Артура Карловича Спрогиса. В конце августа командиром части был назначен майор Спрогис Артур Карлович, комиссаром – полковой комиссар Дронов Никита Дорофеевич.
Латышские стрелки
| Arturs Sproģis - Arturs Sproģis | 2 октября 1980; русский: Артур Карлович Спрогис) был латвийским полковником и командиром советских партизан во время оккупации Латвии нацистской Германией во Второй мировой войне. |
| ч.2-2Воинская часть №9903 | Артурс Спройс (6 марта 1904 – 2 октября 1980; русский: Артур Карлович Спрогис) был латвийским полковником и командиром советских партизан во время оккупации Латвии нацистской Германией во время Второй мировой войны. |
| Спрогис, Артур Карлович - Википедия | Артур Спрогис был в числе тех, кто заступал на самый ответственный пост — у кремлевской квартиры вождя мирового пролетариата. |
| Военные партизаны. В/ч 9903 | SmolBattle | Спрогис Артур Карлович В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией см Спрогис Арту р Кáрлович Спрóгис латыш. |
| Самые эффективные в мире. Правда и мифы о партизанском движении СССР - 13.07.2022 Украина.ру | С 1943 года Артур Спрогис возглавил партизанское движение на территории Латвийской ССР. |
СПРОГИС Артур Карлович
Источник: Разведка и контрразведка в лицах. Член КПСС с 1920. Окончил Военную академию им. Фрунзе 1940. Участник гражданской войны и войны испанского народа 1936—39. В Вел.
После войны на партийной и преподавательской работе. Источник: Великая Отечественная война.
Во время Гражданской войны в Испании был военным советником 14-го армейского корпуса кодовое обозначение специальных групп интернациональных бригад под именем майора Артуро, начальник разведывательного отдела 11-й интернациональной бригады Республиканской армии на Гвадалахарском фронте , организовал взрыв порохового завода франкистов [2] и многие другие специальные мероприятия против мятежников Франко и их союзников итальянских фашистов, немецких нацистов и так далее.
Герой романа « По ком звонит колокол » [3] Эрнеста Хемингуэя , который писал о совместном рейде со Спрогисом: И все, чему меня обучал Спрогис, он сам взял от него — Яна Карловича Берзина. Многие из нас погибли, так и не узнав, кому они обязаны своим кодексом разведчика, своими навыками, своей выучкой — Ольбик Александр Степанович В 1940 году поступил в Военную академию имени М. Фрунзе на разведывательный факультет, а в 1941 году окончил его.
После полного освобождения Латвийской ССР, от нацистов и их союзников, в 1944 году, Спрогис назначен заведующим военным отделом Центрального Комитета Коммунистической партии Латвии.
Хемингуэй, который шёл в группе внештатным, одиннадцатым бойцом, вооружённый винтовкой и двумя гранатами, безропотно тащил на себе, как и прочие, двадцать килограммов взрывчатки. Когда поезд взлетел на воздух и бесформенной грудой рухнул под откос, писатель хладнокровно снимал эту картину на фотокамеру. Впечатлений от этой диверсии у Хемингуэя было столько, что воспоминаниями о подрыве поезда писатель пронизывает всё повествование своего романа «По ком звонит колокол» For Whom the Bell Tolls , который вышел в 1940 году и мгновенно стал бестселлером. В произведении рассказывается история Роберта Джордана, молодого американского бойца Интернациональных бригад, отправленного в тыл франкистов, к партизанам, во время Гражданской войны в Испании в качестве подрывника. Собственно, сама диверсия оставлена за рамками повествования. Но о ней, повторю, постоянно вспоминают герои: «Я в жизни ничего такого не видел, как этот взрыв. Идёт поезд. Мы его ещё издали увидели. Тут со мной такое сделалось, что я даже рассказать не могу.
Видим, пускает пары, потом и свисток донёсся. Потом — чу-чу-чу-чу-чу-чу, и поезд всё ближе и ближе, а потом вдруг взрыв, и паровоз будто на дыбы встал, а кругом грохот и дым чёрной тучей, и кажется, вся земля встала дыбом, и потом паровоз взлетел на воздух вместе с песком и шпалами. Ну, как во сне! А потом грохнулся на бок, точно подбитый зверь, и на нас ещё сыплются комья после первого взрыва, а тут второй взрыв, и белый пар так и повалил, а потом maquina как застрекочет — та-тат-тат-та!
Одновременно вступил в комсомол. В 1920 году его направили на курсы Комосомола в Москва , после чего он продолжил военную службу в Красной Армии , сражаясь против белых войск генерала Врангель. Впоследствии он поступил в военную академию, которую окончил в 1922 году. После этого он служил в пограничной службе до 1928 года, когда был направлен в Пограничную школу ОГПУ в Москве для повышения квалификации. Затем он был направлен с особым поручением в Гражданская война в Испании. Вернувшись из Испании в 1937 году, он поступил на курсы Красной Армии М.
5 прибалтов, которые верно служили Советскому Союзу
В горящем здании всё ещё могут оставаться люди, по информации 112, заблокированными могут быть более ста человек. Собянин выразил соболезнования семьям погибших. Соболезную близким погибших.
Мама всегда была дома, а если и отлучалась, то ненадолго.
Однажды в конце ноября мама куда-то ушла и долго не возвращалась. Я уже начала беспокоиться: не случилось ли с ней что? А немцам ничего не стоило убить человека, хоть малого, хоть старого.
Александра Фёдоровна задумалась, по лицу её пробежала тень. Нелегко забыть те давние, страшные дни. Вздохнув, она продолжала рассказ: — Часа через два вернулась мать.
На моих глазах немцы только что повесили молоденькую девушку. Привезли её, бедную, на машине к дереву — к иве, превращённой в виселицу, а там и петля болтается на ветру. Кругом немцы собрались, много их было.
И наших пленных, что работали за мостом, пригнали. Девушка лежала в машине. Сначала не видно было её, но, когда опустили боковые стенки, я так и ахнула.
Лежит она, бедняжка, в одном исподнем белье, да и то оно порвано, и вся в крови.
Боевики и оперативники «официально» не имели права состоять в компартии. Изменялся порядок подготовки внутренней территории СССР на случай войны для развертывания партизанского движения.
Здесь организовывались строго законспирированные небольшие группы с необходимым вооружением, которые в случае вражеского вторжения на советскую территорию приступали к партизанской войне. ЦК возложил на ГПУ ответственность за состояние границ и перехода через них партизан. Им предписывалось очистить пограничную зону на советской территории от бойцов формирований активной разведки, которые надлежало эвакуировать во внутренние военные округа и законсервировать на случай войны, поставив там на особый учет.
Меньжинским во второй половине 1926 года первоначально должна была стать параллельным независимым от ИНО разведывательным центром, предназначенным для выполнения специальных операций стратегического характера. К примеру, операция «Утка» по ликвидации Л. Для её воплощения Особая группа приняла решение о привлечении к её проведению третьего эшелона законсервированной резидентуры нелегальной разведки НКВД.
Несколько слов о формировании этого интереснейшего разведывательного центра. Его созданием занимался опытный чекист Я. О глубине конспирации этого подразделения и мероприятий по его созданию свидетельствует то, что штата этого отделения формально не существовало, как формально не существует то есть функционирует нелегально даже внутри ИНО и получившая наименование Особая группа.
В июне 1941 года этот опыт окажется востребованным для развертывания диверсионно-разведывательной работы в тылу врага с началом Отечественной войны. В целях усиления подготовки командных кадров для нелегальных военных организаций иностранных компартий на должность начальника Центральной военно-политической школы ИККИ был выдвинут инструктор Орготдела Коминтерна «красный финн» тов. По рекомендациям Коминтерна в мобилизационные планы ЦК компартий включались пункты, имеющие особое значение в деле подготовки к возможной войне.
Предусматривалось создание подразделений: информационного аппарата по изучению военных планов противника разведка ; технического отделения для развертыванию специальных пунктов на случай войны; школ по подготовке инструкторов-боевиков и др. Звонарева, посвященное проблемам агентурной разведки. Вопросы соотношения разведки и диверсий в России также затрагивались автором.
В первом томе «Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914—1918 г. Звонарев рассматривал активную разведку диверсионную деятельность в качестве составной части агентурной разведки Пономаренко П. Всенародная борьба в тылу немецко-фашистских захватчиков 1941—1944 гг.
Кроме этого были подготовлены несколько уникальных учебных пособий по вооруженному восстанию — Акулов Ф. Партизанство и диверсии» 1931 г. Под «малой войной» М.
Добров понимал активные действия небольших отрядов, организованных партией, правительством, армией или населением для нанесения противнику непосредственного ущерба всеми доступными средствами. Диверсии, представлялись им, как одна из форм «малой войны», являющимися необходимым элементом подготовки к обороне страны и ведению войны Добров М. Партизанство и диверсии.
В соответствии с секретным планом Штаба РККА вначале 1930 года вдоль западных границ СССР были оборудованы десятки тайников с оружием в том числе автоматами , боеприпасами, взрывчаткой. Начиная с 1929 года на территории Белорусского, Украинского, Ленинградского и Московского военных округов работали специальные школы по подготовке партийных кадров. Наряду с базовой военно-политической подготовкой слушатели получали подготовку и по конкретной военной профессии: сапера, разведчика, снайпера, радиста.
Вот как это описывал в своих воспоминаниях И. Старинов, который в 1925-1928 года обучал загражденцев, а в 1929-1931 годах занимался подготовкой диверсантов в Украинском военном округе. В 1932-1933 года руководил разведпунктом литер «А» в Тирасполе, а с 1933 года являлся сотрудником специального отдела РУ РККА — в конце 1929 года подготовка к устройству заграждений на границе была завершена.
В округе имеется в виду Украинский ВО — прим. Заложены десятки складов с минно-взрывными средствами. На всех значительных мостах приграничной полосы отремонтировали минные трубы, колодцы, ниши и камеры.
Припасли 1640 готовых сложных зарядов и десятки тысяч зажигательных трубок, которые можно было ввести в действие буквально немедленно…. Не знаю, как это конкретно делалось, но мне известно, что заблаговременно подготовка к устройству заграждений разрушений на железных дорогах в приграничной полосе проводилась и в других приграничных военных округах. Для этой цели были изданы специальные наставления «Красная книга» и положение «Зеленая книга».
В качестве справки: Если за все время своего существования Центральным штабом партизанского движения в годы Великой Отечественной войны было переброшено в тыл противника 98,5 тысяч единиц стрелкового оружия, то на территории Белоруссии только в 100-километровой приграничной полосе в начальном периоде войны было тайно заскладировано свыше 50 тысяч винтовок, 150 пулеметов, десятки тонн минно-взрывных средств. Приблизительно такое же количество оружия и боеприпасов, в том числе минно-взрывных средств было подготовлено для применения с началом войны в Ленинградском военном округе. Разведывательным управлением Украинского военного округа в тайники было заложено, кроме отечественного оружия, 10 тысяч японских карабинов, около 100 пулеметов, множество мин, гранат, различных боеприпасов.
Некоторые базы были подготовлены вне СССР. Вернемся снова к воспоминаниям легендарного И. Старинова, занимавшегося в 1929 году подготовкой диверсантов в киевской спецшколе, «…Я включился в подготовку партийных кадров в 1929-м году, но в 1932 году я только понял, что подготовка к партизанской войне не прекращалась с Гражданской войны.
ОГПУ готовило в основном диверсантов подпольщиков, сильно законспирированных. По линии НКО готовили командиров, которые попав с подразделением в тыл противника, могли перейти к сопротивлению. С этой целью в Западной Украине и Молдавии создавались скрытые партизанские базы с большими запасами минно-подрывных средств.
Склады на побережье Дуная создавались даже в подводных резервуарах в непортящейся упаковке. Очень важно было то, что готовились маневренные партизанские формирования, способные действовать как на своей, так и на чужой территориях. О размахе подготовки этих приготовлений можно судить по следующему факту — работали три партизанских школы.
Школа в Купянске готовила людей, перешедших на нашу сторону из районов Западной Украины и Белоруссии. В каждой школе одновременно обучались 10-12 чел. Они готовились около шести месяцев.
Большая школа была в Киеве. Она готовила офицеров, которые уже имели опыт партизанской войны. Школа подчинялась непосредственно командующему войсками УВО и находилась в местечке Грушки.
Косиор и командующий войсками УВО И. Начальниками спецшкол в Харькове, Купянске и Киеве были М. Кочегаров, И.
Лисицын и М. В спецшколах одновременно готовили до 30-35 чел. Старинов там же с.
Но усталость взяла свое. Мокрый, голодный, я все же уснул. Проснувшись с рассветом, стал прыгать, чтобы согреться, и вдруг почувствовал в кармане брюк какой-то твердый предмет. Сунул руку — зажигалка Пауля! Как же я забыл про нее вчера вечером! Наломать еловых веток и развести бездымный костерок было делом нескольких минут. Первоначально высушил носки, прямо на ногах. Ну, а как ноги согрелись, остальная одежда уже не казалась такой мокрой.
И мысли стали обретать какой-то порядок. Прежде всего, надо поесть. Здесь неподалеку от опушки, помнится, было картофельное поле. Можно потихоньку набрать «бульбочки» и испечь. Так и сделал. Правда, первые картофелины начал грызть еще полусырыми. Ну, а потом все встало на свои места. Насытившись, стал раздумывать, что делать дальше.
Самым главным было выяснить, в какой из ближайших деревень нет немцев. В Дубовручах они, к сожалению, были. Оттуда доносилась стрельба, визг убиваемых собак, громкое перекликание часовых. Решил попытать счастья в Беличанах. Но и там та же картина. Более того: оттуда был слышен характерный рокот танковых моторов и лязганье гусениц. По тому оживлению, что царило в деревне, по интенсивности движения легковых машин и мотоциклов к дому сельсовета, или, как при немцах стали его называть, волостной управы, можно было определить, что там расположился какой-то штаб. Так что и в Беличаны для меня путь закрыт.
Пошел уже третий день моих скитаний. На счастье снег прекратился, но дождь шел почти все время. Я уже не мог просушиться: пока обсыхал один бок, другой промокал еще более. К тому же носки порвались, и я остался практически босиком. Надо было что-то предпринимать. Решил пробираться за Могилевское шоссе, в Червеньский район. Там, я знал, действовала бригада Василенко. Я как-то выходил к ним на связь.
