор доводов: подозреваемые могут скрыться и оказать давление на свидетелей, поэтому должны сидеть за решеткой.
Куда могут скрыться матери с детьми, и на каких свидетелей можно оказать давление, если их у вялотекущего следствия нет, в процессе не дали ответа.
Крутая история: «Дело врача» - ToBeWell
Одним из ведущих докторов-онкологов стала авторитетная в Томске специалист с более чем 20-летним стажем Евгения Семенова. Новости дня от , интервью, репортажи, фото и видео, новости Москвы и регионов России, новости экономики, погода. Фонд медицинских решений «Не напрасно» и фотограф медиа «Такие дела» Светлана Булатова представили документальный проект «Врача позовите» о стереотипах, которые могут мешать в коммуникации между врачом и пациентом и лечении, сообщается в пресс-релизе организации. Последние громкие дела в отношении врачей — это дела против Элины Сушкевич и Александра Шишлова. В приложении они могут записаться к врачу, выбрать клинику и получить онлайн-консультацию штатного врача BestDoctor в режиме реального времени.
Наших детей лечат врачи-небратья: Воины ZOV не простят
Ульяновск Контактные данные для Роскомнадзора и государственных органов «Фонтанка» — петербургское сетевое издание, где можно найти не только новости Петербурга, но и последние новости дня, и все важное и интересное, что происходит в России и в мире. Здесь вы отыщете наиболее значимые происшествия, новости Санкт-Петербурга, последние новости бизнеса, а также события в обществе, культуре, искусстве.
Им заинтересовались в центральном аппарате ведомства. Фото: A42.
На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации.
Экспозиция подробно рассказывает о событиях 1950—1953 годов, когда советскими властями по личному указанию Сталина было сфабриковано и развернуто уголовное дело против группы медиков, обвиняемых в заговоре и убийстве советских государственных деятелей. Этот процесс воплотил в себе самые абсурдные формы обвинения и самые бесчеловечные методы ведения следствия. Два этих дела не только сыграли роковую роль в судьбе советских евреев и идишистской культуры. Они способствовали критической ценностной деградации общества, преодолевать тяжёлые последствия которой пришлось долго и мучительно. Сохранять память о таких «болевых точках» истории, как «дело врачей», необходимо.
Крутая история: «Дело врача» - ToBeWell
За что судят бывшего руководителя поликлиники «Матросски» Кравченко Заканчивается расследование дела против 1-го из самых человечных тюремных докторов на. Актуальные новости, экспертные статьи и аналитика в деловом издании «Ведомости». РИА Новости, 18.04.2024. Главная медсестра – справочная система для главных и старших медицинских сестер медорганизаций любых форм собственности. Ответы на вопросы по основным разделам профессиональной деятельности главных медсестер, которые контролируют проверяющие. Фигурант дела замминистра обороны Иванова обжаловал свой арест.