Новости поход краснова керенского на петроград

Телеграммы за подписью Духонина, Краснова, Барановского, Богаевского и других Верховному Главнокомандующему Керенскому А. Ф. с донесениями о продвижении войск в октябрьские дни.

Поход Керенского-Краснова на Петроград

По расчетам «Комитета спасения», в тот момент, когда войска Керенского — Краснова начнут наступление на Петроград с фронта, его силы будут готовы нанести согласованный удар с тыла. А. Ф. Керенский, бежавший из Петрограда, возглавил поход корпуса генерала П. Н Краснова на столицу. Основная статья: Поход Керенского — Краснова на Петроград. Поход Керенского и Краснова на Петроград. Одновременно с выступлением Керенского-Краснова происходили бои в Москве, завершившиеся провозглашением власти Советов рабочих и солдатских депутатов. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.

Белый атаман Краснов

Это было очень серьезно, так как железнодорожная забастовка могла парализовать страну. Мнения присутствующих разделились, но решающей оказалась позиция Краснова. Он заявил, что в настоящий момент необходимо перемирие. Оно позволит выиграть время, а если подойдет обещанная помощь, можно будет возобновить поход на столицу. Поздно вечером того же дня к большевикам были отправлены парламентеры.

В Гатчине воцарилась обстановка тревожного ожидания. Шли какие-то совещания, писались прокламации и приказы, но все мысли были только о том, насколько успешной будет миссия переговорщиков. Утром 1 ноября парламентеры вернулись обратно. Вместе с ними прибыли большевистские представители во главе с членом нового петроградского правительства П.

Дыбенко предложил, ни много ни мало, обменять Керенского на Ленина — "ухо на ухо". Казаки поверили и пошли с этим к Краснову, но тот резонно отвечал: пускай Дыбенко доставит сюда Ленина, и тогда можно будет говорить. Разговор этот вызвал у Краснова беспокойство, и он пошел к Керенскому. То, что происходило дальше, в трактовках Краснова и Керенского существенно разнится.

Краснов утверждает, что он предупредил Керенского и, задержав казаков, позволил тому скрыться. Керенский же до конца пребывал в убеждении, что Краснов собирался выдать его большевикам. Керенский был в отчаянии и всерьез собирался покончить с собой. Позже один из его адъютантов мичман Кованько рассказал своей знакомой подробности этих минут.

Керенский позвал адъютантов и сказал, что он принял решение застрелиться, чтобы не попасть в руки большевиков. Но у него больная рука, и он боится, что не убьет себя, а только покалечит. Поэтому он просит их бросить жребий, кто из них его застрелит. Жребий пал на Кованько.

Тут он и говорит Керенскому: "Что же это мы в самом деле раскисли?! Сам Керенский описал конец этой сцены так: "Мы стали прощаться, и тут вдруг отворилась дверь и на пороге появились два человека — один гражданский, которого я хорошо знал, [424] и матрос, которого я прежде не видел. Снимайте френч — быстрее"". Вид у него получился довольно нелепый — руки торчали из слишком коротких рукавов, рыжевато-коричневые штиблеты с крагами обувь переодевать было уже некогда совсем не подходили к форменной одежде.

Бескозырка оказалась Керенскому на несколько размеров мала и прикрывала только макушку. Лицо премьера скрыли огромные шоферские очки. Сопровождаемый приставленным к нему матросом, Керенский вышел во двор, запруженный людьми. У ворот его должен был ждать автомобиль, но его на месте не оказалось.

Керенский почувствовал, что все пропало. На него уже начали обращать внимание. Но тут один из находившихся во дворе офицеров неожиданно упал на землю и забился в конвульсиях. Внимание толпы было отвлечено, и в это время кто-то шепнул Керенскому на ухо, что машина ждет его у Китайских ворот.

Керенский с сопровождающим двинулись по длинной аллее. По дороге, на их счастье, им попалась телега. Сунув обомлевшему вознице 100 рублей, спутник Керенского приказал ехать к Китайским воротам. Здесь действительно стоял долгожданный автомобиль.

Заревел мотор, и автомобиль поехал в сторону Луги.

Старался Черемисов воздействовать прежде всего, конечно, на Духонина. Так как продвижение 3-го конного корпуса вызвало протест других частей и готовность их двигаться в Петербург на защиту ВРК, что могло привести к гражданской войне на фронте и к его развалу, Черемисов просит Духонина, как заместителя Главковерха, связи с которым у Черемисова не было, отменить посылку войск с Северного фронта, кроме уже отправленных лично Главковерхом копию этого разговора Черемисов отправил Керенскому. Тогда же главнокомандующий Северным фронтом обратился к своим армиям с приказом: «Политическая борьба, происходящая в Петербурге, не должна касаться армии, задача которой остается прежняя — прочно удерживать ныне занимаемые позиции, сохраняя порядок и дисциплину».

Сам Черемисов формально держится лояльно в отношении Керенского. Все получаемые распоряжения им санкционируются по той же причине, что «все, кто считает, что армия должна быть организованной армией, а не дезорганизованной толпой, понимают, что приказания Главковерха и Ставки должны беспрекословно исполняться», — так разъясняет Черемисов 29-го октября представителям псковского революционного комитета. Но эта лояльность носит формальный характер — нежелание нести какую-либо ответственность за действия Керенского. Она бесспорно была двойственна, но эта двойственность, конечно, вовсе не обозначала того, что «штаб Черемисова, стал явно на сторону большевиков», как утверждает Деникин в своих «Очерках русской смуты».

Положение главнокомандующего Северным фронтом, независимо даже от личных взглядов того, кто занимал этот пост, было исключительно трудно уже в силу того, что на территории именно Северного фронта возникла гражданская война. Верховная Ставка решала вопросы теоретически, она калькулировала и комбинировала отвлечённые величины, на Северном фронте приходилось иметь дело уже с реальными войсковыми частями. Комитета могли даже 30 октября совместно отправить столь решительную телеграмму: «От имени армии и флота мы требуем немедленного прекращения большевиками насильственных действий, отказа от вооруженного захвата власти и безусловного подчинения действующему в полном согласии с полномочными органами демократии Временному Правительству, единственно могущему довести страну до Учред. Собрания, хозяина земли русской.

Действующая Армия силой поддержит это требование». В Пскове на первых же порах была иная обстановка — военно-революционный комитет с участием большевиков при колеблющихся правительственных комиссарах. Вот как характеризует Черемисов, до известной степени правильно, их окончательно определившиеся позиции: «один — интернационалист Шубин, оказался на стороне большевиков 199 ; другой — бывший большевик Войтинский, на стороне Керенского; третий — Савицкий, против большевиков и против Керенского». В условиях Северного фронта иногда внешний политический нейтралитет становился почти вынужденным.

Так было, например, в Балтийском флоте. Идеей невмешательства в политику офицерский состав пытался бороться с посылкой матросов из Гельсингфорса. Когда пришла первая телеграмма Главковерха, ничего не оставалось другого, как заявить, что предписан е «исполнено быть не может». Прибегли к уловке и ответили, что телеграмма «не расшифровывается».

Через Два дня Ленин вновь требует присылки судов в виду того, что «положение критическое, войска петроградского гарнизона устали». Решают, что если суда пойдут, комфлот немедленно пошлет телеграмму главнокомандующему Северным фронтом, что при условии впутывания кораблей в политику в ущерб войск, он болне командовать не может» Дневник Рейнгартена. С момента выделения из общего военно-революционного комитета чиста большевистского, в Пскове создается напряженная атмосфера. Но утром 27-го дом Войтинского был оцеплен большевистским караулом — только не было уже Войтинского его заменил Савицкий.

Приходится отметить, что Черемисову удалось избежать крупных эксцессов. Какой ценой? В этом все дело. Пассивная лояльность задерживала возможность быстрой ликвидации петербургской «передряги».

Для Черемисова «единственно правильная политика для военной власти» диктовалась уверенностью в быстрой самоликвидации большевистской авантюры. Большевики, — убеждает он 29-го председателя ревельского военно-рев. Каждый день промедления подводил как бы базу под позицию Черемисова и вместе с тем доказывал роковую ошибку его изолированного положения. Ставка это чувствовала.

На всем фронте растет напряжение. В связи с этим возникает мысль и даже решение удалить Черемисова с фронта, хотя бы для такой цели пришлось прибегнуть к его аресту. Но это относится уже к другому моменту, когда акция Керенского, как представителя Временного Правительства, была кончена, и когда на экране исторического кинематографа появилась другая сцена, главным действующим лицом в которой пришлось быть едва ли не Чернову. С 25-го по 31-ое октября, когда на фронте скорее было не определенно пассивное «нервно-выжидательное», по характеристике Духонина отношение к большевикам, все же до 50 эшелонов продвигалось в Петербург на помощь Правительству и реально почти ни одного на помощь большевикам 200.

Исключение представлял лишь юго-западный фронт, где настроение было «наиболее благоприятное» для Правительства, но «зато были и кровопролитные столкновения». К вечеру большевики были «обращены в бегство» 201. На Северном фронте наиболее существенным было решение армейского комитета 5-й армии было принято большинством 3 голосов послать из Двинска в Петербург 12 батальонов с орудиями и пулеметами для улаживания конфликта. Фактически эта экспедиция, формально все же с «нейтральной целью» не осуществилась, так как ген.

Болдырев решительно заявил, что воспрепятствует оружием посылке отряда из 5-й армии на поддержку ВРК. Отношения, создавшиеся в 5-й армии, могут представить особый интерес. Эта армия, ближайшая к Петербургу, по словам Будберга, с «энтузиазмом» отозвалась в июльские дни «на призыв против большевиков», а в октябрьские дни она стала «оплотом большевизма». Будберг, командовавший одним из корпусов армии, даст в своем дневнике яркий материал для суждения.

Но никогда не надо забывать, что Будберг мемуарист очень импульсивный, и что он очень остро переживал разложение своего корпуса, который «до сих пор, — записывает он 14-го октября, — по части сохранения порядка считался счастливым исключением». Отмечая обычные для того времени случаи братания с противником, отказы частей занимать боевые участки, заявления об уходе с фронта «через неделю» и т. В этих третье-очередных дивизиях «сейчас вся сила большевиков», — записывает он 15-го октября. Будберг носился о мыслью о расформирован и этих частей и оставлении на фронте лишь добровольцев, при помощи которых можно «дотянуть до последней оставшейся ставки — выборов в Учредительное Собрание» 202.

Выводы Будберга накануне переворота крайне пессимистичны: «несомненно, что развязка приближается и в исходе ее не может быть сомнения; на нашем фронте нет уже ни одной части кроме двух-трех ударных батальонов, да разве еще уральских казаков , которые не были бы во власти большевиков». Сам себя корпусной командир называет только «поваленным огородным чучелом». И между тем из рассказа того же Будберга легко увидеть, что это «бессильное чучело» имело еще большой моральный авторитет среди солдат; из тех же подневных записей можно почерпнуть данные для существенных подчас коррективов к безотрадной картине, набросанной пером пессимиста. Я не буду вводить этих поправок.

