Новости солнце добела раскаленное почти бесцветное

Добела раскаленные почти бесцветная стояла. Солнце до бела раскаленное, почти бесцветное, стояло в зените. Внизу медленно плыла желто-серая гладь пустыни с редкими небольшими грядами барханов кое-где поросших колючками. Текст 1 Солнце, добела раскалённое, почти бесцветное, стояло в зените.

Информация

Раскаленное cолнце. Солнце до бела раскаленное, почти бесцветное, стояло в зените. Внизу медленно плыла желто-серая гладь пустыни с редкими небольшими грядами барханов кое-где поросших колючками. Ответ: Объяснение: Солнце до бела раскаленное, почти бесцветное, стояло в зените. Ответил 1 человек на вопрос: Небо было раскалено почти добела. раскаленное добела солнце.

Когда будет ВПР в 2021 году

• Хранитель вечности [Вишневский Алексей] (fb2) читать онлайн
• Читать онлайн "Ранней весной [Сборник рассказов]" - Нагибин Юрий Маркович - RuLit - Страница 76
• Вставьте правильные буквы и тд
• Лучший ответ:

Найдите и исправьте грамматические ошибки в предложениях леса смягчая климат

За несколько минут до приземления самолет резко снизился. Экипаж и пассажиры внимательно смотрели вниз, пытаясь понять, почему белая сердцевина солончака кажется льдистой, заснеженной поверхностью настоящего озера. Ничто не выглядело так враждебно жизни, как эта гигантская яма с обрывистыми краями, напоминавшая мертвый лунный кратер.

Экипаж и пассажиры внимательно смотрели вниз, пытаясь понять, почему белая сердцевина солончака кажется льдистой, заснеженной поверхностью настоящего озера. Ничто не выглядело так враждебно жизни, как эта гигантская яма с обрывистыми краями, напоминавшая мертвый лунный кратер. Этот неземной пейзаж завораживал пассажиров, притягивал взгляды 0,0.

Он попытался подключиться к станционному телескопу и с его помощью попытаться разыскать неопознанный объект на орбите, но ему было отказано в доступе. Еще бы! Телескоп должен был постоянно быть наведен на Акрукс, использовать его по другим причинам и поводам не разрешалось. Альбер сдался и просто решил расслабиться. В конце концов, на его стороне было так много пушек, как ни у одного другого станционного смотрителя, и они были готовы отразить любую атаку. Нужно было быть последним глупцом, чтобы сунуться сюда. Вместо того чтобы суетиться по пустякам Альбер решил выпить кружку «Взрыва». Как часто это случается, стоило ему отлучиться буквально на минуту со своего наблюдательного поста, и он пропустил самое интересное. Несколько пушек выпустили плазменные снаряды в небо, и небольшую комнату озарило яркими вспышками. Когда Альбер обернулся, он увидел лишь их быстро таявшие в воздухе следы. Ну, по крайней мере, он сделал себе кофе. В любой ситуации нужно было оставаться оптимистом. Он уселся за стул, поставил кружку рядом, подставил руки под подбородок и приготовился наблюдать что-то очень интересное. Кофе закончился раньше, чем что-либо интересное успело случиться. Прошло два часа. Его мочевой пузырь упрашивал его отлучиться хоть на пару минуточек. Но его волю было не сломить. Только не в этот раз. Он знал, что именно в тот момент, когда он будет справлять нужду, именно тогда произойдет самое интересное. Он ждал и ждал, наклонившись вперед, чтобы снизить давление на мочевой пузырь. И, наконец, пушки развернулись на 180 градусов и выстрелили куда-то за спину Альбера, туда, где он не мог ничего наблюдать. В той стороне окон не было предусмотрено. Его разрывали разные чувства, при этом желание облегчиться было даже не самым сильным. Все это, конечно, выглядело, как интересная новая игра. Но если подумать об этом всем серьезно, то возникало целое множество самых разных вопросов. Зачем здесь так много пушек? Кто на него собирается напасть? Что ему или им нужно? Что они собирались с ним сделать? Не проходя через процесс старения в прямом смысле, он мог позволить себе оставаться вечным ребенком, и в то же время он не мог позволить кому-либо принимать себя за дурака, поэтому он решил взяться за дело всерьез. С новой порцией «Взрыва» в руках он вернулся за стол и принялся делать заметки на листке бумаги. Он отметил два нападения, их время и направление. Судя по всему, противник, кем бы он ни был, изучал систему обороны планеты и искал в ней брешь. Он подлетал к планете на близкое расстояние, изучая скорость срабатывания, а также дальнобойность орудий. Во всяком случае, Альбер именно так бы и поступил сам, если бы ему нужно было захватить исследовательскую планету с плазмометами на вооружении. В полночь атака повторилась. На этот раз противник зашел с Юго-Запада и промчался по небосводу на огромной скорости. Он двигался настолько быстро, что разглядеть его своими глазами было невозможно. Альбер узнавал о его перемещениях лишь благодаря пушечным выстрелам. Пушки успевали производить по несколько прицельных выстрелов, но снаряды так и не достигали своей цели. Их сервоприводы попросту не поспевали за сверхбыстрым объектов. Это был тревожный звоночек - противник обладал явным преимуществом в скорости. И все же сближаться с планетой по какой-то причине он не торопился. Через полчаса произошло очередное нападение, уже с северного направления. По небу стремительно промчалось что-то, и пушки выпустили по нему вдогонку по несколько снарядов. А затем случилось то, чего Альбер не мог и предположить. И трех секунд не прошло с момента последней атаки, как противник пролетел по небосклону уже справа налево. Пушки вновь выпустили плазменные снаряды, но не возымели успеха. Альбер уже и перестал надеяться, что они вообще способны были в него попасть. Через секунду пушки прочертили плазменную линию с Запада на Восток, а потом и с Севера на Юг. Движения корабля противника стали настолько быстрыми, что пушки просто не успевали на них реагировать. Пока они пытались навестись на цель, она уже исчезала за горизонтом. В итоге они вращали своими стволами во все стороны, словно утратив чувство равновесия, и палили без разбора во всех направлениях. Несколько снарядов чуть не угодило прямо в исследовательский модуль. К счастью, проектировщикам системы защиты пришло в голову ограничить угол наклона стволов десятью градусами. Кто бы ни управлял кораблем противника, это точно был не человек. Человеческое тело было не способно выдерживать подобные перегрузки от столь быстрой смены направления движения и огромных скоростей. Альбер сам любил погонять на реактивной тяге и знал, чем это было чревато. Несколько раз он настолько увлекался, что чуть было не терял сознание. Однажды это едва не стоило ему жизни. Тот случай так сильно напугал его, что намертво врезался в его память и никакое извлечение воспоминаний не могло от него избавить. И это было правильно. Ошибки и неудачи всегда запоминались сильнее всего, поскольку именно от них зависело выживание человека. Мало кто в истории, знаете ли, умирал в результате счастливого случая. Траектории выстрелов плазмометов становились плавающими. Покачиваясь в разные стороны, они не могли сфокусироваться на цели. Позже выстрелы прекратились вовсе, а пушки, которые пару минут назад сходили с ума, точно потеряли сознание. Они не реагировали ни на что. Видимо, сработала система блокировки, предотвращавшая повреждения от перегрева. В этот самый момент в мерно текущих лучах Акрукса появился небольшой темный силуэт. Он опускался вниз, оставаясь в прожекторном освещении звезды, из-за чего разглядеть его подробно было невозможно. Альбер только и делал, что щурил глаза и пытался сообразить, что будет дальше. Весь его накопленный опыт казался бесполезным в данной ситуации. Вот и получалось, что ему оставалось лишь наблюдать, запоминать и учиться новому, чтобы однажды в будущем, если он подвергнется нападению на исследовательском объекте, чтобы тогда в тот далекий момент он не чувствовал себя таким же растерянным. Но это, если и случится когда-нибудь, то уж точно не скоро. А в настоящем его опыт трех тысяч лет спал с него, словно тяжелые одежды, и он ощутил себя беспомощным ребенком, который оказался в самой гуще событий без какой-либо помощи со стороны взрослых. Как показала практика, все, что требовалось для того чтобы повергнуть взрослого человека в смятение - это окунуть его в совершенно новую непредвиденную ситуацию. В небо прямо надо модулем материализовался вражеский звездолет. Альбер хлопал глазами, глядя, как миндалевидный корабль опускался на землю, пока перегретые плазмометы все еще приходили в себя. Вскоре на парковке перед модулем встал второй корабль. По размерам он едва превосходил звездолет Альбера. На его металлическом корпусе не было ни намека на окно или дверь. Вдруг небольшой люк открылся в передней части под его днищем. В него просунулись четыре продолговатых щупальца небесно-лазурного цвета. Альберу сразу же стало дурно. Откуда-то из потайного сундучка его памяти, ключ к которому он хотел бы потерять на дне глубокого ущелья и никогда не найти, всплыло воспоминание о том, как похожие щупальца обвивали его конечности и голову, сжимая до скрежета в суставах. От этого воспоминания его передернуло, а к горлу подступил тревожный ком. Он ринулся на кухню, чтобы отыскать там хоть что-то, что он мог бы использовать для самообороны. Альбер безуспешно перерыл все ящики, когда в дверь постучались. Воображение его вновь нарисовало оборачивающиеся вокруг тела щупальца, что сдавливали его, точно удав, и все его мышцы единовременно напряглись. Еще не успев услышать вопрос, он прокричал в сторону двери: - Что вам надо? Уходите отсюда! У меня для вас ничего нет! В одной руке его оказалась вилка с притупленными зубьями, которую с натяжкой можно было использовать для еды, не говоря уже о самообороне. А в другой материализовалась кружка — единственный тяжелый предмет, пригодный для нанесения ударов. Владелец щупалец не унимался. Стук в дверь становился все более настойчивым. Находившийся перед ней небольшой шлюзовой тамбур, только усиливал звук. Я никого не жду! От мысленного перенапряжения он совсем позабыл о том, что безвоздушное пространство не проводит звук. Тот, кто стоял за дверью, не слышал его и, соответственно, не мог ему ответить. В дверь постучались с удвоенной силой, и стук сменился гробовой тишиной. Альбер стоял, не шелохнувшись, и вслушивался в каждый шорох в помещении, как если бы это могло сообщить ему какие-то сведения о чужаке снаружи. Краем глаза он заметил какое-то движение и приблизился к окну, чтобы посмотреть. Пришелец активно передвигал своими четырьмя нижними щупальцами и спешил вернуться на корабль. Из защитной экипировки у него был только шлем. Вся остальная его часть тела была ни чем не покрыта. И, по всей видимости, пребывание на холоде доставляло ему неудобства. Альбер немного расслабился. Похоже, что победа в этом сражении осталась за ним. Недолго праздновал он свою победу. Вскоре на компьютер поступил входящий аудиозвонок. Альбер удивленно посмотрел на мигающую иконку телефонной трубки. Где это видано, что бы незнакомец сразу звонил? В приличном обществе давно уже было принято предварительно писать сообщения. Альбер резким движением указательного пальца отклонил входящий звонок. Через 2 минуты пришло сообщение, потом еще одно и еще. Несколько сообщений повисли непрочитанными под иконкой запечатанного конверта. Число непрочитанных сообщений росло на глазах. Делать было нечего. Он ткнул пальцем в цепочку сообщений и прочитал ее одним махом. Я тебе ничего не сделаю. Буду держать дистанцию. Мне просто нужно поговорить. Так я взял и поверил». Но если бы ты хотел просто поговорить, то связался бы со мной с орбиты. Не пытайся меня провести, - быстро отправил ему ответ Альбер. Существо со щупальцами что-то печатало, удаляло и снова печатало несколько минут. Наконец, от него пришел короткий ответ: - Это правда. Система связи не работала с орбиты. Твоя система защиты прислала мне последнее предупреждение и запрашивала код-доступ. Все попытки поговорить она заблокировала. Альбер призадумался. Потом посмотрим. Вновь по ту сторону экрана отправитель как будто сомневался в правильности своих слов и постоянно их переписывал. Неудобно печатать. Спустя несколько минут пришел ответ: - Тогда мне придется применить силу, - из миндалевидного корабля выехало несколько крупнокалиберных стволов. Но предупреждаю, если ты попытаешься хоть одним щупальцем ко мне притронуться, я незамедлительно применю оружие, - Альбер кинул косого в сторону кухонной вилки. Он открыл входную дверь, существо вошло в шлюзовой тамбур, и вскоре оказалось перед Альбером. Как он и опасался, это был фландреец. Лазурно-голубой житель Фландреи в своем распоряжении имел четыре крупных нижних щупальца и восемь верхних, по четыре с каждой стороны, а сверху на его тонкое, как палка, тело была насажена непропорционально крупная голова, заключенная в защитный шлем. Его щупальца угрожающе извивались. Фландреец прикоснулся щупальцем к черному обручу на своей шее и деактивировал шлем. Щупальца его повисли по обе стороны тощего тела явно расстроенные. Фландрейцы сами по себе были не опасны, но обладали одной очень неприятной особенностью. Во время общения они так и норовили потрогать тебя своими скользкими щупальцами. В культуре их общения телесный контакт был неотъемлемой частью разговора и служил для передачи дополнительного смысла, как жесты и мимика у людей. Общаясь между собой, фландрейцы часто переплетались своими щупальцами. Бывали даже случаи, когда при активном обсуждении какого-то важного вопроса группа из нескольких фландрейцев так увлекалась, что щупальца их спутывались в узел, и им требовалось посторонняя помощь, чтобы его распутать. Собственно, у них была специальная служба для этого. Что-то вроде скорой помощи. И пользовалась она особым спросом на всех массовых мероприятиях. Альбера же раздражал тот факт, что они использовали свои щупальца в беседе с человеком, хотя люди всячески сторонились этого. Эта неспособность держаться в рамках своего культурного поля и уважать личное пространство человека — вот, что больше всего его напрягало. И еще та слизь, которую сами щупальца выделяли. Слизь решительно никому не нравилась. Но откуда ты знаешь? Это хорошо. Честно говоря, все люди мне как будто на одно лицо. Но тебя я запомнил. Мы уже встречались с тобой чуть больше двух тысяч лет тому назад на планете УранО-14. Ты забыл? Вы добились бессмертия искусственным путем, но ваши мозги оказались попросту не приспособленными для этого. Вы даже не помните, что с вами было две тысячи лет назад. Как вы дальше то жить собираетесь? Он быстро прошел в центр комнаты, подхватил несколько квартонов своими щупальцами и начал жонглировать ими, - Что если кто-то украдет их? Или, может быть, уничтожит? Быстро вращающиеся в воздухе блестящие квартоны сформировали круг. Альбер не успевал следить за ходящими колесом щупальцами Фонокса. В банке памяти хранятся запасные на такой случай. Можно запросить копию в любой момент и тебе перешлют ее в любую точку галактики, - ответил Альбер. Фонокс вернул фрагменты воспоминаний Альбера на место, и тот выдохнул. Доставка запасных действительно была возможна, но отняла бы много времени. Фландреец продолжал: - Да-да, конечно есть банки памяти и резервные копии. Но смысл ведь не только в том, где их хранить, но и как их использовать. Без своих воспоминаний в голове ты - всего лишь набор голых инструкций. Ты, возможно, и знаешь, что нужно делать во многих ситуациях, но не понимаешь почему. Мне отлично известно обо всех недостатках такого хранения воспоминаний. Но не я это придумал. Природа создала наш мозг таким, чтобы его ресурсов хватало на смертную жизнь. После того, как мы достигли бессмертия, наши мозги просто не успели перестроиться под новый уровень жизни. Мне сложно передавать интонацию и настроения, не имея возможности использовать свои щупальца. Вот если бы… - Нет, обойдемся без этого, - поморщился Альбер, - Так если не для критики человеческого мозга, то для чего ты прилетел сюда? Для чего бы мне потребовалось это делать? Ты хочешь, чтобы я добровольно прервал свою полезную деятельность и заработал себе отрицательную пометку в личное дело? Этому не бывать. Неисполнение служебных обязанностей — тяжелейшее преступление по человеческой градации. Я не могу нарушить закон и не хочу. И, наконец, зачем отключать систему, которая оберегает галактику от взрыва сверхновой? Если взрыв произойдет, то ваша планета пострадает и вы, скорее всего, не переживете этого события. На это мы и надеемся. Вы всей планетой хотите умереть? Вы, люди, появились не свет изначально смертными и по глупости своей лишили себя возможности умирать. Нам же потребовалось чуть более девяноста тысяч лет, чтобы понять, что смерть — есть сама цель существования. И вообще, что насчет других цивилизаций? Что с ними будет, если сверхновая взорвется? Нейтрализация сверхновой — это не какая-то моя личная прихоть, знаешь ли. Так постановило содружество цивилизаций галактики. Фландрейцы голосовали против, но нас никто не послушал. А если ты посмотришь на карту, то поймешь, что Фландрея - единственная планета в непосредственной близости от сверхновой. Ни одна другая планета от его взрыва не пострадает. Их магнитные поля справятся и защитят их от возможных последствий. Но, конечно, никого мнения каких-то фландрейцев не интересовало, когда есть всеведущие люди. Это называется мажоритарная избирательная система, где результат голосования определяется большинством голосов. Значит, большинство из 253 членов содружества проголосовали за. Я плохо знаком с вашей культурой. Знание не возникает из ниоткуда. Все познания и системы проходят череду собственных эволюций, улучшения появляются постепенно, от простого к сложному. Не бывает такого, что бы лучшая система в одночасье появилась сама по себе, не пройдя через цепь из ошибок и исправлений. Так что все разумные цивилизации проходят примерно одинаковый путь. Разница лишь в этапе, на котором они находятся в данный момент. Так вот от мажоритарной системы мы отказались — она не работает так, как должна. Потому что при голосовании одни члены, так или иначе, оказывают влияние на других. При этом некоторые индивиды вообще не хотят голосовать. Другие не разбираются в вопросе. Третьи поглядывают на своих друзей и родственников и делают так же, как они. В итоге получается, что решения принимают не все самостоятельно и по отдельности, а те, кто может оказать больше всего влияния на других. Стало быть, в такой системе нет ничего справедливого. Вот вы, люди, прекрасно умеете навязывать свою точку зрения и затуманивать разум своими пространными речами. Просто настоящие специалисты по этой части. И из-за этого многие голосования содружества проходят под эгидой человеческого мировоззрения. И что самое смешное, вам даже дела нет до этой части галактики и того, что здесь происходит. Людей то здесь нет. Ну, кроме тебя, разумеется. Вы просто хотите быть главными и правыми во всем, поэтому везде навязываете свое мнение, даже если сами не понимаете, о чем идет речь. Фонокса реально прорвало и, казалось, что он готов был говорить и говорить, но вовремя остановился, глядя на озадаченное лицо Альбера. В людях он разбирался очень даже хорошо, - Но почему вы считаете, что мы должны подвергнуть опасности другие цивилизации? Если вы хотите умереть, как вид, то найдите для этого другой способ, менее опасный для всех остальных жителей галактики. Но ты говоришь со мной, старейшим из фландрейцев, с таким высокомерием, как будто ты лучше меня разбираешься во всех вопросах. Уясни себе наконец. Я прожил 91 тысячу лет на этом свете. Я обдумывал все те же вещи, что и ты, включая те, которые тебе еще даже в голову не приходили. И если мы избрали какой-то путь, то, уж поверь, мы подошли к этому вопросу со всей рассудительностью. Данное решение мы принимали несколько тысяч лет, продумывая и тщательно взвешивая все варианты, и вполне осознанно пришли к тому, что смерть от взрыва сверхновой станет для нас и всей галактики лучшим исходом. Я не могу принимать такие решения самостоятельно. Нужно собирать совет и проводить голосование. Вы должны представить свою точку зрения на всеобщее рассмотрение и аргументировать ее. Если содружество решит вас поддержать, то так тому и быть. Все эти голосования — это пустой звук, пародия на демократию. У меня нет ни прав, ни полномочий для того, чтобы отключить исследовательский модуль и прервать свою работу. Даже если вы уничтожите модуль вместе со мной, планета продолжить функционировать автономно и в случае необходимости исполнит свое предназначение. И все же я надеялся договориться при помощи слов. Фландреец активировал шлем и вышел из модуля, взобрался на свой корабль и приготовился к взлету. Альбер смотрел на него через окно, не имея ни малейшего понятия о том, что тот собирался делать дальше. Глава 4. Манипуляции с пространством За время разговора пушки, что пребывали во временном нокауте, успели охладиться и были готовы приступить ко второму раунду. Альбер с интересом наблюдал за действиями Фонокса. Ему было любопытно, что же тот собирался предпринять, чтобы плазмометы не превратили его вместе с кораблем в кусок плазмы. Ничем не примечательный с виду корабль поднялся вверх, и буквально в 10 сантиметрах от его крыши пронеслись первые плазменные снаряды. Пушки не спали. Корабль очень медленно, как будто нарочно, поднялся вверх еще на полтора метра и несколько сотен плазменных шаров размером с человеческую голову обрушились на него густым потоком.

Экипаж и пассажиры внимательно смотрели вниз, пытаясь понять, почему белая сердцевина солончака кажется льдистой, заснеженной поверхностью настоящего озера. Ничто не выглядело так враждебно жизни, как эта гигантская яма с обрывистыми краями, напоминавшая мертвый лунный кратер. Этот неземной пейзаж завораживал пассажиров, притягивал взгляды.

Убирая в комнате не забудь вымыть полы грамматическая ошибка

Звезда по имени солнце слайд. Диктант текст пропущенные буквы 2 класс. Длинный текст. Диктант 4 класс по русскому языку. Диктант ночь в лесу 4 класс.

Доверху донизу донельзя досуха. Вовремя добела доверху. Досуха добела. Добела донизу донельзя.

Солнце и есть Бог. Поклонители солнца. Гелий 5 на солнце. Перепишите вставляя где необходимо пропущенные буквы.

Текст из ВПР. Перепишите текст вставляя пропущенные буквы и раскрывая скобки. Перепишите текст вставляя пропущенные буквы. Солнце добела раскаленное почти бесцветное.

Сгорел на солнце на прозрачном фоне. Ярко медали на солнце горят.. Предложение с причастным оборотом усыпанный. Предложение с причастным оборотом удерживаемый сильными руками.

Гдз по русскому языку 6 класс 410. Гдз по русскому языку номер 410. Белоснежное сияние. Солнечный диск.

Солнце увеличенное. Солнечный диск Египет. Выжженная солнцем трава. Сансет трава.

Sunlight Outdoor. Спишите раскрывая скобки и расставляя пропущенные знаки препинания. Спишите раскрывая скобки и вставляя пропущенные буквы. Спишите, вставьте пропущенные буквы и запятые,раскройте скобки.

Списать вставляя пропущенные буквы 2 класс. Красный вулкан для фотошопа. Красный вулкан текстура. Красная лава фон.

Расплавленный металл. Плавка металла. Железо в металлургии. Корка ЛАВЫ.

Раскаленная рамка портала. Раскаленное стекло. Взбитые яйца с сахаром для бисквита. Желтки взбить добела.

Лайфхак для планетарного миксера если не взбивает 1 яйцо. Классический взбитель. Солнце из окна поезда. Красивый закат из окна поезда.

Закат из окна электрички.

Клим думал, что, если б Томилин сбрил толстоволосую бороду, оказалось бы, что лицо у него твердое, как арбуз. Клима Томилин демонстративно не замечал, если же Самгин здоровался с ним, он молча и небрежно совал ему свою шерстяную руку и смотрел в сторону. У него учеников нет. Он думал, что ты будешь филологом, философом. Юристов он не выносит, считает их невеждами. Он говорит: «Для того, чтоб защищать что-то, надобно знать все».

Скосив глаза, Дронов добавил: — От него все, — точно крысы у Гоголя, — понюхают и уходят. Играя ножницами, он прищемил палец, ножницы отшвырнул, а палец сунул в рот, пососал, потом осмотрел его и спрятал в карман жилета, как спрятал бы карандаш. И снова вздохнул: — Он много верного знает, Томилин. Например — о гуманизме. У людей нет никакого основания быть добрыми, никакого, кроме страха. А жена его — бессмысленно добра… как пьяная. Хоть он уже научил ее не верить в бога.

В сорок-то шесть лет. Клим Самгин был согласен с Дроновым, что Томилин верно говорит о гуманизме, и Клим чувствовал, что мысли учителя, так же, как мысли редактора, сродны ему. Но оба они не возбуждали симпатий, один — смешной, в другом есть что-то жуткое. В конце концов они, как и все другие в редакции, тоже раздражали его чем-то; иногда он думал, что это «что-то» может быть «избыток мудрости». Его заинтересовал местный историк Василий Еремеевич Козлов, аккуратненький, беловолосый, гладко причесанный старичок с мордочкой хорька и острыми, розовыми ушами. На его желтом, разрисованном красными жилками лице — сильные очки в серебряной оправе, за стеклами очков расплылись мутные глаза. Под большим, уныло опустившимся и синеватым носом коротко подстриженные белые усы, а на дряблых губах постоянно шевелилась вежливая улыбочка.

Он казался алкоголиком, но было в нем что-то приятное, игрушечное, его аккуратный сюртучок, белоснежная манишка, выглаженные брючки, ярко начищенные сапоги и уменье молча слушать, необычное для старика, — все это вызывало у Самгина и симпатию к нему и беспокойную мысль: «Может быть, и я в старости буду так же забыто сидеть среди людей, чужих мне…» Козлов приносил в редакцию написанные на квадратных листочках бумаги очень мелким почерком и канцелярским слогом очерки по истории города, но редактор редко печатал его труды, находя их нецензурными или неинтересными. Старик, вежливо улыбаясь, свертывал рукопись трубочкой, скромно садился на стул под картой России и полчаса, а иногда больше, слушал беседу сотрудников, присматривался к людям сквозь толстые стекла очков; а люди единодушно не обращали на него внимания. Местные сотрудники и друзья газеты все знали его, но относились к старику фамильярно и снисходительно, как принято относиться к чудакам и не очень назойливым графоманам. Клим заметил, что историк особенно внимательно рассматривал Томилина и даже как будто боялся его; может быть, это объяснялось лишь тем, что философ, входя в зал редакции, пригибал рыжими ладонями волосы свои, горизонтально торчавшие по бокам черепа, и, не зная Томилина, можно было понять этот жест как выражение отчаяния: «Что я сделал! За это его самого посадили в тюрьму. С той поры он почти сорок лет жил, занимаясь историей города, написал книгу, которую никто не хотел издать, долго работал в «Губернских ведомостях», печатая там отрывки своей истории, но был изгнан из редакции за статью, излагавшую ссору одного из губернаторов с архиереем; светская власть обнаружила в статье что-то нелестное для себя и зачислила автора в ряды людей неблагонадежных. Жил Козлов торговлей старинным серебром и церковными старопечатными книгами.

Дронов всегда говорил о людях с кривой усмешечкой, посматривая в сторону и как бы видя там образы других людей, в сравнении с которыми тот, о ком он рассказывал, — негодяй. И почти всегда ему, должно быть, казалось, что он сообщил о человеке мало плохого, поэтому он закреплял конец своей повести узлом особенно резких слов. Клим, давно заметив эту его привычку, на сей раз почувствовал, что Дронов не находит для историка темных красок да и говорит о нем равнодушно, без оживления, характерного во всех тех случаях, когда он мог обильно напудрить человека пылью своей злости. Этим Дронов очень усилил интерес Клима к чистенькому старичку, и Самгин обрадовался, когда историк, выйдя одновременно с ним из редакции на улицу, заговорил, вздохнув: — Удручает старость человека! Вот — слышу: говорят люди слова знакомые, а смысл оных слов уже не внятен мне. И, заглядывая в лицо Самгина, он продолжал странным, упрашивающим тоном: — Вы, кажется, человек внимательного ума и шикарной словесностью не увлечены, молчите все, так — как же, по-вашему: можно ли пренебрегать историей? Старик поднял руку над плечом своим, четыре пальца сжал в кулак, а большим указал за спину: — А они — пренебрегают.

Каждый думает, что история началась со дня его рождения. Голосок у него был не старческий, но крепенький и какой-то таинственный. И — торопливость во всем. А ведь вскачь землю не пашут. Особенно в крестьянском-то государстве невозможно галопом жить. А у нас все подхлестывают друг друга либеральным хлыстиком, чтобы Европу догнать. Приостановясь, он дотронулся до локтя Клима.

Нет, я допускаю и земский собор и вообще… Но — сомневаюсь, чтоб нам следовало бежать сломя голову тем же путем, как Европа… Козлов оглянулся и сказал потише, как бы сообщая большой секрет: — Европа-то, может быть, Лихо одноглазое для нас, ведь вот что Европа-то! И еще тише, таинственнее он посоветовал: — Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано и в конце концов гордое слово императора Александра Третьего: «Один у меня друг, князь Николай черногорский». Его, черногорского-то, и не видно на земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему народу нашему ножку подставляет. Шли в гору по тихой улице, мимо одноэтажных, уютных домиков в три, в пять окон с кисейными занавесками, с цветами на подоконниках. Ставни окон, стены домов, ворота окрашены зеленой, синей, коричневой, белой краской; иные дома скромно прятались за палисадниками, другие гордо выступали на кирпичную панель.

Пенная зелень садов, омытая двухдневным дождем, разъединяла дома, осеняя их крыши; во дворах, в садах кричали и смеялись дети, кое-где в окнах мелькали девичьи лица, в одном доме работал настройщик рояля, с горы и снизу доносился разноголосый благовест ко всенощной; во влажном воздухе серенького дня медь колоколов звучала негромко и томно. Замечательным угощу: Ижень-Серебряные иголки. Козлов остановился у ворот одноэтажного, приземистого дома о пяти окнах и, посмотрев налево, направо, удовлетворенно проговорил: — Самая милая и житейская улица в нашем городе, улица для сосредоточенной жизни, так сказать… Клим никогда еще не был на этой улице, он хотел сообщить об этом историку, но — устыдился. Дверь крыльца открыла высокая, седоволосая женщина в черном, густобровая, усатая, с неподвижным лицом. Клим, почтительно слушая, оглядывал жилище историка. Обширный угол между окнами был тесно заполнен иконами, три лампады горели пред ними: белая, красная, синяя. Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз.

У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное. В шведскую кампанию дерзкий Егор этот, будучи уличен в измене, был повешен. Рассказывая, старик бережно снял сюртучок, надел полосатый пиджак, похожий на женскую кофту, а затем начал хвастаться сокровищами своими; показал Самгину серебряные, с позолотой, ковши, один царя Федора, другой — Алексея: — Ковши эти жалованы были целовальникам за успешную торговлю вином в царевых кабаках, — объяснял он, любовно поглаживая пальцем чеканную вязь надписей. Похвастался отлично переплетенной в зеленый сафьян, тисненный золотом, книжкой Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге» с автографом Дениса Давыдова и чьей-то подписью угловатым почерком, начало подписи было густо зачеркнуто, остались только слова: «…за сие и был достойно наказан удалением в армию тысяча восемьсот четвертого году». И особенно таинственно показал желтый лист рукописи, озаглавленной: «Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную».

Найдено мною в книге «Камень веры», у одного любителя древностей взятой на прочтение. Показывая редкости свои, старик нежно гладил их сухими ладонями, в дряблой коже цвета утиных лап; двигался он быстро и гибко, точно ящерица, а крепкий голосок его звучал все более таинственно. Узор красненьких жилок на скулах, казалось, изменялся, то — густея, то растекаясь к вискам. Я ведь пребываю поклонником сих двух поэтов истории, а особенно — первого, ибо никто, как он, не понимал столь сердечно, что Россия нуждается во внимательном благорасположении, а человеки — в милосердии. Он и за чаем, — чай был действительно необыкновенного вкуса и аромата, — он, и смакуя чай, продолжал говорить о старине, о прошлом города, о губернаторах его, архиереях, прокурорах. Пригласил владыку Макария на обед и, предлагая ему кабанью голову, сказал: «Примите, ядите, ваше преосвященство! Графу-то Муравьеву пришлось бы сказать о свиной голове: «Сие есть тело мое!

Ведь вот как шутили! Затем он рассказал о добросердечной купчихе, которая, привыкнув каждую субботу посылать милостыню в острог арестантам и узнав, что в город прибыл опальный вельможа Сперанский, послала ему с приказчиком пяток печеных яиц и два калача. Он снова посмеялся. Самгин отметил в мелком смехе старика что-то неумелое и подумал: «Не часто он смеялся, должно быть». Пять печеных яиц! Кривобокая старуха Федосова говорила большими словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и выше их, а этот чистенький старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту. Это любовное раскрашивание буднишнего, обыкновенного нежными красками рисовало жизнь как тихий праздник с обеднями, оладьями, вареньями, крестинами и свадебными обрядами, похоронами и поминками, жизнь бесхитростную и трогательную своим простодушием.

Рассказывал Козлов об уцелевшем от глубокой древности празднике в честь весеннего бога Ярилы и о многих других пережитках языческой старины. Самгина приятно изумляло уменье историка скрашивать благожелательной улыбочкой все то, что умные книги и начитанные люди заставляли считать пошлым, глупым, вредным. Он никогда не думал и ничего не знал о начале дней жизни города. Козлов, показав ему «Строельную книгу», искусно рассказал, как присланный царем Борисом Годуновым боярский сын Жадов с ратниками и холопами основал порубежный городок, чтобы беречь Москву от набегов кочевников, как ратники и холопы дрались с мордвой, полонили ее, заставляли работать, как разбегались холопы из-под руки жестоковыйного Жадова и как сам он буйствовал, подстрекаемый степной тоской. И все: несчастная мордва, татары, холопы, ратники, Жадов, поп Василий, дьяк Тишка Дрозд, зачинатели города и враги его — все были равномерно обласканы стареньким историком и за хорошее и за плохое, содеянное ими по силе явной необходимости. Та же сила понудила горожан пристать к бунту донского казака Разина и уральского — Пугачева, а казачьи бунты были необходимы для доказательства силы и прочности государства. Это — сущая неправда, — наш народ казаки вовлекали в бунты.

Казак Москву не терпит. Мазепа двадцать лет служил Петру Великому, а все-таки изменил. Теперь историк говорил строго, даже пристукивал по столу кулачком, а красный узор на лице его слился в густое пятно. Но через минуту он продолжал снова умиленно: — А теперь вот, зачатый великими трудами тех людей, от коих даже праха не осталось, разросся значительный город, которому и в красоте не откажешь, вмещает около семи десятков тысяч русских людей и все растет, растет тихонько. В тихом-то трудолюбии больше геройства, чем в бойких наскоках. Поверьте слову: землю вскачь не пашут, — повторил Козлов, очевидно, любимую свою поговорку. Поговорками он был богат, и все они звучали, точно аккорды одной и той же мелодии.

Всякий бык теленком был, — то и дело вставлял он в свою речь. Смотреть на него было так же приятно, как слушать его благожелательную речь, обильную мягкими словами, тускловатый блеск которых имел что-то общее с блеском старого серебра в шкафе. Тонкие руки с кистями темных пальцев двигались округло, легко, расписанное лицо ласково морщилось, шевелились белые усы, и за стеклами очков серенькие зрачки напоминали о жемчуге риз на иконах. Он вкусно пил чай, вкусно грыз мелкими зубами пресные лепешки, замешанные на сливках, от него, как от плодового дерева, исходил приятный запах. Клим незаметно для себя просидел с ним до полуночи и вышел на улицу с благодушной улыбкой. Чувство, которое разбудил в нем старик, было сродно умилению, испытанному на выставке, но еще более охмеляющим. Ночь была теплая, но в садах тихо шумел свежий ветер, гоня по улице волны сложных запахов.

В маленьком, прозрачном облаке пряталась луна, правильно круглая, точно желток яйца, внизу, над крышами, — золотые караваи церковных глав, все было окутано лаской летней ночи, казалось обновленным и, главное, благожелательным человеку. Именно так чувствовал Самгин: все благожелательно — луна, ветер, запахи, приглушенный полуночью шумок города и эти уютные гнезда миролюбивых потомков стрельцов, пушкарей, беглых холопов, озорных казаков, скуластой, насильно крещенной мордвы и татар, покорных судьбе. Это — не тот город, о котором сквозь зубы говорит Иван Дронов, старается смешно писать Робинзон и пренебрежительно рассказывают люди, раздраженные неутоленным честолюбием, а может быть, так или иначе, обиженные действительностью, неблагожелательной им. Но на сей раз Клим подумал об этих людях без раздражения, понимая, что ведь они тоже действительность, которую так благосклонно оправдывал чистенький историк. Две-три беседы с Козловым не дали Климу ничего нового, но очень укрепили то, чем Козлов насытил его в первое посещение. Клим услышал еще несколько анекдотов о предводителях дворянства, о богатых купцах, о самодурстве и озорстве. Самгин понимал, что Козлов рассуждает наивно, но слушал почтительно и молча, не чувствуя желания возражать, наслаждаясь песней, слова которой хотя и глупы, но мелодия хороша.

Раскалывая щипцами сахар на мелкие кусочки, Козлов снисходительно поучал: — А критикуют у нас от конфуза пред Европой, от самолюбия, от неумения жить по-русски.

Митя попятился. Голубой печальный глаз на мгновение поймал его фигурку в темный кружок зрачка и выбросил, словно сморгнув. Бык валкой трусцой устремился в угол двора. Там, под кустом бузины, стояла бочка с темной, пахучей, зацветшей водой. Верно, бык потому и остановился у их ворот, что учуял воду.

Он погрузил морду в бочку и стал жадно пить. Огромные глотки шарами прокатывались по его горлу и звучно ухали в пустоту желудка. Мелкие листочки гнилой зелени облепили ему морду, а он все пил и пил. Но Мите не хотелось говорить. Ликующее чувство победы наполняло сердце сильного Мити, отважного Мити, доброго Мити. Он был так занят собой, что даже не заметил, как во дворе появился рослый пожилой рыжебородый человек.

Подойдя к быку, человек по-хозяйски положил ему на взгорбок большую ладонь и сказал: — Что, вволю натешился? Он потрепал быка по шее, и тот, не переставая пить, отозвался на ласку легким вздрогом кожи. Тогда человек сунул руку в бочку и, все так же поглаживая быка, вынул у него из носа злополучное кольцо. В воротах стояли еще несколько незнакомых людей; несомненно, это была облава. Он кончил наматывать веревку и легонько потянул за собой быка. Тот поднял морду, окропив лопухи и травы темными каплями воды, и тяжело, но с приметной охотцей повернулся.

Бывайте здоровеньки! Мальчики остались одни. Саша посмотрел на помрачневшего Митю и громко расхохотался. Митя не понимал, отчего так весело его приятелю. Он чувствовал себя глубоко несчастным, обобранным: у него украли его лучший, его единственный подвиг. Это была подачка, подачка тому маленькому в Мите, что заставляло его сейчас чувствовать себя бедняком.

А Саша не нуждался в утешении. Его щедрая душа не могла смутиться тем, что подвиг не удался. Он-то знал, что на его век подвигов хватит. Атаман Еще вчера в саду были тюльпаны: нежные красные чашки с притемненным донцем — целая плантация, а сегодня на истоптанных грядках торчали лишь обломанные стебли, алели оборванные или осыпавшиеся лепестки. Но зачем губить их на корню? Это не люди, а какие-то дикие звери!

Хозяйка ошибалась: тюльпаны были похищены все-таки людьми. Тем же утром, близ полудня, их привел на дачу районный милиционер в белой, влажной под мышками и на груди рубашке и тяжелых запыленных сапогах. Похитители щеголяли в ситцевых брюках и майках-безрукавках, некогда голубых, а ныне без цвета. У одного была черная, блестящая, словно нагуталиненная голова, другой являл совершенного альбиноса: сед, белокож, будто выварен в щелочи, с красными кроличьими глазками. И тому и другому было лет по восемь. Оба сжимали в кулаке букетик пожухших тюльпанов — видно, милиционер, к вящему их позору, не позволил выбросить цветы.

Милиционер снял фуражку и вытер девичьим носовым платком с каемкой потный незагорелый лоб. Большая, розовая, в платье с рюшками, обмахиваясь томиком Марселя Прево в желтой обложке «Универсальной библиотеки», вперед выплыла хозяйка. Читайте также: Природная экосистема движимая солнцем это — Ничего, — смиренно отозвался альбинос. И черноголовый решительно подтвердил: — Ну вот, хорошо, хоть сами поняли, — с облегчением сказал милиционер. Для чего же вы крали цветы? Для продажи?

Милиционер даже растерялся: — Это кто же надоумил вас так говорить? Ленька, что ли? Носились за извозчиками и совали седокам букеты, а сейчас нахально врут, что воровали ради домашней красоты. Это все Ленька, настоящий рецидивист! Его нешто поймаешь! За версту опасность чует.

Настоящий рецидивист! Похитители переглянулись, враз сморщили носы и тонко всхлипнули. Это вас тоже Ленька научил? Альбинос прервал скулеж. Я на дороге ждал. Настоящее ограбление по всем правилам: двое дело делают, третий на стреме.

Это, конечно, Ленькина наука. Тебя как звать? А кто у тебя в семье есть? Отец-то где? Вишь, сам же себя большим считаешь, а ведешь кое-как. Братья, сестры есть?

Он в депо учеником, домой редко приходит. Он да мать. Они заговорили враз, перебивая друг друга: — У него отец в Гражданскую погиб… На Гражданской войне убили… под этой… как ее.

Санкт-Петербург, пр. Полюстровский, д. Площадь Ленина. Ежедневно с 10:00 до 22:00 Благодаря большому опыту, наши специалисты с легкостью создадут для Вас уникальное фейерверк шоу, которое сделает любой Ваш праздник незабываемым, будь то день рождение, свадьба, корпоратив или фейерверк городского масштаба! Почта: info spb-salut.

Синтаксический разбор предложения в тексте

Решения заданий с развернутым ответом не проверяются автоматически. На следующей странице вам будет предложено проверить их самостоятельно. Выполните обозначенные цифрами в тексте 1 языковые разборы: 2 — морфемный и словообразовательный разборы слова; 3 — морфологический разбор слова; 4 — синтаксический разбор предложения. Выпишите, раскрывая скобки, вставляя пропущенные буквы, предложения, в которых выделенные слова являются предлогами. Выпишите, раскрывая скобки, предложения, в которых выделенные слова являются союзами. Поставьте знак ударения в следующих словах. Начатый, цемент, налила, премировать.

По словам ученых, такой тип события называется симпатической вспышкой, поскольку пятна связаны между собой линиями магнитного поля. Когда одно из них взрывается, остальные следуют его примеру. Почти во всех зарегистрированных случаях симпатические вспышки ограничиваются двумя одновременными выбросами, сила которых может варьироваться от незначительной до максимальной X-класса.

По интонации по эмоциональной окраске По количеству грамматических основ По количеству главных членов предложения По наличию второстепенных членов - Об инструменте После того как вы нажмете кнопку «Разобрать», вы получите результат синтаксического разбора предложения. Сверху результата будет указано количество символов в тексте и количество слов. Каждая часть речи подсвечивается отдельным цветом, если вы хотите отображать только определенные части речи в предложении, выберите в панели инструментов нужную вам часть.

Эта книга не может, не должна погибнуть…» Он достиг крайней точки мыса, и перед его натруженными глазами открылась все такая же уныло-суровая, однообразная картина: отвесный многослойный обрыв, и под ним — уходящая вдаль, сверкающая гладь солончака. Лишь в синем мареве дали стена куда-то заворачивала, и там, близ самого заворота, темнели как будто расщелины. Боясь разочарования, Четунов тяжело вздохнул и мысленно прикинул расстояние: километров восемь — десять, не меньше. А тем временем Козицын решит, что со мной случилось несчастье, и полетит в лагерь за помощью. Так или иначе, мне придется заночевать в пустыне без пищи, без глотка воды». Но все это он придумывал, чтобы ослабить силу удара, если окажется, что и те дальние расщелины не помогут ему выбраться на поверхность.

И снова шагает он вдоль обрывистого берега мертвого озера, ботинки его то разъезжаются на осклизлой глине, то глухо цокают по твердым обломкам, упавшим сверху. Жажда саднит гортань, обволакивает рот шершавой пленкой, и даже нет слюны, чтобы снять эту противную пленку, и он старается не думать о том, что во фляжке еще осталось, быть может, несколько капель воды. Лишь через три с лишним часа добрался Четунов до первой расщелины. Мышцы перетруженных ног ныли и дрожали, пухла, болела голова.

Товарооборот в ЕАЭС по итогам года достиг рекордных 7 триллионов 400 миллиардов рублей

Солнце — добела раскаленный, почти бесцветный шар — стояло в зените, и всякий раз, когда Четунов взглядывал на него, — он почему-то перестал доверять часам, — ему приходилось на несколько секунд закрывать глаза. Объяснение: Солнце до бела раскаленное, почти бесцветное, стояло в зените. Зарегистрируйтесь в Deezer и слушайте Раскаленное солнце от Город 312 и еще 120 миллионов треков. Диктант "Солнце заходило". (По А. Куприну) (150 слов). Солнце заходило. Закат был яркий, ясный, но спокойный. Ветер почти спадал. Черное солнце ютуб. Восход и закат солнца в марте 2024. Уронило солнце лучик.

Солнце добела раскаленное почти бесцветное впр

Вот он потянулся к траве, растущей у дороги, но тут же вскинул голову, скользнул глазом по тихой, пустынной окрестности, издал короткое одинокое и потерянное мычание и тут же смолк. Мите представилось, что быку очень хочется заключить мир с людьми, но он не знает, как это сделать. Верно, он согласен и на кольцо, только бы вернуться к своим коровам, слушать тихую жвачку, и самому жевать, и отрыгивать, и снова жевать, размачивая в слюне суховатую, но вкусную июльскую траву. Или, зайдя по брюхо в реку, тянуть холодную воду, тянуть не спеша и небрежно, пусть капли стекают с морды — такого корыта все равно не осушишь, — и чувствовать, как омывают прохладные струи разгоряченные, тяжело опадающие при выдохе бока… Митя провел рукой по глазам, прогнал короткую слепоту: бык стоял у самых ворот их дачи и, задирая голову, пытался заглянуть во двор.

Его черные ноздри раздувались, он жадно втягивал воздух. Саша еще что-то говорил, торопливо, взахлеб, но Митя уже не слышал его. С ним творилось что-то странное, необычное.

Его шаткие, вечно вразброд, вечно в смуте чувства разом слились в нечто большое, сильное, цельное. Этот новый и цельный Митя не знал сейчас ни страха, ни колебаний, он ни в чем не уступал Саше. Дача была заперта, им оставался один путь — через чердачное окно.

Менее чем за минуту мальчики высадили старую раму, которая едва держалась на поржавевших гвоздях. Рядом с окошком приходилась водосточная труба. С узкого карниза Саша легко перебрался на трубу и, обвив ее ногами, заскользил вниз.

Вслед за ним, обдирая грудь, ноги и ладони о сухую жесть, помчался Митя. Он упал на землю, подвернул ногу и, прихрамывая, побежал к воротам. Видно, редко открывались эти дачные ворота.

Земля под ними поросла густой травой, разбухшее от сырости бревно-засов плотно втеснилось в железную скобу, и мальчикам никак не удавалось вытолкнуть его. Наконец засов поддался, и, протащив по густой траве створку ворот, они открыли довольно широкую щель. Почему Саша решил, что быка зовут Васей, неизвестно, но в щели возникла огромная лобастая голова с расщепленным рогом, и бык, наддав лопаткой створку ворот, вошел во двор.

Митя попятился. Голубой печальный глаз на мгновение поймал его фигурку в темный кружок зрачка и выбросил, словно сморгнув. Бык валкой трусцой устремился в угол двора.

Там, под кустом бузины, стояла бочка с темной, пахучей, зацветшей водой. Верно, бык потому и остановился у их ворот, что учуял воду. Он погрузил морду в бочку и стал жадно пить.

Огромные глотки шарами прокатывались по его горлу и звучно ухали в пустоту желудка. Мелкие листочки гнилой зелени облепили ему морду, а он все пил и пил. Но Мите не хотелось говорить.

Ликующее чувство победы наполняло сердце сильного Мити, отважного Мити, доброго Мити. Он был так занят собой, что даже не заметил, как во дворе появился рослый пожилой рыжебородый человек. Подойдя к быку, человек по-хозяйски положил ему на взгорбок большую ладонь и сказал: — Что, вволю натешился?

Он потрепал быка по шее, и тот, не переставая пить, отозвался на ласку легким вздрогом кожи. Тогда человек сунул руку в бочку и, все так же поглаживая быка, вынул у него из носа злополучное кольцо. В воротах стояли еще несколько незнакомых людей; несомненно, это была облава.

Он кончил наматывать веревку и легонько потянул за собой быка. Тот поднял морду, окропив лопухи и травы темными каплями воды, и тяжело, но с приметной охотцей повернулся. Бывайте здоровеньки!

Мальчики остались одни. Саша посмотрел на помрачневшего Митю и громко расхохотался. Митя не понимал, отчего так весело его приятелю.

Он чувствовал себя глубоко несчастным, обобранным: у него украли его лучший, его единственный подвиг. Это была подачка, подачка тому маленькому в Мите, что заставляло его сейчас чувствовать себя бедняком. А Саша не нуждался в утешении.

Его щедрая душа не могла смутиться тем, что подвиг не удался. Он-то знал, что на его век подвигов хватит. Атаман Еще вчера в саду были тюльпаны: нежные красные чашки с притемненным донцем — целая плантация, а сегодня на истоптанных грядках торчали лишь обломанные стебли, алели оборванные или осыпавшиеся лепестки.

Но зачем губить их на корню? Это не люди, а какие-то дикие звери! Хозяйка ошибалась: тюльпаны были похищены все-таки людьми.

Тем же утром, близ полудня, их привел на дачу районный милиционер в белой, влажной под мышками и на груди рубашке и тяжелых запыленных сапогах. Похитители щеголяли в ситцевых брюках и майках-безрукавках, некогда голубых, а ныне без цвета. У одного была черная, блестящая, словно нагуталиненная голова, другой являл совершенного альбиноса: сед, белокож, будто выварен в щелочи, с красными кроличьими глазками.

И тому и другому было лет по восемь. Оба сжимали в кулаке букетик пожухших тюльпанов — видно, милиционер, к вящему их позору, не позволил выбросить цветы. Милиционер снял фуражку и вытер девичьим носовым платком с каемкой потный незагорелый лоб.

Большая, розовая, в платье с рюшками, обмахиваясь томиком Марселя Прево в желтой обложке «Универсальной библиотеки», вперед выплыла хозяйка. Читайте также: Природная экосистема движимая солнцем это — Ничего, — смиренно отозвался альбинос. И черноголовый решительно подтвердил: — Ну вот, хорошо, хоть сами поняли, — с облегчением сказал милиционер.

Для чего же вы крали цветы? Для продажи? Милиционер даже растерялся: — Это кто же надоумил вас так говорить?

Ленька, что ли?

Здесь нужно выбрать подходящей разбор слова в предложение, смотрите по контексту. Для этого вам помогут морфологические признаки слова, чтобы их увидеть наведите на слово и в раскрывающемся меню выберите «Все характеристики». Часть речи сверху слова Чтобы показывать часть речи сверху слова, включите соответствующею функцию в настройке разбора.

Все это, конечно, выглядело, как интересная новая игра. Но если подумать об этом всем серьезно, то возникало целое множество самых разных вопросов. Зачем здесь так много пушек? Кто на него собирается напасть?

Что ему или им нужно? Что они собирались с ним сделать? Не проходя через процесс старения в прямом смысле, он мог позволить себе оставаться вечным ребенком, и в то же время он не мог позволить кому-либо принимать себя за дурака, поэтому он решил взяться за дело всерьез. С новой порцией «Взрыва» в руках он вернулся за стол и принялся делать заметки на листке бумаги.

Он отметил два нападения, их время и направление. Судя по всему, противник, кем бы он ни был, изучал систему обороны планеты и искал в ней брешь. Он подлетал к планете на близкое расстояние, изучая скорость срабатывания, а также дальнобойность орудий. Во всяком случае, Альбер именно так бы и поступил сам, если бы ему нужно было захватить исследовательскую планету с плазмометами на вооружении.

В полночь атака повторилась. На этот раз противник зашел с Юго-Запада и промчался по небосводу на огромной скорости. Он двигался настолько быстро, что разглядеть его своими глазами было невозможно. Альбер узнавал о его перемещениях лишь благодаря пушечным выстрелам.

Пушки успевали производить по несколько прицельных выстрелов, но снаряды так и не достигали своей цели. Их сервоприводы попросту не поспевали за сверхбыстрым объектов. Это был тревожный звоночек - противник обладал явным преимуществом в скорости. И все же сближаться с планетой по какой-то причине он не торопился.

Через полчаса произошло очередное нападение, уже с северного направления. По небу стремительно промчалось что-то, и пушки выпустили по нему вдогонку по несколько снарядов. А затем случилось то, чего Альбер не мог и предположить. И трех секунд не прошло с момента последней атаки, как противник пролетел по небосклону уже справа налево.

Пушки вновь выпустили плазменные снаряды, но не возымели успеха. Альбер уже и перестал надеяться, что они вообще способны были в него попасть. Через секунду пушки прочертили плазменную линию с Запада на Восток, а потом и с Севера на Юг. Движения корабля противника стали настолько быстрыми, что пушки просто не успевали на них реагировать.

Пока они пытались навестись на цель, она уже исчезала за горизонтом. В итоге они вращали своими стволами во все стороны, словно утратив чувство равновесия, и палили без разбора во всех направлениях. Несколько снарядов чуть не угодило прямо в исследовательский модуль. К счастью, проектировщикам системы защиты пришло в голову ограничить угол наклона стволов десятью градусами.

Кто бы ни управлял кораблем противника, это точно был не человек. Человеческое тело было не способно выдерживать подобные перегрузки от столь быстрой смены направления движения и огромных скоростей. Альбер сам любил погонять на реактивной тяге и знал, чем это было чревато. Несколько раз он настолько увлекался, что чуть было не терял сознание.

Однажды это едва не стоило ему жизни. Тот случай так сильно напугал его, что намертво врезался в его память и никакое извлечение воспоминаний не могло от него избавить. И это было правильно. Ошибки и неудачи всегда запоминались сильнее всего, поскольку именно от них зависело выживание человека.

Мало кто в истории, знаете ли, умирал в результате счастливого случая. Траектории выстрелов плазмометов становились плавающими. Покачиваясь в разные стороны, они не могли сфокусироваться на цели. Позже выстрелы прекратились вовсе, а пушки, которые пару минут назад сходили с ума, точно потеряли сознание.

Они не реагировали ни на что. Видимо, сработала система блокировки, предотвращавшая повреждения от перегрева. В этот самый момент в мерно текущих лучах Акрукса появился небольшой темный силуэт. Он опускался вниз, оставаясь в прожекторном освещении звезды, из-за чего разглядеть его подробно было невозможно.

Альбер только и делал, что щурил глаза и пытался сообразить, что будет дальше. Весь его накопленный опыт казался бесполезным в данной ситуации. Вот и получалось, что ему оставалось лишь наблюдать, запоминать и учиться новому, чтобы однажды в будущем, если он подвергнется нападению на исследовательском объекте, чтобы тогда в тот далекий момент он не чувствовал себя таким же растерянным. Но это, если и случится когда-нибудь, то уж точно не скоро.

А в настоящем его опыт трех тысяч лет спал с него, словно тяжелые одежды, и он ощутил себя беспомощным ребенком, который оказался в самой гуще событий без какой-либо помощи со стороны взрослых. Как показала практика, все, что требовалось для того чтобы повергнуть взрослого человека в смятение - это окунуть его в совершенно новую непредвиденную ситуацию. В небо прямо надо модулем материализовался вражеский звездолет. Альбер хлопал глазами, глядя, как миндалевидный корабль опускался на землю, пока перегретые плазмометы все еще приходили в себя.

Вскоре на парковке перед модулем встал второй корабль. По размерам он едва превосходил звездолет Альбера. На его металлическом корпусе не было ни намека на окно или дверь. Вдруг небольшой люк открылся в передней части под его днищем.

В него просунулись четыре продолговатых щупальца небесно-лазурного цвета. Альберу сразу же стало дурно. Откуда-то из потайного сундучка его памяти, ключ к которому он хотел бы потерять на дне глубокого ущелья и никогда не найти, всплыло воспоминание о том, как похожие щупальца обвивали его конечности и голову, сжимая до скрежета в суставах. От этого воспоминания его передернуло, а к горлу подступил тревожный ком.

Он ринулся на кухню, чтобы отыскать там хоть что-то, что он мог бы использовать для самообороны. Альбер безуспешно перерыл все ящики, когда в дверь постучались. Воображение его вновь нарисовало оборачивающиеся вокруг тела щупальца, что сдавливали его, точно удав, и все его мышцы единовременно напряглись. Еще не успев услышать вопрос, он прокричал в сторону двери: - Что вам надо?

Уходите отсюда! У меня для вас ничего нет! В одной руке его оказалась вилка с притупленными зубьями, которую с натяжкой можно было использовать для еды, не говоря уже о самообороне. А в другой материализовалась кружка — единственный тяжелый предмет, пригодный для нанесения ударов.

Владелец щупалец не унимался. Стук в дверь становился все более настойчивым. Находившийся перед ней небольшой шлюзовой тамбур, только усиливал звук. Я никого не жду!

От мысленного перенапряжения он совсем позабыл о том, что безвоздушное пространство не проводит звук. Тот, кто стоял за дверью, не слышал его и, соответственно, не мог ему ответить. В дверь постучались с удвоенной силой, и стук сменился гробовой тишиной. Альбер стоял, не шелохнувшись, и вслушивался в каждый шорох в помещении, как если бы это могло сообщить ему какие-то сведения о чужаке снаружи.

Краем глаза он заметил какое-то движение и приблизился к окну, чтобы посмотреть. Пришелец активно передвигал своими четырьмя нижними щупальцами и спешил вернуться на корабль. Из защитной экипировки у него был только шлем. Вся остальная его часть тела была ни чем не покрыта.

И, по всей видимости, пребывание на холоде доставляло ему неудобства. Альбер немного расслабился. Похоже, что победа в этом сражении осталась за ним. Недолго праздновал он свою победу.

Вскоре на компьютер поступил входящий аудиозвонок. Альбер удивленно посмотрел на мигающую иконку телефонной трубки. Где это видано, что бы незнакомец сразу звонил? В приличном обществе давно уже было принято предварительно писать сообщения.

Альбер резким движением указательного пальца отклонил входящий звонок. Через 2 минуты пришло сообщение, потом еще одно и еще. Несколько сообщений повисли непрочитанными под иконкой запечатанного конверта. Число непрочитанных сообщений росло на глазах.

Делать было нечего. Он ткнул пальцем в цепочку сообщений и прочитал ее одним махом. Я тебе ничего не сделаю. Буду держать дистанцию.

Мне просто нужно поговорить. Так я взял и поверил». Но если бы ты хотел просто поговорить, то связался бы со мной с орбиты. Не пытайся меня провести, - быстро отправил ему ответ Альбер.

Существо со щупальцами что-то печатало, удаляло и снова печатало несколько минут. Наконец, от него пришел короткий ответ: - Это правда. Система связи не работала с орбиты. Твоя система защиты прислала мне последнее предупреждение и запрашивала код-доступ.

Все попытки поговорить она заблокировала. Альбер призадумался. Потом посмотрим. Вновь по ту сторону экрана отправитель как будто сомневался в правильности своих слов и постоянно их переписывал.

Неудобно печатать. Спустя несколько минут пришел ответ: - Тогда мне придется применить силу, - из миндалевидного корабля выехало несколько крупнокалиберных стволов. Но предупреждаю, если ты попытаешься хоть одним щупальцем ко мне притронуться, я незамедлительно применю оружие, - Альбер кинул косого в сторону кухонной вилки. Он открыл входную дверь, существо вошло в шлюзовой тамбур, и вскоре оказалось перед Альбером.

Как он и опасался, это был фландреец. Лазурно-голубой житель Фландреи в своем распоряжении имел четыре крупных нижних щупальца и восемь верхних, по четыре с каждой стороны, а сверху на его тонкое, как палка, тело была насажена непропорционально крупная голова, заключенная в защитный шлем. Его щупальца угрожающе извивались. Фландреец прикоснулся щупальцем к черному обручу на своей шее и деактивировал шлем.

Щупальца его повисли по обе стороны тощего тела явно расстроенные. Фландрейцы сами по себе были не опасны, но обладали одной очень неприятной особенностью. Во время общения они так и норовили потрогать тебя своими скользкими щупальцами. В культуре их общения телесный контакт был неотъемлемой частью разговора и служил для передачи дополнительного смысла, как жесты и мимика у людей.

Общаясь между собой, фландрейцы часто переплетались своими щупальцами. Бывали даже случаи, когда при активном обсуждении какого-то важного вопроса группа из нескольких фландрейцев так увлекалась, что щупальца их спутывались в узел, и им требовалось посторонняя помощь, чтобы его распутать. Собственно, у них была специальная служба для этого. Что-то вроде скорой помощи.

И пользовалась она особым спросом на всех массовых мероприятиях. Альбера же раздражал тот факт, что они использовали свои щупальца в беседе с человеком, хотя люди всячески сторонились этого. Эта неспособность держаться в рамках своего культурного поля и уважать личное пространство человека — вот, что больше всего его напрягало. И еще та слизь, которую сами щупальца выделяли.

Слизь решительно никому не нравилась. Но откуда ты знаешь? Это хорошо. Честно говоря, все люди мне как будто на одно лицо.

Но тебя я запомнил. Мы уже встречались с тобой чуть больше двух тысяч лет тому назад на планете УранО-14. Ты забыл? Вы добились бессмертия искусственным путем, но ваши мозги оказались попросту не приспособленными для этого.

Вы даже не помните, что с вами было две тысячи лет назад. Как вы дальше то жить собираетесь? Он быстро прошел в центр комнаты, подхватил несколько квартонов своими щупальцами и начал жонглировать ими, - Что если кто-то украдет их? Или, может быть, уничтожит?

Быстро вращающиеся в воздухе блестящие квартоны сформировали круг. Альбер не успевал следить за ходящими колесом щупальцами Фонокса. В банке памяти хранятся запасные на такой случай. Можно запросить копию в любой момент и тебе перешлют ее в любую точку галактики, - ответил Альбер.

Фонокс вернул фрагменты воспоминаний Альбера на место, и тот выдохнул. Доставка запасных действительно была возможна, но отняла бы много времени. Фландреец продолжал: - Да-да, конечно есть банки памяти и резервные копии. Но смысл ведь не только в том, где их хранить, но и как их использовать.

Без своих воспоминаний в голове ты - всего лишь набор голых инструкций. Ты, возможно, и знаешь, что нужно делать во многих ситуациях, но не понимаешь почему. Мне отлично известно обо всех недостатках такого хранения воспоминаний. Но не я это придумал.

Природа создала наш мозг таким, чтобы его ресурсов хватало на смертную жизнь. После того, как мы достигли бессмертия, наши мозги просто не успели перестроиться под новый уровень жизни. Мне сложно передавать интонацию и настроения, не имея возможности использовать свои щупальца. Вот если бы… - Нет, обойдемся без этого, - поморщился Альбер, - Так если не для критики человеческого мозга, то для чего ты прилетел сюда?

Для чего бы мне потребовалось это делать? Ты хочешь, чтобы я добровольно прервал свою полезную деятельность и заработал себе отрицательную пометку в личное дело? Этому не бывать. Неисполнение служебных обязанностей — тяжелейшее преступление по человеческой градации.

Я не могу нарушить закон и не хочу. И, наконец, зачем отключать систему, которая оберегает галактику от взрыва сверхновой? Если взрыв произойдет, то ваша планета пострадает и вы, скорее всего, не переживете этого события. На это мы и надеемся.

Вы всей планетой хотите умереть? Вы, люди, появились не свет изначально смертными и по глупости своей лишили себя возможности умирать. Нам же потребовалось чуть более девяноста тысяч лет, чтобы понять, что смерть — есть сама цель существования. И вообще, что насчет других цивилизаций?

Что с ними будет, если сверхновая взорвется? Нейтрализация сверхновой — это не какая-то моя личная прихоть, знаешь ли. Так постановило содружество цивилизаций галактики. Фландрейцы голосовали против, но нас никто не послушал.

А если ты посмотришь на карту, то поймешь, что Фландрея - единственная планета в непосредственной близости от сверхновой. Ни одна другая планета от его взрыва не пострадает. Их магнитные поля справятся и защитят их от возможных последствий. Но, конечно, никого мнения каких-то фландрейцев не интересовало, когда есть всеведущие люди.

Это называется мажоритарная избирательная система, где результат голосования определяется большинством голосов. Значит, большинство из 253 членов содружества проголосовали за. Я плохо знаком с вашей культурой. Знание не возникает из ниоткуда.

Все познания и системы проходят череду собственных эволюций, улучшения появляются постепенно, от простого к сложному. Не бывает такого, что бы лучшая система в одночасье появилась сама по себе, не пройдя через цепь из ошибок и исправлений. Так что все разумные цивилизации проходят примерно одинаковый путь. Разница лишь в этапе, на котором они находятся в данный момент.

Так вот от мажоритарной системы мы отказались — она не работает так, как должна. Потому что при голосовании одни члены, так или иначе, оказывают влияние на других. При этом некоторые индивиды вообще не хотят голосовать. Другие не разбираются в вопросе.

Третьи поглядывают на своих друзей и родственников и делают так же, как они. В итоге получается, что решения принимают не все самостоятельно и по отдельности, а те, кто может оказать больше всего влияния на других. Стало быть, в такой системе нет ничего справедливого. Вот вы, люди, прекрасно умеете навязывать свою точку зрения и затуманивать разум своими пространными речами.

Просто настоящие специалисты по этой части. И из-за этого многие голосования содружества проходят под эгидой человеческого мировоззрения. И что самое смешное, вам даже дела нет до этой части галактики и того, что здесь происходит. Людей то здесь нет.

Ну, кроме тебя, разумеется. Вы просто хотите быть главными и правыми во всем, поэтому везде навязываете свое мнение, даже если сами не понимаете, о чем идет речь. Фонокса реально прорвало и, казалось, что он готов был говорить и говорить, но вовремя остановился, глядя на озадаченное лицо Альбера. В людях он разбирался очень даже хорошо, - Но почему вы считаете, что мы должны подвергнуть опасности другие цивилизации?

Если вы хотите умереть, как вид, то найдите для этого другой способ, менее опасный для всех остальных жителей галактики. Но ты говоришь со мной, старейшим из фландрейцев, с таким высокомерием, как будто ты лучше меня разбираешься во всех вопросах. Уясни себе наконец. Я прожил 91 тысячу лет на этом свете.

Я обдумывал все те же вещи, что и ты, включая те, которые тебе еще даже в голову не приходили. И если мы избрали какой-то путь, то, уж поверь, мы подошли к этому вопросу со всей рассудительностью. Данное решение мы принимали несколько тысяч лет, продумывая и тщательно взвешивая все варианты, и вполне осознанно пришли к тому, что смерть от взрыва сверхновой станет для нас и всей галактики лучшим исходом. Я не могу принимать такие решения самостоятельно.

Нужно собирать совет и проводить голосование. Вы должны представить свою точку зрения на всеобщее рассмотрение и аргументировать ее. Если содружество решит вас поддержать, то так тому и быть. Все эти голосования — это пустой звук, пародия на демократию.

У меня нет ни прав, ни полномочий для того, чтобы отключить исследовательский модуль и прервать свою работу. Даже если вы уничтожите модуль вместе со мной, планета продолжить функционировать автономно и в случае необходимости исполнит свое предназначение. И все же я надеялся договориться при помощи слов. Фландреец активировал шлем и вышел из модуля, взобрался на свой корабль и приготовился к взлету.

Альбер смотрел на него через окно, не имея ни малейшего понятия о том, что тот собирался делать дальше. Глава 4. Манипуляции с пространством За время разговора пушки, что пребывали во временном нокауте, успели охладиться и были готовы приступить ко второму раунду. Альбер с интересом наблюдал за действиями Фонокса.

Ему было любопытно, что же тот собирался предпринять, чтобы плазмометы не превратили его вместе с кораблем в кусок плазмы. Ничем не примечательный с виду корабль поднялся вверх, и буквально в 10 сантиметрах от его крыши пронеслись первые плазменные снаряды. Пушки не спали. Корабль очень медленно, как будто нарочно, поднялся вверх еще на полтора метра и несколько сотен плазменных шаров размером с человеческую голову обрушились на него густым потоком.

Альбер закрыл глаза и представил себе похороны бедного Фонокса. Однако вопреки всем ожиданиям, когда он их открыл, увидел отраженные снаряды, что полетели во всех направлениях. Несколько из них летели прямо в исследовательский модуль, прямо в Альбера. Он быстро упал на пол и закрыл голову руками, готовясь услышать звуки взрывов.

Его мозг лихорадочно продумывал действия на случай разгерметизации модуля. Если это случится, у него будет всего несколько секунд, чтобы добраться до скафандра и активировать его. К счастью, план приводить в исполнение не потребовалось. Чудом ли, или силой науки и защитного поля вокруг модуля, снаряды его миновали.

Тем временем, Фонокс с чувством собственного превосходства так же не торопясь поднимался выше и выше, пока тысячи снарядов отскакивали от его поверхности и разлетались во всех направлениях. В воздухе образовалась целая туча пыли, поднятая с земли. В местах попадания снарядов оставались плазменные воронки размером с футбольный мяч. Наконец, корабль фландрейца немного ускорился, а потом просто исчез.

Альбер даже не успел понять, как все произошло. Мгновение назад Альбер наблюдал его собственными глазами, но теперь в воздухе кружилась одна лишь пыль, а корабля нигде не было видно. Все это было похоже на какое-то представление иллюзиониста. Сначала он поднял с земли всю эту пыль, чтобы она отвлекала внимание на себя, а потом растворился в ней, как будто его никогда здесь и не было.

Но, разумеется, всему и всегда можно было найти рациональное объяснение. Разгадка была в запредельной скорости, с которой тот передвигался. Достаточно было на долю секунды прикрыть глаза, чтобы в прямом смысле все проморгать. Альбер поднял глаза вверх и увидел корабль Фонокса, двигавшийся вокруг планеты так быстро, что это было похоже на звездопад.

Маленькая точка его корабля как будто превратилась в сгусток фотонов, совершавших полный оборот вокруг планеты за долю секунды. Он двигался настолько молниеносно, что след его предыдущего прохождения по орбите не успевал раствориться в воздухе, когда он совершал повторный виток. При всем при этом создавалось впечатление, что скорость его только нарастала со временем.

Взбить яйца с солью.

Яйца смешаны с сахаром в тарелке. Яйца добела. Картинка взбивания яйца с сахаром торта Рыжика. Расплавленное железо.

Брызги расплавленного металла. Белое каление металла. Раскаленное добела железо. Белое каление фото.

Литье металла. Художественная ковка процесс. Процесс ковки металла. Добела раскаленные огнем камни.

Света Норильск 29. Amelia Sun Honey Life. Солнце огонь вектор. Раскаленное солнце рисунок.

Огненное солнце вектор. Горячее солнце рисунок. Перепишите текст раскрывая скобки. Перепишите текст 1.

Раскрыть скобки, вставить пропущенные буквы и знаки препинания.. Морфологическийразбор слова. Морфологический разбор слова. Морфологический анализ слова.

Морфологический разбор сл. Стих про солнце. Вариант 9 перепишите текст раскрывая. Вариант 1 раскройте скобки вставьте пропущенные буквы.

Перепишите текст 1 раскрывая раскрывая скобки. Магия рассвета. Тютчев конь морской. Грозовое небо.

Иллюстрация к стихотворению Тютчева конь морской. Описание солнца. Презентация на тему солнце. Общая характеристика солнца.

Солнце в солнечной системе. Горячее солнце. Остывшее солнце. Солнце сильно раскаленное.

Средства художественной выразительности. Художественные выразительные средства. Средства выразительности определения. Средства художественной выразительности определения.

Средства языковой выразительности таблица 8 класс. Примеры средств выразительности из художественной литературы. Средства художественной выразительности в литературе 7 класс. Солнце самая яркая звезда.

Окружающий мир 4 класс учебник 1 часть пустыня.

Остались вопросы?

И тогда перед ним возникала кроваво-красная пелена с голубым лучистым отверстием посредине, будто пробитым пулей в стекле. Рот его обволокло липкой слюной, кожа на лице и руках зудела и чесалась от ожогов солнца, от мельчайших частиц соляной и известковой пыли. Неподвижно горячий воздух заключил все его тело в душный кокон. Странным свойством обладает пустыня: свою пустоту и беззвучие она возмещает сонмом призраков, преследующих одинокого путника. Перед глазами Четунова то и дело возникали зыбкие, мгновенно тающие контуры высоких белых зданий, его ухо улавливало то странную тонкую музыку, то глухой треньк нагретого солнцем колокольчика.

А порой слышалось будто журчание воды, и тогда еще сильнее хотелось пить. Он несколько раз брался за флягу, ее выцветшая матерчатая обшивка так нагрелась, что обжигала руки, — наконец он бережно завернул флягу в мешочек для образцов и спрятал ее в рюкзак. От этих движений, казавшихся ему трогательными, невыразимая жалость к себе охватила Четунова. Он медленно побрел вперед, и сбоку от него, по серой, в трещинах, глине, заскользила его бледная, прозрачная, словно отощавшая тень.

Ему представилось, что солнце пронизывает его фигуру, словно стекло, что тень его съеживается, бледнеет и вот-вот исчезнет совсем. Как хорошо и спокойно мечталось ему тогда о будущих подвигах и открытиях, о яркой, необычайной жизни! Но погибнуть в этой вонючей дыре, погибнуть, еще ничего не сделав, унести с собой целый неосуществленный мир! Ну, будь я ничтожеством, но ведь это не так, я не из тех, кто проходит по жизни бесследно.

Если я на этот раз уцелею, я напишу такую книгу о пустыне, какой еще никогда не было. Эта книга не может, не должна погибнуть…» Он достиг крайней точки мыса, и перед его натруженными глазами открылась все такая же уныло-суровая, однообразная картина: отвесный многослойный обрыв, и под ним — уходящая вдаль, сверкающая гладь солончака. Лишь в синем мареве дали стена куда-то заворачивала, и там, близ самого заворота, темнели как будто расщелины. Боясь разочарования, Четунов тяжело вздохнул и мысленно прикинул расстояние: километров восемь — десять, не меньше.

Четунов быстро разулся. Раскаленные камни больно ожгли подошвы сквозь тонкий шерстяной носок, но зато его ноги приобрели цепкость ладоней, и весь он стал удивительно легким. Четунов засмеялся, обрадованный этой новой легкостью; и вдруг радость сменилась испугом: он почувствовал пустоту рюкзака за своими плечами. Поглощенный одним стремлением — вырваться из западни, он забыл о них. Разве мне осилить подъем с полным рюкзаком? Каким крошечным казался отсюда этот человек! Неужели он, Четунов, мог всерьез с ним считаться? Четунов хрипло засмеялся. Но, думая о начальнике, он невольно со все большей отчетливостью вызывал в памяти его облик: кургузую, сильную, с наклоном вперед, фигуру, короткий властный жест, грозно-ласковые глаза, — и против воли этот образ вновь приобретал над ним странную власть.

Чтобы освободиться от нее, Четунов подумал со злостью: «Хорош начальник! Послал неопытного человека почти на верную гибель и бровью не повел! Да что я для него, что для него вся наша экспедиция? Трамплин для новой карьеры. Ну а я вот не желаю Страница:.

Ничто не выглядело так враждебно жизни, как эта гигантская яма с обрывистыми краями, напоминавшая мёртвый лунный кратер. Этот неземной пейзаж завораживал пассажиров, притягивал взгляды. Ответ на вопрос Ответ на вопрос дан yaroslavayegorova Можете, пожалуйста, отметить ответ как "лучший", нужно для перехода на новый уровень... Ответ на вопрос Ответ на вопрос дан yaroslavayegorova Спасибо!

Ответ на вопрос дан dasasanina92 Ответ: Солнце до бел.. Внизу медленно пылала желто-серая гладь пустыни с редкими небольшими грядами барханов кое-где проросших колючками. Края пустыни словно загибались к верху, и казалось, что самолёт висит над гигантским блюдом.

Так прошел без малого час и внезапно путешественники увидели под крылом самолета озеро, окруженное крутыми, обрывистыми берегами и покрытое ослепительно белым, даже голубоватым снегом. Это мнимое озеро оказалось огромным солончаком. За несколько минут до приземления самолет резко снизился.

Экипаж и пассажиры внимательно смотрели вниз, пытаясь понять, почему белая сердцевина солончака кажется льдистой, заснеженной поверхностью настоящего озера.

Фонтан Раскаленное солнце РК3006

Текст 1 Солнце, добела раскалённое, почти бесцветное, стояло в зените. Солнце — добела раскаленный, почти бесцветный шар — стояло в зените, и всякий раз, когда Четунов взглядывал на него, — он почему-то перестал доверять часам, — ему приходилось на несколько секунд закрывать глаза. Шагает солнце в поле. Солнце добела раскаленное почти бесцветное впр. Небо было раскалено почти добела. Солнце добела раскаленное почти бесцветное стояло в Зените.

Похожие новости: