Оригинальные или цирковые жанры – это обобщенное название номеров, которые при всех отличительных особенностях между собой характеризиуются единым выразительным средством –трюком. куратор направления "Оригинальный жанр", точно хранит пару секретиков как вывернуть мир наизнанку и сделать что-то нестандартное! это особая форма художественного выражения, которая выходит за рамки установленных жанровых категорий и создает собственную неповторимую творческую реальность. Что такое оригинальный жанр.
Оригинальные жанры
Работая руководителем студии оригинального жанра, сложно удержаться от ответа на вопрос, а что же это собственно такое? Оригинальный жанр произведения возникает на основе взаимодействия «поэмы» и «фельетона». Согласно тематическим справочникам жанр – это исторически сложившаяся разновидность литературных произведений, объединенных определенным набором содержательных и формальных признаков. Оригинальный жанр – один из самых древних видов искусства. Оригинальный жанр потому, наверное, и называется оригинальным, что здесь особенно нетерпимы творческая инертность, унылое повторение уже существующих номеров, затоптанные, хоженые-перехоженые дороги. Работая руководителем студии оригинального жанра, сложно удержаться от ответа на вопрос, а что же это собственно такое?
Кто такие артисты оригинального жанра?
Оригинальный жанр представляет собой особый вид художественного произведения, который не подпадает под стандартные категории и шаблоны уже существующих жанров. Оригинальный жанр по содержанию не похож ни на один классический. Оригинальный жанр – один из самых древних видов искусства.
Что такое оригинальный жанр. Оригинальный жанр на празднике
Оригинальный жанр – один из самых древних видов искусства. Артистами оригинального жанра могут быть: йоги, чревовещатели, экстрасенсы, шпагогрататели и многие другие. Оригинальный жанр произведения возникает на основе взаимодействия «поэмы» и «фельетона».
Что такое оригинальный жанр. Оригинальный жанр. Кто такие артисты оригинального жанра
Горянчиков был художественно необходим Достоевскому. Он — «неизвестный». У него нет литературного прошлого и нет будущего «воскрешения из мертвых» автора. Благодаря Горянчикову, Достоевский типизировал свою острожную судьбу.
То, как Достоевский создавал из личных впечатлений текст «Записок», видно по такому факту. Известно, что в процессе работы над «Записками из Мертвого дома» Достоевский пользовался «Сибирской тетрадью». На ее основе созданы сцены перебранок Каторжан в казарме, разговора «волокиты» с «калачницами» при свидании, арестантских разговоров во время работы, во время праздника, в госпитале, обсуждения вести: о приезде ревизора, толков о претензии и побеге.
Характерно» что большинство сцен, созданных на основе «Сибирской тетради», относятся к первому году, когда Достоевский был лишен 179 возможности вести в госпитале потаенные записи такая возможность появилась лишь в последние годы пребывания в остроге. Тем не менее реплики отнесены к другому времени. Впрочем, Достоевский этого и не скрывал.
Так или иначе ругались в казарме перед поверкой в первое утро пребывания Достоевского на каторге, не столь важно — автор приводит типичные примеры «ругани из удовольствия»: «Я нарочно привел здесь пример самых обыкновенных каторжных разговоров. Не мог я представить себе сперва, как можно ругаться из удовольствия, находить в этом забаву, милое упражнение, приятность? Впрочем, не надо забывать и тщеславия.
Диалектик-ругатель был в уважении. Ему только что не аплодировали, как актеру» 4, 25. Воображаемый рассказчик — не только один из способов художественной типизации лично пережитого у Достоевского, но и решение гносеологической и этической проблемы повествования.
Достоевский писал о «недавнем давнопрошедшем времени», но о живых людях. Достоевский видел и наблюдал их, разговаривал с ними, слышал их рассказы и рассказы о них. О многом Достоевский знал правду, но знал по слухам, по рассказам самих арестантов.
Изучая их характеры, Достоевский не сверялся — да и не мог бы этого сделать — с их уголовными делами. Современные исследователи подчас придают слишком большое значение отдельным расхождениям «Записок» и официальных документов. Не учитывается, что могла быть и иногда происходила «перемена участи», что в острог закоренелый убийца мог прийти за незначительное преступление и т.
Знание Достоевского было точнее, чем сведения в «Статейных списках»: там канцелярская версия — у Достоевского знание человека, его характера, понимание его социальной судьбы. И тем не менее мы не вправе требовать от Достоевского точности документа. Создавая художественное произведение, Достоевский не претендовал на фактографическую верность: его исследование каторги было художественным, а не «научным».
Поэтому Достоевский вводит условного рассказчика «неизвестного» , создает художественную хронологию пребывания героя на каторге, меняет фамилии многих арестантов. Под своей фамилией в «Записках» выведен только один арестант28 — татарин Газин, и то, вероятно, вследствие того «общего тяжелого впечатления, которое производил собою на всех Газин»: «Этот Газин был ужасное существо. Он производил на всех страшное, мучительное впечатление.
Мне всегда казалось, что ничего не могло быть свирепее, чудовищнее его. Я видел в Тобольске знаменитого 28 О «превращении» помянутого один раз по подлинному имени Арефьева в вымышленного Баклушина см. Творчество Достоевского, с.
Но ни один из них не производил на меня такого отвратительного впечатления, как Газин». И далее 4, 40 — 41. Это тот Газин, который только случайно не раздробил головы Горянчикову-Достоевскому и его «товарищу из дворян» С.
Дурову , сидевшим за чаем на кухне в первый день пребывания в Омском остроге. Некоторые «инородцы» названы по именам полагают, подлинным : Али, Нурра; крещеный калмык Александр или Александра — как видно, по прозвищу его прототип — Иван Александров. Каждый из них был глубоко симпатичен рассказчику.
У большинства — вымышленные фамилии. Дворяне и политические преступники, как правило, обозначены сокращениями подлинных фамилий: А-в Аристов ; Т-кий, Т-ский, Т-вский, Т-жевский Токаржевский ; Б. Из «товарищей»-дворян один назван вымышленным именем и отчеством — Акимом Акимычем Ефим Белых , второй — «отцеубийцей», позже: «тот, кого считали отцеубийцей» Ильинский.
Никак не назван также «майор», или «плац-майор», «невоздержанный и злой» самодур плац-майор Кривцов 29. Как видно, в наименовании героев у Достоевского были свои принципы, решавшие художественные, этические и даже социальные проблемы повествования. По «сущности» содержания «Записки из Мертвого дома» — повесть о каторге.
Но в жанровой поэтике «Записок» много отступлений от поэтики повести. Основное содержание произведения раскрывается в постоянных и бесчисленных отступлениях от фабулы, значение которой ослаблено. Ее можно выделить лишь условно — как острожную судьбу Горянчикова.
Собственно, таков был замысел — показать каторгу в наиболее типических проявлениях. Его результатом был перенос повествовательного интереса с судьбы и личности главного героя на среду. Для повести «Записки» слишком перегружены материалом, не относящимся к рассказу о судьбе главного героя, который превращается более в повествователя, чем в действующее лицо.
Повествователь постоянно стремится к преодолению личных чувств. Характерно его признание о личном впечатлении первого года каторги: «Тоска всего этого первого года каторги была 29 Подробный анализ прототипов см. Якубович и Б.
Федоренко 4, 280 — 288. Прототип подполковнике Г-кова раскрыт в статье: Вайнерман В. Вновь о «секретах» Достоевского.
Этого не чувствует читатель: в «Записках» нет изображения этих чувств. Вместо них — рассказ о каторге. Жанровая форма повести о каторге — «записки», но эти «записки» зачастую ориентированы на определенный жанровый канон: в ряде глав они описательны, нередко превращаются в очерки каторжной жизни, но в очерки не «документальные», а «художественные», что роднит их с «фельетоном», как понимал этот жанр Достоевский в «Петербургской летописи» 1847г.
Таково начало «Записок из Мертвого дома» — шесть первых глав: в первой главе описан «Мертвый дом», в цикле следующих трех глав — впечатления первого дня, в пятой и шестой — впечатления первых дней и выход на работу на четвертый день. В этом общем цикле «очерковых» глав рассказано об остроге, о его составе, о «промыслах» и пьянстве, о майоре, о видных арестантах, о составе казармы одной из шести, где жил повествователь , о каторжных работах и т. В это обозрение каторги включены эпизоды «повести» об острожной жизни Горянчикова: его появление в остроге, впечатления, знакомства, перековка кандалов, покушение Газина, выход на работу.
Седьмая и восьмая главы — каждая целиком выделяют характеры двух арестантов: «самого решительного человека из всей каторги» Петрова и Лучки, смирившегося «отчаянного», по ошибке принятого повествователем поначалу «за какого-то колоссального, страшного злодея, за неслыханный железный характер, тогда как в это же время чуть не подшучивал над Петровым» 4, 88. Следующая девятая глава — переход от «новых знакомств» к циклу глав о рождественских праздниках: по аналитическому стилю изображения характеров Исая Фомича и Баклушина она примыкает к двум предшествующим, но рассказ о Бумштейне и рассказ Баклушина входят в эпизод «рождественской» бани об одном рассказано во время сборов в баню, второй рассказывает свою историю за чаем после бани. Главы «Праздник рождества Христова» и «Представление» из первой части и главы «Летняя пора», «Претензия», «Побег» и «Выход из каторги» из второй части могут быть выделены как эпизоды условной «повести о каторге»: в них четко выдержано развитие фабулы; событие не повод, не тема рассуждения, а сущность содержания глав.
Одна из глав — «Акулькин муж» — определена автором в подзаголовке как рассказ. Как видно, жанровую природу «Записок из Мертвого дома» определяет взаимодействие повести и «художественного очерка», но жанр этого произведения позволяет включать в его состав другие жанры: рассказы Сироткина, Лучки, Баклушина, калмыка Александра, Шапкина, Шишкова, рассказы самого повествователя о плац-майоре, отцеубийце из дворян, Аким Акимыче, старике-раскольнике, Газине, Нурре и Алее, Петрове, Исае, Сушилове, А-ве, Ломовых, Куликове, о поляках и других, но уже безымянных арестантах; острожную легенду о луковке и байку Скуратова о генерале; арестантские рассказы об экзекуторах-садистах поручиках Жеребятникове и Смекалове; народные и арестантские песни, пословицы, поговорки; «театральную» рецензию и уведомление издателя об отцеубийце; «предисловный рассказ» о Горянчикове и многочисленные рассуждения автора на разные темы о преступлении и. В «Записках из Мертвого дома» две части, но каждая из частей имеет общую логику развития сюжета, в основе которой лежит метафора «воскресения из мертвых».
Первая часть начинается «Мертвым домом», рассказом об ужасе будничного унижения человека, герой проходит ад «рождественской» бани, пьяной гульбой оборачивается «праздник рождества Христова» после отъезда плац-майора, а действительное представление пробуждает человеческое в душах арестантов. Во второй части «воскресение из мертвых» обусловлено обретением воли; ужас физических страданий заточенных в «Мертвом доме» открывается в цикле глав о госпитале; жажда «перемены участи» и бесплодное ожидание ревизора, расковывание мертвого и выпуск на волю орла, заявление претензии и неудавшийся побег разрешаются выходом героя из каторги, его обретением личной «свободы», надеждой на «новую жизнь». В целом же логика композиции «Записок из Мертвого дома» — crescendo идеи.
Таков подбор фактов и рассуждений о них в произведении Достоевского. Уже в первой главе повествователь создает образ каторги — «Мертвый дом»: «Тут был свой особый мир, ни на что более не похожий, тут были свои особые законы, свои костюмы, свои 30 О значении этой категории поэтики Достоевского см. Литература — реальность — литература.
Эти люди, может быть, вовсе не до такой степени хуже тех, остальных, которые остались там, за острогом? Впечатление от каторжан противоречивое, и Достоевский не идеализирует их, но хочет понять. Присматривался к ним и по лицам и движениям их старался узнавать, что они за люди и какие у них характеры?
Он узнал многих из них, но его поражает воздействие искусства «представления» на них: «Наши все расходятся веселые, довольные, хвалят актеров, благодарят унтер-офицера. Ссор не слышно. Все как-то непривычно довольны, даже как будто счастливы, и засыпают не по-всегдашнему, а почти с спокойным духом, — а с чего бы, кажется?
А между тем это не мечта моего воображения. Это правда, истина. Только немного позволили этим бедным людям пожить по-своему, повеселиться по-людски, прожить хоть час не по-острожному — и человек нравственно меняется, хоть бы то было на несколько только минут...
Горянчиков-Достоевский продолжил эту реплику: «Помню, эти слова меня точно пронзили... И для чего он их проговорил, и как пришли они ему в голову? И не только в каторжанах, но даже в изверге плац-майоре способно было, хоть ненадолго, пробудиться «человеческое чувство» ср.
О бегуне, не сделавшем «никаких особенных преступлений», сказано: «Кто знает, может быть, при других обстоятельствах из него бы вышел какой-нибудь Робинзон Крузе с его страстью путешествовать» 4, 174. Среди арестантов было немало тех, кто сослан на каторжные работы по пустякам; есть те, кто на каторгу пришел сам на воле, в крепостной крестьянской и солдатской жизни, хуже было ; есть осужденные за «напраслину» Ломовы ; есть «честные и правдивые» Мартынов и Антонов — бунтари, пришедшие в острог «за претензию»; есть честные и благородные «политические». И не случайно вскоре после рассказа о «напрасно» осужденных 184 Ломовых в следующей главе «издатель» уведомляет читателя о том, что тот, кого считали отцеубийцей, тоже осужден «напрасно», по судебной ошибке.
Казалось бы, частный факт, но он возводится в обобщение: «Мы думаем тоже, что если такой факт оказался возможным, то уже самая эта возможность прибавляет еще новую и чрезвычайно яркую черту к характеристике и полноте картины Мертвого дома» 4, 195. И завершение этой темы — размышления автора накануне последнего дня в остроге: «И сколько в этих стенах погребено напрасно молодости, сколько великих сил погибло здесь даром! Ведь надо уж все сказать: ведь этот народ необыкновенный был народ.
Ведь это, может быть, и есть самый даровитый, самый сильный народ из всего народа нашего. Но погибли даром могучие силы, погибли ненормально, незаконно, безвозвратно. А кто виноват?
То-то, кто виноват? Бонч-Бруевича: «... Подобная метафоризация содержания уже была в русской литературе — в поэме Гоголя «Мертвые души».
И у Гоголя, и у Достоевского ключевые образы символизируют «омертвление» людей социальным укладом жизни самодержавно-чиновничьего государства. И «Записки» Горянчикова — категорическое отрицание этого уклада, порыв к «свободе, новой жизни, воскресенью из мертвых» 4, 232. Лето 1862 г.
Достоевский провел в путешествии по Западной Европе. Впервые за сорок лет жизни у него появилась возможность воочию проверить то, что знал по книгам. Ни одно из последовавших затем заграничных путешествий не имело столь важного значения, как эта поездка.
В творчестве Достоевского она приобрела идеологический смысл. Да разве можно было хоть что-нибудь порядочно разглядеть, проехав столько дорог в два с половиною месяца? Вы помните, маршрут мой я составил себе заранее еще в Петербурге», — так сам Достоевский раскрыл обширную 81 Бонч-Бруевич В.
Но «Зимние заметки о летних впечатлениях», опубликованные в февральском и мартовском номерах «Времени» за 1863г. Почти три из восьми глав произведения читатель провел с автором в вагоне, а тот ни разу не взглянул в окно32; пообещав рассказать о Париже, он так и не сдержал слово, увлекшись в трех последних главах трактатом о парижском буржуа. Лишь одна глава и то внешне напоминает о «путешествии», но и то лишь в той части, в которой описана поездка в Лондон.
А ведь если бы Достоевский описывал именно путешествие или только бы вспоминал о Париже и Лондоне, у него было бы достаточно «впечатлений», чтобы удовлетворить требованиям этих жанров: ведь во втором случае это месяц из заграничных странствий автора «Я целый месяц без восьми дней, употребленных в Лондоне, в Париже прожил» — 5, 50. Кирпотин относит «Зимние заметки о летних впечатлениях» к очеркам: «В очерке непременно должен присутствовать описательный элемент, отчет о виденном. Большинство очерков и носит преимущественно описательный характер.
Описательных очерков, посвященных Европе, в русской литературе было бесчисленное множество — и Достоевский это хорошо помнил. Основная стихия «заметок» не описания, а размышления автора: его мысль а если глубже — чувство — предмет изображения в «Зимних заметках о летних впечатлениях». Надо сказать, Достоевский сам ставил и не раз иронично обыгрывал в тексте произведения проблему его жанра.
Собственно, на этом держится первая глава «Вместо предисловия». Глава написана в форме свободного диалога автора с «друзьями»: «Вот уже сколько месяцев толкуете вы мне, друзья мои, чтоб я описал вам поскорее мои заграничные впечатления, не 32 Достоевский обыгрывает и этот факт: «Но что это? Куда я заехал?
Где ж это я успел перевидать за границею русских? Ведь мы только к Эйдткунену подъезжаем... Аль уж проехали?
И вправду, и Берлин, и Дрезден, и Кельн — все проехали. Я, правда, все еще в вагоне, но уж перед нами не Эйдткунен, а Арлекин, и мы въезжаем во Францию» 5, 63. Что я вам напишу?
Кому из всех нас русских то есть читающих хоть журналы Европа неизвестна вдвое лучше, чем Россия? Вдвое я здесь поставил из учтивости, а наверное в десять раз. К тому же, кроме сих общих соображений, вы специально знаете, что мне-то особенно нечего рассказывать, а уж тем более в порядке записывать, потому что я сам ничего не видал в порядке, а если что и видел, так не успел разглядеть» 5,46.
Так Достоевский начинает «заметки» — пространным объяснением, почему он не может дать очерки описание своего путешествия. Его настроение во время странствий резко выбивалось из жанровых канонов очерка и «путешествия» — и сколько тонкой и ироничной критики жанра в этих рассуждениях автора! Но тут в разговор вступают «друзья»: описание путешествия было не единственным их ожиданием — возможен и фельетон «только собственные, но искренние мои наблюдения» : «А!
На это согласен и тотчас же справлюсь с записной моей книжкой. И простодушным быть постараюсь, насколько могу» 5, 49. Автор согласен дать фельетон и, сверившись с записной книжкой, обещает написать «что-нибудь по поводу Парижа, потому что его все-таки лучше разглядел, чем собор св.
Павла или дрезденских дам» 5, 50. Это обещание «поговорить о Париже» автор будет «вспоминать» в конце каждой из пяти первых глав, но «забывать» их в начале до тех пор, пока вместо Парижа не опишет парижского буржуа. И это не «простая болтовня, легкие очерки, личные впечатления, схваченные на лету», как определен Достоевским заурядный фельетон; это даже нечто большее, чем фельетон Достоевского.
Очевидно, на это были свои причины.
Бедняжка вечно начинает или с того, что в Петербурге всегда дурная погода, или с того, как трудно ему, фельетонисту, писать по заказу, когда вовсе не о чем писать, а в го- 2 Долинин А. Последние романы Достоевского. Дневник писателя, вып. Петербургские фельетоны Достоевского. Губером, но и потому, что вскоре именно ему было суждено стать на время фельетонистом «Санкт-Петербургских ведомостей» вместо умершего Э. Как фельетонист, Достоевский учитывал и иронично обыгрывал в своих фельетонах критику Белинским «сквозных тем» «Петербургской летописи» фельетонная рубрика «С. Эта литературная программа фельетона позже была повторена в «Петербургских сновидениях в стихах и прозе» 1860 , причем с такой примечательной критикой традиционной концепции этого жанра: «Ужели фельетон есть только перечень животрепещущих городских новостей?
Кажется бы на все можно взглянуть своим собственным взглядом, скрепить своею собственною мыслию, сказать свое слово, новое слово» 19, 67 — 68. По мнению самого Достоевского, «фельетон в наш век — это... Такое исключительное значение придавал Достоевский этому жанру. Для него главным в фельетоне был сам фельетонист: его мысль, его «идея», его «новое слово». Это преображение «низкого» и «легкого» в «высокий» и «серьезный» жанр было в духе поэтических жанровых исканий Достоевского. Это именно тот жанр, который Достоевский «ощущал»8. В редакторских фельетонах 1873 г. О «фельетонности» своих статей не раз говорил Достоевский на страницах «Дневника писателя» 1876 — 1877 гг.
Примечательна концепция 6 Там же. Тынянова: «Каждый жанр важен тогда, когда ощущается» Тынянов Ю. История литературы. Волгина, объясняющего происхождение жанра «Дневника писателя» проникновением «романа» в «фельетон»9. Конечно, жанр этих произведений нельзя сводить к фельетону особенно в современном смысле этого слова , но следует иметь в виду, что «фельетон» в том значении, которое придавалось этому слову в XIX в. Оригинальность жанровой природы этого произведения Достоевского была проницательно отмечена Л. Известны многочисленные решения проблемы жанра «Записок из Мертвого дома»: «новое своеобразное художественное единство документального романа»", «роман»12, «книга»13, «мемуарный жанр»14, «художественные мемуары»15, «цикл физиологических очерков»16 и «очерковый цикл»17, «документальный очерк» и «этнографическое исследование»18, «очерковая повесть»19, «записки»20. Причем показательно, что многие из авторов этих жанровых определений «Записок из Мертвого дома» либо не обосновывают их, либо сопровождают их различными оговорками, вроде того, что «мы не 9 Волгин И.
За и против. Заметки о Достоевском. Проблематика романа Ф. Достоевского «Записки из Мертвого дома». III, вып. Достоевский в шестидесятые годы. О стиле Достоевского. Становление реализма в русской литературе.
Русский физиологический очерк. У истоков эпоса Очерковые циклы в русской литературе 1840 — 1860-х годов. Ярославль, 1975, с. Очерк творчества. Некоторые особенности повествования в «Записках из Мертвого дома» Ф. Томск, I960, с. Жанр записок у Толстого и Достоевского, с. Или, например, Б.
Костелянец, включивший совместно с П. Сидоровым «Зимние, заметки о летних впечатлениях» в сборник «Русские очерки», счел необходимым заметить, что это произведение и «Записки из Мертвого дома» лишь «примыкают к очерковой литературе»23. Убедительной выглядит и критика некоторых жанровых определений «Записок из Мертвого дома». Кирпотин аргументированно критикует такие попытки определения жанра произведения, как роман и мемуары, с сомнением относится к такому «самому устойчивому жанровому определению», как «книга очерков»24. Развивая некоторые критические положения В. Кирпотина, сформулирую ряд исходных тезисов. Их нельзя назвать мемуарами. Достоевский придал своим воспоминаниям о каторге не автобиографический, а иной смысл: он свободен в хронологии, в изложении ряда фактов, в описании некоторых каторжан.
И самое существенное: он ввел вымышленного повествователя, образ которого исключает внехудожественное прочтение произведения. Это не «документальные» очерки и не очерковый цикл25. Очерк предполагал фактическую достоверность. Не то у Достоевского. Многочисленны случаи отступления писателем от фактической во имя художественной достоверности: большая часть из них отмечена в обстоятельных комментариях Б. Федоренко и И. Якубович 4, 279 — 288 , о других пойдет речь ниже. Автобиографическая и фактическая достоверность не входила в замысел Достоевского26.
Увиденное и услышанное на каторге было пережито «сердцем автора действительно» ср. Но это был лишь «материал», из которого создавалось художественное произведение. Сохраняя точность и верность действительности, Достоевский создал такую худо- 21 Шкловский В. Заметки о Достоевском, с. Достоевский и шестидесятые годы, с. Критико-биографические заметки. Достоевский в шестидесятые годы, с. Биография книги.
Где же? Неужели Раскольников, Степан Трофимович главные герои моих романов подают к этому толки? Начнем с хронологии «Записок». Известно, что Достоевский прибыл в Омский острог 23 января 1850 г. Сообщение о том, что он прибыл в острог, «вечером, в январе месяце», было в публикации первой главы в «Русском мире» 4, 260. Это было вечером, в январе месяце". Надо читать: в декабре» 4, 301. Но столь же хорошо известно, что в декабре 1849 г.
Достоевский был еще в Петропавловской крепости, 22 декабря стоял на Семеновском плацу в ожидании смертной казни, в ночь с 24 на 25 декабря был отправлен по этапу с фельдъегерем и жандармом в Тобольск, куда прибыл 9 января и т. В хронологии «Записок» Достоевский придал принципиальное значение этому сдвигу во времени начала отбывания каторги Александром Петровичем Горянчиковым. События первой части и начала второй успели завершиться еще до «прибытия» Достоевского в Омский острог. Художественная хронология «Записок» выглядит так: в декабре Александр Петрович попадает на каторгу — дано описание острога глава «Мертвый дом» ; в связи с впечатлениями первого дня рассказано о каторжных порядках три главы «Первые впечатления» ; начиная с четвертого дня арестанта выводят на работу — его впечатления этого дня поведаны в двух следующих главах «Первый месяц»; среди новых знакомых внимание Александра Петровича привлекают Петров и Лучка главы «Новые знакомства. Петров» и «Решительные люди. Лучка» ; накануне рождества арестантов выводят в баню глава «Исай Фомич. Происходит укрупнение масштаба изображения каторги: прибытие, первый день, первый месяц, первый год, последний год, последний день срока. Таковы типичные вехи острожной судьбы каждого арестанта.
В «Записках из Мертвого дома» много личного, но как автор «Записок» Достоевский стремился к обратному художественному эффекту, предпочитая рассказу о своем пребывании в остроге изображение каторги. Не раз автор отказывается от передачи личных тягостных впечатлений, лишь обозначая их, например: «Но мне больно вспоминать теперь о тогдашнем настроении души моей. Конечно, все это одного только меня касается... Но я оттого и записал это, что, мне кажется, всякий это поймет, потому что со всяким то же самое должно случиться,. Достоевский типизировал свою острожную судьбу. Так, он не рассказал о бюрократической проволочке, из-за которой произошла задержка с выходом Достоевского из каторги на три недели, позже Достоевскому они припомнилась как почти три месяца ср. В «Записках» же автор «должен был выйти на волю, в то самое число месяца, в которое прибыл» 4, 230 — он и выходит в положенный срок 4, 230 — 232. Один из способов типизации Достоевским своей острожной судьбы — создание вымышленного образа условного повествователя Александра Петровича Горянчикова.
О нем, как и о Белкине Пушкина27, существуют разные мнения. Большинство исследователей считают Горянчикова подставным лицом, фиктивной фигурой повествования. Действительно, в тексте «Записок» автор и повествователь — зачастую одно лицо. Мысли, чувства, оценки Горянчикова нельзя отделить от мыслей, чувств и оценок Достоевского — это его размышления о «Мертвом доме». Как повествователь, Александр Петрович — это «неизвестный»,. Это входило в замысел записок, о которых Достоевский писал брату: «Личность моя исчезнет. Это записки неизвестного; но за интерес 27 О «белкинском процессе» в русской литературе см. Бочарова: Бочаров С.
Поэтика Пушкина. По вехам имен. Саратов, 1975, с. Жанрообразующая роль «белкинской коллизии» в системе повествования «Записок из Мертвого дома» Ф. Томск, 1982, с. Глубокий анализ соотношения автора и повествователя в «Станционном смотрителе» Пушкина дан в статье: Хализев В. Пушкинское и белкинское в «Станционном смотрителе». Горький, 1984, с.
Отказываясь от того, чтобы записывать «всю эту жизнь, все мои годы в остроге» — «такое описание станет наконец слишком однообразно», повествователь так объясняет в завершение всего свой замысел: «Все приключения выйдут слишком в одном и том же тоне, особенно если читатель уже успел, по тем главам, которые написаны, составить себе хоть несколько удовлетворительное понятие о каторжной жизни второго разряда. Мне хотелось представить весь наш острог и все, что я прожил в эти годы, в одной наглядной и яркой картине. Достиг ли я этой цели, не знаю. Да отчасти и не мне судить об этом. Но я убежден, что на этом можно и кончить» 4, 220. И действительно, на первом плане в «Записках» не судьба повествователя, а «Мертвый дом», образ каторжной жизни не только арестантов, но шире — народа в николаевской империи. Достоевский нигде не забывает, от лица кого он ведет повествование: во всех разговорах повествователя с арестантами они называют его только «Александром Петровичем», и таких ситуаций в тексте записок много. Дважды — во «Введении» и в уведомлении издателя в главе «Претензия» подчеркнуто, что автор — лишь «издатель записок покойного Александра Петровича Горянчикова».
В то же время две детали жизни повествователя не разработаны в тексте записок — это его преступление убийство жены и десятилетний срок каторги. Повествователь сознает себя в записках не уголовным, а политическим преступником — и потому, что свободен от мук совести за приписанное преступление, и по многочисленным намекам. Зачем уголовному преступнику из дворян свидание с женами декабристов? Зачем убийцу жены специально показывать «ревизору», «важному генералу, такому важному, что, кажется, все начальственные сердца должны были дрогнуть по всей Западной Сибири с его прибытием»: «... Судя по междометию, генерал вспомнил о громком политическом процессе 1849 г. Т-вский, польский революционер, предупреждает Горянчикова, хотевшего принять участие в «претензии», но оскорбленного тяжко тем, что его вывели из строя сами арестанты: «Станут разыскивать зачинщиков, и если мы там будем, разумеется, на нас первых свалят обвинение в бунте. Вспомните, за что мы пришли сюда. Их просто высекут, а нас под суд» 4, 203.
Особенно наглядно самосознание «политического преступника» обнаруживается в главе «Товарищи», в которой повествователь помимо прочего говорит о том, что после декабристов начальство «глядело в мое время на дворян-преступников известного разряда иными глазами, чем на всех других ссыльных» 4, 212. Дуров , вместе с которым повествователь пришел на каторгу и вышел из нее: круг общения Александра Петровича с арестантами из дворян ограничен лишь одним Аким Акимычем а их всего трое, по неоднократным уверениям повествователя: Аким Акимыч, гнусный шпион А-в и «отцеубийца». Есть в тексте «Записок» и противоречие в определении срока наказания повествователя. За убийство жены Александр Петрович должен отбыть на каторге десять лет, этому противоречит такая деталь. В момент прибытия в острог повествователь просит Аким Акимыча рассказать «о нашем майоре», предваряя изложение сведений о нем характерным уведомлением: «Но еще два года мне суждено было прожить под его начальством» 4, 28. Через два года плац-майор оказался под судом, ему было предложено подать в отставку. Смена плац-майора совпала с изменениями в остроге, рассказав о которых, повествователь добавляет: «Случилось уже это в последние годы моей каторги. Но два года еще суждено мне было прожить при этих новых порядках...
Два плюс два — всего четыре года, срок каторги Достоевского, а не Горянчикова. Налицо постоянная интеграция повествователя и автора «Записок из Мертвого дома». Зачем же тогда была нужна их дифференциация? Конечно, преступление и наказание Горянчикова — всего лишь «дань цензуре», которая поначалу и без того придирчиво отнеслась к «Запискам», задержав публикацию второй и последующих глав на несколько месяцев. Но только лишь эти две детали убийство жены и десятилетний срок на каторге , но не сам образ Горянчикова лишены содержательного значения в «Записках из Мертвого дома». Горянчиков был художественно необходим Достоевскому. Он — «неизвестный». У него нет литературного прошлого и нет будущего «воскрешения из мертвых» автора.
Благодаря Горянчикову, Достоевский типизировал свою острожную судьбу. То, как Достоевский создавал из личных впечатлений текст «Записок», видно по такому факту.
Здесь должен быть своеобразный экспозиционный момент, необходимая завязка действия. Номер не может существовать и без развития, напряженность которого зависит от конкретных задач постановщика. Кульминационный момент в номере выражается чаще всего как контрастный перелом, без которого не может быть необходимой полноты развития всего сценария. Заключается номер, как правило, разрешительным моментом, приводящим действие к относительной завершенности. Номер должен быть относительно коротким по напряженности, но не куцым. Его продолжительность находится в прямой зависимости от его функции, назначения, задачи в общем решении темы театрализованного представления: не меньше и не больше того, что ему отведено художественной логикой.
Следующим требованием для номера является высокая концентрация содержания: за предельно малое время нужно дать максимум информации, и не просто донести информацию до зрителя, а художественно организовать ее с целью эмоционально-эстетического воздействия. В отличие от эстрадного концертного номера, номер в сценарии театрализованного представления непременно должен, так или иначе, участвовать в решении общей темы. Поэтому от номера требуется четкая общая направленность, связь с другими номерами. Всякая классификация в искусстве неполна, и поэтому можно выделить здесь видовые и жанровые группы, ориентируясь лишь на номера, часто встречающиеся в сценариях театрализованных представлений. К первой видовой группе следует отнести разговорные или речевые номера. Групп может быть и больше, названия их могут быть более точными, но сущность деления от этого не изменится. А без видовых признаков невозможно установить и жанровых особенностей. Итак, какие жанры номеров встречаются в театрализованных представлениях?
Довольно распространенным и драматургически полно разработанным номером в сценарии театрализованного представления является сценка. Во французском языке этому понятию соответствуют термины этюд, кроки, в английском — скетч. По жанровому делению, принятому в теории драмы, сценки могут быть драматическими, мелодраматическими, комическими, трагическими, фарсовыми и т. Интермедия — жанр из группы разговорных номеров. Интермедии — это небольшие комические сценки, исполняемые между действиями драматического произведения. На Руси с незапамятных времен разыгрывалась народная интермедия. На эстраде и в театрализованных представлениях интермедия вторгается, как правило, между двумя эпизодами. Характер интермедии — противопоставление двух разных точек зрения, спор.
Такое столкновение наилучшим образом способствует художественному раскрытию основной темы сценария театрализованного представления. Интермедия как форма конферанса находит самое большое распространение в агитационно-художественных программах. И именно здесь непонимание жанра и характера номера чаще всего приводит к просчетам. Это — парный конферанс, следующий из рассматриваемых жанров разговорных номеров. В отличие от эстрадного, парный конферанс в театрализованном представлении чаще всего имеет более сложные функции, и его вес в публицистическом выявлении идеи весьма значителен. Еще один жанр разговорного номера — монолог. К этому же жанру можно подключить и лирическое стихотворение. Монологи и лирические стихотворения в сценарии театрализованного представления могут быть как отдельными завершенными номерами, так и своеобразными связками между ними.
Но, разумеется, монолог как номер отличается от монолога-связки — номер имеет большую драматургическую завершенность, в нем обязателен кульминационный момент, а также разрешающая часть. Монолог может быть и в прозе, и в стихах, и сочетать в себе стихи и прозу. В коротком лирическом стихотворении трудно найти структурные элементы номера. Но часто лирические стихи, объединенные в циклы, имеют свою внутреннюю драматургию и воспринимаются как единое целое. В таких случаях они действительно обретают завершенность номера. Следующий из рассматриваемых жанров разговорного номера — буриме. Это стихотворная игра, при которой исполнитель сочиняет стихи на заданные зрителями рифмы. Как номер в сценарии театрализованного представления буриме встречается сравнительно редко.
Но этот вид эстрадного искусства не противопоказан ни агитационно-художественным, ни другим представлениям и может быть одним из удачных средств вовлечения публики в действие, активизации ее внимания. Кроме того, он таит в себе немалые публицистические возможности. К группе музыкальных номеров мы относим, прежде всего, концертный музыкальный номер. Завершенность его обусловлена самой музыкальной формой. Если же в качестве номера берется отрывок из большого произведения, то он должен быть относительно законченным, производящим целостное впечатление. Любимый народом жанр музыкального номера — частушка. Ее особенности — злободневность, предельная краткость, выразительность формы и емкость содержания. Частушка, создаваемая на конкретном материале, является незаменимым по оперативности жанром.
Речь в частушке всегда звучит индивидуализировано, художественно оправданно, как речь определенного человека или как говор, свойственный конкретному району, области, краю. Лаконично выраженному содержанию в частушке соответствует четкая композиция, определяемая формой, структурой четверостишья. Одна из характерных особенностей этой формы — органическое сочетание разговорной интонации с музыкальной структурой. А в целом частушечный номер строится как завершенный внутри себя действенный элемент программы. При пении четырехстрочечная частушечная строфа подразделяется на две полустрофы с глубокой паузой в середине. Как правило, первое двустишие играет роль зачина, в нем дается как бы завязка лирического повествования; второе двустишие — концовка: разработка темы и заключительный вывод. Именно такое драматургическое строение частушки и делает ее чрезвычайно выразительным, действенным жанром, легко воспринимаемым слушателями. Например: Нынче женщины в почете: Дома все лежит на них, Да еще и на работе Вкалывают за двоих.
К распространенным жанрам музыкального номера можно отнести также музыкальный фельетон и куплетный номер. Это песенки шутливого, чаще всего сатирического содержания, имеющие в той или иной степени завершенную, действенную структуру. В куплетах большую роль играет постоянный припев рефрен , который в сочетании со всем текстом подчеркивает основную мысль номера. Иногда в качестве рефрена используются пословицы, поговорки или строки из популярных песен. Куплеты всегда исполняются под музыку речитативом, говором. К группе пластико-хореографических номеров относятся в первую очередь пантомима и пластический этюд или номер. Пантомима и сама может быть составной частью, элементом пластического номера, но чаще всего это традиционно сложившаяся форма выступления с отдельными сюжетными сценками. В России пантомима входила в состав многих народных игр и обрядов.
Она занимала видное место в балаганных театрах и цирках.
Именно поэтому к артистам оригинального жанра прежде всего относят акробатов, жонглеров и воздушных гимнастов. Кроме того, к нему причислено также искусство иллюзионистов и пародистов, а также клоунов и дрессировщиков, создающих номера, поражающие зрителя своей необычностью или сложностью.
Есть множество династий артистов оригинального жанра, так как их дети имеют возможность с детства приобщаться к тайнам искусства родителей, и уже в подростковом возрасте они вполне готовы выступать на арене цирка или на эстраде самостоятельно. Фаер-шоу Огненными представлениями, которые особенно неотразимы в ночное время, развлекали зрителей еще в Древнем Вавилоне и Египте. Даже в средние века, когда церковь активно боролась с уличными артистами, то, что мы сегодня называем фаер-шоу, было обязательной частью предпасхальных карнавалов.
Современные «укротители огня» устраивают великолепные представления, которые составляют достойную конкуренцию любому фейерверку. Нередко в них участвуют несколько человек, включая красавиц-ассистенток. Есть даже коллективы, которые разыгрывают театральные представления с оригинальным сценарием , где танцы и другие манипуляции с огнем являются частью сюжета.
Дрессура Такие номера оригинального жанра особенно любят малыши и младшие школьники. Поэтому неудивительно, что артистов, выступающих вместе с мохнатыми, хвостатыми и пернатыми питомцами чаще всего приглашают на детские дни рождения и другие праздники. Кроме того, без номеров с дрессированными животными не обходится ни одна цирковая программа.
Однако если на корпоративах и праздниках обычно выступают артисты, работающие с голубями, собаками, кошками, обезьянами, то на арене можно увидеть также хищников, слонов и джигитовку на лошадях. Бармен-шоу Если дрессура и огненные представления имеют многотысячелетнюю историю, то мастера, способные удивить своим умением обращаться с бокалами и шейкером, стали считаться артистами оригинального жанра совсем недавно. Тем не менее сегодня можно увидеть выступления барменов, которые являются настоящими виртуозами.
Они не просто великолепно жонглируют, но и создают вкусные коктейли , которые преподносятся зрителям для дегустации. Нередко в шоу принимают участие сразу несколько барменов. Тогда представление превращается в своеобразный батл, победителю которого достаются овации зрителей.
Фокусники и иллюзионисты Рассказывая про оригинальные шоу , нельзя не упомянуть об артистах, которые творят чудеса прямо на глазах у изумленной публики. В старину их считали волшебниками, но сегодня многие приходят на концерты иллюзионистов с одной лишь целью — разгадать, как им удается выполнять свои трюки. Тем не менее даже те, кто настроен скептически, часто уходят с таких шоу в полном восторге от увиденного, и признаются, что снимают шляпу перед талантом фокусника.
Самые сногсшибательные номера иллюзионистов нередко основаны на использовании сложных технических устройств и реализуются с помощью «невидимых» ассистентов. Такие шоу рассчитаны на взрослую аудиторию и могут вызывать чувство страха. Клоуны Шуты и скоморохи развлекали людей с незапамятных времен.
Они жили при дворах монархов и могли говорить им правду в лицо. Нередко шутам удавалось добиться высокого положения при дворе и даже стать доверенным лицом своего господина. Позже клоуны, выступающие в цирке, стали высмеивать не только простые, обыденные вещи и явления, но и власти, и политиков.
Современные артисты этого вида оригинального жанра, как правило, не затрагивают животрепещущих тем. Однако есть мастера, которые в одиночку разыгрывают целые спектакли с глубоким философским смыслом , вызывая у зрителя смех сквозь слезы. Шоу мыльных пузырей Такие представления могут стать украшением любого праздника.
Что такое оригинальный жанр. Номера оригинальные Оригинальный жанр для выступления студентов
Они жонглируют инвентарем, одновременно с этим готовят вкусные коктейли. Артистов огненного шоу — «укротители огня» способны создать такое представление, с которым не сравниться ни один фейерверк. Обычно в постановке участвуют несколько человек, совершая манипуляции с огнем, которые завораживают людей. Барабанщиков — это новое направление в ивент-индустрии. Шоу барабанов представляет собой яркий концертный номер с костюмами, музыкой и танцевальными элементами. Живой звук и синхронное исполнение удивляют и радуют зрителей.
Акробатов — в этом представлении акцент сделан на пластичность и гибкость людей. Номера отличаются большим разнообразием, в зависимости от программы.
В литературе существуют произведения, которые выходят за рамки традиционного рассказа или романа и используют необычную структуру или формат. Например, такой жанр, как поэма-игра, предлагает читателю поучаствовать в сюжете, решать головоломки и выполнить определенные действия. Поэма-игра может быть написана в виде квеста или интерактивного приключения, где читатель сам выбирает развитие сюжета и влияет на его конечный исход. Еще одной необычной формой представления может быть использование художественных средств, таких как графика, фотографии или комиксов, вместе с текстом.
Это позволяет передать эмоции и идеи через визуальное восприятие, а не только через слова. Также можно встретить произведения, где текст представлен в виде чата, писем, записок или даже сообщений в социальных сетях. Это создает ощущение присутствия в реальной жизни персонажей и позволяет более глубоко погрузиться в их мир и отношения. Оригинальная форма представления необычного жанра позволяет привлечь внимание читателя, добавить элементы интерактивности и уникальности в произведение. Оно позволяет не только передать сюжет и идеи, но и создать особую атмосферу чтения. Нарушение стандартов и схем Оригинальный жанр отличается от традиционных жанров тем, что он часто нарушает стандарты и схемы, принятые в литературе.
Авторы оригинальных произведений стремятся к тому, чтобы их работы выделялись и привлекали внимание читателей своим новаторством и отходом от привычных рамок. Такие нарушения могут быть связаны с использованием необычной структуры текста, использованием нестандартных средств выражения или нарушением установленных правил грамматики и пунктуации. Оригинальные жанры часто дают авторам возможность экспериментировать с формой и содержанием своих произведений. Нарушение стандартов и схем может помочь автору оригинального жанра привлечь внимание читателей и заявить о своей изюминке на фоне традиционных жанров.
Заключается номер, как правило, разрешительным моментом, приводящим действие к относительной завершенности. Номер должен быть относительно коротким по напряженности, но не куцым. Его продолжительность находится в прямой зависимости от его функции, назначения, задачи в общем решении темы театрализованного представления: не меньше и не больше того, что ему отведено художественной логикой.
Следующим требованием для номера является высокая концентрация содержания: за предельно малое время нужно дать максимум информации, и не просто донести информацию до зрителя, а художественно организовать ее с целью эмоционально-эстетического воздействия. В отличие от эстрадного концертного номера, номер в сценарии театрализованного представления непременно должен, так или иначе, участвовать в решении общей темы. Поэтому от номера требуется четкая общая направленность, связь с другими номерами. Всякая классификация в искусстве неполна, и поэтому можно выделить здесь видовые и жанровые группы, ориентируясь лишь на номера, часто встречающиеся в сценариях театрализованных представлений. К первой видовой группе следует отнести разговорные или речевые номера. Групп может быть и больше, названия их могут быть более точными, но сущность деления от этого не изменится. А без видовых признаков невозможно установить и жанровых особенностей.
Итак, какие жанры номеров встречаются в театрализованных представлениях? Довольно распространенным и драматургически полно разработанным номером в сценарии театрализованного представления является сценка. Во французском языке этому понятию соответствуют термины этюд, кроки, в английском — скетч. По жанровому делению, принятому в теории драмы, сценки могут быть драматическими, мелодраматическими, комическими, трагическими, фарсовыми и т. Интермедия — жанр из группы разговорных номеров. Интермедии — это небольшие комические сценки, исполняемые между действиями драматического произведения. На Руси с незапамятных времен разыгрывалась народная интермедия.
На эстраде и в театрализованных представлениях интермедия вторгается, как правило, между двумя эпизодами. Характер интермедии — противопоставление двух разных точек зрения, спор. Такое столкновение наилучшим образом способствует художественному раскрытию основной темы сценария театрализованного представления. Интермедия как форма конферанса находит самое большое распространение в агитационно-художественных программах. И именно здесь непонимание жанра и характера номера чаще всего приводит к просчетам. Это — парный конферанс, следующий из рассматриваемых жанров разговорных номеров. В отличие от эстрадного, парный конферанс в театрализованном представлении чаще всего имеет более сложные функции , и его вес в публицистическом выявлении идеи весьма значителен.
Еще один жанр разговорного номера — монолог. К этому же жанру можно подключить и лирическое стихотворение. Монологи и лирические стихотворения в сценарии театрализованного представления могут быть как отдельными завершенными номерами, так и своеобразными связками между ними. Но, разумеется, монолог как номер отличается от монолога-связки — номер имеет большую драматургическую завершенность, в нем обязателен кульминационный момент , а также разрешающая часть. Монолог может быть и в прозе, и в стихах, и сочетать в себе стихи и прозу. В коротком лирическом стихотворении трудно найти структурные элементы номера. Но часто лирические стихи, объединенные в циклы, имеют свою внутреннюю драматургию и воспринимаются как единое целое.
В таких случаях они действительно обретают завершенность номера. Следующий из рассматриваемых жанров разговорного номера — буриме. Это стихотворная игра, при которой исполнитель сочиняет стихи на заданные зрителями рифмы. Как номер в сценарии театрализованного представления буриме встречается сравнительно редко. Но этот вид эстрадного искусства не противопоказан ни агитационно-художественным, ни другим представлениям и может быть одним из удачных средств вовлечения публики в действие, активизации ее внимания. Кроме того, он таит в себе немалые публицистические возможности. К группе музыкальных номеров мы относим, прежде всего, концертный музыкальный номер.
Завершенность его обусловлена самой музыкальной формой. Если же в качестве номера берется отрывок из большого произведения , то он должен быть относительно законченным, производящим целостное впечатление. Любимый народом жанр музыкального номера — частушка. Ее особенности — злободневность, предельная краткость, выразительность формы и емкость содержания. Частушка, создаваемая на конкретном материале, является незаменимым по оперативности жанром. Речь в частушке всегда звучит индивидуализировано, художественно оправданно, как речь определенного человека или как говор, свойственный конкретному району, области, краю. Лаконично выраженному содержанию в частушке соответствует четкая композиция, определяемая формой, структурой четверостишья.
Одна из характерных особенностей этой формы — органическое сочетание разговорной интонации с музыкальной структурой. А в целом частушечный номер строится как завершенный внутри себя действенный элемент программы. При пении четырехстрочечная частушечная строфа подразделяется на две полустрофы с глубокой паузой в середине. Как правило, первое двустишие играет роль зачина, в нем дается как бы завязка лирического повествования; второе двустишие — концовка: разработка темы и заключительный вывод. Именно такое драматургическое строение частушки и делает ее чрезвычайно выразительным, действенным жанром, легко воспринимаемым слушателями. Например: Нынче женщины в почете: Дома все лежит на них, Да еще и на работе Вкалывают за двоих. К распространенным жанрам музыкального номера можно отнести также музыкальный фельетон и куплетный номер.
Это песенки шутливого, чаще всего сатирического содержания, имеющие в той или иной степени завершенную, действенную структуру. В куплетах большую роль играет постоянный припев рефрен , который в сочетании со всем текстом подчеркивает основную мысль номера. Иногда в качестве рефрена используются пословицы, поговорки или строки из популярных песен. Куплеты всегда исполняются под музыку речитативом, говором. К группе пластико-хореографических номеров относятся в первую очередь пантомима и пластический этюд или номер. Пантомима и сама может быть составной частью, элементом пластического номера, но чаще всего это традиционно сложившаяся форма выступления с отдельными сюжетными сценками. В России пантомима входила в состав многих народных игр и обрядов.
Она занимала видное место в балаганных театрах и цирках. Для советской школы пантомимы характерно стремление выразить человеческие чувства, показать различные психологические состояния через точную пластическую характеристику образа. Пластический этюд — понятие более широкое, чем пантомима. Этот номер может включать в себя и танец, и элементы акробатики и других спортивных зрелищных упражнений, и диалог, и песню, и как уже говорилось выше, пантомиму, пантомимическую сценку. Общий план номеров этого типа должен быть разработан сценаристом. Композиционно номер строится с учетом действенной структуры имеет экспозицию, развитие действия, кульминационный момент и финал. Синтез пластики, пантомимы, песни в номере — весьма характерное явление для современных театрализованных представлений.
Это свидетельство того, что смешанный номер для драматургии театрализованных представлений наиболее приемлем. К таким представлениям относятся театрализованные игровые конкурсы.
Да, иногда мы видим мам и пап строгими, занятыми работой. Но в то же время — это те люди, которые несут в семью гармонию, любовь и тепло. На сцене мы не играем, а показываем самих себя. Ведь внутри нас всё ещё живут дети.
Возможно, именно это позволило нам выложиться на максимум», — делятся участницы. Конкурсные испытания завершены.
Оригинальный жанр: понятие, виды. Артисты оригинального жанра. Фаер-шоу"
это особая форма художественного выражения, которая выходит за рамки установленных жанровых категорий и создает собственную неповторимую творческую реальность. Оригинальный жанр – это один из самых древних видов сценического искусства. Оригинальные или цирковые жанры – это обобщенное название номеров, которые при всех отличительных особенностях между собой характеризиуются единым выразительным средством –трюком.
Сквозь лекции в звезды 🌟
| От эпического фэнтези до научпопа: гид по литературным жанрам | это самый удивительный и красочный спектр услуг, который вбирает в себя артистов эстрады, цирка и театра. |
| Школа Фокусников | это жанр, который включает в себя те направления, которые сложно отнести к уже имеющимся. |
| Что такое оригинальный жанр 🚩 номера оригинального жанра 🚩 Искусство | Номера оригинальные Оригинальный жанр для выступления студентов. |
| Фестиваль оригинального жанра | Во-первых, то, что словосочетание «уютное фэнтези» мыслится как оригинальное и уникальное, а не как уже устоявшееся название жанра. |
| Оригинальный жанр что входит. Номера оригинальные. Что это такое | Ответ дадут сами читатели, когда оценят оригинальный сюжет, богатый язык и тонкий юмор, выгодно отличающие новую книгу от сотен других. |
Школа Фокусников
В интернет-изданиях из группы аналитических жанров наиболее часто используется корреспонденция. таких интернет-СМИ, как ИА «РИА Новости», , ИА «Татар-Информ» размещаются преимущественно оригинальные. Оригинальный жанр потому, наверное, и называется оригинальным, что здесь особенно нетерпимы творческая инертность, унылое повторение уже существующих номеров, затоптанные, хоженые-перехоженые дороги. куратор направления "Оригинальный жанр", точно хранит пару секретиков как вывернуть мир наизнанку и сделать что-то нестандартное! Оригинальный жанр произведения возникает на основе взаимодействия «поэмы» и «фельетона». Оригинальный жанр – один из самых древних видов искусства.