Еще по итогам 2020 года Сергей и Людмила Бранчевские лидировали среди офтальмологов, занимая 8-е место в рейтинге самых богатых владельцев частных клиник Самарской области. В течение 2021 года в «СМ-Клиника» на Сенежской запланировано открытие круглосуточного стационара на 60 коек с 6-ю операционными. Новости о пропаже сына владельца «СМ-клиники» и его жены после трагического инцидента с терактом в Москве. Дмитрий, сын владельца «СМ-Клиники» Николая Смыслова, и его жена Ирина исчезли после теракта в московском «Крокус Сити Холле».
Пропажа владельца «СМ-клиники» и супруги после инцидента в Крокус Сити Холле
Речь идёт о центре пластической хирургии «СМ-Клиника». Что известно об исчезновении сына владельца СМ-Клиники — читайте на Фото: © Известия/Павел Волков. Читать в. Сын владельца "СМ-клиники" и его жена пропали после террористического акта в "Крокус Сити Холле" 22 марта. См клиника владелец смыслов Николай Вениаминович. Пенсионерка из Москвы подала в суд на «СМ-Клинику» после того, как хирурги больницы удалили ей желчный пузырь. Shot: В «СМ-Клинике» готовы к ответственности за смерть пациентки после операции.
Сын владельца «СМ-Клиники» и его жена исчезли после теракта в «Крокусе»
Николай Смыслов В июне многопрофильный медицинский холдинг «СМ-Клиника» отмечает двадцатилетие. Телеграм-канал «112» пишет о Николае Смыслове, основателе «СМ-Клиники» (одной из крупнейших сетей частных клиник), который разыскивает сына Дмитрия и сноху Ирину. Речь идёт о центре пластической хирургии «СМ-Клиника».
«СМ-Клиника» открыла новое отделение в Москве за 250 млн рублей
Представление лицензирующим органом сведений о переоформлении лицензии, внесении изменений в сведения о лицензии сведений о продлении срока действия лицензии. Представление сведений о регистрации физического лица по месту жительства. Представление сведений о регистрации юридического лица в качестве страхователя в территориальном органе Пенсионного фонда Российской Федерации. Представление сведений об учете юридического лица в налоговом органе.
Сейчас их нет ни в списках погибших, ни в списках пострадавших. Родные пары сдали анализы на ДНК в надежде, что это поможет им отыскать пару. Трагедия, позже официально признанная ведомственными органами как теракт, произошла 22 марта в красногорском «Крокус Сити Холл». По предварительной информации, четверо боевиков ворвались в зал, где должна была выступать группа «Пикник» и открыли огонь по безоружным людям.
Приор м Екатеринбург Малышева. Мельников Сергей Александрович.
Директор стоматологии. Директор стоматологической клиники. Руководитель стоматологической клиники. Лемберг Егорьевск. Лемберга Егорьевск медицинский центр. СП клиника Егорьевск. Клиника доктора Лемберга Яна Владимировна. Биосфера Казань директор. Покровский Александр Дмитриевич Биосфера.
Кирилл Дмитриев Зообизнес. Сергей Мендоса Истратов. Бест клиник врачи. Бест доктор клиники. Бест клиник хозяин. Главный врач Бест клиник. Алексей Великий. Великий Алексей Сергеевич gen87. Алексей Великий Национальная компания.
Клиника Алексея Великого. Дмитрий Раевский. Раевский Дмитрий Сергеевич. Раевских Дмитрий Анатольевич. Раевский Дмитрий Леонидович. Денис Швецов. Швецов Денис Евгеньевич. Швецов Денис Юрьевич. Швецов Денис сберздоровье.
Азнаурян Оник Эрикович. Азнаурян Ашот. Игорь Азнаурян. Оник Азнаурян жена. Автоматизация стоматологии. Никита Логинов стоматология. Никита Логинов Ident. Маркетинг в стоматологии. Михаил Радуцкий.
Михаил Борисович Радуцкий. Михаил Радуцкий Украина. Радуцкий Григорий Аврамович. Уразманов Артур Ринардович.
Ему присвоили повышенный ранг сложности. Губернатор Подмосковья Андрей Воробьев уточнил, что по состоянию на утро 23 марта основной огонь был ликвидирован. По последним данным, в результате инцидента погибли 133 человека, пострадали больше 100.
ПСБ профинансировал строительство нового медицинского центра сети СМ-Клиника
• В июне многопрофильный медицинский холдинг «СМ-Клиника» отмечает двадцатилетие. Деловые новости. Генеральный директор клиники Юлия Колесень рассказала, что возведение здания под новый медцентр идет по плану.
Сын владельца «СМ-клиники» и его супруга пропали после теракта в «Крокусе»
Интересно, что кроме Леонида Алексеевича, который стал у нас главным экспертом по педиатрии, мало кто из бывших сотрудников у нас прижился. Но местоположение хорошее, есть стационар, в общем, взял я это здание. При этом владелец, наученный горьким опытом, потребовал с меня два платежа в виде резерва и оплату за два месяца вперед — никаких каникул. Кредит под такое дело не возьмешь, поэтому занял денег у знакомых и друзей. Долго потом отдавал долги, потому что брал под процент.
Надо сказать, что интерьер в клинике был ужасным — серые стены и золотые потолки. Это жутко давило. Везде таблички — «не входить», «стоп». Вода хлестала по улице, подвал и первый этаж полностью затопило.
Самое же сложное — «перековать» врачей, привыкших к определенному стилю работы. Очень ее люблю, очень востребованный доктор. Но у нее первичных пациентов почти нет, только постоянная лояльная база. В общем, «отмываться» пришлось долго.
С тех пор «МераМед» мы между собой в качестве отрицательного определения используем. Так и говорю: «Мне вот этот «МераМед» здесь не нужен». Потом стало понятно, что это направление надо расширять, потребности у людей достаточно высокие, все хотят лежать в хороших условиях. Жалоб на городское здравоохранение было много, да я и сам знал об этом не понаслышке.
Лежал в городской больнице, и мне это обошлось в пять раз дороже, чем в платном отделении Госпиталя гражданской авиации, где я официально заплатил и меня буквально носили на руках. Тем не менее мы очень осторожно относились к хирургии, развивали ее постепенно. Сейчас у нас два партнера — ЮниКредит и Сбербанк. Ряд клиник находятся в помещениях, которые уже не вполне соответствуют нашим потребностям.
Клиника на улице Клары Цеткин не помещается на 4 тысячах кв. Это около 800 млн рублей инвестиций. Что мне вам сказать? Не пошло у нас это направление.
В итоге отказались от него и сосредоточились на других продуктах. И пациенты были довольны, и процессы мы выстроили, но потом перестали платить деньги, квоты снизили, каждый раз нужно было идти и договариваться. Это не для меня. Однако теперь планы будут корректироваться.
Уверен, что этот кризис мы переживем, запас прочности у нас есть. Тестированием на коронавирус и инфекционными больными заниматься не планируем. Очевидно, что существует множество других заболеваний, а в условиях сокращения плановой медпомощи в госсекторе наша работа будет особенно важна. Многие берут в расчет выручку на 1 кв.
На Западе, может быть, это цинично звучит, они более функционалисты, несколько иные подходы. Они имеют право на жизнь, и один, и другой, но мне ближе наш. Муслим Муслимов: А если говорить о функционалистах, то что подразумевает этот термин? Алексей Устинов: Если мы говорим о том, что такое клиницист, функционалист, то простым бытовым языком можно объяснить следующим образом. Со времен наших земских врачей, со времен Боткина, выслушав пациента, собрав анамнез, посмотрев на пациента, врач мог уже выставить диагноз, зачастую подтверждаемый только лишь какими-то дополнительными исследованиями. Западная медицина была сразу настроена несколько иначе, так исторически сложилось. Она имела большую и материальную, и техническую оснащенность. И наши коллеги опирались, в первую очередь, на результаты физикальных исследований при постановке диагноза, для меня это было несколько удивительно. То есть у нас, как в фильме "Берегись автомобиля" — понюхаем, пощупаем, и диагноз готов. Этот принцип клинического мышления нам преподавали буквально с первых дней обучения в наших медицинских институтах.
Из каких клиник он сейчас состоит? В чем ноу-хау холдинга, какую идеологию, за исключением персонифицированной, несет в целом? Какие есть инновационные модели в диагностике и лечении? Я знаю, что в одной из клиник Вы открываете радиохирургическую операционную для сложных операций. Расскажите поподробнее, что Вы сейчас делаете и на что Вы нацелены. У нас порядка 12 клиник в Москве, есть клиника в городе Солнечногорский, две клиники и сейчас готовится к открытию третья в Санкт-Петербурге, своя клинико-диагностическая лабораторная база и все сопутствующие службы. Сейчас мы готовимся к установке оборудования и открытию рентгеноперационной. Это позволит проводить высокотехнологичные оперативные вмешательства на сердце, сосудах, в том числе на сосудах, питающих головной мозг, то есть при неврологических заболеваниях, прединсультных заболеваниях. И вот эти виды медицинской помощи часто относятся и по классификации Минздрава Российской Федерации, и по международной классификации к высокотехнологичным видам медицинской помощи. Без этого мы, наверное, не сможем развиваться.
Кредо холдинга в целом — оказывать полноценную медицинскую помощь под ключ. Естественно, без каких бы то ни было позиций мы этого не можем сделать. Поэтому у нас существуют все методы исследования, все мыслимые, немыслимые методы лечения, за исключением очень экзотичных. И поэтому без такой части, как рентгеноперационная, коронографические исследования мы не могли развиваться дальше. Поэтому было принято решение закупить подобное оборудование, обучить специалистов и подготовить пациентов к возможности проведения подобного рода манипуляций на нашей базе. Муслим Муслимов: Зачастую руководители медицинских учреждений говорят о том, что персонал в Москве абсолютно разношерстный, и уровень его, вне зависимости от возраста, сильно отличается. В первую очередь, отличается из-за того, что есть ряд специалистов, которые изучают англоязычную литературу, и есть те, которые далеки от нее. Так или иначе, специалисты заканчивают разные медицинские ВУЗы, в которых обучение идет не всегда по одинаковой системе. Есть ли у Вас концептуальная форма взаимодействия в виде обучающих процессов, контроля стандартов, по которым они лечат, и в целом контроля работы врачей? Алексей Устинов: Да, несомненно, у нас выстроена целая система адаптации и обучения наших медицинских работников, в частности, что касается врачей.
Но начну с первой части по поводу разных школ. Я разделяю медицинские школы всего на 2 вида: хорошие и не очень хорошие, не совсем соответствующие. Это даже не зависит от ВУЗа, который закончил тот или иной конкретный врач, это зависит от того, как этот доктор относился к этой школе. Ведь ни для кого не секрет, что один и тот же ВУЗ может выдать нам и академика, и запойного пьяницу на выходе. Поэтому при подборе персонала, который для нас является самым важным моментом в формировании всей концептуальной политики работы холдинга, мы руководствуемся несколькими принципами. Это определенный профессионализм, который мы оцениваем в несколько этапов. Первый этап — на уровне службы подбора персонала, где у нас работают очень опытные сотрудники, имеющие опыт набора именно медицинских работников. Второй этап — на уровне руководителей подразделений. И третий этап — это уже на уровне клинических экспертов, которые также существуют в штате и могут оценить качество работы того или иного врача. Что касается стандартов, то они существуют.
Мы для себя выработали определенные внутренние стандарты, которые были основаны на самых лучших традициях с учетом рекомендаций американской, европейских школ по той или иной специальности. Проведя экспертную оценку данных стандартов, мы сделали внутренний свод стандартов по разного рода нозологиям. И мы все это скомпилировали с нашей программой, медицинской информационной системой, что позволяет не до конца произвести контроль качества лечения, но хотя бы сконцентрировать внимание эксперта на той или иной проблемной зоне, где он уже может, более погрузившись, определить, где-то что-то недоработано по той или иной истории болезни, той или иной амбулаторной карте. Этот процесс непрерывный, что позволяет нам отсеивать докторов, которые не соответствуют формату работы в нашем холдинге. Мы учитываем не только профессионализм докторов, но и чисто человеческие, коммуникативные качества. Потому что этот пласт работы зачастую в государственных медицинских учреждениях уходит на второй план. И мы себе на вооружение, что должны отдавать приоритетное место вот этим вещам. Муслим Муслимов: Если говорить о количественной составляющей, какое количество специалистов сейчас работает у Вас в холдинге? Алексей Устинов: Сейчас в холдинге работают более 1200 только врачебных специалистов, цифра всех работающих приближается к 3500 человек. После открытия новых инвестиционных проектов, новых площадок, которые мы сейчас заканчиваем, эта цифра приблизится к 4000.
Муслим Муслимов: А какое количество пациентов проходит через Вас в год? Алексей Устинов: В среднем, проходит около 3-4 тысяч человек в день, получается порядка 100. То есть в месяц мы обслуживаем небольшой российский город. Муслим Муслимов: Как Вы считаете, чем отличаются форматы управления российской системы здравоохранения от зарубежной в рамках частного медицинского бизнеса? Алексей Устинов: Мне приходилось сталкиваться и с работой частнопрактикующих докторов, и государственных зарубежных клиник. Здесь отличие основное в том, что все ведущие менеджеры любого ЛПУ в России — это выходцы из врачебной среды. В европейских странах это так называемые медицинские менеджеры, которые могут быть совершенно далеки от медицины, они просто управленцы. Они могут окончить университет по специальности технология машиностроения и при этом быть допущенными к управлению лечебно-профилактического учреждения. Не во всех странах практикуется, но во многих это действительно есть. И там функция менеджера и менеджмента сводится к контролю самого бизнес-процесса, контролю качества, финансовым компонентам.
У нас главный врач, заместители главных врачей, если мы имеем в виду такого менеджера среднего звена, это и помощник, и советчик, и человек, к которому можно в любой момент подойти и попросить помощи. То есть мы в основном выбираем или назначаем на подобного рода должности наставника, человека, умудренного определенным опытом. Понятно, что есть исключения, но в большинстве своем, человек, к которому всегда можно обратиться за советом, который может помочь, в том числе, по основной специальности. Все ведущие менеджеры любого ЛПУ в России — это выходцы из врачебной среды.
И тот поток пациентов, который идет в государственном ЛПУ, точно так же идет и к нам. Но единственное различие в том, что у нас либо пациент, либо страховая компания оплачивает деньги. Сложные случаи бывают, и для этого у нас существует целый ряд позиций, которые позволяют нам справляться с подобного родами ситуациями.
Это и институт ведущих специалистов, и возможность сбора консилиумов, и постоянные врачебные конференции, на которых разбираются те или иные сложные клинические случаи, дабы мы не натыкались на них в ближайшем обозримом будущем. И это всеобъемлющая поддержка ведущих специалистов всех клинических баз, которые имеются в холдинге, то есть, что называется, по крику SOS у нас бегут на помощь все люди, которые могут в данном случае помочь. Второй момент, мы зачастую пользуемся дополнительной помощью наших коллег из других клиник, из государственных клиник. Мы отправляем в ведущие профилированные специализированные институты, научно-исследовательские институты, клинические учреждения и так далее. Без этого и не предполагаем свое существование, да это и не нужно на данном этапе. Что касается второй части вопроса о взаимоотношениях между врачом и пациентом, то ни для кого не секрет, что развиваются разные аспекты взаимодействия. И в частности, так называемый клиентский экстремизм, когда пациенты разными способами, методами стараются выбить деньги с того лечебного учреждения, в котором они обслуживались.
Правы они или нет, для них это большого значения не имеет. Здесь у нас тоже существуют определенные методы взаимодействия: это служба клиентской поддержки, целая база врачей, экспертов, которые могут с экспертной точкой зрения поспорить с предъявляемыми претензиями. Но в этом отношении мы абсолютно не проповедуем принцип, когда кулик свое болото хвалит. Мы открыты и всегда готовы признать свои ошибки, если в чем-то не правы. Но не бывает так, что работающий орган, человек, организация всегда бывают только правы, это утопия. Мы стараемся минимизировать подобного рода риски, и к каждому случаю подходим также индивидуально. Мы неоднократно сталкивались с реальными случаями клиентского экстремизма, когда пациент говорит: у меня месяц назад был тромб, Вы мне его лечили, а потом я пошел и сделал УЗИ, у меня тромба нет, значит, от чего же Вы меня лечили.
Мы пытаемся ему объяснить, что для этого и лечили, чтобы тромб лизировался, рассосался. Но пациенту бывает трудно это либо объяснить, либо он считает себя искренне правым, пытается с нас взять компенсацию за то, что его, якобы, лечили не от того. Многие пациенты при общении между собой на форумах, в разного рода средствах массовой информации пишут о том, что частные клиники созданы только лишь для того, чтобы сдирать деньги и не лечить ни в коем случае пациента, а также придумывают несуществующие болезни. Я далек от мнения, что это совершено не так, и вполне допускаю, что подобного рода вещи могут быть. Но я еще раз повторюсь, что на своей практике я ни разу с таким не сталкивался. В нашем холдинге такие вещи исключены по определению, поскольку контроль качества у нас стоит на первом месте после набора персонала. Сейчас развивается так называемый клиентский экстремизм, когда пациенты разными способами стараются выбить деньги с того лечебного учреждения, в котором они обслуживались.
Муслим Муслимов: Я с Вами солидарен, потому что в российской системе частного здравоохранения есть, как минимум, два больших черных пятна, и Вы о них знаете — это клиника Медхэлп и клиника МераМед. Алексей Устинов: У нас даже есть такой термин «мерамедчина», мы дразнимся. Когда мы видим какие-то нестыковки или совершенночеткие признаки того, что пациенту было назначено то или иное ненужное лечение, поставлен ненужный диагноз, мы никогда не будем это обсуждать, но между собой мы это называем «мерамедчиной», такое уже нарицательное слово стало. Муслим Муслимов: Удивительно, потому что немногие это разделяют. Причем бывших сотрудников МераМед сразу видно на собеседовании, их идеологическая составляющая. Если я не ошибаюсь, "СМ-Клинике" удалось выбить этот дух мерамедчины из того медицинского учреждения, где она когда-то находилась. Алексей Устинов: У нас одна из клиник сейчас занимает здание на улице Ярославская, где раньше была одна из клиник компании МераМед.
И после того, как эта компания благополучно разорилась, мы взяли это помещение под свою клинику, создали свою базу врачей, принесли свой стандарт. Но еще долго наши пациенты, считая, что мы являемся либо преемниками, либо пособниками МераМеда, на нас смотрели косо. Но когда поняли, что мы являем собой совершенно иной тип лечебного учреждения, то вотум доверия возрос. Муслим Муслимов: Есть ли у холдинга далеко идущие планы? Какими критериями Вы довольствуйтесь для того, чтобы развивать свой бизнес и к чему идете в целом? Алексей Устинов: Достаточно интересный, но сложный вопрос, потому что ответить на него однозначно невозможно по определению, потому что, с одной стороны, таких критериев много, но с другой стороны, их не существует. У нас есть один единственный принцип: нет пределов совершенству.
Муслим Муслимов: Будь проще и нет предела совершенству. Два принципа холдинга "СМ-Клиника". И при любых обстоятельствах, которые могут возникать в его жизни, при заболеваниях, он знал бы только одну единственную клинику — "СМ-Клинику". Муслим Муслимов: Какие признаки успеха Вы бы выделили основополагающими? Вы работаете в рамках конкурирующей среды, и на рынке существуют и большие клиники, и сети. Кого Вы оцениваете, как конкурентов, и по каким критериям можете сказать, что конкуренты являются достойными и достигли своих результатов? Алексей Устинов: Есть несколько признаков успешности в медицинском бизнесе, их можно оценивать по-разному.
Это количество пациентов, которые приходят на обслуживание, финансовые результаты, которые мы не ставим во главу угла, количество клиник по региону, то есть их можно оценивать по-разному. У нас есть конкуренты, они, конечно, существуют, конкурентная среда на этом рынке достаточно высока. В первую очередь, такие достаточно серьезные игроки, как МЕДСИ, это "Семейная" клиника, ряд государственных лечебных учреждений, они тоже составляют реальную конкуренцию, но конкуренцию в хорошем смысле этого слова. То есть конкуренция подстегивает развитие, и качество во многом зависит от окружения, от конкурентной среды. Потому что если вокруг нет никого, кто бы оказывал подобного рода услуги, сервис, тогда зачем развиваться. И как раз мы и видим в наличии конкурентов основной повод для того, чтобы не стоять на месте. Мы не можем себе позволить роскошь оставаться на том уровне, которого мы достигли, например, в этом году.
Мы будем расти, совершенствовать сервисы, лечебные составляющие, потому что иначе нас все обгонят, а мы хотим быть первыми. Конкуренция подстегивает развитие, и качество во многом зависит от окружения, от конкурентной среды. И сервис, который в них дается, в том числе и в Вашем холдинге, достаточно высокий. Но наши пациенты уезжают за рубеж. Есть ли у Вас свое мнение, как это снизить, чтобы они оставались здесь, в России? Как улучшить доверие со стороны врача и пациента для того, чтобы сократить этот медицинский туризм? Алексей Устинов: Эта проблема еще будет долгое время стоять перед всей российской медициной.
Мое субъективное, это связано с отсутствием надлежащего уровня сервиса. Мы работаем над сервисной составляющей ничуть не менее, чем над медицинской. Для нас это притча во языцех, что относиться к каждому пациенту нужно, как к своему самому близкому, родному, и тогда нас полюбит пациент. Для нас сарафанное радио, рекомендации являются самым важным критерием, в том числе и успешности бизнеса. Когда нас начинают рекомендовать, пускай даже когда нас ругают, но во всяком случае, не остаются к нам равнодушными, это уже определенный успех.
В клинике также будет представлена сурдологическая служба: в ней можно будет исследовать слух с помощью звукоизоляционной комнаты, а прием глухих пациентов будет вести врач-сурдолог. Самые важные новости сферы здравоохранения теперь и в нашем Telegram-канале medpharm. Нет комментариев.