Дизайн журнал Снегирь. Журнал белые Снегири. Альманах «Снегири». Снегирь дневник натуралиста. 8 июня в широкий прокат вышел новый фильм режиссера Бориса Хлебникова «Снегирь», который рассказывает про повседневную жизнь рыбаков в Северном море.
«Снегирь» получил гран-при «Золотого орла»
Фильм открытия 45-го Московского Международного кинофестиваля (ММКФ) "Снегирь" Бориса Хлебникова выйдет в прокат 8 июня. 31 декабря 2018 года завершился Всероссийский конкурс «Лучшая творческая работа «НАШ СНЕГИРЬ» среди дошкольных образовательных организаций – экспериментальных площадок. 31 декабря 2018 года завершился Всероссийский конкурс «Лучшая творческая работа «НАШ СНЕГИРЬ» среди дошкольных образовательных организаций – экспериментальных площадок. Кинолента рассказывает о неприветливом северном море, тяжёлом труде и суровой команде, которая ловит рыбу на старом судне «Снегирь». Фильм открытия 45-го Московского Международного кинофестиваля (ММКФ) "Снегирь" Бориса Хлебникова выйдет в прокат 8 июня. Вышел новый номер журнала "Белые снегири".
ЖУРНАЛ СНЕГИРЬ Telegram канал
Все новости >>. В конце пятидесятых годов прошлого века журнал «Огонек» написал о бюджете средней рабочей семьи в Советском Союзе. Фильм Бориса Хлебникова «Снегирь» покажут в рамках Дней российского кино на XV Ташкентском международном кинофестивале «Жемчужина Шелкового пути».
«Снегирь.News»
| Авторские тексты на темы русского культурного наследия, фольклора, традиций и путешествий по России | Создание сайта журнала Снегирь, оснащенного всем необходимым для успешного seo-продвижения и рекламных кампаний. |
| «Снегирь» получил главного «Золотого орла» - Shot TV | Лучшим фильмом 2023 года был признан триллер «Снегирь» режиссера Бориса Хлебникова, рассказывающий о суровых испытаниях, через которые должна пройти. |
«Снегирь.News»
Москва, ул. Шеф-редактор Бойко А.
Александр Робак, Тимофей Трибунцев, Евгений Сытый создали очень достоверные и узнаваемые образы людей, с которыми мы сталкиваемся ежедневно! Кинотворчество Бориса Хлебникова вызывает огромный интерес у всех членов киноклуба Панорама. Начиная с раннего его фильма «Коктебель», мы внимательно интересуемся работами этого режиссёра.
Посоветовать Хлебников достоверно показывает жизнь суровых рабочих Команда «Снегиря» состоит из колоритных и харизматичных героев. Например, на судне работает грузный моряк Геннадий в исполнении Александра Робака. Он мудрый, уверенный в себе и передает накопленные годами знания новичкам. Но слабая сторона мужчины — его дочери-подростки. Дети ничем не делятся с отцом, и это очень его расстраивает.
Чаще всего я пишу в уме, про себя, а потом, если запомнил, записываю. Не запомнил — значит, туда ему, стишку, и дорога. Моя профессиональная деятельность, слава богу, никак не связана с литературой я работаю финансовым редактором, редактирую и перевожу финансовые тексты. Писание стихов для меня не вопрос жизнеобеспечения, я не должен все время играть роль поэта, творца, тусоваться и заниматься утомительной самопрезентацией. Вот это, наверное, и есть свобода. Наталия Санникова, Челябинск: 1. Это такой способ говорить с людьми. Узнавать о них и о себе важные вещи.
Это способ меняться. Бывают другие способы коммуникации, познания и развития, но по стечению обстоятельств мне подошел этот. Стихи точно ни от чего не освобождают, скорее, обязывают — думать, учиться, не врать, не терять лица, оставаться хорошим человеком, насколько возможно. Есть смысл, конечно. Мы все делаем для себя, в первую очередь. Написал — счастлив. Так отчего же не писать? Другое дело, я так не умею, к сожалению.
Идея обычно. Или переживание. Чтение, разговор. Потребность прояснить смутные ощущения. Нерассказанная история. Иногда внешняя необходимость. Никаких романтических соображений, чистая прагматика: мне нужно это сказать. Иногда не получается, но ни одного повода оставить попытки — никто за меня мою работу не сделает.
Я не занимаюсь поэзией, я иногда пишу стихи. Или что-то похожее на них. Никакой очевидной альтернативы нет, любое другое занятие имело бы другой смысл и последствия. Сейчас я определенно не рада тому, что не стала музыкантом. Музыка — это абсолютная речь, идеальная, как мне кажется. Но если б я была музыкантом, я все равно бы писала. Кто откажется от инструмента познания мира только потому, что у него есть еще один? Елена Сунцова, Нью-Йорк: 1.
Надо же, как раз вчера читала ранние критические статьи Адамовича, в скобках замечу, что наконец-то его — эту, по определению второго «Жоржика», гениального Георгия Иванова, «великую сушь» — поняла. Отвечая на вопрос: поэзия — это горение. Надо гореть. Снова об Адамовиче. Этот абсолютный антипод Пригова в статье 1926 года о Есенине, для «Звена» так сформулировал свою личную позицию малописания: правильно, когда каждая новая строчка мучает ее автора своим несовершенством. Я бы продолжила: и совершенством тоже. Сколько строк, вне степени их талантливости, ни написал бы поэт, они всегда, как то определение страсти: морская вода, что увлажняет, но не утоляет жажды. Смею предположить, что вопрос количества — вопрос, скажем так, технологий, или житейских обстоятельств.
Потому что поэт всегда пишет, «умный всегда работает». Добавлю: любой, кто хоть раз сложил вместе две строчки, с той минуты становится рабом головокружительного ощущения, которое хочется повторять снова и снова. Просто не все, наверное, решаются. Здесь нельзя обойтись без личного аспекта. Я живу не в русскоязычном обществе, я лишена так любимой мною возможности ловить потенциальные строчки-сор в метро, в магазине, в кафе среди братьев-поэтов. Вопрос письма на чужом языке не стоит в силу его доказанной многими судьбами невозможности. Остается один путь — диалог: разговор и с тем, с кем вместе рос — как поэт тоже, — и с тем, кого вынужден долго не видеть, и с тем, кого никогда не узнаешь в силу «органических причин», но от кого мне остались стихи, которые хочется... Во всяком случае, т.
Рисовала бы. Тушью и акварелью. Учила бы рисовать детей. Жила бы в родном городе. И, несмотря на вдруг появившиеся фейсбуки и интернеты, продолжала бы и рисовать тушью и акварелью, и мечтать о чем-то, о чем смутно слышала в школе на уроках литературы. В общем, была бы, как это ни странно, куда несчастнее. Алексей Сальников, Екатеринбург: 1. При том, что стихи у меня пишутся как-то сами, и мне остается только выбрать вариант из тех строк, которые приходят в голову, почему-то к хорошим чужим стихам я испытываю прямо-таки зависть.
Опять же, сам я довольно туповат, поэтому иногда испытываю оторопь, когда натыкаюсь где-нибудь на свой старый, забытый мною текст правда, бывает, что и стыд испытываю от этого текста , настолько, кажется, не по-моему расставлены слова. Для меня стихи, наверно, такая легкая степень мозгового заболевания, когда голова генерирует и оформляет в слово какие-то свои собственные наблюдения, а я решаю — нравится мне или нет. Для меня этот вопрос не имеет смысла, потому что ковыряю я свои стишки очень подолгу. И хотелось бы больше, да не могу. Но вообще, да. Стремиться писать нужно каждый день, даже если не пишешь годами, что-то все равно должно глодать, какое-то ежедневное недовольство собой. Люди и пишут, потому что у них возникает такая потребность, а у кого этого стремления нет, тот литературой и не занимается. Да просто приходит строчка в голову и думаешь: «О, прикольно!
Я не знаю. С того момента в первом классе, когда учительница поморщилась, прочитав мой стишок про снегирей, сказала, что там слишком много «и», я почти не останавливался и не задумывался, что же я, собственно, делаю и как без этого обходиться. Геннадий Каневский, Москва: 1. Для меня — пожалуй что некоторая, пардон за прозаизм, физиологическая функция организма. Ну вот так получилось, что оно вдруг находит иногда. Я вообще не понимаю в применении к писанию стихотворных, равно как и прозаических, текстов, слова «нужно». Если автор может не писать — он не пишет, если не может не писать текст стучится и требует быть записанным — пишет. А происходит это каждый час, раз в неделю, месяц или год — чисто индивидуальная особенность, не имеющая никакого определяющего значения.
Одиночество в толпе, случайно пойманное созвучие или состояние лёгкого похмелья после вчерашних излишеств. Да я ей, в общем, и не занимаюсь — не вышагиваю по полю, как Пастернак, не сижу над стопой бумаги… Но работал бы в той или иной форме с печатным словом. Я с ним и сейчас работаю — редактирую журнал по электронике. Елена Баянгулова, Екатеринбург: 1. По правде говоря, стихи никому ничего не должны, так же, как и пишущий их — ни спасать, ни губить, ни отражать, ни подражать. Ибо оправданными и неоправданными ожиданиями губится все самое лучшее и самые лучшие, а уж стихи — тем более. Верным ответом на вопрос «что для Вас поэзия» мне видится предоставленный вариант — «что-то другое». Поэзия — что-то другое… 2.
Мне, как человеку пишущему одно стихотворение раз в полгода, должно заявить о поэтической сдержанности, дающей в итоге такую плотность текста — этакую квинтэссенцию, пятый элемент, тончайший вид материи, самая тонкая стихия, «пронизывающая весь мир … душа — дух мира, одухотворяющая все тела, … великая творческая сила, которой Бог наделил материальный мир» Курт Зелигманн «История магии и оккультизма». Однако это была шутка. Неожиданная, внезапная, острая потребность выхода из реальности. Поэзия занялась бы мной. Екатерина Симонова, Екатеринбург: 1. Честно скажу — никогда над этим не задумывалась. И не задумаюсь даже сейчас. Тем более, надеюсь, не придется задумываться над этим и впредь.
И вообще: 1. Никогда не страдала греховной любовью к излишней интеллектуальной саморефлексии. То, что разложено по полочкам, автоматически теряет половину как минимум своей прелести. А я еще не готова перестать писать. Если бы я была студентом, я бы предпочла, чтобы поэт писал поменьше, поскольку нет ничего тоскливей, чем учебный разбор текста. Если бы я была критиком, я бы хотела, чтобы поэт писал побольше, чтобы я всегда могла в его текстах найти подтверждение тому, что я про него себе напридумывала. Если бы я была пристрастным читателем, то, несомненно, я бы очень хотела, чтобы стихов любимых поэтов было вокруг меня много, а без стихов нелюбимых поэтов равно как и без самих поэтов я бы отлично обошлась. Если бы я была беспристрастным читателем хоть таковых и не бывает , то мне было бы все равно.
Если бы я была поэтом, то сейчас написала бы что-нибудь глубокое и крайне неоднозначное. А если бы я была просто вменяемым человеком, то так же просто сказала бы, что никто никому ничего не обязан и никто не знает, что нужно, а что нет. А если говорит, что знает, то немножко ошибается. И вообще — смысла вообще ни в чем нет это была эгоистическая тридцатисекундка радостного пессимизма. Долго думала на самом деле не думала вообще, а просто, как обычно, решила стащить то, что красиво выглядит, а значит, должно быть присвоено без малейших сомнений, то есть самым крайне поэтическим образом и решительно заявляю: ответ на этот вопрос можно узнать в опроснике Елены Баянгуловой. Я с ней полностью согласная. Да ничего бы. Просто люди вокруг были бы совсем, совсем другие.
Так что хорошо, что все сложилось так, как уже сложилось. И пустым предположениям предаваться смысла тоже нет. Поэзия — это совершение подвига абсолютной честности. Во время подвига нужна упорная, упрямая решимость. От поэта должна остаться книжка толщиной в мизинец. Этого достаточно. У меня часто этим импульсом являются стыд, страх, горе. Это поэзия мной занимается, а не я ей.
Основная проблема заключается в том, что мало кто из современных поэтов хочет существовать в рамках уже очерченных дискурсов, как бы мы не называли их классикой и как бы мы к ним не относились. Следовательно, универсального набора вопросов «о месте поэзии» для двух, трех, четырех, восьми поэтов быть не может, в противном случае нужно заниматься чем-то провокативным, например, пойти на поводу у тривиальности и сформулировать что-то предельно простое, рискуя вызвать раздражение у опрашиваемого, которого загоняют в узнаваемые и тесные рамки. Неудивительно, что несколько человек отказались участвовать в подобном опросе, а Михаил Айзенберг попенял на «громкие слова» и слова, «вышедшие из нормального не пародийного употребления». Собственно, опрос дал возможность изучить рецепцию классических дискурсов среди современных поэтов и убедиться в их перемещении в сферу наивной художественности, что вовсе не означает неактуальности самой постановки проблемы. Возможно, опрос стоит продолжить, предложив формулировки иного рода, но с четким пониманием, что «часть речи» автора вопросов все равно обречена быть нетождественной «части речи» любого из опрашиваемых, имеющего свои представления о поэзии, свои способы смыслопорождения и дальнейшей трансляции смыслов. Часть II О серии «Галерея уральской литературы» 6. Области несуществования Янис Грантс, Дмитрий Кондрашов, Вера Киселёва Бывает так, что одно и то же место существует в нескольких реальностях, которые не пересекаются. Например, Александр Александрович Петрушкин часто говорит, что помимо города Кыштым, где он живёт, есть особый город Тыдым, куда есть вход только для избранных, способных переключить свою «воспринимающую электронику» на другой «регистр».
С Челябинском у меня происходит нечто подобное, вот только поименовать разные пласты этого города я не пытался. Моих личных Челябинска — четыре. Относимых к поэзии — два. Янис Илмарович был мне представлен перед нашей литературной дуэлью в городе Кыштыме в декабре 2006 года как «незаконнорожденный сыночек Даниила Хармса», я немедленно парировал, что являюсь наследником вообще Гая Валерия Катулла, и в силу нашего недолгого «враждования» мой интерес к нему оказался настолько завышен, что я сумел его прочитать вне привычных уральских «обнимашек»: более придирчиво, старательно разглядывая каждую щербинку и недотяг. Потому так легко было собрать ему книгу, что все тексты выучил практически наизусть, знал их лучше своих, носил на сердце. У Рона Силлимана в «Китайской записной книжке» есть пункт 58: «Что если бы не было других писателей? Что бы я тогда писал? Ведь, по Харольду Блуму и его книге «Страх влияния», большинство стихов пишется о других стихах.
При невероятной насыщенности цитатами источник высказывания у Грантса почти всегда материально конкретен. Вероятно, он настолько хорош как детский писатель, что работает с вещами, вписанными в первичное освоение мира ребёнком, говорит о том, что можно пощупать и повторить самостоятельно. Получается, что живущие бок о бок Александр Анатольевич Самойлов и Янис Илмарович Грантс описывают один и тот же мифо-мир с совершенно разных позиций. Если у Александра Анатольевича сохраняется привкус какой-никакой свободы: «уходит Че Гевара, зовёт его вокзал», то Янис Илмарович давно стал тополем возле детской площадки и «счастлив, что уже не человек». Дмитрий Леонидович Кондрашов стал одним из трёх поэтов, с которых для меня поэзия началась. Понятно, что, будучи маленьким, я воспринял стихи через Лермонтова, его мне читала прабабушка, и в четыре года я наизусть читал со стульчика целиком «Бородино» в семь — со сцены , а в одиннадцать лет я выучил полностью «Мцыри». Но сознание того, что поэзия продолжается здесь и сейчас, а не вся осталась в девятнадцатом веке, меня накрыло с покупки журнала «Несовременные записки», где были опубликованы три поэта: Андрей Юрьевич Санников, Роман Львович Тягунов и Дмитрий Леонидович Кондрашов. Кондрашов мне понравился меньше, но с ним я познакомился первым.
Причём в один день с Андреем Юрьевичем, но к Андрею Юрьевичу было из-за толпы поклонников не протиснуться, а Дмитрий Леонидович сам «взял меня за лацкан». Дмитрий Леонидович осуществил тайную мечту всякого хорошего поэта: от него не осталось черновиков. Весь архив — готовая книга. Каждое стихотворение — маленький отточенный шедевр. Многие разошлись на цитаты. Вокруг Дмитрия Леонидовича никогда не существовало культа почитания, он был одним из всех, вот только поминали его чуть чаще остальных. И эта «примельканность» никогда не позволяла друзьям и коллегам оценить поэта всерьёз. Свой, но «нечитанный», скорее «напетый Мойшей».
Что происходит — там, за фасадом, в новой избе? Той, что кирпичным повернута задом лично к тебе? Многозначительна, многоэтажна - что твоя брань. Что происходит, не так уж и важно: Тьфутаракань. От возлияний чуть фиолетов, видишь в упор на занавеске двух силуэтов зыбкий узор. Ты зачарован их пантомимой, звуком стрельбы... Воздух Отечества! Невыносимый сор из избы.