Обратим лишь внимание на одно знаменательное само по себе явление. Казалось бы, что большевистский центр в Петербурге должен был знать о господствующем настроении в 5-ой армии через своего эмиссара Склянского. Между тем военные советчики Ленина, вспоминая июльские дни, больше всего боялись, что Керенский сможет двинуть с фронта именно части 5-ой армии, «здравомыслящий» армейский комитет которой отправил в Петербург телеграмму о том, что «штыки 5-ой армии готовы привести тылы государства в порядок». Будберг, сообщающий об этой телеграмме, добавляет: «все это только бахвальство и сотрясение воздуха; ведь все...

В сферах ВРК возможный порыв с фронта, по-видимому, расценивали по другому. И записи Будберга, относящиеся к дням переворота, как будто бы, свидетельствуют о том, что большевизация 5-ой армии и в частности корпуса самого Будберга была относительна. Вот отметка 26-го октября: «Во всех частях великое ликование по поводу свержения Керенского, и перехода власти к советам. Но, несмотря на всю большевистскую обработку, большинство солдат против того, чтобы власть была большевистская, а стоит только за то, чтобы власть была отдана ЦИК Совета С.

Появление во главе нового правительства тов. Ленина ошарашило большинство инертных солдат; эта фигура настолько одиозна своим германским штемпелем, что даже большевистская агитация оказалась бессильной с ней помирить. В нашем корпусном комитете лидер наших большевиков, ветеринарный фельдшер, взволнованно заявил начальнику штаба: «да неужели же Ленин? Это назначение так повлияло на корпусной комитет, что он большинством 12 против 9 уклонился от того, чтобы обсуждать резолюцию, сочувственную петроградским Советам».

На фронте получен декрет о «немедленном мире». Телеграмма «произвела всюду колоссальное впечатление и вызвала бурную радость. Теперь у нас выбиты последние шансы на спасение фронта». В такой обстановке и обсуждается в большевистском уже по составу армискоме приказ Петербурга выслать на помощь надежные части.

Армиском «довольно хитро выскочил из двусмысленного положения, решив войска... Командующему армией Болдыреву таким образом не пришлось «испытывать верность» ударников и конных частей, которыми он хотел воспрепятствовать посылке эшелонов на помощь ВРК и которые, по пессимистическому предсказыванию Будберга, должны были под влиянием «травли» «корниловские жандармы» отказаться от усмирения. Сидяткин — армиском займет «нейтральную позицию и примет все меры, чтобы не допустить братоубийственной резни между войсками революций иных партий, но отдаст все силы, все имеющиеся в распоряжении силы для борьбы о контрреволюцией». Так было в армии, наиболее «большевистской» в дни «передряги».

Отмечу еще некоторые специфические черты для ХП-й армии, находившейся, по словам ее командующего ген. Юзефовича, «в исключительном положении», будучи расположенной на латышской территории. Здесь в мае-июне развивал свою деятельность в «Окопной Правде» пресловутый Рошаль. На июльском съезде большевиков представитель Прибалтийского края говорил: «Мы сумеем сделать 12-ю армию красной армией» — в «Риге 8 латышских полков.

Создавалось таким образом, впечатление, что эта армия, по выражению ген. Французский генерал счел излишней даже свою поездку туда, — тем более, что наступали уже страдные октябрьские дни. По утверждению большевиков на рижский фронт заранее было сообщено об ожидаемом выступлении. По-видимому, рижский прорыв немцев произвел большое впечатление в армии и началось ее «оздоровление».

Воззвание призывало солдат «быть воедино с офицерами» и требовало от всех слоев населения отдать все на нужды обороны. Тот же Совет высказывался против созыва всероссийского съезда 20-го октября и убеждал петербургский гарнизон не поддерживать «безумную агитацию лжецов и демагогов»... Прошли первые дни выжидательного и тревожного настроения на фронте после переворота. Командующий фронтом доносил своему шефу 1-го ноября, что в «латышских бригадах» положение чрезвычайно острое».

Однако, несмотря на весь «арсенал провокации» и демагогии большевики не могли восторжествовать на фронте. На армейском съезде пришли к соглашению: полный нейтралитет в смысле отправок войск в Петроград, отмена всех распоряжений, сделанных ВРК и возвращение самовольно ушедших частей латышских на свои места. Образовался новый «Испосол» Исполнительный Комитет , составленный из 23 большевиков и 23 небольшевиков при двух председателях. В действительности «соглашения» нет, — отмечает позднейший протокол 5 ноября ВРК в Петербурге — и можно ждать на фронте «гражданской войны».

Какую позицию считает нужным занять ген. Юзефович в той сложной обстановке, которая сложилась на территории ХП-ой армии? При этих условиях нельзя ничего выдергивать, между тем сюда приехали уполномоченные Керенского — представитель союза броневиков, — чтобы взять 5-й броневой дивизион. Я категорически запретил, но он ведет какие-то разговоры с Псковом, пытаясь самовольно захватить подвижной состав и отправить «дивизион.

Эти все вторгающиеся в управление армией благополучно уедут, а ведь расхлебывать придется нам. Считаю, что при всякого рода вторжении нельзя командовать армией. Считаю, что надо подумать на всякие возможности на случай, если начнется в недрах армии гражданская война. Мы сидим на бочке с порохом».

Это в сущности позиция ген. Чрезвычайно характерно, что и Будберг, человек очень далекий от «революционного карьеризма» и не примыкавший к «правому берегу"» фактически склонен занять аналогичную позицию. На созванном Болдыревым совещании в Двинеке еще 26-го он повторяет как бы аргументацию Черемисова: «Болдырев в нерешимости, — записывает Будберг, — и, как мне сам сказал, боится остаться между двумя стульями... Я ему ответил, что, если не пускаться в политику, то нам егозить нечего, ибо стул у нас один — это наша ответственность за удержание своих боевых участков; с этого поста мы уйти не можем, а борьба партий, в которой нам нет и не может быть доли, не наше дело; сейчас мы только профессионалы, охраняющие остатки плотины, прорыв которой немцами может погубить Россию.

Есть, конечно, другой исход: ударными частями арестовать армиском и вмешаться в борьбу за власть; но при данной обстановке это бессмысленно по соотношению сил и гибельно для интересов фронта, так как немедленно увлечет его в эту борьбу. Итак, пессимист Будберг и оптимист Черемисов сошлись на одной «профессиональной» тактике. Подобная политическая позиция — своего рода внешнего, как бы вынужденного нейтралитета, имела адептов не только в среде командного состава. Общее настроение армейских масс или их руководящих кругов — особенно после первых уже дней неразберихи, пожалуй, можно передать резолюцией армейского комитета 6-й армии, принятой 1-го ноября: «ни одного солдата Керенскому, ни одного солдата большевикам».

Но это настроение отнюдь не было каким-то непреложным постулатом. Тизенгаузен делал оговорку: «безусловно нашлась, может быть, часть, которая пошла бы беспрекословно». Он не ошибся — ударники из 17-го корпуса, дошедшие 1 ноября до Луги, были в боевом настроении. И такие «верные» части находились на фронте — они легко откликались на призыв дать отпор большевикам и шли сознательно и без понуждения.

Войтинскому, например, решительно не нравилось, что в «казачьих войсках» наблюдается «настроение повышенное, даже слишком повышенное» разговор с Вырубовым 26-го. Едва ли только фразой было заявление 28-го комитета по формированию ударных батальонов о том, что «36 революционных ударных батальонов в полной боевой готовности ждут приказа верховного вождя русской революционной армии и Временного Правительства, чтобы двинуться на Петроград «положить конец стремлениям безответственной кучки анархо-большевиков» 205. Правда, происходили временные «закидки», по выражению Духонина, и в наиболее надежных частях — напр. Таким образом, при ознакомлении с материалами, характеризующими отношение фронта к большевистскому перевороту, выносишь все же впечатление несколько иное, чем это рисуется в традиционном уже представлении — фронт в октябрьские дни не представлял из себя какую-то почти развалившуюся храмину, которую только искусственно поддерживала инерция 206.

Если бы фронтовая общественность в лице представителей революционной демократии сумела занять определенную недвусмысленную позицию, она без особенного труда могла бы, по-видимому, повести за собой солдатскую массу. Отрицательное отношение к перевороту наблюдалось не только в армейских и фронтовых организациях, разошедшихся с настроениями масс к моменту октябрьского переворота, как это безоговорочно утверждают советские обозреватели прошлого. В своих интересных воспоминаниях «Защита Всероссийского Учредительного Собрания» с. Соколов на основании личных наблюдений над настроениями солдатских масс в Особой Армии юго- зап.

Отмечу, что официальное сообщение в Ставку от 28-го определенно указывало на то, что на Кавказском фронте большевистская пропаганда «успеха не имеет». Во всяком случае, абсолютно нельзя согласиться с гиперболическим выводом правительственного комиссара при Верховной Ставке Станевича, утверждавшего в своих воспоминаниях, что уже после Корниловского выступления большевики оказались полными хозяевами армии. Если войска, посылаемые для «водворения в октябрьские дни порядка» под влиянием всей окружавшей обстановки превращались в «бездейственные массы», по выражению ген. Марушевского, то в виде редких исключений можно отметить случаи перехода их к большевикам.

Очень показательна обстановка, создавшаяся на Западном фронте. Она казалась ген. Балуеву «хуже, чем где-либо». Решающее значение имел здесь «Комитет Спасения Революции» в Минске.

На его позицию значительное влияние оказала тактика местных «бундовцев» и Чернова, «гастролировавшего» в октябрьские дни на западном фронте и 25-го прибывшего в Минск. Какова была эта тактика, видно из резолюции, принятой 26-го, по предложению Чернова, на съезде солдат и крестьян: съезд «с глубокой горечью услышал о том, что одна часть демократии вновь пытается в Петрограде захватить в свои руки силу и власть накануне Учр. Съезд «категорически заявляет, что никому не позволит захватить силою власть в республике без согласия большинства народа и сумеет в случае надобности обуздать силою тех, кто не захочет с ним считаться»... Минский «Комитет Спасения» и согласился 27-го с местным ВРК на принципе единого социалистического фронта — взаимно было условлено не пропускать войск в столицу.

Сватовство произошло при посредничестве меньшевиков. ВРК после безуспешной попытки «захвата власти» должен был признать, что путь вооруженной борьбы при имевшихся силах наличия враждебно настроенных кавалерийских частей приведет только к «полному поражению ВРК». Ядовитую характеристику, хотя, быть может, и несколько упрощенную, дал Минскому Объединенному Комитету ген. Вальтер, нач.

Отсюда личный шкурный страх ясно и определенно высказать в Комитете свой личный взгляд и, кроме того, страх, что решительные меры против Совдепа вызовут взрыв насилия на фронте... Большевики решительно проводят свою линию, а средние... Все решительно держат камертон на Петроград: как только в Петрограде будет развязан узел в пользу Врем. Будберг говорит уже о «ненависти».

И все-таки, несмотря на отсутствие «симпатий» и несмотря на постановление Комитета Спасения о не-пропуске эшелонов в столицу, финляндская стрелковая дивизия, шедшая на помощь Правительству, прошла через фронт без особых затруднении. Итак, ориентировка идет на Петроград. Посмотрим, что происходило там на другой день после падения Временного Правительства. Глава вторая.

После переворота 1. Комитет Спасения Начнем с рассказа Станкевича. К числу достоинств его воспоминаний надо отнести удивительную прямолинейность в изображении своих впечатлений и настроений. Для характеристики психологической стороны событий исторические документы такого порядка представляют большую ценность.

Известие это подняло настроение политических кругов. Начались оживленные попытки организации борьбы с большевиками. Эти же слухи отразились крайним упадком настроения у большевиков, что видно было на их патрулях на улицах: были случаи, что дамы обезоруживали солдат. Уверенность в скорой ликвидации большевиков росла ежечасно, тем более, что из казарм стали поступать сведения о недовольстве гарнизона новыми хозяевами, и стали буквально сыпаться предложения принять участие в вооруженном выступлении против большевиков.

Были сведения о растерянности в среде самого ВРК. Городская Дума и помещение Крестьянского Совета в Училище Правоведения были всецело в наших руках и составили центр подготовки общественной и вооруженной акции против большевиков». Комитет объединил широкий демократический фронт — в состав его с самого начала вошли президиум Предпарламента, представители Думы, ЦИК, Исполнительного Комитета Совета Кр. Присоединились и делегаты Центрофлота, занявшего отрицательную позицию к восстанию.

Пополнялся Комитет и представителями других организаций. Комитет возглавлялся председателем Совета Республики, и тем самым устанавливалась как бы преемственность от Временного Правительства. Первым его шагом явилось обращение к населению с призывом не признавать и не исполнять распоряжений насильников, встать на защиту родины и революции и поддержать Комитет Спасения. Последний, «сохраняя преемственность единой государственной власти, возьмет на себя инициативу воссоздания Временного Правительства», которое, опираясь на силы демократии, доведет страну до Учредительного Собрания и спасет ее от контрреволюции и анархии.

Ясно, что дело шло о новом правительстве, созданном на других основах коалиции, чем только что сошедшее со сцены и почти в полном составе находящееся в Петропавловской крепости. Одновременно с Комитетом Спасения к населению обратились с воззваниями и все организации, в нем участвующие. Решительных слов по отношению к большевикам было сказано достаточно. Разной силы были эти слова и в разных формах они комбинировались.

Анализ этих документов мог бы представить значительный интерес для характеристики общественных настроений. Отмечу лишь некоторые показательные черты. Ни одна из политических групп не обратилась с прямым и открытым призывом с оружием в руках противодействовать большевикам — намек можно найти лишь в обращении военной комиссии Ц. Меньшевики-оборонцы, возглавляемые Потресовым, «горячо» приветствуя «мужество» министров, оставшихся «на своем посту» под дулом ружей «насильников», заканчивали свое воззвание: «Да здравствует Временное Правительство!

Помогайте Временному Правительству и товарищу Керенскому». В этих словах можно было увидеть призыв к оружию. И еще одна черта отличала все без исключения обращения этого и ближайших дней, шедшие из лагеря «непримиримой» оппозиции. Как memento mori перед ними стоял призрак грядущей контрреволюции.

В обращении Ц. В организационно докладе на объединенном заседании входящих в Комитет групп с. Скобелев намекал на ген. В целях «воссоздания революционного порядка и предотвращения братоубийственной гражданской войны» Комитет постановил вступить в «переговоры» с Временным Правительством и Центральными Комитетами социалистических партий «об организации демократической власти», обеспечивающей «быструю ликвидацию большевистской авантюры методами, гарантирующими интересы демократии, и решительное подавление всех контрреволюционных попыток».

Прочную базу гарантирующую невозможность смены «экстремистов слева» экстремистами «справа» Комитет видел в проведении программы, намеченной большинством Совета Республики накануне большевистского переворота. Самоуверенно звучит последний пункт «программы»: «обратиться к ВРК с требованием немедленно сложить оружие, отказаться от захваченной власти и призвать шедшие за ним войска к подчинению распоряжениям Комитета Спасения Родины и Революции». Комитет говорит, как авторитетный хозяин положения, хотя «никакой за собой силы не имеет», — сообщают в Ставку Толстой и Ковалевский. Парадоксальным кажется в наше время такое положение, но, быть может, оно не так уже было чуждо в тогдашней обстановке ощущению современников.

После захвата власти Едва ли лидеры большевиков были афраппированы тем, что оказались в полном одиночестве. Ведь другого они и ожидать не могли, предпринимая свою «авантюру всемирно исторического масштаба» выражение Ленина. Когда 26-го несколько большевистских гласных появились на заседании Думы, они были встречены криками: «Убийцы! Изнасиловали женщин!

В тюрьму! На виселицу! Ан-ский 208 : «Большевики спокойно сидели на своих местах. Некоторые из них улыбались».

В действительности победители не чувствовали себя прочно — достаточно сказать, что на съезде Советов при специфическом его составе из армейских представителей приблизительно лишь половина высказалась за «советскую» власть по данным анкеты, произведенной большевистской фракцией. Ленин рассчитывал на притягательную и гипнотизирующую силу декретов о земле и мире, принятых на ночном заседании съезда 26 октября. Но никакие лозунги не имеют молниеносной быстроты — только Подвойским могло казаться, что «дело выиграно» с момента предоставления «полкам непосредственно говорить о мире и расправляться с противниками». В лучшем случае можно было бы повторить позднейшие слова выступившего уже в роли историка Чернова: «декретом о мире большевизм обезопасил себя от всяких усмирительных экспедиций о фронта».

И то здесь требуется оговорка, ибо необходимо значительно смягчить обобщающее заключение. Равным образом и декретом о земле большевизм до некоторой степени «загородился от деревни». Но «гениальные» экстремисты не предвидели никем не подготовленного, инстинктивно вспыхнувшего массового саботажа, с которым на другой день пришлось встретиться новой власти, и который вышел далеко за пределы административно-служебного аппарата. Эта забастовка трудовой интеллигенции, «маленьких людей», не подчинившихся ярму насилия, останется одной из самых красивых страниц в истории революционной эпохи — она будет символом гражданской чести русской общественности.

Среди интеллигенции всеобщим было убеждение, что большевикам никакой власти самостоятельно создать не удастся. И совершенно неизбежно в рядах самой партии, насильственно и случайно захватившей власть, росла оппозиция «политике революционного дерзания» и прямолинейной тактике ленинских сателлитов. Оппозиция эта, внешне мало оформленная, самопроизвольно рождалась и в массах — прежде всего в, той столице, где с такой легкостью произошел переворот. Имеется интересный документ — сводка донесений районных партийных большевистских комитетов в Петербурге в ближайшие после восстания дни 28—30 октября.

Это голос рядовых большевиков. Нет в нем уверенного чувства победителей. Отмечаются «признаки утомления» в рабочей среде; успех пропаганды меньшевиков-оборонцев; разговоры о том, что «пролитие крови напрасно», что надо гражданскую войну ликвидировать «мирным путем» и т. Правда, как будто бы, большинство районов все-таки против каких-либо «соглашений»; но это фиктивное большинство, и нет уже никаких сомнений в том, что большинство определенно против продолжения гражданской войны.

Через неделю петербургскому уже комитету приходится признать почти «полное равнодушие в широких рабочих массах» — равнодушие к делу, которое творили большевики. В рабочей массе, не принимавшей активного участия в восстании, настроение резко обостряется — мы еще встретимся с официальной делегацией рабочих Обуховского завода, не двусмысленно грозившей расправиться и «сосчитаться» со всеми теми, кто является виновником «разрухи». Этот гарнизон, по словам Антонова-Овсеенко, занявшего пост столичного главнокомандующего, стал катастрофически разваливаться и доставил ему гораздо большие хлопот и беспокойства 209 , чем захват Зимнего Дворца. Антонов делает особое ударение на более позднем «пьяном безумии», охватившем гарнизон — на памятных погромах.

По словам Соломона, все в Смольном впали «в панику» — не исключая самого Ленина: «За много лет нашего знакомства я никогда не видел его таким. Он был бледен, и нервная судорога подергивала его лицо». Но суть дела не только в этом моральном разложении столичных воинских частей.

К началу решающего сражения революционные войска, сосредоточенные непосредственно на передовых позициях, насчитывали 10-12 тыс. Они были разделены на 2 отряда: Пулковский во главе с полковником Вальденом входившими в отряд матросами командовал П. Дыбенко и Красносельский, который возглавляли офицеры-большевики Ф.

Хаустов и В. Сахаров, освобождённые 25 октября из «Крестов», где они содержались под следствием в связи с их участием в июльских событиях. Утром 30 октября 12 ноября войска Краснова, поддерживаемые артиллерией и бронепоездом, начали наступление в районе Пулкова. К этому времени революционные силы были сосредоточены на трёх участках: на правом, у Красного Села,— балтийские матросы под командованием П. Дыбенко; в центре Пулковских высот — красногвардейцы под командованием К. Еремеева; на левом, у Пулкова, — революционные солдаты под командованием В.

Отряды, выделенные в резерв, находились в районе Колпина, Ораниенбаума и в тылу пулковских позиций. Революционные войска поддерживали артиллерийская батарея, располагавшаяся у Пулковской обсерватории орудия удалось доставить с одного из кронштадтских фортов усилиями Ф. Раскольникова , три броневика и блиндированный поезд путиловцев под командой А. Зайцева, курсировавший по Николаевской железной дороге. Главный удар Краснов наносил по центральному боевому участку, в надежде, что отряды красногвардейцев не выдержат сильного натиска казаков и оставят занимаемые позиции. Однако красногвардейцы, успешно отбив все атаки противника, после многочасового боя сами перешли в решительную контратаку.

Краснов ждал подкреплений, но они не подходили, хотя Керенский обещал, что на помощь вот-вот подойдут части 33-й и 3-й Финляндских дивизий. Тогда Краснов приказал отойти в Гатчину и ждать подкреплений там. Под угрозой окружения казаки, бросив артиллерию, оставили Царское Село. Ещё до боя к мятежникам присоединился Борис Савинков — узнав в Петрограде о том, что Краснов занял Царское Село, Савинков со своим адъютантом под видом рабочих сумели миновать красногвардейские патрули и добраться до Царского Села, а затем и Гатчины, где находился Керенский. Савинков пытался убеждать казаков во что бы то ни стало продолжать борьбу с большевиками, но председатель казачьего комитета есаул Ажогин заявил ему, что если он приехал защищать и спасать Керенского, то его миссия напрасна. Ажогин сказал, что казаки готовы предложить формирование правительства Г.

Плеханову, который в это время жил в Царском Селе, и попросил Савинкова переговорить с Плехановым. Переговоры состоялись, но результатов не дали. Стремясь обеспечить подкрепления для Краснова, Савинков добрался до Пскова, в штаб Северного фронта, но штабные офицеры дали ему понять, что генерал Черемисов вряд ли отдаст чёткий приказ о поддержке Краснова, а если Савинков будет настаивать, дело вообще может дойти до его ареста. И к Черемисову Савинков уже не пошёл. Между тем красновские казаки быстро договорились с прибывшими в Гатчину большевиками Дыбенко и Трухиным об условиях перемирия: «красные» пропускают казаков на Дон, а большевики арестовывают Керенского, сохраняют своё правительство, но не включают туда Ленина и Троцкого. Во время переговоров с казаками Дыбенко в шутку предложил им «обменять Керенского на Ленина», после чего Керенский, переодевшись матросом, бежал на автомобиле из расположения войск генерала Краснова.

По воспоминаниям Троцкого, «Керенский бежал, обманув Краснова, который, по-видимому, собирался обмануть его. Адъютанты Керенского и состоявший при нём Войтинский были покинуты им на произвол судьбы и взяты нами в плен, как и весь штаб Краснова». По воспоминаниям генерала Краснова, он сам предложил Керенскому бежать. Окончательное подавление выступления 31 октября в 210 ночи Троцкий, на тот момент лично находившийся в Пулкове, от имени Совнаркома отправил в Петроград телеграмму, в которой объявил: 1 14 ноября во второй половине дня Гатчина была занята отрядами красногвардейцев, революционных солдат и матросов.

Декрет о социализации означал повышение роли общин, общинного уклада в деревне. Речь шла о реализации эсеровской программы. Но уже 20 января был принят декрет о введении хлебной монополии. Это означало замораживание цен на хлеб, что при гиперинфляции вело к гигантским потерям для крестьян. Хлеб — это общее название продовольственных продуктов, но в первую очередь имелось в виду зерно. Сложилась двойственная ситуация. С одной стороны, земледельцы, а это в основном крестьяне, были безусловно благодарны Советской власти за землю. Как раз в этот период происходило распределение земли под руководством Советов и местных органов, находившихся под влиянием большевиков. Там, где крестьяне хотели по уравнительно-трудовому принципу, проводилось по уравнительно-трудовому; там, где крестьяне хотели по уравнительно-потребительскому, проводилось по уравнительно-потребительскому. Большевики предпочитали уравнительно-потребительский принцип — такой принцип был в пользу бедняков. С другой стороны, вставал вопрос. А как пользоваться плодами этой земли? После передела земли социальная структура изменилась. Это были малоземельные или безземельные крестьяне. Их земельный надел позволял им стать мелкотоварными производителями, работающими на рынок. В условиях хлебной монополии они не могли стать мелкотоварными производителями, потому что со своего хозяйства не могли иметь никакого дохода. Таким образом, в деревне изменилось отношение к большевикам. В течение февраля 1918 года ситуация с продовольствием в крупных городах ухудшилась. Возникла реальная угроза голода. Тогда встал вопрос, как этот голод не допустить. Крестьяне начали саботировать хлебную монополию, привозить хлеб в город и продавать его по ценам чёрного рынка. Государству пришлось устанавливать на дорогах заградительные отряды и конфисковывать у крестьян хлеб. Тогда крестьяне перестали привозить хлеб в город. Естественно, ситуация с голодом ухудшилась ещё сильнее. Что надо было делать? Осталось использовать продовольственные отряды для изъятия хлеба у деревни. А как узнать, в какой деревне есть зерно на продажу? Всё происходило методом тыка. По слухам, в той или иной деревне были запасы хлеба, и продовольственные отряды шли туда. Причём крестьяне были разные, многие из них вернулись с фронта, сочувствовали большевикам и, когда приходил продовольственный отряд, они помогали и давали хлеб. Но через какое-то время хлеб в городе заканчивался, и продотряды снова ехали в ту же деревню. Понятно, что такое поведение приводило к резкому ухудшению отношений крестьян и большевиков. Таким образом, бессистемное изъятие хлеба становится фактором, из-за которого стал разрушаться союз между рабочими и крестьянами и снижаться авторитета большевиков в крестьянской среде. Это была очень серьёзная проблема. Местные органы Советской власти были на стороне крестьян, так как в большинстве своём они состояли из уважаемых в деревне людей. А кто был уважаем в деревне? Хороший хозяин — кулак. Его уважали, у него был авторитет и возможности. Благодаря ему сельские Советы начали сопротивляться большевистской власти. А кем были большевики для крестьян? Во-первых, они имели очень небольшое влияние в деревне: о них почти не слышали, а тут их увидели и узнали. И что же крестьяне увидели? Про них говорили, что большевики — немецкие шпионы. И крестьяне увидели инородцев — латышей, финнов, армян, грузин — плохо говорящих по-русски. Крестьяне поняли, что, в сущности, правильно про большевиков рассказывают: это шпионы, которые пришли Россию завоёвывать. К праведному гневу против большевиков, что они отбирают у крестьян последнее, добавился праведный патриотический гнев. Для крестьян всё совпало. Конечно, была установка не забирать последнее, но это не важно. Во-первых, у крестьян забирали своё, выращенное своим трудом, а иногда и последнее у них забирали. К тому же продотряды были разные, и люди в них были разные. Не надо думать, что все продотрядовцы проявляли деликатность. Были сознательные, которые уговаривали крестьян, и им удавалось убедить их, таких случаев немало. Но было и немало случаев прямо противоположного свойства. Это всё продолжалось практически два с половиной месяця. Вскоре стало ясно, что разовые налёты продотрядов на деревню проблему с продовольствием решить не могут. Эти действия саботировались, во-первых, со стороны крестьян, а во-вторых, со стороны местных органов власти. Поэтому было решено ликвидировать сельские советы и разовые набеги на деревню превратить в систему, то есть ввести продовольственную диктатуру. Два декрета вышло в начале июня: ликвидация Сельсоветов и введение продовольственной диктатуры.

Выступление Керенского — Краснова

В итоге Краснов был арестован, Керенский бежал. Что стало со всеми участниками заговора и арестованными членами Временного правительства? Их всех отпустили под честное слово, включая Краснова. Они расписались, что обещают не оказывать вооружённого сопротивления Советской власти. Им поверили и отпустили. Проблемы диктатуры пролетариата Все эти события происходили одновременно — в первые дни после того, как состоялось вооружённое восстание в Петрограде. Более того, это сопровождалось сломом государственной машины и попытками сформировать систему диктатуры пролетариата. С какой сложнейшей проблемой сталкиваются большевики? С нехваткой кадров. Эта проблема в принципе была нерешаема, и ничего не оставалось, кроме как привлекать старых специалистов.

Поэтому часть учреждений были упразднены или созданы заново, а часть учреждений так и осталась. Например, остался государственный банк, с которым ничего нельзя было сделать: своих финансистов не было. Но была ещё более масштабная проблема. Как экономически обеспечить выход из, по сути, начавшейся катастрофы? Какова была стратегия? Создание государственного банка, слияние активов, это понятно. А что насчёт собственности на промышленные предприятия? Национализация началась в декабре 1917 года, но между ноябрём и декабрём было полтора очень важных месяца. Стратегия Ленина сводилась к задаче организовать работу промышленных предприятий.

Вопрос национализации не стоял, потому что нужно было просто организовать работу промышленных предприятий не в ущерб государству. По идее, государство должно было установить контроль над этими предприятиями, но у государства не было таких возможностей. Не было людей и отлаженных структур. Тогда остаются уже существующие и действующие фабрично-заводские комитеты, но их надо плотно связать с органами Советской власти. И таким образом это будет опосредованный через рабочих Советский контроль над производством. Надо было сделать так, чтобы интересы промышленников не вредили интересам Советской власти. Вопрос национализации возник, когда собственники отказались подчиняться фабзавкомам и, соответственно, Советской власти. С середины декабря начинается серия локаутов, крупные предприятия закрываются. Таким образом, разрушилась стратегия действовать с помощью фабзавкомов и через рабочий контроль воздействовать на промышленность.

Ничего не оставалось кроме того, как национализировать закрытые предприятия. Только таким способом можно было вернуть эти предприятия к жизни. Из этого видно, что изначально в экономической политике закладывались не идеологические принципы, а прагматические, целиком и полностью нацеленные на организацию работы промышленных предприятий. В первые дни вопрос о том, как будет проходить национализация, не стоял. События были спрессованы и ситуация менялась с каждым днём. Национализация осени 1917 отличалась от национализации весны и лета 1918 года. Это были уже разные эпохи. Одновременно происходит саботаж в банковской сфере. Чиновники госбанка 17 декабря 1917 года объявляют забастовку.

И это означает то же самое, что и с промышленностью, — крах всей экономической политики большевиков. Решение принимается — одновременно начать национализацию промышленности и национализировать госбанк. И как только национализация была проведена, тут же начинается крах всей финансовой системы России. Потому что организовать движение финансовых средств в масштабах всей страны становится невозможно. Возникают проблемы с деньгами, жуткая гиперинфляция, и денежная система страны рушится. Большевики управляют предприятиями В декабре 1917 года экономическая концепция вынужденно изменилась. Волей-неволей пришлось иметь дело с национализацией, и надо было организовать управление национализированными предприятиями. Это привело к бюрократизации всей экономической системы большевиков. Потому что во всех этих органах были практически одни и те же люди.

В основном они были членами одной партии. До тех пор, пока большевики не стали в Советах единственной партией, слияния партии и государства не происходило. Это произошло только в июле 1918 года, и то не сразу. До VIII съезда, который прошёл в марте 1919 года, Советская власть не подменялась большевистской, но тенденции к этому были. Позиции по войне Процессы, которые происходили в это время, носили объективный характер. Решения принимались не по идеологическим соображениям, а в основном по вынужденной необходимости. Говорить о том, что большевики подменяли политику идеологией, нельзя. Тем не менее факты об этом были. В первую очередь это касалось вопроса о заключении мира с Германией — отсюда видно, как проявлялась идеология.

Позиция Троцкого — ни мира ни войны, армию распустить. Он не отходил от своих идей «Перманентной революции», но понимал, что вести войну с Германией было невозможно. Поэтому его позиция заключалась в следующем: снять с себя любую ответственность за продолжение войны.

В итоге «Комитет спасения» принял решение поднять восстание еще до подхода войск Краснова. Юнкера в Петрограде. По городу была отправлена телеграмма, в которой говорилось, что Комитет спасения начал освобождение Петропавловской крепости и Смольного — «последних убежищ большевиков». Комитет требовал, чтобы все воинские части к нему присоединились.

Однако, сил у юнкеров оказалось недостаточно и 29 октября, в день начала выступления, очаги восстания были быстро подавлены. Юнкерские училища были блокированы, а затем взяты революционными войсками и Красной гвардией. Павловское училище сдалось практически без боя, сложило оружие Николаевское военное училище под угрозой применения артиллерии, Владимирское училище после отказа сдаться было обстреляно, и юнкера сдались, было взято Николаевское кавалерийское училище. Днем были освобождены объекты, захваченные юнкерами. К вечеру юнкера были выбиты из телефонной станции, под пулеметным огнем пришлось сдаться отряду во дворце Кшесинской. Число убитых достигло 200 человек, что было во много раз больше, чем во время переворота. Большевики приняли меры к обороне.

Крейсер «Аврора» отправил катера для защиты Смольного. Одновременно готовилось решающее сражение с Красновым на Пулковских высотах. Между тем, основная борьба теперь переместилась в политическую сферу. Комитет спасения официально открестился от «авантюры Полковникова» и стал поддерживать Викжель, который также выступил против большевистского правительства. Пригрозив 29 октября провести всероссийскую забастовку железнодорожников, Викжель потребовал заключить перемирие между СНК и Красновым и начать переговоры о создании однородного социалистического правительства. Викжель назначил на 29 октября Совещание социалистических партий, на которое были вынуждены дать согласие и большевики. Позиция большевиков.

Большевики заявили, что никого не выгоняли со II Съезда и готовы вернуть ушедших и признать коалицию в пределах Советов. Но большевиками были выдвинуты условия: признание декрета о земле, признание ответственности правительства перед ВЦИК II созыва. Переговорщики большевиков. Эту позицию донесли до противников Л. Каменев и Г. Выступавшие от имени правых эсеров и меньшевиков М. Гендельман и Ф.

Дан потребовали распустить ВРК, считать II Съезд несостоявшимся и сформировать правительство, которое было бы ответственно не перед ВЦИКом, а перед «Временным народным советом», в который должны были бы войти представители не только Советов, но и других общественных и государственных организаций: Думы, профсоюзы. Речь шла о воссоздании некоего подобия Предпарламента. Эсеры и меньшевики были готовы принять в правительство большевиков, из 18 портфелей умеренные были готовы предоставить большевикам 5, причем только по своему усмотрению. Таким образом, они выдвигали свои условия, как заведомые победители. Переговоры затягивались, не приводя ни к каким результатам. В ряде исследований, где большевики и Ленин представляются в заведомо негативном свете, утверждается, что Ленин рассматривал все эти переговоры как дипломатическое прикрытие боевых действий против Керенского и Краснова, а лидеры Викжеля только и думали, как бы остановить кровопролитие. Но с такой же уверенностью можно говорить и об обратном — вся инициатива Викжеля была прикрытием наступления антибольшевистских сил.

Обе стороны рассматривали эти переговоры как временный компромисс, который зависел от хода боевых действий под Петроградом. Против казаков Краснова были мобилизованы Красная гвардия, удалось выставить 8 тыс. Но важно было против регулярных полков Краснова мобилизовать также регулярную армию. Ленин связался с руководителями Центробалта, Областного комитета армии и потребовал прислать к Петрограду максимум верных солдат и матросов. Агитаторы были отправлены в казармы Измайловского и ряда других полков. Присоединились матросы Балтийского флота. На подступах к столице рылись окопы, ставились заграждения.

Бывший командующий Петроградским военным округом Г. Полковников смещённый с этой должности Временным правительством 25 октября 7 ноября объявил себя командующим «войсками спасения» и своим приказом запретил частям округа исполнять приказы ВРК. На какое-то время восставшим удалось захватить телефонную станцию и отключить Смольный, арестовать часть комиссаров ВРК и начать разоружение красногвардейцев, однако основная масса войск Петроградского гарнизона к восстанию не присоединилась. Уже к 1100 29 октября силы ВРК отбили телефонную станцию и превосходящими силами окружили Инженерный замок.

Окончательно выступление было подавлено к утру 30 октября 12 ноября. Боевое столкновение Общее командование войсками, направленными на подавление выступления Керенского — Краснова, с 30 октября 12 ноября 1917 осуществлял М. Муравьёв, который 27 октября 9 ноября 1917 вошёл в штаб Петроградского ВРК, 28 октября 10 ноября 1917 был назначен начальником обороны Петрограда, а 29 октября 11 ноября 1917 — главнокомандующим войсками Петроградского военного округа. Помощником Муравьёва был В.

Антонов-Овсеенко, начальником штаба фактически руководившим боем — полковник П. Вальден в то время он был выборным командиром 2-го гвардейского стрелкового резервного полка в Царском Селе , комиссаром — К. К началу решающего сражения революционные войска, сосредоточенные непосредственно на передовых позициях, насчитывали 10-12 тыс. Они были разделены на 2 отряда: Пулковский во главе с полковником Вальденом входившими в отряд матросами командовал П.

Дыбенко и Красносельский, который возглавляли офицеры-большевики Ф. Хаустов и В. Сахаров, освобождённые 25 октября из «Крестов», где они содержались под следствием в связи с их участием в июльских событиях. Утром 30 октября 12 ноября войска Краснова, поддерживаемые артиллерией и бронепоездом, начали наступление в районе Пулкова.

К этому времени революционные силы были сосредоточены на трёх участках: на правом, у Красного Села,— балтийские матросы под командованием П. Дыбенко; в центре Пулковских высот — красногвардейцы под командованием К. Еремеева; на левом, у Пулкова, — революционные солдаты под командованием В. Отряды, выделенные в резерв, находились в районе Колпина, Ораниенбаума и в тылу пулковских позиций.

Революционные войска поддерживали артиллерийская батарея, располагавшаяся у Пулковской обсерватории орудия удалось доставить с одного из кронштадтских фортов усилиями Ф. Раскольникова , три броневика и блиндированный поезд путиловцев под командой А. Зайцева, курсировавший по Николаевской железной дороге. Главный удар Краснов наносил по центральному боевому участку, в надежде, что отряды красногвардейцев не выдержат сильного натиска казаков и оставят занимаемые позиции.

Однако красногвардейцы, успешно отбив все атаки противника, после многочасового боя сами перешли в решительную контратаку. Краснов ждал подкреплений, но они не подходили, хотя Керенский обещал, что на помощь вот-вот подойдут части 33-й и 3-й Финляндских дивизий. Тогда Краснов приказал отойти в Гатчину и ждать подкреплений там. Под угрозой окружения казаки, бросив артиллерию, оставили Царское Село.

Ещё до боя к мятежникам присоединился Борис Савинков — узнав в Петрограде о том, что Краснов занял Царское Село, Савинков со своим адъютантом под видом рабочих сумели миновать красногвардейские патрули и добраться до Царского Села, а затем и Гатчины, где находился Керенский. Савинков пытался убеждать казаков во что бы то ни стало продолжать борьбу с большевиками, но председатель казачьего комитета есаул Ажогин заявил ему, что если он приехал защищать и спасать Керенского, то его миссия напрасна. Ажогин сказал, что казаки готовы предложить формирование правительства Г.

Не вместе ли с большевиками отражал и шельмовал эти войска два месяца назад этот восстановитель смертной казни, этот исполнитель корниловской программы, этот организатор июньского наступления? Утром 26 октября 8 ноября Керенский отдал приказ о движении войск на Петроград. Вечером первые эшелоны казаков проследовали через Псков на Гатчину. Для похода на Петроград Краснов собрал лишь около 10 сотен казаков 1-й Донской и Уссурийской дивизий, дислоцировавшихся в районе штаба корпуса в городе Остров, к которым позднее присоединилось около 900 юнкеров, несколько артиллерийских батарей и бронепоезд. Ставка верховного главнокомандующего во главе с генералом Духониным, командование фронтов и армий пытались бросить на помощь «мятежникам» новые силы, но большая часть вызванных войск отказалась выполнить приказ, встав на сторону советской власти или объявив нейтралитет; 13-й и 15-й Донские казачьи полки 3-го корпуса не были выпущены из Ревеля местным ВРК.

Основные силы «мятежников», однако, группировались в Гатчине, из-за чего в советских источниках выступление иногда называлось «гатчинским мятежом». В воскресенье 29 октября 11 ноября Краснов активных действий не предпринимал, оставаясь в Царском Селе и дав отдых казакам. В этот день в Петрограде произошло юнкерское восстание, завершившееся поражением. В частности, 27 октября на общем митинге 176-го запасного пехотного полка в Красном Селе благодаря решительным действиям военного комиссара И. Левенсона, несмотря на противодействие полкового комитета, была принята резолюция о выступлении всего полка на защиту Петрограда. К нему присоединился соседний 171-й запасной пехотный полк. Лениным для руководства обороной Петрограда и ликвидацией мятежа. Днём Ленин прибыл в штаб Петроградского военного округа, где находилось командование революционных сил, и фактически возглавил его работу.

Для непосредственного руководства боевыми действиями революционных войск был создан военный штаб в составе Н. Подвойского, В. Антонова-Овсеенко, К. Еремеева, К. Мехоношина, П. Дыбенко и др. Был выработан план действий, согласно которому Петроград объявлялся на осадном положении; приводились в полную боевую готовность отряды Красной гвардии, все силы и средства, находившиеся в Петрограде, Гельсингфорсе, Выборге, Кронштадте, Ревеле, на Балтийском флоте и Северном фронте; на ближайших подступах к Петрограду создавались оборонительные рубежи, принимались срочные меры к тому, чтобы не допустить подхода с фронта частей, вызванных Керенским на помощь. По личному указанию Ленина Центробалт направил на Неву боевые корабли, чтобы прикрыть силы большевиков корабельной артиллерией.

Совместно с представителями Военно-морского революционного комитета Ленин разработал план расстановки военных кораблей на Неве; в Кронштадте формировались дополнительные отряды моряков. Ленин провёл совещания с представителями партийных организаций, фабзавкомов крупнейших заводов, районных Советов, профсоюзов и воинских частей. В ночь на 29 октября 11 ноября Ленин и Л. Троцкий лично побывали на Путиловском заводе для проверки подготовки артиллерийских орудий и бронепоезда для борьбы с мятежниками. В тот же день Троцкий прямо с заседания Петросовета лично отбыл на Пулковские высоты, туда же прибыл П. Ленин провёл совещание с членами ВРК, выступал на собрании полковых представителей гарнизона. Каждый завод, район, воинская часть получили конкретные задания по обороне Петрограда. Они строили баррикады, устанавливали проволочные заграждения, рыли окопы и были готовы в любой момент поддержать войска, находившиеся на передовых позициях.

По призыву большевиков на оборону Петрограда выступили 2 тыс. Юнкерское выступление в Петрограде 29 октября 11 ноября меньшевистско-правоэсеровский Комитет спасения Родины и революции поднял мятеж в Петрограде.

Белый атаман Краснов

Выступление Керенского — Краснова, Мятеж Керенского — Краснова (26 октября (8 ноября) — 31 октября (13 ноября) 1917) — поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. КЕРЕНСКОГО. Оборону Петрограда возглавил ВРК, который 26 окт. (8 нояб.) предписал железнодорожникам не допускать продвижения войск на Петроград (в результате те немногие части, которые спешили на помощь Краснову, были задержаны). Краснова 8-13 ноября (26-31 октября) 1917 г., первая попытка внутренней и внешней контрреволюции вооруженной силой захватить Петроград и свергнуть провозглашенную в России Советскую власть.

1917. ЦАРСКОЕ СЕЛО. ПОХОД КРАСНОВА-КЕРЕНСКОГО НА ПЕТРОГРАД

Ординарец был южанин. Он родился в Бессарабии в семье французских эмигрантов. Но я так долго не видал моей бедной матери… Целых три года…» Мчась в Петроград сквозь холод и мрак, я видел через окно вагона кучки солдат, жестикулирующих вокруг костров. На перекрёстках стояли группы броневиков. Их водители перекрикивались между собой, высовывая головы из башенок. Всю эту тревожную ночь по холодным равнинам блуждали без предводителей команды солдат и красногвардейцев. Они сталкивались и смешивались между собой, а комиссары Военно-революционного комитета торопились от одной группы к другой, пытаясь организовать оборону. Один из жителей Царского оставил свой рассказ о том, что npoисходило в городе в эти дни. Многие обыватели потчевали казаков папиросами, угощали их чаем.

Группа местных жителей устроила для них подписку, давшую около 50 тысяч. Относительно своих политических взглядов они заявляли, что эта сторона их не интересует. Мы пришли для того, чтобы постоять за свои «права ». Что именно подразумевали они под словом « права» — трудно было решить. Как только казаки заняли вокзал, они захватили стоявший на станции воинский поезд с эшелоном, присоединившийся к большевикам. Казаки быстро обезоружили эшелон и расставили на вокзале караулы. Ночью казачий караул поймал трех солдат с узлами, в которых были награбленные вещи. Через несколько часов грабители были расстреляны».

У Краснова было слишком мало сил, чтобы контролировать Царское Село, город он занял в целях «политических». Из Торопца — 2 сотни Донского полка заканчивают погрузку и сегодня отправляются. Из Новгорода отправлена 1 сотня Донского полка. Из Витебска предложено грузить 29 октября Приморский драгунский полк. По донесению коменданта станции Ревель, к погрузке 13-го и 15-го Донских полков не приступали. На ст. Ревель дежурят члены военно-революционного комитета, которые заявляют, если составы для этой перевозки будут поданы, то все станционные агенты будут арестованы. Организовать оборону они еще действительно не успели.

Дыбенко, прибывший 28 октября в Пулково с отрядом матросов, застал там мало организованные толпы солдат и рабочих: «На лицах вопрос: что делать, куда идти, какие будут приказания?.. Керенский занял Царское Село, и мы отступили в Пулково, — говорили они, — а теперь не знаем, что делать... Распоряжений мы ниоткуда не получаем». Гвардейские полки без сопротивления отступают из Царского... Задержать уходящих нет возможности». Антонов-Овсеенко сообщает, что в штабе у Нарвских ворот 28 октября, после известия о потере большевиками Гатчины, царила полная неразбериха: никто не имел информации о происходящем, связи не было. Пулково занимали части 3-го стрелкового полка, но на них надеяться не приходилось: «стрелки колеблются, офицерство предательствует». Яковлев В.

Это было под Александровской II Вперед. Автор был их свидетелем. Вдоль железнодорожных путей станции Александровская со стороны Петрограда продвигался небольшой отряд красногвардейцев. Под вечер путевой обходчик, пришедший с перегона железной дороги, сообщил красногвардейцам о том, что передовой казачий разъезд продвигается по направлению к Александровской со стороны Гатчины; причем казаки находятся всего в трех километрах от станции, у Соболевского моста. Внезапно прогремел выстрел из трех орудий, установленных на платформах. Стреляли прямой наводкой по вокзалу и зданию водокачки. От взрывов станция и прилегающая территория окутались огнем и дымом. После обстрела вокзала бронепоезд остановился у платформы, из классных вагонов, прикрепленных к бронепоезду, выскочила группа вооруженных револьверами и шашками офицеров, юнкеров и донских казаков.

Командовавший красновца- ми высокий пожилой полковник приказал всем задержаться по сторонам в зале. В этом строю оказался и я, в то время — житель Александровской. Полковник стал держать речь, подкрепляя ее отборной руганью. Я стоял в строю на левом фланге. Когда рассвирепевший полковник поровнялся со мной, он стал кричать: — А, здесь и георгиевский кавалер! Вешать таких надо на фонарях! Полковник подозвал к себе старшего вахмистра казака-фельдфебеля и, указывая на меня, сказал: — Это местный житель. Он покажет дорогу в Царское Село.

Тебе надо связаться с нашими войсками, которые тоже наступают на Петроград. Ко мне подскочил чубастый вахмистр — донской казак огромного роста. Будет твоя голова в кустах. Зарублю в момент!.. Потом казак вывел меня из зала на привокзальную площадь и приказал: — Жди меня тут, я пойду за людьми и лошадьми. Они находятся за станцией». Но что же делать? Как выйти из этого положения?

В то время как я и казак стояли за вокзалом, бронепоезд без каких-либо сигналов стал отходить медленно назад в сторону Гатчины. Офицеры, юнкера и казаки быстро покинули станцию, побежали вслед за отходящим поездом, на ходу вскакивая на ступеньки вагонов. Внезапное отправление бронепоезда в сторону Гатчины было не случайным. Подошедший к станции отряд красногвардейцев развернулся к бою, но враг уже бежал. Лишь возвращаясь, на окраине города большевики столкнулись с казачьим патрулем. Дыбенко делает такой вывод: «Весь день 28-го войска Керенского после занятия Царского оставались пассивными и тем самым дали возможность Военно-революционному комитету не только под Пулковом, но и под Красным, под Колпином сгруппировать отряды моряков и пехотные части». По словам Дыбенко, 29 октября он принял командование над пулковским отрядом, включавшим 850 моряков, 2 батальона Финляндского полка, до 400 красногвардейцев н разрозненные части гвардейских полков. Однако к утру 29 октября, по словам Антонова-Овсеенко , большевикам удалось наладить порядок в штабе пулковского направления, а высоты были заняты надежными частями.

III-й корпус простоял в Царском Селе весь день 29 октября. В это самое время в Петрограде шли бои между юнкерами и отрядами большевиков. Произошел даже такой драматический эпизод: около 16 часов Керенскому звонили из Михайловского замка — центра восстания и просили о помощи. Как раз в это время замок был взят. Краснов осознавал, что двигаться дальше необходимо, но сделать этого не мог из-за морального состояния отряда. Но для этого нужен определенный настрой казаков. Нужна ненависть к большевикам! Уверенность в том, что они с Лениным ведут Россию к гибели.

Но этого фактически нет... Скажу больше — я, да и вы так же. О Moнархе и говорить не приходится — дело совсем безнадежное». Казаки 1-го Амурского полка заявили, что «в братоубийственной войне» участвовать не будут, что «держат нейтралитет» и отказались даже выставить заставы для охраны Царского Села. Они слишком устали за двое последних суток, но устали не столько физически, сколько морально, ожидая обещанную помощь. Вечером 29 октября комитеты 1-й Донской и Уссурийской дивизий сообщили Краснову, что казаки отказываются идти на Петроград одни, без пехоты. Нам одним, — говорили казаки, - "все равно не победить". О том же сообщал Краснов Станкевичу: «Казаки не хотят идти, так как думают, что их ведут против парода, раз вся пехота только против них...

Озлобил казаков и несколько поднял их боевой дух инцидент, произошедший около полудня 29 октября: на станцию Александровская пришел состав с продовольствием для III-го корпуса. Поезд был остановлен на перегоне какими-то вооруженными людьми, 3 казака сопровождающей группы были убиты, а вагоны подожжены". Пулковский бой Ни 28, ни 29 октября пехота, по крайней мере в сколько-нибудь значительном количестве, так и не пришла. Прибыла сотня оренбуржцев лейб-гвардии Сводного казачьего полка, 2 конных орудия из Павловска наполовину без прислуги , приходили поодиночке юнкера из Петрограда и, наконец, появился блиндированный поезд, экипаж которого составили офицеры гатчинской авиашколы. Ночью с 29 на 30 октября к Царскому подошел эшелон с вызванным из Луги 1-м полком осадной артиллерии, но между станцией Александровской и рекой Пудость он подвергся нападению отряда матросов. Часть солдат большевики перестреляли и перекололи штыками, другие разбежались. Казакам и юнкерам пришлось доставлять брошенные орудия с помощью бронепоезда обратно в Гатчину. Тогда же был дан приказ и об отправке 3 сотен Нерчинского полка.

Таким образом, к вечеру 29 октября Краснов, по его собственным подсчетам, располагал 9 казачьими сотнями 630 человек, если спешенных — то 420 , небольшим количеством пришедших из Петрограда офицеров и юнкеров, 18 орудиями, броневиком и блиндированным поездом. Керенский пишет, что, кроме того, был пехотный полк, прибывший с фронта. Адъютант Кереннского прапорщик Миллер сообщает, что в отряде был небольшой недостаток в пехоте, имелось лишь около 700 юнкеров школы прапорщиков Северного фронта и 150 человек партизан из Луги. По словам Антонова-Овсеенко, к 30 октября у Керенского под Гатчиной было всего несколько сот казаков, 700 юнкеров школы прапорщиков Северного фронта, 150 ударников из Луги, дивизион артиллерии и бронепоезд. По сведениям исследователя И. Булыгина, отряд Краснова включал не более 1 200 человек. Видимо, у Краснова действительно было 600-700 казаков и небольшой сводный отряд пехоты, состоявший из сумевших поодиночке пробраться из Петрограда юнкеров и офицеров, то есть пехоты практически не было. Но и казаков уговорить сражаться Краснову удалось с больший трудом.

Рано утром 30 октября казакам было прочитано только что полученное письмо Совета союза казачьих войск с требованием немедленно двигаться на Петроград. Отряд сосредоточился на западной окраине Царского Села, в виду станции Александровская. У станции шла редкая перестрелка. Во все стороны были направлены разведывательные отряды: сотня — к деревне Сузи в направлении Красного Села; сотня - по Петроградскому шоссе к деревне Редкое Кузьмнно: полусотня - по нижней дороге на деревню Большое Кузьмино, в обход Пулкова; взвод — в сторону Славянки и Колпина. Не прошло и часа, как от деревень Сузи и Редкое Кузьмино послышались выстрелы. Весь отряд двинулся на звуки стрельбы, к Пулкову, бронепоезд - по Варшавской железной дороге. От деревни Редкое Кузьмнно открывалась вся местность до Петрограда. За рекой Славянкой, протекавшей в глубоком овраге, видны были позиции большевиков.

К ночи с 29 на 30 октября большевики сосредоточили на южных пощетупах к Петрограду значительные силы: не менее 10-12 000 человек.

Отказались подчиняться новому правительству только казачьи области. Но сами казаки воевать не хотели, желали вернуться к мирной жизни. В провинциальных городках и селениях Октябрь как ранее и Февраль прошел практически незаметно.

Власть уездных и губернских комиссаров правительства была настолько слаба, что её и раньше никто всерьез не принимал. Во многих местах еще несколько месяцев сохранялось двоевластие. Параллельно работали и советские органы, и городские Думы. Последние Думы разогнали только весной 1918 года.

Керенский в разгар Октябрьской революции бежал из Петрограда в Псков. Здесь он уговорил генерала Краснова выступить с казаками против большевиков. Наступление на Петроград После долгих уговоров оказать поддержку Временному правительству согласился генерал Краснов. Всего в распоряжении Краснова оказалось около 1,9 тысячи казаков и юнкеров, а также несколько артбатарей и бронепоезд.

Казаки не хотели воевать за Временное правительство, но приказу генерала подчинились. На защиту города также поднялись тысячи красногвардейцев с петроградских заводов, балтийские матросы и другие. Здесь уже разместились революционные силы: у Красного села, на Пулковских высотах и у Пулкова. Большевики имели численное превосходство, но у казаков было преимущество в артиллерии.

К вечеру у казачьих частей закончились боеприпасы, а обещанное Керенским подкрепление так и не прибыло. Большевики перешли в контратаку. Краснов, оценив ситуацию, приказал войскам отойти в Гатчину. В это же время большевики подтянули артиллерию к Царскому Селу и начали его обстрел.

Казаки, опасаясь окружения, бежали. Казачьи части, не желая больше воевать, вступили в переговоры с красногвардейцами и предложили им заключить перемирие. Казаки согласились выдать революционерам зачинщика похода Керенского, если их пропустят на Дон. Бывший глава правительства, узнав об этом, сразу же бежал на юг.

Провал выступления и арест Краснова 1 ноября красногвардейцы вошли в Гатчину. Поход Краснова на Петроград провалился.

При поддержке бронепоезда казаки захватили позиции на левом фланге обороны большевиков. Удача была явно на стороне Краснова. Еще немного, и большевики побегут. Во втором случае произошло то, что не должно было произойти. Это было явным просчетом одного из боевых офицеров. Не дождавшись общего наступления, он повел свою "сотню" в бой. Атака захлебнулась.

Большевики отстояли оборону. Помимо этого, к ним подтянулось подкрепление. Понимая незавидность своего положения, Краснов приказал своим оставшимся частям отступать к Гатчине. Вслед за ними потянулись агитаторы большевиков. Вечером 30 октября разагитированные казачьи части отказались воевать. Александр Федорович Керенский был крайне разочарован тем, что Краснову не удалось взять Петроград. Он переоделся в матросскую форму и бежал из Гатчины. Эпоха Керенского в России подошла к концу. Краснов еще расчитывал на помощь командующего Северным фронтом генерала Черемисова в борьбе с большевиками.

Но Черемисов категорически отказался воевать с большевиками и подкрепления не дал. В Гатчину вступили большевистские войска. Генерал Краснов был арестован, но затем... Он дал честное слово, что не будет воевать с большевиками, которое впоследствии нарушил. Послесловие В этой статье я не буду касаться личности Краснова. Это уже другая история. Его ненавидел А. Деникин, считая его недальновидным военным и предателем России. Как известно, Краснов предложил свои услуги нацистам во время Второй мировой войны.

Но для развития успеха наличных сил юнкеров оказалось недостаточно. Как писал член «Комитета спасения» В. Чайковский и бывший председатель Предпарламента Н. Собрав крупные силы красногвардейцев и солдат гарнизона, ВРК их силами сумел блокировать основную часть юнкеров на территории училищ, лишив их возможности соединиться.

Но чтобы взять Владимирское и Николаевское училища, солдатам и красногвардейцам пришлось налаживать настоящую осаду, пускать в ход порой даже артиллерию.

1917 :: Мятеж Керенского - Краснова...

Поход Краснова — Керенского на Петроград — попытка восстановления власти Временного правительства во время Октябрьской революции, организованная. Выступление Керенского — Краснова, Мятеж Керенского — Краснова (26 октября (8 ноября) — 31 октября (13 ноября) 1917) — поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. Краснов решил. После провала похода Краснова на Петроград Керенский бежал из Гатчины в матросской форме.

Поход генерала Краснова на Петроград

Центром восстания стал Инженерный замок, а основной вооружённой силой — размещавшиеся в нём юнкера Николаевского инженерного училища. Смещённый большевиками командующий Петроградским военным округом Полковников Г. На какое-то время восставшим удалось захватить телефонную станцию и отключить Смольный, арестовать часть комиссаров ВРК и начать разоружение красногвардейцев. Однако основная масса войск Петроградского гарнизона к восстанию не присоединилась. Уже к 1100 29 октября силы ВРК отбили телефонную станцию и превосходящими силами окружили Инженерный замок. Окончательно выступление было подавлено к утру 30 октября. Также утром 30 октября силы генерала Краснова вступают в бой на Пулковских высотах с кронштадтскими матросами и красногвардейцами, имеющими десятикратное преимущество в численности.

Так, начальник гарнизона Ревеля информировал о том, что погрузка 13-го и 15-го Донских полков остановлена «до выяснения обстановки». Отказался исполнять приказ и приморский полк, стоявший в Витебске. Остальные воинские соединения телеграфировали, что они «готовятся к погрузке», в реальности же не предпринимая никаких действий.

Офицер Гатчинской авиационной школы, капитан П. Нестеренко отмечал, что, «из Пскова непрерывно эшелон за эшелоном приходили к Луге ударные батальоны, но не дремавший Лужский совдеп делал своё дело, и для агитаторов не требовалось особых усилий, чтобы убедить колеблющихся ударников не участвовать в братоубийственной войне и не защищать Керенского. Ударники, заняв выжидательное положение, так дальше Луги и не двинулись»19. В результате генерал П. Краснов оказался с горсткой казаков против революционного Петрограда. Всего к вечеру 27 октября в его распоряжении было три сотни 9-го Донского полка, две сотни 10-го Донского полка, сотня 13-го Донского полка, 8 пулемётов и 16 конных орудий всего 480 чел. Таким образом, людей едва хватало на прикрытие ар- тиллерии. Несмотря на столь малочисленные силы, Краснов всё же принял решение занять Царское Село и двигаться дальше на Петроград. По всей видимости, казачий генерал всё ещё надеялся на подход подкреплений и перелом сложившейся ситуации.

Но гражданская война — не война. Её правила иные, в ней решительность и натиск — всё; взял же Коршунов с 8 енисейцами в плен полторы роты с пулемётами. Обычаи и настроение Петроградского гарнизона мне были хорошо известны. Ложатся поздно, долго гуляют по трактирам и кинематографам, зато и утром их не поднимешь — захват Царского на рассвете, когда силы не видны, казался возможным; занятие Царского и наше приближение к Петрограду должно было повлиять морально на гарнизон, укрепить положение борющихся против большевиков и заставить перейти на нашу сторону гарнизон», — писал командующий корпусом20. К вечеру 28 октября Царское Село было занято казаками, превосходящие в несколько раз силы большевиков либо отступили, либо были разоружены. Но охрана стратегически важных объектов в Царском Селе окончательно распылила сотни Краснова. А свежие силы казаков в виде сотни 1-го Амурского казачьего полка из состава Уссурийской конной дивизии, подошедшей в Царское Село, заявили, что «в братоубийственной войне принимать участия не будут, что они держат нейтралитет». Да и сами донские казаки через свои полковые комитеты заявили, что дальше наступать не намерены. В дальнейшем любое продвижение казаков начиналось с переговоров с полковыми комитетами, «Они мне были нужны для того чтобы и то, что у меня было, не развалилось», — писал Краснов.

К вечеру 29 октября после очередных переговоров с казаками командующему корпусом удалось уговорить их идти на Петроград в целях произведения разведки боем. Казаки с неохотой поддержали своего командира, хотя разочарование в предпринятом походе становилось все сильнее. Нам одним всё равно не победить», — вполне справедливо аргументировали казаки. В то время, как казаки стояли в Царском Селе, в Петрограде началось антибольшевистское выступление юнкеров Николаевского инженерного, Павловского и Михайловского инженерных училищ под общим руководством правоэсеровского Комитета спасения Родины и революции. Командующий Петроградским военным округом полковник Г. Полковников объявил себя командующим «войсками спасения» и повёл юнкеров на телефонную станцию, которую им удалось захватить. Был занят Михайловский манеж, арестованы отдельные комиссары ВРК и началось разоружение красногвар-дейцев21, но силы юнкеров и их противников были несоизмеримы: 230 юнкеров с офицерами не могли долго противостоять матросам и красногвардейцам, численность которых достигала нескольких десятков тысяч человек. Участь юнкеров была сочтена, многие из них были растерзаны революционной толпой на месте. Начальник школы прапорщиков Северного фронта О.

Едва была закончена эта расстановка, как со стороны Васильевского острова по Дворцовому мосту показался броневик, а вдоль Адмиралтейской набережной задвигалась солидная толпа матросов и красноармейцев с винтовками. Словно по чьему-то сигналу и броневик, и толпа открыли огонь по юнкерам. Разъяренная толпа на мосту поднимала юнкеров на штыки и бросала в Неву. В другом конце стали собирать юнкеров в группы и куда-то уводить. Гробовое молчание наступило во дворце. Нас всех охватила жуть, и только мало-помалу мы стали приходить в себя. Между тем на улице все успокоилось. Ни броневиков, ни героев-крас-ногвардейцев, зато много шатающихся солдат, грызущих семечки, да. Помощь не подходила»22.

К началу 30 октября выступление юнкеров в Петрограде было жестоко подавлено. В других городах тоже с переменным успехом шли бои. Так, в Пскове еще 27 октября четыре сотни казаков и батальон ударников, вызванных комиссаром В. Во-йтинским, взяли под контроль вокзал, артиллерийский склад, телеграф. В течение нескольких дней в городе шли перестрелки между казаками и ударниками с одной стороны и солдатами гарнизона, вставшими на сторону большевиков — с другой. Несколько раз вокзал переходил из рук в руки, и лишь 31 октября солдатам Псковского гарнизона удалось окончательно выбить казаков из здания вокзала и установить контроль над движением эшелонов. Панюшкин сообщал в Петроград: «Всё спокойно, власть в наших руках. Несмотря на колебания казаков и отсутствие подкреплений, П. Краснов всё же предпринял наступление на Петроград.

Утром 30 октября под Пулковом казаки были встречены довольно многочисленным сводным отрядом Петроградского ВРК, состоящем из красногвардейцев, матросов и солдат. Завязался упорный, но в основном позиционный бой. Большевистские силы отступать не собирались, тем более, что им стало известно о малочисленности казаков Краснова. К вечеру 30 октября сотни Краснова истратили практически все боеприпасы, замолчали и казачьи батареи. В результате боёв под Пулковом казаки потеряли трёх человек убитыми и 28 ранеными. Потери же частей ВРК по данным командующего большевистскими войсками полковника М. Муравьёва составили 400 человек24. В сложившейся ситуации Красновым было принято решение отступать в направлении Царского Села, а затем и Гатчины. Во всех частях казаки митинговали и отказывались разбирать боеприпасы, мотивируя тем, что не желают более стрелять по своим.

В сложившихся условиях помышлять о дальнейшей борьбе не имело смысла. Краснов писал: «Офицеры сбились в одну комнату: спали на полу, не раздеваясь, казаки, не расставаясь с ружьями, лежали в коридорах. И уже не верили друг другу. Казаки караулили офицеров, потому что, и не веря им, всё- таки только в них видели своё спасение, офицеры надеялись на меня и не верили и ненавидели Керенского»25. В то время большевистское правительство ещё стремилось всячески заигрывать с казаками — последней боеспособной силой, способной оказать реальное сопротивление. Пацифистские настроения казаков и усиленная агитация в их среде сделали своё дело, казачьи части начали эшелонами покидать Петроградскую, Псковскую, Новгородскую и другие губернии и уходили в родные казачьи области. Сам командующий 3-м кавалерийским корпусом генерал П. Краснов был арестован Петроградским ВРК, но через сутки отпущен и 9 ноября прибыл в Великие Луки, где продолжил заниматься отправкой казаков и расформированием корпуса, которое продлилось до начала января 1918 г.

Краснова под Петроградом. Сперва он закончил столичный Александровский кадетский корпус. Затем - 1-е Павловское военное училище. В 1893 — 1894 годах прошёл курс академического образования. Рано проявил писательский талант. В 1897 - 1898 годах исполнял должность начальника казачьего конвоя при русской дипломатической миссии в Эфиопии. Император Менелик II наградил сотника офицерским крестом Эфиопской звезды 3-й степени. Участвовал в Китайском походе 1900 — 1901 года, когда русские войска в составе международного корпуса принимали участие в подавлении Ихэтуаньского «Боксёрского» восстания, во взятии Пекина. Принял участие гвардейский казачий офицер в Русско-японской войне 1904 — 1905 годов. Не раз отличался на полях Маньчжурии, где ему довелось командовать казаками-забайкальцами. Наградой стали боевые ордена Святых Анны и Владимира. Во время Первой мировой войны показал себя способным кавалерийским военачальником командир бригады 1-й Донской казачьей дивизии, командир 3-й бригады Кавказской Туземной конной дивизии, командующий 2-й Сводной казачьей дивизии, 1-й Кубанской казачьей дивизии. За личное мужество был награждён Георгиевским оружием с надписью «За храбрость», орденом Святого Георгия. Одним из первых в России выдвинул идею реформирования конницы в соответствии с требованиями современной войны. Он предложил разделить её на: - стратегическую и То есть речь шла о создании конных армий и проведении глубоких рейдов по неприятельским тылам. Эта идея в некоторой мере была реализована в ходе Гражданской войны. В августе 1917 года Краснов назначается командиром 3-го конного корпуса. В дни Октября он вместе с Керенским повёл свой корпус на Петроград для ликвидации Октябрьской революции. Краснов был арестован своими же казаками. Он и офицеры его штаба были доставлены в Петроград. Здесь Краснов дал «честное» слово генерала, что он не будет больше сражаться против Советской власти, и был отпущен на свободу. Однако впоследствии он нарушил данное им слово и бежал на Дон, где стал одним из главных организаторов антисоветских мятежей среди казачества. На войсковом круге, «Круге спасения Дона», собравшемся в Новочеркасске, 16 мая 1918 года Пётр Николаевич Краснов был избран атаманом войска Донского Главнокомандующим белоказачьей Донской армии и Правителем Дона. Опираясь на помощь Германии, он создал Донскую армию, объявил о государственной самостоятельности области Всевеликого войска Донского. Пользуясь жестокими методами, Краснов провёл массовые мобилизации, доведя к середине июля 1918 года численность Донской армии до 45 тысяч человек. В середине июня 1918 года войска генерала Краснова перешли в наступление на воронежском и царицынском направлениях. К середине августа части Краснова заняли всю Донскую область и совместно с германскими войсками развернули военные действия против Красной Армии. Врываясь на территории «красных» губерний, казачьи части вешали, расстреливали, насиловали, грабили и пороли местное население. Эти зверства рождали страх и ненависть, желание отомстить, пользуясь теми же методами. Волна злобы и ненависти захлестнула страну. Казачьей армии атамана П. Краснова удалось продвинуться к Царицыну и отрезать хлебные районы Северного Кавказа от центральных областей России. Два бешеных натиска предпринимала Донская казачья армия атамана Краснова на Царицын. В августе-сентябре и октябре казачьи части вплотную подходили к городу. Бьют правильными манёврами, всё сжимая подкову, упёршуюся концами в широко разлившуюся Волгу. Белые знают: паденье Царицына — это путь к Москве и победе». Но защитники Царицына отразили натиск врага. После поражения Германии в Первой мировой войне Краснов вынужден был ориентироваться на Антанту и в январе 1919 года признал главенство Деникина. В 1936 — 1945 годах сотрудничал с гитлеровцами. Участвовал в работе казачьего отдела Министерства восточных оккупированных территорий. Осенью 1942 года приезжал на Дон для организации «добровольческих казачьих отрядов» в составе вермахта. С марта 1944 года Пётр Краснов — начальник Главного управления казачьих войск при Верховном командовании сухопутных войск, руководил организацией Казачьего стана на оккупированной территории и в Северной Италии. То есть, Краснов воевал против собственного Отечества в лице Советского Союза и советского народа. После войны Краснов был интернирован англичанами в Австрию и вместе с другими казаками выдан советскому командованию. По приговору Верховного суда СССР 17 января 1947 года казнён повешен за то, что «проводил против Советского Союза шпионско-диверсионную и террористическую работу». Краснов был автором известных мемуаров и многотомных исторических романов: «На внутреннем фронте», «От двуглавого орла к красному знамени», «Всевеликое войско Донское», «Опавшие листья», «Единая, Неделимая», «Тихие подвижники», «Понять — простить», «Всё проходит», «Мантык», «Белая свитка», «За чертополохом», «С Ермаком на Сибирь», «На рубеже Китая» и других. Романтическим средневековьем веяло от крутых стен и узких проулков. Мы шли с полковником Поповым пешком, чтобы не привлекать внимание автомобилем. Шли как заговорщики… Да по существу мы и были заговорщиками — двумя мушкетёрами средневекового романа… Искали долго… Наконец, скорее по догадке, усмотревши в одном доме два освещённых окна во втором этаже, завернули в него и нашли много неспящих людей, суету, суматоху, бестолочь, воспалённые глаза, бледные лица, квартиру, перевёрнутую вверх дном, и самого Керенского». Сколько не считали «мушкетёры», но под командой у «главнокомандующего» было 6 сотен 9-го и 4 сотни 10-го казачьих полков. Меньше полка нормального штата. Да и с ними днём придётся убраться из Пскова тихо-тихо, чтобы революционно настроенные части гарнизона и рабочие не задержали экс-премьера Керенского. Когда состав со столь «внушительной армией» подъезжал к Гатчине, Керенский вошёл в купе генерала Краснова: - Генерал, я назначаю вас командующим армией, идущей на Петроград, поздравляю вас. Командующий армией в две роты! Сил бороться с революцией не было. Только после того, как к его «армии» присоединится ещё несколько частей, в том числе юнкера находившейся в Гатчине школы прапорщиков Северного фронта, в распоряжении Керенского окажется около 5 тысяч человек.

Несшийся наметом впереди с шашкой наголо хорунжий был сразу сражен пулями наповал. Отдельных выстрелов не было слышно, над полем стоял непрерывный рев, который перекатывался волнами и то усиливался, то ослабевал. Поразительно, что убит в этой глупой ненужной атаке был лишь этот хорунжий. Из его подчиненных 18 казаков получили ранения, но были эвакуированы к своим. Все 40 лошадей погибли или остались лежать ранеными на поле боя. Так и не дождавшись помощи, вечером генерал Краснов отдал приказ об отходе. Казаки в полном порядке отступили на Царское Село. Ни одно орудие, пулемет, тело убитого или раненого не осталось на месте сражения. Красные еще какое-то время продолжали обстреливать уже оставленные позиции, потом с опаской решились продвинуться вперед. В том бою отряд генерала Краснова потерял убитыми трех казаков, 28 были ранены. Красные потеряли более сотни бойцов. Стихийно начались переговоры между казаками и сражавшимися против них красными матросами. Со стороны матросов в них участвовал известный большевик Дыбенко, который предложил казакам выдать ему Керенского в обмен на Ленина и Троцкого. Не став искушать судьбу, Керенский бежал из расположения войск Краснова на автомобиле, переодевшись матросом. Интересно, что большевицкими войсками у Пулково фактически руководил полковник Л. Находившийся во время боя у Пулково Троцкий Бронштейн так его характеризовал: «Этот Вальден был типичный полковник, и что в нем говорило, когда он шел за нас, я до сих пор не понимаю. Полковник он был немолодой, много раз раненый. Чтобы он нам сочувствовал, этого быть не могло, потому что он ничего не понимал. Тот самый Вальден Павел Борисович.

Выступление Керенского — Краснова

После провала похода Краснова на Петроград Керенский бежал из Гатчины в матросской форме. Даже генерал Краснов при его монархизме и неприязни к Керенскому— Краснов возглавляет поход на Петроград. Поэтому для похода на Петроград Краснов смог собрать только несколько сотен 9-го и 10-го Донских казачьих полков.

Керенский проспал шанс победить в Первой мировой и избежать Гражданской войны

Для похода на Петроград Краснов собрал лишь около 10 сотен казаков 1-й Донской и Уссурийской дивизий, дислоцировавшихся в районе штаба корпуса в городе Остров, к которым позднее присоединилось около 900 юнкеров, несколько артиллерийских батарей и бронепоезд. Сам Керенский бежал в Псков, где уговорил казачьи войска под командованием генерала Петра Краснова выступить на Петроград. Причем наутро Керенский разбудил Краснова и сказал ему в своем пафосном стиле: “Генерал, я назначаю вас командующим армией, которая пойдет на Петроград”. Петроградский поход Краснова-Керенского. За 5 суток революционные войска ликвидировали поход Керенского-Краснова и мятеж юнкеров.

Похожие новости: