В столичном парке Горького прошла церемония прощания с белорусским хоккеистом и тренером Константином Кольцовым, сообщает Константина Эдуардовича Циолковского (1857-1935) День работника дошкольного образования. Именины в этот день отмечают Аркадий, Елена, Константин, Максим, Марфа, Федор, Юлиан. Не забывайте подписываться на наши новости в Новостях, чтобы видеть их первыми. Константина — один из 42 мучеников, вспоминают в этот день. Также было принято в этот день натаптывать снег около колодца, чтобы талая вода не загрязнила его.
Константинов день: предание о Константине и его матери, которые нашли распятие Христа
Однажды сарацинское войско окружило Амморею, но его защитники доблестно держали оборону, не пуская захватчиков за городские стены. Однако один из воевод по имени Вадитзис предал своих товарищей, в результате город был разрушен, а его жители взяты в плен. Среди пленных оказались 42 воина, которых император прислал на защиту Аммореи. Их увезли в Сирию и бросили в темницу. В течение семи лет сарацины пытались заставить заключенных отречься от христианской веры с помощью пыток, уговоров. Константин, Феофил, Феодор, Каллист и другие бойцы твердо стояли на своем, не боясь ни боли, ни смерти. Что принято делать в Константинов день: Ещё одно название этого праздника — Константиновы круги. В этот день было принято вытаптывать снег вокруг колодца и умываться колодезной водой. Считалось, что таким образом можно уберечь колодезную воду от грязи во время таяния сугробов. Первый круг всегда доверяли мальчику, юноше или мужчине по имени Константин. В этот день служили молебны и освящали колодцы.
Прежде всего здоровья юбиляру и Светочке. Неиссякания творческой энергии, как уже говорили, новых статей, публикаций, новых книг на радость всем, кто Костю любит, читает и чтит, а я к этому сообществу принадлежу очень давно. Я познакомился с Костей пятьдесят четыре, кажется, года назад, либо на филфаке ЛГУ, либо в Ленинградском Союзе писателей. Костя был уже тогда аспирантом, а я — второкурсником или третьекурсником. Не помню, кто нас познакомил. Скорее всего, это был Ефим Славинский [v] незадолго до ареста. Или его жена Тоня.
А может быть, Ефим Григорьевич Эткинд [vi] на альманахе «Впервые на русском языке», где Костя читал свои переводы. Но я тогда был совсем желторотым, а имя Азадовского как переводчика Шиллера, Брехта, Гильена, как поэта из круга Бродского — молодежь, конечно, не знает, что когда-то Бродскому приписали два Костиных стихотворения — как превосходного знатока литературы западного и русского модернизма — его имя уже начинало греметь. Эткинд и К. Азадовский, 1973 год. Азадовского Естественно, я смотрел на Костю немного снизу вверх и хотел заслужить его доверие и дружбу. Поэтому я был горд, когда Костя пришел на мой первый публичный доклад, а потом, пару лет спустя, на мою защиту кандидатской диссертации. И на очень веселую, пьяную и многолюдную вечеринку по этому поводу.
Как-то в зале публичной библиотеки у стойки выдачи литературы я увидел Костю, получающего очередную стопку книг, и подошел к нему поздороваться. Когда я вернулся на свое место, моя знакомая, сидевшая рядом, спросила: «Кто этот благородного вида человек, с такой прямой спиной? Поистине он человек, у которого, фигурально выражаясь, всегда прямая спина. То есть, человек непреклонный, несгибаемый — во всем: в науке, в жизни, в политике, в общественных делах и в своих нравственных принципах. Ровно двадцать лет назад, к 60-летию Константина Марковича, была выпущена библиография, в основной части которой, если я не ошибаюсь, значится 262 номера. Это книги, статьи, великолепно откомментированные архивные публикации. За два десятка лет к ним, наверное, прибавилось еще десятков шесть превосходных работ на нескольких языках, среди которых замечательный том, многократно уже сегодня упомянутый — переписка Марка Константиновича Азадовского и Юлиана Григорьевича Оксмана — и сборник статей «Серебряный век.
Имена и события». Таких блистательных результатов можно добиться только при непреклонной преданности своему делу, которая служила и служит всем нам примером. Хотя мои научные интересы мало в чем совпадают с интересами Константина Марковича, тем не менее, именно из его работ я почерпнул очень и очень много. Почти все, что я знаю о Клюеве, об Александре Добролюбове, о Бальмонте. Даже то, где ставить ударение в его фамилии. Конечно, и о Рильке и его русских связях. Свою несгибаемость Костя продемонстрировал во всех тяжелых испытаниях, которые ему уготовила родная партийно-кагебешная власть.
И во время следствия и суда по делу Ефима Славинского, и после Светиного ареста, и после его ареста, и на суде, и в лагере, куда его заслали, на самый край нашей необъятной родины. Получилось так, что после суда над Костей, когда суд закончился и все уже стали, подавленные, расходиться, я пошел куда-то не туда, открыл не ту дверь и вдруг увидел, как Костю выводят в закрытый двор и сажают в «воронок». Я крикнул что-то невнятно-ободряющее, меня с матом вытолкнули назад, но я успел увидеть, что Костя шел к «воронку» с той же высоко поднятой головой и с той же прямой спиной, как будто по залу Публичной библиотеки или Союза писателей. И, конечно, только Костина непреклонность позволила ему совершить невероятное: добиться не только полной реабилитации, но и открытия важных внутренних документов, показывающих весь механизм политических репрессий, проводимых КГБ и другими подвластными ему структурами. Об этом — замечательная книга Петра Дружинина. Так что я поднимаю свой виртуальный бокал за вас, Костя. За вашу прямую спину, за вашу непреклонность.
С днем рождения, дорогой, и многая лета! Роман Тименчик: Мне не припомнить сейчас, где я около полувека назад познакомился с молодым Азадовским, но не познакомиться с ним я просто не мог. Во-первых, поскольку у нас были общие замечательные друзья иных уже не окликнуть за воображаемым юбилейным круглым столом. Человек, у которого я и мои сверстники учились постижению истории русской литературы начала XX века — Леня Чертков был Костиным Констана, как он его именовал соавтором. Во-вторых, поскольку у нас были сходные интересы, а Константин Маркович и тогда, и поныне бесперебойно интересовался интересным, как говорила одна из героинь его разнонаправленных и непредсказуемых штудий. Вернее сказать, он делал интересным то, во что углублялся. Мог, например, укрупнить исследовательским зумом не третьестепенного даже, а тридцатистепенного литератора, чье присутствие в летописях славы было исчезающе мало.
Знакомство, повторяю, было настолько неизбежным и естественным, что обстоятельства его не зафиксировались в памяти. Но зато знакомство с — тоже вовсе не старым — но уже новым Азадовским до сих пор у меня перед глазами. Это был один из первых его вечеров в Ленинграде после возвращения из лагеря. И это были короткие, резкие, шокирующие вольняшку, лагерные мини-новеллы. И это был голос человека «все видавшего», как звали одного древнего героя. Вскоре я рассказывал Косте об одной безмерно печальной истории, и он без всякой аффектации, просто, как справку, сказал: «Если б это был мой друг, я бы знал, что делать». Я перешагнул через страх, и при следующей встрече был рад и горд сказать ему, что и я сделал как принято говорить, не спрашивайте; может, когда-нибудь.
Но на профессиональных делах житейские треволнения не отразились. Костя пригласил меня в соавторы по одной биографической публикации о Гумилеве, и поскольку она готовилась с разных концов в двух городах, на радость будущим историкам подсоветского литературоведения, наша подробная переписка сохранилась. И из нее видно не только, каким тщательным до педантизма был мой соавтор, не только с какой элегантностью он выполнял протокол ленинградской школы, но и то, что, говоря заношенной цитатой из нашей молодости, ему хотелось во всем дойти до самой сути. Но никогда ни в этой работе, ни в других, натыкаясь на неразрешимые исторические загадки, на непросвечиваемые затемнения и препоны, он, как сказано в гумилевском манифесте, предпочитал не оскорблять своей мысли более или менее вероятными догадками. Олдскульная, как повелось величать ее на третьем десятке нынешнего века, добротность его работ как-то обманывает читателей, которым приходится делать усилия, чтобы очнуться и вспомнить, что это качество по нынешним временам уникально, что мы имеем не просто коллегиальное солидарное удовольствие, а редкое уже читательское счастье слушать русского европейца. Яков Гордин: Счастлив поздравить Константина Марковича! Не так много осталось друзей с шестидесятилетним стажем.
Но видишь ли, Костя, эта «сравнительно продолговатая жизнь» Зощенко создает некоторые сложности. Костя осени 1962 года, в доме которого я тогда познакомился со своей будущей женой, и Константин Маркович осени 2021 года — существенно разные персонажи. В результате мне приходится поздравлять целую ораву К. Голубоглазый с пышной светлой шевелюрой стройный юный красавец Костя, студент первого курса Ленинградского университета, на курс младше меня в 1958 году, — любимец друзей и особенно подруг — поздравляю тебя, не ведающего своего будущего. Как приятно поздравить сильно хмельного Костю, читающего в новогоднюю ночь с 1962-го на 1963 год в господском доме в Тригорском «К немецкой речи» Мандельштама и засыпающего после вдохновенного чтения. Поздравляю тебя, Костя, известного уже переводчика, не менее вдохновенно читающего на вечере в Доме писателя свой завораживающий перевод — «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке». Поздравляю с восторгом публики.
Подсудимый Константин Азадовский, светлозеленого цвета, — с сотрясением мозга, поскольку надзиратель намеренно шарахнул тебя железной дверью камеры, — отвечающий на издевательские вопросы судьи, поздравляю тебя с тем, как достойно ты выдержал все — и суд, и этап, и Сусуман 700 км севернее Магадана. И как тут же не поздравить Светочку, героическую девушку, получившую отпуск со своей «химии», чтобы проделать путь и не снившийся женам декабристов, и выйти замуж за осУжденного Константина Азадовского. Поздравляю и восхищаюсь. Поздравляю железного Константина Азадовского, заставившего на апелляционном суде всю эту сволочь признать их преступление. Славное было зрелище! Поздравляю поэта Константина Азадовского с тем, что два его стихотворения оказались в Собрании сочинений Бродского, и Иосиф этого не заметил, приняв их за свои! Азадовский и И.
Азадовского Поздравляю тебя, дорогой друг Костя, с тем, что сделано и еще, Бог даст, будет сделано. Есть, что вспомнить.
Например, если в этот день ненастно и идет дождь, то считается, что такая погода будет преобладать в течение осени. Если дождь затягивается на весь день и сопровождается градом, то это может предсказывать снегопад 3 декабря. Наблюдение луны в виде круга с вечера также считается признаком плохой погоды. Если на рябине много цвета, то это предвещает хороший урожай льна. Таким образом, Оленин день сочетает в себе как религиозные обряды и память о святой Елене, так и связанные с сельским хозяйством традиции и наблюдения за природными приметами.
Успех — мое второе имя. Показать больше.
Для того, чтобы отдать ему дань уважения, прибыли вице-президент НОКа Виктор Лукашенко, бывший глава федерации хоккея Дмитрий Басков, многолетние партнеры Кольцова по национальной сборной Владимир Копать, Александр Китаров и другие. Кольцов погиб 18 марта 2024 года. Он выпал из балкона отеля в Майами.
Сюда и был доставлен прах безвременно ушедшего на 43-м году жизни.
Для того, чтобы отдать ему дань уважения, прибыли вице-президент НОКа Виктор Лукашенко, бывший глава федерации хоккея Дмитрий Басков, многолетние партнеры Кольцова по национальной сборной Владимир Копать, Александр Китаров и другие. Кольцов погиб 18 марта 2024 года.
В этом году ей 40, а ее главному мужчине — 65 лет. Он по знамению божьему — звезда", - заметил лидер группы "Чайф" Владимир Шахрин. В то время, как его ровесники ушли в псевдодуховность, исполняют абстрактные песнопения или вообще не выпускают новые альбомы, Кинчев не замедлил бег, а его музыкальная повестка — на злобу дня. Это флаг, это флаг рок-н-ролла", - отметил лидер группы "Пилот" Илья Кнабенгоф.
Золотые хиты группы, как гимны, поднимают на ноги стадионы, а лирика словно заплетает жизненный путь и творческие тропы в одну дорогу к сцене, по ту сторону которой — красно-черная армия "Алиса". Билеты давно распроданы, а за чертою кулис завершаются последние приготовления к шоу. Как настоящий рокер, он всегда вызывал раздражение, боролся за свободу и собирал полные залы. Он совсем молоденький здесь. Предположительно, это на документ, может быть, даже на комсомольский билет или на паспорт, я уже не знаю. Такая фотография — это молодость", - отметил лидер группы "АукцЫон" Олег Гаркуша.
Что можно и ни в коем случае нельзя делать сегодня — в материале altapress. Замерзший водоем. Традиции и запреты в Константинов день Предки в Константинов день вытаптывали снег вокруг колодцев, чтобы в них не стекала грязная вода. Кстати, на Руси колодцы ценили и считали их источником самой целебной воды. Люди приговаривали: «Не плюй в колодец — пригодится воды напиться». Существовали и поверья: «Не пей из чужого колодца — своя вода не потечет»; «Если в колодец бросить мох — дождь пойдет».
В Минске простились с хоккеистом Константином Кольцовым
одного из 42 мучеников. Русская православная церковь отмечает 19 марта память святых равноапостольных императора Константина и его матери – царицы Елены. В день памяти 42 святых мучеников в Амморее 19 марта отмечают праздник Константиновы круги, второе название которого — Константинов день по имени одного из святых. Предыстория: 12 марта: в день Прокопия Декаполита наступала настоящая весна Константина — один из 42 мучеников, вспоминают в этот день. Сегодня православные верующие отмечают день памяти святого равноапостольного великого князя Константина, который был первым римским императором, принявшим христианство.
Традиции Дня святых Елены и Константина: почему 3 июня 2023 года сажают огурцы
Что искали? Открытки с днём ангела Константин? Посмотрите, какие интересные открытки и картинки, посвящённые этому, имеются в ОК. Дарите открытки коллегам, родным, близким, друзьям и знакомым. Тут вы обязательно найдёте весёлые и смешные открытки. Поздравительные открытки можно послать как подарок своим родственникам или друзьям. Войдите в ok.
Он переводил Иоганнеса фон Гюнтера, который сам был посредником между русской и немецкой культурами. В Костином послужном списке значатся совершенно эпохальные вещи, такие, как изданный в «НЛО» том Фидлера — русский том, которому сопутствует немецкий том он не совпадает по тексту с русским, потому что для русского читателя отбирались одни фрагменты дневника, для немецкоязычного — другие. Я хотел подчеркнуть еще только одно: что Костя, как известно, сын крупнейшего отечественного филолога Марка Константиновича Азадовского. И он сделал исключительно много для того, чтобы наследие его отца было издано и по-настоящему воспринято новыми поколениями. В «Новом литературном обозрении» вышла подготовленная им переписка Марка Константиновича с Юлианом Григорьевичем Оксманом — один из лучших эпистолярных томов, которые выходили в «НЛО». Одно из последних его начинаний — переиздание двухтомной истории русской фольклористики Марка Константиновича с обновленными комментариями. Это титаническая работа, которую он делает ради того, чтобы труды его отца были оценены по достоинству. Я хотел бы подчеркнуть Костин исключительный альтруизм. Он всегда готов, если ему пожалуешься на какую-то проблему в собственных разысканиях, приложить массу усилий для того, чтобы эти разыскания довести до своего положительного результата, невзирая на то, что это для него дело в известной степени постороннее. Я от души поздравляю одного из своих старинных друзей, очень жалею, что нас уже мало остается среди того поколения, которое Костя собой по возрасту открывает те, кто родились в 1940-е — начале 50-х , но желаю по-прежнему сохранять ту же творческую энергию, тот же блеск, который отличает все, что он делал и продолжает делать на протяжении этих десятилетий. Андрей Зорин: Я познакомился с Константином Марковичем уже после его возвращения из лагерей, в 1984 году. Я был, страшно сказать, молодым исследователем. Нас представили, и Костя любезно согласился, чтобы я чуть-чуть пожил в их изумительной квартире на Площади Восстания мне нужно было по архивным делам провести некоторое время в тогдашнем Ленинграде. И после этого на довольно длительный период установился режим, что я останавливался на Восстания, ночевал в удивительной кровати с альковом, а Костя, приезжая в Москву, останавливался у нас. Такой режим переездов давал замечательную возможность для общения, вечерних разговоров за ужином и чаем. И мне особенно запомнился его приезд в марте 1985-го, когда под чудовищным политическим давлением он уже обдумывал идею покинуть страну, опасаясь повторного ареста, — ради этого он и приехал в Москву. И по дороге с вокзала он узнал о перемене власти, о смерти Черненко и появлении Горбачева. И с поразительной скоростью сообразил, что происходит — раньше, чем кто-то еще успел рот открыть. Изумленному мне, который ночью спал и еще не знал этих поразительных новостей, он сказал: «А может, теперь уезжать и не придется». Я помню это замечательное утро, наше утреннее чаепитие. Все эти годы я узнавал от него о его научной судьбе. Я поражался этому сочетанию перфекционизма, умения довести все до совершенства, любую свою работу довести до состояния идеальной выверенности, и вместе с тем — невероятной продуктивности. Мне всегда казалось, что человек, который публикуется и пишет так много, не может быть таким перфекционистом. Вот Константину Марковичу удавалось — благодаря его поразительному дару работоспособности, таланту и эрудиции — это сочетать. Я не говорю о невероятном количестве публикаций, без которых не могут жить не только коллеги, но и любой минимально образованный человек. Их было столько, что почти полдюжине коллег хватило на то, чтобы что-нибудь украсть, пока Костя был арестован. И, тем не менее, даже десятой доли не раскрали, все это было восполнено с гигантской лихвой. Совершенно уникальный опыт! Но и собственная манера думать и писать, свойственная Косте, с его сдержанной страстью, сухим блеском и темпераментом, никогда не выражающимся в повышении голоса, идеальная гармония между его личностью и стилем, его удивительный юмор, его удивительная формула, ставшая частью нашего домашнего обихода… «Вы напрасно думаете, Андрей, что я здесь баклуши бью» — и дальше шел ошеломляющий рассказ. Это все, конечно, важнейшее событие последних тридцати лет моей жизни — общение, наблюдение профессионального дара Кости, разговоры с ним, разговоры с гостеприимнейшей Светочкой — это одна из важнейших страниц второй половины жизни. Константин Азадовский с женой Светланой, 1983 год. Фото: Susan Heuman Чем Костя на меня повлиял? Я даже не знаю, потому что я никогда и не мечтал работать так — и не научился. Сказать, что он на меня повлиял, было бы невероятным преувеличением. Но, по крайней мере, когда есть образец, знаешь, к чему стремиться. Это здорово, это привлекательно, это украшает жизнь. Я счастлив поздравить Костю с замечательным праздником. Желаю, чтобы еще много лет было так же — ничего другого и пожелать невозможно. И Светочке — радости и здоровья! Олег Лекманов: Я хотел бы сразу сказать, что в этом славном ряду чувствую себя немного Хлестаковым, который «с Пушкиным на дружеской ноге», потому что я за Константином Марковичем наблюдал чаще всего издали и, в частности, совершенно не могу вспомнить, когда мы познакомились. Думаю, что это было довольно поздно, в 90-е годы, но до этого Константин Маркович уже существовал в моей жизни в нескольких ипостасях. Одна из них была той, о которой уже говорили, — прекрасный специалист по русско-немецким связям, не только модернистским. Вторая — лучший за всю историю изучения специалист по творчеству и биографии Николая Клюева и Сергея Есенина. То, что он сделал, — весьма существенно. А кроме того, для меня было важно, что Азадовский входит в тот ряд, в который входили уже покойный Арсений Борисович Рогинский и Михаил Борисович Мейлах. А еще это было общение через «одного человека», потому что один наш старший товарищ все время рассказывал про «одного человека», с которым общался Константин Маркович, его звали дядя Боря Ёлопов. Все наши застолья сопровождались рассказами этого прекрасного человека про рассказы Константина Марковича — про дядю Борю Ёлопова. И, в частности, гениальная фраза дяди Бори «Умные люди поговорят, поговорят, да и выпьют» вошла не только в мой обиход. Конечно, это тоже было опосредованно связано с Константином Марковичем. Бывало, что мы «поговорим, поговорим, да и выпьем» с Константином Марковичем, но меня поразила его удивительная интеллигентность, трезвость суждений, юмор, который не сразу проявлялся. Константин Маркович — серьезный человек, он с легкой иронической улыбкой смотрел на то, что происходит, а потом говорил несколько слов — и часто это было остроумно и прекрасно. Это качество Константин Маркович проявил в таком своем свойстве, о котором, кажется, еще пока никто не говорил, — он прекрасный мемуарист. У него есть несколько мемуарных очерков о разных людях, литературно замечательно написанных. Они содержат очень важные сведения. Когда мы с Михаилом Свердловым начали писать биографию Есенина, мы утонули в море литературы и ужаснулись — та гора, которая была написана, это был ужас, потому что это были либо апологеты, стоящие на коленях перед Есениным, либо тексты, изничтожающие Есенина. И было лишь несколько других, среди которых можно назвать имя Сергея Ивановича Субботина, антагониста Константина Марковича, который сделал очень важные публикации. Но главными были суждения Константина Марковича, который не проклинал Есенина, не писал о нем с высокомерием, с которым писали даже лучшие филологи его поколения и более старшие, и не стоял перед ним на коленях, а писал очень трезво. И тон Константина Марковича, и сведения, которые он о Есенине сообщил в одном из лучших наших изданий «Русские писатели: Библиографический словарь» статью о Есенине написал именно Константин Маркович — очень помогли нам выбрать тон. Предметом моей особенной гордости, орденом или медалью, является то, что когда мы эту книжку написали для издательства «Vita Nova», благодаря Алексею Дмитренко, редактору и прекрасному филологу, Константин Маркович стал редактором нашей работы. В результате в книге оказалось гораздо меньше ошибок, чем могло бы быть. Наш разговор о Есенине, довольно долгий, «за рюмкой», который последовал после того, как Константин Маркович уже все отредактировал, мне очень памятен, он очень важен для меня. Я хочу пожелать Константину Марковичу прежде всего здоровья и оставаться на таком же прекрасном творческом и интеллектуальном уровне, на котором он уже многие десятилетия пребывает. Поздравляю, ура, ура, и еще столько же лет! Петр Дружинин: Я познакомился с Константином Марковичем позже всех, кто здесь присутствует. К тому времени я закончил свою книгу под названием «Идеология и филология» и ощущал насущную необходимость, чтобы кто-то сведущий, но не болтливый эту книгу прочитал и высказал свое мнение. К сожалению или к счастью, в этот архив пришел однажды Константин Маркович, которого я опознал. Я спросил у одного своего друга: «Я лучшей кандидатуры не знаю». А друг мне сказал: «Знаешь, он — мужик резкий». Я говорю: «Ну, что делать». И когда Константин Маркович сдавал свои архивные дела и вышел в коридор, я к нему подошел. Сказал, что я такой-то, что написал некую работу, связанную, в частности, с вашим отцом. Он как-то фыркнул, как он фыркает: «Ну, давайте, я посмотрю».
Нельзя планировать дальнюю дорогу. Не стоит отказывать кому-то в материальной помощи. Что надо делать Позвонить близким людям и спросить об их здоровье. Расписать весенний календарь посевов.
Я познакомился с Костей пятьдесят четыре, кажется, года назад, либо на филфаке ЛГУ, либо в Ленинградском Союзе писателей. Костя был уже тогда аспирантом, а я — второкурсником или третьекурсником. Не помню, кто нас познакомил. Скорее всего, это был Ефим Славинский [v] незадолго до ареста. Или его жена Тоня. А может быть, Ефим Григорьевич Эткинд [vi] на альманахе «Впервые на русском языке», где Костя читал свои переводы. Но я тогда был совсем желторотым, а имя Азадовского как переводчика Шиллера, Брехта, Гильена, как поэта из круга Бродского — молодежь, конечно, не знает, что когда-то Бродскому приписали два Костиных стихотворения — как превосходного знатока литературы западного и русского модернизма — его имя уже начинало греметь. Эткинд и К. Азадовский, 1973 год. Азадовского Естественно, я смотрел на Костю немного снизу вверх и хотел заслужить его доверие и дружбу. Поэтому я был горд, когда Костя пришел на мой первый публичный доклад, а потом, пару лет спустя, на мою защиту кандидатской диссертации. И на очень веселую, пьяную и многолюдную вечеринку по этому поводу. Как-то в зале публичной библиотеки у стойки выдачи литературы я увидел Костю, получающего очередную стопку книг, и подошел к нему поздороваться. Когда я вернулся на свое место, моя знакомая, сидевшая рядом, спросила: «Кто этот благородного вида человек, с такой прямой спиной? Поистине он человек, у которого, фигурально выражаясь, всегда прямая спина. То есть, человек непреклонный, несгибаемый — во всем: в науке, в жизни, в политике, в общественных делах и в своих нравственных принципах. Ровно двадцать лет назад, к 60-летию Константина Марковича, была выпущена библиография, в основной части которой, если я не ошибаюсь, значится 262 номера. Это книги, статьи, великолепно откомментированные архивные публикации. За два десятка лет к ним, наверное, прибавилось еще десятков шесть превосходных работ на нескольких языках, среди которых замечательный том, многократно уже сегодня упомянутый — переписка Марка Константиновича Азадовского и Юлиана Григорьевича Оксмана — и сборник статей «Серебряный век. Имена и события». Таких блистательных результатов можно добиться только при непреклонной преданности своему делу, которая служила и служит всем нам примером. Хотя мои научные интересы мало в чем совпадают с интересами Константина Марковича, тем не менее, именно из его работ я почерпнул очень и очень много. Почти все, что я знаю о Клюеве, об Александре Добролюбове, о Бальмонте. Даже то, где ставить ударение в его фамилии. Конечно, и о Рильке и его русских связях. Свою несгибаемость Костя продемонстрировал во всех тяжелых испытаниях, которые ему уготовила родная партийно-кагебешная власть. И во время следствия и суда по делу Ефима Славинского, и после Светиного ареста, и после его ареста, и на суде, и в лагере, куда его заслали, на самый край нашей необъятной родины. Получилось так, что после суда над Костей, когда суд закончился и все уже стали, подавленные, расходиться, я пошел куда-то не туда, открыл не ту дверь и вдруг увидел, как Костю выводят в закрытый двор и сажают в «воронок». Я крикнул что-то невнятно-ободряющее, меня с матом вытолкнули назад, но я успел увидеть, что Костя шел к «воронку» с той же высоко поднятой головой и с той же прямой спиной, как будто по залу Публичной библиотеки или Союза писателей. И, конечно, только Костина непреклонность позволила ему совершить невероятное: добиться не только полной реабилитации, но и открытия важных внутренних документов, показывающих весь механизм политических репрессий, проводимых КГБ и другими подвластными ему структурами. Об этом — замечательная книга Петра Дружинина. Так что я поднимаю свой виртуальный бокал за вас, Костя. За вашу прямую спину, за вашу непреклонность. С днем рождения, дорогой, и многая лета! Роман Тименчик: Мне не припомнить сейчас, где я около полувека назад познакомился с молодым Азадовским, но не познакомиться с ним я просто не мог. Во-первых, поскольку у нас были общие замечательные друзья иных уже не окликнуть за воображаемым юбилейным круглым столом. Человек, у которого я и мои сверстники учились постижению истории русской литературы начала XX века — Леня Чертков был Костиным Констана, как он его именовал соавтором. Во-вторых, поскольку у нас были сходные интересы, а Константин Маркович и тогда, и поныне бесперебойно интересовался интересным, как говорила одна из героинь его разнонаправленных и непредсказуемых штудий. Вернее сказать, он делал интересным то, во что углублялся. Мог, например, укрупнить исследовательским зумом не третьестепенного даже, а тридцатистепенного литератора, чье присутствие в летописях славы было исчезающе мало. Знакомство, повторяю, было настолько неизбежным и естественным, что обстоятельства его не зафиксировались в памяти. Но зато знакомство с — тоже вовсе не старым — но уже новым Азадовским до сих пор у меня перед глазами. Это был один из первых его вечеров в Ленинграде после возвращения из лагеря. И это были короткие, резкие, шокирующие вольняшку, лагерные мини-новеллы. И это был голос человека «все видавшего», как звали одного древнего героя. Вскоре я рассказывал Косте об одной безмерно печальной истории, и он без всякой аффектации, просто, как справку, сказал: «Если б это был мой друг, я бы знал, что делать». Я перешагнул через страх, и при следующей встрече был рад и горд сказать ему, что и я сделал как принято говорить, не спрашивайте; может, когда-нибудь. Но на профессиональных делах житейские треволнения не отразились. Костя пригласил меня в соавторы по одной биографической публикации о Гумилеве, и поскольку она готовилась с разных концов в двух городах, на радость будущим историкам подсоветского литературоведения, наша подробная переписка сохранилась. И из нее видно не только, каким тщательным до педантизма был мой соавтор, не только с какой элегантностью он выполнял протокол ленинградской школы, но и то, что, говоря заношенной цитатой из нашей молодости, ему хотелось во всем дойти до самой сути. Но никогда ни в этой работе, ни в других, натыкаясь на неразрешимые исторические загадки, на непросвечиваемые затемнения и препоны, он, как сказано в гумилевском манифесте, предпочитал не оскорблять своей мысли более или менее вероятными догадками. Олдскульная, как повелось величать ее на третьем десятке нынешнего века, добротность его работ как-то обманывает читателей, которым приходится делать усилия, чтобы очнуться и вспомнить, что это качество по нынешним временам уникально, что мы имеем не просто коллегиальное солидарное удовольствие, а редкое уже читательское счастье слушать русского европейца. Яков Гордин: Счастлив поздравить Константина Марковича! Не так много осталось друзей с шестидесятилетним стажем. Но видишь ли, Костя, эта «сравнительно продолговатая жизнь» Зощенко создает некоторые сложности. Костя осени 1962 года, в доме которого я тогда познакомился со своей будущей женой, и Константин Маркович осени 2021 года — существенно разные персонажи. В результате мне приходится поздравлять целую ораву К. Голубоглазый с пышной светлой шевелюрой стройный юный красавец Костя, студент первого курса Ленинградского университета, на курс младше меня в 1958 году, — любимец друзей и особенно подруг — поздравляю тебя, не ведающего своего будущего. Как приятно поздравить сильно хмельного Костю, читающего в новогоднюю ночь с 1962-го на 1963 год в господском доме в Тригорском «К немецкой речи» Мандельштама и засыпающего после вдохновенного чтения. Поздравляю тебя, Костя, известного уже переводчика, не менее вдохновенно читающего на вечере в Доме писателя свой завораживающий перевод — «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке». Поздравляю с восторгом публики. Подсудимый Константин Азадовский, светлозеленого цвета, — с сотрясением мозга, поскольку надзиратель намеренно шарахнул тебя железной дверью камеры, — отвечающий на издевательские вопросы судьи, поздравляю тебя с тем, как достойно ты выдержал все — и суд, и этап, и Сусуман 700 км севернее Магадана. И как тут же не поздравить Светочку, героическую девушку, получившую отпуск со своей «химии», чтобы проделать путь и не снившийся женам декабристов, и выйти замуж за осУжденного Константина Азадовского. Поздравляю и восхищаюсь. Поздравляю железного Константина Азадовского, заставившего на апелляционном суде всю эту сволочь признать их преступление. Славное было зрелище! Поздравляю поэта Константина Азадовского с тем, что два его стихотворения оказались в Собрании сочинений Бродского, и Иосиф этого не заметил, приняв их за свои! Азадовский и И. Азадовского Поздравляю тебя, дорогой друг Костя, с тем, что сделано и еще, Бог даст, будет сделано. Есть, что вспомнить. Тата горячо присоединяется. Абрам Рейтблат: Я с давних пор был хорошо знаком с работами Константина Марковича Азадовского о писателях Серебряного века и о русско-немецких литературных связях, но с ним лично познакомился довольно поздно.
Открытки с днем святых Елены и Константина
19 марта православные волгоградцы почитают 42 мучеников из Аммореи, включая Константина, которые приняли смерть за свою веру. Прощание с Константином Кольцовым, который ушел из жизни 18 марта этого года, сейчас проходит в парке Горького. В здании Крытого катка парка имени Горького состоялось прощание с Константином Кольцовым, известным белорусским хоккеистом и тренером, который скончался в. В здании Крытого катка парка имени Горького состоялось прощание с Константином Кольцовым, известным белорусским хоккеистом и тренером, который скончался в. 19 марта 2023 года православная церковь вспоминает мученика Константина, и по народному календарю наступает Константинов день. Константина — один из 42 мучеников, вспоминают в этот день.
Константинов день: предание о Константине и его матери, которые нашли распятие Христа
Мать Константина Елена в возрасте 80 лет организовала поход в места, где распяли Христа. 19 марта 2024 года проходит народный праздник Константинов день или Константиновы круги и церковный Обретение честного Креста Господня царицей Еленой. с Днём Ангела, или с именинами - тут уж кому как нравится! 3 июня — День равноапостольных святых Константина и матери его царицы Елены.