Когда я посмертно стал вывешивать в соцсетях стихотворения Дмитрия Леонидовича, то мне они в общем корпусе напомнили книгу Петера Корнеля «Пути к Раю», в которой последовательные фрагменты являются якобы комментариями к никогда не существовавшему базовому тексту. И в отсутствие Дмитрия Леонидовича мне постоянно кажется, что я, выросший на его комментариях, тот самый «базовый текст» сейчас и пишу. И наше внешнее поведенческое сходство уже не случайно. Я не удивился бы, если мне сказали, что Виталий Олегович написал реквием на смерть несуществовавшего поэта, а потом для пущей убедительности написал корпус текстов этого самого поэта, будто он и вправду был. Но поэт этот оказался совершенно иной традиции. Если бы она была чуть младше, то я бы приписал её к решетовской ветви влияния. Но Вера Николаевна, словно украденная в болливудском сериале сестра-близнец, прожила отдельно от тоскующего братца. И душу, и зренье промыла гроза.
В цветке на газоне свернулась слеза. Серьёзный ребёнок по луже идёт. Огромный над ним и под ним небосвод. Торчат через мятую майку лопатки, Но это не будущих крыльев зачатки, А место, где эти кривые крыла Могли появиться, да жизнь не дала… Глядят удивлённо деревья и зданья, Как маленький мальчик внутри мирозданья Нелепое, в общем-то, сделал движенье, На грудь наступив своему отраженью… Этот монолог обращён к самой себе; в английской традиции подобное высказывание называется «солилог». Самый известный — солилог Гамлета. И люди, говорящие именно так, теряют связь с почвой, сколько бы они о ней ни говорили. Ногами земли больше не касаются. Опасаясь ночного нападения, я положил под подушку финку, потому, трижды за время пути протряся рюкзак татуированного скина меня!
А томик Решетова вместе с финкой всю дорогу лежали рядышком под подушкой. Доехал я глубоко больным стихами Алексея Леонидовича. Раздвигается валежник, И, размером с ноготок, Появляется подснежник, Первый истинный цветок. Расцветут потом и роза, И гвоздика, и репей. Но все это будет проза. А поэзия — теперь. Вокруг Решетова сложился определённый круг почитателей, но все они рядом с ним выглядят сейчас слегка декоративно. Складывается ощущение, что Алексей Леонидович, несмотря на множество окружающего его народа, постоянно находился в каком-то вакуумном кольце.
Даже любимая женщина Тамара Павловна Катаева смогла услышать «Алёшу» и понять через стихи только после его смерти. Весь секрет в «решетовской интонации», которую однажды вычленила Елена Сергеевна Оболикшта, говоря о творчестве совсем другого поэта. Особенность этой интонации в том, что, проговаривая виденное тобой, ты обращаешься к самому себе, успокаивая или поддерживая себя в условиях, когда, по Георгию Иванову, «и никто нам не поможет, и не надо помогать». И в состоянии такого отчаяния не могут существовать ни пафос, ни самолюбование, ни обида. Они оба регулярно цитируют Учителя на своих выступлениях, но ни на одной грани не пересекаются. Их галактики разошлись. Поскольку Григорий Геннадьевич работает в жанре, где предметом анализа служат не книги, а компакт-диски, то буду говорить исключительно об Андрее Юрьевиче. Поэт Санников воплотил образ шекспировского героя наиболее ярко.
И его солилоги не тихи. Они полны горечи и гнева, порой достигая частоты рёва авиационной турбины. Да, благодаря общению с Евгением Владимировичем Туренко у Андрея Юрьевича есть целая книга «коанов» под названием «Ангельские письма», изданная в Нью-Йорке. Но все базовые тексты Санникова закрыты на себя: горлонос двустворчатая дверь по ночам ко мне приходит зверь он похож на пса но неживой шесть ушей над белой головой на боку квадратное пятно в языке дыра внутри говно как бы пёс но больше в полтора раза или даже топора кто его пускает в мой подъезд где он спит чего он только ест ночью на запястья посмотрю осень переходит к ноябрю Однако при таком «эгоистическом» приёме как у Решетова, так и у Санникова создаётся потрясающий эффект «стихотворения, принадлежащего лично тебе».
Мастер-класс «Снегири»
Канал с моторами, тарелками и другими новостями кинобизнеса. Новости. Психология. Ремонт. вдохновляющий блог-журнал о сокровищах России.
«Снегирь» и «Праведник» стали триумфаторами «Золотого орла-2024»
23 января в Тамбовской областной детской библиотеке и одновременно на YouTube-канале библиотеки прошла презентация детского регионального поэтического конкурса «Снегирь». популярное Новости. и ведомства/Министерство труда и социальной защиты Республики Марий Эл/Государственное бюджетное учреждение Республики Марий Эл «Дом-интернат «Таир»/Новости/Снегирь. Snegir has the lowest Google pagerank and bad results in terms of Yandex topical citation index. Снегирь Российские актеры Интервью Российские фильмы Новости. Новости. Психология. Ремонт.
Разработка и продвижение сайта журнала Снегирь
Обыкновенные снегири — небольшие птицы, размером чуть больше воробья. У снегирей удлинённый чёрный хвостик, короткий толстый клюв и чёрная шапочка на голове. Главная примета — грудь ярко-красного, почти алого цвета. Но у некоторых пташек грудка серо-бурая — так одеты самочки снегирей, которые очень скромны и не любят привлекать к себе внимание.
Угловой кронштейн RVI-380bc.. Сигурни Уивер Белоснежка. Снегирь витраж Тиффани. Снегирь брошь Тиффани.
Тиффани брошь птица. Забавные Снегири. Милый Снегирь. Красногрудый Снегирь. Зимующие птицы Снегирь. Снегири и Дрозды. Снегирь обыкновенный pyrrhula pyrrhula.
Снегирь на ветке акварель. Снегири зима акварель. Зимняя ветка акварель. Снегири нигири. Снегирь Мем. Мемы про снегирей. Алмазная мозаика "Снегири".
Вышивание крестиком Снегири. Алмазная мозаика Снегирь на ветке. Снегири зимой. Красивый Снегирь. Снегирь нахохлился. Мосс Ступендааль художник. Художник Густав Фьюэстад.
Моссе Ступендааль картины. Шведский художник Густав Фьестад. Прокофьева Снегири стихотворение. Говоров Снегири. Стих про снегиря. Брошь Снегирь. Вышивка Снегирь брошь.
Брошь Снегирь из бисера. Брошь птица из бисера. Снегирь пастелью. Снегири сухой пастелью. Птицы пастелью пошагово. Снегирь рисунок пастелью. Снегирь девочка.
Снегирь живопись для детей. Снегири за окном живопись. Снегири на картинах художников. Рисование снегиря пастелью. Снегирь нарисованный пастелью. Снегирь рисунок поэтапно. Рисование снегиря поэтапно.
Картина маслом Снегири зимой на ветке рябины. Рисование снегиря поэтапно гуашью. Снегири в японской живописи. Практика с камнями. Снегирь в кормушке.
With the original point of contention destroyed, the debates would fall to the wayside. Archive Team believes that by duplicated condemned data, the conversation and debate can continue, as well as the richness and insight gained by keeping the materials. Our projects have ranged in size from a single volunteer downloading the data to a small-but-critical site, to over 100 volunteers stepping forward to acquire terabytes of user-created data to save for future generations. The main site for Archive Team is at archiveteam.
Эту картину создатели собирались отправить на Каннский кинофестиваль, и она только бы украсила его программу. Фильм снимался долго, съемки останавливались из-за пандемии, но в 2021 году автор этих строк рассказывала, какие зарубежные компании занимаются картиной - это партнеры первого ряда. Потом в 2022 году фильму, как и траулеру "Снегирь", пришлось выживать самому. Тем не менее - ему можно предсказать хорошие продажи в дружественных странах. Не только потому, что это - крепкое киновысказывание, но еще и оттого, что в нем демонстрируется настоящий русский характер. Еще на этапе создания продюсер Сергей Сельянов, описывая героев фильма, ссылался на фразу Михаила Жванецкого: "В драке не выручат, в войне победят". За долгое время создания фильма международная ситуация изменилась, и создание картины про настоящий русский характер стало еще актуальнее. И "Снегирь", несмотря на все перипетии, которые случаются с героями - это также и духоподъемное кино. Потому что вера в людей и их поступки, в то, что все в итоге будет по справедливости, - даруется авторами каждому. Тот, кто не выдержит испытаний, уходит с поджатым хвостом, тот, кто смел, - еще раз выйдет в море, и будет там погибать и возрождаться, совершая каждодневный подвиг, как на фронте. История траулера "Снегирь" делит всех на тех, кто за себя, и тех, кто не черств душой. Особенно, когда в жизни будет стихия еще похлеще, чем та, что снята одаренным оператором Алишером Хамидхожаевым, который в этом фильме, как и режиссер Хлебников, превзошел сам себя. Таких фильмов Борис Хлебников еще не снимал: "Снегирь" - это наш ответ "Титанику" и "Треугольнику печали" Но, правды ради, подчеркнем, что фильм, как и книга, - это не про барабаны и фанфары. Это про то, как выжить самому, еще и помочь другому - русский он, норвежец или представитель какой-то другой страны, молодой или старый, добрый или злой, при должности или без.