Книга Александра Зиновьева «Философские проблемы многозначной логики» стала сенсацией в стране и мире, она была переведена на английский и немецкий языки. В 1976 году за «антипатриотичность» Александра Зиновьева исключили из Коммунистической партии, лишили научных званий и уволили из института философии. Формально 2022 год указом президента был объявлен Годом Александра Зиновьева. Последнее интервью Зиновьева, новости культуры сегодня, 11 мая 2006. Выходящая в серии «ЖЗЛ» книга «Александр Зиновьев: Прометей отвергнутый» наверняка станет катализатором распространения зиновьевских идей.
«Возвращение было совсем не простым»
100 лет со дня рождения философа Александра Зиновьева. Александр Зиновьев: Необходимость самозащиты людей от мертвящих тенденций эволюции является общей для Востока и для Запада (1985). Вдова русского мыслителя Александра Зиновьева обратилась в Следственный комитет по факту публичного оскорбления памяти мужа.
Ольга Зиновьева: «Такая книга появляется только раз в эпоху».
Логический интеллект Александра Зиновьева беспощадно перемолол наполнившую Россию до краев лавину квазидемократических штампов – но это очевидно лишь мыслящим людям. Группа Александр Зиновьев в Одноклассниках. К 100-летию знаменитого философа и социолога, одного из самых крупных умов русского XX века Александра Зиновьева, переиздана его работа «Нашей юности полет».
Еще статьи
- Раскол философов в столетний юбилей Александра Зиновьева - новости портала дебатов Publico
- Умер Александр Зиновьев | Григорий Явлинский
- Что происходит с миром? Размышления Александра Зиновьева
- Что за философ Александр Зиновьев, которого цитировал Путин на «Валдае»?
- Домен припаркован в Timeweb
- В Москве отметили 100-летие со дня рождения Александра Зиновьева | ОТР
Содержание
- В Москве отметили 100-летие со дня рождения Александра Зиновьева | ОТР
- Исполняется 100 лет со дня рождения русского философа Александра Зиновьева
- Институт философии РАН призвали проверить на патриотизм: Общество: Россия:
- Из заветов Александра Зиновьева: Мы должны переумнить Запад
- Зиновьев, Александр Александрович - ПЕРСОНА ТАСС
- Александр Александрович Зиновьев
Столетие Александра Зиновьева торжественно отметили в Москве - Россия 24
С приветственным словом на открытии мероприятия выступил научный руководитель ГПНТБ России Яков Леонидович Шрайберг, отметив выдающийся вклад русского философа, писателя и публициста Александра Александровича Зиновьева в развитие российской науки и культуры и приумножение духовного богатства России. В ходе лекции Ольга Мироновна Зиновьева рассказала о творческом пути Александра Александровича, о его художественном и публицистическом наследии, его исследованиях по актуальным вопросам общественно-политической жизни СССР и России, а также подробно остановилась на его биографии в период эмиграции.
А если они и были в тайниках сознания, он их не выражал явно. Наоборот, он клялся в верности марксизму-ленинизму и партии, клялся охранять и укреплять завоевания советской истории. Общеизвестно, чем кончилась его перестройка. Она потерпела полный крах в позитивном смысле, зато преуспела в смысле негативном, т. Именно за эту разрушительную для Советского Союза деятельность Горбачев был вознагражден на Западе званиями «Человека года» и «Человека десятилетия», Нобелевской премией мира и многими другими наградами. Горбачевизм начался как стремление насильственно навязать стране сверху по инициативе ЦК КПСС, как постоянно подчеркивал сам Горбачев реформы и создать для этого аппарат сверхвласти вне партийного аппарата и над ним, т. В пропаганде, однако, это изобразили как борьбу против сталинизма и «застоя». Тем самым маскировалась суть перестройки, завоевывалось одобрение советских людей и похвалы со стороны Запада.
Что получилось на деле, это уже не зависело от первоначальных намерений... Уже в горбачевские годы внешние факторы стали играть доминирующую роль в деятельности власти Советского Союза. Горбачев перешел грань, отделявшую деятельность в рамках советской государственности от деятельности по ее разрушению вообще. Вместо сталинистского типа коммунистической власти стал получаться политический урод, сочетавший в себе элементы, имитирующие западную демократию, и обломки разрушаемой коммунистической системы. В республиках бывшего Советского Союза, включая Россию в первую очередь, сложились так называемые президентские системы власти, ничего общего не имеющие с президентской системой США или Франции, а именно диктаторские режимы, по сравнению с которыми брежневский режим выглядит как вершина либерализма. Рухнули прежние структуры профессиональной системы управления. На их месте возникли дилетантские структуры, не имеющие достоинств прежних, но зато усилившие их недостатки. Новые правители с удесятеренной силой сравнительно с предшественниками ринулись удовлетворять свои хищнические аппетиты. К ним присоединилось огромное число если не большинство прежних чиновников партийного и государственного аппарата, молниеносно изменивших свою политическую ориентацию...
Было бы удивительно, если бы в таких условиях не стали появляться шарлатанские и шизофренические планы преобразования. И они стали появляться, причем — один глупее другого. Все рекорды на этот счет побил план «500 дней». Согласно этому плану, Советский Союз в течение пятисот дней должен был превратиться из коммунистической страны в страну капиталистическую, причем на уровне передовых западных стран. На Западе этот план хвалили, ибо понимали, что претворение его в жизнь привело бы к молниеносному краху советского общества. Горбачевцы от этого плана отказались, поскольку абсурдность его была очевидна даже им. Но они не отказались от идеи введения «рыночной экономики» и приватизации, которая стала витать в их сознании как панацея от всех бед. В результате в стране стала стремительно деградировать старая экономическая система, уступая место экономике криминальной. Вместо разрушенной коммунистической плановой и командной экономики возникла не рыночная экономика, к какой призывали новые лидеры и хозяева страны, не имевшие ни малейшего понятия о механизме реальной рыночной экономики западных стран, а лишь ее карикатурная имитация.
По существу же, эта экономика явилась лишь легализацией преступной «теневой» экономики брежневских лет, а также расцветом мафиозной экономики, грабящей страну совместно с представителями экономической интервенции со стороны Запада. Началось разбазаривание всего ценного, что было создано трудом, умом и талантом народа за годы советской истории. Жизненный уровень масс населения стремительно снизился сравнительно с брежневскими годами, которые теперь стали вспоминаться как «золотой век» русской истории". И он изменялся со временем. Можно констатировать такие периоды в его истории: зарождения, юности, зрелости, кризиса и краха. Первый период охватывает годы от Октябрьской революции 1917 года до избрания Сталина Генеральным секретарем партии в 1922 году или до смерти Ленина в 1924 году. Этот период я называю ленинским по той роли, какую в нем сыграл Ленин. Это — сталинский период. Третий период начался с приходом к высшей власти Хрущева.
При Брежневе русский коммунизм достиг состояния зрелости и добился наивысших успехов планетарного и эпохального значения. Я этот период называю хрущевско-брежневским. Четвертый период начался в 1985 году с приходом к высшей власти Горбачева и был завершен в результате переворота 1991 года, возглавленного Ельциным. Я его называю горбачевско-ельцинским. Многие считают его периодом старения и естественной смерти русского коммунизма. Это грубая ошибка или, скорее, умышленная фальсификация истории. Русский коммунизм был молодым социальным явлением. Он еще только вступил в период зрелости, еще не проявил все заложенные в нем потенции. Его жизнь была искусственно прервана усилиями внешних врагов и внутренних предателей и коллаборационистов.
Он был убит в самом начале зрелой жизни … На Западе правильно угадали, что русских советских людей можно победить путем великого соблазна — соблазна властью, славой, богатством, свободой и прочими земными благами. Как только советские люди увидели реализацию марксистской идеи на Западе, они перестали быть оплотом коммунизма. К благам, какие им принес коммунизм, они привыкли и считали чем-то само собой разумеющимся, данным от природы. Они захотели присоединить к ним блага, какие увидели на Западе. При этом они не понимали, что блага Запада исключают убивают блага коммунизма и что эти блага достаются не всем, а лишь избранным". До переворота в России не было никаких предпосылок для него в экономике. Затем захватившие власть реформаторы начали осуществлять преобразование экономики". Она заключается в следующем. Во-первых, обеспечить страну материальными средствами, позволяющими ей выжить в окружающем мире, сохранить независимость, идти в ногу с прогрессом.
Во-вторых, обеспечить граждан общества средствами существования. В-третьих, обеспечить всех трудоспособных работой как основным и для большинства единственным источником средств существования. В-четвертых, вовлечь все трудоспособное население в трудовую деятельность в первичных деловых коллективах. Из рассмотренного характера и положения экономики с необходимостью следуют такие важнейшие признаки коммунистического хозяйства. Во-первых, преобладание социально-политических соображений при решении экономических проблем. Это касается распределения бюджета, установления цен на массовые продукты, шкалы заработной платы, состава продукции, районирования предприятий и т. Во-вторых, ориентация на удовлетворение самых фундаментальных нужд населения и решение самых важных для выживания страны проблем. Препятствование производству продуктов сверх необходимого и разрастанию паразитарных явлений.
В какой-то момент у меня возникло острое желание посмотреть, что он уже написал, но я сдерживалась — и четыре года не видела ни строчки из его текста. А потом он позвонил мне однажды вечером — на часах было за девять часов — и произнес: «А ведь я могу вам ее отправить…» Я сразу поняла, о чем речь. Читалось, как детектив! И до сих пор я в полном восторге от того, как доброжелательно, скрупулезно, по-научному аналитично и глубоко по-человечески отнесся он к этой работе. За последние десять лет я не встречала человека, более вовлеченного в свою работу, чем Павел Евгеньевич. Я с ним не ошиблась — интуиция меня в очередной раз не подвела. Благодаря этой моей способности мне много раз удавалось спасать Александра Александровича от нежелательных, недостойных людей… И находить достойных, что в случае с Павлом Евгеньевичем является счастливым знаком «Биографии». Расскажите о них. Это наши общие дети. К другим детям у меня претензий нет — они все, безусловно, наши! Тамара — превосходный художник, кстати, написавшая интересный портрет отца. Но она очень занята собой… Сын Валерий к творческому наследию Александра Александровича отношения практически не имеет, но, что важно, существенно — был и остается порядочным человеком и сыном, боготворящим отца. Полина — известный художник. Она окончила Мюнхенский университет, у нее было много выставок — в Мюнхене, Женеве, Париже, Москве… Еще она автор многих книг, которые переводились на румынский, французский, английский языки. Спустя несколько дней после смерти Александра Александровича у меня созрел замысел издания альбома Зиновьева-художника. Реализацией этой идеи занимается именно Полина. В альбоме, который должен выйти ко дню рождения Александра Александровича 29 октября. Ксения — музыкант, лауреат многочисленных конкурсов. Она окончила музыкальное училище — «Мерзляковку» при Московской государственной консерватории. Сейчас она концертирует, владеет, как и Полина, несколькими иностранными языками, помогает нам в Биографическом институте Александра Зиновьева и Зиновьевском клубе, пишет превосходные статьи для сайта Russia Insider. Решением каких задач в сфере образования, культуры вы сейчас занимаетесь? Спокойно говорить о том, что творится у нас в образовании, я не могу, поэтому обойдем эту тему стороной. В мае этого года меня единогласно избрали президентом международного общества «Россия — Германия». Общество было создано в 1972 году решением Брежнева и Вилли Брандта, а в 1978-м нас выставили из Советского Союза — я бы тогда никогда не поверила, что в моей жизни возможна будет такая спираль! Превратиться из эмигранта в президента этого, безусловно, особого общества — это, согласитесь, необычно. Тем более что много лет его возглавлял Зимянин из ЦК КПСС… Сейчас это гигантский фронт не пласт, а именно фронт работы — проблемы в европейском сообществе вам прекрасно известны. Из истории мы помним, что на заре Советской России страна была окружена кольцом врагов — Антантой и прочим. Так вот я говорю, что это всё были присказки — настоящая страшная сказка началась сейчас. И тот факт, что руководство обратилось ко мне с просьбой возглавить общество, говорит о том, что нужна уже какая-то другая — женская — сила, чтобы попытаться соединить несоединимое. Я сейчас работаю над проектом виртуального музея «Россия — Германия», который будет свидетельствовать о взаимопроникновении культур. Считаю, что создание оси Москва — Берлин необходимо, ибо добрые отношения между двумя этими странами являются залогом мира на Европейском континенте — и не только. К сожалению, мы давно уже живем в однополярном мире и всё, что сейчас происходит, направлено против России. Германия — это моя вторая родина, у меня там много формальных и неформальных связей, которые я постараюсь использовать для укрепления наших партнерских отношений.
Автор трудов по логике, методологии науки, а также сатирических художественных произведений. В 1990 году Зиновьев был восстановлен в советском гражданстве, а в 1999 году вернулся в Москву. Умер в 2006 году. В Российской государственной библиотеке 24 сентября 2022 года торжественно открылась выставка «Зиновьевские высоты России», посвящённая 100-летию великого русского мыслителя. Основные литературные сочинения: «Зияющие высоты», «Светлое будущее», «Желтый дом», «Мой дом — моя чужбина», «Гомо советикус», «Нашей юности полет», «Мой Чехов», «Иди на Голгофу», «Пара беллум», «Живи», «Катастройка», «Исповедь отщепенца», «Смута», «Русский эксперимент», «Глобальный человейник», стихи, драматургия.
«Я НЕ БЛАГОПРИСТОЙНЫЙ ПРОФЕССОР». К 100-летию Александра Зиновьева /Подборка материалов
| Вдова философа Зиновьева рассказала "РГ" о его жизненном пути - Российская газета | — Помимо Александра Зиновьева диссидентское и правозащитное движение в СССР для всего мира олицетворяли еще двое — академик Андрей Сахаров и писатель Александр Солженицын. |
| К 45-ЛЕТИЮ ИЗГНАНИЯ АЛЕКСАНДРА ЗИНОВЬЕВА ИЗ СССР | И хотя нижеприведённые прогнозы были сделаны Александром Зиновьевым ещё в 2004 году, думаю, что своей актуальности они не утратили. |
| Опыт сотворчества / / Независимая газета | В 1946 году Александр Зиновьев демобилизовался, вернулся в Москву и решил восстановиться в университете. |
| Ольга Зиновьева: «Такая книга появляется только раз в эпоху». — Молодая Гвардия | весьма неоднозначно оценивается. |
| Беспощадно честный пророк. Документальный фильм к 100 летию Александра Зиновьева - YouTube | Александр Зиновьев, обратил внимание парламентарий, во имя истины говорил правду, порой даже неудобную, и за это его выслали из страны. |
Выступление Владимира Путина на «Валдае»: цитаты
- Сообщить об опечатке
- Александр Зиновьев – русская судьба
- Зиновьев Александр Александрович — биография писателя, личная жизнь, фото, портреты, книги
- Институт философии РАН призвали проверить на патриотизм: Общество: Россия:
- Что за философ Александр Зиновьев, которого цитировал Путин на «Валдае»?
- А. А. Зиновьев. Пророчества гения о России
Памяти Александра Зиновьева
Пир во время чумы, одним словом. Раскапывают и раздувают некие якобы яркие народные обычаи, что потом навязывается околпаченному обывателю в виде назойливой российской рекламы. Без конца показывают советские фильмы, заполняя тоскующее и ностальгирующее сознание тех, кто уже не в силах что-либо изменить в ставшей им чужой реальности. А того, советского, мира уже нет, да и в советские годы в этих фильмах не всегда правдиво отражалась та же советская реальность. Двойной садизм тех, кто определяет, что показывать и как показывать идеологизированную советскую реальность сегодняшнему беспомощному зрителю, убивает изуверским сознанием палачей, знающих наверняка, что страдания жертвы обездоленного и обворованного населения России усиливаются еще и тем, что видимое на экране уже не воротишь….. Если Россия обретает некое кажущееся единство, из этого не следует, будто появились силы, сплачивающие ее в целое. Таких сил просто-напросто нет. Действуют силы иного рода: не объединяющие, а лишь вынуждающие людей, как жителей Кале, на какую-то совместность.
Что на самом деле произошло с той территорией, которую ранее занимал Советский Союз? Фактически она была разгромлена до основания. А что осталось? И все, что связано с этим прошлым величием, истребляется и по сей день. Такого народа уже больше не существует. Живые, устроившиеся и использующие для себя остатки разворованной Великой истории великой страны, жизнь изображают так, как будто русские еще никогда так хорошо не жили, как сейчас. Еще появляются на свет отдельные индивидуумы, но человек как некое целостное образование, как явление, оказывающее влияние на ход исторического процесса, более не существует.
Такими словами не бросаются. Какие впечатления остались у вас от работы над его знаменитыми текстами, например, от первого в истории литературы социологического романа «Зияющие высоты», который вышел на Западе 26 августа 1976 года? Такая книга появляется только раз в эпоху. Александр Александрович брался за работу над ней несколько раз. Еще с фронта он привез целый чемодан рукописей. На философском факультете МГУ Зиновьев познакомился с Эвальдом Ильенковым, отец которого был писателем, лауреатом Сталинской премии, одним из секретарей Союза писателей. Будучи человеком предельно чистым, неиспорченным, — Александру Александровичу и в голову не приходило, что могут быть какие-то козни, хотя, замечу, жизнь уже провела его через несколько кругов ада, — он обратился к Эвальду, чтобы тот передал его рукописи отцу. Кроме того, Зиновьев представил свои труды на суд Константина Симонова. Об этом человеке у нас осталась самая светлая память: Симонов разглядел в Зиновьеве большой талант.
Но нужно уничтожить их, иначе тебе не поздоровится, парень», — прошедший войну, получивший там ранения, Зиновьев, по сути, всё еще был мальчишкой. Зиновьев признался, что уже передал рукописи Василию Павловичу Ильенкову. Зиновьев был феноменально образован. Без преувеличения можно сказать, что он был человеком Ренессанса: литература, музыка, живопись, философия, история. Неудивительно, что в 1970 году он обратился к заветному замыслу еще раз. Появились наброски — но дальше них текст не пошел. Книги, они ведь обладают весьма своенравным характером! Зиновьев был уже всемирно известен, входил в тройку ведущих логиков мира, все его книги сразу переводились на английский и немецкий языки. В философской и логической среде сложились конклавы; на Зиновьева обрушилась чудовищная атака со стороны профессионалов.
Незамедлительно последовали письма в ЦК и КГБ — это не голословное заявление, за всем этим я наблюдала сама. Добавлю, что с должности заведующего кафедрой логики Александра Александровича уволили еще раньше, в 1968 году, когда два его сотрудника — Юрий Гастев и Виктор Финн — подписали письма протеста против ввода советских войск в Чехословакию. Сам Зиновьев был не из тех, кто подписывает коллективные письма, но к волеизъявлению индивидуума он всегда относился с огромным уважением. Когда его вызвал ректор университета с требованием уволить этих сотрудников, профессор Зиновьев был непреклонен. Он отказался их увольнять, сказав, что Гастев и Финн хорошо работают у него на кафедре, что претензий к ним нет. На самом деле претензии были — Гастев и Финн охотно «гоняли слонов», но это не повод увольнять людей, тем более что руководство МГУ хотело избавиться от них именно из-за их демарша — подписи под протестом против ввода советских войск для подавления чешских событий… Как вы видите, Зиновьев был предельно независимым человеком — таким он всю жизнь и прожил, никогда ни перед кем не склоняясь, не идя на поводу у установок, всегда отстаивая свою позицию и, как неизбежное следствие, пребывая в сильном одиночестве. Но Зиновьеву стало тесно в этой узколобой, завистливой, серой среде, которая ревниво и довольно успешно ему сопротивлялась. В результате стали сокращать его уникальные курсы по логике, стали чинить препятствия его студентам и аспирантам, желавшим опубликовать статьи в «Вопросах философии», — Зиновьев не мог относиться к этому спокойно и накидывался на недругов, как рычащий лев! Так и создалась атмосфера, в которой он не мог не начать писать «Зияющие высоты».
Какой след в вашей жизни оставила вынужденная эмиграция, длившаяся больше двадцати лет — с 1978 по 1999 год? В Вену ведь поедете, в Мюнхен — не на Колыму! Выбор нам предоставили такой: либо мы добровольно летим в Германию, либо нас — так же добровольно — отправляют в разные лагеря, разбросанные на просторах нашей родины. Кроме того, нас обещали лишить родительских прав, а ребенка грозились запихнуть в какой-нибудь самый страшный детский дом. На сборы нам дали пять дней. В Германию мы летели со смешанными чувствами.
Смирнов одновременно член экспертного совета РФФИ издал грязный, разнузданный, клеветнический пасквиль с оскорблением памяти ветерана Великой Отечественной войны. Рецензентами С. Розин и член-корреспондент РАН Ю. Ранее, в 2006 году, через 19 дней после смерти моего мужа этот же В. Розин опубликовал пасквиль на деньги РГНФ , который назвал "научной" монографией, где "развенчивал" научный статус А. Особый цинизм в том, что свой методологический опус 2021 года они опубликовали на деньги РФФИ в издательстве "Алетейя", означающего на греческом языке слово "истина".
Александр Александрович Зиновьев — выдающийся философ, социолог, писатель и публицист. В эмиграции Зиновьев дистанцировался от диссидентского и антисоветского движения и занялся критикой социально-политического строя западных стран. В 1990 году философу было возвращено гражданство, и в 1999 году он вернулся в Россию. Зиновьев внес значительный вклад в современную философию. Автор трудов по логике, методологии науки, а также сатирических художественных произведений - социологических романов "Светлое будущее", "Желтый дом", "Гомо советикус" и других. В 2022 году Зиновьеву исполнилось бы 100 лет.
Вдова философа Зиновьева назвала Институт философии РАН прибежищем русофобов и призвала к проверкам
Но такова была воля Ольги Мироновны Зиновьевой и автора памятника, Заслуженного художника России Андрея Николаевича Ковальчука: они считают, что скульптура должна находиться в более людном месте», — прокомментировал ректор КГУ Александр Наумов.
Летом 1942 года философа перевели в летную школу, где он проучился два года и выпустился со званием младшего лейтенанта. Александр Зиновьев воевал во втором гвардейском штурмовом авиационном корпусе, летал на ИЛ-2 и участвовал в боях на территории Польши и Германии. В 1945 году его наградили орденом Красной Звезды. Окончание войны философ встретил в немецком Грассау. Он писал: «Мы жалели, что война кончилась. Роль смертника меня вполне устраивала. В этой роли я пользовался уважением, мне прощалось многое такое, что не прощалось тем «кто ползал». С окончанием войны все преимущества смертников пропадали.