Правда, они вроде как тоже уходили в рейд. Но может, уже вернулись — пора было обустраиваться на зиму. Я уже окончательно решил на следующий день уходить из «нашего» леса. В последний раз вернулся ночевать в пещеру. Там все-таки было сухо. Подходя к пещере, каким-то шестым чувством уловил, что в ней кто-то есть. Но как они сюда попали и почему ведут себя так тихо? Я притаился и стал ждать.
Через какое-то время до меня донесся тихий говорок с откровенным вологодским нажимом на «о». Так у нас в отряде говорил лишь командир диверсионной группы Федя Воронихин. Он со своими ребятами ходил на дальнюю «железку» — под Молодечно и Сморгонь. И просрочил все условленные сроки. Видимо, на поиск этой группы и собирался отправиться Жора Соловьев, когда торопил меня с ремонтом сапог. Я теперь не один! Только тут до меня дошло, как страшно было все эти дни: один в лесу, голодный, замерзший, промокший. Правда, мне каким—то образом удавалось не думать об этом.
Инстинктивно я все время избегал мыслей о своем одиночестве, отвлекался на какие-то другие задачи. Но вот когда понял, что вышел к своим, меня стало трясти от холода, от страха. Это я! Шурка— москвич! Не стреляйте! Я старался, чтобы мой голос не выдал состояние страха, которое охватило меня в эти мгновения. Поэтому голос мой звучал неестественно. В пещере притихли.
Федя Воронихин и бойцы его группы были опытными партизанами. Поэтому, прежде чем откликнуться на мои крики, они должны были убедиться, что я не привел за собой «хвост». Тем более, что голос мой был какой-то не такой. Сам Федя до войны был егерем в охотохозяйстве на Вологодчине. А бойцы в его группе были, в основном, сибиряки. Группа мгновенно как бы растворилась в лесу вокруг пещеры. В пещере остался только сам Федя. Я бросился к нему в каком-то истерическом состоянии: то ли смеялся, то ли плакал.
Меня трясло, зубы стучали, из глаз лились ручьем слезы. Через некоторое время, убедившись, что я действительно один, что хвоста за мной нет, в пещеру собрались остальные воронихинцы. Меня отпоили горячим хвойным отваром, укутали полушубком. Прошло довольно много времени, прежде чем я смог членораздельно рассказать все, что случилось. Федя страшно разозлился: — Это же черт знает что! Ну, хорошо. Начштаба мог забыть, что ты ушел в деревню. У него дел невпроворот.
Но дежурный взвод, что тебя выпускал с базы, патрули, что встретили в деревне, должны были помнить. Да и Жора тоже хорош! Я бы бой в деревне принял, но своего бойца немцам не оставил. Одно слово — партизанщина. Нет у них армейской закваски. Ну да ладно, Шурка, успокойся. Все уже прошло. Теперь ты с нами.
Мы-то тебя не бросим. А ты молодец! И сам выскочил, и карабин не потерял. Вообще действовал, как надо, на все сто! Я буду просить у Жоры, чтобы он тебя в мою группу отпустил. Будем вместе на «железке» работать. Федя рассмеялся: — Нет, вы посмотрите на него. Он уже условия ставит.
Это, брат, еще заслужить надо, чтоб тебя «на шнур» поставили. Вот сходим разок—другой, сбросим эшелончик, поглядим тебя в деле, тогда и «о шнуре» подумаем. А пока всем отдыхать! Завтра начнем искать отряд. Немцам в ближайшие дни блокаду снять придется. Под Сталинградом сейчас такое творится! Наши вот-вот перейдут в наступление. Мы только что сводку приняли.
Попомни мое слово, им сейчас туго придется. Там такой котел будет, что ого-го! Сплошная окрошка! Вот мы отряд найдем, возьмем взрывчатку и подольем в тот «котел» своего «масла. Только взрывчатку мы и без отряда взять можем. Мы когда на Круглой поляне груз с самолета принимали, несколько парашютных мешков со взрывчаткой оставили в «захоронке» — тяжело было на базу тащить. Не в той, что здесь около пещеры, а в другой, но тоже неподалеку. Я знаю, где!
Вот это здорово! Слышали, хлопцы? Как говорит «начбой»: «Тады усе у парадку! Соорудим несколько зарядов и пощекочем фрицам нервы. Только вот Шурке надо какие-то шлепки соорудить. Николай Васильевич, самый пожилой в группе партизан, много лет охотничавший где-то в сибирской глуши, согласно кивнул: — Что—ничто придумаем. Я ему лапти-скороплетки сварганю. И портянки запасные дам.
Не в носках же ему по снегу бегать. Первым дежурить Софронову, потом Кобрину, он меня разбудит. Шурка от дежурства сегодня свободен. Проснувшись поутру, я убедился, что Николай Васильевич слов на ветер не бросает. Аккуратненькие лапоточки с подошвой из березовой коры уже были готовы. Старый охотник помог приладить столь непривычную для меня обувку. Ногам сразу же стало тепло. Петина безрукавка обернулась вокруг меня дважды.
Пришлось использовать вместо ремня, оставшегося в избе сапожника, парашютную стропу, применяемую подрывниками: тот самый «шнур». Федя Воронихин с радистом остались в пещере, пытаясь связаться с какой-либо другой диверсионной группой нашего отряда, имеющей рацию, чтобы определиться с обстановкой. Николай Васильевич с Петей ушли на поиски отряда, а остальные ребята пошли со мной к «захоронке». Добравшись до места, мы по всем правилам разведки осмотрели все вокруг и убедились, что к «захоронке» никто не подходил. Осторожно, чтобы не делать лишних следов, достали из ямы один парашютный мешок с толом. Коробка с упрощенными взрывателями была укутана в большой кусок мягкой фланели. Детонаторы — отдельно, бойки с пружинами — отдельно. Все это мы переправили в пещеру, где Федя Воронихин и минеры Слава Софронов и Олег Бородин стали готовить заряды разной мощности.
День незаметно подошел к концу. Вернулись Николай Васильевич и Петя. К сожалению, им не удалось не только найти отряд, но даже приблизительно определить направление его движения от базового лагеря. Разведчики поработали на славу и так запутали следы, что даже такой опытный следопыт—охотник, как Николай Васильевич, не смог выяснить, в какую сторону ушли партизаны. И для немцев и, к сожалению, для нас тоже. Но со взрывчаткой, благодаря Шурке, все в порядке. А коль так, будем продолжать работу на «железке». Надо только в Ляжин заскочить, к дядьке Софрону: лапти у Шурки долго не протянут, надо раздобыть ботинки или сапоги.
Дядька Софрон, думаю, поможет. Завтра с утра и двинем. Кстати, у него оставим «маячок» для Соловьева. Может появится когда-никогда, узнает, что мы живы-здоровы и Шурка с нами. На следующий день мы двинулись в путь. Шли осторожно.
Спрогис: 120 лет легендарному разведдиверсанту
Герой романа « По ком звонит колокол » [2] Эрнеста Хемингуэя , который писал о совместном рейде со Спрогисом: И все, чему меня обучал Спрогис, он сам взял от него — Яна Карловича Берзина. Многие из нас погибли, так и не узнав, кому они обязаны своим кодексом разведчика, своими навыками, своей выучкой — Ольбик Александр Степанович В годы Великой Отечественной войны был начальником штаба латвийского партизанского движения и войсковой части номер 9903 среди учеников была Зоя Космодемьянская [3]. Начальник диверсионно-разведывательной школы. Артур Спрогис скончался в 1980 году.
Его опыт и знания были востребованы в разведывательном отделе 11-й интернациональной бригады Республиканской армии на Гвадалахарском фронте. Этот период в его жизни отразился на его профессиональном росте и укрепил его позицию в мире контрразведки. Участие в операциях на границе и в других странах позволило Спрогису расширить свой кругозор и наработать ценный опыт в области безопасности и разведки.
Его преданность и профессионализм сделали его неотъемлемой частью советской контрразведки, и его имя стало символом надежности и эффективности в мире спецслужб. Важно отметить, что Спрогис не только организовал взрыв порохового завода франкистов и провел другие специальные мероприятия против мятежников Франко и их союзников германских нацистов и итальянских фашистов , но и сыграл значительную роль в событиях своего времени. Спрогис стал героем романа "По ком звонит колокол" Эрнеста Хемингуэя, что подчеркивает его важность и влияние на литературную культуру. В 1940 году Спрогис поступил в Военную академию имени Фрунзе на разведывательный факультет, где прошел обучение, которое впоследствии сыграло ключевую роль в его деятельности. Позднее он стал руководителем латвийского партизанского движения, демонстрируя свою преданность и отвагу в борьбе за свободу и справедливость. Латвийские партизанские отряды, сформированные в основном на востоке Латвийской ССР, играли значительную роль в сопротивлении нацистской оккупации.
После полного освобождения Латвии от нацистов и их союзников в 1944 году, Спрогис был назначен заведующим военным отделом Центрального комитета Коммунистической партии Латвии.
Спустя 120 лет со дня его рождения, ФСБ России представляет архивные документы и фотографии, рассказывающие о жизни и деятельности этого выдающегося человека в период с 1919 по 1943 год. Среди десятков документов, опубликованных ФСБ, особое внимание привлекает наградной пистолет, врученный Спрогису за его бескомпромиссную борьбу с контрреволюцией. Также в архиве содержится командировочное удостоверение майора Спрогиса, выданное в 1941 году Разведывательным управлением Генерального штаба Народного комиссариата обороны СССР для выполнения особых заданий. Артур Спрогис оставил неизгладимый след в истории борьбы с фашизмом и защиты родины. Его пример является ярким символом отваги, преданности и патриотизма, который продолжает вдохновлять поколения. Тема: Биография Спрогиса - разведчика и военного служащего Спрогис, который провел 15 лет на военной службе в рядах Красной армии, начиная с 1919 года, сначала служил разведчиком в партизанском отряде "Дикли".
Затем он стал разведчиком-красноармейцем 7-го латышского полка, а после этого присоединился к оперативному отделу Московской чрезвычайной комиссии МЧК. Прошел службу на государственной границе в должности командира взвода пограничной дивизии штаб-квартира — Полоцк. Важно отметить, что его опыт и профессионализм в области разведки и военной службы сделали его ценным специалистом в своей области.
Запылал и рванул патронный завод в Толедо. В Эстремадуре, под Сарагосой, и северо-западнее Уэски на аэродромах горели самолеты нацистского легиона «Кондор». Севернее Кордовы взлетел на воздух железнодорожный мост. В бесчисленных засадах на горных серпантинах гибли чернорубашечники Муссолини. Перейдя через Гвадаррамские горы, под Сеговией отряд Спрогиса, устроив хитроумную западню, захватил двоюродного брата самого генералиссимуса Франко. Именно Спрогис и его диверсанты стали прообразами героев самого известного романа Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол». Спрогис даже взял известного писателя в разведку за линию фронта. Произошло это, когда Хемингуэй оказался в учебно-тренировочном лагере в прифронтовом городке Альфамбре, где постигали подрывное дело бойцы диверсионных групп. Там писатель и познакомился со Спрогисом. Команданте Артуро терпеливо отвечал на вопросы мировой знаменитости. В конце разговора Хемингуэй попросил взять его на боевую операцию в тыл противника. Разрешение было получено, и Хемингуэй отправился во вражеский тыл. Группа польского коммуниста Антония Хруста «Пепе» взорвала в том рейде поезд с боеприпасами и разрушила железнодорожную линию Сан-Рафаэль—Сеговия. Хемингуэй был вооружен двумя гранатами и винтовкой, безропотно тащил на себе, как и прочие, двадцать килограммов взрывчатки. Когда поезд взлетел на воздух, писатель снимал все на фотокамеру. К слову сказать, одному из диверсантов в том рейде поручили опекать писателя. Этим опекуном был… сын Бориса Савинкова, также воевавший в отрядах Спрогиса! В июне 1941 года Артур Спрогис сдал выпускные экзамены в Военной академии им. А через две недели грянула Великая Отечественная… Секретная часть готовила диверсантов На пятый день войны в лесу под Могилевом началось формирование необычной воинской части, она подчинялась напрямую разведотделу Западного фронта. Бойцов подразделений вч 9903 учили действовать в глубоком тылу противника, добывать разведданные, минировать дороги, взрывать мосты, пускать под откос эшелоны, создавать на оккупированной территории партизанские отряды. Командиром воинской части был майор Артур Спрогис. Вплоть до середины 1970-х само существование вч 9903 оставалось тайной за семью печатями. Среди учеников Спрогиса в вч 9903 была и легендарная Зоя Космодемьянская.
Arturs Sproģis - Arturs Sproģis
Спрогис, Артур Карлович — статья из свободной большой энциклопедии. легендарный сотрудник органов государственной безопасности СССР, чей вклад в освобождение Латвии от нацистских захватчиков во время Великой Отечественной войны остается важным и вдохновляющим до сегодняшнего дня. Артур Карлович Спрогис. Arturs Sproģis. Артур Спрогис был специальным уполномоченным Государственного Комитета Обороны на Западном фронте по диверсионной работе. Arturs Sproģis (6 March 1904 – 2 October 1980; Russian: Артур Карлович Спрогис) was a Latvian colonel and commander of the Soviet partisans during the occupation of Latvia by Nazi Germany in World War II.
Спрогис, Артур Карлович
Вот что позднее написал один из офицеров, служивших там на командных должностях с самого начала, Афанасий Мегера: «Воинская часть 9903 была создана в июне 1941 г. Ее командный состав был укомплектован офицерами из числа слушателей Военной академии им. Личный состав части составляли комсомольцы-добровольцы Москвы и Московской области, других городов Советского Союза, а также добровольцы из числа красноармейцев и командиров действующих частей Красной армии. Первоначально эта часть представляла собой небольшую группу офицеров... В июле-августе удалось организовать и направить в тыл противника несколько групп...
В конце августа командиром части был назначен майор Спрогис А. Фото: Александр Добровольский «Сможешь убить человека ножом? Спрогис обратился в ЦК комсомола с предложением организовать массовый набор «в разведчики и диверсанты» комсомольцев из Москвы, Московской области. Наплыв желающих оказался неожиданно велик.
Среди них больше половины были девчонки 20, 18, даже 17 лет. А вопросы этим молоденьким представительницам слабого пола комсомольские вожаки задавали совсем не женские. Например, юную Милу Хотовицкую члены комиссии спросили: «Сможешь ли убить человека ножом, если встретишься с ним в лесу и так сложатся обстоятельства, что это будет необходимо? Учили их по ускоренной программе — весь курс «диверсионных наук» занял лишь 3 дня: стрельба из винтовки, пистолета и метание гранат, бесшумное снятие часового, ориентирование на местности, минирование дорог, способы подрыва мостов...
Отчаянное положение на фронте не позволяло даже толком проверить, как каждый из бойцов освоил все эти премудрости — «экзамены» предстояло «сдавать» прямо в противостоянии с врагом. Уже 20 октября несколько групп, сформированных командованием спецчасти из новичков, были переброшены в тыл к гитлеровцам. В «хозяйство Спрогиса», передислоцированное к ноябрю 1941-го еще ближе к столице — в Кунцево, отправляли все новые партии добровольцев. Одной из них было приказано собраться к полудню 1 ноября на Чистопрудном бульваре у знаменитого кинотеатра «Колизей».
В назначенный час там собрались 2 парня и 22 девушки. Среди них была и ныне здравствующая Маргарита Каравай позднее, в замужестве — Паншина , вот что она вспоминает: «Октябрь 1941-го. Сообщения одно тревожнее другого: немцы взяли Можайск, Волоколамск, Звенигород, немцы на окраине Москвы. Нашу группу посадили в грузовую машину, чтобы отправить в часть.
Всю дорогу до Кунцева, где помещался штаб разведотдела, пели. Принимал каждого из нас в отдельности сам командир — майор Спрогис. Среди множества задаваемых им вопросов был один, над которым мы задумывались позже, а там в кабинете отвечали горячо: «Умру, но ничего не скажу! Это не каждый может.
Подумай, если сомневаешься, то приходи, я отпущу домой... Всего за несколько дней мы должны были научиться стрелять из нагана, полуавтомата, ставить мины, кидать гранаты... Здесь на занятиях я видела Зою Космодемьянскую. Она обращала на себя внимание тем, что оставалась после занятий и продолжала стрелять еще и еще.
В это же время формировались отдельные группы и продолжалась их отправка в немецкий тыл... Однако было в таком «штатном расписании» и несколько исключений. Об одном из них упомянула в своих воспоминаниях Маргарита Паншина: «Мы сразу же между собой договорились — никаких мальчиков, никакой любви. Идет война, и пока немцы на нашей земле, нам ничего такого не надо.
А девушки были славные, симпатичные, у большинства короткая стрижка: специально обрезали свои прежние косы, готовясь воевать... В нашей небольшой комнате на 12 человек уже вскоре после начала учебы созрел план: идти на задание только одним девушкам.
Spro;is Arturs Родился 6 26 марта 1904 года в городе Рига, Российская империя ныне Латвия в рабочей семье. В РККА с 15 февраля 1919 года.
Участвовал в гражданской войне в качестве разведчика партизанского отряда «Дикли», разведчика-красноармейца 7-го латышского полка. В 1919 году стал сотрудником оперативного отдела Московской чрезвычайной комиссии МосЧК. Присвоено воинское звание «краском» «красный командир». С октября 1922 года проходил службу на государственной границе в должности командира взвода пограничной дивизии штаб-квартира — Полоцк.
Участвовал, «втёмную», в операции «Синдикат-2», проводил через «окно» на советско-польской границе террориста Бориса Савинкова с группой и сопровождал их до Минска, обеспечивая безопасность заклятого врага Советской власти на территории БССР. Окончил Высшую пограничную школу учился с 1928 года по 1930 год.
Спрогис и Е. Паршина Летом 1936 г. Только приехав, он получил телеграмму из Москвы с приказом срочно возвращаться. Советское правительство приняло решение помочь молодой испанской Республике в борьбе с мятежниками. Сторонники мятежа были люди разных политических убеждений, их всех объединяло только одно: ненависть к Республике, республиканцам, которые также были неодинаковых взглядов. Их объединяла ненависть к старому консервативному королевскому режиму, который, чувствуя неспособность справится с экономическим, политическим и социальным кризисами, прибег к помощи диктатуры, приведшей к революции 1931 г. Но, хотя антиреспубликанцы и были люди разных взглядов, порой это были просто консерваторы, монархисты, просто религиозные люди, которым не нравилось, что республиканцы плохо относятся к Церкви, однако возглавила это движение группировка по идеологии и методам близкая к немецким социал-демократам, а в большей степени - итальянским фашистам.
Эти последние были очень близки им по убеждениям, у их идеологии были схожие исторические корни. Таким образом вся эта борьба приняла окраску войны между социалистическими республиканскими силами и фашистами, хотя эта модель очень условна. Это была гражданская война, но в ней приняли участие объединённые силы всей Европы, Америки и Советский Союз. Это была прелюдия Второй мировой войны. Артур Спрогис, молодой человек с богатой к тому времени биографией "в 14 лет был разведчиком партизанского отряда "Дикли", в 15 лет - красноармеец, разведчик 7-го Латышского полка, в 16 - сотрудник оперативного отдела ВЧК в Москве.
Был старшина - снайпер, кажется по фамилии Розе, повторивший подвиг Павлова в Сталинграде. Была мужественная девушка - санинструктор, спасшая жизни сотням бойцов. Тогда, разглядывая военные фотографии, меня часто посещала мысль - какие светлые и красивые люди...
Arturs Sproģis
Кем же был «легендарный Артур Карлович Спрогис», который отправлял на задания Зою Космодемьянскую и других героев-добровольцев? Уполномоченным спецбюро Артур Карлович Спрогис служил в тот период в качестве начальника спецшколы ГПУ. Артур Карлович Спрогис. Погиб в боях за Родину. 26 марта исполняется 120 лет со дня рождения легенды советской разведки полковника Артура Карловича Спрогиса.
Артур Спрогис -
Сейчас Артуру Карловичу Спрогису 64 года. Артур Карлович Спрогис, командир в/ч 9903, где проходила службу Вера Волошина, у ее могилы.". Задачей юных бойцов-комсомольцев части особого назначения 9903, которой командовал участник нашей Гражданской войны и войны в Испании легендарный коммунист Артур Карлович Спрогис, были разведка и диверсии в тылу врага. Спрогис Артур Карлович В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией см Спрогис Арту р Кáрлович Спрóгис латыш. С 1943 года Артур Спрогис возглавил партизанское движение на территории Латвийской ССР.
ФСБ обнародовала архивные документы о службе известного чекиста Спрогиса
По рекомендации Берзина, который в те времена имел огромный вес в партийных структурах ВКП б , Артур попал в «кремлевский полк» и в пулеметную школу комсостава. И даже с вождем пересекался. Уже позже Спрогис так вспоминал одну из встреч: «Однажды стою я на посту, шестнадцатилет-ний мальчишка, самый молодой из курсантов. Полон суровости и достоинства. Винтовка-трехлинейка с примкнутым граненым штыком гораздо выше самого часового. Подходит Владимир Ильич Ленин. Поздоровавшись, останавливается, начинает расспрашивать, откуда я, как попал на пулеметные курсы, учился ли где раньше. Потом прошел в квартиру. Выйдя через некоторое время, положил на подоконник пакетик и сказал: — Когда сменишься, возьми… В пакетике оказался бутерброд — два кусочка черного хлеба с повидлом.
Лакомство двадцатого года…» Как вспоминал Спрогис, всех латышских стрелков, задействованных на охране Кремля, шокировала привычка Ленина остановиться, завести разговор с рядовым часовым. Да еще и как-то облегчить жизнь латышского стрелка, из которых в основном и состояла вся охрана. Ну типа бутерброд на подоконнике оставить. Но довольно быстро Ян Берзин и комендант Кремля Карл Петерсон объяснили Ленину, что Устав гарнизонной службы не предусматривает не только общения с караульными, но и вступления с ними в контакт. Заговорив на посту, часовой грубо нарушает Устав. А вот Владимир Ильич их на эти нарушения постоянно провоцирует. И тогда Ленин перестал заговаривать с караульными, но все равно приветствовал их кивком головы. Где разворачивались последние сражения Гражданской войны.
Артур, как имеющий опыт партизанской войны, становится сотрудником особого отдела Заволжской кавалерийской бригады. Участвовал в разгроме армии батьки Махно, затем гонялся за недобитыми петлюровцами и махновцами. В июне 1921 года Спрогиса опять направляют в Москву на учебу. Службу начал командиром взвода пограничной дивизии, базировавшейся в Полоцке. К 1925 году становится начальником Копыльской оперативной группы 17-го Тимковического пограничного отряда. Кстати, на этой должности Спрогис принял участие в операции «Синдикат-2», в результате которой советские чекисты в 1924 году выманили в СССР Бориса Савинкова. Группа Спрогиса обеспечивала беспрепятственный проход Савинкова на территорию Белоруссии. Но его использовали «втемную»: о том, что его задействовали в столь знаменитой операции, Артур Карлович узнает лишь в 1928 году, во время обучения в Высшей пограничной школе.
В 1936 году Спрогису был предоставлен долгожданный отпуск, провести который он решил на Черном море. Куда и отправился вместе с семьей, через Москву. В столице он зашел отметиться в центральную штаб-квартиру погранвойск и… отпуск пришлось отложить. Хотя на Черное море Спрогис все-таки приехал. Чтобы в числе еще нескольких ребят погрузиться на корабль, до отказа набитый боеприпасами для республиканских войск Испании. У Спрогиса, как старшего по званию, имелся твердый приказ: уничтожить корабль в случае опасности его перехвата кораблями франкистов. Об этом приказе знали все, кто находился на корабле.
Но самолет вызвать сразу не удалось: бригада попала в переплет и долгое время вела тяжелые бои с «власовцами», которых немцы использовали для борьбы с партизанами. Отрываясь от преследования, бригада ушла за «железку» — железную дорогу Минск—Москва. Там в верховьях Березины в районе озера Палик лесные массивы были столь велики, что немцы уже не могли ее блокировать.
К тому же в тех лесах базировались еще несколько партизанских бригад, и в случае надобности они могли прийти на помощь и отвлечь противника на себя. Оторвавшись от преследования карателей, бригада готовилась к большому походу по западным областям Белоруссии. Но спасенными немцами решили не рисковать, и перед уходом в рейд их по цепочке через несколько отрядов переправили к нам. А мы как раз ждали самолет: надо было отправить на «Большую землю» нескольких тяжелых раненых, а из Москвы должны были прилететь радисты для работы в диверсионных группах капитана Рыбакова. Вот так немцы-антифашисты оказались в нашем отряде, и мне удалось в течение нескольких дней поупражняться в немецком языке. Они относились ко мне очень уважительно и звали «Genosse Schura». А перед посадкой в самолет один из них, Пауль, подарил мне бензиновую зажигалку, что в то время было «царским» подарком, так как большинство партизан пользовались «катюшами» — высекали искру при помощи кресала, поджигали трут, а от него уже или прикуривали, или разжигали костер. Вот эту-то подаренную зажигалку я не без гордости показал раненым партизанам. Второй пистолет еще никому не мешал. Тем более разведчику.
Тогда и карабин не нужен. Жаль вот патронов запасных для этой «пукалки» нет. Правда, Вася—»начбой» говорил, что от «мелкашки» подходят. А их — навалом. Только иногда осечку дают. Да нет, я так, шуткую. Мне самому учиться надо с левой стрелять: когда еще правая заработает! А «Тэтэ» для левой тяжеловат. Не знал, что тебе нужно, я Косте подарил. А до этого командиру второй роты Жене-пограничнику отдал.
За разговором не заметили, как стемнело. Пора было возвращаться к дядьке Петрусю. На улице встретился с патрулем. Они спросили, где я буду ночевать. Я показал хату дядьки Петруся. Войдя в хату, застал все семейство за ужином. Дядька Петрусь протянул мне большую деревянную ложку. Я сел к столу. В чугунке дымилась «затирка», что—то вроде болтушки с мукой — обычная еда в белорусских деревнях. Только до войны она, как правило, делалась на молоке или на мясном бульоне.
А сейчас мучные клецки плавали в чуть забеленной молоком воде. Ели степенно, по очереди: хозяин, я, как гость, хозяйка, а затем уже дети, и свои, и соседские, что пришли поиграть, да и остались на ужин. В тот голодный год не в каждой хате могли позволить себе сготовить «затирку», как у дядьки Петруся, — из просеянной муки, да еще забеленную молоком. Коров в деревне почти не осталось: немцы увели и колхозное стадо, и хозяйских коровушек прихватили немало. Поэтому дядька Петрусь с женой никогда не отпускали соседских ребят без того, чтобы не покормить их. После ужина я забрался на печь и стал смотреть оттуда, как хозяин натягивает на колодки мои сапоги с уже пришитыми к ним «союзками». Глядя на работу старого мастера, я уже представлял себя в новых сапогах среди разведчиков: все подходят, рассматривают, а я гордо выбиваю чечетку на большом пне, что стоит у землянки радистов. На печи было тепло, пахло печеным хлебом, стоявшем на загнетке, и я не заметил, как уснул. Проснулся от треска автоматной очереди, раздавшейся где-то рядом, и яростного лая хозяйской собаки. Метнувшись к окну, увидел во дворе немцев.
Они стреляли в сторону хлева. Подхватив карабин, как был — в носках и в гимнастерке, без бушлата и шапки, бросился к заднему окну. Оно легко и без стука открылось, благо, хозяин еще не вставил вторые рамы, и выскочил на огород со стороны леса. Здесь немцев не было. Ползком между рядков картофеля добрался до изгороди, протиснулся между жердями, и в кусты. В деревне слышалась стрельба, перекликались немцы. Им никто не отвечал. В голове роились сотни вопросов. Что случилось? Где наше охранение, где заставы?
Почему не приняли бой? Что с госпиталем, с ребятами? Все это промелькнуло в моем мозгу в те считанные мгновения, пока добрался до спасительных кустов. Мне повезло — немцы меня не заметили и не преследовали. Стрельба, которую они вели, была обычной демонстрацией, и пули, что свистели надо мной и разрывались о ветки кустов и деревьев, мне не предназначались. Их выпустили просто так, чтобы себя успокоить — лес-то темный, страшный. Оказавшись в лесу, стал приходить в себя. Позади, в деревне было в общем-то тихо. Боя не было. Лишь изредка раздавались отдельные автоматные очереди да взлетали в небо ракеты.
Немцы подбадривали сами себя. А куда подевались все партизаны? И куда мне податься? На главную базу? Но там ли отряд? А может, он снялся и ушел в лесной массив, что за Дубовручами? Положение мое было аховое: в носках, без сапог, в одной гимнастерке, при почти нулевой температуре. Решил, не дожидаясь утра, двигаться в сторону базы. А вдруг там ничего не знают про немцев? А если отряд ушел, то, может, оставили «маячок» какой-нибудь для разведчиков или диверсионных групп, находящихся на задании.
Тем более, что моя «экипировка» не позволяла засиживаться — холод пробирал до костей. В довершение ко всему пошел мокрый снег. Стало совсем невмоготу. До базы добрался только к утру. Естественно, отряда там не было. Лагерь был пуст, но ничто не указывало на поспешное бегство. Все было, как обычно: землянки и шалаши замаскированы, дорожки подметены, дрова для костров наколоты. Вот только ни одной живой души во всем лагере. Никаких следов, куда, в какую сторону двинулись. Это ведь надо!
В отряде было более сорока конных повозок, почти двадцать верховых коней. А тут никаких следов. Внимательно приглядевшись, заметил и еще кое-что необычное: уж больно тщательно посыпаны песочком входы в штабную землянку и в землянку радистов, из которой нарочито тянулись провода антенны. Такого никогда не бывало. Радистки наши, как правило, разбрасывали антенны только перед самым сеансом связи. Я сам им не раз помогал. Значит, сделано это, чтобы землянка радистов бросалась в глаза. Все понятно — лагерь заминирован. По-видимому, немцы знают его местонахождение и могут вскоре здесь объявиться. Оставаться тут опасно.
Решил пробираться в Большой лес. Там я знал «захоронку» с боеприпасами. Неподалеку от нее была небольшая пещера, где наша группа иногда ночевала, возвращаясь с задания. Я надеялся, что Жора Соловьев оставил там какой-либо знак для разведчиков, что ушли на задание. А может, и для меня. Он же знает, что я был в Кленовке. На самом же деле все было совсем не так. Именно потому, что я остался в Кленовке, Жора никаких знаков нигде не оставил. Партизаны из второго взвода, посланные в Кленовку, чтобы увести раненых и снять заставу, когда стало известно о начале немецкой блокады района, просто забыли про меня. Спохватился лишь Витя Пономарчук, и то не сразу.
А тут в деревне стрельба началась. Ну и решили, что я или убит, или, что еще хуже, попал в руки к карателям. Значит, надо срочно снимать лагерь и не оставлять никаких «маячков». Уж немцы-то сумеют выбить из мальчишки и пароль, и место стоянки отряда. Значит, на всякий случай надо сразу «отрубить» все места и явки, которые мне известны. Никто не думал обо мне, как о предателе, но знали, что не каждый взрослый выдерживает пытки, а тут пацан, которому еще и тринадцати нет! Поэтому нужно подстраховаться, что и было сделано. Но я—то всего этого не знал. И торопился в Большой лес. Днем погода совсем испортилась.
Снег валил крупными мокрыми хлопьями и уже не таял, а ложился на мокрую траву серым одеялом. Было мокро, холодно и голодно. Добрался к «захоронке» уже к вечеру. Боеприпасы не тронуты, все вроде на месте. Но никого и никаких знаков ни там, ни в пещере. И, главное, ни кусочка съестного. Зарывшись в старые листья веток, оставленных нашими ребятами после ночевки в пещере, я пытался согреться. Удавалось это плохо: уж больно здорово я намерзся за день скитания под дождем и снегом, практически босиком. К тому же «кишка кишке романсы пела». Но усталость взяла свое.
Мокрый, голодный, я все же уснул. Проснувшись с рассветом, стал прыгать, чтобы согреться, и вдруг почувствовал в кармане брюк какой-то твердый предмет. Сунул руку — зажигалка Пауля! Как же я забыл про нее вчера вечером! Наломать еловых веток и развести бездымный костерок было делом нескольких минут. Первоначально высушил носки, прямо на ногах. Ну, а как ноги согрелись, остальная одежда уже не казалась такой мокрой. И мысли стали обретать какой-то порядок. Прежде всего, надо поесть. Здесь неподалеку от опушки, помнится, было картофельное поле.
Можно потихоньку набрать «бульбочки» и испечь. Так и сделал. Правда, первые картофелины начал грызть еще полусырыми. Ну, а потом все встало на свои места. Насытившись, стал раздумывать, что делать дальше. Самым главным было выяснить, в какой из ближайших деревень нет немцев. В Дубовручах они, к сожалению, были. Оттуда доносилась стрельба, визг убиваемых собак, громкое перекликание часовых. Решил попытать счастья в Беличанах.
Артур Спрогис скончался в 1980 году. Последние годы жизни он жил в Москве, в доме Нирнзее. Награждён 2 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1 степени комиссаром — полковой комиссар Дронов Никита Дорофеевич. Спрогис А. В результате тщательного индивидуального отбора добровольцев в часть было зачислено около 2-х тысяч человек. Здесь будущих разведчиков и диверсантов обучали подрывному делу, основам разведки, стрельбе из автоматов, пистолетов и пулеметов, ориентировке на местности и по карте, знакомили с некоторыми правилами конспирации. Продолжительность и содержание подготовки личного состава к выполнению боевого задания зависели от подготовленности курсантов, характера предстоящей задачи разведка, поиск, диверсии и имевшегося времени. Но во всех случаях подготовка была непродолжительной. И в таких случая российские публицисты любят писать мол: "Ничего не поделаешь — война…" А то что отправлять в немецкий тыл 18-19 летних парней и девушек с месячным сроком обучения в разведшколе, когда их могли разве, что научить стрелять из винтовки и ходить строем с такой "подготовкой" забрасывать в тыл к немцам это правильное решение? На мой взгляд это военное преступление. Ибо, посылая их на задание командование хорошо отдавало себе отчет посылает в бой по сути смертников! Их обратный возврат в условиях тех же боев вокруг Москвы в ноябре 1941 г. Чаще всего в группу входило примерно 10 парней и 5-6 девушек, но были группы, которые состояли только из девушек. Всего было совершено 86 выходов в тыл противника. Некоторые "счастливые группы" выполняли задание по 2-3 раза. Но не всем так везло, а вот потерю остальных «быстро восполняли за счет новых комсомольцев-добровольцев! После того как обстановка на фронтах вокруг Москвы стабилизировалась то в декабре 1942 г. И с этого времени бойцов и начали уже квалифицировано подготавливать к ведению разведывательно-диверсионной деятельности. За образцовое выполнение заданий командования в тылу 5 разведчикам противника разведчикам было присвоено звание Героя Советского Союза, а Вере Волошиной — Героя России. Около 500 человек были награждены орденами и медалями СССР. После 1942 г. Но это все статистика. Она хоть и интересна сама по себе но не дает нам более точной информации. На грузовых машинах нас привезли в подмосковный посёлок «Жаворонки» и разместили в дачных зелёных домиках детского сада. В комнатах стояли детские кроватки и были разбросаны игрушки. Было много шуток и смеха, когда мы ложились на детские кроватки. Правда, в первую ночь все долго не спали. Мы знакомились, делились своими мыслями и чувствами, пели. Пели «Вставай страна огромная…», «Дан приказ ему на Запад…», «Катюша». И вдруг кто-то запел: «Позабыт, позаброшен…», несколько человек подхватило песню. И в это время вошёл в комнату комиссар Дронов. И тут же несколько человек пустились в пляс под весёлую песню «Калинка». Девчонки все были весёлые, задорные, симпатичные. Но среди всех нельзя было не обратить внимание на Веру Волошину. Она была высокая, стройная, с красивыми, цвета спелой ржи, волосами. Одета она была в синюю шерстяную, в широкую складку юбку, ярко красную лыжную куртку. Порывистая, деятельная, энергичная. Мы избрали её старостой комнаты. На следующий день — 16-го октября 1941 года, с самого утра началась учёба. Учились всего три дня, на четвёртый день стали комплектовать разведывательно-диверсионные группы и готовить их к переброске в тыл врага. Вот первая горькая правда!!! Через 5 дней девушек, не имевших ни малейшего понятие о военном деле и естественно не владевших ни оружием и навыками разведчика-диверсанта, сразу бросают в бой!!! Ну что ж теперь давайте посмотрим, что из этого получилось!!! В нашей группе было девять человек: пять парней и четыре девушки. Линию фронта мы переходили вместе с группой Бориса Крайнова. В сопровождении полковой разведки мы относительно спокойно перешли линию фронта. Разведчики, пройдя с нами метров пятьсот, возвратились на передовую для обеспечения нашего прикрытия, если мы будем обнаружены при дальнейшем продвижении по нейтральной полосе. Преодолев полтора—два километра по открытому полю под сильным миномётным обстрелом, мы вошли в лес и наши группы разошлись — каждая направлялась к месту своего действия. Когда группа углубилась в лес, Ананьев объявил привал, давая нам отдохнуть. А сам пошёл на разведку в ближайшую деревню. Мы сразу же сбросили с плеч рюкзаки и повалились на землю. Рюкзаки были тяжёлыми, особенно для наших девичьих плеч. Лес… Чудесный лес Подмосковья! Такой знакомый и родной: с мощными дубами, стройными берёзками, пушистыми ёлочками, разноцветьем трав, пением птиц — всё в нём радовало и успокаивало душу в мирное время. Война наложила на него свой отпечаток — он стал суровым. Время, отведённое командиром для разведки, прошло, а он не возвращался. В нас зародилась тревога. Павел Проворов предложил изменить место базирования и выставил часовых. Мы ждали командира сутки, но тщетно — он не возвратился. Группа оказалась в трудном положении: никто из нас не знал точного района действия и, главное, пароля, который нужно будет назвать, возвратясь в расположение своих войск. Но мы не пали духом, Командиром группы стал Павел Проворов, и было принято решение: действовать в районе Вереи. Прибыли в определённый нами район действия. Проворов выслал разведку к шоссе. Пробыв в укрытии несколько часов, разведчики установили интенсивность движения по шоссе и как оно охраняется. Ближе к ночи группа двинулась к разведанному месту. За ночь мы установили на шоссе в нескольких местах противопехотные и противотанковые мины, разбросали металлические шипы и отошли метров на триста для наблюдения.
Когда армейские разведчики провели нас через линию фронта в районе деревни Нелидово, под Волоколамском, мы пошли дальше в немецкий тыл по глубокому оврагу. Вдруг на его верхней кромке над нашими головами появляются немцы. Слышен крик: «Хальт! Мы ложимся в снег и стреляем вверх. Враги тоже открывают огонь — кругом свистят пули. Но затем все затихает. Оказывается, наши армейские провожатые выручили нас: обстреляли немцев из пулемета — и те отступили. Мы меняем маршрут. Все, что удалось высмотреть в немецком тылу, наш командир наносит на карту. Двигаясь по территории, оккупированной неприятелем, стараемся придерживаться лесов. Спим в лесу без костров, прижавшись друг к другу... Пора возвращаться. Впереди деревня, не знаем, наша или там немцы. В разведку идут самые отважные — Лия Кутакова и Соня Пашуканис. Они должны посчитать танки и немцев, узнать, куда переместился фронт... На выходе из деревни Соня и Лия встретили немецкого офицера. Не показывая страха, подошли к нему: мол, немножко говорят по-немецки, сами — беженки из-под Волоколамска, ищут дорогу в деревню, где живет тетка... Но, видно, «заблудившиеся» показались немцу слишком любопытными. Он их отвел в избу и поставил караул. Однако девушек выручила хозяйка, с наступлением ночи она помогла им выбраться из дома. Правда, когда бегом кинулись огородами к ближайшей опушке, беглянок выдал громкий скрип снега под ногами. Часовой у избы, услышав его, дал очередь, другую... Петляя под выстрелами, разведчицы все-таки добрались невредимыми до леса, где их ждали подруги. С собой членам отправляемой в немецкий тыл группы нельзя было брать никаких документов, удостоверений личности. Так что в случае гибели кого-то из них лишь уцелевшие в бою и вернувшиеся в разведотдел соратницы могли сообщить о судьбе убитой врагами разведчицы. Впрочем, один документ все-таки имелся: у командира Кати припрятан «мандат» — узенькая полоска шелка, на которой написано: о возвращении группы Пожарской сообщить в такую-то часть. На долгие годы потом остался в памяти ветеранов — участниц «второй девичьей» вызубренный ими тогда номер телефона базы в Кунцеве с паролем: Г6-55-20, «дуб». Ехали уже в военной одежде, на лыжах... Именно тогда девушки из отряда Пожарской устроили свой первый минно-диверсионный акт на шоссе. Услышав вдалеке гул моторов, они решили заминировать дорогу перед вражеской колонной. Однако успевшая уже промерзнуть земля поддавалась с трудом, так что девчата, в кровь ободрав руки, едва успели замаскировать мину и спрятаться в зарослях, как из-за поворота выползли немецкие грузовики. Наши минерши-дебютанты и так волновались сверх меры, а тут еще заметили у гитлеровцев какую-то непонятную заминку: колонна машин вдруг остановилась в считаных метрах от мины, открыв капот, стали ковыряться в моторе... Наконец все-таки двинулись дальше. Спустя секунды на дороге грохнул взрыв. Рейд отряда Пожарской длился 11 дней вернуться к своим мешало быстрое продвижение немецких войск на восток: только группе удастся приблизиться к линии фронта и найти удобный участок для перехода — глядь, а передовая опять сдвинулась еще ближе к Москве.
Боец невидимого фронта
Спрогис Артур Карлович В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией см Спрогис Арту р Кáрлович Спрóгис латыш. К 120-летию со дня рождения видного сотрудника органов безопасности Артура Карловича Спрогиса (26 марта 1904, г. Рига – 2 октября 1980, г. Москва). Артур Спрогис прошел путь от разведчика партизанского отряда "Дикли" до командира взвода пограничной дивизии на государственной границе. Справка: Артур Карлович Спрогис (латыш.