Мы из крылатых богов превращались в ползающих червяков». В 1946 году Александр Зиновьев демобилизовался, вернулся в Москву и решил восстановиться в университете. Писателя могли восстановить без экзаменов. Писатель вспоминал: «В архиве молоденькая девушка нашла документы. Около моего имени было написано, что я был исключен без права поступать в высшие учреждения вообще. Я попросил девочку не писать этого в справке, мотивируя тем, что «война списала все грехи». Она выполнила мою просьбу. Стипендия была небольшая, и писатель работал ночами. Он был грузчиком, маляром, сторожем, лаборантом на кирпичном заводе, донором.
Иногда подделывал продуктовые карточки и спекулировал хлебом. В это же время философ пробовал писать. В конце 1940-х годов он закончил «Повесть о долге», главный герой которой доносил на знакомых. Автор саркастически описал поступок как «исполнение обязательств перед обществом». Известный журналист посоветовал уничтожить повесть: за такое произведение философа могли в лучшем случае снова отчислить. В 1951 году Александр Зиновьев с отличием окончил философский факультет МГУ и поступил в аспирантуру. Через год философ основал в университете неформальный Московский логический кружок. На еженедельных семинарах студенты и аспиранты обсуждали спорные вопросы логики. В 1954 году философ защитил диссертацию на тему «Метод восхождения от абстрактного к конкретному», в которой критиковал марксизм с позиций логики.
Зиновьев вспоминал: «Обсуждение превратилось в настоящее сражение, длившееся более шести часов. Профессора обвиняли меня во всех возможных отступлениях от марксизма-ленинизма… …Пришло много людей с других факультетов — слух о необычной диссертации распространился по Москве». Диссертацию вскоре изъяли из открытого доступа. Она стала бестселлером в научной среде, и вскоре работу перевели на английский и немецкий языки.
По Указу Президента России Владимира Путина Правительством РФ был образован оргкомитет и принят план памятных мероприятий, посвященных юбилею Александра Зиновьева и популяризации его интеллектуального наследия. В план вошли 35 различных событий, включая конференции, выставки, форумы, концертные программы. Петр Кучеренко зачитал приветствие Президента к участникам, организаторам и гостям памятного вечера: «Дорогие друзья, приветствую Вас по случаю открытия торжественного мероприятия, посвященного столетию со дня рождения Александра Александровича Зиновьева.
Отмечая юбилей Александра Зиновьева, мы отдаем дань глубокого, искреннего признания нашему выдающемуся соотечественнику, талантливому ученому, писателю, самобытному и оригинальному мыслителю, настоящему патриоту и гражданину.
Я его спросила: "Ты сможешь жить после того, как уже поставлена последняя точка и ты знаешь, что есть такая рукопись, но нет книги? Его изгоняют из Института философии, лишают степеней и званий, воинских наград, гвардии капитана штурмовой авиации разжалуют в рядовые, нам срезают телефон...
Мы оказываемся перед бездонной пропастью одиночества. Друзья, знакомые, ученики, коллеги на общем собрании в институте единогласно предали Зиновьева анафеме. И кто-то кричал: "Да расстрелять его мало!
А тут одной книгой сразу вступил в эпоху вечности - такого ревнивые друзья и коллеги простить не могли. Что спасло Александру Александровичу жизнь при первом покушении на него? Ольга Зиновьева: Он возвращался с интервью в агентстве "Рейтер".
В условленное время подъехала машина. Он был стремительный, взлетал. И должен был уже взбежать и оказаться у двери.
Вдруг слышу за ней какую-то возню. Открываю и вижу: верзила, изображающий пьяного, душит Зиновьева. Сан Саныч занимался боксом, мог дать отпор.
Но там был "шкаф"! Я на кухню - что бы такое взять оборонное: ножи, огромная латунная ступа... Хватаю из нее тяжеленный пестик, несусь обратно.
Замахиваюсь, чтобы ударить амбала по голове, но не могу - боюсь убить человека... Попала в ключицу. Хруст костей, его рука упала плетью.
Из любопытства заглядываю вниз, а там группа товарищей... В конце июля 1978-го нас вызвали в ОВИР. И человек с редкой фамилией Иванов, не глядя на нас, сунул нам паспорта на выезд.
Открываю - через семь дней мы должны вылетать. Спрашиваю: "А что так срочно? Ключевой вопрос Какой должна быть национальная идея страны?
Ольга Зиновьева: Идея национальной идеи...
Закончена работа над созданием документального фильма «Z ПРАВИЛА ЖИЗНИ В ЧЕЛОВЕЙНИКЕ ЗИНОВЬЕВ»
| Александр Зиновьев: диссидентское движение в СССР организовал Запад | 29 октября известному социологу и писателю Александру Зиновьеву исполнилось бы 90 лет. |
| Александр Зиновьев: «Профсоюз – это общение с интересными людьми и возможность проявить себя» | К 100-летию знаменитого философа и социолога, одного из самых крупных умов русского XX века Александра Зиновьева, переиздана его работа «Нашей юности полет». |
| Александр Зиновьев – русская судьба | Ольга Зиновьева — вдова философа Александра Зиновьева и президентка его Биографического института. |
Что происходит с миром? Размышления Александра Зиновьева
Чтобы достичь задач, поставленных президентом в области популяризации наследия Зиновьева, сделать его ближе и понятнее для сибирского философского и социологического общества, мы совместно с кафедрами философии других университетов Красноярского края решили организовать конференцию, посвящённую идеям этого учёного. Ядерные секции конференции собирали большое количество слушателей — это не только студенты, но и преподаватели, которые активно включались в обсуждение», — рассказал директор Гуманитарного института Андрей Груздев. Напомним, Научно-практическая конференция вошла в цикл мероприятий, посвященных 100-летию со дня рождения Александра Зиновьева, которые проходят по всей России.
Зиновьева тема поиска выхода из тупика современной цивилизации как западной, так и российской. В фильме использованы кино-видеоматериалы интервью, бытовые и любительские съёмки , охватывающие последние 40 лет жизни А. Зиновьева, анимированы известные живописные и графические работы А. Часть материалов обнародуется впервые.
Короче, он ведёт себя как человек, которому налили водки, а он выливает её на землю. Для полноты картины представьте, что это происходит на глазах компашки алкашей 6. В то же время «ложный кумир» в этом смысле честен. Бездарный и пустой, он любит не какое-то там «дело», а свою известность и порождаемую ею власть.
Он цепляется за неё всеми лапками и готов ради неё на всё. Публика это чует пузом — и ей это нравится. Вознося над собой пустышку, люди как бы говорят себе и другим: «он вроде бы и лучше нас, но на самом деле такой же, как мы, и даже хуже». То есть это чувство, в какой-то степени эквивалентное палаческому «вроде они как мы, а я ведь могу из них фарша накрутить». Здесь обратное: «захотим, и они сдуются». Теперь рассмотрим феномен массовой травли. С точки зрения социума, это экономичный механизм, позволяющий удовлетворить острейшую потребность множества людей вытереть об кого-нибудь ноги за счёт всего одного человека или небольшой кучки людей. Травимый одиночка при этом может совершенно ничем не выделяться среди всех прочих — просто ему не повезло, он оказался крайним.
Как правило, несчастный стремится любой ценой «вернуться обратно», раствориться в коллективе — но коллектив не даёт ему этого сделать. Как ложный талант выпихивается вверх, чтобы задвинуть настоящий талант, так жертва выпихивается вниз, чтобы сохранить положение других и дать им их законное наслаждение — потоптать кого-нибудь, хоть на минутку да побыть в роли мучителя то есть начальника. Итак, коммунальность — это стихия «антивласти», но антивласти, которая не противостоит власти, а дополняет её. Это социальность в её чистейшем, дистиллированном виде. Но Зиновьев, во-первых, говорит о них открыто, и, во-вторых, признаёт их субстанциальность. Это именно суть человека, а не какие-то «внешние явления», которые можно преодолеть. Преодолеть основное желание каждого члена социума — быть выше того, кто равен тебе, — невозможно. Но его можно ограничить.
Этих ограничителей Зиновьев находит, в общем, всего два. Во-первых, сферы власти и коммунальности ограничены снизу — биологическими потребностями человека. В отличие от Маслоу, Зиновьев не считает их первичными. Человек довольно легко может пойти на ограничение своих биологических потребностей, лишь бы удовлетворить свою социальную похоть, лишь бы приподняться над другими или избежать унижения со стороны других. Но в целом сфера материальных потребностей всё-таки ограничивает коммунальные силы. Если посмотреть с этой точки зрения на экономику, то есть на совокупность механизмов производства и обмена благ, прежде всего материальных и к ним приравненных , то можно — к большому удивлению — понять, что эта необходимость «производить и торговать» существенно гуманизируетобщество, делая его менее коммунальным. Дело в том, что экономика основана на разделении труда, а последнее предполагает не коммунальные, а кооперативные и конкурентные отношения. То, что кооперация сближает, и так ясно.
Зато конкуренцию обычно принято проклинать и видеть в ней источник взаимного озлобления людей друг противу друга. Это было бы совершенно справедливо, если бы взаимное озлобление не было бы первичным пра-феноменом всякой социальности вообще. Конкуренция же вводит это озлобление в определённые рамки. В частности, нормальные конкурентные отношения выстроены так, что люди могут соревноваться, но не причинять друг другу прямой вред. В то время как в сфере властных и коммунальных отношений они только этим и занимаются. В «Коммунизме как реальности» Зиновьев сравнивает экономическую конкуренцию со спортивными соревнованиями, чем-то вроде бега, где спортсмены могут бегать по своим дорожкам, но не забегая на соседние и не ставя подножки другим. Их ненависть, их желание оказаться выше и занять первое место ценность которого прежде всего в том, что всем остальным оно не достанется сублимируется в «стремление к победе», а при дальнейшей сублимации — в потребительском угаре. То, что всякое потребление есть, как сейчас выражаются, статусное потребление, для Зиновьева было самоочевидной банальностью.
Как и тот факт, что большинство так называемых «материальныхпотребностей» есть сублимация потребности «идеальной» если можно считать за таковую потребность унижать. Даже самая что ни на есть биологическая потребность — еда — является в значительной части сублимацией. Так, современный человек ест «лишний кус», потому что в глубине души хочет тем самым оставить кого-нибудь голодным, «вырвать кусок изо рта». Точно так же, древнейшая потребность человека в зрелищах есть потребность в зрелище чужого унижения, лучше всего — мучительной смерти. Прообразом всякого зрелища является публичная казнь, а высшим и непревзойдённым достижением шоу-бизнеса — гладиаторские бои… Но в целом экономика, экономические соревнование сублимируют исходный импульс и обращают его на пользу обществу. Кровь и слёзы, пролитые в пароксизмах зависти и злобы, вращают колёса рыночного механизма. Есть и другой ограничитель стихии чистой социальности. Это то, что можно назвать словом «духовность».
Зиновьев гордился тем, что впервые за всю историю придал этому слову точный, формально выверенный смысл. Духовность не измеряется уровнем образованности, бытовыми привычками и общей культурой, «правильными» — с точки зрения господствующей моды — убеждениями, даже личной душевностью и добросердечием. Всё это значимо, но всё это лишь сопутствующие признаки, следствия и эпифеномены. Духовный человек может быть необразован, иметь дурные манеры, очень странные убеждения и скверный характер. Потому что духовность определяется не этим. А только одним: добровольным и осознанным отказом от главного социального наслаждения — участия в вечном и повсеместном унижении человека человеком. Тем самым он идёт против собственной человеческой природы — и в той мере, в какой ему это удаётся, перестаёт быть человеком и становится чем-то другим. Но не надо заблуждаться: такое перерождение, если даже оно возможно — привилегия немногих сильных духом людей.
Большинство же должно поддерживать в себе хоть какой-то уровень духовности то есть хоть немного ограничивать свои социальные инстинкты непрерывным усилием воли, удерживая себя от напрашивающихся и таких сладких! При этом не заблуждаясь относительно последних. Духовный человек не любит людей: напротив, он считает их бесами во плоти. Он поступает с ними честно и благородно то есть «не по-людски» не из любви к ним, а, напротив, из отвращения — не желая уподобляться этим двуногим бесам в непрестанно ими творимых мерзостях. И радуется лишь тогда, когда среди оскаленных пастей и перекошенных похотью власти и унижения харь и рыл вдруг мелькнёт лицо собрата. Зиновьев описывал свой идеал «человека духовного» неоднократно, даже пытался сформулировать нечто вроде жизненного учения, позволяющего достичь так понимаемой духовности. Получилось нечто вроде стоицизма, помноженного на советский опыт. Да, кстати, о советском опыте.
Мы, наконец, можем теперь обратиться на главное: как понимал Зиновьев природу советских порядков. Советский строй, по Зиновьеву, не является результатом социального конструирования. То, что его создатели имели такие претензии, указывает лишь на их невежество. Да, они и в самом деле проделали с обществом нечто добавим — нечто фатальное , но сами не поняли, что сделали и к чему пришли. В дальнейшем же руководству страны — не только «самому верхнему», а всей властной пирамиде — пришлось приспосабливаться к обнаружившимся реалиям. Советское общество — это, прежде всего, общество, в котором со стихии чистой коммунальности сняты оба ограничителя: экономика и духовность. Как мы уже говорили, «нормальная» экономика для Зиновьева — это конкуренция, то есть сублимированная, заключённая в рамки точнее, посаженная в беличье колесо прадревняя ненависть человека к человеку. В обществе, где существует рыночная экономика, люди могут сублимировать свои коммунальные инстинкты, не принося друг другу персонального и личного вреда.
С ненавистью косясь друг на друга, они бегут по своим дорожкам, и всё, что им позволено — это обгонять друг друга и потом кичиться призами 7. Но соввласть уничтожила экономику, заменив её плановым производством. А это означало уничтожение системы беговых дорожек и какой бы то ни было сублимации социальности. В духовной же сфере тоже воцарилось запустение. Советская власть нагадила и тут, введя в качестве обязательной дурную и неудобоваримую философию и идеологию «марксизм» и к тому же запретив всякое её развитие. Для того чтобы сохранить «вечно живое учение» в неприкосновенности, с ним поступили ровно так же, как с мумией Ленина — положили в саркофаг и создали систему поддержания внешнего вида трупа в более-менее демонстрабельном состоянии. Занимались этим все гуманитарные учреждения страны. Разумеется, любой шаг вправо-влево рассматривался как попытка разрушения драгоценной мумии и соответствующим образом карался.
Это, в свою очередь, привело к возникновению системы подавляющей цензуры, а главное — запрету на любую духовную проповедь,сколько-нибудь отличающуюся от того, что можно было «вытащить из классиков» — а вытащить оттуда можно было очень немногое, да и то пованивало. Что произошло в результате? Очень ожидаемая вещь: коммунальность развернулась во всю свою исполинскую мощь. Основным занятием советского человека стали статусные игры. Поскольку же таковые игры — всегда игры с нулевой суммой, а то и с отрицательной ибо торжество одного означает унижение другого, но не наоборот , то население начало портиться. Советский человек становился всё более «природным». При этом особенно развились именно коммунальные игры — то есть «антивласть». Это и неудивительно даже с точки зрения политической.
Послевоенный СССР был обороняющейся страной, вынужденной всё время отвечать на удары извне которые сыпались и с Запада, и с Востока , но не бить самому. Даже самые высшие советские начальники всё время чувствовали себя выпоротыми, опущенными, униженными 8. Как это компенсировалось ниже, спускаясь с уровня на уровень — вплоть до какой-нибудь уборщицы, которая тоже ведь рассматривала своё жалкое ремесло с точки зрения «поиздеваться» и успешно использовала для этих целей ведро и тряпку — говорить уж и не приходится. Косвенным следствием этого стало всеобщее озлобление и окончательное разрушение каких бы то ни было социальных связей. Особенно это коснулось русских, которые, что называется, атомизировались — поскольку именно в России режим свирепствовал более всего, в частности, запрещая русским какую бы то ни было экономическую активность и свободомыслие. Напротив, в национальных окраинах, которые советская власть любила тогда Зиновьев ещё не задумывался, почему , сохранялись рыночные отношения и допускалось существование несоветских форм духовной жизни. Это впоследствии дало соответствующим народам гигантские преимущества. В то же время социально изувеченные русские, больные неизжитой коммунальной ненавистью друг к другу, едва-едва находят общий язык, зато охотно делают друг другу мелкие пакости.
Это положение дел консервирует отлучённость русских от денег, доходов, достатка: все наваристые местечки принадлежат прытким и цепким инородцам, русские же довольствуются ролью наёмных рабо тник? Наконец, последнее. Зиновьев был единственным автором, который внятно и честно ответил на вопрос, волновавший, наверное, всех советских людей, которые «ещё во что-то верили»: что будет, если удастся построить коммунизм? Коммунизм определялся как мир материального изобилия, где все разумные материальные потребности удовлетворены, а принуждения к труду нет — все делают, что хотят и при этом хорошо кушают и мягко спят. В отличие от многих и многих критиков коммунистического идеала со стороны «аразумных экономических выкладок» типа в таком обществе работать никто не будет, а жратвы на всех всё равно не хватит , Зиновьев считал построение такого общества теоретически возможным. В конце концов, построение полностью автоматизированной экономики, исключающей человеческий труд вообще, не является абсолютно недостижимой целью: по крайней мере, сейчас мы не знаем причин, почему это невозможно хотя все отдают себе отчёт, что создание такой масштабной фигни в тысячи раз сложнее, чем, скажем, полёт к Плутону. Зиновьев лишь утверждал, что в подобном обществе будет очень страшно жить. В «Зияющих высотах» это рассуждение демонстрируется на примере крыс, которым создали райские условия для обитания.
По мнению Зиновьева, крысы построят концлагерь. Понятно, что о крысах Зиновьев был на самом деле лучшего мнения. Что касается людей. Лишённые материальных забот которые вынуждают конкурировать и кооперироваться и возможностей духовного роста ибо идеологию предполагалось оставить в неприкосновенности , люди предались бы коммунальным играм. Начальство всё более борзело бы и куролесило, простые люди изобретали бы всё более изощрённые способы порчи жизни друг другу. В конце концов, все согласились бы на максимально отвратительную, какую только можно измыслить, систему, максимизирующую унижение. Зато каждому доставался бы либо кусочек возможности унизить другого, либо хотя бы надежда на такую возможность. Зиновьев резюмировал это так: «Все ужасные стороны коммунистического идеала есть непосредственное продолжение его достоинств».
Примечания 1. Помимо всего прочего, чехи получили ещё один повод для ненависти к русским. Эта волна ненависти была уловлена и прочувствована фибрами «русской» интеллигенции через все границы и кордоны: чехи стали популярны. В марте 69-го года на первенстве мира по хоккею сошлись чехи и советские. Чмошная интеллигентская придурня прилипла к телевизорам — болеть за чехов. Те победили, а после игры их капитан Голонка подъехал к советской сборной, взял клюшку наперевес, как автомат, и «pасстрелял» наших игроков. Это вызвало у изряднопорядочных какой-то катарсис. Причём устраивавшиеся именно в качестве фрондёров, а то и прямых врагов.
Это стало особого рода карьерой — о чём сам Зиновьев, впрочем, пишет с осторожностью, ибо неким боком сам мог быть отнесён к «этой линии». Впоследствии тот же Дмитриевич взялся, к примеру, издавать позднего Лимонова — он купил у того за пять тысяч франков рукопись романа «Убийства часового», от которого отказались основные французские издательства, жаловавшие Лимонова исключительно в амплуа «эдички». В ЗВ действие происходит в городе Ибанске, в котором все жители носят фамилию «Ибанов». На русском «всё сразу понятно», но найти сколько-нибудь подходящий эквивалент на любом другом языке, да так, чтобы обозначить все аллюзии — начиная с самой распространённой русской фамилии, через литературный образ «города дураков», с косвенной отсылкой к Салтыкову-Щедрину «Ибанск» — явный город-побратим Глупова , и учитывая дополнительные смыслы известнейшего матерного глагола например, включая значение «ибаться» как «тяжело и напрасно трудиться» — невозможно даже теоретически. Здесь напрашивается цитата из Оруэлла. Сам Зиновьев Оруэлла презирал — но не за «мизантропию», а за дешёвое политиканство и лживость. Так, Оруэлл приписывал несуществующему «ангсоцу» и социализму в целом те милые свойства, которые он лично и сполна хлебнул в самом что ни на есть традиционном английском институте — в закрытой школе для мальчиков о чём оставил душераздирающее эссе. Впрочем, то же самое делали и советские диссиденты, но не по злому умыслу, а по глупости.
Отдельная тема — Зиновьев и водка. Бывший алкоголик, он тонко чувствовал глубокую связь водки именно водки и коммунальности. В его рассуждениях на эту тему спиртное выступает как один из характерных механизмов самонастройки социальной машины — причём настройки достаточно тонкой. Эти изыскания равно как и намётки исследований социальной роли алкоголиков в советском обществе заслуживают внимания, но сейчас у нас нет возможности уделить этим вопросам сколько-нибудь ощутимое место. Как могло возникнуть такое общество, Зиновьев тогда не очень понимал. Впоследствии, сформулировав концепцию сверхобщества, он нашёл ответ на этот вопрос — но к тому времени его исходная мысль существенно трансформировалась и в результате потеряла ту ясность, которая производила такое впечатление на его ранних читателей. Это принимало клинические формы. Достаточно вспомнить болезненную брежневскую страсть к орденам и наградам, особенно зарубежным, чтобы понять, откуда здесь ноги растут.
Это же, кстати, объясняет неадекватную реакцию «дорогого товарища» на зиновьевские наскоки. Гуманный правитель, почитав про себя «обидное», посмеялся бы и забыл, тиран — убил бы автора и тоже забыл. Для Брежнева главной проблемой было именно что пережевать обиду, как-то отработать её. Зиновьев знал, что говорил, когда в первом же своём выступлении на Западе заявил, что Советская власть пострадала от него больше, чем он от неё. В Советском Союзе вокруг него существовало какое никакое, но окружение. Даже в самые неприятные — предотъездные — годы им восхищались, ему помогали, ему, как минимум, сочувствовали. Или, по крайней мере, он мог думать, что ему сочувствуют, но не решаются высказать это открыто. Впрочем, надо сказать несколько слов о «нужности» как таковой.
Как и многие антиобщественно настроенные люди, Зиновьев очень хотел быть востребованным обществом. Особого противоречия тут нет: как уже было сказано, он не считал себя частью общества понимаемого им как коммунальный крысятник , но к людям относился хорошо и готов был быть для них полезным. Забегая вперёд: когда Зиновьев возвращался в Россию, он не уставал называть произошедшее с ним «преступлением» и даже ждал от кого-то какого-то «покаяния» что для избранного им амплуа специалиста по коммунальному поведению было даже и странно. Так или иначе, он всегда рассматривал свою жизнь как некое служение — и ждал от других хотя бы принятия этого факта к сведению. В СССР это «хотя бы понимание» он получал — даже от самого режима. С ним возились, потом с ним боролись, но всегда принимали всерьёз. По легенде того времени, Суслов, ознакомившись с делом Зиновьева, сказал: «Мы возились лишь с диссидентами, а главную сволочь проглядели». Услышать такое от зловещего старца — по тогдашним раскладам это был высший балл.
На Западе иллюзии рассеялись. Стало ясно, что он — по крайней мере, в том формате, в котором он намеревался существовать, — там не нужен. Начнём с той среды, от которой Зиновьев ждал хотя бы минимальной корпоративной солидарности — то есть с общества профессиональных совдиссидентов. Эти Зиновьева, в общем и целом, не приняли — причём неприятие шло на уровне генералитета. Другой фельдмаршал от инакомыслия, Солженицын высказывался в том же духе. Остальные, в общем, тоже крутили рыльцами. Хотя нашлись и любители Зиновьева — в основном из второго эшелона. Основная причина тому была «очень человеческая» даже слишком : Зиновьев «вывел» или, как тогда говорили, «протащил» в своих книгах не только бровеносца Брежнева, но и весь цвет диссидентуры.
Было бы наивно рассчитывать, что они ему это простят. Дальнейшая его жизнь на Западе это только подтвердила: злые карикатуры на диссиду в том же «Пара беллум» были срисованы с живой, повизгивающей натуры. Впрочем, это ещё могло бы как-то сойти с рук — при надлежащем позиционировании. Если бы Зиновьев всерьёз взялся за обустройство своего места в эмигрантской тусовке, умело лавируя и козыряя, то в какой-то момент его всё-таки вписали бы туда — хотя бы на правах «нашего Салтыкова-Щедрина». И какая-нибудь хозяйка эмигрантского салона объясняла бы вновь прибывающим: «Сан Саныч у нас такой мизантроп, про всех плохо пишет, а на самом деле — замечательный человек, анекдотов уйму знает, рисует очень смешно, не хулиган 1 , Шмулику вот на свадьбу серебряную пепельницу подарил». И всё было бы нормальненько. Но Зиновьев в местечковые коммунальные игры играть не хотел, более того — сознательно нарывался. Например: перед отъездом один умный человек присоветовал ему: если «там» вас кто спросит, не родственник ли вы того самого большевика Зиновьева, отвечайте уклончиво.
Зиновьев совет выслушал, намотал на ус. И когда ему этот вопрос действительно задали что случилось довольно-таки быстро — ответил, что к тому Зиновьеву, который большевик, отношения не имеет хотя бы потому, что тот Зиновьев имел другую фамилию, а вот он, Зиновьев — как раз настоящий. Такая тирада оттолкнула «многих серьёзных людей в тусовке», а за Александром Александровичем закрепилась репутация «хулигана». Это, впрочем, не объясняет гнева того же Солжа или инвектив Сахарова. Небожители зря молний не кидают. Тут были причины серьёзные, идеологические. Неприятие Зиновьевым советского строя с самого начала опиралось на иные резоны, чем у всех остальных. Эти остальные не без основания видели в профессоре логики не соратника по борьбе, а в лучшем случае попутчика, причём странноватого и заведомо нелояльного.
Как показала практика, они оказались в конечном итоге правы. Что касается западного истеблишмента, то Зиновьев, в общем, не вызвал у него практического интереса. Тут нужна расшифровка. С точки зрения советского и тем более нынешнего российского обывателя, Зиновьев на Западе был превознесён и обласкан. О, шутка ли! Зиновьеву присвоили звание почетного гражданина Авиньона, Оранжа и Равенны» цитирую по одному апологетическому жизнеописанию. Вы только вслушайтесь в интонацию: «каких почестей, какой славы удостоился! И дальше захлёбывающийся ямбический клёкот: «почётный гражданин Оранжа и Равенны».
Зиновьев, однако, был тёртым калачом и на мякину не клевал. В частности, он умел — когда хотел — ориентироваться в коммунальных ситуациях, пробовать монеты на зуб и отличать самоварное золото от настоящего. Поэтому он быстро понял, что ласкающие слух титулатуры — это, по большей части, специальный товар для туземцев и лохов, бусы и зеркальца, раздаваемые некоторым полезным дикарям, чтобы те гордились и были благодарны за честь от белых сахибов. Критически рассматривая вручаемые безделушки, Зиновьев убеждался: да, его держат за полезного туземца — что лучше, чем ничего. Но он-то видел себя белым человеком. Важнее было то, что некоторые его научные труды были переведены на «всякие хорошие языки». Из шести его логических монографий перевели пять; в том же апологетическом жизнеописании пометка — «явление исключительное как в те годы, так и в наши дни». В смысле, русских не переводят.
Ну да, Зиновьева переводили, в том числе и его научные труды в области polyvalential logic. Но индекс цитирования, увы, не радовал. Лучше сложились отношения с читающей публикой. Зиновьевские книжки были довольно-таки популярны — разумеется, только так, как могут быть популярны книжки, написанные заведомо поражённым в интеллектуальных правах человеком. То есть они переводились на всякие языки и даже расходились относительно неплохими тиражами 2 — но в сферу актуальной западной интеллектуальной жизни они почему-то не попадали. Зиновьев довольно быстро понял, что это не случайность, а принципиальная позиция: русских на Западе довольно прилежно изучают, но никогда не допускают до диалога. Русский интеллектуал может стать — в лучшем случае — предметом дискуссии, но не её участником. Впрочем, здесь ситуация была ещё хуже.
Сам Зиновьев объяснил дело так: поскольку на Западе смотрели на Россию как на жертву, которую надо убить, то всё изучение России велось под специфическим углом зрения — так, как хищник изучает добычу. Поэтому, в частности, никто не интересовался преимуществами или даже нейтральными особенностями советской системы или исторической России как таковой: искали дефекты, уязвимые места, болевые точки. Они в конце концов были найдены, слона завалили. Больше ничего не требовалось — а потому специалисты по слоноводству или хотя бы «нейтральные биологи» были просто не востребованы. В книге «На пути к сверхобществу» Зиновьев писал: «Во второй половине XX века развилась советология, сыгравшая большую роль в разрушении Советского Союза и советского коммунизма. В ней не было никакого научного понимания коммунистического социального строя. Но оно и не требовалось. Более того, оно даже мешало.
Чтобы убивать китов, не требуется биологическая наука о животных, нужна наука обнаружения, убийства и разделывания китов. В науку о строении и образе жизни китов не входит описание гарпуна и способа оперирования им». Тем не менее, иногда серьёзные люди всё же иной раз снисходили до экзотического «русского профессора». Зиновьев такие ситуации ценил и долго помнил. В частности, во время одного такого разговорчика — в 1979 году, на публичном выступлении — его спросили, какое место в советской системе является самым уязвимым. Кстати, выступление называлось «Как иголкой убить слона». И как следствие этого начнется распад всего общества». В дальнейшем, когда Зиновьев вспоминал об этой речи, он утешал себя тем, что данная идея давно уже пришла в голову западникам.
В одном из интервью он говорил: «Они сами до этого додумались и без меня. Один из сотрудников «Интеллидженс сервис» говорил как-то мне, что они то есть силы Запада скоро посадят на «советский престол» своего человека. Тогда я еще не верил в то, что такое возможно, и о такой «иголке» Запада, как генсек-агент Запада, я говорил как о чисто гипотетическом феномене. Но западные стратеги уже смотрели на такую возможность как на реальную». Упоминание «Интеллидженс сервис» в таком тоне и контексте заставляет задуматься: а что, если бы Александра Александровича и впрямь позвали бы в серьезный западный «мозговой центр», где белые люди оттачивают орудия своего господства над миром? Пошёл бы он в такое место? Возможно, да; а если нет — всю жизнь считал бы это упущенной возможностью… Но — не позвали. Зиновьев не сдавался.
Он пытался заниматься логикой — это была, в конце концов, его работа. Продолжал «социологические романы». Оттачивал аппарат. В общем, не покладал рук — в отличие от многих и многих, которые, оказавшись на Западе, изрядно опустились. XIV ЧАСТЬ Если говорить о том новом, что появилось в зиновьевской картине мира во время его двадцатилетнего изгнания, то можно выделить две основные темы. Одна очевидная и биографически мотивированная: реальный Запад.
Всю свою жизнь он посвятил служению Истине. Классик русской литературы, автор более 70 книг — логика, методология науки, социология, художественная литература, поэзия и драматургия, — переведенных на 28 языков планеты, изданных многомиллионными тиражами. В литературе создал новый жанр, названный им социологическим романом. Основные литературные сочинения: «Зияющие высоты» , «Светлое будущее» , «Желтый дом» , «Мой дом — моя чужбина», «Гомо советикус», «Нашей юности полет», «Мой Чехов», «Иди на Голгофу», «Пара беллум» , «Живи», «Катастройка», «Исповедь отщепенца» , «Смута», «Русский эксперимент», «Глобальный человейник», стихи, драматургия. Основные работы по логике и социологии: «Философские проблемы многозначной логики», «Логическая физика», «Логическая социология», «Очерки комплексной логики», «Коммунизм как реальность», «Горбачевизм», «Кризис коммунизма», «Запад», «На пути к сверхобществу», «Гибель русского коммунизма», «Фактор понимания».
«Я НЕ БЛАГОПРИСТОЙНЫЙ ПРОФЕССОР». К 100-летию Александра Зиновьева /Подборка материалов
Художник Александр Зиновьев в эмиграции, в своей мюнхенской квартире, 1985 год Фотография из Интернета. Они на это и претендуют», — на валдайском форуме Владимир Путин процитировал выдающегося российского мыслителя Александра Зиновьева. Об этом со ссылкой на великого русского мыслителя Александра Зиновьева в своем Telegram-канале напомнил актер и режиссер Никита Михалков Диссиденты, СССР, Зиновьев. А в 1999-м году Александр Зиновьев вернулся в Москву, приняв должность профессора МГУ на кафедре этики на философском факультете. Александр Зиновьев разработал собственную социологическую теорию — логическую социологию. 13 июня состоялось заседание Зиновьевского клуба, посвященное 20-летию возвращения философа Александра Зиновьева на Родину.
ПРЕДМЕТОМ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ФОНДА ЯВЛЯЕТСЯ:
В поисках лучшей жизни семья Зиновьевых переселилась в Москву. В деревенской, и позже - столичной школе Александр выделялся большими способностями. Я не был никогда апологетом того общественного устройства, какое складывалось в России после 1917 года. Но я рос в нем, усваивал его лучшие идеалы, делал из себя человека, которого можно назвать идеальным или психологическим коммунистом. Идеальным коммунистом мы считали тогда человека, живущего и трудящегося во имя интересов коллектива и всей страны, готового жертвовать ради своего народа всем личным, довольствующегося малым, не стремившегося к собственности и карьере и т. Я и сейчас придерживаюсь этих принципов. Для меня, например, до сих пор нет ничего ненавистнее собственности, хотя и живу на Западе", - писал А.
Зиновьев о себе. С 16 лет был убежденным антисталинистом, участвовал в небольшой студенческой террористической группе, целью которой было убийство Сталина. Одновременно, друзья написали на него другой донос, и Зиновьев был арестован. При переводе с Лубянки в другое место сбежал, был объявлен во всесоюзный розыск, жил по подправленным документам, и в 1940 году пошёл добровольцем в Красную Армию, таким образом сумев избежать преследований. Служил в кавалерии. Участвовал в Великой Отечественной войне с 1941 года в составе танкового полка.
Однако к началу войны его полк не успел получить танки и поэтому воевал фактически как стрелковая часть. В конце 1941 года Зиновьев попал в авиационную школу, где осваивал специальность летчика-истребителя. Школу окончить не успел, так как в 1942 году был возвращен в танковые войска.
С приветственным словом на открытии мероприятия выступил научный руководитель ГПНТБ России Яков Леонидович Шрайберг, отметив выдающийся вклад русского философа, писателя и публициста Александра Александровича Зиновьева в развитие российской науки и культуры и приумножение духовного богатства России. В ходе лекции Ольга Мироновна Зиновьева рассказала о творческом пути Александра Александровича, о его художественном и публицистическом наследии, его исследованиях по актуальным вопросам общественно-политической жизни СССР и России, а также подробно остановилась на его биографии в период эмиграции.
Просто приходили люди и начинали размышлять о предметах, абсолютно разнообразных, потому что Александр Александрович был человеком всесторонним, многогранным. Начиная от математической логики до русской литературы» Свой прах Александр Зиновьев завещал развеять на родной земле. Ольга Зиновьева, вдова Александра Зиновьева: «Мы возвращались к этой теме неоднократно. Я просила Александра Александровича передумать, переменить его решение. Это трудно в исполнении, как Вы понимаете. Он сказал: «Оля, знаешь, ты должна это сделать и я знаю, что ты это сделаешь». Я счастлива, что это состоялось, потому что я два месяца шла к этому событию. Была такая пьеса одного английского драматурга «Столь долгое прощание». У меня было очень долгое прощание» Саму похоронную процессию родные просили не снимать. Это сугубо личное. Также согласно завещанию часть личных вещей Александра Зиновьева будет передана музею Германии. Именно немцы приютили философа, когда его лишили советского гражданства. Ещё часть будет храниться в музеях нашей страны. А в Чухломском краеведческом музее глава поселения Алексей Зиновьев планирует создать небольшой архив знаменитого земляка Александра Зиновьева. Не смотря на то что пока не выяснено, являются ли они родственниками. Алексей Зиновьев, глава сельского поселения: «В третьем колене — нет. Может, в четвёртом, в пятом. А потому что деревня — место рождения Александра Александровича Зиновьева и моего деда, Александра Зиновьевича.
В 1952 году организовал «Московский логический кружок». Кандидатскую диссертацию «Метод восхождения от абстрактного к конкретному на материале «Капитала» К. Маркса » дважды «заваливали» на Ученом совете факультета, защититься удалось с третьего раза, уже на Высшей аттестационной комиссии, в сентябре 1954 года. В 1955 году Зиновьев получил должность младшего научного сотрудника в Институте философии Российской Академии наук в секторе диалектического материализма. С энтузиазмом приступил к работе, однако его статьи поначалу отклонялись, и первых публикаций удалось добиться только в 1957 году. В период с 1960 по 1972 год неоднократно публиковал как статьи, так и монографии, стал старшим научным сотрудником и получил степень доктора наук. Александр Александрович в этот период также занимался преподавательской деятельностью. Читал спецкурс по философии в Московском институте философии, литературы и истории имени Чернышевского и московском государственном университете имени Ломоносова. В 1966 году получил профессорское звание, после чего стал заведующим кафедрой логики на философском факультете МГУ. Зиновьев занимался логикой не просто как научной дисциплиной, а пересматривал ее основания в рамках создания новой области интеллектуальной деятельности. В научной и преподавательской деятельности открыто игнорировал официальную идеологию, в итоге его положение в научной среде пошатнулось. С либеральной интеллигенцией отношения тоже не складывались. В результате вышел из редколлегии журнала «Вопросы философии». В 1968 году уволили с должности заведующего кафедрой логики, в 1973 году не переизбрали в Ученый совет. В 1976 году за «антипатриотичность» Александра Зиновьева исключили из Коммунистической партии, лишили научных званий и уволили из института философии. В 1977 году у ученого отобрали государственные и боевые награды, лишили ученых степеней.